Текст книги "Осколки прошлого"

– Спасибо, что подождали, одной немного страшновато.

Лиза чуть ревнивым взглядом окинула светлый брючной костюм Маши.

– Хорошо выглядишь.

– Ты тоже.

Степан хмыкнул:

– Ну, раз вы уже обменялись комплиментами, пора идти.

Маша почти так и представляла начало своей взрослой жизни: новые друзья, знакомые, иное место жительства, учёба. Переполненная впечатлениями, она ни разу не вспомнила о небольших странностях хозяйки. После ознакомительных лекций первого дня друзьям не хотелось расставаться, и они отправились в парк.

– Как так получилось, что вы решили поступать в один институт? – поинтересовалась Маша.

– Мы из разных классов, но вместе занимались в математическом кружке, – пояснила Лиза. – Я ашка, Серафим – барашка, а Стёпка из выкалок.

Маша засмеялась:

– А у нас в школе учеников из «В» класса называли воронами.

– О! Стёпке бы подошло, он чёрный, как ворон, – обрадовалась Лиза. – Жаль, глаза подкачали, не того цвета. У птиц они, словно агат.

Стёпа серьёзным тоном уточнил:

– Если тебе нравятся чёрные глаза, я готов носить линзы.

– Да ну, мне твои нравятся, – с улыбкой заявила Лиза. На её щеках вспыхнул румянец.

Степан, не отрываясь, смотрел на неё так, словно они одни на целом свете.

Маша и Серафим с пару минут понаблюдали за ними и, почувствовав неловкость, оставили влюблённую парочку вдвоём.

– Ты не знаешь, тут есть неподалёку магазин, в котором можно купить зеркало? Представляешь, у моей хозяйки нигде нет зеркал, – пожаловалась Маша.

– В центре, в подарках можно подыскать. Рядом ничего подобного нет, – Серафим сделал большие глаза. – Бабка ведьма или вампирша.

Маша вздрогнула.

– Да ладно. Я пошутил, – хмыкнул Серафим, заметив страх в глазах девушки. – Ты же математик. Не станешь верить во всякую чушь.

– Я знаю: это нерационально, но эмоции рассудку не друзья.

В магазине Маша выбрала круглое зеркало на крепкой подставке. Серафим, помогая уложить его в пакет, не удержался и в шутку предложил:

– Посмотри на бабку через зеркало. В сказках настоящее лицо ведьмы только так можно увидеть.

– Ты опять! – возмутилась она и толкнула его в плечо.

Серафим сделал вид, что падает и ухватился за плечи Маши, а потом медленно притянув к себе, сорвал с её губ лёгкий поцелуй.

***

Глубокой ночью Маша проснулась от сдавленных всхлипов, доносящихся из комнаты хозяйки, бросила взгляд на часы – половина третьего ночи.

«Что за горе у бабы Вари? Отчего так страдает?»

Маша минут десять слушала бормотанье и плач, потом поняла: больше не заснёт. Стараясь не шуметь, на цыпочках подкралась к комнате Варвары Семёновны.

– Коленька, не уходи, – простонала старушка, – побудь с мамой.

От жуткой догадки, что хозяйка не в своём уме, раз видит сына, у Маши по коже пробежали мурашки. Из того, что она слышала раньше, поняла: Коли давно нет в живых. Неужели баба Варя видит призраков? Но с другой стороны успокоила себя Маша, старуха не ведьма и не вампир.

– Снова ты, – со злобой в голосе произнесла Варвара Семёновна. – Опять терзать явился. А Коленька уже ушёл, вот и поговорил бы с ним. Отчего не придти разом. – Послышался скрип кровати, голос хозяйки стал ехидным. – А я знаю, почему вы не можете встретиться. Коленька невинная душа – в раю, а тебя черти в аду мордуют. Вот ты и таскаешь оттуда мерзопакосников. Думаешь доконать меня? А вот шиш тебе! Я сильная выдержу, не дам им тут закрепиться.

Маша покачала головой: если не будет высыпаться от шума, производимого хозяйкой, придётся менять квартиру.

В институте в перерыве между лекциями ей пришлось пить отвратительный кофе из автомата, чтобы не заснуть.

Серафим, глядя на её бледный сонный вид, заинтересовался:

– Чем это ночью занималась наша Веснушка?

