Текст книги "Осколки прошлого"

На следующий день он позвонил по телефону, указанному на визитке. На заводе появился ненадолго, подписал документы, отдал распоряжения. Через полчаса он постучал в кабинет врача.

– Войдите.

Денис Александрович оглядел помещение – он и так представлял себе место, где вправляют мозги пациентам. Неброские оттенки мебели, неяркий свет стен, глазу не за что зацепиться. Даже картины с размытыми красками и непонятным рисунком. Доктор мужчина лет сорока-сорока пяти небольшого роста, совершенно лысый поднялся из-за стола и жестом пригласил присесть в кресло возле журнального столика.

– Вы точны, господин Садовников. Сначала просто побеседуем. Не возражаете?

Денис Александрович кивнул. Несмотря на то что доктор выглядел как-то кругленько-ладненько, обладал он при этом цепким, внимательным взглядом. Твёрдости его лицу придавал и почти квадратный подбородок.

Денис Александрович рассказал суть проблемы.

– В общем, Алексей Семёнович, желание снова ощутить вкус этой каши стало навязчивым и уже мешает мне нормально жить.

Доктор открыл папку, подал несколько листков бумаги.

– Ответьте на эти вопросы, не задумываясь. А потом продолжим.

Пока Денис Александрович ставил птички в квадратиках, Алексей Семёнович, включив негромкую музыку, начал что-то быстро писать. После «Сувенира» Демиса Русоса, заиграла композиция Криса Ри «Дорога в ад», Денис усмехнулся: надо же вкусы доктора совпадают с его вкусами. Или музыка выбрала специально и помогает вызвать определённые эмоции у пациентов.

Алексей Семенович забрал заполненные листочки, отложил в сторону.

– У вас есть друзья, отношения с которыми вы сохранили с самого детства?

Простой вопрос заставил Денис Александровича нахмуриться.

– Нет. – А ведь точно, он не поддерживал отношения с бывшими друзьями и одноклассникам. – После окончания школы наша семья переехала в другой город. Я поступил в Политехнический, наверно, поэтому дружба прекратилась сама собой.

– И вы не созванивались, не встречались ни с кем из прошлой жизни? – серые глаза доктора сверлили растерявшегося пациента.

– Нет. Я как-то не задумывался об этом. Началась новая жизнь, а детство и юность осталась в прошлом. – Денис почувствовал, что начинает нервничать, странное горькое раздражение вкупе со страхом поднималось из глубины души. – У меня есть друзья с института, с работы. Разве этого мало?

– Вы единственный ребёнок в неполной семье, и, скорее всего, оказались смыслом всей жизни для матери?

– Угадали. Она ради меня была готова на всё. После её смерти я действительно осиротел. Только мать способна любить просто так, ни за что.

Алексей Семёнович встал из-за стола и прошёлся по кабинету, Денис Александрович с трудом подавил раздражение, он уже начал жалеть, что поддался на уговоры сына и пришёл к психотерапевту.

– Вы разве не будете меня гипнотизировать?

– На первом сеансе нет. Я должен выяснить, на каком этапе и почему произошло нарушение психомоторной реакции, расстройство памяти. Вы почему-то ничего не помните, начиная с десятого класса.

Денис Александрович запротестовал:

– С чего вы взяли? Помню. – Он попытался выудить из памяти события после окончания школы и не смог. Будто кто-то стёр всё: год учёбы в десятом классе, экзамены, выпускной, поступление в институт. А вот первый курс он не забыл. Картинка на прежде тёмном экране памяти вспыхнула и заиграла яркими красками.

Доктор, пристально наблюдающий за реакцией пациента, покачал головой.

– Видите? Амнезия коснулась примерно двух лет. Что-то случилось тогда.

