Текст книги "Эльфийский посох"

Свет вырвал из мрака ветхие колонны с оплывшей от древности резьбой. Зал был великоват для склепа, и Лиэн понял, что пришел в древний храм богини Солониэль, воздвигнутый в те времена, когда она еще не стала смертным ужасом Невендаара, еще не сгорела дотла, спасая сердце любимого мужа Галлеана, не стала Безмясой.

В дальнем конце он заметил на возвышении неподвижную фигуру, терявшуюся во мраке.

– Подойди, – коснулся его шепот, и ноги сами двинулись к ней – величественной и зловещей, как ночное небо с багровыми звездами, – это засветились гнилушки. Дерево статуи давно почернело и потрескалось, глубокими шрамами расколов божественно прекрасный лик, словно это отрывалась сгоревшая в уголь плоть.

Застарелая боль обожгла Лиэна, вернув ему ощущение яви. Он упер древко рогатины в мертвую землю и остановился.

– Ты тоже страдаешь… приди ко мне, я утешу, – шептал голос, хотя раскрошившиеся губы статуи были неподвижны. – Я обещаю: больше не будет боли.

Он пошатнулся.

– Никогда не будет боли, никогда, – словно дул на его старые раны ласковый шепот. – Никогда не будет…

С неимоверным усилием он отступил.

– Ты мой! – властно взлетел голос, ударив в сердце. – Убери меч, он жжет моих детей!

Лиэн развернулся. Кожу жгло, словно ему плеснули в лицо огнем. Он рванулся к выходу. Гнилушки ожили, превращаясь в горящие глаза, в десятки глаз мертвецов. Нежить выдиралась из стен, поднималась из гнилой земли, ловила его за ноги.

Лиэн добежал до замеченного им хода, нырнул и сразу провалился в расщелину. Ему показалось – он попал в ад: здесь, на нижнем ярусе храма, стены озарялись багровым светом, идущим от меча, воткнутого в центре двух окружностей, прочерченных острием в плотной земле.

В круге у меча лежало тело девушки, защищенное от демона. Во внешнем возвышался сам раб Бетрезена, и порождения Мортис не могли к нему подступиться – груды изломанных костей и гниющей плоти шевелились по окружности.

Пробормотав «Хитро задумано!», охотник пронесся мимо демона, ведя за собой воющую нежить, словно встал во главе армии мертвых. Демон изрыгнул огонь, но эльф, ловко проскочив под огненной струей, кувырком очутился во внутреннем круге, недоступном для монстра. Тот сразу потерял к нему интерес – видимо, ему было приказано охранять сам круг, а не его содержимое.

Здесь земля была не такой горячей, но дышать было тяжело. «Жива ли она еще?» – подумал охотник, поднимая девушку. Блеснули полуоткрытые янтарные глаза.

– Жива! – поразился он.

Эльфийка кивнула, не в силах говорить. Губы у нее потрескались и почернели, как у статуи богини Солониэль. Он коснулся их кончиками пальцев, шепнув:

– Потерпи, сейчас будет легче.

Девушка вздрогнула, поднеся ладонь ко рту, словно пытаясь удержать крик боли, и в ее глазах появилось изумление.

– Кто ты? – спросил он, чтобы как-то отвлечь ее от творившегося вокруг кошмара.

– Эоста, пророчица, – хрипло ответила она.

Вокруг хрустели кости, уши рвали рев и шипение – монстр расправлялся с нахлынувшей нежитью. Стало еще жарче – демон не жалел огня. Удушливый дым от горящей кости выворачивал легкие кашлем. Зато мертвяков, таившихся в ушедшем под землю храме, явно поубавилось.

– Здорово, когда за тебя работают другие, правда? – Охотник подмигнул пророчице, прекрасно зная, что его облик сейчас мало чем отличается от морды создания Бетрезена. – Но нам надо выбираться. Им-то здесь проще, дышать не надо. Сможешь бежать? Знаешь, куда?

