Текст книги "Расскажу о своих земляках"

Она прыгала с парашютом

В маленьком селе Ковран каждый друг о друге знает почти все, а что касается интересного человека, то о нем иногда даже ходят легенды.

В семье Сысоевых мне удалось побывать случайно: между концертами на празднике «Алхалалалай» возникло «окошко», и Аграфена Даниловна Ивашова предложила пойти на чашечку чая к своей любимой ковранской подружке, у которой, собственно, она и остановилась на проживание – к Светлане Яковлевне Сысоевой.

Буквально с порога гостеприимная хозяйка начала всех усаживать за стол, а сама здесь же, на кухне, стала замешивать тесто.

С. Я. Сысоева

– Приходите вечерком, после концертов, на рыбный пирог, дрожжи сейчас атомные, быстро подходят, – улыбаясь, сказала хозяйка дома.

Разговорились. Обменялись впечатлениями о празднике.

– Ну, расскажи уже нам, как ты с парашютом прыгала, – начала подзадоривать свою подружку Аграфена Даниловна.

– Как? – удивилась я.

– Вот такая она и есть. Отчаянная была в молодости. После окончания семи классов Света Сысоева поехала учиться в город Петропавловск-Камчатский на медицинского работника. Кроме нее, в семье было еще пять сестер, они все закончили педагогические учебные заведения. А Света мечтала стать медсестрой…

– С Груней мы знакомы с 1957 года, – начала рассказывать Светлана Яковлевна. – Мы сразу понравились друг другу, душевно сошлись и остались подружками на всю жизнь.

Учеба мне давалась легко, но на одну стипендию жить было тяжело, так как из дома поддержки не было, поэтому устроилась работать в Управление внутренних дел. Взяли с радостью и предложили поработать с беспризорниками. При УВД тогда была создана бригада содействия, такая, как дружинники. Вечерами мы ходили по городу, отыскивая брошенных детей.

Мне быстро удалось узнать места, где они прячутся, их притоны. Представляете, даже в памятниках иногда ночевали дети, находили их и на сопке Любви, там они даже умудрились вырыть и обустроить землянки, чтобы убежать от своих пьяных родителей.

Когда Светлана Яковлевна училась уже на втором курсе, в преддверии праздника 8 Марта в училище на собрание пришли работники УВД и вручили ей за хорошую работу в органах подарок – золотые часы. Эта награда для нее была полной неожиданностью.

Аграфена Даниловна вспоминает годы учебы: «Вечерами в субботу, воскресенье пойдем гулять по городу, а к ней все время подбегают оборванные ребятишки, всех она знала по именам, в карманах у нее всегда были припасены конфеты „подушечки“, и на этом наша прогулка прекращалась. Поговорит с одним, другим, приласкает, по головке погладит и провожает или в детский дом, или в милицию. Они всегда ее называли „тетя Света“».

Кроме работы в УВД, Светлана увлекалась парашютным видом спорта. На 25-м километре Елизовской трассы находилось ДОСАФ (Добровольное общество содействия армии и флоту).

– Помню, руководила кружком женщина, – вспоминает С. Я. Сысоева, – и мы ее часто спрашивали: «Страшно?». Она отвечала: «Да». Ходили на тренировки, но никто точно не знал, когда совершим прыжок. Однажды пришли на обычную тренировку, а нам говорят, что сегодня будем прыгать. Честно скажу, у меня перед первым прыжком страха не было. Волновались, конечно, все: и мы, и тренеры, но у меня был какой-то дикий интерес прыгнуть и… посмотреть, как с высоты выглядит Земля. Все свершилось очень быстро, все мы красиво приземлились, так, как нас учили, и вскоре первый прыжок не стал казаться таким недосягаемым, каким представлялся раньше. Второй прыжок у меня был чуть позже. Всем нам тогда было интересно посещать спортивные кружки, что работали при ДОСАФ. В стрелковом мне тоже везло, часто попадала в десятку. Наше время было отличительно тем, что между учебными заведениями постоянно проходили соревнования. Зимой все бегали на лыжах, летом – сдавали нормы ГТО (Готов к труду и обороне) и БГТО, и всегда азартные студенты из медицинского училища занимали первые места по многоборью. А сейчас я удивляюсь, какая пассивная молодежь пошла, даже здесь, у нас в Ковране. Не вытащишь их зимой на лыжах покататься, а летом никто не бегает по утрам. Нам же совсем не хватало времени на занятия спортом, но его всегда находили.