– Но мне снятся соревнования после девятого класса, – процедил Денис Александрович, чувствуя, как колотится сердце и похолодели руки. – Избавьте меня от воспоминаний об этой долбанной каше. Больше ничего я от вас не прошу. Какая разница, отчего я забыл эти два года. Может, ничего важного не происходило, вот и выбросил ненужный хлам из головы.

– Судя по вашей реакции, как раз наоборот: загвоздка именно там.

Денис Александрович сжал руки в кулаки, пытаясь остановить дрожь в пальцах. Во рту пересохло, а в душе поднималась очередная волна паники и страха.

– Следующий сеанс через два дня. Жду вас в шесть вечера, – доктор уселся за стол.

Денис Александрович на ватных ногах с трудом поднялся из глубокого мягкого кресла, буркнул:

– До свидания.

***

Бурный поток серо-жёлтой воды накрыл с головой, он пытался разглядеть в мутной воде хоть что-то и не мог. Лёгкие горели от недостатка воздуха, в голове помутилось, Денис не выдержал и вынырнул на поверхность. Его отнесло от берега на приличное расстояния, он подумал, что сил доплыть до берега уже не будет, но в отчаянии набрал воздуха больше и снова нырнул под воду.

Денис проснулся от собственного тяжёлого дыхания. Не сразу отойдя от сна, схватился рукой за горло. Ему казалось, он ещё ощущает во рту воду с песком. В висках пульсировала острая боль.

«Какой ужас! Неужели я когда-то тонул? Может, это воспоминание и скрывает подсознание. Или ещё хуже собирался покончить с собой. Ведь зачем-то снова нырнул в воду, хотя уже сил не осталось», – Он сжал руками голову, кончики пальцев ощутили толчки крови в венах. – Я не помню целых два года собственной жизни? Что произошло со мной? Почему никогда не разговаривал с матерью о школе, друзьях? Да и она никогда не вспоминала жизнь в посёлке Майском, словно мы всегда жили в районном городке».

Он встал на ноги и покачнулся.

«Чёрт! Будто тонул на самом деле, а не во сне. Однако докторишка взбудоражил память, если раньше снился прилипчивый, но славный сон, то теперь привиделся настоящий кошмар».

За завтраком его встретил только сын. Он допивал кофе, стоя.

– Привет, пап. Плохо выглядишь. Не выспался?

– Спал неважно, – отмахнулся Денис Александрович. – А мать куда с утра умчалась?

– Сказала по делам. Тебе как в старину письмо оставила. Я даже подшутил над этим. Всё, пока, я побежал.

Денис выпил болеутоляющее, заварил крепкий чай, развернул записку.

Извини, не смогла сказать это, глядя в глаза. Я ухожу от тебя. Надоело. Ты никогда не любил меня, а я устала изображать преданную жену. Последней каплей стал вчерашний поход в ресторан. Мои переживания и мысли тебе не интересны, моя жизнь проходит рядом с тобой впустую. Ты стал совершенно чужим человеком и пропасть между нами всё растёт. Лучше расстаться сейчас, пока я окончательно не возненавидела тебя. Я подала на развод. Знаю, как человек холодного рассудка ты поступишь честно и не обидишь меня при разделе имущества.

Нина.

Денис сделал большой глоток и зашипел от боли, кипяток обжёг нёбо и язык. Он отставил чашку, перечитал письмо ещё раз. В душе царило спокойствие, будто давно предчувствовал такой исход. Нина и так слишком долго терпела его холодность и равнодушие. Денис не желал признаваться даже себе, что почувствовал облегчение, ему тоже надоело изображать нормального мужа, каковым он никогда не был.

На заводе Денис Александрович проработал полдня, отдал распоряжения и отправился на кладбище. Почти два часа просидел на скамеечке у могилы матери. Память упрямо отказывалась возвращать хоть частичку прошлого. Он смотрел на овальный портрет в чёрной окаёмке – здесь ей почти столько же, как сейчас ему. В семьдесят лет мать превратилась в измождённую старуху, но на могильном камне просила изобразить её полной сил. Денис горько усмехнулся: женщине не всё равно как выглядеть, даже на памятнике. Сколько он себя помнил, с ним рядом находилась мать. Будучи довольно жёстким, категоричным человеком, считала себя не вправе сочинять розово-мыльные истории.

