Текст книги "Сердце твари"

– Леон позвал к себе. Я согласился.

– Почему? – потрясенно спросил Рузан.

– Две причины. Первая – Леон меня проверял. Откажись я и, вполне вероятно, следующее утро встретил бы в монастырских застенках. Вторая… влиять на решения Святой Инквизиции невозможно, если ты просто священник.

– Влиять… – шепотом повторил Рузан.

– Я верю в то, что Спаситель не стал бы карать костром человека лишь за то, что тот использовал в целительстве не только травы и порошки, а и приспособления, созданные мастером Слова. Или ты считаешь такую мысль еретической? Могу процитировать Святые Свитки…

– Знаю, что можешь, – с досадой сказал Рузан.

Помолчал. Потом, словно решившись на что-то, спросил:

– Хочешь ее увидеть?

Дальгерт хотел сказать «да». Да, хочу. Но мысль, ясная, как откровение, подсказала: это опять проверка. На силу воли и силу веры…

Позвали святые отцы добряка Рузана, который неспособен понять подтекст обращенных к нему слов… наверняка навешали ему всякой душеспасительной лапши, да и отправили поговорить с оступившимся аколитом…

Он медленно встал. Посмотрел на солнце. Уже скоро зазвонит колокол. Они специально подгадали, чтобы оставить ему такой выбор – или прийти вовремя на совет, или со всех ног бежать к «темнице», в которую заключили «несчастную возлюбленную».

Подставлять Ильру второй раз Дальгерт не собирался.

А потому просто пошел в сторону покоев отца Леона. Уверенной спокойной походкой.

– Даль! – растерянно окликнул его брат Рузан, но тот не стал оборачиваться.

Ничего нового совет не решил. Дальгерт воспринимал происходящее отстраненно, словно оно не имеет к нему никакого отношения. Слушал о плане обороны, слушал о графике и порядке разведения патрулей… о согласовании действий ополчения и монастырских братьев. Один раз только высказался в поддержку приора, предложившего открыть двери монастыря для женщин, детей и стариков, тех, кто захочет здесь укрыться.

Узнал, что завтра с утра ему в патруль – не удивился.

Догадывался, что теперь его будут гонять до тех пор, пока вновь не уверятся в его лояльности. Даль мрачно улыбнулся. Теперь, конечно, ни о какой хиротонии не может быть и речи как минимум год. Пережить бы этот год. Или хотя бы этот день.

Однако все кончается в свой черед. Кончился и совет. Дальгерт вышел на улицу, распрощался. Там в бледном небе светили звезды.

Возвращаться в келью не хотелось. Заснуть он все равно не сможет… Дальгерт находился далеко за пределами усталости.

Вот и затихли шаги последнего священника. Вот во всем монастыре осталось всего два непогасших окошка…

– Брат Дальгерт!

– Брат Рузан… тоже не спится?

– Ты зря мне не поверил…

– Тебя послал ко мне кто-то из священников, чтобы подбодрить и поддержать. А заодно рассказали, на какие адовы муки я себя обреку, если послушаю зов плоти и попытаюсь освободить… ну, понятно. И намекнули, что ты можешь сам все увидеть…

– Спаситель тебя храни, Даль. Я говорил с Никулой, он просил посидеть с тобой, но и только.

– Остальное что же, твоя идея?

– Как сказать… я знаю, где ее держат. Этот бесов ритуал надо почему-то проводить именно здесь, а то бы держали в городе, наверное. У двери там, конечно, стоит кто-то из братьев, но есть же и окно. И я смотрел, там никого нет. Если хочешь, можешь подойти и сказать что-нибудь. Она услышит.

Дальгерту в темноте было плохо видно брата Рузана, но он кивнул.

«Кажется, я совершаю величайшую в своей жизни глупость», – подумал он, следуя за смутным силуэтом.

Там действительно было зарешеченное окошко. Крошечное, у самой земли.

Дальгерт присел возле окна, еще не придумав, что сказать. Рузан шепнул:

– Я на углу буду. Покараулю, вдруг кто пойдет…

Когда он ушел, стало совсем тихо.

Сказать… обнадежить как-то? Но чем, если сам не видишь выхода?

