Текст книги "Ярость и страсть"

– Что здесь происходит, черт возьми?! – крикнула Ольга, подбегая к ошарашенному продюсеру и хватая его за грудки. – Ты что, кобель, другую себе нашёл?!

И в наступившей тишине врезала ему звонкую пощёчину.

– Ты что, стерва, делаешь?! – взвизгнул Виктор, хватаясь за лицо. – Кто ты такая вообще?!

– Ах, кто я такая?! – не унималась девушка и, вцепившись ему в уши, начала остервенело трясти его голову. – Уже забыл, подонок?! На два часа опоздала, а ты уже и не помнишь, козёл?! Да я тебя сейчас…

– Стоп!!! Хватит!!! – заорал он, отшвыривая её от себя. – Уймись, ради Бога, дура! Лучше туда посмотри! – и ткнул пальцем в мою сторону.

Только тут «покойница» посмотрела на съёмочную площадку и, конечно же, сразу узнала во мне себя. Глаза её расширились, краска вмиг слетела с лица, она уронила сумочку и тихо произнесла:

– Значит, это ты, сука, все устроила. А я ведь тебя предупреждала, тварь…

И пошла на меня с перекошенным от ненависти лицом. Не став вспоминать, когда и о чем это она меня предупреждала, я спряталась за Сему, чтобы избежать кровопролития, и крикнула продюсеру:

– Уймите её, она меня убьёт!

– Ну все, с меня довольно, – прорычал Сема. – Разбирайтесь сами!

И, сойдя с площадки, направился к выходу, оставив меня на растерзание обезумевшей девице, которая уже оскалилась и растопырила пальцы с длинными ногтями, намереваясь выцарапать мне глаза. Не желая устраивать тут глупую потасовку, я схватила картонный куб и швырнула его в Ольгу, чтобы та немного поостыла. От неожиданности она упала и начала неуклюже барахтаться, пытаясь сбросить с себя декорацию.

– Так, кончай бардак! – со злостью прокричал режиссёр. – Валите отсюда и там разбирайтесь, кто есть кто! Не хрена мне здесь декорации ломать!

Тут Ольге удалось наконец вскочить на ноги, и она почему-то убежала из студии.

Бледный от волнения Виктор ещё посидел с минуту, затем поднялся, посмотрел на меня, недоуменно пожал плечами и криво улыбнулся. Одна щека его пылала, уши горели, он был очень взволнован и расстроен. Откуда-то появилась Люба со своей потушенной папиросой, взяла меня за руку и потащила к выходу, прихватив по пути и Виктора. Работники студии провожали нас насмешливыми взглядами, а оба милиционера, как я заметила, последовали за нами.

Люба провела нас до дверей гримерной, благо было недалеко, и остановилась, чтобы достать из складок кимоно ключи. Виктор подавленно молчал, а мне и подавно сказать было нечего. Единственное, что радовало меня, – это то, что все остались живы и неизвестный маньяк больше никого не убил.

– Черт, – сказала Люба, – я же не закрывала.

И толкнула дверь.

На полу, посреди комнаты, лежала Ольга. Из окрасившейся кровью белой блузки торчали длинные ножницы, которые я ещё раньше заметила у Любы на тумбочке. С совершенно безумными глазами и испачканными кровью руками над ней стоял Сема в своём сценическом костюме. Губы его дрожали, все тело тряслось, как в лихорадке. Увидев нас, он срывающимся голосом проговорил:

– Это не я. Честное слово, это не я…

– Ну-ка, позвольте пройти, – раздалось за спиной. Нас бесцеремонно отодвинули в сторону.

Два милиционера, один лейтенант, другой сержант, быстро вошли внутрь, вытаскивая на ходу наручники, и в мгновение ока заковали знаменитость. Он даже не сопротивлялся, только тупо смотрел на Ольгу и все время жалостливо повторял:

