Текст книги "Ярость и страсть"

Я сидела, ошарашенная, и смогла только вымолвить:

– Но зачем же вы тогда её отпустили?

– Ты просто не видела, но от нас она уехала уже в наручниках – её ждали на улице. Кстати, расстрел в вагончике был сфотографирован Василием со товарищи, которые «вели» мамашу от самого хладокомбината, где она просидела все время у подруги, ожидая звонка дочери. Лена потом поехала к нам, а мамашу сразу взяли. Когда дочь ей звонила от нас, она уже давала показания.

– А зачем вы Лену вообще сюда приглашали?

– Интересно, мы что с тобой, забесплатно работали? – изумился босс. – Деньги-то все равно бандитские. А так мы честно выполнили заказ клиента и получили официальный гонорар из его собственных рук.

– Скажите, а если бы я не поехала тогда к ней домой? Что было бы?

– Ничего бы не изменилось. Хотя нет, тогда бы ты не потеряла свои туфли.

О том, что я трижды чуть не потеряла свою жизнь, я скромно умолчала. Что ж, видимо, доля у меня такая…

Глава вторая
РАЗГОВОР У КАМИНА

Я сидела за компьютером в приёмной и делала бухгалтерские проводки за прошедший квартал. День только начинался. Босс сидел у себя в кабинете, занятый, как всегда, какими-то своими непонятными делами. Сигнал наружного видеофона заставил меня взглянуть на экран. Когда моему взору предстало до боли знакомое лицо, мне на мгновение показалось, что я смотрю праздничный концерт по телевизору. И этот человек там выступает со своим номером – популярной песней. Мои губы, несмотря на плохое настроение, сами собой расплылись в улыбке, и я без всяких вопросов впустила его внутрь.

– Здравствуйте, уважаемый… – радостно начала было я, вскочив из-за стола, но он, устало опустившись на диван, хмуро прервал:

– Вот только не нужно произносить моего имени, умоляю, – и болезненно скривился. – Меня от него уже тошнит. Да и не имя это вовсе, а псевдоним. Так что давайте сразу договоримся, что я не тот, за кого вы меня принимаете, а кто-то другой, обыкновенный человек, просто ваш клиент, идёт? И зовите меня Семой.

Я застыла перед ним, как дура, с глупой улыбкой на лице и протянутой для приветствия рукой. Настроение как-то сразу испортилось. Знаменитый посетитель этого словно и не заметил, а начал невозмутимо вытряхивать из пачки «Мальборо» сигарету. Одежда на нем была самая обычная, без блёсток и наворотов, простой костюм, белая рубашка и галстук. Я вернулась за стол, дав себе слово больше никогда не поддаваться обаянию известных артистов эстрады. Пропади они пропадом…

Тут из кабинета вышел Родион. Вероятно, с каким-то поручением для меня. Заметив чиркавшего на диване зажигалкой кумира современной молодёжи, он слегка оторопел, а потом пошёл по моему пути, то есть расплылся в улыбке, протянул вперёд руки и направился к гостю со словами:

– Не верю глазам своим! Очень рад вас видеть, уважаемый….

– Босс, это не он, – едко сказала я. Тот замер на полпути и вопросительно посмотрел в мою сторону.

– Да? И кто же это?

– Да так, обычный клиент из глубинки.

Босс внимательно всмотрелся в его лицо и, повернувшись к нему спиной, проворчал:

– Тьфу ты, Господи, а я уж было решил, что…

– Нет, нет, это просто Сема, человек из толпы. – Я ликовала. – Не верьте глазам своим. Вы что-то хотели, босс?

– Да, собери мне все данные о наших нештатных детективах: сколько их, какое количество денег на них потрачено и все ли ещё живы. А то три дня назад пришла одна старушка и попросила выдать ей зарплату мужа, сказав, что он заболел. А вчера случайно выяснилось, что тот не заболел вовсе, а умер две недели назад.

– Надо же, какие находчивые! – подивилась я изобретательности подкармливаемых нами пенсионеров. – Хорошо, я все сделаю. Кстати вы так и не подписали последний квартальный баланс, а мне скоро в налоговую…

– Простите, – донеслось с дивана, – вам клиенты вообще нужны? Или мне другое агентство поискать?

Босс удивлённо повернулся к нему:

– Так вы ещё и клиент к тому же? Тогда прошу в кабинет.

