Текст книги "Осколки прошлого"

– Валяюсь на диване, смотрю телевизор, а когда папа даёт деньги, иду в спа-салон. Мама готовит еду, бабушка убирает, а нам лень.

Олег опустил голову и стал усердно резать мясо. Разговор в таком духе продолжался в течение всего вечера, пока не наскучил ему. И тогда он сотворил трюк с телефоном. Выскочив из ресторана, Олег направился в парк. Тёплым летним вечером ему совсем не хотелось идти домой.

С Дианой он познакомился три дня назад в супермаркете, девушка нечаянно свалила с полки груду коробок с влажными салфетками. Он помог ей собрать и сложить, а также защитил от разъярённого продавца-укладчика. Девушка показалась ему нежной и трогательной в своей беспомощности, к тому же она оказалась просто красавицей. Он назначил ей свидание, с которого так бесславно скрылся.

Олег уселся на лавочку под цветущей липой. Сладкий медовый запах окутал его полностью. Он закрыл глаза, наслаждаясь пением какой-то птахи, и еле слышными звуками музыки, доносящимися из концертного зала.

«Прежде чем приглашать на свидание, сначала нужно разговорить человечка-душу, – размышлял он. – Тогда не придётся убегать из ресторана».

Но вся проблема состояла в том, что души проявлялись только во время второй или третьей беседы. Очень редко с первого раза. Обычно это происходило в минуту опасности или беды. В обычное время он мог не сразу понять, что представляет собой человек, пока не покажется лик души. Олег учился по жестам, внешнему виду, мимике угадывать характеры людей, но пока не достиг в этом успеха. Он очень сочувствовал людям, не умеющим «видеть», они дружили не с теми людьми, любили не тех. Как-то он сказал об этом маме. Она засмеялась:

– Сыночек, это тебе надо сочувствовать, а не нам. Тебе трудно придётся в жизни. Помнишь слова Пушкина: «Я сам обманываться рад».

Вскоре он убедился в правоте матери, выходили замуж одноклассницы и однокурсницы, оба его друга женились и уже имели по двое детей, а он всё искал родственную душу. Завтра ему исполнится тридцать два, у него своя двухкомнатная квартира, любимая работа и никого рядом, кто бы разделил его увлечения и судьбу. Задумавшись, Олег почти два часа просидел на лавочке, очнулся от того, что продрог. На траву упала роса, капельки воды заискрились в свете фонаря тысячами стеклянных бусинок. Птичка умолкла, музыка стихла, только цикады и кузнечики продолжали будоражить тишину. Он растёр озябшие плечи руками и медленно побрёл по притихшему парку. Возле центрального фонтана настороженную тишину, кроме плеска воды, тревожил чей-то тихий смех. Вместе с этим искристо-заразительным смехом слышалось бормотание. Заинтересовавшись поздними посетителями парка, Олег приблизился к фонтану ближе. Сначала за струями воды он сумел разглядеть только два женских силуэта, потом из светящейся водной пыли вынырнули незнакомки. Крепкая, спортивного вида девушка, слегка растягивая слова, уговаривала свою тщедушную подругу.

– Татка, имей совесть, вылезай. Как мы теперь доберёмся до дома. Нас же ни один таксист не возьмёт.

Пигалица, названная Таткой, покачнулась и плюхнулась в воду. Снова послышался серебристый смех. Спортсменка негромко ругнулась, подхватила худенькую подругу под мышки и поволокла из чаши фонтана на сухое место.

– Ты морячка, я моряк, – весело пропела Татка, болтаясь в руках подруги. – Сима, спасибо за день рождения. Классно отметили.

Олег, с улыбкой наблюдающий за девушками, понял, что они пьяны. Татка довольно сильно, а более крепкая подруга слегка. Мокрая одежда живописно облепила фигуры купальщиц. Спортивная подтянутая Сима смахивала на конькобежку или бегунью, а тонкая, как тростинка, Татка явно не имела к спорту никакого отношения.

– Ну и что теперь делать? – придерживая подругу за плечи, задала Сима вопрос самой себе.

Татка, пытаясь стоять ровно, обхватила руками талию подруги, словно ствол дерева и гордо заявила:

– Ляжем на травке, мать природа нас примет в свои объятья.