Маша буркнула:

– Сначала бабкины рыдания слушала, потом её беседу с призраками.

Лиза округлила глаза.

– Вот. А я сразу ребятам сказала: старуха не в себе. Жаль, что у моей хозяйки нет места, а то бы ко мне перебралась. Хочешь, поможем с поисками новой комнаты?

– Пока не стоит. Мне кажется, Варвара Семёновна безобидная.

– Ну смотри.

Маша открыла дверь своим ключом. Дом встретил тишиной. Она выложила нехитрый провиант в холодильник, поставила чайник на огонь. Соорудив бутерброд с ветчиной, чесночным хлебом и огурцом, побежала в комнату переодеваться. На пороге замерла, обнаружив, что пол усыпан осколками разбитого зеркала. Осторожно ступая босыми ногами, осмотрела подоконник. Зеркало не могло само свалиться. Уходя в институт, она оставила его лежащим.

Маша засомневалась: «А вдруг стоящим? И подставку плохо закрепила. Вон форточка открыта. Сквозняк мог свалить тяжёлое зеркало».

Тщательно подмела осколки, выбросила их в мусорное ведро. В голову полезли мысли о плохих приметах, даже бутерброд показался невкусным, словно из бумаги. Хлопнула входная дверь, через пару минут на кухне появилась Варвара Семёновна.

– Приятного аппетита, – пожелала она радушно.

Маша с удивлением заметила на лице пожилой женщины улыбку.

– Спасибо, – она хотела узнать о зеркале, но потом решила промолчать и спросила совсем о другом. – Баба Варя, подскажите, фасоль класть в горячую воду или холодную?

– Винегрет собралась делать?

– Что-то вроде него.

– Тогда в кипяток, так она вкуснее будет. Вон на той полке возьми кастрюльку побольше, а то я тебе маленькую выделила, фасоль долго варится.

Маша проводила взглядом довольную хозяйку.

«И чего я накрутила себя. Объяснение может быть самое простое».

Хозяйка, выделив ей половину кухни, отдала и часть посуды. Маша привезла с собой лишь любимую чашку.

Ночь прошла спокойно. Повеселевшая девушка на вопросы друзей радостно ответила:

– Всё хорошо. Наверно, у бабы Вари была депрессия. А сегодня на кухне она даже напевала и угостила меня блинчиками.

Новое зеркало Маша купила в том же магазине, что и первое, только на этот раз попросила Серафима укрепить на стене. На его расспросы ответила коротко:

– Упало с подоконника.

Она боялась, что Варвара Семёновна не пустит Серафима в дом, но та не узнала его. На слова Маши, что им надо позаниматься, только улыбнулась.

– Дело молодое. Главное, занимайся с одним, я не потерплю балагана.

Маша, уловив подтекст, хотела возмутиться, но Серафим сжал её ладонь.

В комнате девушки оглядел стены.

– Раньше здесь висели или картины, или фото. Видишь, остались гвозди торчать. Странно. И мебели явно было больше. Вот здесь и здесь на полу краска темнее.

– Я тоже так подумала. Отчего-то баба Варя оставила самый минимум. А ведь обычно старики с вещами расстаются неохотно.

Серафим внимательно присмотрелся к большому прямоугольнику не выцветших обоев на стене.

– Ну-ка, ну-ка. – Он вытащил зеркало из коробки, приложил к стене. – Сдаётся мне, тут висело похожее зеркало. Они ведь стандартные по размеру. Смотри, даже чопики остались, только отвёртка нужна, чтобы шурупы вкрутить.

Маша попросила у хозяйки отвёртку, та не спрашивая зачем, подала древний инструмент с ручкой, обмотанной изолентой. Серафим прикрепил зеркало, присел на единственный стул.

– Минимализм, однако, кровать, стол и стул.

– Ты про шифоньер забыл. Хочешь чаю?

– Ага. Только не на кухне.

На большое блюдо Маша поставила тарелку с бутербродами, блюдечко с конфетами и две кружки с горячим чаем. Баба Варя проследила за её манипуляциями, придержала дверь, чтобы квартирантка прошла свободно.

– Хорошо, что ты Игоря привела, я давно хотела его увидеть. Главное, до ночи задержи, тогда он здесь навсегда останется.

