Текст книги "Проданный смех"

Глава 3

Я заранее поинтересовалась у Заречной, где здесь находится ближайшая общественная баня. Оказалось, совсем рядом – буквально перейти улицу. Полотенце и прочие банные принадлежности у меня с собой были, так что я просто оплатила душевой номер. Вышла другим человеком. Чистым и почти счастливым. Господи, благодарю тебя за те маленькие радости, которые ты нам даришь! Перекусив в ближайшем кафе, я отправилась на обход подруг Ольги, которые жили в этом же городе. Сергей с невыясненной немецкой фамилией жил в Саратове, но лучше уж я сразу опрошу здешних подруг. Не хватало еще туда-сюда мотаться в этих ужасных автобусах. Московское метро тоже не сахар, но оно хотя бы свое, родное… Ближе всех, а точнее, в соседнем доме, жила тезка Заречной – Ольга Каширина. Но эта девушка оказалась на пляже. Далее шла Светлана. Она тоже отправилась загорать. По телефону мне ответили, что третья, она же последняя, подруга пропавшей девушки, Татьяна, также находится на пляже. Я поспорила сама с собой, вместе они там или врозь? Ставлю сто против одного, что вместе. Фотографии всех трех у меня были. Как сказала мать Заречной, ее дочь очень не любила фотографироваться, поэтому такие общие снимки редкость. Значит, мне повезло.

Поскольку данные о молодом человеке Ольги у меня практически отсутствовали, я могла хоть что-то узнать о нем у ее близких подруг. На чтение дневника Ольги у меня пока времени не было, да там могло ничего и не быть – многие люди не указывают конкретных имен в дневниках, мало ли кому он попадет в руки. Хотя странно, конечно, что дочь не познакомила близких ей людей – мать и жениха. Что же там за Сергей?

– Обычный парень, – равнодушно сказала Татьяна, та, что была в зеленом купальнике и с обесцвеченными волосами, на руке у которой сияло обручальное кольцо. – Я бы даже сказала, ничего особенного. Хотя бабло есть.

– Да нет, он нормальный, – прибавила другая, сидящая в шезлонге Ольга Каширина. У нее были длинные рыжие волосы, которые она в данный момент, чертыхаясь, расчесывала, они отчаянно спутывались. Задорная усмешка открывала очень белые ровные зубы. Фигура у девушки была почти мужская – с широкими плечами и сильными руками. Тип кустодиевской «Сибирячки». Жизненная сила так и хлестала из нее через край, а румяные щеки говорили либо о повышенном давлении, либо о крепчайшем здоровье. Она буквально не могла спокойно усидеть ни секунды, постоянно что-то делала: то перебирала волосы, то играла с мобильником.

Полной противоположностью ей была болезненного вида Светлана, которая молча сидела прямо на песке и курила, практически не обращая на наш разговор внимания. Однако на вопрос, насколько серьезными были отношения Ольги и Сергея, она ответила, словно очнувшись от своих грез. Правда, ответ был кратким:

– Он ей не подходит.

Я ждала продолжения, но Светлана все так же молча вынула новую сигарету из пачки «Собрания» и щелкнула пластиковой зажигалкой. На мой взгляд, цена этих сигарет никак не соответствовала старому дешевому купальнику и общему какому-то тусклому облику девушки. Весь ее вид просто кричал о пагубных наклонностях. Неужели наркотики?.. Однако выводов я делать не стала.

– Почему вы так думаете? – поинтересовалась я.

Светлана снова взглянула на меня так, будто увидела впервые, и пожала плечами. Я отметила болезненную худобу девушки. Болезненную в том смысле, что кожа на ней будто бы висела. Словно когда-то Света была полной, а потом неожиданно похудела, причем резко, иначе откуда такие растяжки на коже. Резкие скачки веса, сыпь на коже, бледность, зябкость – я заметила, как Светлана вздрагивает от ветра, хотя он был теплым, а ее белая кожа совершенно сухой, – все это мне очень не понравилось. Как бы в ее зрачки заглянуть? Не удивлюсь, если они расширены. Но девушка была в темных солнцезащитных очках, которые не позволяли мне поставить окончательный диагноз.

