Текст книги "Осколки прошлого"

Принц из Денницы

Необыкновенно яркие, красочные сны стали сниться Маше месяц назад. Иногда ей казалось: сновидения более реальны, чем сама жизнь, ведь наяву с ней ничего интересного не происходило. Правда, самый первый сон немного напугал, вспоминая его, она ощущала холодок между лопаток. Маша пробудилась после полуночи от легкого звона: дрожала серебряная ложечка в фарфоровой чашке, оставленная на тумбочке возле кровати. Вечером Маша поленилась задёрнуть ночные шторы, поэтому уличный фонарь хорошо освещал комнату. Приподнявшись на локте, она недоумённо смотрела на ложку. Только спустя минуту поняла: та производит не беспорядочный стук, а отбивает определённый ритм. Девушка села в кровати, тряхнула кудрявой головой, отгоняя наваждение, и тут услышала приятный мужской голос:

– Марцела, ты не представляешь, как долго я тебя искал!

От неожиданности Маша еле сдержала крик: остановило безмерное удивление. Никто не знал её настоящего имени. Дома, в школе, на улице все звали её Машей, имя Марцела осталось просто записью в свидетельстве о рождении. Из кресла, стоящего в углу комнаты, поднялся юноша лет восемнадцати. Он посмотрел на неё взглядом, полным любви и нежности. Никто и никогда так не глядел на неё. В её голове почему-то всплыли строки давно слышанного романса:

А глаза, как бриллианты

На сердце вырезали след…

Маша, оглушённая противоречивыми чувствами: страхом, любопытством, удивлением и неожиданно вспыхнувшей приязнью к незнакомцу – растерянно молчала. Незнакомец выглядел так, как она представляла себе идеал мужской красоты: чуть удлинённое лицо, тонкий прямой нос, тёмные глаза, чувственные губы. И вот этот романтический идеал стоял в комнате и не сводил с неё глаз.

– Любовь моя, теперь мы не расстанемся, – прошептал он и протянул ей тёмно-красную лилию.

Маша взяла цветок, вдохнула нежный пряный аромат. В глубине души она понимала всю странность и своего поведения, и появления незнакомца в спальне. Но страх ушёл, уступая место радостному возбуждению.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут на самом деле? – поинтересовалась Маша.

Он опустил голову, тёмные волосы упали на высокий лоб.

– Я всё знаю. Прости, забыл напомнить своё имя – Чеслав.

– Чеслав? Я первый раз слышу это имя, тебя тоже вижу впервые.

– Ничего, любовь моя, у нас будет время познакомиться снова. – Он протянул руку, намереваясь коснуться её пальцев.

Маша чуть отодвинулась.

За окном завыла собака. Девушка недовольно нахмурилась: противный соседский пёс Кузька испортил такой момент.

Маша открыла глаза: светило солнце, за окном галдели воробьи. Она разочарованно вздохнула: «Сон. Так это только сон».

Весь день Маша ходила в задумчивости, вспоминая облик ночного визитёра, сладко ныло сердце, накатывала грусть. С трудом сосредоточилась на работе. Принимая вещи в химчистку, несколько раз переспросила данные очередного клиента, вызвав его раздражение. Странный сон совершенно выбил из колеи, домой она шла настолько погружённая в свои мысли, что чуть не попала под машину. За ужином мать, глядя на грустную дочь, поинтересовалась:

– Что-то случилось?

– Ничего. В том-то и дело – ничего. Дом, работа, подготовка к институту – я живу, как старуха, – буркнула Маша.

Анна Дмитриевна улыбнулась. Даже раздражение у дочки выглядело смешным. К небольшому росту, хрупкой фигуре, пепельным кудрям до плеч Маша имела несколько кукольное лицо: огромные голубые глаза, чуть вздёрнутый нос и пухлый маленький рот.

– Вот поступишь в институт, будешь вести безалаберную жизнь студентки: питаться всухомятку, бегать на свидания, ночами готовиться к зачётам…

Маша облизала ложку, клубничное варенье капнуло на белую кружевную скатерть.