Три года учебы пролетели незаметно. Светлане Яковлевне вручили диплом фельдшера, и она получила распределение в Тигильский район. Напрасно работники УВД ходили за ней и уговаривали, чтобы она согласилась работать медсестрой в медицинском вытрезвителе, она по направлению вместе с Аграфеной Даниловной Ивашовой поехала работать в с. Седанка.

И вновь вспоминает А. Д. Ивашова: «Наша Светлана всегда была общественницей: возглавляла комсомольскую организацию. У нее удивительный характер: умела к каждому найти подход, могла мальчишек-хулиганов после одной беседы „поставить на место“. Уже не говорю о ее профессиональных качествах. Здесь она себя зарекомендовала с первых дней как грамотный специалист. В Седанке была больница на 10 коек. Часто приходилось в 60-е годы на месте принимать роды. Много раз случались кровотечения у рожениц, но она всегда сохраняла самообладание, выдержку. Никогда не паниковала. Только в крайнем случае звонила в Тигиль, спрашивала совет, консультировалась. Тигильские врачи удивлялись, как Сысоева почти никогда не ошибалась в постановке диагноза. Помню, как рожала моя сестра, Вера Даниловна. Я была на дежурстве, и у нее вдруг открылось кровотечение. Может быть потому, что это был близкий человек, но я растерялась, а Света благополучно приняла роды, успокоила меня. Как я ей тогда была благодарна!

За десять лет у Светланы Яковлевны было много случаев, когда ей пришлось именно спасать больного, уводить его от смерти».

На долгие годы в памяти у С. Я. Сысоевой осталась врач Седанкинской участковой больницы, заслуженный врач РСФСР Мария Петровна Запороцкая.

– Сколько же мы с ней вместе провели бессонных ночей, – снова вспоминает Светлана Яковлевна, – и ведь иногда наступало отчаяние и страх, что можем не спасти. Я не могу забыть случай, когда в больницу попали сразу двое: умирал больной от эхинококка печени, и пришла роженица, причем поздно, начались родовые схватки, это была Пальмира Николаевна Есина. Но эта бессонная ночь оказалась счастливой.

В 1974 году Светлану Яковлевну Сысоеву направляют на работу в село Ковран. Оно и стало для нее местом, где осталась работать уже навсегда, по настоящее время.

– Когда приехала в Ковран, в этот же день пришлось принимать роды, но впоследствии нам это делать запретили, так как больница не была оборудована всем необходимым, и рожениц стали отправлять рожать или в Усть-Хайрюзовскую, или в Тигильскую больницы. Но мы будущих мам ставили на учет, следили за тем, чтобы нормально протекал срок беременности, в случаях патологии отправляли женщин досрочно в вышеназванные больницы. С такой постановкой вопроса я была полностью согласна, так как нельзя подвергать опасности жизнь женщины, а при родах случается и непредвиденное…

– Светлана Яковлевна, Вы можете рассказать о коллегах по работе, может быть, кто-то неизгладимо остался в памяти?

– Много лет в больнице с. Ковран работала Анна Мироновна Притчина, сейчас на пенсии. Работала младшим медработником, нянечкой, но была для всех помощница! И роды помогала принимать, и зубы умудрялась удалять. А чистота в больнице была безупречная! Все у нас разувались в коридоре, аккуратно ставили обувь, и спорить с Анной Мироновной было бесполезно. В командировку как-то приехала глазной врач – Писаренко Валентина Михайловна. Анна Мироновна внимательно следила, как врач лечит трахому местным жителям. Впоследствии начала врачевать сама. И ведь помогла справиться с недугом многим ковранцам.

А сейчас уже не один десяток лет в нашей больнице работает ее дочь, Любовь Анатольевна Кайсарова. С ней мы не только коллеги по работе, но и друзья. Обе с удовольствием ходим в лес за ягодами, грибами, весной бежим в тундру за клюквой, а иногда приходим в лес просто, чтобы посидеть, послушать птиц, полюбоваться нашей первозданной природой, подумать каждая о своем, помечтать, обсудить насущные проблемы. Особенно мне нравится бывать в Утхолоке. Там дышишь – и не можешь надышаться, настолько чистый воздух. С Анатольевной можем, как молодые, забраться на отвесные кручи, искупаться в море… Изначально все мы дети природы, а с возрастом это ощущаешь особенно остро и осязаешь ее с благоговением.