– Не знаю, – ответила она, – просто сложилось такое ощущение. Когда я его впервые увидела, он мне не понравился.

«Так он и не должен нравится тебе, – мысленно поправила я. – Главное, чтобы он нравился той, кто с ним встречается. А твое мнение тут не очень-то важно. Или важно?..»

На данный момент у меня было не так уж много информации об этом молодом человеке. Его имя – Сергей, возраст – двадцать два года. Место работы – какой-то компьютерный салон, название, как мне сообщили девушки, связано с компьютерами (последнее замечание меня умилило: в самом деле, какая редкость – включить в название соответствующей фирмы слово «компьютер», просто ищи – не хочу). Фамилию его так никто толком и не вспомнил – то ли Бург, то ли Берк, но что-то односложное. Это была уже зацепка – несмотря на то что в Саратове много немцев, найти Сергея с такими инициалами будет нетрудно. Кроме того, было известно, что он живет в Саратове, на центральной улице – Московской. Конкретного адреса не знали, зато сказали, что в доме находится мебельный магазин, а на самом здании висит большущий плакат, изображающий модно одетого мужчину. Описание внешности Сергея также не создавало внятного образа – русоволосый, глаза серо-зеленые, роста чуть выше среднего, симпатичный, но из толпы ничем, в общем-то, не выделяется. Таких тысячи, если не больше.

Гораздо больше души было вложено Ольгой Кашириной в описание другого молодого человека, который был другом Сергея. Каширина, которая познакомилась с саратовской компанией своей подруги на дне ее рождения, мечтательно вздохнула в ответ на мою просьбу дать какие-нибудь характеристики тем людям, с которыми, как я думала, Заречная и уехала в неизвестность. По тону Кашириной мне стало ясно, что некий Андрей до сих пор владеет ее сердцем.

– Андрея описать? – воодушевилась она. – О! Он такой… Такой, знаете, большой! Рост под два метра, фигура атлетическая, лицо – ну просто молодой бог! Представляете, загорелый брюнет, глаза такие голубые, красивые… – на этом дифирамбы неожиданно прекратились: – Но мы с ним расстались… Знаете, это была любовь с первого взгляда…

– Просто переспали, – прокомментировала Татьяна. Ольга не обратила на ее подначку внимания.

– Нам было очень хорошо, но только мы не сошлись характерами… Эх, а все так хорошо начиналось!.. Луна, река, теплая летняя ночь…

Она с комической грустью вздохнула, но, взглянув на меня, не выдержала и фыркнула. Жизнелюбие ее не могло не привлекать.

Я уточнила:

– Но у вас остался номер телефона Андрея? Как, кстати, его фамилия?

– Андреев. Андрей Андреев, прикольно, да? Он при том и Андреевич. Говорил, что в его семье всех мальчиков так называют. Номер телефона? – наморщила лоб Каширина и отчего-то подозрительно посмотрела на меня. – А зачем вам?

Я объяснила, что через него хочу найти Сергея. Каширина достала сотовый, и вскоре у меня был номер еще одного знакомого Заречной.

– Только он вам ничем не поможет. Насколько я знаю, – сказала Каширина, – Андрюха не поехал вместе с Серым, Ольгой и остальными.

– Почему вы так думаете?

– Ревнует, – вклинилась Татьяна, плавным жестом поправляя блондинистую челку. – Ему Ольга нравится, а она с Сереженькой гуляет. Вот и на тебя внимание обратил, я тебе давно это говорила! А ты – любовь, страсть…

Вот тут Каширина не выдержала, вспыхнув и горячо возразив:

– Знаешь что, хватит уже! Если у тебя в личной жизни полный застой, так нечего других подтыкать! Ты от этого ни умнее, ни счастливее не станешь!

– Я скоро выхожу замуж и очень счастлива, между прочим! – напористо возразила Татьяна.