На его вопрос: «Где мой папа?»

Ответила прямо:

– У тебя есть только я и бабушка с дедушкой. Извини сынок, но достойного кандидата в отцы не нашлось. Ты только мой. И больше на эту тему говорить не будем.

– Раз я Александрович, его звали Сашей? – не удержался он.

Мать недовольно дёрнула плечом, лицо потемнело.

– Я тоже Александровна, ты носишь имя дедушки. Я же сказала, человек, давший тебе свои хромосомы, никто и звать его никак.

Теперь он снова задал бы эти вопросы – только некому. Родители матери умерли двадцать лет назад, других родственников не знал. Что скрывает его прошлое? Отчего они уехали из Майского и никогда туда не возвращались? Неужели не оказалось ни одного друга, с которым захотелось бы повидаться? Может, он натворил что-то, или наоборот ему сделали плохо? Много лет он жил спокойно, ничто не тревожило его. Почему только теперь из подсознания прорвались сигналы в виде снов, тревоги и беспокойства.

Денис Александрович твёрдо решил съездить в село и всё выяснить. И сделает это сразу после второго сеанса у психиатра.

***

Усталые и довольные ребята расселись вокруг костра: кто на бревнах, кто прямо на траве. От большого казана, висящего на железной треноге, исходил необыкновенно вкусный аромат гречневой каши с тушёнкой. Денис похлопал по бревну, приглашая Ромашку сесть рядом с ним. Лена Ромашкина, переступая через ноги одноклассников и стараясь не уронить глубокую эмалированную чашку, доверху наполненную кашей, пробралась к нему.

– Мне сразу на двоих насыпали. А ты в свою положи огурцы и помидоры, – посоветовала она, усаживаясь на шероховатое бревно.

– Держи местечко. Я мигом смотаюсь.

Денис в несколько шагов приблизился к эмалированному ведру с нарезанными овощами. Вернувшись к однокласснице, пристроил горячую чашку с кашей на колени, подложив под донышко свёрнутую спортивную куртку.

К поляне, где расположился спортивный лагерь тринадцатой школы, от густого подлеска поползли сумерки.

Денис обшарил карманы.

– Ложку где-то посеял. Попробую поискать.

Лена хмыкнула, округлив при этом и так большие голубые глаза.

– Вряд ли в траве отыщешь. Может, на кухне есть запасные? Хотя, если не против, можем есть одной.

Денис кивнул. Лена зачерпнула кашу и поднесла к его рту. Он осторожно снял губами гречку с ложки. Раскрывшиеся от жара и огня, будто бутоны цветов, зёрнышки гречки вобрали в себя вкус тушёнки, энергию живого огня и чуть горьковатый аромат дыма. Этот букет необыкновенных вкусов и запахов мгновенно запечатлелся на языке и во рту. Он ухватил колёсико огурца и с аппетитом захрустел им.

– Обалдеть! – невнятно произнёс Денис. На его лице появилось блаженное выражение.

Ложка с кашей коснулась рта Лены, Денис, как заворожённый смотрел на одноклассницу. Она снова зачерпнула кашу и протянула ему.

– Соблюдаем очерёдность.

Денис проглотил гречку, опять ощутив тот же неповторимый вкус и аромат.