– Это не я сделал, это не я… Наверное, опять все забыл, бедолага…

Родион приехал минут через сорок. Тело Ольги уже упаковали в целлофановый мешок и тихо вынесли из здания, чтобы не поднимать лишнего шума и не нервировать и без того нервных работников телевидения. Как ни странно, но паспорта при ней тоже не оказалось. Сему заперли в специальной камере, которая имелась для таких экстренных случаев у охраны телецентра. По просьбе моего босса его не стали сразу увозить в каталажку, чтобы Родион имел возможность допросить его по горячим следам. Я, Люба и Виктор сидели на диване в продюсерской комнате и дожидались прихода следователя, о чем нас вежливо попросили знакомые Родиона. Я уже переоделась в своё платье, Люба сняла с меня грим и вернула моим волосам нормальный вид. Виктор, казалось, даже не удивился этой метаморфозе, но скорее всего ему было просто не до того. Все были напуганы и подавлены, говорить было не о чем, поэтому, когда мой босс наконец вошёл в комнату, я обрадовалась, хотя вид у него был недовольный. По телефону я вкратце рассказала ему суть дела, поэтому он сразу взял быка за рога.

– Ну, что тут у вас? – хмуро спросил он, мельком оглядывая моих новых знакомых.

– А вы-то кто ещё? – Продюсер поднял на него воспалённые, красные глаза.

– Следователь, – не моргнув глазом ответил босс. – А вы?

– Виктор Голубев, продюсер и менеджер, – нехотя ответил тот.

Босс посмотрел на меня.

– А вы?

Поскольку он ещё по телефону не велел мне раскрывать своё инкогнито, я выдохнула:

– Просто случайная знакомая, Настя Полякова.

– А я – гримёрша, Любовь Ивановна Майер, – тихо подала голос Люба. – Это в моей гримерке все произошло.

– Даже так? А вы где были в это время? – Босс уселся, на стул напротив нас и достал из кармана трубку.

– В студии, – пожала она плечами, – как и все. Смотрела на съёмки.

Босс посмотрел на меня, я кивнула. Он обратился к продюсеру:

– Вы тоже её видели там?

– Конечно, – пожал тот плечами. – Только она сзади сидела, чтобы курить можно было.

– Кто такая Ольга? Вы хорошо её знали?

Тот криво усмехнулся:

– Достаточно, чтобы теперь сожалеть об этом. – Он потрогал свои, ещё слегка красные, уши. – Жаль, что Сема меня опередил.

– Кто такой Сема? – тут же спросил босс.

– Это моё детище, с вашего позволения, певец первой величины, а ныне убийца, – пояснил Виктор. – Я готов вести переговоры о том, чтобы ничего не просочилось в прессу и ему скостили срок. Разумеется, не бесплатно…

– Об этом мы ещё поговорим. Он мне кое-что должен. А сейчас вернёмся к Ольге. Вам известен её адрес?

– Нет. Ей мой известен, а мне её адрес был не нужен.

– Телефон?

– У неё не было телефона. По крайней мере так она говорила.

– Вы часто с ней встречались? Продюсер покосился на Любу и тоном провинившегося школьника сказал:

– А хоть бы и часто, кому какое дело? Это моя личная жизнь.

– И ничего про неё не знаете?

– Ну почему же, знаю. Например, мама у неё вчера заболела.

– Это я вам говорила, – тихо напомнила я.

– Ах да, черт возьми, – сконфузился он. – У меня уже все спуталось в мозгах. – Он внимательно посмотрел на меня. – Кстати, вы не стройте тут святую невинность. Если мне память не изменяет, она сказала перед смертью, что о чем-то предупреждала вас, не так ли? Значит, вы должны её знать.

– Милый, – Люба положила ему на колено руку, – ты забываешься. Ольга не ей говорила, а той, на которую она была похожа.

– О, и правда. – Тот виновато потупился.

Потом вдруг вскинул голову. – Что же получается, что она самой себе говорила? Они же были похожи, как две капли. Даже я различить не смог.

– Судя по всему, у неё была сестра-двойняшка, – задумчиво проговорил босс.

– Точно! – вскинулся Виктор. – Это же так просто! Нужно узнать, где сейчас её сестра, и все станет ясно. Похоже, они друг с другом не очень-то ладили.

– Мы знаем, где её сестра, – мрачно сказал Родион.

– Да, и где же? – с интересом спросила Люба.

– Там же, где и Ольга. В морге.

Воцарилась тишина. На стенке тикали круглые электронные часы со стрелками, показывая пять минут пятого, тихо гудел кондиционер в окне, а за окном каркали вороны, летавшие над Останкинским прудом.

– Господи, прости, – ошеломлённо пробормотала Люба. – Что же случилось?!