Тот поднялся, а из кухни вышла Валентина, которая как раз собралась на рынок за продуктами. Увидев знаменитого артиста, она сначала ошизела, потом всплеснула руками и бросилась обратно. Через мгновение выскочила оттуда с большим, вырезанным из журнала портретом артиста, висевшим у неё на стене.

– Дорогой вы мой, любимый, ненаглядный, – затараторила она, подобострастно протягивая гостю фломастер, – автограф поставьте, пожалуйста! Господи, счастье какое привалило! Глазам своим не верю…

– И не верь, Валюша, – опять ехидно бросила я. – Это не он…

– Да ладно, чего уж там, – смутился тот, подписывая свой портрет. – Просто я хотел, чтобы конфиденциальность была.

– Конфиденциальность, мой золотой, – с умилением проговорила Валентина, любуясь милыми чертами, – мы вам обеспечим. И вареники с клубникой, и котлеты с грибочками, и плюшки – все обеспечим…

– Валентина, – грозно процедил босс, – отправляйся на рынок.

– Иду, иду…

Через минуту мы втроём сидели в кабинете босса. Сема начал рассказывать:

– Не знаю, смотрели ли вы мой последний клип или нет…

– Смотрели, – быстро вставила я.

– Тогда, значит, видели девушку с которой я снимался. Она там на заднем плане мелькала, помните?

Я кивнула. В клипе действительно загадочно улыбалась какая-то расфуфыренная краля, которая мне совсем не понравилась, как, впрочем, и все особы женского пола, кому в отличие от меня обломился кусочек звёздной славы и чести подышать одним воздухом со знаменитостью. А может, и не только подышать…

– Увы, я не видел, – вздохнул босс, который терпеть не мог современную эстраду.

– Это и не суть важно. Главное, что вы знаете, о ком идёт речь.

– Да, вы правы. С ней что-то случилось?

– Как вам сказать, – замялся он. – Дело в том, что эта девушка сейчас лежит в моей постели.

Босс понимающе улыбнулся:

– Не можете от неё избавиться? Понимаю. За небольшую плату я могу сделать так, что она забудет даже, как вы выглядите…

– Да нет, – поморщился тот. – Дело в том, что она лежит, как бы это вам сказать… В общем, она мертва.

Родион растерянно заморгал, а мне стало не по себе от мысли, что российская эстрада лишится такого яркого таланта, ибо теперь его непременно посадят в тюрьму за убийство.

– И за что же вы её? – осторожно спросил босс.

Певец поёжился и тихо пробормотал:

– Не помню.

– Как же вы так, голубчик, – с укором проговорил Родион, – убили и не помните, за что? Хоть бы записали где-нибудь перед этим…

– Не помню, как убивал, – чуть слышно бросил тот, склонив голову. – Хоть убей…

Родион озадаченно поскрёб в затылке, поправил очки на курносом носу и вцепился в карандаш, которым тут же стал выводить на бумаге свои каракули. Я во все глаза смотрела на артиста и думала о том, что пьянство и наркотики ещё никого до добра не доводили.

– И что же вы от нас хотите? – спросил босс после паузы. – Чтобы мы избавили вас от трупа? Боюсь, что вы пришли не по адресу. Обратитесь в ритуальную контору или сразу в морг…

– Нет-нет, что вы! – испуганно воскликнул тот. – У меня и в мыслях такого не было! Если это действительно я убил, то ради Бога, пусть сажают. – Он открыто посмотрел боссу в глаза и твёрдо произнёс:

– Вот только я совсем не уверен, что именно я убил Ольгу.

– Почему?

– Потому что я не убийца, это раз. А во-вторых, способ убийства уж больно жестокий, зверский даже, я бы сказал. Не скрою, мне, как и каждому, наверное, приходили в голову мысли об убийстве и о том, как это можно было бы сделать. Я даже различные варианты обдумывал, но даю вам слово – до такого изуверства я все-таки никогда не додумывался.

– Вы были пьяны вчера?