– Ильра, слышишь меня? Не отвечай. С Вилем все в порядке, видел его.

Говорил, а сам думал – там, у решетки, сидит специальный человек и пишет все, что он скажет…

И плевать. Завтра, так или иначе, все решится. Потому что армия Схарма уже должна быть на подходе. Завтра решающий день.

– Я тебя вытащу, – сказал он и поспешил к углу, туда, где ждал брат Рузан.

Тот ничего не сказал, и они вместе пошли к одному из малых входов в здание.

Дальгерт до рассвета промаялся без сна. В постели казалось душно, запахи и звуки были слишком резкими. В конце концов он придвинул кресло к окну и сидел в полудреме, наблюдая, как движется снаружи единственная яркая звезда. На самом деле, не звезда, конечно. Кто-то когда-то рассказывал, что это планета и называется она Юпитер. Планеты – это тоже часть миров Упорядоченного. Наверное, на многих из них живут люди. Строят города, растят детей, сражаются и погибают. Далеко. Так далеко, что жизни не хватит, чтобы добраться.

И тем, кто на них, нет дела, что где-то на другом краю мира стоит монастырь, а в монастыре один бестолковый послушник никак не может решить, что ему делать завтра… что делать и как жить.

Когда начало светать, Дальгерт оделся, взял сумку и вышел на улицу. Там было по-утреннему свежо, над землей стлались тонкие нити тумана. Сонные служители только-только покинули кельи. Их было мало – только те, кто занят уборкой двора, и те, чья очередь работать на кухне. Из открытых окон трапезной слышался звон посуды.

Ворота еще заперты, но если попросить сторожа, то он отворит малую калитку. Дальгерт так и сделал.

У крыльца «Вороньего гнезда» сидел, покачиваясь, пьяница. Внутри горел свет, там еще не все гости разошлись. Зайти Дальгерт не решился, но присел на то же крыльцо, подальше от перебравшего гуляки.

– Не спится, святой отец? – хрипловато спросил пьянчуга. – Горло промочить не хочешь?

Дальгерт не ответил, и это было ошибкой. Потому что гуляка придвинулся ближе и доверительно сообщил:

– Хорошая нынче ночь! Эх, длилась бы и длилась…

– Отчего же?

– Виль людей собрал. Готовятся улицу перекрывать. Задние окна уже все ставнями закрыты и заколочены. Хозяин боится, что стекла бить будут, супостаты. А тут хорошо… тихо.

Пьянчужка помолчал еще с минуту и спросил:

– А ты что внутрь не идешь?

– Боюсь, выставит меня хозяин. Как вот тебя.

– А, это не он меня, это я сам ушел. Там, знаешь, и без меня есть кому пошуметь. И чем же ты так провинился?

Даль неожиданно заметил, что собеседник вовсе не пьян. Да и по одежде нельзя сказать, что он из бедных. Правда, длинный плащ с капюшоном скрывает почти все… но видны и приличные кожаные сапоги на толстой «горной» подошве, и рукава суконной куртки.

Дальгерт из вежливости ответил:

– Да выходит, подставил я их. Его и Ильру. Ильра – это дочь Добряка Виля…

– Значит, это из-за тебя старик с утра как в воду опущенный. Понятно. Ладно, рассказывай.

– О чем?

– Что случилось, как случилось. Может, получится что-то исправить. Только давай отойдем куда-нибудь в сторонку. Нехорошо здесь.

Они пошли вдоль площади. Даль с удивлением увидел, что собеседник превосходит его ростом на полголовы. А когда сидел, казался невысоким.

Дальгерт спросил:

– Почему я должен тебе доверять?

– А почему нет? Я не прошу пересказывать мне орденские тайны, я их побольше твоего знаю. Что тебя останавливает? Может, действительно, тебе стоит глотнуть из фляги? У меня тут есть…

– Ну, раз на тайны ты не претендуешь, скажи хоть, как тебя зовут.

– Это важно? Я могу назваться любым именем, и ты все равно не узнаешь, настоящее оно или нет.

Даль усмехнулся. Но подумал: «А что я теряю? За прошлый вечер я наговорил уже столько, что, если кто-нибудь захочет пристроить меня под суд Инквизиции, он очень легко и быстро добьется успеха».