Каширина пробормотала:

– Ага, только про счастье мне не надо лапшу вешать. Тоже ведь на бабки клюнула. – И, уже обращаясь ко мне, сказала: – Андрей не поехал на дачу, потому что у него сейчас горячая пора на работе. Их компания «Отто» запустила рекламу по телику, и народ бросился компы покупать. А он сборщик. Отпуск у него был в марте, как раз тогда, когда у нас завязались отношения, так что сейчас бы его при всем желании никто не отпустил. А они поехали на дачу на несколько дней.

– А куда, вы не знаете? – уже безнадежно спросила я. Вначале этот вопрос уже звучал, но подруги заверили – вернее, Каширина заверила меня, что не знает, куда отправилась Ольга Заречная.

– Потому что она и сама не знала, где конкретно находится дача Лешки. Сказала, что около Поливановки, а там ведь много чего находится. Однако я знаю, что дом должен быть просто супер.

– Почему вы так думаете? – заинтересовалась я.

– Хотя бы потому, что Лешка – учредитель фирмы, в которой работает Сергей, – объяснила Каширина.

– Вот он бы ей подошел, – неожиданно сказала Светлана. Спрашивать, кто, кому и почему подошел, не имело смысла – девушка притушила окурок в песке и поднялась, давая понять, что больше она со мной общаться не станет.

– Оль, дай эту мятную штуку… – протянула она руку к Кашириной.

– Я же тебе целую пачку вчера подарила, – удивилась Ольга.

Светлана ойкнула, оглянулась и, обнаружив рядом на покрывале упаковку каких-то пластинок, взяла одну и сунула себе в рюкзак.

– Извини, забыла, – усмехнулась она, после чего отправилась плавать.

– Что ты ей подарила? – сразу же вклинилась Татьяна.

– Таблетки, типа «Рондо», – неохотно пояснила Каширина. – Папа из Германии привез. Название – хрен выговоришь.

– А почему ты мне не дала?

– У меня только две были, – раздраженно ответила Каширина. – Я что, должна о всех сразу заботиться? Тань, ты же работаешь, не можешь себе «Орбит» купить? Как маленькая, честное слово!

Татьяна обиделась и замолчала. Однако нравы, царящие в этой девичьей компании, были удивительны. Одна – Татьяна – если и говорила что-то хорошее, то только о себе, а об остальных отзывалась язвительно. Светлана была молчалива, как камень, лишь изредка бросая загадочные, не совсем понятные фразы. Одна Каширина меня выручила, выложив все как на духу. Хотя впечатления болтушки не производила. Скорее всего, действительно переживала за подругу.

– Не обращайте внимания, – сказала Каширина. – Светка у нас вообще не от мира сего, рифмоплет. Вся в стихах, поэмах… Она рэп может читать, так здорово! Творческая личность.

– Да у нее просто мужика нет, вот и делает вид, что ее ничего не интересует. А стихи – это все фигня, маскировка! – вдруг с необычной злостью сказала Татьяна, снявшая с лица полотенце, которым закрывалась от солнца. Из всех трех Татьяна была внешне самой симпатичной, с идеальной кожей и красивыми глазами. Однако за все время, что я тут сидела, выражение этих глаз было каким угодно, но только не добрым. Практически все ее раздражало, все ей мешало – народ орал, вода была слишком холодной, песок слишком горячим… В общем, своими капризами она порядком надоела окружающим, в том числе и мне. Странно, вроде бы подруги, а такая злость у Татьяны в голосе, когда она говорит о них.

– Тань, мы, кажется, уже закрыли эту тему. – Ольга многозначительно посмотрела на нее. – Хватит уже.

– А что, я правду сказала! – презрительно пожала плечами Татьяна. – Разве нет?

– Нужна она кому, твоя правда…

Каширина с тяжелым вздохом поднялась с шезлонга и отбросила волосы назад. Они рассыпались по плечам, прикрыв ее спину до пояса. Их яркий рыжий цвет привлек внимание молодых парней, сидящих неподалеку. Они бурно выразили свое одобрение внешности девушки, которая проигнорировала их реплики.

– Сопляки, – тем не менее польщенно фыркнув, сказала она. – А мне байкер нужен! Настоящий мужчина. Такой, чтобы бил кулаком по столу и делал все так, как считает нужным! Вот. А у нас, представляете, – вздохнула она, – всего один нормальный байкер на весь Энгельс. Роман. К нему всегда можно обратиться за помощью. Сам, своими руками реальный «Харлей» собрал. Да и тот занят.