Эоста показала в сторону, противоположную той, откуда пришел Лиэн.

Он скомандовал:

– Беги!

Эльфийка побрела, спотыкаясь и кашляя, но Лиэну некогда было смотреть. Он вырвал меч из земли, и монстр обратил, наконец, внимание на содержимое круга.

Охотник, медленно обогнув врага, заставил его повернуться спиной к уходившей девушке. Демону уже крепко досталось от нахлынувшей нежити – он лишился одной конечности, огромное тело стало неповоротливым, да и вообще его огненным ударам уже не хватало мощи, а движениям – уверенности. Но где-то – Лиэн знал это наверняка – был еще один демон. И не дай бог эльфийке на него наткнуться.

* * *

Эоста добралась до хода и оглянулась в тот самый миг, когда раскаленный меч в руках ее спасителя, приняв на себя огненный удар, отлетел в сторону, а эльф покатился по шевелящимся костям. Девушке показалось, что высоко над упавшим вспыхнули болотным огнем глаза архилича Мортис, а потом раб Бетрезена разлетелся черным облаком сажи, осевшим на вновь поднимающихся мертвецах.

Но позади архилича возник еще один демон – багровый, словно облитый пламенеющей кровью. Девушка узнала его – тот самый, что ворвался в храм Галлеана с огненным мечом и скрутил ее. Увидев эльфийку, демон взревел. Ужас подстегнул пророчицу, и она побежала, задыхаясь до рези в груди. Глоток холодного воздуха добавил сил.

– Помоги нам, Галлеан! – шептала она на бегу, оставляя клочья одежды на тянувшихся к ней мертвых сучьях, и сама не заметила, как проскочила Запретную рощу. И только увидев вдалеке эльфов, идущих от оврага, где демоны убили разведчика, она упала, крикнув: – На помощь! Туда, в храм Солониэль! Помогите ему!

А после сидела на земле и молилась, не замечая, что целительница пытается дать ей снадобье, и отказывалась уходить. Даже после того, как почуяла слабую дрожь земли – словно эхо той дрожи в ночь пропажи колокола – и увидела слишком быстро вернувшихся лучников. Их сменили копейщики и маги, осматривавшие рощу. Потом мимо пронеслись единороги.

Она пришла в себя лишь тогда, когда лорд Даагон поднял ее, коснулся висков, отгоняя душивший ужас, и ее сердцу стало светлее. Эоста ткнулась лбом в его грудь, а лорд тихо поглаживал ее опаленные волосы.

– Все позади, девочка, все позади. Ты жива, хвала Галлеану.

– А он? – Пророчица подняла измученные глаза. Заметив недоумение лорда, сказала: – Тот, кто меня спас. Он жив?

– Кто тебя спас, Эоста?

– Ангел. Он был так же прекрасен.

Даагон вздохнул, переглянувшись с целительницей, и ответил с особенно мягкой интонацией, словно разговаривал с душевнобольной:

– Мы его не видели, Эоста. Когда мы подошли, там уже не было никого и ничего – только яма на месте старого храма. Она еще дымилась. Ты вовремя выбралась, девочка.

– Он не мог умереть, я знаю. Ангелы не должны умирать!

Эоста оглянулась, отстранившись от лорда. Заметила только что подошедшего Энраха, перепачканного черной слизью и копотью и оттого еще более мрачного. Да и лица других эльфов не светились счастьем. Особенно – напряженный взгляд незнакомой и очень красивой эльфийки с алым ореолом волос – теурга диких кланов, судя по жезлу и доспехам.

– Кто это, лорд? – спросила магесса, глядя на Эосту так, словно спрашивала о каменном изваянии, и в ее нежном голосе сверкнули стальные нотки.

– Пророчица Эоста, наша спутница и, может быть, моя будущая наследница, – представил ее Даагон, почему-то, в свою очередь, смотревший не на магессу, а изучавший помятые доспехи стража троп.