Много лет Сысоева работала с врачом-терапевтом Эмилией Иосифовной Топчий. В Ковране она о себе оставила добрую память: чуткая и внимательная к людям, могла лечить даже словами. Ее очень любили наши односельчане.

– Светлана Яковлевна, как Вы относитесь к тому, что, возможно, в скором времени придется закрыть больницу в Ковране?

– В районе есть люди, которые думают об этом. Конечно, если нет средств на содержание больницы, то ее закроют и нас не спросят. Но мне жалко бабушек, которые часто у нас болеют, мы их лечим, «ставим на ноги» на какое-то время, но если честно: кому нужны старушки? Зимой возить их на «буранах», собачках в Усть-Хайрюзово – это значит окончательно их простудить.

Беседа наша затянулась. Светлана Яковлевна, как будто давно зная меня, доверительно делилась мыслями, высказывала свою точку зрения на все происходящее не только в Ковране, но и в России. А когда я ее спросила о грядущей деноминации денег (встречались мы с ней в сентябре 1997 года – авт.), она ответила: «Ничего у нас в стране безболезненно не проходит. Вот увидите, как она отрицательно отразится на простом, бедном народе. Государство всегда у нас в выигрыше. Цены подскочат – это безусловно. А мы, живя здесь, на окраине, будем страдать еще больше».

С болью и тревогой С. Я. Сысоева говорит о сегодняшней молодежи: «Они не стремятся даже где-то устроиться на работу. Лучше будут стоять на бирже труда, получать, унижаясь, эти копейки по безработице, детские пособия. У нас раньше такого не было, чтобы годами платили детские пособия. Родила ребенка, побыла в дородовом и послеродовом отпусках и будь добра выйти на работу. А сейчас, смотрю, получают детские пособия, пропивают их за неделю и снова сидят без денег, а дети у них голодные. Не знаю, зачем это придумали? А может быть, мы сами разбаловали молодежь своей чрезмерной опекой?»

Такой риторический вопрос задал бы каждый из нас, видя повсеместно, как в национальных селах молодые люди не то что не могут, но и не хотят работать, даже если и находятся для них рабочие места.

– Вы знаете, у нас в Ковране в 70–80-е годы были рыбный цех, своя пекарня. А сколько людей работало в колхозе «Красный Октябрь»! Село процветало при советской власти, а, кстати, какое сейчас государство строим? – Светлана Яковлевна заулыбалась. – Однако трудно и распознать, какое…

Моя собеседница с болью говорила, как летом «бедную ковранскую речушку наводняют сотни приезжих, они шкерят рыбу, забирают икру, а выпотрошенную – оставляют прямо на берегу, хорошо, если сельчане идут следом, увидят и привозят, а после раздают пенсионерам бесплатно. Сколько так рыбы пропадает! А ведь раньше такого не было, правда?»

Светлана Яковлевна смотрит на меня и ждет ответ. Что ей сказать? Она права во всем. Она работает 35 лет по выбранной с юности специальности, она никогда не получила просто так ни рубля, – все только честно заработанная плата, хотя в последнее время и ее редко видит.

Выросла Светлана Яковлевна в многодетной семье, была самой младшей. Мама умерла от болезни сердца, когда Свете было только 11 лет. Хотя сестры и опекали, и оберегали девочку, мать ей они не заменили, и решила она выучиться на акушерку, чтобы самой спасать будущих матерей. А все пять сестер стали педагогами и при случае говорили Светлане о том, что «подвела» их семью, став медицинским работником. Но она не обижалась и всегда говорила: «Каждому свое». Жители Седанки и Коврана, которым она в прямом смысле спасла жизни, не забывают ее, звонят, при встречах благодарят и низко кланяются…

– Светлана Яковлевна, я хочу задать Вам последний вопрос. Что Вы больше всего цените в людях?

– Человек должен быть прежде всего добрым. Может быть, эта черта характера в большей мере присуща нашей профессии, ведь больному человеку, как никому, нужна именно доброта. И еще ценю в людях честность.

На своем пути она встретила хорошего человека, романтика, у них родилось четверо детей. К сожалению, одна дочь уже умерла, но родились две внучки… и жизнь продолжается.

