Текст книги "Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа"

А дальше надо было отвечать как можно короче и лаконичнее.

– Нормально. Только что выехали из Пензенской области. Да, поел. У меня все нормально с голосом. Нет, я не простыл. Да, все в порядке. Не знаю. Постараюсь. Конечно, обязательно. Да, учту, – и, почувствовав, что в череде нотаций и вопросов образовалась брешь, спросил: – Как ба? – И дальше по тому же сценарию. – Хорошо. Но ты, если что, держи меня в курсе. Ну, конечно, я приеду. Как только смогу. Разумеется. Да, я понял, – прикрыл рукой микрофон, еще раз вздохнул, поскреб щетину и прижал телефон плечом к уху. Брешь быстро затянулась. Разговор тоже затягивался.

Когда диалог завершился, телефон был уже горячим. Иван зажал его в ладони и повернул голову вправо. Чтобы заметить, как по лицу девушки скользнула тень ехидной улыбки. Смейся, Дульсинея. Имеешь полное право.

А вот, кстати, о Дульсинее. Первоначальное впечатление треснуло по всем швам. По крайней мере, в него теперь совершенно не укладывались ни ее слова о хитроумном идальго, ни возмутительная выходка с подлой подножкой, ни импровизация на тему поставленного на счетчик брата. Да и «ауди» на механике сюда тоже не вписывалась, говоря откровенно. Вот чулки вписывались отлично. Но она их сняла, бесстыдница!

Снова зазвонил телефон – теперь уже у «бесстыдницы». Давай, бери трубку, Дульсинея. Моя очередь ехидно улыбаться.

– Привет… Да, еду… Нет, Илюш, сегодня не получится. (Тобольцев едва сдержался, чтобы не фыркнуть. Илюша? Серьезно? Существуют мужики, которых зовут Илюша?) Да, знаю, знаю, обещала, но дорога… Просто у меня весь день сегодня в приключениях. (Точнее не скажешь. И, главное, сама их себе насобирала!) Сначала была крупная авария на трассе, и я полтора часа простояла в пробке, потом колесо спустилось… Да, меняла… Нет, не по карте – там связь не ловит. Люди на дороге помогли, незнакомые, да… (Угу, совершенно незнакомые. Ты на этом «незнакомце» уже полежать успела. Скажем об этом Илюше?) Потом на гаишника наскочила… чего-чего, денег хотел. Конечно, заплатила, только наличности теперь с собой нет… А у тебя как дела? Как сходили? Отлично. На концерт хочу, да. (На концерт Стаса Михайлова, видимо? Или что – Лепс? А, понял! Николай Басков!) Я подумаю, что тебе за это будет, очень хорошо подумаю… (Клизма ему за это будет! Ведерная! С ромашкой – потому что ромашка полезная.) Конечно, соскучилась… (Ну по Илюше-то как не соскучиться? Илюша… Илюша, блин! Нет, точно кретин какой-то…) Нет, торопиться не буду. (Конечно. Сто восемьдесят на спидометре – это мы вообще никуда не торопились. Черепашьим шагом практически.) Дорога что-то непростая. Скоро темнеть начнет, надо будет найти гостиницу… Что? Я сейчас Спасск проехала. Хорошо, погугли. Скинь мне названия по СМС… Погоди! Если будет возможность, узнай про оплату. Можно ли картой расплатиться? Спасибо! И я целую! (В лоб! Как покойника.) Конечно, как только буду в гостинице – позвоню.

Чтобы сдержаться и не ляпнуть ничего после того, как она завершила разговор, Иван принялся разглядывать свои потери. Дырка в джинсах, колено сбито до крови. Опустил козырек от солнца, на обратной стороне предсказуемо оказалось зеркало. Так, рожа почти не пострадала, все-таки борода – великая вещь. В том числе и в спасении от внезапных падений лицом в гравий. Вернув козырек в исходное положение, Иван принялся разглядывать руки. Немного ободрано, но без заметных царапин. Взгляд переместился на браслеты из кожаных ремешков на правом запястье. Браслеты выглядели как дешевая фенечка, которые так любят подростки, но на самом деле эти украшения сплели Ивану два славных парня племени масаи, с которыми он проходил обряд совершеннолетия в саванне. И каждая бусинка на этих кожаных шнурках имела особый смысл. Вот эта красная, например, – амулет для удачной охоты. Иван искоса посмотрел на девушку за рулем. А что? Похоже, работает амулет.