Кто был все-таки занят, Роман или «Харлей», я не стала уточнять. Ольга Каширина взяла в руки мобильник и мою сумку. Протянув ее мне, тоном, не допускающим возражений, сказала:

– Идемте, я вас провожу до остановки, а то заблудетесь.

Замечание было вполне уместным, однако неужели я выгляжу такой дебилкой, что не в состоянии запомнить дорогу назад, пусть и в незнакомой местности? Скорее всего, Каширина хочет мне что-то сказать наедине. И точно. Пройдя приличное расстояние по раскаленному песку, мы поднялись по бетонной лестнице на асфальтированный вал, представляющий собой затененную густыми кронами набережную со множеством ларьков, и остановились у скамейки. Я стала отряхивать ноги от песка, чтобы обуть кроссовки, которые несла в руках, а Каширина села на белые крашеные доски. В руках она рассеянно вертела старенький мобильник без чехла.

– Так что же все-таки случилось? – озабоченно поинтересовалась она. – Почему-то я не могу дозвониться до Ольги. Телефон постоянно отключен. Черт возьми, я же волнуюсь! Она никогда не отключала телефон без надобности! Если только батарея села…

– Может быть, она оказалась там, где нет электричества? – высказала я свою первоначальную догадку.

– Где? В лесу, что ли? У Лехи, говорят, такой дом, что уж розетка-то там по-любому должна быть.

– Кто говорит? – немедленно ухватилась я.

Ольга растерянно пожала плечами.

– Кто, кто… Да Лелька вон сама рассказывала, как у него в квартире все обставлено! Вот я и подумала, что уж дача-то не хуже. Хотя телефон мог и просто сломаться? – она с надеждой посмотрела на меня. – Тогда все объясняется.

Кстати, такое простое объяснение отчего-то не пришло в голову ни мне, ни премудрому Родиону Потаповичу. Ведь телефон – это обычный механизм, который запросто может выйти из строя. Однако, возразила я сама себе, не могут же выйти из строя и мобильные телефоны всех окружающих ее людей! А там наверняка, как минимум, двое – те самые Леха и Сергей – были с мобильниками. Возвратиться девушка планировала как раз день назад, даже с учетом форс-мажорных обстоятельств и собственного изменчивого настроения. Почему она не отзвонилась подруге? Почему не сообщила родителям? Следовательно, у нее не было такой возможности. Собственный телефон вышел из строя, а Сергея и Алексея поблизости нет. Однако каким образом девушка может оказаться вдали от компании, с которой поехала в незнакомую местность?

«Если поссорится», – подсказал мне внутренний голос.

– У нее конфликтный характер? – спросила я. Каширина недоуменно посмотрела на меня, словно не понимая смысла вопроса. – То есть она может, например, поругаться с Сергеем…

– Они никогда не ругались, – ответила Каширина. – Даже удивительно, но у них не было ни одной крупной ссоры. Мелкие стычки в расчет не принимаю, смех один – огрызнутся, а через пять минут опять друг дружку обнимают.

Я, однако, стала развивать свою мысль:

– Могло, скажем, случиться так, что она вдруг действительно повздорила с Сергеем – ну мало ли? – и ушла с дачи одна?

Каширина подумала, прежде чем ответить:

– Она могла сделать все, что ей взбредет в голову, но только есть одно обстоятельство. Она просто невероятно ленива и очень любит комфорт. Конечно, это не значит, что она ведет себя, как в том анекдоте про кота, наступившего себе на яйца, но все-таки она и конфликтов не любит, а если уж такой случится, то она лучше потерпит несколько часов психологический дискомфорт, чем будет потом в лесу от комаров страдать. Господи, ну я и фразу завернула!

– Почему же в лесу? – возразила я. – Могла, скажем, попутку поймать.