Теург закусила губу и отвела взгляд.

– Почему тебя не было в отряде, Энрах? – спросил лорд.

– Бился с остатками разбежавшейся нежити, – усмехнулся страж, вытирая листьями двуручный меч. – Мне, в отличие от вас, кое-кто достался.

– Где твой прежний клинок?

– Потерял еще утром. Ты же предупреждал, лорд, что он меня предаст.

– Кто тебе подарил тот меч? – совсем тихо, но с такой угрозой спросил лорд, что Эоста похолодела.

– Дракон! – с вызовом ответил Энрах. – Но теперь это уже неважно.

* * *

У ближайшего ручья Лиэн смыл копоть и могильный прах Запретной рощи. Лицо уже перестало гореть, и в разбитом каплями отражении не было ничего страшного: обычное лицо эльфа с незапоминающимися чертами.

«Кого ты мне принес, Лазгурон? – вспомнил охотник ворчливый голос учителя. – Кого я тебе доверил и кого ты мне вернул? И что нам теперь с ним делать?»

Да, что теперь им всем делать, и прежде всего Лиэну? Оставаться в Темперансе после исчезновения Посоха Духа бессмысленно. Да и вообще все бессмысленно теперь, вся его жизнь!

«Тебе надо успеть к эльфийской святыне до первой ночи Двух Лун, – говорил ему учитель. – Все идет к тому, что скоро исполнится Пророчество Звезды. И тогда… Впрочем, ты не доживешь, если не прижмешь свои острые уши. Потому я прошу тебя: ради твоего бога Галлеана, не встревай ни в какие драки, пока не научишься себя контролировать. Ни с кем – ни с нашими, ни с вашими… И нечего сверкать на меня глазами, не дорос еще… Так вот, ты выдашь себя в первой же схватке, стоит только кому-нибудь взглянуть в твое лицо и остаться в живых… или в мертвых, сам знаешь. А лечить тебя нам некогда. Подлатали немного, и будет».

Слово-то какое – «контролировать»! Только имперец и мог произнести подобное. Но Лиэну повезло с учителем, пусть даже это старый круглоухий человек.

Вокруг было тихо. Нежить, кажется, вся осталась в обрушенном храме Солониэль.

А ведь последствия встречи с детьми Мортис могли быть ужасными. Говорил же учитель: «Помни, остроухий: главная задача!» Так нет же – он опять обо всем забыл и отправился по следу изломанной магии клинка. А что в результате? Спасенная жизнь эльфийки. Впрочем, разве этого мало? Особенно теперь, когда пропал ключ к решению главной задачи – эльфийский Посох Духа.

Ключ пропал. Задача осталась. Спасения нет. Замкнутый круг.

Как его разорвать, если этого не смогли даже его великие учителя?

Клинок тяготил. Может, и зря Лиэн взял его, хотя он и сослужил ему добрую службу, отведя огненный удар, который охотник, схваченный за ноги не вовремя ожившим мертвецом, наверняка пропустил бы. К тому же если бы не меч, то второй демон, появившийся за спиной Лиэна, точно его прикончил бы. Его спасло только то, что багровый урод Бетрезена на мгновение замер, обнаружив валявшийся в прахе огненный клинок. Спину убегавшей эльфийки он увидел чуть позже, а охотника, облепленного мертвецами, и вовсе, похоже, не заметил. Взревев, демон ринулся за девушкой. И вот тогда охотник крутанул рогатину над головой, породив световой смерч. Мертвецы разлетелись в стороны, а Лиэн, подобрав клинок, метнул его в спину демона. К его удивлению, меч сам повернулся в полете рукоятью вперед и лишь сбил багровую тварь с ног. С другой стороны, удар был так силен, что демон не шевелился, и Лиэну удалось выбраться.