В потемневшем небе раздался сильный раскат грома, будто с горы покатились огромные валуны, с треском ударяясь друг о друга. Через несколько секунд небо над поляной прочертила яркая вспышка молнии. После этого фейерверка стало ещё темнее. Учителя засуетились, приказали быстрее доедать и отправляться всем в палатки. Повара бросились убирать импровизированный стол из жердей. Денис и Лена, обжигаясь, опорожнили тарелку с кашей, смеясь, похватали последние кружочки помидор и огурцов. Первые тяжёлые капли с шипением упали в костёр, забарабанили по натянутому брезенту палаток. Лена взвизгнула от холодных капель, упавших за шиворот, на тонкую ткань футболки. Они быстро сполоснули чашки водой из ведра, пристроили их на жерди и, взявшись за руки, помчались к палаткам. Лена, прежде чем нырнуть в свою палатку, быстро коснулась его щеки прохладными губами. И от этого невинного поцелуя, и от начинающейся грозы, и отчего-то ещё не понятного, наполнившего душу Дениса восторгом и радостью, его сердце учащённо забилось.

Ребята зажгли в палатке фонарик, стало даже уютно. Капли воды сильнее забарабанили по палатке, выбивая стакатто летнего дождя. Денис слушал, как друзья комментируют каждый новый раскат грома, чередующийся со вспышками молний, и не принимал участия в несколько сумбурном разговоре. Он обхватил руками колени и закрыл глаза. Перед внутренним взором стояло лицо Ромашки. Он воочию видел её сияющие глаза, аккуратный маленький рот, розовый кончик языка, мелькающий между влажных белых зубов. В его душе ширилось и росло непонятное томление, похожее на сладкую боль. Денис не понимал, почему его сердце медленно, но верно наполняет всеобъемлющий восторг и радость напополам с печалью и тревогой. Приподняв кусок плотной ткани, закрывающей вход, он выглянул наружу. Молния осветила поляну, затухающий костёр, верёвки с трепыхающимися на них разноцветными флажками.

Раздался мелодичный звон. Денис попытался найти источник необычного звука – открыл глаза и застонал от разочарования. Он лежал на кушетке в кабинете психотерапевта. Звон издавали часы, стоящие на столике рядом с кушеткой.

– Денис Александрович, как чувствуете себя? Я уже начал волноваться, четвёртое погружение оказалось слишком глубоким, я с трудом вывел вас обратно, – доктор пытливо вглядывался в необычное выражение на лице пациента. От недовольного брюзги не осталось и следа. Сейчас Денис Александрович выглядел помолодевшим и кажется счастливым.

– Хорошо чувствую. Теперь я знаю, откуда появился бзик с кашей, – засмеялся Денис, заставив доктора удивлённо поднять брови. Тот даже предположить не мог, что его пациент способен улыбаться.

– Давайте обсудим увиденное вами, – предложил Алексей Семёнович.

Денис махнул рукой.

– В принципе обсуждать нечего. Кашу именно такого вкуса, который я запомнил, оказывается, варили в лесу на костре, – он лукавил, ему совсем не хотелось делиться с врачом воспоминаниями об однокласснице. Денис уже понял: не в каше дело, а в том с кем её ел. Он ещё чувствовал в сердце отголоски радости и нежной влюблённости в Лену.

Доктор хрустнул пальцами, опомнился: демонстрирует вредную привычку. Глянул на пациента.

– Вы ещё не пришли в себя после погружения в прошлое, давайте побеседуем в другой раз.

Денис согласился. Записал в ежедневник часы следующего посещения.

Выйдя на ступеньки, вдохнул полной грудью воздух, напоенный запахом цветущих лип. Забытая радость всколыхнулась в сердце.

«Надо же, красиво! Небо синющее, сквер будто в жёлтой дымке от аромата распустившихся цветов. Пчёлы жужжат, как вертолёты».