– Маша! Что за манеры, – вспыхнула Анна Дмитриевна. – Надеюсь, ты вспомнишь, чему я тебя учила, если попадёшь в приличное общество.

Анна Дмитриевна буквально помешалась на хороших манерах. С раннего детства натаскивала дочь пользоваться столовыми приборами и не путать нож для масла с ножом для мяса, десертную ложку с чайной, бокал для вина с бокалом под коньяк. Будучи ещё ребёнком, Анна узнала, что родители матери родом из древнего польского города Денница. Бабушка живёт в доме, которому почти триста лет. Самой большой мечтой Анны стало желание побывать в этом замке. Но её ждало разочарование: пани Стефания не желала видеть ни дочь, которую считала предательницей, ни русского зятя, укравшего её сокровище, ни внучку – отпрыска неблагородного рода. Родители Анны познакомились в Москве на олимпиаде. Мастера спорта по прыжкам в высоту Анелю Крицкую раз и навсегда покорил легкоатлет Дмитрий Берсенев. Они вдвоём прошли через все испытания. Анеля покинула Польшу, несмотря на уговоры родителей. После рождения первенца Анеля написала родным, но ответ так и не пришёл. Она отправила ещё несколько писем, выслала фото подрастающей Анны, а потом, не получив отклика, перестала писать. К удивлению Анели, дочь часто расспрашивала её о Деннице и мечтала хоть одним глазком увидеть родовой замок.

«Дом, – поправляла Анеля, – просто древний холодный каменный дом». Она хоть и скучала по родным, но ни разу не пожалела, что вышла замуж за Дмитрия.

В двадцать один год Анна вышла замуж, через год, родила девочку, назвала её Марцелой. Брак Анны распался через пять лет. Анеля с огорчением замечала в дочери нетерпимость и неуступчивость, та, возомнив себя потомком дворянского рода, требовала неукоснительного соблюдения внешних атрибутов высшего общества. Обращение только на «вы», не просто обеды и ужины, а трапезы с полным набором столовых приборов. Иногда это доходило до абсурда: в белую фарфоровую тарелку с золотой каёмкой из-за недостатка денег на мясо наливался овощной бульон, а в изящные кружки опускались пакетики дешёвого чая. Зато на блюдечках лежали серебряные ложечки, белоснежная скатерть хрустела от крахмала, кружевные салфетки парили лебедями возле сверкающих бокалов. Анна носила несколько странную для молодой женщины одежду: однотонные, неброского цвета длинные юбки, строгие блузки, платья классического покроя. Всегда идеальная, волосок к волоску, причёска делала её строгой и неприступной. Она и дочь наряжала маленькой леди, но Марцела, вроде бы мягкая податливая девочка, оказалась не менее упёртой. Она быстро стала называться Машей, заставив всех забыть настоящее имя, и наотрез отказалась надевать «уродскую» одежду. С буйными кудряшками дочери Анна тоже ничего не могла поделать, пыталась заплетать её волосы туго, но уже через пять минут короткие пружинки волос выбивались из косы. Единственное, в чём Маша не перечила матери: с удовольствием учила польский язык. Анна знала его в совершенстве и с дочерью говорила только на нём.

После окончания школы Маша не смогла набрать достаточного количества баллов для поступления на бюджетное отделение Политехнического института, устроилась на работу в химчистку, огорчив этим поступком мать. Леди, по мнению Анны, может быть музыкантом, художником, учителем или на крайний случай библиотекарем. Сама Анна преподавала в музыкальной школе, вела класс фортепиано. Маша только раз увидела мать не в форме. После дня рождения бабушки они возвращались домой, старики вышли проводить их до остановки. Пьяный лихач на синей «Мазде» вылетел на тротуар, Маша и Анна не пострадали, а вот бабушка с дедушкой погибли на месте. Тогда Маша впервые увидела воющую мать, с растрепанными волосами и безумным взором. Это перепугало её до ужаса, добавив к потрясению и горю боязнь за рассудок матери. На плечи хрупкой Маши легли хлопоты по организации похорон и поминок, ей пришлось взять себя в руки, пройти через суд и дознания. Она держалась изо всех сил, вытаскивая мать из депрессии и работая за двоих. Спустя два месяца после трагедии Анна вышла из своей комнаты причёсанная, одетая в строгое чёрное платье:

– Я поеду на квартиру бабушки.