И он медленно начал рассказывать:

– Есть у нас в обители такой брат Евхарт. Дрянной он человек. Но, видимо, нужен зачем-то настоятелю…

Дальгерт подумал, как бы так помягче рассказать о нездоровом пристрастии этого аколита к молоденьким мальчикам. Но его собеседник нетерпеливо кивнул:

– Параноидальный шизофреник с нарушениями полового влечения. Продолжай.

– Я его однажды и застал за таким… нарушением. Настоятель наложил на него епитимью, но он решил, что я только тем и занимаюсь, что пытаюсь испортить ему жизнь. Я не знал, насколько эта мысль засела у него в голове, и не придавал значения мелким гадостям, которые он устраивал для меня в монастыре. А надо было. Видимо, он решил отомстить мне всерьез…

Рассказывал, а перед глазами шаг за шагом проходили события последних дней. Все разговоры, случайные взгляды, поступки, мысли. Дальгерт и представить не мог, что так хорошо помнит это.

– …Пока я был у постели умирающего, Ильру забрали в монастырь. Ну вот… так все на этот момент и обстоит. Попробую вызволить ее… шансов мало, конечно…

– Ты хорошо представляешь, чем это кончится для вас обоих?

– Я прекрасно представляю, что будет, если я этого не сделаю.

– Имей в виду, Евхарт действовал не по своей инициативе. За ним кто-то стоит, и логичней всего предположить, что это отец Леон. Так что будь вдвойне осторожен, проверка еще не кончилась. А с другой стороны, действовать надо быстро. Сможешь снова с ней поговорить?

– Я даже не уверен, с ней ли я говорил. И вообще, был ли кто-нибудь в той комнатушке.

– Мне нужно ее увидеть. Любым способом, но лучше, конечно, официально.

Даль задумался. Вести обряд будет кто-то из старейшин, это понятно. Монастырь к «языческим мракобесиям» не должен и не станет иметь никакого отношения. Значит, если переговорить с самим Гаральдом, то возможно, он удовлетворит просьбу. А если просьба будет исходить от отца девушки, то он просто не сможет отказать. Хорошо, но…

– И что решит ваша встреча?

– Есть много способов защитить мага от разрушительных последствий его колдовства, и я не буду их описывать. Просто поверь, что такие способы есть.

– Значит, встреча состоится. Пойдем.

Незнакомец не стал расспрашивать, просто отправился следом за Далем.

Они вернулись к «Вороньему гнезду».

Дальгерт замешкался у порога, спросил:

– Хорошо знаешь Виля?

– Сегодня увидел в первый раз.

– Тогда не удивляйся! – он решительно толкнул дверь.

В зале оставались всего трое, и они, конечно, сразу повернулись к вошедшим. Виль резко встал, уперся пальцами в стол. Нахмурился.

– Я, кажется, ясно дал понять, что не желаю тебя видеть в своем доме.

– Тогда выйди к нам. У нас нет времени на ругань, а поговорить надо.

– Вернусь! – кинул Виль своим и подошел к порогу.

Его тяжелый взгляд уперся Дальгерту в переносицу.

– Виль, я виноват во многом, это так. Но я не менее чем ты желаю ее вызволить…

– Да? А что ты для этого сделал? Что ты можешь, мальчишка…

– Я хотел сам стать добровольцем, – пожал плечами Дальгерт. – Но отец Леон нашел целых три причины, чтобы запретить мне это. Община и монастырь не одобряют этот способ защитить город и прибегнут к нему в самом крайнем случае. Они даже надеются справиться своими силами…

– И ты говоришь мне это? Ты? Ты жалок, Дальгерт. Моя дочь с честью выдержит испытание, раз выбор уже пал на нее. Она не станет бежать от опасности, даже если ты посмеешь ей это предложить. Ты что думаешь? Что кровь Тарна превратилась в жидкую водицу и нам так же, как тебе, неведомо слово «честь»? Старейшины приняли решение. Сейчас не важно, что стало причиной именно такого выбора. Если бы жребий пал на кого-то другого, его родные люди так же, как я, переживали бы и сетовали на судьбу, но ни мыслью, ни поступками не стали бы пытаться переложить свою долю на кого-то другого. Ты меряешь всех по себе, так вот знай: таких, как ты, среди нас нет. Ты – изгой. Ты – слуга Спасителя. И ты – не от корней Тарна. Иди вон.