Маша от неожиданности чуть поднос не уронила.

– О чём вы? Какой Игорь? Это Серафим Филиппов.

Старуха погрозила пальцем.

– Конечно, Филиппов. Если я сделала вид, что не узнала своего бывшего парня – так это хитрость, чтобы не спугнуть. – Она оглянулась по сторонам, приложила палец к впалому рту. – Серафимом назвался? Так это для отвода глаз. Они всегда прикидываются кем-то другим. Теперь тебя обмануть намылился.

– Кто они? – Маша стояла на пороге, вглядываясь в спокойное лицо Варвары Семёновны.

– А то ты не знаешь?

– Нет.

– Ну-ну, притворяйся дурочкой и дальше.

Маша недоумённо пожала плечами и переступила порог.

– Представляешь, хозяйка решила, что у тебя другое имя, только с фамилией полностью согласна.

– И как же она назвала меня? – Серафим отхлебнул чай.

– Игорем. Да ещё своим бывшим парнем отрекомендовала.

Серафим поперхнулся.

– Ничего себе заявочка. Ты знаешь, вероятно, совпадение, но Игорем звали моего деда. А я на него очень похож. – Он откусил кусочек бутерброда, задумчиво прожевал. – Может, она знала деда, ведь недаром прогнала нас, как только услышала, что мы из Васильевской. Бабка путает прошлое с будущим.

Маша из-за отсутствия второго стула сидела на кровати.

– Баба Варя меня пугает. Придётся переезжать от неё.

Серафим допил чай, выглянул в окно. Старуха ходила по двору и, размахивая руками, беседовала с кем-то невидимым. Он забрал из рук Маши кружку, присел к ней.

– Давай сразу же после лекций пойдём искать тебе комнату. Незачем оставаться с чокнутой старухой. У меня такое чувство, что я знал тебя раньше. С тобой легко. Можно быть самим собой. – Он провёл ладонью по щеке девушки. – Бархатная. Ты очень красивая.

Маша смутилась. Больше привыкла к тому, что её называли рыжей, конопатой, но никак не красивой. Серафим склонил голову и осторожно прикоснулся к её губам. Поцелуй длился и длился. Когда он отстранился, Маша не отняла ладони от его груди, под её пальцами быстро-быстро билось сердце Серафима. Она смотрела в его расширенные зрачки, почти вобравшие в себя голубой цвет радужки, и чувствовала сильнейший восторг и волнение.

***

Первое, что увидела Маша, войдя в свою комнату, пустой квадрат на месте зеркала. На этот раз не только пол, но и кровать усыпали осколки стекла.

«Совсем бабка охренела! – возмутилась она. – Видимо, и первое зеркало не само упало. Тоже её работа, больше некому».

Маша ворвалась в комнату Варвары Семёновны без стука.

– Зачем вы разбили зеркала?

Баба Варя сидела на стуле у окна. Повернувшись к квартирантке дёргаными движениями робота, немигающе уставилась на неё.

– Что вы молчите?

– Зеркала – двери. Я опоздала их закрыть. Ты впустила демонов, тут хватало своих мёртвых, а теперь ещё и эти твари вернулись.

Маша схватилась за голову.

– Вы больная на всю голову.

– А ты внимательно посмотри, – хозяйка ткнула скрюченным пальцем в угол.

Маша невольно глянула, куда указывала старуха и закричала от ужаса: на неё из сумрака таращились два огромных светящихся глаза. Чешуйчатый монстр, которому принадлежали эти глаза с узкими зрачками, выполз из угла, переступая короткими кривыми лапами. Его змеевидное тело ходило волнами, будто внутри него перекатывались огромные шары.

Очнулась Маша, лёжа на полу. Быстро скосила глаза на жуткий угол. Монстр исчез.

– Что это было?

– Мой муж.

Маша села и дотронулась до волос.

– Вы меня облили водой?

– Ну да, чтобы в себя пришла. Попервах и я так пугалась. А потом свыклась. Мертвяки спокойные, а вот те, что из-за зеркальной двери – страшные, злые. Силы отнимают.

– А почему ваш муж похож, – квартирантка призадумалась, подбирая слова, – на ящера.

– Чего вдруг на ящера, – с некоторой обидой возразила баба Варя. – Больше на дикого медведя.