– Мам, я с тобой, – Маша выключила чайник и подхватила сумку.

– Я хочу побыть одна, – Анна без улыбки посмотрела на дочь. – Со мной всё в порядке, минуты слабости прошли.

«Минуты?» – Маша положила сумку на стул.

Анна двумя пальцами пригладила волосы на виске.

– И будь добра, отнеси вещи в прихожую, им не место на кухне.

***

На следующий день Анна вышла на работу. После поездки на квартиру родителей вернулась повеселевшая, с коробкой в руках. На вопрос дочери, что это, приложила палец к губам, потом нехотя ответила:

– Не хочу сглазить, если всё получится, нас ждут грандиозные события.

А спустя две недели Маше приснился первый сон. Надо сказать, не обделённая вниманием мужского пола, сердечного друга она так и не заимела. Смешливая, весёлая девушка с удовольствием общалась в компании, а вот наедине, даже с понравившимся мужчиной, быстро становилось скучно. В собеседнике вдруг обнаруживала кучу недостатков и, выдумав причину, сбегала.

Приснившийся юноша – воплощение всех её девичьих грёз. Сон же оказался настолько красочным, что она даже поискала в спальне цветок, подаренный Чеславом. Маше чудился нежный запах лилии в каждом уголке квартиры. На неё накатывала грусть, при одной только мысли: Чеслав – причудливая игра подсознания. Вечером, укладываясь спать, она попыталась воскресить в памяти его образ.

– Марцела! – Лёгкое дуновение ветерка из открытой форточки холодило обнажённое плечо. Маша поёжилась и натянула одеяло. – Марцела-а-а. Любимая.

Она открыла глаза.

– Чеслав! Ты опять снишься?

Он улыбнулся, глаза засияли ярче.

– Такая чудесная тёплая ночь. Идём гулять по городу.

Маша встала, накинула платье поверх ночной рубашки. В следующую секунду они очутились на улице. Её удивлению не было предела:

– Так тихо. Ни машин, ни людей, даже животных нет. Куда все подевались?

Чеслав взял за руку, она ощутила тепло сильных пальцев. Маша подняла голову, встретилась с ним взглядом. Сердце забилось сильнее, душа на секунду обмерла, а потом в ней начала пробуждаться страсть.

– Мы в безвременье, поэтому здесь нет никого кроме нас. Будущее ещё не наступило, прошлое не ушло. Жаль, здесь нельзя долго находиться – безвременье вытягивает силы. Но здесь я могу дотронуться до тебя. – Он наклонился и прикоснулся к её губам.

Маша обняла его за шею. Поцелуй длился и длился, сладкий, умопомрачительный. Она почти задохнулась, когда он наконец отстранился.

– Я так скучал по твоему милому лицу, голосу, улыбке … – шептал он, покрывая поцелуями каждый пальчик девушки.

– Я понимаю: ты мне снишься, но почему говоришь, будто знал меня раньше, – произнесла она, млея от его слов.

– Ты обязательно вспомнишь, – уверил он. – Я всё для этого сделаю.

Маша потянулась в кровати, разминая онемевшее тело. Холодный утренний воздух вливался в форточку, плечи замёрзли.

– Ах, как он целуется. Умереть можно, – хихикнула она, дотрагиваясь до губ. – Классный сон. – Вскочила с кровати и покачнулась. Перед глазами поплыло. – Вот что значит не ужинать нормально, мать предупреждала: диета до добра не доведёт.

Маша потащилась в ванную. Привела себя в порядок. На плече заметила синяк. Она не помнила, когда успела его поставить. Мысли путались, воспоминание о Чеславе не хотело её покидать. На работе Маша была рассеянной и задумчивой. Еле дождалась ночи. В кровать ложилась, как на свидание с любимым.

– Марцела.

Маша открыла глаза тотчас, словно и не спала. Она никак не могла уловить момента засыпания и появления Чеслава. Сны настолько реальны, что казались явью.