Олег, не замеченный до сей поры подругами, засмеялся:

– Довольно прохладно валяться на травке.

– Ой, какой мужчина! – воскликнула Татка. – Кирочка, это и есть твой сюрприз? – Она прищурилась, пытаясь сфокусировать взгляд. – Какой симпатичный, прямо, как я люблю.

Олегу понравилась характеристика, данная ему девушкой, его улыбка стала шире. Спортсменка критически осмотрела незнакомца, возникшего неизвестно откуда рядом с ними.

– Нет, Тата, мой сюрприз не пришёл. Это посторонний мужчина.

Татка склонила голову набок, длинные мокрые волосы свесились почти до пояса, и преувеличенно громко вздохнула:

– Жаль. Он мне понравился. – Её тёмные глаза лукаво сверкнули.

Олег мог бы сказать тоже самое о забавной пьянчужке: она ему приглянулась. Симпатичное лицо с изящным подбородком, красивыми дугами бровей, манящим ртом.

– Тата, прекрати, когда протрезвеешь, тебе будет стыдно. – Сима ещё раз осмотрела незнакомца и что-то для себя решила. – Раз вы уж попались на нашем пути, добрый самаритянин. Выручите нас, подбросьте домой. Не волнуйтесь, мы заплатим.

Девушки, трезвея, почувствовали сырой прохладный воздух, начали дрожать.

– Отвезу. Только придётся немного пройти. Моя машина стоит возле клиники, – ответил Олег, чувствуя себя немного неловко под пристальным взглядом Симы.

– Татка, ты можешь стоять, я возьму сумочки со скамейки?

– Я могу всё! – уверила подругу Татка.

Спортсменка, оставив подругу, побежала за фонтан. Девушка, оставленная на попечение Олега, продержав равновесие несколько секунд, угрожающе наклонилась в бок. Олег быстро подхватил ее. Мокрые волосы миниатюрной пьяньчужки упали ему на плечо, промочив тонкую рубашку, влажное платье Татки холодило ему бок.

– Э! – Сима, вернувшаяся с двумя сумочками в руках, с возмущением окинула взором обнявшуюся парочку.

– Падала, – объяснил он. – Я помогу довести её до машины. Кстати, меня зовут Олег, вас я уже знаю. Только не понял, Татка, это сокращённое от Татьяны?

– Не-а, от Натальи, – хмыкнула куда-то ему в подмышку пигалица. – Но все зовут меня Тата или Таша, я привыкла.

Триста метров они тащились минут двадцать. Когда выбрались из парка, обнаружилось, что на улице дует ветерок. Обе девушки дрожали, как осиновые листья, выбивая зубами дробь.

Подруги уселись на заднее сиденье машины и прижались друг к другу. Олег завёл машину и включил печку.

– Нам нужно в Северный район, там, где гипермаркет. Улица Кленовая двадцать, – пробормотала Сима и широко зевнула.

– Ничего себе! Это другой конец города. Неужели ресторана поближе не нашлось? – удивился Олег. – И сколько годков, если не секрет, отмечали? – Он глянул в зеркало заднего вида. Татка притулилась к мощной груди подруги и закрыла глаза.

– Итальянского не нашлось. Таше шарахнуло двадцать восемь, и она обожает спагетти с морепродуктами. Вы не волнуйтесь, мы не все деньги пропили, есть чем заплатить за поездку.

Олег улыбнулся:

– Не надо платить, считайте компенсацией за не появившийся подарок. А то будете считать всех мужчин необязательными.

Нахмуренное лицо Симы разгладилось.

– И не говорите! Подвёл гад. Сам просил познакомить с Таткой и не явился.

Таша всхрапнула.

Олег хмыкнул:«Такая мелкая, а уже выпивоха и храпит к тому же».

Сима заметила в зеркале его насмешливый взгляд и поспешила оправдать подругу:

– У нее нос заложен. Не думайте, Олег, мы не алкашки какие-то. Чуток шампанского перебрали на голодный желудок. Пока нам принесли спагетти, мы успели бутылку шампанского выпить. Правда, – девушка замялась, – мы потом ещё две приговорили. С горя. – Она посмотрела в окно. – Олег поверните здесь. К нашему дому лучше подъехать с другой стороны.

Олег, слушая её указания, повернул на узкую улочку, затем свернул в двор-коробку, образованную четырьмя девятиэтажными зданиями.