– Виль, выслушай…

– Иди из моего дома!

– Два слова, Виль!

– Пошел вон!

Лицо добряка Виля побагровело. Он стал страшен, единственный глаз налился кровью. Дальгерт решил, что дальше не стоит испытывать терпение старика, ведь уже видно, что он не станет слушать. Он поклонился и молча отошел от крыльца.

Небо совсем посветлело, вскоре уже появятся первые пешеходы. До этого времени надо вернуться в монастырь.

Незнакомец тенью проследовал за ним.

Дальгерт сказал:

– А ведь он прав. Даже предложи я ей побег, она откажется. Она гордая, Ильра. Я не должен был…

– Возможно. А только мне все-таки стоит повидать ее перед обрядом. Если она тебе, конечно, хоть немного дорога…

– Попробую поговорить с Гаральдом, – сказал Даль. Но в голосе его было больше сомнений, чем уверенности в успехе. – Нам придется, похоже, поднять почтенного старейшину из постели…

Вопреки ожиданиям, Гаральд не спал. Более того, его припухшие веки говорили о том, что ночь у него выдалась тревожная.

– Приветствую, брат Дальгерт. Чем удостоился чести видеть вас в столь ранний час?

– У меня просьба к вам, старейшина. Вы, должно быть, слышали, что девушка, которая должна принять участие в магическом ритуале, мне не безразлична. Не важно, правда ли это, но если бы не мстительность брата Евхарта, выбор мог пасть на кого-то другого, а значит, она попала под удар из-за меня. Раз уж судьба распорядилась так, а не иначе… я уверен, она встретит это испытание с честью.

– Так в чем же просьба, брат Дальгерт?

– Я не прошу, чтобы вы позволили мне увидеться с ней, потому что знаю – Ильра считает меня недостойным человеком. И все же… Прошу устроить встречу с ней моему знакомому.

– Кто этот знакомый?

– Он не маг, не относится ни к монашеской общине, ни к корням Тарна… просто меня она видеть не пожелает, а постороннего человека, я надеюсь, выслушает.

– Брат Дальгерт… вы не ответили.

– Мой знакомый ждет вашего решения в приемной. Я могу его позвать, и вы сами убедитесь, что никакой угрозы нашему общему делу в том нет…

– Очень на это надеюсь, молодой человек. А теперь, насколько помню, – вам скоро заступать в патруль? Зовите вашего друга и поторопитесь в монастырь. Насколько я знаю отца Леона, он терпеть не может, когда его подчиненные опаздывают.

Дальгерт поклонился и вышел из кабинета Гаральда в здании Совета Старейшин.

Ему действительно следовало поторопиться.

Его недавний знакомец на прощание кивнул и скрылся за дверью.

«А я его раньше не видел, – запоздало подумал Даль. – Кто он? Местный житель, который просто, так случилось, редко бывает в центре города? Схармат? Да нет, это вряд ли. Но тогда кто?»

Глава 6

– Нет, пожалуйста, не надо… – бормотал помощник мастера Лека по прозвищу Лось.

Бывший помощник.

Лек стоял в углу комнаты и бесстрастно наблюдал, как подходят к несчастному два бессмертных солдата, вооруженные ножами и дубинками.

– Осторожней, чтобы материал мне не повредить! – напомнил Лек.

Сказал он это не солдатам, а тому, кто ими управлял, – молодому офицеру Правой армии Схарма. Парень был бледен и чуть покусывал от сосредоточенности нижнюю губу, но солдаты его слушались беспрекословно.

– Не-е-ет! – завизжал, как баба, проштрафившийся помощник. – Не надо! Я все скажу!..

– Для кого ты делал копии моих чертежей?

– Пожалуйста, мастер… он меня убьет.

– Я тебя убью еще вернее. Так для кого? Офицер, начинайте.

Парень отдал приказ, и один из бессмертных ударил дубинкой. Удар пришелся по ногам. Лось упал на колени.

– Мастер! Прошу вас!

– Так для кого?

Еще удар – на этот раз по спине.

– Не надо!