– Её тоже убили. – Босс был невозмутим.

– Неужели и это мой Сема сделал?! – ошарашенно округлил глаза Виктор.

– Вы удивлены?

– Более чем. – Продюсер нервно поёрзал на диване, толкая поочерёдно нас с Любой. – Если бы сегодня не увидел всего своими глазами, то ни за что бы не поверил.

– Почему?

– Как вам сказать… – задумался Виктор. – Он ведь музыкант, причём очень хороший. У него очень тонкая и чувствительная натура. Его легко обидеть или обмануть, он излишне доверчив и так далее. В общем, все это никак не вяжется с образом кровожадного убийцы.

– В тихом омуте, дорогой мой, черти водятся, – наставительно сказала Люба.

Босс внимательно посмотрел на обоих и спросил:

– А вы, часом, не бывшие муж и жена?

Те переглянулись и оторопело уставились на Родиона.

– Простите, а как вы догадались? – смутилась Люба. – Этого здесь почти никто не знает. Мы развелись лет десять назад, когда я ещё здесь не работала.

– Интуиция, – важно ответил Родион и начал наконец набивать трубку, доставая табак из вышитого Валентиной кисета. – Значит, говорите, чувствительная натура у вашего Семы?

– Да. И очень ранимая к тому же, – кивнул Виктор.

– А у кого ещё, по-вашему, могли быть причины убивать этих девушек? Я имею в виду завистников звезды. Есть ведь такие?

– Полно, – поморщился продюсер. – Всякой швали достаточно болтается кругом. Знаете, все это околозвёздное окружение, фанаты, девочки на раз, готовые на все ради него, нищие друзья, которые бабки канючат, да и родственнички от них не отстают – так что каждый из них мог. Поэтому я Сему в чёрном теле держал, никого почти к нему не подпускал, чтобы не избаловался и голос не пропил. Слава и деньги многих испортили, сами знаете, вот я и старался его от этого оградить. Я ведь его, можно сказать, на помойке нашёл, человека из него сделал, в люди вывел, как сына родного воспитывал и оберегал…

– Все ясно, не продолжайте, – перебил его босс и посмотрел на меня. – А вы что скажете? Вам он ничего такого не говорил?

– Например, что убить меня собирается? – пролепетала я со страхом. – Нет, не успел, наверное…

– Не ёрничайте, – строго сказал босс. – Речь идёт об убийстве.

– Что ж я, дура, не понимаю? – обиделась я и понесла:

– Ничего он мне не говорил, кроме того, что влюбился в меня по уши. – Я посмотрела на красные уши продюсера. – Жениться обещал, между прочим…

– Что?! – вздыбился Виктор. – Жениться? Ах, подлец какой, мальчишка, наглец! Я ему покажу жениться….

– Да успокойся ты! – резко оборвала его Люба. – Он девочке лапшу на уши вешал, а ты…

– Оставьте в покое мои уши!!! – истерично взвизгнул тот, багровея. – И вообще у меня через пять минут важная встреча, мне уже некогда! Чего тут выяснять, если и так все ясно! Посадили Сему и посадили, другого певца найду – их полно на помойках!

Родион начал вытряхивать табак из трубки обратно в кисет, очевидно, передумав курить.

– Что ж, спасибо, что уделили время, – проворчал он и осмотрел скромный интерьер помещения, состоящий их двух старых столов, потёртого дивана и трех стульев. – Кстати, это чья комната?

– Моя, – буркнул продюсер. – Я её арендую У телецентра. А что?

– Бедновато у вас тут, я смотрю.

– Это для налоговой инспекции, чтобы не кричали, что мы богато живём.

Босс спрятал кисет с трубкой в карман, поднялся и пошёл к двери. Подойдя к ней, обернулся и сказал:

– Больше я вас беспокоить не буду. Прощайте. И вышел.

– Засранец, – чуть слышно бросил Виктор, когда в коридоре смолкли шаги. – Мент поганый.

Он неожиданно резво поднялся, пересел за стол и оттуда устремил на меня пытливый взгляд.

– А теперь я хочу знать, что же, черт возьми, происходит. Откуда ты вообще взялась, киска? Я открыла рот, но меня опередила Люба:

– Тут как раз нет ничего странного, дорогой. Сема узнал, что Ольга заболела, и, чтобы не злить тебя, нашёл эту девочку специально для съёмок. Я её загримировала под Ольгу, вот и все.