А у нее снова зазвонил телефон.

– Да, слушаю… Хорошо. Сметы готовы?… (Сметы? Сметы чего? Смета на борщ?) Нет, отправлять их не надо, я сама хочу взглянуть на конечную цифру… Оля, я сказала, не надо. (Ух ты, какой у нас, оказывается, может быть голос.) Мало ли что говорит Паша. С заказчиком договаривалась я. И все идет только через меня. А Паша пусть занимается стенами и окнами. (Бедный, бедный Паша… Но он не такой бедный, как Илюша. Ему клизму не сделают.) То, что он показал мне перед праздниками, – никуда не годится. Он вообще представляет себе, что такое фото в стиле ретро?… Заказчик хотел ретро, а не черно-белые портреты Мадонны… (Серьезно? Те самые? С конусами? Ну а что? Стильно так. Незабываемо. Впечатляюще.) Да… Ничего срочного нет? Хорошо. На связи.

И снова тишина. Чуть слышно мурлычет магнитола. Девушка за рулем сосредоточена на управлении машиной. Иван подводит итог своим размышлениям. Итак, Дульсинея оказалась все-таки Дульсинеей. А не безмозглой куклой. Так и славно. Им еще в пути как минимум сутки быть. С умным, профессионально успешным и адекватным человеком в дороге в любом случае приятнее. Правда, в нападении со спины адекватности было маловато, но это можно списать на то, что Иван сам ее спровоцировал. В любом случае им найдется о чем поговорить. Должно найтись. Как только она дуться перестанет. Дуня дуется. Дуня надулась. Тобольцев весело хмыкнул и принялся снова напевать себе под нос хит девяностых про тезку девушки, сидящей рядом.

Хватит дуться, Дуня. Давай поговорим. Фыркни на меня. Отреагируй. Вместо Дуни отреагировал ее телефон – весело пиликнул, оповещая о пришедшем сообщении.

* * *

Илюша прислал сообщение с адресом гостиницы. Написал, что отзывы хорошие, по карте оплату принимают (он звонил) и что даже забронировал номер. Осталось всего ничего – добраться до Шацка, а потом поколесить по городу в поисках нужной улицы.

Вообще-то она привыкла ездить без остановок на ночь. Видимо, день сегодня такой – солнце светит по-особенному.

– Ночевать будем в Шацке, – нарушила тишину Дуня.

– Как прикажет царица. Мне все равно, на каком коврике спать, – тут же послышался ответ.

– Ну, коврик, возможно, вам придется найти самостоятельно. Ведь автостопщики нигде не пропадут, верно? У меня зарезервирован номер в гостинице.

– Ой. А мы снова на «вы»? После всего, что промеж нами было…

Какой развязный комментарий, подумать только! Дуняша крепко сжала губы, чтобы не улыбнуться широко, припомнив, как совсем недавно этот самый тип отчитывался перед мамой, что «да, поел; нет, не простыл». Как мальчик, которого отпустили на прогулку в соседний двор. Кто бы мог предположить?

– Промеж нами в данном случае коробка переключения скоростей… Иван. До Шацка еще пилить и пилить. Думаю, что приедем по темному. Поэтому вопрос ТВОЕГО устройства на ночь остается открытым. Есть время подумать.

– Спасибо за заботу! – пассажир демонстративно прижал руки к груди. – Не пропаду как-нибудь. На ТВОИ зарезервированные царем Ильей палаты претендовать не буду. К тому же… мало ли… после твоего нападения… Я боюсь с тобой спать в одной комнате.

– Вообще подслушивать чужие телефонные разговоры нехорошо. Это раз. Я не говорила ТЕБЕ о том, кто резервировал номер. Это два. А в-третьих, сарказм не к лицу тем, кто величает себя Дон Кихотом. И действительно считаю, что надо подумать о месте, где провести ночь. Я не знаю этого города и ничего порекомендовать не могу.

– Полагаю, что в этой гостинице найдется свободный номер для бедного несчастного меня. Я вполне в состоянии себе снять номер в гостинице, что бы ты там обо мне ни думала.

Ого! Кажется, она задела мужскую гордость. Кажется, она у него есть.