…Маленькое беспомощное тельце только что родившегося ребенка первой на руках держит акушерка. Что она испытывает при этом – знает только ОНА. Акушерка сделает все необходимое, чтобы мама увидела свое дорогое дитя самым красивым! Таких трепетных минут Светлане Яковлевне пришлось за 35 лет работы пережить немало.

1998 год – для нее юбилейный. И хочется пожелать этой славной женщине-труженице оставаться такой же оптимисткой, какой она всегда шла по жизни. Счастья и здоровья Вам, дорогая Светлана Яковлевна, еще на долгие годы.

Газета «Панорама» № 19, 20, 6, 11 марта 1998 года

Тетя Валя

Сегодня я хочу рассказать о женщине, которая… нет, не родилась здесь, она волею судьбы была определена к нам, в Тигиль, на постоянное местожительство. Так с 1941 года и осталась, прижилась… Здесь прошла ее молодость, здесь родились все ее восемь детей, внуки, сейчас уже есть и шесть правнуков.

А сегодня Валентине Прокопьевне Косыгиной исполняется трижды по 25 лет. Мы поздравляем Вас, уважаемая тетя Валя, с днем рождения! Желаем Вам самого доброго, хорошего, здоровья еще на долгие годы. А самое главное, что в вас есть до сих пор, – юношеский задор и оптимизм, а с этими качествами Вам еще можно и нужно прожить не один десяток лет!

В. П. Косыгина

Валентина Прокопьевна родилась в Сибири, в Красноярском крае, Боготольском районе, в селе Коробейниково.

– Большое село-то было, с красивой церковью, – начала свой рассказ моя собеседница. – Семья тоже была у нас немаленькая, шестеро детей. Тогда все имели свою корову, лошадь, кур, гусей. Тем и жили. Отец нас брал с собой везде: на поля с ранней весны до уборочной, в лес за ягодами, грибами, да и «орешничали», когда урожай на шишку был.

В 30-е годы в Сибири стали организовываться колхозы. Отец Валентины Прокопьевны так же, как все, стал колхозником. Трудились там всей семьей, зарабатывали трудодни. До сих пор остались у нее в памяти долгие зимние вечера, когда женщины собирались в чьем-то доме, теребили лен, пряли его, ткали холсты, а после шили из них белье мужьям, братьям, сестрам. Под задушевную песню, веселую историю, шутки-прибаутки получались удивительно самобытные рубашки, сарафаны.

Наступил 1933 год. Была весна, пахали, боронили. И надо ж было такому случиться, колхозная лошадь напоролась на зуб бороны…

– Отца забрали утром, в 4 часа. Пришли и забрали, увезли в Ачинск. Мать пошла следом. Нас, шестерых детей, осталась кормить-поить наша бабушка, отцова мать. Тут же, после ареста отца, пришли, и все у нас унесли со двора, забрали скотину, кур, гусей, даже дрова и те вывезли, – тетя Валя грустно улыбнулась. – Но бабка-то схитрила, немножко мучки припрятала. Стали обзывать нас в деревне врагами народа. Полтора года бедовала наша семья.

Мать, как приехала и узнала, что раскулачили, стала сама работать, всех детей с собой брала на поля, в лес. Валентине Прокопьевне, уже тогда 13-летней девочке, приходилось готовить дрова, на саночках привозить их в потемках, чтобы никто не видел.

– Полтора года не было отца. Вернулся он осунувшийся, заросший, но свой, родной, радости в нашей семье не было предела! Была глубокая осень, семье надо было как-то перезимовать. Пошел он в колхоз просить муку. А ему там дали полмешка мякины. Ох, как отец рассердился, да и рассыпал ее по колхозному двору. Гордый он был у нас. Пришел домой и своим приказал собираться. – Тетя Валя задумалась, подошла к печке, приоткрыла трубу и… закурила. – Курю-то давно, еще в колхозе, в Тигиле, в 1944 году научилась, – собрались мы переезжать к брату отца – Илье, в город Боготол, после там и дом построили, стали жить.

А в 1937 году Валентина Прокопьевна устроилась на работу в депо. Крупный железнодорожный узел был в этом городе, нужны были работницы, и 17-летней девушкой она уже протирала детали, убиралась, работала по сменам.