Виктор недовольно скривился, но промолчал.

– Хочешь в клипах сниматься, крошка? – спросил он меня после паузы.

– Виктор, прекрати немедленно! – зло проговорила Люба, доставая сигарету. – Видишь, девочка напугана, ей сейчас не до этого.

– С чего бы это? – Он похотливо усмехнулся, не спуская с меня маленьких глаз. – Не тебя ведь прикончили, правда, лапа?

Я напряжённо молчала, пытаясь понять, к чему он клонит.

– А могу и звезду из тебя сделать, – продолжал продюсер. – Только пожелай. Все данные у тебя есть, а об остальном я позабочусь, так сказать, кхе-кхе…

– Дорогой, по-моему, тебе нужно слегка охладиться, тебе не кажется? – Люба насмешливо пустила в его сторону струю дыма. – Или ты без женщин совсем не можешь?

– И так уже целую ночь постился, – осклабился тот. – И потом, какая тебе разница – ты же сама от меня сбежала..

– Тогда ты не был таким любвеобильным. – Она с сожалением вздохнула. – По крайней мере по отношению ко мне.

– А теперь стал, как видишь. Слушайте, у меня родилась идея. А не сходить ли нам в кабак? Всем троим, а? Тем более повод есть…

– Тоже мне, повод нашёл. – Люба с трудом сдержала довольную улыбку. – Ты же обанкротишься теперь без своего Семы.

– Фи, о чем ты говоришь! – отмахнулся Виктор. – Через неделю другого или другую найду – мало, что ли, нищих талантов на улице? Вот хотя бы Настю взять. – Он подмигнул мне. – Ну так что, идём или нет?

– Ох, Виктор, какой ты все-таки неугомонный, честное слово, – Люба счастливо заулыбалась. – Хоть черта уболтаешь, – и посмотрела на меня. – Настенька, ты как, не против?

– У меня денег нет, – с достоинством заявила я.

– Ничего, я одолжу, – оскалился Виктор. – Можешь даже то платье надеть, в котором снималась, я разрешаю.

– А как же Сема? – нахмурилась я.

– А что Сема? Он сам себе могилу вырыл. Забудь о нем, он – уже спетая песня. Ладно, вы идите переодевайтесь, а я через полчасика за вами зайду. Мне нужно ещё кое-какие дела утрясти.

Мы пошли в гримерную. Она находилась в небольшом закутке, куда практически никто из посторонних не заходил. В ней уже все убрали, пол был отмыт от крови, и Люба, как и в прошлый раз, помогла мне переодеться, без умолку рассказывая, почему ей пришлось уйти от Виктора. Оказывается, он работал тогда ещё простым музыкальным редактором на радио и сильно закладывал за воротник, скандалил, даже бил её. Дважды его чуть не выгнали с работы, и как женщина она его уже не интересовала, хотя в ней самой как раз только проснулась тяга к этому делу. Решив, что не стоит так бездарно терять свои лучшие годы, она нашла другого и покинула пьяницу и дебошира Виктора. Тот, по её мнению, даже и не заметил этого. Недавно второй муж Любы умер от инфаркта, она осталась одна и теперь жалела, что в своё время бросила такого перспективного, как выяснилось, мужчину.

– Запомни, девочка, чтобы не повторять моих ошибок, – с грустью закончила она. – Главная задача женщины – разглядеть в мужчине скрытые в нем возможности и помочь ему вытащить их наружу, несмотря ни на что. Пусть пьют, дерутся, изменяют – в этом их не переделаешь, да все это мелочи. А главное – в каждом кроется настоящий клад, и найти его можем только мы, женщины. Так уж Богом устроено. Чтобы получить бриллиант, нужно попотеть, обрабатывая грубый алмаз. – Осмотрев меня с головы до ног, Люба добавила:

– Ох и повезёт же какому-то мужику, моя девочка. Только уж не ошибись, выбирая.

– Будьте уверены, не ошибусь, – пообещала я. – Вот только в туалет очень хочется.

– Так иди, глупенькая, а я пока сама переоденусь и накрашусь. Скоро Витя придёт.