– Так, чуть-чуть, – пожал тот плечами. – Как всегда, пара крепких коктейлей, одна сигарета с марихуаной, потом… Ах, да, потом ещё мы с Ольгой у меня дома бутылку ликёра высосали. Но больше пила она, я только за компанию – мне и так уже было хорошо. Потом мы уснули, где-то уже в четвёртом часу. А утром я проснулся в прекрасном состоянии тела и духа и увидел её рядом с собой… – Он закрыл глаза и побледнел. – Боже, лучше бы я этого не видел…

Мы с боссом молчали и ждали, пока он успокоится. Видит Бог, он не был похож на убийцу. В то же время он был артистом и мог сыграть все, что угодно. Но мне почему-то казалось, что он все же сейчас искренен. Вытащив из кармана сигареты, артист снова закурил, кончики пальцев у него дрожали.

– Кровать у меня огромная, сами понимаете.

Ольга лежала на спине, залитая собственной кровью. Грудь, живот и лицо истыканы моим кухонным ножом, а сам нож торчал у неё изо рта. Жуткая картина. – Беднягу передёрнуло. – От кровати шёл кровавый след к ванной. Видно, её убили там, в джакузи, а потом перетащили ко мне на кровать. Поверьте, даже в самом страшном бреду я не смог бы так разделаться с человеком, и уж тем более с красивой женщиной, с которой всю ночь занимался любовью. И потом, на мне не было следов крови.

– Может, вы помылись после этого? – мрачно предположил босс.

– Уж это я точно бы помнил, – горько усмехнулся тот.

– А сомнамбулизмом не страдаете?

– Нет.

– У вас есть враги?

– А у кого их нет? Конечно, это в подавляющем большинстве скорее завистники, а не враги, но все равно они не подадут мне руку, если я стану тонуть. Впрочем, в шоу-бизнесе это норма. И потом, враги должны были бы, по идее, меня, а не её прикончить.

– Это не факт, – нахмурился ещё больше Родион. – Так чего же вы от нас хотите? Артист глубоко вздохнул и отвёл глаза.

– Сам не знаю. Я ужасно расстроен и напуган, поверьте. Я ещё не говорил никому об этом. Собрался и сразу к вам, а она… там лежит… – Он сглотнул, и кадык его прыгнул по горлу вверх-вниз.

– А почему к нам?

– Я ведь тут недалеко живу, через квартал от вашего двора. Мне моя домработница как-то говорила, что вы пенсионерам местным деньгами помогаете и вообще надёжные, за любые дела берётесь. – Он сунул руку во внутренний карман, вынул фотографию и положил её перед боссом. – Вот. Это тоже явилось причиной моего прихода.

Родион взял снимок, прищурился и, бросив на меня странный взгляд, спросил у певца:

– Где вы это взяли?

– У неё же, у домработницы. Вашу секретаршу один пенсионер тайком сфотографировал, когда она на работу шла. Домработница мне похвасталась – вот, мол, какая красавица у них есть. Я даже хотел её на съёмки пригласить… – Он повернул голову и объел всю меня глазами. – И теперь хочу.

– Ты становишься знаменитостью, Мария. – Бросив мне через стол фотографию, босс опять принялся рисовать, а я взяла снимок. На нем была запечатлена наша замечательная башня со стороны двора, и я, шагающая к ней в облегающем коротком оранжевом летнем платье. Золотистые волосы мои развевались на ветру, лицо было обращено к фотографу, на плече болталась сумочка, и вообще выглядела я очень даже ничего. Жаль только, что я не видела, как меня снимают, а то бы приняла ещё более шикарный вид.

– Понимаете, – снова заговорил клиент, – я не верю, что стал убийцей. А чтобы это доказать, нужно найти настоящего киллера. А чтобы его найти, нужно сделать ход конём…

– Вот как? – Босс заинтересованно поднял брови. – И что же это за ход?

– Элементарно, – оживился певец. – Я уже все продумал. Сегодня после обеда у меня очередная съёмка с участием Ольги. Вы заметили, Что ваша Мария и Ольга чем-то похожи?

Босс неопределённо пожал плечами и ничего не ответил.

– Так вот, я предлагаю выдать вашу секретаршу за неё. Пусть она поедет со мной на съёмки и сыграет роль Ольги. Представляете, что будет, когда настоящий убийца увидит её на площадке живую и здоровую?! Он непременно чем-нибудь выдаст себя или захочет убить её снова, но на этот раз мы с вами будем наготове и схватим его! – Тут глаза знаменитости гневно сверкнули.