А потом он обнаружил клинок в руке, хотя не помнил, чтобы его поднимал. Такой меч никак нельзя было оставлять в храме Солониэль – зачем лишний раз оскорблять богиню, пусть даже ее горящий дом рухнул, когда Лиэн пробирался через мертвый лес. И опять странное оружие помогло ему: сухие ветки уже не норовили выцарапать глаза, как это было по дороге к святилищу, а, напротив, шарахались от клинка, хотя тот почти остыл. В итоге охотник выбрался бесшумно и остался незамеченным.

Без сомнения, Лиэну повезло, что меч, за которым он шел, попал в такое место, где даже зов безжалостной Мортис был не так силен и искушающ, да и живые мертвецы не отличались особой шустростью. И все же ему надо быть еще осторожнее. Какое было главное напутствие учителя? «Не лезь в герои!» Неужели он все-таки выдал себя?

Охотник, убедившись, что за ним никто не следит, наклонился к каменной чаше, куда собиралась вода для усталых путников, вызвал второе лицо, скрытое под личиной, и погасил – учился контролировать. Плохо, что девушка его видела. С другой стороны, кого бы она ни увидела, вряд ли кто-то заподозрит, что он мог выбраться из той заварухи.

Лиэн омыл водой магический посох, скрытый под видом охотничьей рогатины, – ни к чему, чтобы каждый встречный узнавал в нем мага, так проще быть незаметным. Потом коснулся рукояти клинка влажными пальцами и прошептал:

– Мне кажется, я должен знать твое имя, меч. Но я забыл, прости. Я очень многое забыл, и еще не пришло время вспомнить… И ты, я вижу, тоже не помнишь своего имени. Что ж, ты помог мне, и я помогу тебе.

Капли влаги, высыхая, тихо шипели – словно змея поднимала голову.

«Надо отнести клинок гномам, они излечат его. Но это не поможет решить главную задачу. Плохо, все плохо.

Куда теперь? Возвращаться в пещеру и сидеть там сотни лет? Эльфы живут долго. Но это тоже никому не поможет. Ничто уже не поможет…»

Лиэн взял рогатину, меч – нести его без ножен было очень неудобно – и зашагал на восток, не догадываясь, что клинок, заклятый Выжженными Землями, уже предает его.

Часть 2. Меч сына

Глава 5. Путь меча

Лиэн торопился уйти как можно дальше. Он двигался на юго-восток, не рискнув пройти от новой столицы через земли Империи, клином врезавшиеся между эльфийским Альянсом и Дьявольскими горами. Даже если он сумеет проскользнуть напрямик, как получилось на пути в Темперанс, то снова преодолеть защиту Горных Кланов будет куда сложнее. Да, до границ Альянса гномы его сопроводили, но вот обратно непоседливого эльфа никто не ждал. Поэтому он решил держаться подальше от северной границы с Империей и не подходить к эльфийским городам и селениям – так проще остаться незамеченным.

Нужно было сделать привал, но только не ночью, когда светит Большая луна. С каждым восходом она сильнее, а он – слабее. А что будет, когда она войдет в полную силу?

Охотник не отдыхал толком уже давно, с тех самых пор, как покинул горы. А когда добрался до клана Гаэтер с запиской учителя и понял, что не успевает в эльфийскую столицу к сроку, то отказал себе даже в часовой передышке. И все равно слишком поздно нашел Тиниру, которая помогла бы попасть во дворец к Посоху Духа, не привлекая внимания.

Он и сейчас не мог расслабиться, словно кто-то гнал его вперед. «Это началось в храме Солониэль, – прикинул молодой эльф. – Да, точно! Тогда и возникло чувство, что спину сверлят чьи-то недобрые глаза. Зря я разворошил то гнездо нечисти. Богиня не простит. Ну, да не я первый начал…»

Он понял, что совсем иссяк, когда споткнулся на ровном месте и растянулся во весь рост, едва не сломав рогатину. Испугавшись, эльф осмотрел древко в лунном свете: нет ли трещин. Уф, обошлось, хотя ему почему-то показалось, что оружие стало чересчур легким, словно высохло.