Я пошла в туалетную комнату, которую, судя по объяснениям Любы, без проводника или карты найти было невозможно. Но я все же её отыскала и минут через десять вернулась обратно. Люба сидела в кресле перед зеркалом, и её поза мне сразу не понравилась. Вернее, сначала не понравился мужской галстук на её шее, а потом и все остальное. Голова её свалилась набок, язык вывалился, а открытые глаза смотрели в мою сторону. Кимоно сползло с одного плеча, почти обнажив ещё довольно красивую грудь, руки безжизненно свисали по бокам. На полу под правой рукой валялась открытая помада. Не оставалось сомнений, что Люба была задушена и помощь ей уже не требовалась.

Меня чуть удар не хватил. Спина моя похолодела, по ней побежали мурашки, и я кожей почувствовала, что убийца находится где-то рядом. Я прямо ощущала в воздухе его противный холодный запах. Напрягшись, я медленно отступила в пустой коридор, прислушиваясь ко всем звукам и оглядываясь по сторонам. Все это было уже очень серьёзно. Самое обидное, что я совершенно ничего не понимала и не знала, откуда ждать опасности. В диком сне мне не привиделось бы такое, а тут на самом деле убийство за убийством и ничего не ясно. Прямо как у Агаты Кристи…

– Ну, что встала, красавица? – раздался за спиной весёлый голос Виктора, и я резко обернулась.

Облачённый в новый костюм, он шёл со стороны лестницы и довольно улыбался. Но, увидев моё лицо, сразу посерьёзнел, побледнел и, замедлив шаг, спросил:

– Что с тобой, киска? Что-то случилось?

Глаза его расширились, словно почувствовал, бедняга, что с его бывшей женой не все в порядке, и, оттолкнув меня, ринулся в гримерную. Сразу подбежал к Любе, застыл на мгновение, с ужасом глядя на затянутый на шее галстук, потом упал на колени, ткнулся лицом в её ноги, и тело его затряслось от беззвучных рыданий. Я стояла, потрясённая, на пороге комнаты, не зная, что делать, как вдруг из-за шкафа, стоящего прямо у дверей, выскочил незнакомый мне длинноволосый парень в цветастой рубахе и джинсах, мгновенно сшиб меня с ног и помчался по коридору к выходу на лестницу. Толчок был очень сильным, я упала навзничь, больно ударившись затылком об пол, но сразу же вскочила и в ту секунду, когда рубаха скрылась в проходе, бросилась за ней вдогонку. Виктор, похоже, даже ничего не заметил.

Сведущему человеку спрятаться в этом нагромождении коридоров и дверей было очень легко. Стоило лишь незаметно нырнуть в какой-нибудь кабинет, и все, ни одна собака его бы уже не нашла. Поэтому главным было не упустить убийцу из виду. Добежав до лестницы, я увидела, что он быстро спускается, прыгая через целые пролёты. Сняв свои туфли и взяв их в руки, я полетела за ним. Какой-то человек, куривший около урны на площадке, даже бровью не повёл, когда мимо него пролетела разодетая в шикарное платье босая девица. Он только бросил взгляд наверх, видимо, ожидая, что следом непременно должен появиться оператор с кинокамерой, снимающий сцену из комедийного сериала.

Я так увлеклась погоней и так рассчитывала на свои силы, что мне даже не пришло в голову крикнуть что-нибудь типа «Держите убийцу!!!» или что-то в этом роде. Он опережал меня метров на тридцать и бежал довольно быстро, ловко лавируя между снующими по коридорам прохожими. Так мы спустились на первый этаж и очутились в фойе, причём, когда я ещё только вбегала в него, убийца уже показывал стоявшим на входе милиционерам с автоматами свой пропуск или удостоверение, уж не знаю. Он очень волновался, беспрестанно оглядывался, лицо у мерзавца было красным и напуганным. Расталкивая людей, я ринулась к проходной, догадавшись наконец крикнуть:

– Не выпускайте его! Он убийца!!!

Я видела, как здоровенный милиционер, вернув ему пропуск, кивнул, дескать, проходи, а затем оглянулся на меня, бегущую со всех ног и размахивающую туфлями. Второй в это время осматривал сумку у кого-то вошедшего. Убийца, бросив на меня злорадный взгляд, выскочил на улицу и побежал в сторону автостоянки.