– Да что вы его, как младенца…

Один из мертвецов дернул бедного Лося за волосы, он распластался на полу; к ударам дубинок добавились удары ногами. Тот попытался спрятать, укрыть голову, но куда там. Избиение продолжалось в молчании несколько минут, потом Лек, поморщившись, дал знак отступить.

– Ну? – грозно спросил он.

Но побитый помощник тихонько поскуливал на полу, ни на что не обращая внимания.

– Поднимите, – велел Лек.

Лося подняли. Его жалкий вид, однако, ничуть не смягчил сердце начальника.

– Для кого ты копировал чертеж?

– Мастер… убейте меня сразу…

– Убить? Тебя? Да еще сразу? Ну нет. Нашей армии нужно много, очень много неуязвимых солдат. Будет жалко выкидывать такой экземпляр.

Лось вновь заорал – на этот раз так, что Лек был вынужден зажать уши. А потом он услышал то, что и хотел услышать:

– Мастер, не убивайте! Прошу! Я все скажу! Губителем клянусь, не хотел я, он меня заставил… сам бы я никогда…

– Кто?

– Мастер Воль… Он велел… обещал, что мы вместе уйдем, что жить хорошо будем. Сказал, что сделает так, что вы ничего не узнаете.

– Значит, Воль. Что же, я с ним поговорю. Кажется, кто-то возомнил о себе больше, чем следовало.

В дверь каземата постучали. Вошел один из слуг – тот самый мальчишка Таиш, что поначалу так боялся трупов.

Он перешагнул порог, увидел избитого Лося и замер в оцепенении, хлопая ресницами. Видимо, его страх перед мертвецами еще не развеялся.

– Мастер! – наконец дрогнувшим голосом сказал он. – Старец Демиан говорит, если вы не поторопитесь, то останетесь здесь. Армия идет быстро. Может, завтра они уже возьмут город.

– Да, знаю. Так, этого связать – и в машину. Можете не церемониться, но шкурку не повредите. Вещи мои готовы?

– Все готово, мастер!

– Тогда едем!

И Лек быстро вышел из тесной комнаты на воздух.

Поселок, в котором еще недавно стояла лагерем Правая армия Схарма, был почти пуст – генерал Аким приказал выдвигаться еще два дня назад. Остались лишь немногие мастеровые и обозники, но и те уже свернули свое хозяйство и готовились выступить.

Лек, первоначально собиравшийся ехать чуть не с головным отрядом, задержался из-за Лося и его попытки скопировать рабочие схемы в мастерской, а еще из-за того, что нужно было довести до ума последнего, двести двадцатого бессмертного солдата.

Теперь придется торопиться и надеяться, что монахи продержат схарматов хотя бы несколько часов. Лек хотел верить, что город не сильно пострадает, особенно старая, каменная часть – где, несмотря на все прошлые обиды, в детстве он видел и много хорошего. И это хорошее было неразрывно связано с одной из главных улиц и с домом напротив…

Большая механическая повозка на трех парах колес ждала у мастерской. В кузов помощники уже сложили большую часть инструментов, сундуки с личными вещами и одеждой. Возле проржавевшей оранжевой кабины, снятой целиком с какого-то доисторического транспорта, скучал старец Демиан – советник генерала Акима.

– Наконец-то, – ворчливо сказал он. – Сколько можно ждать?

– Едем, – повторил Лек. Ему не очень хотелось делить транспортное средство с этим опасным человеком, но выбора не оставалось. Эта повозка была последней.

Один из подмастерьев занял место водителя.

Мертвецы ловко закинули в кузов беднягу Лося и сами забрались туда же. Последним в транспорт забрался офицер. Что-то тихо заскрежетало, затикали зубчатые колеса, и машина тронулась.

Лек смотрел, как исчезают вдали строения поселка, ставшие за несколько месяцев почти родными.