А отец шил добротные сапоги. Бывало, уедет на базар, до позднего вечера его нет. Приезжает в… галошах. Все продаст, что сшил на продажу, и даже свои снимет.

От непосильной ли работы, перенатруги ли, заболела у Вали рука. Пока добрались с матерью до больницы, уже началась гангрена, врачи сказали, что надо отнимать руку до плеча. Мать не согласилась и отправила дочь снова к бабушке, в деревню, а та повела ее к знахарке.

– Хорошо помню, как 18 колосков ржи та запарила в воде да положила туда красную ягоду, да 18 раз проделала эту процедуру с наговорами. Поверите, косточки выпадали, какой-то волос точил руку. До сих пор следы от этого есть. Вот так руку спасли мне тогда. – Тетя Валя улыбнулась. – Если бы не та бабка, кто знает, как у меня судьба бы сложилась.

А в 1939 году приехали вербовщики, и Валентина Прокопьевна согласилась поехать на Камчатку на заработки. Отец ей тогда говорил: «Куда ты собралась? Комиссия тебя забракует с рукой-то». Но все уже зажило, мать пришла ее провожать к поезду, а отец только сказал вслед: «Пешком по шпалам придет…»

Увезли их во Владивосток, а через месяц добрались до Камчатки, на остров Птичий – на крабовую путину. Когда начали работать, то многие не выдерживали: постоянная сырость, соленая морская вода, холод, простуда. Там вышла замуж, он также был завербованный, приехал из Сибири. Родилась от него дочь Вера.

Война застала Валентину Прокопьевну на Камчатке. Крабовая путина закончилась в августе, все ждали пароход, даже сели в него. Но из-за военного положения его не пропустили во Владивосток.

– Привезли нас в Тигиль. Со мной была и Анна Машенцева, мы с ней не были с одной деревни, но жили в одном районе. Она, так же как и я, вышла замуж на Птичьем острове, за Машенцева. Здесь, в Тигиле, я устроилась на квартиру с дочкой и мужем. Но не сложилась с ним жизнь, обижал он нас. За хулиганство осудили его и увезли в Палану. После он там так и остался, женился. А я устроилась на работу в колхоз.

Хорошо запомнила тетя Валя, как в ларьке на берегу реки продавала нерпичий жир, как сильно зимой на морозе зябли руки…

– Валентина Прокопьевна, а как Вы познакомились с Василием Иннокентьевичем?

– Он тогда в колхозе был бригадиром. Приходил в ларек сдавать морскую продукцию. Так и познакомились. Он был из зажиточных. Родня у них была большая, и все жили в Тигиле. До сих пор в памяти у меня остался их красивый дом, который стоял на берегу реки. Там в то время уже располагались райком партии, райком комсомола, куда мне часто приходилось приходить как секретарю комсомольской организации колхоза. Очень нарядный был дом, с верандами. Но в 1942 году он сгорел. Ночью пожар случился. Василий стал ухаживать за мной, хотя вся родня была против. Но однажды взял Верку мою на руки, а меня – за руки и привел к своим родственникам. Только и сказал: «Прошу любить и жаловать. Никому не обижать». Вот так с ним и прожила всю жизнь, семерых деток нажили… а свекровь какая была хорошая – Ульяна Александровна Логинова-Косыгина, но только мало мне с ней пришлось пожить, всего четыре года. Многому она меня научила, много советов дала, много мудрости я в ней увидела. Все это мне пригодилось после, а если точнее – на всю жизнь. И это сейчас передаю своим детям, внукам, правнукам.

Тетя Валя прервала свои воспоминания словами: «Соловья баснями не кормят, давай, пора, почаюем. Сейчас калачишки-то занесу…» Разлили чай, тут и внук Денис с работы подошел: «Бабушка, можно я у Вас посижу, родителей нет дома», – с такими словами он удобно устроился на кресле рядышком со мной. Пока Валентина Прокопьевна накрывала на стол, я его потихоньку спросила, за что он любит бабушку. Он ответил: «Она у нас очень хорошая, добрая и чуткая. Кто в этот дом заходит, все ее любят, и я счастлив, что она у нас есть».

А бабушка уже накрыла стол, сели поближе к нему, и беседа продолжается: «В бане поначалу пришлось жить с Василием-то. После вот этот домишко начали строить, с 1945 года и живу здесь. Старенький он стал, так же как и я».