Не хотелось возвращаться на завод, к бумагам, к работе, он не вспомнил о записке жены. Казалось, он проснулся от серого монотонного сна и впервые после долгого времени заметил: жизнь вокруг полна красок, ароматов и эмоций. Денис направил машину за город. Уже через полчаса он съехал с дороги в ближайшую лесополосу, и, не обращая внимания на дорогую одежду, улёгся в траву. Перед мысленным взором появилось лицо Лены Ромашкиной. Вот они готовятся к экзаменам у них дома. На фоне окна её профиль выглядит столь трогательно, что он не может удержаться и поправляет русую прядку, упавшую ей на глаза. Это только повод прикоснуться к ней. Кончики пальцев ощущают атласную кожу щеки. Лена поворачивает голову, и он близко видит большие голубые глаза, окружённые стрелочками ресниц. Денис наклоняется – глаза сливаются в один сияющий глаз. Улавливает её дыхание, сердце колотится так, что он слышит его стук. В ушах появляется глухой монотонный шум. Невероятно, но он слышит, как бежит кровь по венам. Денис прикасается к губам одноклассницы и чуть не теряет сознание, только спустя несколько секунд осознаёт, что перестал дышать. Делает один глубокий вдох, потом второй. Лена целует его в уголок рта и вскрикивает: он слишком крепко сжал её пальцы. За дверью раздаются шаги, они с красными лицами отскакивают друг от друга.

– Свежий чай заварила, перекусите пирожки с картошкой, – предлагает мать Лены, окинув несколько подозрительным взглядом дочь и Дениса.

Днём они пытаются заниматься, вечерами уезжают на велосипедах на берег Кубани и там, под покровом ив и прибрежных кустарников целуются до онемения в распухших губах.

Денис Александрович встал из травы, отряхнул брюки. Юношеская любовь, вернувшись в воспоминаниях, оживила всё вокруг и наполнила мир забытыми ощущениями. Он не понимал, как он мог забыть Лену? Уехать в другой город и не помнить свою Ромашку.

Дом встретил его непривычной тишиной. Сын, видимо, ещё не вернулся из института. Денис прошествовал на кухню и с удивлением обнаружил там Нину, сидящую за чашкой давно остывшего кофе.

– Ты прочёл записку?

Денис сел напротив, положил руки на стол.

– Да.

– И-и-и.

– Половина всего твоя. Сама же написала: я человек честный. С домом как-нибудь решим.

Нина вздохнула:

– Прямо как в анекдоте: хочется поругаться или закатить скандал, чтобы расшевелить тебя.

Денис улыбнулся.

– Не стоит. Ты хороший человек, замечательная мать, сделала только одну ошибку: зря выбрала меня.

Глаза Нины расширились: давно не видела у мужа такую обаятельную улыбку.

– Это точно. Зря. Собственно, я ждала тебя, чтобы сообщить: документы на развод подала, сегодня вечером уезжаю отдыхать в Италию.

Денис дотронулся до руки бывшей супруги.

– Удачи.

***

Он из последних сил нырнул в мутную грязную воду, попытался разглядеть хоть что-то. Ничего. Остатки воздуха из лёгких мелкими пузырьками поднялись на поверхность быстро текущей реки. Угасающим сознанием Денис отметил метрах в двух от него Лену с раскинутыми в стороны руками, но дотянуться до неё уже не мог. Откуда-то сверху послышался нарастающий звон.

– Денис Александрович, очнитесь, – прозвучал требовательный голос доктора. – Вы так кричали. Я впервые сталкиваюсь с таким сильным погружением в прошлое, опасался, что вы не вернётесь. Пульс упал, дыхание стало редким. Думаю, необходимо прекратить сеансы.

Денис не мог отойти от кошмара, от ужаса, сердце разрывалось от печали и тоски. Он совсем недавно обрёл Лену и только что потерял её. Воспоминания обрушились несдерживаемой лавиной и норовили поглотить его без остатка, утянуть на дно бездонного омута горя.