– Отлично. Вопрос закрыт, – ровным тоном ответила Дуняша и сделала радио громче.

До Шацка путь прошел в полном молчании, что, видимо, устраивало не только ее. Потом стали искать гостиницу. Пришлось несколько раз останавливать Коко и интересоваться у прохожих, как проехать к нужной улице. В темном городе это было сделать не так-то просто, но автостопщик показал чудеса общения с незнакомыми людьми в незнакомых местах и, более того, полностью взял эту функцию на себя, не позволяя Дуняше вступать в разговор с «неизвестными мужчинами». Надо же, какой заботливый! А он, надо полагать, – известный. Ну-ну…

Гостиница оказалась маленькой, если не сказать – крошечной. Как выяснилось – всего десять номеров. Пять на втором и пять на третьем этажах. Совсем домашняя. И очень уютная.

– Как хорошо, что вы забронировали номер заранее, – проговорила женщина за стойкой регистрации, вводя Дуняшины паспортные данные в компьютер. – Успели взять последний свободный номер. Держите, – она возвратила паспорт. – Ресторан направо. Там можно будет поужинать. Там же и завтраки, с семи утра до половины одиннадцатого. Я провожу в номер, как только закончу с регистрацией. Ваш паспорт, молодой человек.

– Боюсь, вы неправильно поняли, – решила прояснить ситуацию Дуня. – Мы не вместе. Нам нужны разные номера. Но раз у вас все занято, думаю, молодой человек найдет себе другую гостиницу.

– Не обращайте внимания, – сладко улыбаясь женщине, проговорил за спиной автостопщик. – Мы просто поссорились по дороге. Знаете, как это бывает? Но ничего серьезного, все нормально. А у вас отличная гостиница. Давайте ключ и скажите, нам первый этаж или второй? Там направо или налево?

Естественно, та заулыбалась, понимающе кивнула головой и вбила его данные в компьютер!

«Слабо наступить каблуком на кроссовку?» – поинтересовался внутренний голос. Проверить это не удалось, потому что ключ вдруг оказался в руке Ивана, женщина вышла из-за стойки и направилась к лестнице, он за ней, а Дуня… Дуне пришлось их практически догонять!

– И что все это значит? – задала она вопрос, как только осталась наедине с негаданной радостью этого дня.

– Что-что… у меня в кровь разбито колено, мне надо промыть и обработать рану! А вдруг заражение крови случится? – ответила радость. – А потом я, так и быть, избавлю тебя от своего общества. Может, смогу выпросить какую-нибудь каморку со швабрами на одну ночь. Деньги творят чудеса.

– От чего заражение крови? От падения на дорогу? Ты никогда в детстве коленок не разбивал? Теперь понимаю, почему стал автостопщиком. Видимо, сказывается тяжелое детство, – вздохнула Дуняша, открыв сумку и вынув оттуда пластырь. – Держи. Ванная, видимо, там, – махнула рукой в сторону двери. – Даю десять минут. И ты покидаешь номер.

Он молча кивнул и занял ванную на полчаса! Просто непередаваемая наглость! Дуня сидела в маленьком креслице, слушала шум воды, думала про то, что этот… не очень хороший человек наверняка использует чистые ее, между прочим, полотенца, и ждала. Пока ждала – отзвонилась Илюше и маме, сказала, что все в порядке.

Наконец появился он – бог и царь автостопа, с мокрой торчком бородой и… топлесс, демонстрируя красивое подтянутое тело, а также татуировку на полплеча. Хотел лишить дара речи? Удалось.

Вот только не хватало остаться наедине с малознакомым полуголым мужиком с наколкой, который расхаживает по номеру, как по собственному дому. Дуня сидела и хлопала глазами, хотя очень хотела подбежать к двери, распахнуть ее широко и громко провозгласить: «Вон!»

– Я не тронул приготовленное для тебя полотенце, поэтому так посохну. Надо же было смыть с себя пот и кровь, которые мне принесло знакомство с тобой, Дульсинея. Много крови, много песен для прелестных льется дам… – вдруг запел серенаду и ни разу не сфальшивил (!), а затем перешел на обычный разговор. – Слушай, мне в голову пришла отличная идея! – Он бесцеремонно уселся на кровать. – Не нравится мне этот Шацк. Подозрительный какой-то городишко. Тревожно мне за сохранность твоей машины. Угнать, конечно, не угонят. А вот стекло разбить, покрышки порезать… В общем, я готов покараулить твою колесницу, Дульсинея. Безвозмездно. То есть даром.