– Попутку? – нахмурилась Каширина. – Вряд ли. Она говорила, что с ее везучестью она сразу же наткнется на Джека-Потрошителя. Вот в то, что она может пешком пойти, – это да, я поверю. Но только я даже не знаю, как ее надо разозлить…

– Серый, может, ты ее чем-нибудь разозлил?

– Да нет.

– Обидел?

– Да нет вроде.

– Может, ты обидел, но не заметил? Баб же не понять, на что они могут обидеться…

– Господи, да чего ты пристал? Не знаю я! Вроде все как всегда…

Сергей взъерошил волосы обеими руками и подпер щеки ладонями. Весь его вид говорил о глубокой задумчивости.

– Может, из-за мобильника расстроилась? – наконец неуверенно пробормотал он. – Помните, вроде его кто-то выкинул?

– Васька пакеты перепутал, – добавил мрачный Петр. Под лихорадочно блестевшими глазами у него, как, впрочем, и у остальных, темнели синяки после бессонной ночи.

Утро было на редкость ярким и свежим, в такие дни хочется радоваться жизни и думать о хорошем. Но у собравшихся на террасе настроение было угнетенным. Таинственные вещи, произошедшие прошлой ночью, пугали своей нелогичностью и, самое главное, необъяснимостью. Записка с заклинанием, вой собаки, полнолуние, исчезновение девушки… Сергей не мог отделаться от воспоминания о громко хлопающей на ветру занавеске. Он помотал головой и потер глаза руками.

Был обнаружен пакет, который девушка вынула-таки из помойки и вывалила его содержимое на землю. Однако среди ошметков мусора и пустых бутылок телефона, который все ожидали увидеть, не нашли. Предположение, что Ольга забрала трубку с собой, вызвало встречный вопрос – куда же тогда делась коробка из-под телефона? С собой она ее взять не могла, так как картон к тому времени настолько пропитался мусорным запахом, что носить его с собой было бы очень неприятно. Да и зачем его таскать с собой?

Тщательное прочесывание дома и прилегающей к нему территории не дало результатов. Ни девушки, ни коробки, ни телефона.

Когда хмель окончательно улетучился из голов отдыхающих, кто-то вынес трезвое предложение найти те два пакета, из-за которых и случилась путаница. Авось да что-нибудь прояснится. Один пакет с трудом обнаружили в громадном четырехкамерном холодильнике. Внутри целлофана, кроме бройлеров, ничего больше не было.

– Да вы с ума спятили! – презрительно сказала Елена Рыжова, которая в глубине души не переваривала Заречную. Ну и, конечно, все ее писательские заскоки были не более чем заумью и выпендрежем. И теперь беспокойство остальных по поводу пропажи нелюбимого ею человека вызывало в ней ревность и неприязнь. Елена жила по принципу любовных романов, где главная героиня одна-единственная (разумеется, она сама), а остальные – антураж. И когда все события вертелись вокруг кого-то другого, ей было неуютно. Самым неприятным было то, что Алексей – человек, к которому она пыталась протоптать дорожку уже полгода, – оставался ужасающе нечувствительным к ее чарам! А вот из-за какой-то серой мышки, которая даже косметикой не пользуется, он переживает! Может, тоже стоило пропасть? Вот бы все забегали…

– Может, телефон в курицу запихали? – предположил Вася. Рыжова наградила его презрительным взглядом.

– Ты догадлив, как табуретка. Кто станет в курицу телефон запихивать? Она же заморожена. Хотя у вашей Олечки на все дурости хватит, – негромко добавила она.

Сергей и Петр одинаково мрачно посмотрели на девицу, однако та не стушевалась.

– По-моему, – заявила она, – Ольга просто взяла телефон и уехала отсюда. И вам не куриц надо проверять, а гараж!

– Она водить не умеет, – возразил Сергей.

– Да и прав нет, – добавил Петр.

– Зато на велосипеде она вполне могла уехать!

Мысль была здравой, хотя причину, по которой Заречная выкинула такой фортель, Рыжова не смогла объяснить. Вернее, в глубине души она давно сделала вывод, что у Заречной от самого рождения серьезно едет крыша, но озвучивать свои мысли в такой обстановке, когда и Серый, и Петька (а он с чего бы?) плюются злыми словами на любое оскорбление в адрес пропавшей лауреатки, было себе дороже.