– На улице прохладно, накинь что-нибудь.

Маша удивилась: разве во сне бывает холодно? Послушно набросила поверх ночной рубашки ветровку. Чеслав взял её за руку. Она опять не заметила момента переноса из квартиры. На этот раз они оказались на лугу. Чеслав усадил Машу на охапку сена, она пожалела, что не чувствует запаха травы и не слышит треска цикад и кузнечиков.

– Мне нравятся твои завитушки на затылке – это так трогательно, – Чеслав играл её локонами и рассказывал, как будет им хорошо вместе, когда они наконец увидятся наяву.

Маша посмотрела ему в глаза.

– Я бы очень хотела увидеть тебя наяву, но боюсь ты только моя мечта, принц из сказки.

Он дотронулся до её щеки и нежно провёл по коже пальцами.

– Принц? Для меня честь быть твоим принцем.

Маше не хотелось просыпаться. Вездесущие воробьи оглушительно орали за окном, слишком громко гудели на улице машины, дождь за окном с грохотом барабанил по железному отливу. Она медлила возвращаться из грёз в обычный скучный мир. А он напоминал о себе: из кухни доносился раздражённый голос мамы, пришлось подниматься. Маша старалась собраться быстрее, но чувствовала такую усталость, словно и правда не спала, а бродила всю ночь. Только к вечеру ей стало легче. Сославшись на недомогание, Маша легла раньше.

От его голоса она проснулась мгновенно. Села на кровати.

– Хорошо, что ты одета. Я отведу тебя в наш родной город. Хочу, чтобы ты всё вспомнила.

Маша удивилась:

– Я родилась здесь.

Откинула простыню. Сегодня она легла спать в лёгких бриджах и футболке, неудобно, но не хотелось перед Чеславом всё время бродить в ночной рубашке.

– Закрой глаза, – приказал он мягко.

Почудился свист ветра, обдало ледяным воздухом.

– Смотри.

Маша открыла глаза и ахнула. Они стояли на холме, а внизу россыпью разноцветных светлячков сиял незнакомый город. В мгновение ока они перенеслись на площадь.

– Марцела, узнаёшь рыночную площадь? Ратушу?

Старинные здания в готическом стиле теснились вокруг площади, посреди которой беззвучно лил воду фонтан. Среди разноцветных струй стояли фигурки танцующих девушек, получалось полное ощущение, что они движутся.

– Как красиво! Чеслав, не понимаю, что ты от меня хочешь? Я никогда не видела этот городе раньше.

– Ничего, ничего, ты вспомнишь. Я слишком тороплю тебя. Хочу показать тебе ещё кое-что. – Он обнял её за плечи.

Маша не успела заметить, как они оказались на щебёночной дороге посреди мрачного леса. Узловатые кривые ветви огромных деревьев исполинов нависали над еле заметной дорогой. Они прошли метров двести, и впереди показался старинный трехэтажный дом. Маленькие окна, похожие на бойницы, хмуро глядели на незваных гостей. Маше показалось, что в небольшом окошке на третьем этаже мелькнул силуэт человека. Дом притягивал строгой красотой, чёткими линиями, белые каменные стены словно тянулись ввысь к тёмному небу. Маша замерла, рассматривая дом, пытаясь понять свои ощущения. Он вызывал восхищение и страх.

– Нам пора, – Чеслав прижал её к груди, коснулся губами макушки. – Мы скоро увидимся.

Маша проснулась поздно. На кухне мать недовольно гремела посудой. Ещё бы, дочь пропустила время воскресного завтрака.

«А ведь у меня сон во сне, – сообразила Маша, одеваясь. – Я засыпаю, приходит Чеслав. Будит меня. А потом начинается новый сон. Какое замечательное путешествие мы совершили. Интересно, что за город он мне показал? И чей это дом?»

Расчёсываясь, она смотрела на своё отражение в зеркале. Лицо показалось бледнее обычного, появились тёмные круги под глазами. «Чепуха. Немного не выспалась, – успокоила себя Маша. – Хуже другое: кажется, я влюбилась в принца из сна. Как это глупо».