– Вы посмотрите, какой благородный рыцарь, – голос все же прорезался, Дуня заставила себя не таращиться на татуировку и даже почувствовала, что в голове стали появляться мысли. – Неужели такие еще рождаются на земле? Думала, все, вымерший вид, о котором только в романах читать. А тут… Покажи свою камеру.

– Эмн… А вот в данный конкретный момент ЧТО ты имеешь в виду под камерой? А то я что-нибудь не то тебе покажу. И потом снова виноват буду.

– Ну, что там у тебя в рюкзаке? – не купилась на провокацию Дуняша. – Футляр, в футляре камера…

– А тебе зачем? – не сдавался автостопщик. – Что за внезапная страсть к фотоаппаратуре?

– А у меня хобби! И, может, я налаживаю дружеские отношения с персональным сторожем «ауди», – она не сдавалась тоже.

– Поверь мне, там, в футляре, серьезный аппарат, не для хобби. А сторож и так готов к налаживанию контакта, – развел руки, мол, любуйся. – И даже ужином тебя угостит. Хочешь?

– Поверь мне, серьезные аппараты – мой профиль. Камера, – протянула руку.

– Серьезные аппараты? Слушай, у меня есть такой серьезный… аппарат. И я тебе его с удовольствием… – осекся. Вздохнул. – Ладно, я понял. Сейчас будет тебе фирменная фотосессия от Ивана Тобольцева.

Он все же расстегнул рюкзак и достал камеру.

– Свет – дрянь. Но если ты таки настаиваешь…

Теперь вздохнула Дуня, поднялась с кресла и сама подошла, чтобы аккуратно взять у Ивана фотоаппарат, который тот неохотно выпустил из рук.

– Действительно… серьезная, – подняла глаза и даже слегка улыбнулась. – Я бы сказала, профессиональная. С такой расстаться будет сложно, автостопщик, – после чего на всякий случай удалилась на безопасное расстояние. – Что ж, за предложение фотосессии спасибо, конечно, но в другой раз. А вот как залог – сойдет. Отдам завтра, обнаружив свою машинку в целости и сохранности на стоянке.

Помолчали оба, оценивающе глядя друг на друга. Все по-честному. Сделка.

– Я же той, кто всех прелестней, песнь и кровь свою отдам… и фотокамеру, видимо, – наконец сказал он. – Ладно, по рукам. Но учти, что с ней надо обращаться очень нежно. И вот, возьми футляр. Мне так будет спокойнее. Слушай, а в твоей колеснице сиденья же раскладываются, да?

– Да ты прямо деловой человек. Буду очень осторожной, обещаю. Одевайся, Дон Кихот, пойдем – покажу, как раскладывать сиденья. И ты мне должен ужин.

Второе ЕЕ правило: «Внимательно следи за своими вещами, а особенно – документами».

Глава 3

Третье ЕГО правило: «Всегда следи за тем, что ешь и что говоришь».

Ресторан оказался скромным и провинциальным – в полном соответствии с самим населенным пунктом. И все равно гораздо более приличным, чем внешний вид Тобольцева. Это, впрочем, Ивана нисколько не смущало. Когда начиная с четырнадцати лет пестуешь в себе чувство, что ты круче всех и тебе плевать на мнение окружающих – рано или поздно срастаешься с этим чувством. Вот и сейчас Тобольцев не чувствовал ни малейшей неловкости ни из-за дырки на джинсах, ни из-за не до конца просохших волос. Самоуверенность загружена в программу автопилота.

Стул перед Дульсинеей Иван выдвинул тоже на автопилоте. Потому что если тебе с самого раннего детства вдалбливают, что ты должен быть хорошим и воспитанным мальчиком, – это тоже неизбежно прирастет к тебе. Куда-то тоже в программу автопилота.

Дульсинея невозмутимо и изящно устроилась на стуле и уткнулась носом в меню. И принялась внимательно его изучать, никак не реагируя на внимательный взгляд Ивана. И как он мог так ошибиться с первым впечатлением? Высшее образование, а то и все два у нее на лбу написаны.