«Не вздумай с ней охотиться, – напутствовал его учитель Раэрт. – А то знаю я тебя, остроухого. Это посох. Специально для тебя делал, хоть ты и не дорос еще до такой чести. Береги его пуще зеницы ока. Он пока гасит твою дурную силу, но не сможет делать это бесконечно, так что учись сдерживать ее сам. А еще лучше – переплавлять ее… Э-э, ну как объяснить дитю леса, что такое плавка металла? Ах, ты знаешь? Ах, тебе гномы показали? Вот чем ты занимался вместо зубрежки рун! А если знаешь, то какого Бетрезена спрашиваешь, как переплавить твою дичайшую магию в то, что тебе нужно?! Думай сам в пути, время у тебя будет. Это тебе за пропущенные руны епитимья. А пока не придумал – просто сдерживай. Нельзя тебе встревать… ну, ты меня понял. А не понял, так туда остроухому тупице и дорога. Только посох береги и на этой дороге, сынок».

Как же не хватает сейчас старого мудреца с веселыми морщинками вокруг глаз!

Услышав тихий плеск воды, Лиэн дошел до небольшой – шагов пять в ширину речушки, скрытой в серебристом ивняке, и, положив рогатину с мечом, напился. За речкой темнел лес – вотчина диких кланов.

Ночь была дивно хороша и тиха, словно мать-природа решила утешить сердца детей леса: в свете двух лун ивы светились тонким кружевом, а ясени казались вырезанными из янтаря. И туч нет. Самое время для дороги. Где бы еще силы взять.

И Лиэн вспомнил – где. Вспомнил, чтó может дать ему невероятные силы и забрать всю боль, навсегда. Вспомнил и стиснул зубы.

«Не поддаваться, остроухий! – приказал он себе. – Поднимайся и иди, чего расселся!»

И улыбнулся, поняв, что только что невольно передразнил учителя.

За речушкой прошуршала листва. Чуть сильнее, чем от ветра, и охотник замер, сжав рогатину. Древко завибрировало, осветившись ему одному видимым сполохом, метнувшимся к его ладони, – мол, держи меня крепче.

Не поднимаясь с корточек, Лиэн одним беззвучным движением перетек с освещенной Лунами тропы – словно тень ветки, колыхаемой тихим ветром. Но на место тень уже не вернулась, а слилась с густой темнотой под ивовой шапкой.

Меч остался лежать чуть в стороне от тропы и, к удивлению Лиэна, потерял малейший блеск, тоже слившись с тенями. Его можно было заметить только по более черному, словно трещина, неподвижному пятну.

На место, где только что сидел охотник, опустилась еще одна угольная тень, прыжком перемахнувшая через речушку. Повела над землей массивной мордой, принюхиваясь. Шарахнулась от трещины меча, внезапным жаром куснувшей нос, и понеслась прочь черным ветром, воющим от досады.

Охотник провел пальцем по дрожавшему в предвкушении древку, и кончики рогов осветились, полыхнув вслед волку-оборотню двумя нитями голубоватого огня, – раз, другой. Оборотень взревел – совсем близко ему откликнулись волки – и завертелся, стараясь избавиться от огненной паутины, но нити уже обвили его коконом. Лиэн рванул рогатину вверх, одновременно сделав левой рукой жест, словно тянул к себе тварь за поводок. Нити, вспыхнув, разорвали оборотня на части, да так, что ошметки с шипением разлетелись в стороны. Конечно, настоящим охотникам хватило бы одной бесшумной стрелы, но у Лиэна не было лука, да и не его это оружие.