Ворота в гараж открывались автоматически, когда подъезжал автомобиль, сенсорно, если помахать рукой перед особым датчиком, и механически – если ввести пароль в электронный замок. Рыжова, чувствуя себя предводительницей команчей, первой подошла к двухэтажному каменному строению и скомандовала:

– Леха, открывай.

Зорин повиновался, нажав несколько кнопок. Широченная стальная дверь с ребристой поверхностью плавно уехала вверх, открыв взорам присутствующих три иномарки, изрядно запыленные за время дороги. Рядом с джипами скромно примостилась темно-зеленая «девятка», чьи стекла не были даже затонированы.

– И что мы ищем тут? Ольгу, телефон или что-то другое? – спросил Василий, чувствуя себя виноватым все эти дни. Мускулистый качок двухметрового роста с наивными голубыми глазами, брат коммерческого директора фирмы «Компьютеры – всем», он страдал легкой рассеянностью, отчего постоянно попадал впросак. Ну откуда же он знал, что все купят именно такие пакеты? Ну подумаешь, сунул пару бутылок не туда, куда надо было, так чего обижаться-то? А телефон бы он и новый купил… Потом. К чему такая спешка была? Вот уж точно, любят бабы слона из мухи делать.

– Велосипед, – пробормотал Алексей Зорин, окидывая внимательным взглядом свои автовладения, – их тут два было. Один обычный, старенький, с рамой, мне его сосед как-то оставил, когда приезжал.

– Как это оставил? – не понял Сергей.

– В гости приехал, а у самого инфаркт случился. Шестьдесят лет, сердце пошаливало. Жара тогда дикая стояла, а он ко мне пять километров на велике шпарил. Не помню уже зачем. Отсюда его на «Скорой» увезли, а велосипед до сих пор где-то тут стоит, ждет хозяина. И еще мой, горный.

Обыск двухэтажного здания не занял много времени. Оба велосипеда были на месте. Повисло молчание.

– Сноуборда нет, – неожиданно заметил Алексей. – Вот тут на стене висел, с зимы.

Все посмотрели на стену, где и вправду была прибита полка, на которой лежали лыжи, палки и прочее зимнее снаряжение. Однако доски, на которой так удобно съезжать вниз по заснеженному склону, не было.

– Вряд ли ей сноуборд понадобился, – заметил Сергей, – лето все-таки…

Внезапно из дальнего угла, где находился чулан со старыми шинами, послышался грохот и сдавленное матюкание.

– Васька! Ты жив? – Коммерческий директор неохотно повернулся в ту сторону. Постоянные казусы, случавшиеся с его братом, уже стали притчей во языцех, а потому не вызывали особого удивления или тревоги. Все знали, что, если в комнате есть вазочка, Вася непременно ее свалит. Если же Вася идет в гости, он обязательно что-нибудь разобьет или свалит. Однако в нынешний уик-энд Вася превзошел себя – потерянный телефон, сломанное кресло, на которое он неудачно присел, и теперь вот разваленная груда каких-то досок. Придется выплачивать Зорину убытки за брата, так как тот еще не работает, все свободное от учебы в университете время пропадая в спортзале, мечтая стать новым Шварценеггером. Мускулы лепились, но пользы от них пока было немного – только восхищенные взгляды некоторых девчонок на улицах да постоянные разрушения.

Однако нет худа без добра.

– Я доску нашел, – радостно сообщил будущий мистер Вселенная, держа в руках две половинки сноуборда. – Не его ищете?

Парни подошли ближе, чтобы осмотреть находку.

– Это не тот сноуборд, – сказал Зорин. – Этот сто лет уже сломан. Я про новый говорил.

– Леха, для чего доски-то предназначались? – негромко спросил коммерческий директор, горестно складывая в уме цифры. Масштабы предполагаемого долга росли.

– Баню расширить, – почти весело ответил Алексей, глядя на остатки того, что только пять минут назад было прекрасными еловыми досками. Теперь же деревянная роскошь превратилась в щепки, годные разве что для растопки той самой бани, расширение которой откладывалось до неопределенного времени.