– Я буду салат из свежих овощей и мясо по-французски, – девушка подняла голову от меню. – И чай с лимоном. А на десерт тут только мороженое и шоколадка.

– Ты меня разоришь, – слова рождались сами собой. Неизвестно откуда. – У нас, у автостопщиков, ограниченный бюджет! Поэтому чай – без сахара.

– Хорошо, – его одарили внимательным взглядом темных глаз из-под идеально изогнутой темной же брови. – Ты сказал, что приглашаешь на ужин. У меня сразу несколько вопросов. Как же ты собирался оплатить номер в гостинице, если бюджет не позволяет похрустеть сахаром? И второй. Приглашая девушку в ресторан, ты всегда сразу обговариваешь, что она может заказать, а что нет? – Дульсинея захлопнула меню. Спокойно так, без аффектированного жеста. – Договорились. Без сахара. И шоколадку я оплачу сама. Отдельным счетом.

Ивану вдруг показалось, что ему устраивают очередной нагоняй на тему «Ваня, как тебе не стыдно! Хорошие мальчики так себя не ведут» сразу и мать, и бабушка. И сразу два противоположных желания: сказать «Я больше так не буду» и огрызнуться. Однако он давно вырос и поумнел. Поэтому сделал третье.

– Давай спишем все на стресс, а? И, наверное, шоколадкой я все-таки смогу позволить себе угостить царицу. В знак признательности за вкусное печенье. Между прочим, печь у тебя получается прекрасно. Почти так же, как управлять колесницей.

– Сомнительный комплимент, – ее улыбку он принял как знак примирения. Очередного. – Если учесть, что все закончилось угрозой изъятия прав.

– Ничего эти дэпээсники не понимают! – фыркнул Тобольцев. – Ни в печенье, ни в том, для чего человеку нужна Audi TT. Как ты думаешь… – Иван пошелестел своим экземпляром меню. – Можно тут рискнуть заказать рыбу? Смотри, как шикарно звучит – «рыба по-царски»! Подозреваю, что это то же мясо по-французски, только из минтая. Или они разорились на судака? Как считаешь?

– Не знаю, как принято у автостопщиков, только я в дороге всегда заказываю мясо или курицу. Хотя рыбу очень люблю. Но ты можешь рискнуть. Тем более она по-царски будет специально для тебя приготовлена.

– Царица гарантирует?

Вот. Оно снова прорывается. Странное желание ее дразнить.

– Конечно, – Дульсинея царственно кивнула.

На этом с заказом они покончили. При всем богатстве выбора.

– А скажи мне, Евдокия Романовна Лопухина, – Иван оперся подбородком на ладонь. Борода, зараза, после мытья немилосердно чесалась. – Тебя специально так назвали? Фактурное же получилось имя с фамилией. Жаль, отчество подкачало.

– Фамилию и отчество, как известно, не выбирают, – с достоинством ответствовала «не-Федоровна». – А имя… не знаю. Мама говорит, что, когда меня увидела, сразу поняла, что Дуня, хотя имелись в запасе имена. И Лена, и Оля, и Света. Мама говорит, словно свыше пришло. Веришь в такие вещи?

– Из того, что приходит свыше, я верю только в атмосферные осадки. Ну, еще в метеориты. Но ты точно не Лена, не Оля и не Света. Нет! – прищелкнул пальцами. – Точно Дуня. Иначе тебя просто не могли назвать. Слушай, – серьезность собеседницы Ивана не устраивала категорически. – А чем тебе не угодили фото Мадонны, а?

– Льстец, – Дуняша все-таки рассмеялась, – и хитрец. Засыпаешь вопросами, да? Фото Мадонны никак не назовешь ретро. Даже если они черно-белые. Не вписываются в стиль сороковых-пятидесятых годов прошлого столетия. Хотя, знаешь, никак не могу привыкнуть называть двадцатый век – прошлым.

Для меня он – мое время и время моих родителей. Все же нельзя вот так цифрами поделить непрерывность жизни. Наверное, только событиями. До и после. Теперь моя очередь, о Иван, задать вопрос. Почему ты стал автостопщиком?

Опять, блин. Дуня, Дуня, ты не работала раньше прокурором? И тут им принесли заказ. Как вовремя.

– Сбегал от долгов и плохих парней. Смотри, нам принесли еду. Давай трапезничать, о Царица?