Босс задумчиво поглядел на клиента. Затем перевёл взгляд на меня. Я тут же отрицательно покачала головой, сделав страшные глаза – мол, не желаю подставлять своё роскошное тело под нож какого-то мясника. Родион повернулся к певцу.

– Идея хорошая, – проворчал он. – Но почему вы решили, что убийца непременно будет на съёмочной площадке?

– Я почти уверен в этом. Если допустить, что убил не я, то наверняка кто-то из моего окружения решил сделать мне гадость…

– Ничего себе гадость! – невольно вырвалось у меня.

– …и прикончил Ольгу, чтобы посмотреть, как я стану выкручиваться, – продолжал клиент, не обратив на мои слова внимания. – Видимо, он хочет поджарить меня на медленном огне, поэтому и не убил сразу, извращенец! Лучше бы уж прирезал, пока я спал…

Босс спросил:

– А если все-таки это вы?

– Тогда пойду и сдамся, – спокойно проговорил тот. – Я же не ублюдок какой-нибудь. Но мне все-таки кажется, что это не я. Не настолько я был одурманен.

– Ну хорошо, меня устраивает ваш расклад. Теперь насчёт оплаты. – Он осмотрел клиента с головы до ног. – Денег у вашего брата, насколько я знаю, не мерено…

– Они все в обороте, – быстро вставил тот. – Реклама, костюмы, студии и так далее.

– И все равно придётся раскошелиться. Мария! – Босс посмотрел на меня. – Каковы наши расценки?

– Самые обычные: оплата строительства седьмого этажа нашей башни, – без запинки ответила я.

– Какого ещё этажа?! – вытаращил глаза клиент.

– Седьмого, – невозмутимо пояснил босс. – Плюс внутренняя отделка под зимний сад с бассейном для золотых рыбок. По вашим меркам, это копейки – пару раз не покажут по телевизору, и всего-то.

Недовольно скривившись, певец что-то посчитал в уме и нехотя выдавил:

– Согласен. Только рыбок уж сами купите.

– Замечательно. – Босс подобрался в кресле. – Теперь к делу. Вы подпишетесь под стенограммой нашей беседы, чтобы в случае чего мы могли бы располагать вашими показаниями?

– Охотно.

– Отлично. Как вы собираетесь выдать Марию за Ольгу?

– Немного грима, Ольгино платье и побольше глупостей в речах – получится точная копия.

– А что она должна будет делать? Танцевать? Мария, ты умеешь танцевать?

– Ей и не нужно уметь, – пояснил Иван Иваныч. – Режиссёр хоть медведя научит. Ольга тоже, кроме мордочки и ног, ничего не имела, однако…

– Кстати, откуда она взялась у вас?

– Ольга? Черт её знает. – Он стал вспоминать. – По-моему, я её в каком-то ночном клубе снял, а может, сама напросилась. Знаете, как это бывает – фанатки одолевают, липнут, как мухи на мёд, спасу нет. Столько их проходит через нас, что всех и не упомнишь. Не исключено, что мне её и из какого-то агентства прислали. Нужно уточнить у моего продюсера Виктора Голубева.

– Давно вы с ней знакомы?

– Около месяца. Но ко мне в постель она только вчера ухитрилась залезть. На своё несчастье. – Он помрачнел. – В «Утопии», я с ней встретился, тем более что мы сегодня вместе сниматься должны были, слово за слово, то да се, а потом мне стало уже по фигу, с кем, лишь бы… – Он осёкся и опасливо глянул в мою сторону. – Это ничего, что я так откровенно?

– Как вам сказать, – пробормотала я, но босс перебил:

– Нормально. Значит, вы понятия не имеете, чем она занималась в свободное от съёмок время?

– Каких там съёмок. Её всего второй раз пригласили, и то только потому, что первый клип оказался более или менее удачным. Я даже не знаю, где она живёт, – вздохнул тот. – Да и зачем мне это? Менеджер их отбирает, на съёмки приглашает, они работают и исчезают. Если с каждой близко знакомиться, то…

– Все понятно. Фамилию хоть помните?

– Да, кажется. – Он наморщил лоб. – Кириенко, по-моему, но нужно уточнить.

– Вам кто-нибудь угрожал в последнее время?