В. П. Косыгина в Тигиле, в колхозе «Ленинский путь» проработала восемнадцать лет. Рожала детей, а как посевная – надо идти в поле, и тогда старшие приглядывали за младшими. Косили сено, выращивали хороший урожай капусты и картофеля. В памяти у нее остались те, с кем пришлось трудиться рядом: Степан Калиныч Пенизин, Венедикт Фролович Попов, Артимон Алексеевич Пенизин, – это, как выразилась Валентина Прокопьевна, «были старики, они всегда учили нас уму-разуму». А еще были те, с кем ей пришлось трудодни зарабатывать: Ираида Пенизина, Степанида Толстихина, Люба и Пантелей Федотовы, Зина и Дуня Пенизины, Ягановы, Никифор Сахно.

– Кончится уборочная, поставим сено, соберем ягоду, а по осени дрова надо готовить. Только зимой и была нам передышка в работе. Но опять надо пряжу напрясть, носки связать. Все тогда в Тигиле держали хозяйство, так что работали не покладая рук и летом, и зимой.

Еще вспомнила В. П. Косыгина, как однажды на ее участке вырос очень хороший урожай капусты, картофеля, и в правлении колхоза решили ее отправить на выставку в Москву. Но когда узнал об этом Василий Иннокентьевич, запретил ей ехать, выбрали другую женщину. Да и на собрании он всегда ей говорил: «Не суйся, молчи». Он был бригадир, очень честный человек, и ему, может быть, из-за излишней скромности, не хотелось, чтобы Валентину Прокопьевну лишний раз расхваливали. Полтора года Косыгины жили в Седанке, так как Василия Иннокентьевича направили в это село заведующим отделением колхоза. Валентина Прокопьевна устроилась в больницу дезинфектором. Жизнь шла, семейство прибавлялось.

– Валентина Прокопьевна, а Вы связь с домом, с родителями поддерживали?

– Когда еще отработала первый сезон путины, собрала посылочку: отцу – соду купила, так как он часто ее пил, кому-то шарфик выслала, кому – носки. Кто на большую землю уезжал, передала до Владивостока, а там – почтой, ничего, дошла посылочка. После из письма узнала, что в 1944 году отца отправили на фронт (до этого служил в полку, шил сапоги). И надо же, к вечеру одной генеральше туфли не успел сшить – отправили, и – как в воду канул. Без вести пропал. Так и не знаем, где его могила. До сих пор это камнем на мне лежит, как будто что-то в жизни не сделала… Приезжала сестра родная из Воркуты, сказала, что поиски ведутся, но пока безрезультатно. А связь с родственниками я поддерживаю, правда, сейчас только через письма.

После того как колхоз был переименован в совхоз, Валентина Прокопьевна сначала устроилась нянечкой в детские ясли, после – санитаркой в лабораторию больницы, а когда открылся тубдиспансер – пошла трудиться туда санитаркой, и работала вплоть до его закрытия.

– Вот только шесть лет, как не работаю, возле дома колгочусь, – снова заговорила тетя Валя, – да и дома всегда забот хватает. Люблю, когда кто-то заходит, чаевничаем, но иногда хочется и одной побыть, но редко удается.

А вот что говорят о ней соседки.

Валентина Семеновна Климова: «Прекрасной души человек, непоседливая, неугомонная Валентина Прокопьевна, всегда что-то копошится у себя во дворе. Всегда на печке стоит все наготовлено, настряпано. Такие люди должны долго на свете жить, потому что они много отдают доброты».

Лидия Аркадьевна Козинец: «Как мать, она родила, вынянчила, вырастила и воспитала восьмерых детей. Девочки росли воспитанными, опрятными, ухоженными. Сейчас ее дочери тоже матери. Она – отличная хозяйка – всегда и везде у нее порядок, в доме пахнет свежей выпечкой. Часто приходится забегать к ней, делимся, как и раньше, то рыбкой, то сольцой.

Очень много ей советов передала свекровь, Ульяна Александровна. Соседка моя приходит в клуб „Земляки“, а когда картошку на поле сажаем – хочет быть передовой, первой. У многих бабушек такая черта – неугомонность. Надо, Наташа, надо о ней написать, этот человек заслужил добрых слов».