– Скажи, мастер… – вкрадчиво поинтересовался старец, – ты так верно служишь нашему делу. Многие пришли в Правую армию Схарма, потому что Аким неплохо платит. Кому-то нравится быть сильным среди сильных. А тебе ведь, по сути, даже не был предоставлен выбор. Тебя, насколько я помню, забрали из родного дома без спросу…

– Не совсем так, – поправил Лек, пытаясь сообразить, что бы ему ответить, чтобы старик поверил. – Я ждал, чтобы случилось что-то такое, и не стал сопротивляться или звать на помощь. Хотя мог. Однако что мне светило дома? Быть деревенским мастером Слова, собирать из хлама мельницы и плуги? Или прослыть безумцем, который занят тем, что никому не нужно и никогда не будет нужно? Увольте! Мне такая судьба претила. И, мне кажется, я не прогадал. Здесь, в армии Схарма, я смог многое сделать, даже кое-чему научиться. Ваши маги, конечно, не великого ума, но опыт у них есть, да и книги… где бы я еще мог найти такую библиотеку? Так что, в целом условиями я доволен.

– То есть тебе не важно, кому служить, лишь бы не мешали заниматься любимым делом?

Лек вновь поморщился:

– И опять неточно. Да, сначала я служу науке. Но наука в моем лице служит армии Схарма. И служит честно.

Он с гордостью оглянулся назад, где два его изделия несли неусыпную стражу над единственным пленником.

– Я знаю, что нет такого места, где я мог бы сделать больше. Никто не предоставит мне и моим последователям такого поля для экспериментов. Да будет вам известно, недавно я начал работать с живой плотью! Пока тенденции меня радуют…

Настала очередь морщиться старику Демиану.

– Хорошо, что ты это понимаешь, мастер Лек.

Прозвучало как угроза. Но Лек предпочел не обратить на это внимания.

* * *

Туман улегся в чаше долины ровно и гладко, само собой напрашивается сравнение с молоком. Красивые горные склоны рисовались в гаснущем небе четкими контурами. Они еще долго будут видны: в августе ночи короткие.

Клим несколько минут любовался их безмятежной и строгой красотой – с балкона третьего этажа бывшего санатория «Олений Ручей» вид открывался потрясающий, – потом сказал, словно бы в никуда:

– Странное ощущение. Словно мир меняется.

– Пойдем. Ребята ждут, – отозвался из темной комнаты голос Нерина.

Клим затушил сигарету о бортик и выбросил окурок в пепельницу.

– Ну пойдем. Хотя я бы их еще годик в школе подержал…

Мастера вышли в коридор.

– Видел заявки? – усмехнулся Нерин. – Половина выпуска считает, что разведка – их призвание.

– Идиоты.

– Неужто поголовно?

– Разведка равно идиотизм. Диагноз такой: разведка головного мозга.

– А ты что думаешь?

– Мне надо одного. Но я его не вижу. Геде здесь будет кого взять, квалифицированных медиков можно подготовить из любого внимательного недоучки, а старики уже будут плеваться. Им нужны нормальные школяры, а не «разведка».

– Ладно. Сейчас многое станет ясно. Люблю я свою работу… а уж как она меня любит…

Клим ухмыльнулся и удержался от комментария.

Сегодняшняя ночь – и завтрашний день – в Убежище время уникальное. Время, когда сюда собираются все мастера, у которых нет подмастерьев, чтобы выбрать их себе среди выпускников третьего круга.

Мнение ученика при этом учитывается, но только в случае, если ему удается понравиться сразу двум мастерам. В остальном ориентируются на результаты экзаменов и последних, выпускных, испытаний. Во время испытаний мастера успевают познакомиться с претендентами и понять, на что те способны. А сами выпускники – еще раз проверить, правильный ли они сделали выбор. Клим слыл мастером разубеждения. Вот уже пару раз было так, когда он единственный оставался без подопечных. Выражение лица при этом у него оставалось все время одно и то же, но Нерин был уверен, что в душе разведчик безмерно счастлив. Последним успешным птенцом Клима был Дальгерт Эстан, но он-то получил звание мастера еще два года назад.

Сегодня Нерин был настроен все-таки втюхать разборчивому мастеру хотя бы одного выпускника. Лучше, конечно, двух, но это уже из области несбыточного.

– Мастер Нерин, мастер Клим, – поздоровалась, выходя из своей комнаты, мастер Геда. Вид у нее был хмурый.

Геда – мастер Слова, однако магией почти не занимается. Она много сил отдает поиску, расшифровке и переводу на общепринятый язык равнин книг по медицине и химии, найденных в старых развалинах.