– Конкретно? Нет. Так, были пьяные разборки кое с кем, но они происходили у всех на виду, и вряд ли после этого кто-то решился бы на такое. Ведь столько свидетелей…

– А ревность не могла послужить причиной убийства? Может, какая-то истеричная завистница прикончила конкурентку?

– Не думаю. Какой ей смысл подставлять при этом меня? Убила бы её в другом месте. И потом, меня нельзя ревновать, я же звезда, мне положено со всеми спать… – Он опять покосился на меня.

– Хорошо, как преступник проник в вашу квартиру?

– Не знаю, – растерянно заморгал Сема. – Как-то не задумывался, честно говоря. Слишком напуган был увиденным.

– Но замок на двери не сломан?

– Нет, кажется. Да, точно нет, я дверь ключом закрыл, когда убегал оттуда.

– У кого ещё есть ключи?

– У домработницы. Она пожилая и совсем не ревнивая женщина, уверяю вас. По средам, к счастью, она не приходит, а то бы уже все увидела.

– А ночью вы ничего не слышали?

– Спал мёртвым сном. Я всегда так, организм такой – пока не выспится, хоть из пушки стреляй, не просыпаюсь. Отрубаюсь подчистую, наглухо.

– А сама убитая ничего странного вам вчера не говорила?

– Она, извиняюсь, туповата слегка, поэтому ничего странного сказать не могла. Несла обычную ахинею про свои идиотские мечты, в любви мне признавалась, голосом восхищалась и все такое. Маразм, в общем, банальная тошниловка.

– Весело вы, звезды, живёте, – завистливо вздохнул босс. – Мне вот никто в любви не признается, – и бросил на меня укоризненный взгляд. – Ну ладно, сделаем так. Вы оставьте мне ключи от квартиры, а сами поезжайте на съёмки или куда там нужно…

– Сначала в гримерную, – подсказал артист.

– Ну да, в гримерную. А я займусь трупом.

– Эй, босс, а если на меня тот тип нападёт? – заволновалась я для виду. – Кто меня защитит?

– Не волнуйся. Я пошлю своих людей, они будут рядом. Только мне нужно знать адрес. И ещё. – Он строго посмотрел на певца. – Если до завтрашнего утра я не найду доказательств вашей непричастности, то мне придётся сдать вас в милицию.

– Воля ваша. – Певец склонил свою красивую голову, и мне стало его жалко.

Певец оставил боссу все свои координаты, ключ от квартиры, усадил меня в свой «неприметный» двухместный «Порше» ярко-малинового цвета и повёз в Останкино, где через два часа в одной из студий должна была проводиться съёмка. Всю дорогу он молчал как рыба, думая о своём, наболевшем, а я припоминала, как вела себя в клипе Ольга, чтобы как можно лучше походить на неё и ничем не выдать себя. Сема заказал пропуск, провёл меня в здание телецентра и потащил по каким-то коридорам, мимо деловито снующих людей, которым, казалось, было наплевать на всех знаменитостей мира и на Сему в частности. А на меня – так тем более. Когда я потеряла счёт поворотам, лифтам, этажам и лестницам, мы наконец остановились у двери с надписью «Гримерная».

– Подожди здесь, – сказал он, почему-то перейдя на «ты».

– Хорошо, только ты недолго, – ответила я тем же.

Он внимательно посмотрел на меня:

– Ну-ка, Оленька, надуй губы. Я капризно надулась.

– Пойдёт. Теперь улыбнись. Я улыбнулась.

– Да не так! – замахал он руками. – Чуть глупее и фальшивее.

Я улыбнулась фальшивее.

– Вот это подходит, – успокоился он, потом, набрав в грудь воздух, словно собирался нырнуть в бездну, без стука открыл дверь и вошёл внутрь, оставив меня в узком коридоре-тупике.

Минуты через три он высунулся и поманил меня пальцем. Я вошла и оказалась в небольшой комнате, напоминающей парикмахерскую. У одной стены перед зеркалами стояли кресла, на полочках лежали всякие гримерные принадлежности, а у другой – громоздились шкафы. Посреди всего этого добра стояла, сложив руки на груди и зажав папиросу в зубах, уже не молодая, но ещё довольно красивая женщина со стройной фигурой, закутанной в шёлковое цветастое кимоно. Сузив глаза, она уставилась на меня сквозь дымовую завесу, а потом прокуренным голосом сказала:

– Эта, что ли?

