Текст книги "Щенок из цилиндра"

Сны Бартоломея

С утра дядя Вася пришёл на работу с цветами. Он расставлял цветы на гардеробной стойке, когда вошёл директор.

– Доброе утро! Хорошая мысль! – сказал директор.

Гардеробщик улыбнулся, вынул из букета маргаритку и воткнул цветок в нагрудный карман директорского пиджака:

– Ну вот, теперь мы готовы встретить любую комиссию!

Цирк сиял чистотой – тётя Зоя постаралась. А медные ручки на всех дверях начистили до блеска Иван Степанович Ферзиков и Бартоломей.

– Аж горят! – восхищённо сказала тётя Зоя.

– Блестят, как каска пожарного! – строго поправил уборщицу Ферзиков.

Сегодня в цирке ждали приезда отборочной комиссии и очень волновались, особенно Помпон – он первым узнал про комиссию и сразу сообразил, чем это может обернуться. Всю ночь кролик прятал самые ценные на его взгляд вещи: морковь, капусту и бананы. Всё это он сложил в надёжном месте – оркестровой яме, прикрыв для маскировки нотами.

– Вот приедут отбирать, а отбирать-то и нечего! Потом мне все спасибо скажут!

Утром цирковой повар пришёл на работу и очень удивился – за ночь у него пропали капуста, бананы и морковь. Повар обратился к Бартоломею – пёс всегда находил пропажи. И когда на работу пришёл маэстро Суриков – он тоже очень удивился. Потому что в оркестровой яме его ждали директор и повар. Они хотели знать, зачем маэстро утащил овощи с кухни?

Вскоре недоразумение выяснилось, все вернулись к работе, а бедный кролик так и не дождался благодарности.

Комиссия должна была отобрать номера для поездки на фестиваль в один красивый приморский город. Бартоломей переживал, что его номер будет недостаточно хорош для фестиваля. Но все в цирке говорили, что его номер – замечательный. Так что пусть пёс собирает чемодан. И не забудет взять банку!

Бартоломей очень любил море, хотя видел его только в кино. Гардеробщик дядя Вася когда-то служил на флоте, бывал в разных морях и подарил Бартоломею большую витую ракушку. Пёс знал, что вода в море солёная, лизнул ракушку, но она солёной не была. Тогда Бартоломей налил в банку воды, насыпал туда побольше соли и положил ракушку в воду.

– Когда-нибудь я наберу в эту банку настоящей морской воды! – решил пёс. – А пока пусть так полежит!

Ещё дядя Вася сказал, что, если приложить раковину к уху, можно услышать, как шумят волны. Когда Бартоломей хотел послушать море, он вынимал ракушку из воды и прикладывал к уху. Ухо после этого становилось мокрым – «как будто я в море купался!» – думал пёс.

Все в цирке знали про мечту Бартоломея, про банку и ракушку.

И вот сегодня должно было решиться, кто из цирковых поедет на фестиваль.

Бартоломей стоял за кулисами и смотрел в зрительный зал. Сегодня там не было нетерпеливых маленьких зрителей – во втором ряду сидели серьёзные взрослые люди. Они держали в руках программки и красные маркеры, чтобы отмечать понравившиеся номера.

Номер Бартоломея стоял в самом конце программки. А первым шло выступление четырёх пони. Это называлось – квартет. Бартоломей любил номер маленьких лошадок – они очень хорошо танцевали. Однажды пёс пытался повторить их вальс, – кружился на задних лапах, подскакивал в такт музыке. Тёте Зое очень понравилось, а учёный пудель Артемон сказал, что если так и дальше пойдёт, то Бартоломея начнут кормить сеном, он станет настоящей лошадью и разучится лаять!

Бартоломей расстроился, а тётя Зоя сказала, что Артемон – прекрасный танцор. Лучше него никто не танцует собачий вальс. Но он никогда даже не пытался повторить вальс пони. А Бартоломей станцевал!

Пёс стоял за кулисами, а в кабинете директора плакала дрессировщица пони Лариса: номер срывался – одна из четырёх лошадок повредила ногу. В кабинет набилось много циркового народу, все давали советы, перебивая друг друга:

– Пусть выступают втроём!

– Тогда это будет «трио», а в программке написано – «квартет»!

– Тогда пусть Лариса будет вместо пони!

– Граждане! – постучал директор по столу. – Серьёзней надо быть!

Все притихли. И тут лапу поднял Артемон:

– Пони может заменить Бартоломей, он почти такого же роста. Я видел, как он танцевал вальс пони – это было красиво.

– Точно! – сказал осветитель Серёжа. – А я направлю свет так, что никто и не догадается, что танцует собака, а не пони!

– А не будет ли это жульничеством? – спросил фокусник Альберт.