– Я всё вспомнил. В девятом классе я полюбил одноклассницу. Мы дружили и собирались вместе поступать в институт. Я вспомнил экзамены, выпускной… Июнь и июль мы провели вместе, купались на речке, а вы знаете нашу бурную Кубань… В общем, Лена утонула, а я как-то выплыл. В тот год я не стал поступать, просто не мог, чуть до ручки не дошёл, – Денис Александрович поднял измученные глаза на доктора, приложил руку к груди. – Так больно. Вот что я хотел забыть и забыл.

Алексей Семёнович кивнул:

– Скорее всего, вы очень любили эту девушку. Сознание, сохраняя мозг от сумасшествия и боли, напрочь вычеркнуло из жизни два года. А мы сейчас их вернули. Забвение было вашим спасением. Не всегда полезно будить демонов прошлого.

– Её мать винила во всём меня и правильно делала: я должен был спасти Лену. От меня отвернулись друзья и знакомые, но они не могли наказать больше, чем я сам себя. Я находился в аду. Осознавать, что больше не увидишь, не услышишь её голос, что она исчезла навсегда, оказалось невыносимым для меня. Лена – моя душа и сердце, после её смерти умер и я. Вы видите лишь тень того человека, пустую оболочку без души.

***

Что лучше, считать себя человеком с ледяным сердцем, не способным к любви или знать, что ты любил и потерял? Денис держался только на больших дозах антидепрессантов и снотворном. В огромном доме он остался один: бывшая жена отдыхала в Италии, сын уехал на стажировку в Англию. Чувствуя себя неспособным продолжать такое никчёмное существование, он ранним утром появился у кабинета психотерапевта. Алексей Семёнович удивился, увидев его.

– Разве я вам назначал?

– Нет. Но я хочу попросить вас отправить меня в прошлое, в то время, когда я только начал общаться с Леной, в лес, на соревнования.

– Хотите вернуться в то счастливое время. Но вы понимаете, это может стать для вас наркотиком. Вы должны оставить прошлое в прошлом и жить дальше.

– Это всего лишь слова. Я не могу жить дальше с мёртвой душой. А вдруг воскресить её сможет вторая попытка погружения?

Врача пришлось долго уговаривать, он сдался, лишь взяв с него слово: больше не просить.

В этот раз переход в прошлое, скачок в собственное подсознание Денис ощутил, как стремительный полёт в глубокую воронку. Очнулся он на поляне, рядом с Леной.

– Если не против, будем есть одной ложкой?

Волна счастья накрыла с головой. Ромашка рядом – живая! Второй мыслью стало: странные игры подсознания, я ощущаю себя мальчишкой, а память сохранила воспоминания взрослого человека.

– Ты против? – в голосе Лены звучала обида.

Он понял, что смотрит на неё и молчит.

– Нет-нет, а только за, – спохватился он и поставил эмалированную чашку с горячей кашей себе на колени. – Ой!

Лена закрыла рот ладошкой, сдерживая смех.

– Больно?

– Немного.

На этот раз погружение в прошлое шло немного по-другому сценарию. Когда Лена, прежде чем нырнуть в палатку, коснулась его щеки губами, он взял её лицо в ладони и нежно поцеловал. Над их головой раздался сильный раскат грома, поляну осветило вспышками молний. Денис, насладившись потрясённым видом одноклассницы, легонько подтолкнул её в палатку.

– Иди, а то промокнешь.

Миг возвращения из прошлого он тоже уловил. Его выкинуло из крутящейся воронки в серо-белое пространство, и лишь спустя пару секунд раздался голос доктора.

Денис ощутил лёгкое жжение на коленях. На глазах у растерянного психиатра снял брюки и увидел красные пятна ожога.

– Там у костра я нечаянно поставил чашку с кашей на колени. И вот полюбуйтесь, проявился ожог. Как это возможно?

Алексей Семёнович сузил серые глаза, подпёр рукой подбородок.

– Я уж думал, вы рехнулись, когда бросились стаскивать штаны. Объяснение простое – игра подсознания. Может, слышали о таких опытах. На глазах человека делали вид, что укололи ему пальцы. У некоторых появлялись раны от уколов. Или ещё вариант, лили ледяную воду, говоря, что это кипяток. Самые внушаемые получали ожог. Вот так и с вами произошло.