– Ну да, – волнуясь, откликнулся певец, который, сразу же бухнувшись в кресло, тоже смотрел на меня. – Получится, как думаешь?

– Да получиться-то получится, милый, – усмехнулась та. – Только жалко такую фактуру гримом портить. На твоём месте я бы лучше её взяла, а не эту Ольгу.

– Говорю же, заболела она, – буркнул клиент, отведя глаза. – А Витя именно её хочет. Короче, Люба, не рассуждай давай, а принимайся за дело. И никому ни слова. Даже Голубеву, а то опять распсихуется.

– Не бойся, Сема, все будет в ажуре. Садись в Это кресло, девочка, и приготовься к экзекуции.

Ткнув пальцем в свободное кресло, она скрылась за шкафом, а я покорно опустилась на мягкое сиденье.

Почти час эта мегера, не вынимая папиросы изо рта, мурыжила мои лицо и волосы, убирая и залепливая все, чем я так гордилась и чем щедро наградила меня природа, то бишь мою первозданную красоту. При этом она непрестанно кривилась и вздыхала, словно давала понять, что совершает какое-то святотатство или кощунство. Я молча терпела, с ужасом наблюдая в зеркале, как исчезают знакомые черты моего лица, а из распущенных волос делают какую-то невообразимую конфигурацию в стиле панк. Сема куда-то исчез ещё в самом начале. Наконец, когда я уже совсем перестала себя узнавать. Люба вынула изо рта изжёванный мундштук давно погасшей папиросы, швырнула его в урну и удовлетворённо изрекла:

– Ну здравствуй, Оленька.

– Здрассьте, – буркнула я, рассматривая себя. – Очень похоже получилось?

– Копия. – Она вынула из тумбочки фотографию Ольги. – Смотри сама. Сейчас ещё Сема костюм принесёт, наденешь его, подберём, где нужно, и ни одна собака тебя от Ольги не отличит. Главное, под софитами много не крутись, а то потечёт все.

Она подошла к двери, закрыла её на замок, вернулась к шкафу, вытащила плоскую бутылку армянского коньяка, отвинтила крышку и сделала пару глотков. Потом поставила все на место, зажгла папиросу, с наслаждением затянулась, выпустила облако дыма, окутавшее всю её голову, и задумчиво пробормотала:

– И что это Сема такую тайну из этого устроил? Никогда раньше так не суетился. Подумаешь, заболела… Даже в костюмерную сам пошёл за платьем. Это специально для этого клипа сшили. И туфельки. У тебя какой размер, кстати?

– Тридцать пятый.

– Значит, как раз будут. Тебя-то он где подцепил?

– Нигде. Я сама его склеила, – гордо ответила я. – Полгода около его подъезда продежурила и вот додежурилась, заметил наконец.

– Дуры вы, девки, – вздохнула она. – Об вас ноги вытирают, а вы и счастливы.

– Это ж не кто-нибудь с улицы вытирает, а звезда. Он когда со мной первый раз заговорил, я чуть в обморок не упала.

– Нашла из-за чего, – усмехнулась она. В моей сумочке затрещал сотовый телефон, я встала с кресла и взяла трубку. Это был Родион.

– Ну, как там, на звёздном Олимпе? – проворчал он. – Автографы ещё не просят?

– Уже очередь стоит. А что у вас?

– У нас сплошные неприятности. Такое ощущение, что девчонку решили на мясо разделать, а потом почему-то передумали. Живого места нет. Её действительно убили в ванной, а потом за ноги перетащили на кровать. Часов в семь утра это произошло. Сейчас её в морг увезли, мои ребята из милиции тут осмотрели все, сфотографировали, отпечатки сняли на всякий случай. Похоже, что убийца мог залезть в квартиру через открытое окно на кухне. Она на втором этаже, а под ней козырёк подъезда. Любой может забраться. Но это вовсе не факт. – Он помолчал. – Сдаётся мне, что наш парень все-таки сам её укокошил.

– А зачем он тогда к нам припёрся?

– Не знаю, но скоро все выясню. Я своим ребятам сказал, чтобы до завтрашнего утра не дёргались, так что время есть. Где там наш клиент?

– За платьем пошёл, а что?

– Хочу, чтобы он узнал её адрес у своего продюсера Голубева. Нужно ведь сообщить родным…

– А что, её документов там не было?