– Да тут так и было, – оправдываясь, сказал Василий. – Пацаны, ну ей-богу! Я сам поскользнулся. Чуть не упал. Вот, даже занозу вогнал…

– Смотрите, – неожиданно наклонился Петр. – Волосы.

Он осторожно снял с отслоенной лучинки три русых длинных волоса. Единственная оставшаяся целой доска стояла практически у самой стены, потому и не пострадала.

– Это Ольгины волосы, – в гробовой тишине произнес Петр.

– Только она у нас русая и с длинными волосами.

Послышался тяжелый вздох Сергея. После недолгого обсуждения было решено вызывать милицию. Самостоятельные поиски не привели ни к какому результату.

Ольга Каширина в свободное время занималась тем, что ничего не делала. Итальянцы называют это dolce far niente – блаженное ничегонеделание. Вообще-то она училась на заочном отделении какого-то местного института, но не работала, а с позволения состоятельных родителей валяла дурака. Из всех подруг Заречной только одна она проявила настоящую обеспокоенность исчезновением своей подруги, поэтому я была очень рада, когда она предложила мне свою помощь в поисках.

Не обращая внимания на кислую физиономию Татьяны, которая, узнав, что Каширина уезжает, буквально просверлила меня уничтожающим взглядом, Ольга собралась в мгновение ока.

– Оль, ты обещала со мной к родителям съездить, – ледяным тоном сказала блондинка. – Сама знаешь, что мне в транспорте может стать плохо. Как подруга, ты должна мне помочь!

– У меня дела появились, – невозмутимо ответила Каширина. – Имею я право на свои дела? Или мне только твоими заниматься?

По взгляду Татьяны я поняла, что объявлена война. Однако кому и за что, было неясно. Ну да ладно, мое дело маленькое – найти Заречную и уехать в Москву вместе с нею.

Претерпев муки общественного транспорта, мы вышли на остановке на улице Московской, прямо напротив которой находился дом Сергея. На первом этаже блочной панельной пятиэтажки находился мебельный магазин и немецкая кондитерская, на левом торце висел плакат с таким роскошным мужчиной, что даже я невольно залюбовалась. Кто-то бы назвал это лицо грубоватым, но мне оно нравилось.

– Вот моя мечта, – вздохнула Каширина, разглядывая рекламного типа. – Сила и нежность во взгляде. Хотя хватит, – оборвала она сама себя, – идем Серю искать.

– Кого? – не поняла я.

– Серю. Я так Сергея называю, когда мы с Ольгой его обсуждаем. Серя, он и есть Серя, и, если честно, тут я со Светкой согласна, он не подходит Ольге. Сухой такой, педантичный, консервативный. Настоящий немец. А она же вся в мечтах постоянно, в облаках витает. С деньгами до последнего времени были проблемы. А он жмот такой, не поверите!

– А Ольга где-нибудь работала? – спросила я. Данных об этом у меня не было, Морозов знал о Заречной самый минимум.

Мы шли по раскаленному асфальту мимо чисто вымытых витрин. Адреса Сергея мы не знали, Каширина не помнила даже приблизительное месторасположение квартиры, так как была в гостях у Сергея всего один раз, да и то поздним вечером. Домашний телефон молчал, поэтому мы решили пока занять себя другим делом. От автобусной остановки было рукой подать до «Отто», компьютерного салона, где работал прежний кавалер Кашириной, Андрей Андреев. Поскольку тот был другом этого неуловимого молодого человека, у него мог быть номер его мобильного телефона. Мобильник самого Андреева был выключен, поэтому нам пришлось топать пешком. Как объяснила Каширина, видимо, хорошо осведомленная о порядках на работе предмета любви, Андрееву запрещали во время работы пользоваться мобильным телефоном, чтобы не тратить оплаченное время на разговоры.

– Ольга? – словно очнулась Каширина. – Да писательницей и работала. В местном литературном агентстве. Смешно, правда, – штатный писатель? Руку ставила, как она мне говорила. Платили там, конечно, копейки, но она довольно долго проработала, – предвидя следующий вопрос, Каширина добавила: – Сейчас она вышла на Москву. В смысле, на московские издательства, без посредников. И, как видите, удачно. Первая же книжка – сразу на премию. Я никогда не сомневалась, что она талант!