– Долгое лежание в постели не идёт на пользу, – проворчала Анна при появлении дочери. – К тому же ты заставила меня ждать.

– Мам, да ладно тебе. Завтракала бы одна. Я могу перекусить и на кухне.

– Пока ты живёшь в моём доме, изволь соблюдать принятые в нём правила, – отрезала мать.

– Ну не сердись, – Маша примиряюще погладила строгую родительницу по плечу.

Та вздохнула, силясь сдержать раздражение.

– Я хотела сообщить потрясающую новость, а ты не встала вовремя.

Маша возила ложкой по тарелке с овсянкой. Есть совершенно не хотелось

– Но вот я здесь и внимательно тебя слушаю.

– Помнишь, я ездила разбирать вещи в квартире родителей? Я знала, что мама несколько раз писала в Польшу и даже отсылала фотографии, но родители так и не простили её. Я нашла адрес бабушки Стефании, надеюсь, она ещё жива, и написала ей. Вдруг к старости бабуля стала мягче и захочет увидеть нас. Я отправила ей наши фото, – Анна Дмитриевна замолчала, держа паузу.

– Мам, не тяни, – взмолилась Маша.

– Бабушке Стефании восемьдесят четыре года, она жива и здорова. И… жаждет нас увидеть, выслала приглашение и деньги. – Анна Дмитриевна лукаво глянула на дочь. – А ты сердилась, зачем оформлять загранпаспорта, если никуда не ездим. Опля! – Мать, как фокусник вытащила из кармана билеты. – Оформляем отпуск за свой счёт и послезавтра выезжаем. Я не могу поверить в удачу. – Анна Дмитриевна развернула шоколадку и откусила почти половину.

Маша усмехнулась:

– Да уж, мам, эк тебя проняло. Ты за раз дневную порцию шоколада слопала.

***

Анну отпустили с работы с трудом, Маше же легко удалось взять отпуск за свой счёт. Два дня до отъезда прошли в большой суматохе: срочно покупались чемоданы, необходимая одежда, тщательно выбирался подарок для бабушки. В Гданьск они прилетели ровно в полдень. До провинциального городка Денница добирались на междугородном автобусе. Обычно спокойная и уравновешенная Анна с трудом сдерживала волнение.

– Даже не верится, всего несколько часов, и мы в другой стране. – Она повернулась к дочери, рассматривающей дорожную карту.

Маша недоумённо покачала головой.

– Поморское воеводство. Город расположен между двух озёр, морской климат. А где море? Ну и назвали бы озёрное воеводство. – Она глянула в окно. – Очень красивая природа, но ты заметила, как всё тут компактно: городок от городка на расстоянии нескольких километров. Таких просторов, как у нас, нет.

Мать хмыкнула.

– Ну да просторы, а навести порядок не можем.

– У меня такое впечатление, что мы едем в глухомань, – Маша сложила карту. – Хотя, какая глухомань, от Гданьска до Денницы всего сто километров. Только вот отчего-то мне неспокойно.

– Не переживай, не думаю, что бабуля примет нас плохо, сама ведь пригласила.

Маша закрыла глаза, вспоминая утро перед отъездом. Она одевалась, когда в открытую форточку влетел воробей, покружил под потолком и упал к её ногам замертво. Послышался стук. В окно ударились несколько серых взъерошенных комочков, потом ещё и ещё. Они бились о стекло так, словно их гнал невыносимый ужас. Маша замерла, глядя со страхом на смертельный полёт воробьёв.

– Маш, ну, сколько можно тебя ждать, – послышался голос матери. – Нас такси ждёт.

Стук за окном прекратился. Погибшую птицу Маша завернула в газету и выбросила в урну возле подъезда. Под окном их квартиры, расположенной на первом этаже, валялось с десяток воробьёв.

«Что нашло на птиц? А ведь это плохая примета. Ну я же не старуха, чтобы верить в дурные приметы», – отругала себя Маша. Автобус плавно покачивало, и она не заметила, как задремала.

– Солнышко, вставай, – Анна разбудила дочь. – Приехали.

Маша открыла глаза: салон автобуса пуст, пассажиры уже вышли.