Маша ощутила сильные приступы головной боли, от которой потемнело в глазах.

– Мертвяки – это привидения?

– Кто их знает, шастают по дому, ругаются, но они безвредные. Правда, расстраивают иногда.

Маша ощутила нарастающую панику, с трудом поднялась и побрела в свою комнату.

– Я думала, они испугаются постороннего человека и уйдут, но ты притащила зеркала и сделала только хуже, – неслись ей вслед слова Варвары Семёновны.

Маша трясущимися руками включила в комнате свет – никого. Оглядываясь по сторонам, набрала номер родителей – вне зоны доступа.

«О нет!» – застонала она.

От нового приступа головной боли резко затошнило. Сжимая телефон в руке, швырнула покрывало с кровати на пол. Под туфлями хрустело стекло. Маша сбросила туфли и легла на кровать. Снова набрала номер родителей – абонент недоступен. Голова кружилась и горела огнём. Маша закрыла глаза.

Очнулась утром. В окно светило солнце. Головная боль немного утихла, во рту стояла такая сухость, будто она дня три бродила по пустыне. Маша села на кровати, прямо перед ней в воздухе появилась прозрачная фигура и укоризненно покачала головой.

– А ещё математик, теряешь сознание, будто кисейная барышня.

– Кто ты? – При солнечном ярком свете призрак показался Маше не страшным, совершенно безвредным и странно знакомым. Она явно где-то его видела.

Невесомое существо подплыло к столу, грациозно уселось, свесив ноги.

– Ты сама должна узнать меня, нам не разрешается называть себя.

Сквозь фигуру, одетую в серое платье, просвечивали учебники, карандаши и кружка с недопитым чаем. Маша помассировала пульсирующие виски, сглотнула вязкую слюну.

– Я разве знаю тебя?

– А как же. – Привидение качнулось к ней, призрачные черты стали чётче. На бело-сером лице огоньками загорелись глаза, ноздри расширились, а меж тёмных губ сверкнули зубы.

Маша ахнула и прижала ладони к лицу.

– Света!? Но как же? Ты же умерла.

Бывшая одноклассница вспорхнула и зависла перед ней.

– Естественно, как бы иначе я стала призраком. Мне сообщили: тут открылся портальчик и можно пообщаться с живыми. А у меня с тобой неоконченное дело осталось.

Маша в три глотка допила чай, зубы выбили лёгкую дробь на фарфоровой чашке. Она сжала пальцы в кулаки, стараясь унять дрожь.

– Я вернула твою тетрадь.

– Слишком поздно. Я и теперь сочиняю стихи, но записывать не могу, некуда. Нужно передать тетрадь мне.

Маша бросила взгляд на часы – половина десятого утра. Она давно опоздала на занятия. При мысли о Серафиме сердце забилось чуть сильнее. Вчерашнее происшествие в комнате хозяйки можно списать на сон, но вот появление погибшей год назад в автокатастрофе одноклассницы никак не получалось проигнорировать. Маша тряхнула головой в попытке отогнать назойливые мысли, протянула руку к прозрачному силуэту Светы. Пальцы прошли насквозь.

«Так не должно быть. По всем законам физического материального мира призраков и всякой другой белиберды не должно существовать. Это всё выдумки мистиков и фантастов»

– Однако, я существую, – заявила Света, будто читала мысли Маши. – И если хочешь, чтобы я исчезла, выполни мою просьбу.

Маша вздохнула: «Может ли человек сойти с ума за одни сутки? Вдруг сумасшествие заразно? Что если я заразилась от бабы Вари. Пока не разберусь, лучше с призраком не спорить».

– Как я передам тетрадь с твоими стихами? Ты же мертва. Постой-постой. В культуре некоторых народов существовал обычай сжигания даров. Мне надо сжечь тетрадь?

Призрак взвился под потолок.

– Ещё чего! Глупости. Всё значительно проще: положи стихи покойнику в гроб, он и передаст мне.

– Ничего себе, проще! Где я найду покойника?

– Захочешь, найдёшь? Каждый день в городе кто-то умирает.

Маша насупилась.

– Так и вижу себя, дежурящей у морга. А если я не выполню твою просьбу?

– Я буду являться по пять раз на дню, тебе не будет спокойствия и ночью. А ещё приведу с собой не упокоенных духов, они заберут твои силы.