– А сам ты хороший? – Дуня ровным движением отпилила кусок мяса.

– А что, – Иван протер вилку салфеткой. Это тоже автопилот. Какого только мусора туда не записано, – так незаметно? Я же рыцарь – ты разве забыла? Как рыцарь может быть плохим?

– То, что ты благородных кровей, я вижу, – Дуня показала глазами на смятую салфетку. – Дегустируй рыбу. Мне же интересно, этот минтай царский или не очень.

И в самом деле, пора приступать к еде. И есть хочется. И отличная смена темы разговора – грех упускать. Положив в рот кусок рыбы, Иван изобразил, как мог, пантомиму профессионального дегустатора.

– Однако… Не минтай точно. Меня прямо по-царски балуют. По-моему, это хек. Хочешь попробовать хека по-царски?

– Я все же не буду нарушать свои правила, но за предложение спасибо, – она снова принялась за мясо. – Вот думаю, можно ли будет найти в Москве где-нибудь хека по-царски?

– Я знаю человека, у которого можно спросить. Это мой хороший знакомый. Он знает абсолютно все о ресторанах Москвы. А если он чего-то не знает – значит, этого просто не существует. Так что если надумаешь – можно будет сходить и оценить, чем отличается хек по-царски тут и там. – Это вот что он сейчас сделал? Пригласил ее в ресторан? Да ладно, это просто к слову пришлось. Она поймет. Спрятал собственное недоумение за еще одной порцией хека. – А вообще, знаешь, вполне съедобно. Или это я такой голодный просто?

– Я думаю, и то и другое, – Дуня с видимым удовольствием отдавала должное содержимому своей тарелки. – Но если отзывы о гостинице хорошие, то и повар должен быть неплох.

А на его внезапное предложение «на хека» она никак не отреагировала. Ну умница же! Только вместо того чтобы поощрить умницу, Иван снова принялся за прежнее:

– Ну да. Илюша плохого не выберет. Он у тебя, похоже, товарищ со вкусом.

Кажется, он даже имя это – «Илюша» – произносит иначе. С шипением каким-то. И чего взъелся на мужика, спрашивается? И так убогий – с таким-то именем.

Дуня с ответом не торопилась. Аккуратно положила вилку и нож на тарелку. И посмотрела Ивану прямо в глаза.

– Скажи, а разве ты для дорогого человека не выбрал бы лучшее? Особенно если дорога выдалась непростой? И девушка должна заночевать в пути? Как бы поступил ты?

Опять за свое, черноокая сеньорита? Иван колупнул розовый шарик в принесенной креманке.

– Блин… Не люблю клубничное. А ты любишь? Давай меняться? – но что-то ответить на вопрос было надо, и Тобольцев неохотно продолжил: – А люди, которых я могу условно назвать дорогими, слава богу, никуда не таскаются по нашим российским дорогам. Сидят себе спокойно в Коломне. Но даже оттуда умудряются выкушивать мне мозг, как ты, наверное, уже поняла.

– Я тоже терпеть не могу клубничное. Зато могу поделиться шоколадкой, – она, кажется, приняла его ответ и нежелание говорить на такие взрослые темы. Пододвинула упаковку на середину стола и тут же развеяла все надежды на несерьезное продолжение беседы: – Надеюсь, мозга у тебя много и есть его будут долго. Не условно, а по-настоящему дорогие люди.

Иван вздохнул и отломил шоколадку. Что ж ты никак не угомонишься, Дульсинея? Он уже начал немного сожалеть о своей настойчивости в отношении красной «ауди» и ее хозяйки.

– Слушай, а вот без каннибализма мозга в отношениях с дорогими людьми никак нельзя, да?

– Можно, но это, видимо, не твой путь.

Любопытно. Не его путь, значит. И много ты знаешь об истинных путях автостопщиков, Евдокия?

– Вот как. Мне уже и диагноз поставили. Слушай, – доламывая шоколад в мороженое. – А с шоколадом даже клубничное можно есть.

– Ну, ты же поставил мне диагноз, я вот тоже решила не отставать, – ответила Дуня спокойно.

– Я?! И какой же доктор Тобольцев тебе диагноз поставил? – ее спокойствие почему-то действовало на Ивана как красная «ауди» на быка.