– Наверно, – нехотя согласился Денис. – Я обещал вас больше не просить о сеансе, но хочу нарушить обещание. Верните меня к одноклассникам в лес ещё раз. Разве вам самому неинтересно узнать о работе подсознания больше?

– Интересно, что нового вы вынесете из следующего возвращения? И не окажется ли это опасным для вас?

Денис Александрович усмехнулся.

– Что опасного, если всё это игры подсознания. Сами сказали.

Алексей Семёнович задумчиво уставился в окно, погладил лысую голову.

– А ладно. Рискнём. Тогда до завтра.

Денис еле дождался следующего дня. Ночью он так и не смог уснуть от волнения, утро встретил с красными глазами и больной головой.

– Вы неважно выглядите, – нахмурился доктор, – лучше отложить сеанс.

Денис занервничал.

– Не стоит. Сомневаюсь, что завтра я буду выглядеть лучше, чувствую себя сжатой до отказа пружиной. Я хочу кое-что проверить. Там в лесу рядом со столом из жердей висела картонка, на ней фломастером писали меню обеда. Я как раз проходил мимо неё к месту, которое для меня заняла Катя. Отправьте меня в прошлое, попробую написать на правой руке пару слов.

– Вы сами понимаете, что несёте бред? Хотя… – Алексей Семёнович оживился, глаза заблестели. – Закатите рукава.

Денис Александрович подчинился.

– Думаете, я уже заранее нацарапал что-то?

– Проверить не мешает. – Он внимательно осмотрел чистую кожу на обеих руках Дениса, даже потёр её слегка.

И опять повторилось чувство погружения в воронку. Оказавшись на знакомой поляне, Денис отыскал глазами картонку.

– День, сюда, – Лена показывала рукой на бревно. – Я заняла тебе место.

Он улыбнулся, помахал ей рукой. Привязанный на верёвочку чёрный фломастер висел рядом с картонкой. Денис схватил его и быстро вывел на правом предплечье слова: нужно вернуться. Потом со спокойной душой насладился любимой кашей, общением с одноклассницей и друзьями. Прощаясь у палатки с Леной, ухитрился дважды её поцеловать, за что чуть не получил по голове за наглость.

Возврат начался резко, рывками. Его словно что-то не отпускало из прошлого, очнулся он от ударов по щекам.

– Вы напугали меня, не слышали звонка, моих слов. Еле привёл вас в сознание. Эксперимент становится опасным, – пробормотал доктор, утирая платком обильный пот, покрывший лысую голову.

Денис Александрович бросил взгляд на руку. На коже отчётливо виднелась надпись: нужно вернуться.

– А ведь получилось! Вы понимаете, что это значит! Я могу спасти Лену. Не пустить на реку, в воду.

Алексей Семёнович устало ссутулился, небольшое ладное тело как-то уменьшилось.

– Вы обманываете себя. Одно дело сделать надпись, другое – вернуть из небытия человека. Я не знаю, как объяснить появление двух слов на вашей коже, сам видел как возникали буквы.

– Я не собираюсь изменить сегодняшнюю жизнь, я только подправлю прошлое.

Доктор покачал головой.

– Не обманывайте себя, это никому не удавалось. Иначе мы могли исправлять ошибки, которых хватает у каждого.

– А что если мы силой мысли зарождаем зерно нового мира, новую реальность? И если захотим, сможем жить в созданной реальности, – Денис не сводил глаз с чёрных букв на руке.

Алексей Семёнович тронул рукой метроном. Размеренный звук показался ему не звуком, отчитывающим секунды, а шагами вечности. Между лопаток потянуло холодом.

– Слишком фантастичное, ни на чём не основанное предположение. Не более того.