«Тьфу, чтоб тебя… Вот и еще один след оставил», – вздохнул он и, подняв меч, опять сослуживший ему добрую службу, рванул к ближайшему дереву покрепче, чем гибкая ива. Как оказалось, вовремя: серые рычащие тела волков одно за другим прыгали через речушку. Ввязываться в драку со всей стаей у Лиэна не было ни малейшего желания. У зверей, впрочем, его тоже не возникло: покружив на месте гибели вожака, волки сбились в кучу и завыли, но внезапно умолкли. И в этот миг Лиэна прошиб пот: такая угроза была в полусотне смотревших на него злых огоньков, отражавших свет Лун, в молчании зверей с оскаленными мордами, ставших неподвижными.

«Ты выдашь себя в схватке, стоит только кому-нибудь взглянуть в твое лицо и остаться в живых», – вспомнил охотник. Но это же звери, всего лишь неразумные звери. Главную опасность – оборотня – он устранил.

Через мгновение волки встряхнулись и, пару раз огрызнувшись на дерево с притаившимся там убийцей их вожака, – а некоторые особо мстительные даже попытались перекусить ясень, – всей стаей понеслись на запад, откуда шел Лиэн.

«Словно у них был другой приказ. Или стал другим, – задумался эльф, трогая горевшие рубцы на щеке. – И когда я научусь держать лицо в любой передряге?»

Зато путь был свободен. Похоже, спать ему опять не придется. С одной стороны, это хорошо. С другой – ему все равно не удалось далеко уйти.

Лиэн свалился от усталости, едва только свет Двух Лун стал блекнуть. Единственное, на что его хватило, – найти в лесу за речушкой место поглуше, воткнуть в корни дерева рогатину, создавая вокруг полог невидимости, и забраться в гнездо из прочно переплетенных ветвей. Крепости «постели» помогло небольшое заклинание, которое он пробормотал, уже засыпая.

Меч охотник оставил за пологом, попросив у него прощения за такую негостеприимность, – изломанная магия клинка могла все испортить. Сквозь сон Лиэн почуял, как еще одна тварь, пришедшая с запада, обнюхала оружие и убралась, словно получив по морде огненным кулаком.

Зато когда он проснулся через пару часов, перед самым рассветом, то обнаружил вокруг полога почетный караул из трех десятков волков. В сером круге была лишь небольшая брешь – там, где лежал клинок.

«Кто-то недавно мечтал разорвать круг», – вспомнил охотник.

* * *

Даагон вел отряд по свежему следу Алкинора. Лорд здраво рассудил, что направление пока все равно совпадает, и нет разницы, какой дорогой идти в горы, если это горы вообще, а не какая-то определенная гора, хребет, а еще лучше – сразу логово пресловутого медведя-оборотня. Никаких приказов по уточнению маршрута не приходило: видимо, гномы молчали.

Путь меча пролег посредине между имперской крепостью Финдал и эльфийской твердыней Эльмаар, огибая Шелковый лес с севера. То, что заклятый меч вернулся к Проклятым и теперь был где-то впереди, наводило на мысли, что Даагон ошибся, подозревая Энраха в убийстве. Страж, похоже, и в самом деле потерял предательский клинок, как выронил его у ног лорда. Хотя, как выяснилось, к истории с Эостой молодой эльф все-таки был причастен: именно он запер девушку в храме Галлеана, и та даже не знала о посланных для ее охраны стражах, а уж тем более о том, что они убиты. Демоны ворвались позже.

Но чутье главы дома Эрсетеа боролось с доводами рассудка. Чутье говорило: что-то не так, рассудок же убеждал: след меча – вот он, еще теплый. Пророчица – вот она, перед ним, на единороге. А Энраха, всего лишь не хотевшего, по его словам, чтобы эльфийке угрожала хотя бы малейшая опасность в состязаниях, словно подменили. Он – подумать только! – улыбался. Не лорду, конечно.