– Он вслух не произнес его, но, по-моему, был не слишком доволен тем, как я вожу автомобиль, и вот уже второй раз упоминает Илью не совсем добрым словом. Так какой же диагноз вы мне поставили, доктор?

Вот зря она это сказала, зря. Тобольцева тут же снова понесло.

– Ой, как я люблю ролевые игры в доктора! – Иван одним глотком допил кофе. – Пройдемте в кабинет, Дульсинея. Мне надо провести осмотр перед тем, как установить точный диагноз.

– Ты прав, пора заканчивать с ужином, время уже позднее. К сожалению, ролевые игры придется отменить. Илюша, сам понимаешь, – с этими словами Дуня поднялась из-за стола и вынула из сумочки ключи. – Так что – держи. Твой номер ждет.

Ну, как говорится, попытка – не пытка. А жаль, что она перестала легко поддаваться на провокации. Привыкла, что ли?

Иван открыл перед девушкой двери из ресторана. Так, теперь ей наверх, на второй этаж, а ему – на улицу. В царскую колесницу.

Тобольцев крутанул на пальце кольцо с ключами.

– На заре ты меня не буди… – интересно, к чему это ему в присутствии Дульсинеи регулярно приходит в голову демонстрировать наследие хорового детства? Так, чего доброго, он и до локков и телемарков доберется. Но все равно продолжил напевать: – У меня в бороде бигуди…

Она стояла уже спиной, и выражения лица видно не было. Но тихий смешок прозвучал отчетливо. Как и ее ответный рефрен.

 
– Ты к утру убери бигуди.
Мои чувства слегка пощади.
 

Она шагнула к лестнице. Он шагнул к дверям. Все же сказано уже. Все.

Нет. Лавры Баскова и Михайлова не дают ему покоя сегодня.

– А я сяду в кабриолет… – Господи, откуда в его голове ЭТО?! – И уеду… куда-нибудь…

Еще один смешок из-за спины. Уже громче. И еще веселее:

 
– Только паспорт забит уже
Здесь у стойки, ты не забудь,
Когда сядешь в кабриолет…
 

Он открыл дверь с широкой улыбкой. Будем считать это взаимным пожеланием спокойной ночи.

* * *

«Дурак», – пробормотала Дуня, открывая дверь номера.

«А ты уверена, что это он дурак, а не ты – дурочка? – поинтересовался внутренний голос. – Он-то и транспорт до столицы раздобыл, и переночевать где нашел. За так. А вот ты… доверила ему Коко. А если и правда угонит?»

«Не угонит, – постаралась убедить себя Дуняша. – Во-первых, имя угонщика известно заранее, во-вторых, его паспортные данные в базе гостиницы, а в-третьих – камера. И сама камера хорошая, и наверняка на ней фотографии хранятся. Фотографам обычно бывает жаль и камеры, и кадров. А с таким оборудованием обычный любитель едва ли будет расхаживать по дорогам».

Все же непростой он, этот Ваня… Дуня сходила в душ, умылась, легла в кровать, выключила свет и все это время думала о своем попутчике. Очень интересный получился разговор за ужином. Даже слишком интересный. Она так ничего о нем и не узнала, кроме названия родного города и наличия мамы, о которой и так было известно. Почему автостопщик такой скрытный? Не любит говорить о себе? Не хочет? Да, не хочет.

И у него отличное умение держать себя за столом, ровная спина, вилка-нож… отодвинул стул перед женщиной… все так естественно и легко. И камера. Профессиональная.

«И наглость вопиющая», – напомнил внутренний голос.

«И наглость», – согласилась Дуняша.

Как ни странно, уснула она практически сразу. Без сновидений. Видимо, сказался непростой насыщенный день.

Зато первым делом после того, как открыла утром глаза, – подбежала к окну проверить, жива ли ее красавица. Стояла на месте. И Дуня перевела дух. Расслабиться автостопщик все же не давал.