Александра Дмитриевна Косыгина: «Она моя родственница, поначалу-то и жили в одном дворе. Доброта, сердечность этой женщины всегда нас поражали. Никогда она не кривит душой. Пусть горькую, но всегда скажет правду в глаза, за это я уважаю Валентину. Сейчас частенько приходим в гости друг к другу, чтобы поделиться радостями-горестями».

Вот такая она, наша тетя Валя, Валентина Прокопьевна Косыгина, у которой сегодня юбилей. Летом приезжала Ольга Мурашко, ученый-этнограф, ей надо было найти в селе чисто камчадальское подворье, так как готовится Федеральный закон «Основы правового статуса коренных малочисленных народов России». В нем речь идет о том, чтобы в список этнических общностей были включены и камчадалы – потомки коренных малочисленных народов, которые также получили бы статус народностей Севера. И пришли они с Клавдией Егоровной Банакановой к В. П. Косыгиной.

Ученый-этнограф все сняла на камеру, удивилась она тогда старинной тумбочке, что стоит у тети Вали с того давнего времени, с 30-х годов, поразил О. Мурашко своей необычностью дом сына Николая, своей удивительной пристройкой-мансардой…

А я поинтересовалась, хватает ли пенсии на житье-бытье, на что В. П. Косыгина ответила: «Если бы одна жила – не хватало бы моей пенсии на жизнь. Но у меня дети, кто хлеб принесет, кто масло, то невестка молочко занесет. Я жизнь прожила, но такое, как сейчас творится, – впервые вижу. Идешь в магазин и не знаешь, хватит тебе денег, чтобы расплатиться, или нет. Вчера были одни цены, сегодня – другие. Детей, внуков жалко, как они выживут? И выживут ли вообще. Неужели лучше жить не станем?»

На этот вопрос ответ никто еще не знает. Перестройка, чувствуется, затянулась еще на долгие-долгие годы, и что я могла ответить этой умудренной жизнью женщине?

Но все-таки поинтересовалась, какие награды дало ей государство.

– Эти игрушки-то? Я их иначе не называю. Много их давали в свое время: и за то, что детей рожала, и за то, что во время войны по-ударному трудилась, к 50-летию Победы вот дали, а за то, что всю жизнь честно и добросовестно проработала, медаль «Ветеран труда» не заработала, – с обидой сказала Валентина Прокопьевна.

Как так получилось? Стаж у Валентины Прокопьевны тогда еще, в 80-х годах, позволял, чтобы ее представили к этой награде. Это явное упущение руководства, где она работала после выхода на пенсию.

И дальше В. П. Косыгина продолжала:

– Коли я начала жаловаться, еще не могу не сказать и это: почему у нас в Тигиле такое случается, ответьте? Приезжают в Тигиль новые люди, им сразу дают благоустроенные квартиры. После они их продают и уезжают, а мы так здесь в своих домишках и живем, нам никто ничего не предлагает. Хоть бы раз какой начальник из власти пришел и спросил: «Как ты живешь, бабка, в доме-то твоем еще можно жить?» Куда там, приходят только агитаторы, чтобы мы голосовали за кого-то там, да никому мы, старые, уже не нужны! Слышала я еще про какую-то программу «ветхое жилье». Дом у нас совсем трухлявый, вот было бы хорошо, если бы квартиру благоустроенную нам дали на старость лет. Но… это не для нас, не заслужила я жилья-то нового…

Пауза была долгой. Я не могла найти в те минуты для Валентины Прокопьевны слова утешения, так как обещать что-либо – глупо, а сказать правду – стыдно.

И совсем не секрет тот факт, что руководство села, района безразлично относится вот к таким людям, проработавшим всю жизнь на тигильской земле. Почему старожилам, убеленным сединами, не предоставить в первую очередь благоустроенное жилье? А в очереди на получение его ее фамилия под номером 262. Суждено ли ей дождаться квартиру?

На сегодняшний юбилей к Валентине Прокопьевне придет вся ее большая родня, много тигильчан, сотрудников, с которыми приходилось в свое время работать, и все будут поздравлять, много хорошего желать.

А я хочу пожелать Вам, уважаемая наша великая труженица, чтобы было на долгие годы здоровье, чтобы в этот день и всегда лучистая улыбка озаряла лицо, а горести уходили стороной! С юбилеем!

Газета «Панорама» № 93, 18 ноября 1995 года