Пожилой водитель помог им донести вещи на стоянку такси. Он усердно пытался познакомиться с Анной, сделал ей кучу комплиментов. Маша смотрела на зардевшуюся мать и улыбалась про себя. Таксист тоже оказался словоохотливым, он повёз их по самым красивым улочкам города, мимо Рыночной площади и старинных домов с островерхими крышами. Маша успела заметить фонтан с танцующими девушками, его вид показался ей знакомым, удивлённым взглядом проводила тёмную крышу ратуши.

«Не в этот ли город приводил меня Чеслав? А что если мой принц из сна существует на самом деле? – Сердце Маши радостно забилось, в душе затеплилась надежда. Говорят же, что бывают родственные души, две половинки целого. Вдруг наши души встретились во сне, для них ведь не существует расстояния. Может нам удастся увидеться и наяву? Тогда всё предопределено судьбой: и эта поездка, и неожиданное приглашение бабушки» – Маша повеселела и стала тихонько напевать понравившуюся ей мелодию, услышанную от Чеслава.

– Прошу прощения, пани, а откуда вы знаете эту песенку, – обернулся к ней таксист.

– Не помню, – Маша не стала говорить правду.

Водитель погрустнел.

– Мне её в детстве напевала бабушка, рассказывая поморские сказки.

Машина выехала из города и свернула на просёлочную дорогу. Под колёсами зашуршал щебень. Ветви огромных дубов, склоняясь над дорогой, создали густую тень. Километра через три, после очередного поворота показался дом. При виде его Маша еле сдержала возглас удивления. К этому или похожему дому её приводил Чеслав. Вот только дом тогда стоял в окружении голых, без листвы, деревьев, и казался мрачным, а сейчас выглядел красивым старинным замком. Таксист высадил их на пятачке перед домом.

– Если бы мама не уехала в Россию, мы бы жили здесь, – произнесла Анна Дмитриевна, любуясь ровным газоном. Резная деревянная дверь отворилась, на пороге показался низенький толстяк в странной униформе.

Маша тихо прошептала:

– Если бы бабушка не уехала в Россию, нас бы с тобой не было.

Толстяк несколько церемонно поклонился.

– Прошу пани. Вы говорите по-польски?

Маша и Анна Дмитриевна дружно кивнули.

– Госпожа Стефания ожидает вас.

Гостьи переглянулись и взялись за ручки чемоданов. Толстяк покачал головой.

– Проходите в обеденный зал, а я отнесу чемоданы в ваши комнаты. Меня зовут Матеуш, я помощник пани Стефании.

Переступив порог, они оказались в просторном холле. Матеуш открыл скрипучую деревянную дверь справа и пригласил войти.

В довольно неуютном зале, украшением которого служил только камин да несколько тёмных гобеленов, висящих на серых каменных стенах, за длинным столом на стуле с высокой спинкой сидела пожилая женщина. Она равнодушно посмотрела на Анну, перевела взгляд на Машу. Её лицо дрогнуло, глаза потеплели, на губах появилась улыбка.

– Добро пожаловать домой, девочки. Матеуш отведёт в ваши комнаты, у вас двадцать минут, чтобы привести себя в порядок.

На первом этаже в ванной комнате они умылись и поднялись на второй этаж. Маша скептически осмотрела спальню, что-то подобное видела в фильмах. Камин, кровать под пыльным балдахином, резное трюмо, изящная скамеечка для ног, одностворчатый шкаф, украшенный резьбой. Она быстро переоделась в юбку-колокол и светлую шифоновую блузку, выглянула в окно. Перед ней простирался лес, в котором совершенно терялась дорога. Маша чихнула и попыталась открыть небольшое окно, с третьей попытки ей удалось это сделать. Время поджимало, и она отправилась за матерью. Комната Анны Дмитриевны оказалась близнецом её комнаты. Мать, в синем нарядном платье в пол, поправляла причёску, глядя в тусклое зеркало.

– Я чувствую себя так, будто иду на приём к английской королеве. Боже, какой красивый старинный дом.

– Мам, ты серьёзно? А по мне так он просто сырой и неуютный. Ещё день, а в комнатах уже сумрак. Представляю, как здесь холодно зимой. А удобства… Туалет и ванная на первом этаже. Здорово, да?