Только демон мог выбраться из рухнувшего горящего храма и унести меч. Эльф, спасший Эосту, конечно, погиб, тут и к оракулу ходить не надо, – лорд покосился на пророчицу, – хотя и жаль того смельчака. И жаль вдвойне, ибо Даагон не отказался бы посмотреть на того, кто способен удержать раскаленный Алкинор, кроме демонов, его самого и Энраха, – тут лорд перевел взгляд на черноволосого эльфа, шагавшего впереди отряда с такой уверенностью, словно он тоже чуял след меча. И эта уверенность стала для Даагона еще одним доказательством, что Энрах, как это ни печально, – его сын.

Зачем демонам тащить Алкинор в горы, лорд даже не пытался понять – бесполезно. Хотя, если вспомнить свойства клинка, режущего скалы как масло, то в Дьявольских горах им такой меч не помешает… Но почему вокруг начали кишмя кишеть дети Бетрезена, а слуги Мортис, которые просто обязаны сопровождать поход и выслеживать его сына, ведут себя так, словно их поблизости и вовсе нет?

Лорд присматривался к спутникам и пока мог исключить из списка подозреваемых пятерых: себя, Тиаль, Эосту и сына, то есть Энраха, да еще лучницу Тиниру, за которую ручалась его возлюбленная. Из претендентов на роль слуги Мортис оставался только вор Сонил. Но в отряде еще десяток эльфов и среди них – Кимерт, который присутствовал в зале совета архонтов, когда был разрушен Посох Духа…

Устроившись на ночлег и выставив дозоры, лагерь Даагона быстро затих. Сам лорд позволил себе лишь краткую передышку, а потом он собирался в одиночку разведать след меча, насколько это возможно, – упускать демона он не хотел. «Хватит с тебя и четверти часа, Даагон», – сказал себе эльф.

Узкий серп Большой выкосил звезды близ себя, но у горизонта они сияли, точно ожерелье, Малая смотрела все еще прищуренным глазом, хотя уже через несколько дней он распахнется, любуясь вошедшей в силу сестрой.

Лорд наконец-то мог без боли смотреть в двуглазое небо – совсем рядом был сын, и почти вернулась его Тиаль. И пусть она все еще запрещает прикасаться к себе, но она ничего не забыла и любит по-прежнему. Это он понял, когда смотрел в гневные глаза поверх нацеленной стрелы в лесу Гаэтер. Пока они трое разделены, но уж он-то постарается, чтобы их руки соединились – пусть ненадолго, как соединяются раз в сто лет Три Луны в небесах Невендаара.

«Самое скверное, – думал Даагон, – что нам с Энрахом даже не удастся поговорить откровенно, пока не выловлены друиды Древа или кто там еще. Такая перемена в наших отношениях сразу насторожит врагов, и я могу потерять сына, еще толком не обретя. Какую же ловушку придумать, чтобы эти ошметки Безмясой себя выдали? Не тащить же их с собой к новому Посоху Духа!» И тут он в который уже раз убедился – стоит помянуть нечисть в ночь Двух Лун хотя бы в мыслях – она тут как тут. Совсем близко, примерно в часе пешего пути по следу меча, раздался вой. В нем опытный мастер битв безошибочно опознал предсмертный вопль волка-оборотня.

Лорд, сказав лишь: «Дозор – за мной, следующий – заступать! Тиаль – оборона лагеря!», призвал единорога и помчался вперед. Попутно он отметил, что вот она, возможность проверить вора Сонила, намеренно поставленного им в первую же стражу: рев стих почти мгновенно, и наступила очень неприятная тишина. С таким Даагон за все свои четыреста лет сталкивался лишь однажды. Волки после смерти вожака так себя не ведут. Должны быть вой и грызня в стае, если убийца оборотня мертв, или вой и рычание, если тот уцелел и обороняется. Молчание же значило только одно: убийца мертв, но рядом есть еще один оборотень, взявший стаю под начало. И Даагон хотел бы посмотреть, как Сонил будет с ним расправляться, – очень уж вовремя для слуг Мортис был разрушен Посох Духа, а среди четверых претендентов на наследство вор остался единственным для лорда подозреваемым.