– Сумочку нашли, но паспорта не было. Может, просто не носила. Ладно, я остаюсь в офисе, жду звонка.

Не успела я спрятать трубку, как в дверь по-хозяйски постучали. Я вздрогнула, а Люба, сунув в рот жвачку, пошла открывать.

В комнату стремительно вошёл незнакомый мужчина где-то между сорока и пятьюдесятью. Плотный, с обрюзгшим лицом, на котором бегали маленькие умные глазки, волос на голове почти не осталось, а те, что ещё имелись, были седыми. На мужчине хорошо сидел светлый костюм, а ярко-коричневый галстук гармонировал с цветом его огромных туфель. Мне показалось, что при виде меня в глазах его мелькнуло недоумение, но быстро исчезло.

– Привет, Люба-краса, – бросил он походя гримёрше и сразу направился ко мне, вытянув большие руки. – Ну здравствуй, Оленька! Очень рад тебя видеть. – Я даже не успела опомниться, как он взял меня за плечи, притянул к себе и слюняво поцеловал в губы. Потом отстранился, критически осмотрел и с восхищением заключил. – Хороша! До чего ж ты сегодня хороша! Правда, Любаша, она прелесть?

– И не говори, Витенька, – натянуто улыбнулась та, опускаясь в кресло. – Тебе ли этого не знать…

– Ну ладно ты, кончай в самом деле, – похотливо осклабился он, оставляя меня и подходя к ней сзади. – Всему своё время, дорогуша. – Он начал бесстыдно мять её груди. – Соскучилась по мне, поди? Ничего, мы ещё вспомним с тобой наши деньки. Не дуйся только, лапа. – Он нагнулся и поцеловал её в затылок.

Люба даже не шелохнулась. Мужчина – я уже поняла, что это продюсер Голубев, – вернулся ко мне, застывшей около шкафа с видом испуганной идиотки. Он был почти моего роста, поэтому ему не нужно было наклоняться, чтобы прошептать мне на ухо, брызгая слюной и дыша лёгким перегаром:

– Ты где была вчера, проказница? Я тебя всю ночь ждал, между прочим.

– Мама заболела, – промямлила я первое, что пришло в голову.

Он просверлил меня глазами и усмехнулся, отходя в сторону:

– Надеюсь, сегодня все будет нормально.

Потом хлопнул в ладоши, и лицо его сразу приняло деловой вид.

– Так, где наш Семочка? В студии уже почти все готово, сейчас закончат декорации, и можно начинать.

– Он одеваться пошёл, вот-вот будет, – ответила Люба, наводившая порядок на столике под зеркалом. – И Ольгин костюм принесёт.

– Это хорошо. – Он развернулся на месте и опять уставился на меня. – Какая-то ты сегодня не такая, крошка. Неужто из-за матери?

Я кивнула. Мне ужасно хотелось достать из сумочки платочек и вытереться после его поцелуя, но я не решалась.

– А ты не слишком много грима на неё положила? – спросил Виктор, все ещё рассматривая меня.

– У неё сыпь, пришлось замазывать, – пояснила Люба.

– Сыпь? – Он брезгливо поморщился и с лёгким испугом произнёс:

– Какая ещё сыпь? Заразная?

– Нет, нет, – быстро успокоила я его, – просто плакала всю ночь, вот и…

– А-а, тогда ладно, – облегчённо вздохнул он и снова заулыбался. – Ну где же этот поросёнок?

Тут дверь открылась, и в комнату вошёл Сема. Он был облачён в экстравагантный костюм, состоящий из каких-то перьев, блёсток, колокольчиков и разноцветных кусков материи. На одной руке висело неземной красоты бальное платье, а в другой были такие же умопомрачительные туфельки. Глаза мои загорелись, я забыла обо всем и кинулась к платью, то есть к клиенту, со словами:

– Боже, и это все для меня?!

– Для тебя, для тебя, дурочка, – довольно проговорил за спиной Витя. – Только не притворяйся, что ты его не видела.

– Ах, ну да, – сконфузилась я, отходя, и только тут обратила внимание на Сему.

Он стоял, бледный и растерянный, у дверей и вопросительно смотрел на Любу. Та спокойно улыбалась.