Все знают, что учиться у Геды сложно, и мало кто сам выбирал себе такую стезю. Но, так или иначе, Геда успела подготовить уже больше десяти прекрасных мастеров.

– Мастер Геда, – улыбнулся Нерин. – Как настроение?

– Все вам шутки. Мне опять ни одной заявки.

– Тут есть такая беленькая, зовут Никаэ. Помнишь, мы их встретили? – поделился Клим. – Девушка с задатками. И сообразительная. Правда, все равно не слишком далекого ума и рассеянная, но, я думаю, это возрастное.

Геда посмотрела на Клима укоризненно, но тот словно и не заметил. Нерин сказал:

– Я даже, пожалуй, соглашусь. Но, пожалуйста, Клим. Не хами коллегам. И ученикам.

– Почему?

– Из соображений дисциплины.

У входа в большой зал ждали другие мастера. Двое старших – Абер и Евсий, Рома – этому предстояло впервые занять лавку мастера, и Диана. Старший мастер следопытов, мечница. Следопытов в школе уважали, но шли к Диане в основном парни, не слишком наделенные способностями к магии. Диана угрюмо разглядывала ногти. Можно было не спрашивать, о чем она думала – примерно о том же, о чем и Клим. Ну что… выпускников нынче восемь. Мастеров шестеро. Отличное соотношение.

– Идемте, – вздохнул Нерин и распахнул двери.

Комплекс зданий, ставших домом орденской школе, очень древний. Он ничуть не моложе Спасенного города, а ведь корни Тарна живут на тех развалинах не менее двух сотен лет. Если поднять хроники Убежища, то можно установить точно, сколько лет назад оно тут появилось.

Не сказать, чтобы, когда из старых пещер пришли сюда первые мастера Ордена Равновесия, место было уютным и приятным, совсем нет. Но старые бетонные конструкции маги Ордена укрепили, положив на это немало труда и сил. И у них неплохо получилось! За почти триста лет корпуса не обветшали, не прохудилась кровля и не растрескались ступени.

И все же, в некотором смысле, здания были новыми.

Об этом однажды обмолвилась Геда, и многие мастера, часто бывавшие на равнине, подтвердили ее слова. Эти стены выглядят ровно так, как огромное большинство строений, что в наши дни мироздание выкидывает на свою излюбленную свалку. Обветшалые, часто разрушенные бедой или войной дома продолжают возникать по всей планете – брошенные, пустые. И при этом они – словно из одного набора с корпусами Убежища.

Триста лет назад города и дома выглядели совсем иначе.

Этот парадокс занимал и занимает многие молодые умы. Но еще никто не смог ни приблизиться к истине, ни предположить хотя бы одну правдоподобную гипотезу.

Самым главным помещением в Убежище, безусловно, был большой зал. При необходимости в этом зале можно собрать всю школу. Так и случалось дважды в год – на зимние Встречи и на выпускные испытания. Младшие ученики сюда тоже допускались. Правда, редко когда досиживали до конца: усталость брала свое, и наставники потихоньку уводили их, сонных и зевающих. Так сложилась традиция.

Традиционно же в зале стояла полнейшая тишина.

Когда мастера вошли, все уже было готово. Дежурные подмастерья уже рассадили всех согласно статусу, выпускники уже заняли специально для них приготовленную лавку на возвышении. Пятеро парней, три девушки. Тоже неплохое сочетание…

Света в зале было много, горели десятки свечей, мерцали круглые «механические» лампы, созданные мастерами Слова. Лампы эти днем накапливали в себе солнечный свет, а ночью медленно его отдавали. Как раз хватало до рассвета.

Когда вошли мастера, выпускники тут же поднялись. Клим узнал розовые, просвеченные лампой уши одного из выпускников. «Разведчик», подумал он уверенно.