Маша испугалась, не сразу сумела взять себя в руки, осторожно спустила ноги с кровати, обошла зависшего рядом со столом призрака.

– Мне нужно идти на занятия.

В кухне в полной прострации сидела Варвара Семёновна, она не обратила внимания на вошедшую квартирантку. Маша быстро огляделась – монстра, привидевшегося ей в спальне старухи, поблизости не наблюдалось. Вполне мирная обстановка всё того же минимализма: два небольших кухонных стола, два табурета, шкафчики и газовая печка.

«А ведь она явно избавилась от мебели и вещей. Надеялась, в полупустых комнатах монстрам негде будет прятаться. Будто это помогло, – догадалась Маша. – Нужно обратиться за помощью к друзьям. И наконец дозвониться до родителей».

– Баба Варя, почему вы молчите? – не выдержала Маша и обратилась к старухе, сидящей неподвижно.

Та повернула голову.

– Ты что-то сказала?

– Давно вы видите призраков и всяких страшилищ?

– Около года, пришлось уничтожить большое зеркало в спальне. Не помогло, они оттуда раньше выбрались. Сначала появился муж, ох и досаждает он. Потом сыночек, но Коленьке я всегда рада, а потом и тягуны повылазили. Пугают, силы тянут, но меня просто так не возьмёшь. – Варвара Семёновна хитро улыбнулась. – Я все их любимые места вычистила, им негде стало прятаться. Но ты всё испортила своими зеркалами. – Она схватилась за голову. – Ох, болит проклятая, сил нет.

Маша вспомнила про Серафима.

– Баба Варя, вы что-то про Игоря говорили, зачем его надо оставить в доме?

Хозяйка мутным взглядом посмотрела на неё.

– Он мне всю жизнь поломал, женился на другой, а я потом за своего изверга замуж вышла. Я бы и мужа, и жениха скормила монстрам, глядишь, они бы дом покинули.

Маша не стала уверять бабу Варю, что она ошиблась и видела внука Игоря, а не его самого.

– Зачем же вы прогнали его в первый раз?

– А ты чего выспрашиваешь?

– Просто так.

– Больно ты любопытная. – Варвара Семёновна потёрла лоб. – Голова огнём пылает. Ладно, скажу. Он пришёл со своей невестой и дружком. Помучить хотел. Все они приходят мучить. Страданиями нашими питаются.

Маша тоже ощутила сверлящую головную боль.

– У вас есть аспирин?

Хозяйка насторожилась.

– Значит, они и тебе в голову пролезли.

– Да кто они?

– Мертвяки, привидения. Мозг жрут.

Маша почувствовала дикий ужас. Нужно бежать из этого дома и от этой ненормальной старухи. Она вернулась в комнату, быстро переоделась. Попыталась дозвониться родителям. Но сколько не набирала номер отца, потом матери, телефон молчал. На улице от яркого света стали слезиться глаз, голова заболела ещё сильнее. Перед глазами возникли чёрные точки, похожие на пляшущий рой мошкары. Маша с трудом добрела до института, еле-еле поднялась по лестнице к кафедре математики.

– Маша, что случилось? Ты ужасно выглядишь – раздался голос Серафима.

Она не заметила, как он подошёл. И вряд ли кого-то могла увидеть: мошки почти слились в сплошную черноту, заслоняя дневной свет.

– Помоги. Мне очень плохо. Голова, как в огне. Я не могу дозвониться родителям. – Маша протянула ему телефон.

Тот взял из её руки кусок мыла.

– Это шутка? Ты по нему пыталась дозвониться?

– Какие шутки. Они не отвечают, – еле слышно прошептала Маша. От невыносимой боли появилась сильная слабость. Теряя сознание, сквозь мельтешение точек заметила в коридоре чудовищных размеров жабу.

– Они и сюда добрались.

***

Маша открыла глаза, приподняла голову. С минуту пыталась осознать, где она находится. Вид маленькой белой комнаты с единственной кроватью, тумбочкой, журнальным столиком и твёрдым даже на вид креслом ничего ей не говорил. Отворилась дверь. В комнату заглянула мать. Увидев, что дочь пришла в себя, обрадовалась и громко крикнула:

– Юра, Машенька очнулась!