– Третий подъезд, во-о-н того дома, – показала Сима на панельный дом-близнец.

Он остановил машину.

– Татка, просыпайся, приехали, – Сима тормошила разомлевшую в

Голова Татки моталась из стороны в сторону, но глаза не открывались.

– Она в отрубе. Погодите, Сима. Я сейчас вам помогу. – Олег вылез из машины, открыл дверцу, выволок девушку наружу и поднял на руки. – Показывайте, куда идти.

Сима захлопнула дверцы машины и поспешила вперёд. Быстро набрала код на двери, распахнула, чтобы Олег пронёс Ташу. Лифт остановился на седьмом этаже. Пока спортсменка возилась с ключами, Олег украдкой разглядывал свою ношу. Девушка сладко спала у него на руках, тени от ресниц упали на щёки, губы припухли. Он быстро наклонился и прикоснулся ко рту Таши. От девушки пахло шампанским и спелым виноградом. Олег почувствовал себя воришкой, укравшим поцелуй спящей красавицы. Он такой щепетильный и разборчивый в связях, сейчас ощущал непреодолимую нежность к этой маленькой выпивохе. Сима наконец справилась с дверью, успев перебрать три связки ключей.

– Чёрт! На фига Татка носит с собой всё. – Сима, продемонстрировав ему штук двадцать ключей, отворила дверь. – Заносите.

Олег положил спящую девушку на диван.

– Дальше я сама. Спасибо, Олег. Может, всё-таки возьмёте деньги?

– Будем считать достаточной платой номер телефона именинницы.

Сима усмехнулась:

– Записывайте, Надеюсь, Таша меня не убьёт, когда проспится.

***

Пациентка закончила рассказ о своей семейной жизни. Приподнялась в кресле.

– Олег Александрович, что со мной не так? В семье всё хорошо: у меня замечательный муж, послушные дети, добрая свекровь. Откуда эти кошмары? Я плохо сплю, стала раздражительной, нервы на пределе, срываюсь по пустякам без всякой причины. А ещё этот ужас. Накатывает непонятно откуда, и я не могу с ним справиться. Вы мне поможете?

Врач добродушно улыбнулся, скрывая растерянность.

– Конечно, помогу. Сейчас расслабьтесь, я введу вас в сон и постараюсь выяснить причину ваших страхов.

С таким случаем он столкнулся впервые. Алла Ивановна уснула. Олег пригляделся к лицу пациентки, по нему то и дело, словно тень, пробегала лёгкая судорога. Олег просмотрел медкарту. В десятилетнем возрасте Алла попала в детдом, кто были её родители, неизвестно. Почему девочка оказалась на улице? Где жила раньше? Сведений нет. В семнадцать лет Алла поступила в педагогический институт. Закончила. И уже четырнадцать лет с перерывом на декретные отпуска работает в школе учителем географии. Имеет двоих детей: мальчика двенадцати лет и пятилетнюю девочку. Приступы панического ужаса начались после рождения дочери. Оказалось, Алла Ивановна просто не в состоянии купать дочь. Как только малышку опускали в воду, у женщины темнело в глазах, накатывал жуткий страх. В остальном была вполне адекватна. Со временем к приступам паники, добавилась бессонница и всё связанное с нею. Пациентка подробно поведала о работе, тепло отозвалась о коллективе, с обожанием говорила о муже и детях. Пока она рассказывала, Олег Александрович любовался её душой. Красивая душа-человечек, похожая на маленькую девочку, внимательно смотрела на него и молчала. Это означало одно: хозяйка души говорила правду и светящемуся существу просто нечего добавить. Он уже знал: души, выглядевшие детьми, всегда любящие, молоды, добры и открыты для познания. Души, смахивающие на старичков, утомлены жизнью, разочарованы, печальны. Видимо, наши предки тоже что-то знали о душах, ведь недаром существуют выражения «молодая душа», «старая душа», «больная душа». От того что носит в себе человек, зависит и облик души. Олег Александрович за свои не такие уж и большие годы нагляделся на душ-уродцев, на душ-простушек, реже на душ-красавиц, но вот с такой душой-молчуньей столкнулся впервые. Доктор решил использовать гипноз для погружения в прошлое.

– Алла, вы слышите меня.