– Ты не понимаешь, здесь всё дышит стариной и аристократизмом.

– А пахнет мышами и пылью, – проворчала Маша.

За долгим обедом, показавшимся Маше нескончаемым, Стефания, так она попросила себя называть, расспрашивала их о жизни в России, о работе, друзьях. Наконец хозяйка утомилась и попросила Анну проводить её в спальню.

– Мне можно погулять по лесу? – поинтересовалась Маша.

Анна встревожилась, но Стефания успокоила её:

– Нет ничего более безопасного, чем наш лес, да и заблудиться в нём трудно. Пусть девочка подышит свежим воздухом.

Маша переоделась в бриджи и рубашку с длинным рукавом. Она сначала обошла дом вокруг, потом углубилась в дубраву. Утомившись, уселась на замшелый пень. Под деревьями лежал толстый слой прелой листвы, пахло грибами. Совсем рядом слышалось журчание ручья, в кронах перекликались птицы.

– Марцела-а-а.

Маша вскочила, не доверяя слуху, стала оглядываться. Из-за дерева вышел Чеслав.

– Но как? Откуда ты? – растерялась она.

– Я же обещал, что мы встретимся. Я нашёл тебя, и теперь мы будем вместе. – Чеслав приблизился и взял её руки в свои. – Милая, милая моя Марцела.

Маша смотрела на него и не верила, что видит его не во сне, а наяву.

– Но так бывает только в сказках. Я не понимаю…

– Ты обязательно поймёшь. Чуть позже. Я так скучал по тебе, пойдём, покажу моё любимое место в этом лесу.

Он привёл её на берег живописной речки, усадил на тёплый камень, нагретый солнцем.

– Я люблю тебя, Марцела. Всегда хотел, чтобы ты стала моей женой, пани Домбровской.

– Мне непривычно, что все называют меня Марцелой. Ты появился так неожиданно и уже через несколько минут делаешь мне предложение. А я ведь ничего не знаю о твоей семье.

Чеслав вздохнул:

– Моя семья очень родовита, прадед защищал родной город в войне с тевтонцами, дед и отец были бургомистрами Денницы. Но самое главное не это, а моя любовь к тебе, – он взял её лицо в ладони и пристально посмотрел в глаза. – Ты для меня всё!

Маша, как зачарованная, слушала его, и всё казалось ей правильным. В ней не зародилось и тени сомнения в искренности Чеслава.

Потом они гуляли по лесу и целовались. А когда ночь опустилась на землю, он проводил её до входной двери.

– До завтра, я буду ждать тебя у реки.

Маша вошла в холл, освещённый единственной лампочкой, и осторожно стала пробираться к лестнице.

Из темноты вышел Матеуш.

– Долго же вы гуляли, пани Марцела.

Маша, не ожидавшая появления старика, вскрикнула:

– Вы напугали меня!

– Прошу прощения, пани.

– Скажите, Матеуш, вы слышали о Домбровских?

– Весьма достойная и уважаемая в городе семья. А почему вы спрашиваете?

Маша улыбнулась:

– На то есть причины. Скажите, а кто ещё живёт в доме?

Старик подслеповато сощурился.

– Моя жена Люцина. Кухарка Тереза приходит каждый день на несколько часов. Вас что-то ещё интересует?

– Нет. Спокойной ночи, Матеуш.

***

Утром Маша проснулась с небольшой температурой, но ломило все косточки. «Вот же гадство, где-то ухитрилась подхватить вирус». Она посмотрела на себя в зеркало и удивилась: несмотря на слабость, на щеках играл румянец, губы алели, будто накрашенные помадой. Показала себе язык. «Видно, любовь делает всех краше». После завтрака бабушка вызвала такси и отправила их посмотреть достопримечательности города. Маша держалась изо всех сил, чтобы не испортить матери экскурсию. Обедали они в пиццерии «Маргаритка», Анна Дмитриевна, не замечая состояния дочери, восхищалась базиликой Иоанна Крестителя, этнографическим музеем, архитектурой старинных домов.