***

За два дня Денис Александрович успел сделать много. Написал завещание на сына, назначил управляющего на завод, подписал бумаги, отдал распоряжения. Снял со своего счёта крупную сумму денег.

Увидев странного пациента на пороге кабинета, Алексей Семёнович, ощутил беспокойство.

– Больше вы не уговорите меня на эксперименты.

Денис хмыкнул:

– Уверены? – В кармане пиджака лежала коробочка с тремя таблетками. Сильнейшее сердечное средство он собирался выпить перед началом сеанса. Кажется, он предусмотрел всё: лекарство должно подействовать через десять-пятнадцать минут, после приёма. – А что вы на это скажете? Ещё один сеанс и деньги ваши. И большие деньги. Никакого риска. – Денис приоткрыл конверт полный крупных купюр. Он не собирался говорить доктору о таблетках. Это только его решение. Он хотел исчезнуть, умереть в этом мире, чтобы навсегда остаться в том другом. Денис верил в мир, созданный силой его мысли и страстного желания. А если это и не так, то здесь его уже ничто не держало. – Только дайте слово, что продолжительность сеанса на этот раз будет больше получаса.

– Я не дал вам согласия, – пробормотал доктор, не сводя глаз с внушительной стопки банкнот.

Но Денис уже видел сомнение в его лице.

– Здесь два миллиона рублей, и о них никто не знает. Мне нужно ваше слово. Больше получаса. Это очень важно.

Алексей Семёнович поинтересовался:

– Ещё хотите поэкспериментировать? Ладно. Чёрт с вами! Но и вы дайте твёрдое слово – это ваша последняя просьба.

– Последняя – обещаю. – А про себя подумал: «Денюжки станут компенсацией за мою смерть у тебя в кабинете». – У вас водички не найдётся?

Денис Александрович сделал глоток, незаметно кинул таблетки в рот, запил их.

– Я готов.

Стремительное падение в воронку завершилось на этот раз чуть раньше. Их команде вручали приз за второе место. Выслушав поздравительные речи Толик Громов, похожий на цыгана, прошёлся по поляне на руках. Довольно чувствительно хлопнул Дениса по спине.

– Второе место тоже не халам-балам. В следующий раз возьмём первое.

Денис посмотрел на него. Как он мог забыть Толика? Лучшего друга детства.

– Точно! Кушать хочется, прямо быка съел бы.

– И я тоже. Живот к позвоночнику прилип.

– Мальчики, отнесите рюкзаки, а мы займём вам места, – предложила Лена Ромашкина.

Вторая девочка из команды Надя согласно кивнула, вручая рюкзак Толику.

У костра оказалось очень шумно, казан на всю поляну источал аромат гречневой каши.

Денис заметил Лену и стал пробираться к ней. Когда он уселся рядом с ней, земля вдруг дрогнула, зашаталась. Ему показалось, что вечерний воздух заискрил, перед глазами замелькали сияющие звёздочки, будто его здорово приложили по затылку. Денис схватился за голову, кружение прекратилось. Вокруг словно навели резкость: краски стали ярче, предметы выпуклее, запахи сильнее.

Лена дотронулась до его руки.

– Голова заболела?

– Прошло. Мне вдруг такая ерунда почудилась: будто я был взрослым… В общем, полная чушь.

– Точно чушь. Я насыплю каши в свою тарелку, а ты набери овощей, идёт?

– Идёт.

Тренер постучал ложкой по эмалированной чашке.

– Ребята, принимаем пищу в темпе, грозовой фронт на подходе.

Денис глянул на светящийся циферблат на руках Толика – двадцать тридцать.

«Я здесь больше часа», – промелькнула странная мысль, немного встревожившая его, но тут же выброшенная из головы. На самом донышке подсознания остался лишь непонятно откуда взявшийся страх: никогда не оставлять Ромашку одну возле воды и не позволять купаться в Кубани, иначе быть беде.