– Да, – ответила пациентка спокойным монотонным голосом.

– Вам тридцать один год, на свет появилась ваша дочь. Расскажите, что вы чувствуете? – поинтересовался врач.

– Мы так мечтали о девочке и вот наша мечта сбылась. Я счастлива, не могу на неё налюбоваться. Саша подарил серьги с аквамарином, камень одного цвета с глазами нашей дочери. В день выписки из роддома мои родные пришли с огромными охапками сирени. Вся машина пропахла ею. С тех пор радость для меня имеет запах сирени.

– Вы дома. Вечер. Решили искупать дочь.

– Я раздела Сонечку, она такая маленькая, беззащитная. Свекровь добавила в воду отвар ромашки, померила температуру. Малышка смеётся, ей понравилось купаться… – Алла Ивановна замолчала, а через секунду раздался её душераздирающий крик: – Нет! Вытащите её из воды! Не надо! – тело пациентки изогнулось дугой.

Олег Александрович схватил женщину за плечи и чётко произнёс:

– Всё в порядке. Девочку выкупали, она спит.

Тело Аллы Ивановны сотрясала мелкая дрожь, глаза закатились.

– На раз, два, три вы просыпаетесь, – врач щёлкнул пальцами.

Пациентка открыла глаза, вздохнула и тихо спросила:

– Выяснили?

– Пока нет. Скажите, вы хоть что-нибудь помните до возраста десяти лет?

Алла Ивановна обвела взглядом уютную обстановку кабинета, множество цветов, среди которых преобладали герани, и покачала головой.

– На следующий сеанс попробуем погрузить вас в более глубокий сон и попытаемся приоткрыть завесу над вашим детством.

***

Олег договорился о встрече с Ташей на восемь вечера. Сначала девушка долго отнекивалась, он мягко, но решительно настоял.

– Наташа, когда я нёс вас на руках, вы уронили весьма недешёвую заколку. – В трубке телефона раздался стон и тихое бормотание: «О боже», как стыдно». – Я хотел бы вернуть её вам, а также вы сможете поблагодарить меня за переноску тяжестей. – По правде говоря, он не чувствовал никакой тяжести, девушка весила самое большее пятьдесят килограммов, а заколку Олег сам снял с её волос, так, на всякий случай.

– Хорошо, я освобожусь к восьми. И не зовите меня так, я не привыкла, – буркнула строптивица.

На Кленовую двадцать он подъехал без пятнадцати восемь. Заглушил мотор, включил негромко музыку и приготовился ждать. Оркестр Поля Мориа не успел доиграть «Жаворонка», как кто-то постучал в стекло. Олег открыл глаза – Татка стояла рядом с машиной и насмешливо смотрела на него. Машинально он бросил взгляд на часы – ровно восемь. Олег вылез из авто.

– Давайте вашу заколку. – Татка протянула ладонь. – И вот ещё… спасибо, что доставили моё тело в целости и сохранности домой.

Олег протянул заколку и улыбнулся.

– Не совсем в сохранности. Я вас поцеловал. И теперь обязан на вас жениться. – На него вдруг напал весёлый азарт. Девушка сейчас выглядела необыкновенно привлекательно. Волосы, забранные в высокий хвост, открывали стройную шею, аккуратный ровный нос смешно морщился, на щеках алел румянец.

Татка кашлянула и вдруг призналась:

– Знаю. Когда вы тащили меня из машины, я проснулась. Но потом вы взяли меня на руки, я решила: когда ещё будут носить на руках, надо пользоваться, – она засмеялась серебристым, так понравившимся ему смехом. Татка не собиралась говорить ему, что сквозь ресницы рассматривала лицо добровольного помощника. Густые чёрные брови, неожиданно яркие голубые глаза, прямой с небольшой горбинкой нос, девчачью родинку над верхней губой, синеватые от щетины щёки.

– Ну, раз вы меня прощаете, как насчёт ваших любимых спагетти? Таша, давайте поужинаем. Я голоден, как волк. Обязуюсь доставить вас обратно, когда скажете.

Татка махнула рукой.

– А давайте! Собиралась чуток поманерничать, но… фиг с ними с правилами.

Он открыл дверцу машины, не веря своей удаче, Таша впорхнула на переднее сиденье. Оркестр Поля Мария доиграл «Жаворонка» и начал «Шербургские зонтики», Олег протянул руку.