Все заняли свои места, и Нерин начал говорить традиционные, много раз уже слышанные слова о задачах Ордена и обо всех его Сферах. О ловушке, в которой заточен слуга Хаоса, и о том, как он стремится вырваться на волю. О силах, которые пытаются его освободить, и о силах, которые противостоят Ордену. Об Упорядоченном и его мирах…

Неожиданно он закончил так:

– Верить ли в Богов и в каких Богов верить – это каждый из вас решает сам. Но я верю своим Богам – Хедину-мудрецу и Ракоту-воину и я твердо знаю, за что и на чьей стороне мы воюем. Да, воюем, я не впал в маразм и не оговорился. Вы все слышали, Правая армия Схарма выступила к Узлу. Пройдет немного времени, и они там будут. Не стоит обнадеживать себя тем, что монастырь слуг Спасителя надолго сможет их удержать. Взятие города означает, что последователи Схарма получат долгожданный источник силы и смогут много раньше, чем мы рассчитывали, начать активно расшатывать ловушку. То, что им удалось в прошлый раз продвинуться столь далеко, показывает, как слабо мы готовы к прорыву. Потому именно сейчас как никогда нам нужны квалифицированные бойцы и сильные теоретики. Не стоит, конечно, обделять вниманием и другие Сферы, но, видит Хедин, все происходит слишком быстро. А ведь Правая армия Схарма – это далеко не все войско схарматов. И далеко не все, кто, сам того не ведая, занимаются общим делом, делом его освобождения. Вот что я хотел вам сегодня сказать. А теперь – время испытаний. Пожалуйста, подумайте еще раз. Сейчас я буду называть имена мастеров по количеству заявок в порядке убывания. Те, кто желает проходить первое испытание под руководством этого мастера, встают и делают свой выбор. Итак, Мастер Клим. Разведка.

Клим медленно встал. Недобро сощурился.

– Ну, кто тут хотел в разведку?

Из четырех, подавших заявки, встали двое. «Розовые уши» и длинный кудрявый парень, которого, как помнил Клим, звали Арт.

– Мастер Абер, боевые магические практики.

Поспешно встала высокая чернявая девушка.

– Мастер Евсий, магическая теория и практика, магия Слова.

Встали еще двое. Один – спортивного вида паренек и девушка Ника. Та самая, что пыталась лечить ожог лопоухого разведчика магическими средствами.

– Мастер Рома, мастерство Слова.

Вышла небольшая пауза, но потом нехотя встала третья девушка. Невысокая, миловидная, очень хрупкая. Мастер Рома, сам недавно бывший подмастерьем, чуть заметно покраснел. Наверное, заподозрил, что девушка его попросту пожалела. Клим решил, что заподозрил справедливо. Девица тоже слегка зарумянилась.

– Мастер Диана, меч, рукопашный бой, навыки выживания, мастерство Слова.

Встали два оставшихся парня. Оба коренастые, уверенные, спортивные.

– Мастер Геда, медицина, химия, лечебные практики. Поскольку выпускники не оставили вам заявок, выбор на сегодняшние испытания – за вами.

Геда обежала взглядом аудиторию и сказала:

– Ника.

Блондинка поджала губы и перешла от Евсия к ней.

– Ну что же. Мастера, можете уводить ваших сегодняшних подопечных. И да сохранится Равновесие!

– Отлично. За мной, хм… разведчики. Посмотрим, что вы нам разведаете.

Парни переглянулись, оценивая друг друга. Поняли, что придется побороться. Клим еще никогда не брал двоих учеников одновременно. Мастер, словно забыв о них, бодро зашагал к выходу.

Очевидно, выпускники ждали от него каких-то чудес. Испытаний столь же сложных, сколь жутких, и чтобы к тому же в результате все могли оценить их потрясающий успех. Ну да, им было любопытно – еще ни разу никто из прежних подмастерьев Клима, да и тех, кто только пытался стать его подмастерьем, не раскрыл страшную тайну – что именно с ними на испытаниях делают и почему так редко приходит удача…

Клим начал говорить, когда они еще не покинули зал:

– Я знаю, вы готовились к сегодняшнему дню, наверное, тренировались. Это очень неплохо, но, к сожалению, у нас слишком мало времени. За одну ночь мне нужно понять уровень вашей физической подготовки, способность логически мыслить, делать выводы на основе косвенных фактов, ну и кое-что еще, по мелочи. Например, скорость реакции.

В дверях он незаметно подставил ножку Лопоухому, и тот прилюдно растянулся на полу. Ноги еще в зале, остальная часть тела уже в коридоре.