Елена Петровна кинулась к дочери и стала осыпать поцелуями её лицо.

– Как ты нас испугала. Твои друзья сообщили, что «скорая» забрала тебя из института без сознания. Мы сразу поехали в Спаск.

Бледное лицо Маши осветила слабая улыбка.

– Серафим дозвонился. У меня так болела голова, так болела. Врачи сказали, что со мной?

Отец появился в палате с большим букетом жёлтых хризантем.

– Привет, дочик. Я твои любимые цветы принёс.

Маша только сейчас заметила осунувшиеся лица родителей, а на широком подоконнике стояли увядшие хризантемы. Отец нагнулся, чмокнул её в щёку.

– Сейчас заменим букетик, поставим свежий.

– Сколько дней я здесь?

– Четыре дня, – в глазах матери появился влажный блеск.

– Ничего себе, – удивилась Маша. – Я заболела?

Отец погладил её по руке.

– Да. Мы так переживали, пока врачи искали причину твоей болезни. На квартире хозяйки ты заразилась токсоплазмами. Вроде бы безобиднейшие создания, но они проникли в мозг и влияли на его сигналы. Какой-то новый вид паразитов, вызывающий галлюцинации. Дочь, ты произвела фурор, кровь взяли на исследование сразу несколько научных лабораторий. Из-за токсоплазм ты мучилась головной болью, а потом впала в кому.

– Так это из-за этих паразитов мне мерещилась всякая чушь? А я думала: схожу с ума.

– Доктора сообщили: иногда токсоплазмы вызывают галлюцинации. А вот Варваре Семёновне придётся долго лечиться, она и сейчас ещё не в себе, – отец присел на кровать, и, предваряя вопрос дочери, добавил: – не волнуйся, с тобой всё в порядке. Микроскопических гадов в организме убили, больше они не смогут тебе навредить.

– Папа, ты не представляешь, что я видела. Ко мне призрак Светы Насоновой являлся, требовал тетрадь со стихами на тот свет передать. А ещё ящер приползал. Жуть просто. Только сейчас сообразила: такого монстра в фильме показывали. Они так по-настоящему выглядели, что я поверила в их реальность.

– Доктор предположил: пациенты видения от яви не отличают. Лишь иногда способны подвергать анализу свои галлюцинации. Бабулька-то заразилась давно, но смотри, сколько продержалась, ухитрилась жить с этим столько времени. Крепким орешком оказалась Варвара Семёновна.

Маша смущённо взглянула на родителей.

– А ребята не подхватили заразу?

Елена Петровна бросила быстрый взгляд на мужа. Тот понимающе улыбнулся.

– Ты больше о парнишке волнуешься? Он почти каждый вечер приходил.

Пунцовые щёки Маши ответили сами за себя.

– Не переживай, здоров. – Юрий Иванович посмотрел на дочь, потом в окно. – Он и сейчас в больничном сквере на лавочке дежурит. Сообщить ему, что ты пришла в себя?

Маша кивнула, в душе ругая себя за несдержанность.

Елена Петровна погладила дочь по голове, как маленькую.

– Отдыхай, а мы с папой пойдём, вкусненького тебе купим. Да, кстати, мы другую квартиру подыскали, уже и вещи твои перевезли.

Маша обрадовалась: уж очень не хотелось возвращаться в злополучный дом бабы Вари. Еле дождалась, когда за родителями захлопнется дверь и осторожно спустила ноги с кровати. Она уже заприметила овальный круг зеркала над умывальником. Ей не терпелось привести себя в порядок до появления Серафима. С некоторой опаской Маша покосилась в зеркальную гладь – ничего. Умылась, смочив пальцы, как смогла уложила спутанные волосы. Скрипнула дверь, в приоткрытую щель просунулась лохматая голова Серафима.

– К тебе можно?

– Да, – прошептала Маша, с трудом сдерживая эмоции.

Серафим протянул тетрадку.

– В бреду ты просила принести тетрадку в клеточку. Видимо, для тебя это важно.

Маша насторожилась, заметив прямо над его плечом прозрачное лицо Светы. Вздрогнула всем телом – нет почудилось.

– Не совсем, но всё равно спасибо. Я так рада тебя видеть.

– Я тоже. Поправляйся быстрее. У меня столько планов на будущее.