– В чем дело, почему шумите? – строго спросил огромный милиционер, загораживая мне дорогу.

Я влетела в него со всего маха, но эта глыба даже не шелохнулась.

– Нужно задержать вон того гада! – задыхаясь, проговорила я, тыча пальцем в сторону улицы. – Он только что убил человека!

Смерив меня любопытным взглядом, мент ухмыльнулся:

– Больше ничего не придумала? Давай пропуск или отойди не мешай.

И оттолкнул меня автоматом. Ну что мне было делать? Тем более что пропуск вместе с паспортом остался в сумочке в гримерной.

– Вот тебе пропуск! – прорычала я и несильно вмазала ему босой ногой под низ живота. Он согнулся, а я кинулась в стеклянные двери, оттолкнув второго. Промедли я ещё мгновение, и тогда бы не увидела, как убийца на светло-зеленой «Ладе» остановился на дальнем выезде со стоянки, пропуская несущиеся по Королева машины. Но я все-таки успела и теперь не собиралась его упускать. Его разноцветная рубашка и зелёная машина, слава Богу, были хорошо видны издалека. Оглядевшись, я сразу побежала к дороге, намереваясь поймать какой-нибудь транспорт. Когда добралась до неё, он как раз со свистом пролетел мимо, потом развернулся на повороте и помчался обратно по другой стороне по направлению к проспекту Мира. Я помахала ему кулаком, негодяй в ответ оскалился и стал быстро удаляться.

– Куда, красавица?

Около меня остановился белый «Мерседес», и пожилой водитель, открыв дверцу, пожирал глазами мои бедра под коротким платьем. За ним начали останавливаться и другие машины, видимо, всем хотелось заполучить экстравагантную пассажирку в роскошном одеянии, к тому же размахивающую на обочине туфлями.

– Пожалуйста, выйдите на секундочку! – Я нетерпеливо топнула ножкой. – Да скорее же!

Ничего не понимая, водитель, однако, без разговоров вышел и остановился рядом со своей тачкой, выжидающе глядя на меня.

– Спасибо, дяденька.

Жаль, конечно, что пришлось его ударить, но иначе он просто не позволил бы мне сделать то, что я хотела. Получив тычок туфлей в солнечное сплетение, он упал на колени, а я на глазах у изумлённых водителей и бегущих ко мне из телецентра милиционеров прыгнула за руль и была такова. Засаженную травой разделительную полосу я просто переехала, чтобы не терять драгоценного времени на разворот, и погналась за ничего не заметившим цветастым мерзавцем, забыв, что существуют правила дорожного движения. Тот уже сворачивал направо на Шереметьевскую улицу. Движение было оживлённое, мне пришлось немного повилять между машинами, прежде чем я добралась до поворота и, не сбавляя скорости, свернула на красный, чуть не врезавшись в стоявший на остановке троллейбус. «Лада» зеленела впереди и, похоже, никуда сворачивать больше не собиралась. Увы, мощный движок «Мерседеса» был почти бесполезен на узкой и забитой машинами дороге, и я отчаянно сигналила и колотила по рулю от бессилия, не видя возможности ближе подобраться к преступнику, который так же медленно ехал метрах в ста впереди от меня. Таким макаром мы пересекли всю Шереметьевскую, и у «Гаваны» он опять свернул направо. Потом нырнул в какой-то пустынный переулок слева, и мне опять пришлось нарушить правила, чтобы не упустить его из виду. Тут-то он меня и заметил и сразу же ударил по газам, но я его быстро догоняла. Вдруг, когда до него оставалось уже не более пятидесяти метров, то есть убийца, можно сказать, был уже в моих руках, он замедлил ход и поплёлся, как черепаха. Я уже начала мысленно праздновать победу, думая, что у него кончился бензин, и на радостях прибавила газку. но тут увидела гаишников. Два бравых молодца с жезлами стояли у припаркованной к обочине милицейской машины и злорадно смотрели в мою сторону, приглашая жезлами остановиться. Убийца, гад, беспрепятственно проехал мимо них и стал набирать скорость. Естественно, я не собиралась останавливаться, помигала им фарами и посигналила, мол, уйдите с дороги, а то раздавлю, но они, видя такое дело, оба выскочили на проезжую часть и рванули из кобуры пистолеты. Деваться некуда, завизжав тормозами, я остановилась в сантиметре от стражей порядка, наставивших на меня стволы. Вообще-то они страшно рисковали, ведь я могла и не остановиться…

Убийца оглянулся и ехидно оскалился; он быстро удалялся. Гаишники злобно закричали мне:

– Выходи из машины, стерва!