– Давайте я поставлю что-нибудь другое.

Татка накрыла его руку своей, останавливая.

– Нет-нет, сейчас будет самая красивая часть. Мне очень нравится.

Дорога на этот раз показалась обоим короткой. В будний день в зале ресторана находилось мало посетителей. Компания из шести женщин и двух мужчин отмечали чьё-то день рождение. Олег заказал салат из морепродуктов, овощную нарезку, спагетти и бутылку шампанского.

– Вам понравилось носить меня на руках или не можете видеть трезвую, – ухмыльнулась Таша.

Олег улыбнулся, расправил салфетку.

– Вряд ли вам удастся напиться с двухсот граммов шампанского. Но пьяненькая вы очень смешная. Таша, кто вы по профессии?

Собеседница прищурила глаза.

– У меня скучная профессия я – паспортистка. А вы?

Олег отвлёкся на светящееся облачко, появившееся в районе груди Таши. Облачко сформировалось в забавного человечка-девочку. Малышка подмигнула ему и он услышал:

– Она говорит неправду, ей нравится суматоха паспортного отдела.

Татка помахала рукой перед лицом мужчины, который уставился на её грудь.

– Что с вами? Куда это вы смотрите? Вы часом не маньяк?

Олег покосился на улыбчивого человечка и ухмыльнулся:

– Я работаю в клинике психотерапевтом. Так что недалеко ушел от маньяка. Простите, Таша, на секунду задумался. – Он открыл шампанское, разлил по бокалам. – Давайте выпьем за знакомство. А вы давно дружите с Симой?

Татка выпила шампанское, промокнула губы салфеткой.

– С детства. Раньше я жила в этом районе, здесь и сейчас живут мои родители. Три года назад я переехала на Кленовую к бабушке. После её смерти осталась там жить.

Девочка-душа сжала руки в кулачки и прошептала:

– Милый папочка хотел отправить свою мать в дом престарелых. Таше пришлось ухаживать за лежачей больной два с половиной года и вдвоём жить на пенсию старушки. Мама его поддержала и не помогала упёртой дочери ничем. А сейчас родители судятся с ней за эту квартиру. Только их бедных ждёт разочарование. На этой неделе вернётся подруга бабушки и предъявит завещание на Ташу.

Слёзы блеснули в глазах Татки. Она налила минералки в бокал и залпом выпила.

– Извините, Олег. Мне очень не хватает бабушки, прошло уже четыре месяца после её смерти, а я никак не привыкну, что её больше нет.

Девочка-душа, тоже вытирала слёзы обеими ладошками, крохотные плечи вздрагивали. Олег почувствовал, как его душа потянулась к Ташиной. Он расширенными глазами смотрел на встречу душ. Свою он увидел впервые. Обрадовался, что она нестарая и не уродливая, как опасался. Соприкосновение душ длилось мгновение, но он успел ощутить их родство. Олег заглянул Таше в глаза и понял: она ощутила тоже самое.

– Мы не должны потерять друг друга. Ты моя половинка, – произнёс он. – Может после, мы забудем это мгновение, но сейчас ты ощутила это. Ведь, правда?

Таша, как заворожённая, смотрела ему в глаза. Потом медленно кивнула.

***

– Вам девять лет, как вас зовут? – Олег Александрович погрузил пациентку в глубокий гипноз.

Женщина размеренно дышала, лицо осветила улыбка.

– Алла. Мама называет меня Аленькой. У мамы наконец выдалась свободная минутка, и она рисует со мной платья для бумажных кукол. У меня тоже получаются красивые наряды, но у неё лучше. – Лицо пациентки сделалось сердитым и недовольным. – Опять бабушка зовёт. Она никогда не даёт нам поиграть, вечно ей что-то надо.

– Бабушка живёт с вами? – поинтересовался врач.

– Да. Она «лежачая». Мама говорит, что я не должна злиться. Бабушка страдает и ей нужно сочувствовать. Но я не могу сочувствовать. Она плохо пахнет и похожа на бабу ягу, а ещё она меня щиплет, когда я приношу ей воды. Бабушке постоянно что-то нужно, когда я хочу быстро от неё отойти, начинает расспрашивать всякие глупости: какая на дворе погода, что делает соседка, всё ли мама посадила в огороде. Я не люблю бабушку, она часто кричит на меня. А ещё она всё время ворчит на маму.