Приведя себя в порядок и взяв камеру, она спустилась вниз. А потом вдруг завернула в ресторан. Если сразу идти к машине, то этот… идальго составит компанию за завтраком. А хотелось побыть одной, хотя бы некоторое время. Коко на месте, так что…

Ресторанчик предлагал нечто похожее на шведский стол. Йогурты, сыр, колбасную нарезку, яблоки и пакетики чая. Дуня набрала в тарелку еды, после чего села за столик. Открыла йогурт… и взгляд наткнулся на окно. Она еще вчера заметила это окно, очень необычное, словно разделенное на три части. Две из них были с простым стеклом, через которое щедро просачивался яркий утренний свет, а средняя часть – витраж. И все это было так здорово и аккуратно сделано… а если еще, допустим, повторить орнамент витража на двери или точечно по потолку, чтобы получить сочетание…

В зале почти никого не было. Женщина, которая присматривала за рестораном, куда-то ушла, постояльцы, видимо, еще не встали, только двое мужчин сидели за столом прямо у того самого окна и вели тихую беседу. Но если сделать все осторожно, то они ничего и не заметят – так заняты разговором.

Дуня вынула из сумочки телефон и обнаружила, что за ночь зарядка села. Блин. Взгляд упал на камеру. Нет, ну а что? Она же автостопщика до Москвы довезет? Причем бессовестного автостопщика, который забрал ее права! А тут всего лишь один кадр. Один! И то по делу. Потом он скинет ей фото на электронную почту. Не так уж и сложно. Дуня открыла футляр и аккуратно вынула камеру, стараясь все делать тихо, чтобы не привлекать внимания мужчин. Опустила фотоаппарат на колени и включила его. Профессиональные камеры – это не мыльницы с двумя кнопками, в них надо уметь разбираться. Но ей повезло. Однажды она уже имела дело именно с таким аппаратом. А в зале звучала негромкая музыка, так что даже если камера даст характерный щелчок – он будет заглушен. Так… быстро поймав фокус, Дуня нажала на кнопку. Потом еще раз. И еще.

Потом снова опустила фотоаппарат на колени и проверила кадры. Кажется, получилось четко. Осталось только убрать камеру обратно в футляр и приступить к завтраку.

Через четверть часа Дуняша вышла на улицу проведать Коко и автостопщика. Встретили ее… ноги, высунутые из приоткрытого окна. В красных, между прочим, носках! Видимо, он тоже предпочитал красные средства передвижения.

Дуня заглянула в окно и увидела, что владелец носков… спит! Однако. Кажется, не очень он торопился в Москву. А вот Дуня как раз торопилась очень. Поэтому постучала пальцами по стеклу:

– Так можно и завтрак проспать!

* * *

Его сны были полны чем-то приятным, мягким и воздушным. Там слышался негромкий смех, пахло кожаным салоном дорогого авто и мелькали тонкие пальцы с алым маникюром. Кажется, эти пальцы гладили его по голове. Или по лицу. Или… барабанили по стеклу?!

Иван прищурился на яркое, бьющее аккурат в левый глаз солнце. Приподнялся на локтях, поморщился на занывшую спину – устроиться на разложенных сиденьях царской кареты так и не удалось толком, пришлось открывать окно и высовывать наружу ноги. И, кажется, их покусали голодные майские комары. И около его покусанных ног стояла Дульсинея. Свежая, бодрая и… и недовольная.

– Автостопщик, доброе утро! Скоро полдень будет, а ты все спишь!

Ну да, кто-то спал в удобной и мягкой постельке. Поэтому может позволить себе прямо с утра с места в карьер начинать воспитывать других людей.

– Я не сплю. Я бигуди снимаю! – пробурчал Иван. Поднес руку с боевыми Suunto к глазам. – И вообще… Еще даже нет одиннадцати!

– Нет, если тебе не надо в Москву, то ты, конечно, можешь продолжать, только права отдай. А мне, знаешь ли, работать завтра. Поэтому решай: встаешь и завтракаешь или остаешься здесь.

Утренняя Дунина невозмутимость и снисходительная усмешка действовали не хуже ударной дозы кофеина.

– А ты принесла завтрак? – он наконец-то втянул ноги внутрь и выглянул, облокотившись, в окно. – Где кофе, Дульсинея?

– В ресторане, конечно. И скоро, между прочим, закончится.

Непоколебима, как швейцарский банк! Иван толкнул дверь машины, вынуждая царицу отступить назад. Сладко, с чувством потянулся, втайне надеясь, что напрягшийся бицепс и полоска вполне пристойного пресса будут замечены и оценены. Ну а что? Ваня девушкам обычно нравился. Бицепсом и прессом – точно.