Один подбежал ко мне, распахнул дверцу и приставил пистолет к моему виску.

– Шевельнёшься – убью! – прорычал он.

– Так выходить или сидеть? – не поняла я, тоскливо глядя на исчезнувшую за дальним поворотом зеленую «Ладу» и выжидая, пока и второй милиционер отойдёт от капота. Скорость была включена, я держала педаль сцепления и потихоньку газовала.

– Выруби мотор и выходи!

– Послушайте, в той зеленой машине сидел убийца, – начала я терпеливо объяснять. – Я за ним гонюсь, а вы мешаете!

Тут наконец и второй мент начал обходить с правой стороны «Мерседес», и я резко рванула с места, рискуя получить пулю в голову. Но она лишь попортила заднее стекло, проделав в нем ровное отверстие. В зеркале было видно, как милиционеры бросились к своему задрипанному «жигуленку», что-то крича в рацию, но мне это было уже не страшно. Через несколько мгновений, свернув направо, я оказалась у Театра Российской Армии. Убийцы, конечно же, и след простыл. Но, обогнув огромное здание по кругу, я увидела пустую зеленую «Ладу», припаркованную у служебного входа. На сердце сразу полегчало. Бросив красавец «мере», я перебежала через улицу, не забыв обуть наконец свои туфли, и оказалась перед дверями с табличкой «Посторонним вход воспрещён». Оглянувшись, увидела, как около «Мерседеса», визжа тормозами, останавливается милицейская машина, и не стала медлить, а нырнула внутрь здания, надеясь, что меня не заметили.

В небольшой комнате за столом сидела бабушка-вахтёрша в очках и разгадывала кроссворд, наморщив лоб и шевеля губами. Подняв над очками глаза, она внимательно осмотрела моё платье, потом перевела взгляд на лицо, удивлённо нахмурилась и проговорила:

– Ты чего это так вырядилась, милая? У нас сегодня спектаклей нет. Все на гастролях.

– Правда? Какая жалость! – Я осмотрелась кругом. – Сюда сейчас один парень зашёл, в такой цветастой рубашке. Не знаете, куда он девался?

– А ты кто такая, чтобы спрашивать? – подозрительно прищурилась она. – Сюда посторонним нельзя.

– Жена, кто ж ещё, – пожала я плечами и подошла к столу. – Полдня слежу за этим кобелём. Нашла любовную записку и вот решила проверить.

Бабушка тут же сменила гнев на милость и вздохнула:

– Все они такие. А этот Климов особенно. И зачем ты за него вышла?

– Надо же было за кого-то выходить. Так куда он пошёл?

– Известно куда – к себе в гримерную, наверное. Я тебя что-то не видела здесь. Недавно, что ль, поженились?

– Да две недели только. Он разве не сказал здесь никому? – изумилась я. – Вот подлец какой! Старушка осуждающе покачала головой.

– То-то, я смотрю, он в последнее время пораньше с работы уходить стал. Надо же, видать, не хотел шампанское коллективу ставить, потому и скрыл. Ох, молодёжь, и куда только вы катитесь? – Она опять вздохнула. – Ну иди уже, только не зли его, а то он буйный бывает.

– Я тоже. А где его гримерная?

– На третьем этаже. Вон в ту дверь иди, там поднимешься по лестнице на третий этаж, пройдёшь по коридору и увидишь дверь с надписью.

– Спасибо вам огромное, – искренне поблагодарила я и отправилась искать гримерную.

…Дверь была приоткрыта, изнутри доносились тихие звуки классической музыки и веяли ароматы косметики. Вокруг – ни души. Осторожно заглянув в щёлку, я увидела примерно такую же комнату, как и у Любы, с зеркалами, креслами и шкафами, разделявшими помещение на две части, только цвет стен и мебель были другими. Музыка звучала из стоявшей на столике у дальней стены магнитолы. Там же в пепельнице дымилась сигарета. Из закутка у шкафа был слышен шорох, там кто-то копался. Тихонько войдя, я прикрыла за собой дверь и на цыпочках стала подкрадываться к закутку, помня слова бабули о буйном нраве преступника. Я уже представляла себе изумлённое лицо босса, когда я приведу к нему связанного по рукам и ногам маньяка, отправившего на тот свет уже троих невинных женщин. Подойдя к шкафу, я выглянула из-за его угла.