Я слышала, как она выговаривала ей: «Ты, Маруська, совсем сдурела. Зачем оставила этого ребёнка, нужно было сделать аборт. Плодишь нищету. Самим жрать нечего, а тут ещё лишний рот добавится». У мамы большой живот, там у неё ребёночек, она давала мне послушать, как бьётся его сердечко. А ещё я видела: малышок двигался. Так интересно за этим наблюдать, словно под кожей мячик перекатывается.

Я спросила маму: «Что такое аборт?» Она рассердилась на меня и сказала: «Меньше надо подслушивать. Бабушка просто ворчит от скуки, на самом деле она так не думает». Но я всё равно узнала от подружки Светы, что это такое? И ещё больше разозлилась на бабушку. Она хотела убить ребёночка в мамином животе.

Олег Александрович подвинул стул ближе к креслу пациентки и тихо поинтересовался:

– Алла, как называется село, в котором ты живёшь с мамой и бабушкой?

Под закрытыми веками Аллы Ивановны беспокойно двигались шарики зрачков.

– Крутилино.

Доктор осторожно выдохнул, боясь спугнуть пациентку лишним движением.

– Ты уже большая девочка, наверно, знаешь, какой город расположен неподалёку. И свою фамилию помнишь?

Лицо Аллы Ивановны насупилось, пациентка произнесла недовольным детским голосом:

– У меня пятёрка по географии! Недалеко от нашего села город Шахты. А фамилию свою я знаю с трёх лет – Коробова. Меня в классе мальчишки коробкой дразнили, но я им быстро по шее надавала.

– Алла Ивановна, расскажите о том времени, когда у вашей мамы родился малыш. – Олег Александрович не верил удаче. Из прежних сведений о пациентке он знал: в детдоме девочка не вспомнила, нигде родилась, никакая у неё фамилия, ни кем были её родители. Она знала только своё имя. Врачи предположили амнезию в результате травмы или стресса. Память к ней так и не вернулась. В детском доме ей дали новую фамилию и новое отчество.

Алла Ивановна, услышав о малыше, вздрогнула, руки сжались в кулаки.

– Маму забрали в роддом, я осталась с бабушкой. Кормила её, давала лекарства. – Слёзы побежали по щекам женщины. – Я плохая девочка, мне так надоело всё время находиться в доме с бабушкой. На улице бегали ребята, а она не позволяла мне выйти к ним хоть ненадолго.

Врач осторожно погладил пациентку по плечу и ласково сказал:

– Все дети должны гулять, и ты хотела. Расскажи. Что было дальше? Мама вернулась из больницы, и ты увидела малыша…

– Сестричку. У меня появилась сестричка. Крохотная. Сначала она мне показалась некрасивой, но через месяц Соня стала похожа на куклу, только живую. Она улыбалась мне. Правда, правда. Мама кормила Сонечку и бежала разносить почту, а я меняла сестричке пелёнки и присматривала за бабушкой. Я открыла окно в комнате бабушки, чтобы проветрить. На улице светило солнце, в палисаднике цвели пионы. Я дала сестричке понюхать розовый пион, ей понравился запах. – Слезы безостановочно катились по щекам пациентки. Лицо исказила мука. – Соня укакалась, и я понесла её мыть. У неё даже спина вымазалась. Я налила в ванночку воды и положила её туда. И тут меня позвала бабушка. Я ответила, что подойду позже, мою сестричку. Бабушка закричала, что задыхается и ей немедленно нужны таблетки. Я кинулась в спальню и подала лекарство. Бабушка вцепилась в мою руку, её лицо посинело. Я так испугалась, стала выдергивать свою руку и не могла. Еле отцепила её пальцы. Побежала туда, где оставила Соню… – Пациентка закричала, её тело выгнулось дугой. – Я не хотела, я не виновата… Сестричка лежала под водой. Я так испугалась. Вытащила её из ванны, положила на кровать и укрыла одеяльцем. Помчалась за мамой короткой дорогой через лесок. Она всегда заканчивала разносить почту на дальней улице. – Алла Ивановна рыдала в голос.