– Ну, чего встал столбом? – грубо сказал продюсер. – Отдай костюм и иди в студию, порепетируй пока. Ольга сейчас придёт.

Так и не сказав ни слова, знаменитый певец отдал мне платье с босоножками, развернулся и вышел из комнаты, притворив за собой дверь. А Виктор сразу засуетился вокруг меня:

– Так, давай переодеваться, лапочка. Люба, помоги ей раздеться, а я платье подержу.

Он уселся в кресло, положив одежду на колени, а Люба подошла и начала расстёгивать мне сзади «молнию». Я даже не стала спрашивать, удобно ли это делать в присутствии мужчины или нет. Похоже, они тут жили по своим законам и правилам, и не мне было их менять. И, видимо, несчастной Ольге это все нравилось. Когда моё платье спало на пол и я осталась в одних трусиках, Виктор аж задрожал, глядя на мою грудь, ещё немного, и из открытого рта потекут слюни.

– Господи, как ты изменилась, – просипел он изумлённо. – Вроде…

Я похолодела – об этом мы как-то не подумали. Мужчина смотрел на меня во все глаза, и было видно, что он очень сильно озадачен. Ещё немного, и обман раскроется.

– Пить меньше надо, – резко осадила его Люба, незаметно подмигнув мне. – А то нажрётесь, и потом ничего не помните, правда, Ольга?

Я опять только кивнула.

– Погоди, а родинки на груди откуда взялись? – упрямо проговорил продюсер. – Уж это я точно помню, что не было…

– Это я только что ей нарисовала. Она хотела тебе сюрприз сделать, глупый. – Люба невозмутимо подошла к нему, взяла платье и начала меня одевать.

Почесав залысину, Виктор довольно ухмыльнулся, отчего складки на его лице сделались ещё глубже.

– Ну бабы, ну проказницы, – проворчал он, качая головой. – Умеете вы нам, мужикам, удовольствие доставить. Надо же….

…Через полчаса я, напомаженная, расфуфыренная и божественно красивая, была выведена Виктором под ручку на съёмочную площадку, залитую огнями софитов. Декорациями служили какие-то огромные разноцветные кубы, шары и пирамиды, разбросанные как попало, и среди всего этого я должна была, как сказал режиссёр, прыгать и скакать с самым загадочным видом. Пока мне все это объясняли, Сема стоял в стороне, и было такое ощущение, что не он здесь звезда, а я. Впрочем, не буду скрывать, мне это даже нравилось. Когда бы ещё представилась возможность приобщиться к богеме, к этой таинственной и недоступной для многих жизни звёзд первой величины? Да никогда… Я все время присматривалась к окружающим, пытаясь понять, кто из них убийца и кого следует в случае чего опасаться, но все лица были одинаково доброжелательными и спокойными. В самом дальнем углу, куда почти не попадал свет, я заметила двоих милиционеров, сидящих на скамейке у стены, и поняла, что это моё прикрытие, которое обещал босс. Только бы они не сплоховали…

Потом зазвучала фонограмма, операторы включили камеры, и наш клиент уселся на один из кубов и начал делать вид, что поёт. Клип, судя по всему, должен был получиться обалденный.

В тот момент, когда ассистент подал мне команду и я вышла из-за пирамиды, за которой пряталась, на середину площадки, напялив на себя эту самую, загадочную, улыбку, у входа в студию что-то произошло. Свет софитов и юпитеров слепил глаза, я ничего не видела, но зато хорошо услышала, как кто-то возмущённо вопит, перекрывая фонограмму. Режиссёр дал команду, свет и звук выключили, я увидела, что происходит, и остолбенела. Сема, стоявший, по сценарию, передо мной на коленях с протянутыми ко мне руками, тоже замер и покрылся смертельной бледностью, проступившей даже через слой грима.

Огибая расставленные кругом телекамеры, к нам быстро приближалась… Ольга. Я её сразу узнала, вспомнив фотографию. Живая и здоровая, только, судя по разъярённому виду, очень злая. Короткая юбка её развевалась чуть ли не до пояса, обнажая все, что там у неё было, глаза Метали молнии, рот перекосился, волосы растрепались – в общем, мужчинам было на что посмотреть. Виктор, который сидел перед нами на стуле, повернулся в её сторону и, ничего не понимая, пялился. Милиционеры у стены поднялись и быстро пошли к площадке.