Но на него замахали руками и побежали уговаривать Бартоломея. Его не пришлось долго упрашивать – гримёр надел на собачью голову плюмаж – такие разноцветные перья, и Бартоломей выбежал вместе с лошадками на арену.

– Вам не кажется, что там – собака? – неуверенно спросил один член жюри другого.

– Ну откуда тут быть собаке? – ткнул пальцем в программку строгий господин. – «Квартет пони» – так написано.

А пёс кружился под музыку, вальсировал один и в паре с пони, кивал головой и махал передними лапами в такт мелодии.

– Они взяли наш номер! – дрессировщица Лариса расцеловала Бартоломея за кулисами. – Ты был лучшим пони! Спасибо!

В это время на арену вышел тигр Харитон с обезьянкой Шу.

– Я вижу только одну обезьянку! – возмутился господин из комиссии. – А тут написано: «Обезьянки-наездницы»! Не пойдёт!

Директор пытался что-то сказать, объяснить про ошибку в типографии… Но комиссия просила показать следующий номер.

Харитон стоял на арене и вздыхал – он всё слышал и расстроился, что не поедет на море. Вдруг ему на спину вскочила ещё одна обезьянка, в блестящем воротнике и колпаке с бубенчиками.

– Не тяжело? – спросила обезьянка голосом Бартоломея.

– Нет, не свались только, – и Харитон легко побежал по кругу. А две обезьянки на его спине кувыркались и выделывали разные смешные трюки. И никто не свалился! А члены комиссии подчеркнули этот номер красным маркером.

За кулисами Артемон пожал лапу Бартоломею:

– Старик! Ты – артист! Снимаю шляпу!

– Спасибо, – сказал пёс, стаскивая со своей головы колпак с бубенчиками.

– Бартоломей! – окликнул пса осветитель Серёжа. – Ты не поможешь подержать прожектор? Всего на один номер…

Бартоломей светил прожектором на воздушных гимнастов, бегал в буфет за морковным соком для кролика, тащил на арену булавы и тумбы для силачей, успокаивал слонёнка – слонёнок очень волновался перед своим выступлением…

Директор сидел в зрительном зале, в третьем ряду, прямо за строгой комиссией. Он заглянул в их программки: все номера были подчёркнуты красным. Остался последний номер – номер Бартоломея. Но директор не переживал – этот номер всегда нравился зрителям.

Комиссия приготовилась смотреть. Занавес подняли, но на сцену вышел не пёс, а уборщица тётя Зоя и сказала, что тут надо немного подмести. Директор очень удивился – тётя Зоя никогда такого себе не позволяла – выходить на арену во время представления.

– Бартоломея нет, – прошептал на ухо директору Ферзиков.

Директор встал с кресла, улыбнулся членам комиссии, как будто ничего не случилось и пошёл за кулисы. Там его ждали взволнованные артисты:

– Он пропал! Нигде нет!! Что делать? – наперебой заговорили все.

– Может, устроить тушение небольшого пожара? После тёти Зои? – предложил Ферзиков. Но директор строго на него посмотрел и сказал:

– Надо искать! Где его видели в последний раз?

Тогда все притихли и стали вспоминать. И в тишине услышали потявкивание.

– Это – в реквизиторской! – сообразил Артемон.

В реквизиторской, среди старых декораций, блестящих обручей и шаров спал Бартоломей. Во сне он негромко лаял и перебирал лапами.

– Спит без задних ног! – вздохнул Ферзиков. – Разбудить?

– Не надо, – сказал директор. – Он очень устал сегодня.

– А как же – фестиваль? – ахнула Лариса. – Бартоломей так мечтал поехать на море!

– Я знаю, что надо сделать! – сказал воздушный гимнаст Костя.

– Одобряю! – кивнул директор и посмотрел на дирижёра. – Маэстро, колыбельную, пожалуйста! – И директор вышел на арену.

Зазвучала тихая колыбельная. Директор подошёл к тёте Зое, вынул маргаритку из нагрудного кармана, протянул уборщице и пригласил её на танец.

Осветитель Серёжа приглушил свет, и под куполом цирка поплыл деревянный помост со спящим на нём Бартоломеем.

Артисты из-за кулис смотрели на происходящее. А потом тоже вышли на арену.

И вот, арена заполнилась вальсирующими парами. Танцевали все – звери и люди. Для кролика не хватило пары, и он пытался изобразить матросский танец «Яблочко», но не попадал в такт, путался в ушах и падал.

Директор посмотрел во второй ряд – строгая комиссия улыбалась.

– А как называется этот номер? – крикнул господин из зрительного зала.

– «Сны Бартоломея»! – кружа тётю Зою, ответил директор.

– Симпатично! – и все члены комиссии отметили этот номер красным маркером.

А Бартоломей парил под куполом цирка. Он спал, ему снилось море, большая красивая раковина, белые чайки и загорелые дети, которые пришли смотреть его выступление.