Олег Александрович разбудил пациентку. Дальнейшее он уже знал. Семейная пара, которая ехала на машине в город, увидела девочку, бредущую ночью по дороге. Они остановились и попытались расспросить ребёнка, но девочка молчала и только смотрела на них безумным взглядом. Нашли Аллу в Богучарах. Получается, ребёнок ушёл от дома за сто километров. Где она бродила? Сколько времени? Теперь можно только догадываться. Измученную, невменяемую девочку супруги отвезли в больницу. А потом Алла попала в детдом.

– Я убила собственную сестру, – прошептала пациентка хриплым голосом. – Ужас!

Олег Александрович подал ей салфетки. Алла Ивановна вытерла слезы.

– Если это и произошло, то вы не виноваты. Главное, вы вспомнили родных и место, где жили раньше. Нужно отправиться в село и всё выяснить. Человеческая память хитрая штука, иногда она играет с нами в странные игры.

Пациентка встала с кресла.

– Я всё вспомнила, хочу немедленно отправиться в Крутилино. Бедная мама потерять в один день сразу двух дочерей…

Олег Александрович запротестовал:

– Утро вечера мудренее. Давайте сделаем так. Вам есть с кем оставить детей?

Алла Ивановна фыркнула.

– У меня прекрасная свекровь, я ей полностью доверяю. Она побудет с Сонечкой. – Женщина вскрикнула и зажала рот рукой. – А ведь я, получается, назвала дочь, как погибшую сестру. Не помнила, а назвала.

– Поговорите с мужем и отправляйтесь вместе… – доктор с тревогой наблюдал за метаниями пациентки по кабинету.

Алла Ивановна в ужасе перебила его.

– Нет. Я не хочу, чтобы муж узнал об этом кошмаре. Доктор, вы можете отвезти меня туда, вы же должны способствовать моему лечению. Я умоляю, помогите мне.

– Хорошо. Завтра рабочий день, вам нужно договориться в школе, а мне отменить сеансы с пациентами. В девять утра я жду вас у клиники.

***

Таша наблюдала за ловкими движениями Олега. Он сворачивал из тетрадного листка журавлика – третьего по счёту. На панели перед задним стеклом машины уже разместилась бумажная собачка, тюльпан, самолётик, кузнечик, но журавлик ей приглянулся больше остальных фигурок. Она попросила научить и её мастерить журавлика из бумаги. Скомкав очередной лист, она сдалась:

– Всё. Хватит. В машине плохое освещение. Я наверно что-то пропускаю.

Олег съехидничал:

– Или кто-то сильно торопится.

Сегодня вечером они долго бродили по городу, беседовали. Таша не захотела никуда идти и согласилась только на прогулку. Сначала она угрюмо молчала, но потом Олег сумел её разговорить. Оказалось, родители настаивают на продаже бабушкиной квартиры. Они уже наметили покупку большого четырёхкомнатного пентхауса в центре города. Дочери собирались выделить комнату в этих хоромах.

– Я чувствую себя последней сволочью, – пожаловалась Таша. – Мама всегда мечтала жить в центре, в большой современной квартире. Но я, как увидела этот ужас под крышей – сплошное стекло и пластик. Поняла, что не смогу там жить. – Она закусила нижнюю губу и опустила голову. – Я плохая дочь. Представляешь, вдруг осознала: не понимаю родителей и не хочу с ними жить. Не знаю, как им сказать, что никуда не буду переезжать и останусь в бабушкиной квартире. Ведь я разрушу мечту мамы. Они такие довольные, строят планы. – Таша подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Мне трудно их простить, о новой квартире они заговорили в день похорон. Как будто бабушка ничего для них не значила, так… обуза и всё.

Олег обнял Ташу за плечи и поцеловал в висок.

– Продажу бабушкиной квартиры ты считаешь неким предательством. Так ведь?

Она кивнула и провела кончиками пальцев по ладони Олега. Он улыбнулся.

– Щекотно. Родители будут вынуждены смириться с твоим решением. Куда они денутся, поменяют планы.

– Ты плохо знаешь мою маму. Если она что-то задумала, в лепёшку расшибётся, но сделает так, как нужно ей. Однажды я уже пошла против воли родителей, отказалась выходить замуж за Себастьяна. Сына хорошего знакомого отца. Мама пять лет меня пилила: «Богатая семья, перспективы, отдых за рубежом».