– Так что у нее с деньгами? – Я вернулась к начатой теме. К этому моменту мы уже почти что подружились, несмотря на разницу в возрасте, и перешли на «ты». – Ты сказала, что у нее были финансовые трудности. А теперь что, все в порядке?

– Да, – кратко сказала Каширина. – Ольга теперь не работает, но деньги у нее есть.

По ее тону становилось понятным, что эта тема ее напрягает. Но Каширина сама почувствовала, что пауза ненормально длинна, и поспешила пояснить:

– Она на мобильник копила, вот почему я сказала, что деньги появились. А так не знаю откуда.

Я задумалась над взаимоотношениями Сергея и Заречной.

По словам Кашириной, выходило, что Ольга и ее возлюбленный души друг в друге не чаяли, даже не ссорились никогда. А теперь выясняется, что у них были финансовые трения. Или, как Каширина сказала? – «Сергея это напрягает»? Что-то подобная расчетливость не вяжется с пылкими чувствами! Где-то неувязка. Любовь и деньги – два по отдельности сильных мотива, редко пребывающие в гармонии.

Но тут мы подошли к шестнадцатиэтажному дому, первый этаж которого был занят стеклянными витринами, изнутри закрытыми жалюзи. Крупная неоновая вывеска «Отто», на солнце выглядевшая поблекшей и грустной, но в темноте, наверное, яркой и привлекающей внимание, сообщала, что мы пришли куда надо. Однако не успели мы войти в кондиционированный салон, приятно охладивший нас от уличной жары, как события вдруг завертелись вокруг нас со скоростью убыстренной киносъемки. Боевика.

Началось все очень мирно. Так что никто сначала даже и не понял, что же, собственно, произошло. Просто в «Отто» вошли три человека, густо заросшие бородами и с длинными волосами, все трое в солнцезащитных очках. Неброские спортивные куртки, стандартные голубые джинсы, кроссовки – если бы не стрижки, вернее их отсутствие, этих молодых людей невозможно было бы выделить из толпы саратовцев. Правда, горожане, насколько я могла заметить за полдня пребывания в этом городе, щеголяли исключительно в шортах и легких рубашках, не считая несчастных офисных работников, которые обязаны носить костюмы даже в адскую жару. Эти типы на офисных работников не тянули, но и к категории обычных граждан не подходили.

Низко опуская головы и говоря в усы, три подозрительных молодых человека подошли к демонстратору и стали у него что-то спрашивать. Тот охотно кивал, после чего подвел их к большому застекленному стенду, на полочках которого стояли цифровые фотоаппараты и видеокамеры разной ценовой категории.

Моя спутница сразу же отправилась искать Андреева, который, как ей объяснила офис-менеджер, обедал. Объяснив, что у нас дело исключительной важности, Ольга сумела убедить застенчивого вида серую блондинку, что ей, Кашириной, просто позарез необходимо увидеть Андреева именно в эту секунду, это вопрос жизни или смерти. Блондинка в толстых, совершенно не идущих ей роговых очках, засомневалась – достойны ли мы аудиенции у сборщика компьютеров, однако уступила нашим просьбам и нажала тоненьким мосластым пальчиком на кнопку коммутатора. После чего попросила нас подождать.

Одновременно я не выпускала из поля зрения трех бородачей, привлекших мое внимание. Интуиция, отточенная за годы детективной службы, подсказывала, что с ними что-то не так.

И лишь когда светловолосый бородач – кроме него, был еще брюнет в «адидасе» и рыже-русый тип в «спранди» – сделал неуловимое для остальных движение рукой, сунув ее под олимпийку, я среагировала. Моментально подскочив к нему, я скрутила блондину руки. Пистолет-обрез выпал из его рук и залетел под стол менеджера, который испуганно воззрился на меня. Швырнув обросшего типа на пол, я прижала его лопатки коленом к полу и заломила руки за спину, одновременно выискивая глазами, чем бы их связать.