Увы, это оказался не убийца, а огромный рыжий кот. Он залез в стоящий на полу картонный ящик и сосредоточенно копался лапой в сложенных там коробочках и баночках непонятного назначения. Меня он не замечал, поглощённый своим нехитрым занятием. Я невольно расслабилась, и в этот момент на мою глупую голову свалился средних размеров айсберг или что-то в этом роде, потому что в глазах потемнело от резкой боли и я сразу потеряла сознание.

Когда я очнулась, единственным моим желанием было сунуть голову под кран с холодной водой, чтобы прошла острая боль в раскалывающемся затылке. Нос мой был забит пылью, руки и ноги связаны верёвками. Первое, что я сделала, это громко чихнула, отчего голова заболела ещё сильнее. Непонятно, откуда проникал сюда свет, но в помещении стоял полумрак. Я осмотрелась. Тело моё, одетое во все то же платье, лежало на полу среди каких-то старых ящиков, столов, поломанных стульев и негодных декораций, пылящихся здесь, как видно, со дня открытия театра. Все это громоздилось вокруг меня до самого потолка. Не ясно, затащил меня сюда этот парень или просто сбросил сверху. Посторонние звуки до моего слуха не доходили, и даже на мой оглушительный чих никто не отозвался. Похоже, убийца знал, что делает. Рот мой был свободен, но я не стала кричать, сознавая, что это все равно ни к чему не приведёт. С превеликим трудом я кое-как поднялась и села. Рана на затылке ужасно зудела, но я не могла её почесать – мешали верёвки на руках. Интересно, думала я, перепиливая их ногтями, почему меня не прикончили? Ведь, судя по его поведению, ему это ничего не стоило сделать, да и потом, терять ему все равно уже нечего, однако же… Странный тип. Узнать бы, какое отношение он имеет к этим убитым сёстрам-близняшкам и к Семе. Босс сейчас, наверное, допрашивает Голубева на предмет убийства Любы, а тот даже сказать ничего толком не может, потому что ничего не видел. Ещё, чего доброго, заподозрят меня в убийстве гримёрши. Впрочем, я понятия не имела, сколько времени провалялась здесь, а значит, события сейчас вполне могли уже развиваться по-другому. Не исключено, что босс уже во всем разобрался и поймал этого волосатого типа. Ведь ничего не стоит вычислить по пропуску на проходной в Останкине его фамилию и все остальное. Родион у нас умница, он сразу догадается, что к чему. А может, и нет…

Освободив руки, я почесала наконец затылок, нащупала там здоровенную шишку, затем развязала ноги и встала. И тут где-то наверху, очень далеко, начали бить часы. Насчитав девять ударов, я ужаснулась – неужели прошло почти три часа с тех пор, как меня ударили?! Неплохо я отдохнула, ничего не скажешь. За это время преступник мог трижды покинуть пределы Москвы и даже улететь за границу, где его уже никто не поймает.

Между бутафорской театральной тумбой, обклеенной старинными афишами с ятями, и громадным гардеробом с оторванной дверцей я обнаружила узкий проход и пошла по нему, переступая через обломки стульев и задыхаясь от пыли. Наверняка в театре уже никого нет, кроме вахтёрши. Интересно, что я ей скажу, когда буду выходить? Что муженёк поколотил меня и сбежал? И ведь поверит старая.

Свет в помещение проникал через небольшое застеклённое окошко над железной дверью. Там, в коридоре, горела лампочка. Дверь, конечно же, оказалась запертой, причём так, что даже не скрипнула, когда я упёрлась в неё плечом. Потарабанив в неё без всякой надежды, но для очистки совести руками и ногами, отчего задрожали все стены, а с кучи хлама за спиной что-то с грохотом свалилось, но так и не услышав ничьих шагов или криков снаружи, я принялась строить возвышение, чтобы добраться до окошка, через которое намеревалась вылезти.