Олег сердито поинтересовался:

– Он тебе нравился?

Таша улыбнулась, уловив ревнивые нотки в его голосе.

– Себастьян учился на одном курсе со мной. На юридическом, – уточнила она. – Хороший парень, умный, не кичился папой большим начальником. Мы просто дружили, пока он не надумал перевести наши отношения в нечто большее.

Олег нахмурился, непроизвольно прижал девушку ближе к себе. Таша не сделала ни одной попытки отстраниться, и он успокоился.

– Себастьян хороший друг, но представить его в качестве мужа я не могла: никаких чувств к нему не испытывала.

– И правильно. – Олег приподнял рукой подбородок девушки, прижался ртом к её губам. Спустя минуту, оторвавшись от губ Таши, прошептал: – Ты меня ждала, а я тебя.

Она усмехнулась:

– Хочешь сказать, что ты тоже никого не любил?

– Нет. Я искал родственную душу. И всё не мог найти, пока не встретил тебя.

Они сидели на заднем сиденье машины Олега. Свет, включённый под потолком, огоньками отражался в его зрачках. Таша смотрела в его глаза и чувствовала волнение и трепет.

– А как ты узнал, что мы родственные души?

– Почувствовал. Я уверен, и ты это ощутила. – Он стал покрывать нежными поцелуями её лицо.

– Да. Я не могу объяснить словами, но вдруг поняла, будто знаю тебя давно, ждала тысячу лет и очень соскучилась. Как я могла скучать за человеком, которого раньше не видела? Странное чувство, – бормотала Таша, тая от его поцелуев.

– Странное, – согласился Олег, – но правильное. Вполне возможно наши души давно не встречались, вот и тосковали. – Он чуть отстранился, успокаивая дыхание.

– Ты веришь в бессмертие душ?

– Непросто верю. Я их иногда вижу. И это видение использую в своей работе. У тебя очень красивая душа, – признался он. Таша оказалась вторым человеком, которому Олег открыл свою тайну.

Она отодвинулась, пытаясь уловить: серьёзно ли он говорит.

– В смысле… ты смотришь сквозь кожу, кости и в глубине человека видишь душу? На самом деле? И как душа выглядит?

Олег взял в свои руки Ташины.

– Душа не привязана к телу. И я не вижу сквозь тело. Она сама показывается в области груди. Иногда это выглядит очень забавно. Светящийся человечек выглядывает из одежды, или зависает неподалёку от сердца. Я думаю душа – это энергоёмкая матрица нашей сущности, сияющий сгусток некоей материи, бессмертное ядро человеческого организма.

– А как этот человечек выглядит? – Глаза собеседницы горели от любопытства.

Олег обрадовался: если она и не поверила ему до конца, то, во всяком случае, сумасшедшим не посчитала.

– У всех по-разному. Старым, молодым, красивым, страшным.

Таша освободила свои руки из кистей Олега. Задумчиво взъерошила свои волосы.

– А случалось такое, что ты совсем ничего не видел?

– Да. Несколько раз. Ощущение жуткое. Будто говоришь не с людьми, а с биороботами. К тому же у обычных людей я вижу душу не сразу, мне нужно побеседовать, пообщаться. Как бы вызвать на разговор. Но бывало, она показывалась и с первого раза, но редко.

Таша посидела немного в задумчивости и пробормотала:

– Странно не то, что ты видишь, странно то, что я тебе верю.

Олег притянул её к себе.

– Спасибо. Чудо ты моё ненаглядное.

***

Автомобиль свернул на просёлочную дорогу. На дорожном указателе значилось: Крутилино десять километров. Олег Александрович покосился на бледное лицо пассажирки. Алла Ивановна молчала с момента их выезда на федеральную трассу. Она появилась возле клиники за полчаса до назначенного времени. Ему пришлось спешно дописывать карточки, бросать бумажную работу. Заведующий клиникой далеко нестарый человек, почему-то требовал дублировать назначение лечения не только в электронном виде, но и в письменном. Едва он показался в дверях клиники, пациентка поспешила ему навстречу. Олег Александрович показал на машину в дальнем углу парковки, Алла Ивановна сухо поприветствовала его. Подойдя к авто, он открыл переднюю дверцу. Пациентка уселась, достала из сумки маленькую бутылку минералки, сделала несколько глотков.