Даагон не успел додумать эту мысль, как единорог, не встретив на пути ни одного волка, принес его на место недавней схватки. И лорд снова убедился, что ничегошеньки не понимает в происходящем: стая ушла в одну сторону и рассыпалась, убийца оборотня с Алкинором – в другую, по-прежнему двигаясь на восток. И никаких следов второго оборотня. А самое главное: первый вожак был убит не мечом и не огненной магией или проклятием демонов. У лорда вообще сложилось впечатление, что это порождение Безмясой растерзано на куски тоже нежитью, – он почуял отголосок их магии.

Допустим, в Невендааре бывало всякое. Случалось, что демоны восставали против Бетрезена, а Костяной Лорд – против богини Мортис. Но вот чтоб нежить и демон рука об руку прогуливались по землям Альянса и поочередно тащили меч в горы? В такое Даагон просто отказывался верить.

Еще меньше ему понравилось, что след меча вел на погрызенный волками ясень. Кто видел, чтобы демон спасался от волков на дереве? Вот и Даагон не видывал и не слыхивал о таком ненормальном – и щуплом, раз его выдержали ветки, – сыне Бетрезена.

Глянув на темную стену леса диких кланов, куда уходил след меча, лорд благоразумно решил, что утро вечера мудренее. По крайней мере, теперь можно быть уверенным, что этот демон не провалится внезапно в пекло.

Сонил и двое лучников появились, когда Даагон уже закончил осмотр и поджидал их, прикидывая, а не пройтись ли все-таки по следу Алкинора в тот лес за речкой?

– Возвращаемся! – сказал он, глянув на восхищенное лицо Сонила, пробормотавшего что-то вроде: «Ух ты, как оборотня-то размазало! Залюбуешься!»

Утром Даагон весьма пожалел о своей нерешительности. Да что там пожалел – прямо зубами заскрежетал от досады, когда увидел на пути Алкинора три десятка волков с аккуратно, даже, можно сказать, бережно перерезанными глотками. Убитых ножом, а не порубленных мечом, как можно было того ожидать. Выглядело все так, словно в чащобе был проведен какой-то жуткий ритуал жертвоприношения: мертвые звери лежали ровным зловещим кругом. В этом сером окровавленном кольце зияла небольшая брешь, через которую и ушел из осады демон.

«Вот только была ли это осада, или зверей приманили нарочно? И потом, почему обязательно демон? Быть может – друид Древа Смерти? – Лорд перевел взгляд на сплетенные ветви трех деревьев в центре круга. – Похоже на гнездо очень крупной птицы или ночлег темного эльфа. Демоны не забираются на деревья и не устраивают таких жертвоприношений. Ну почему я, ленивый дурак, повернул ночью обратно? Ведь чуял же – меченосец совсем близок! Взял бы тепленьким».

Отряд почтительно молчал с минуту, как при обряде похорон.

– Такого я еще не видела, – прошептала Тиаль.

– Ты не поверишь, но я тоже, – признался лорд. – И теперь просто горю нетерпением встретиться с тем, кто это сделал. Пожалуй, немедленно.

– Я с тобой, лорд!

Даагон решил сразу расставить всех по ранжиру:

– Как командир я не даю тебе разрешения, Тиаль. Ты поведешь отряд за мной.

– Лорд, демоны – это не та нежить, от которой ты, по слухам, заговорен, – тихо ответила теург. – Мы не можем позволить тебе рисковать в одиночку.

– Не уверен, что впереди – демон. Кроме того, молчание стаи значило только одно: волки сразу обрели нового вожака, и тот приказал им выследить убийцу прежнего. Где-то поблизости – еще один оборотень, и неизвестно, как он поведет себя после такого… зрелища.

– Это земли диких кланов, лорд. Не думаю, что тебе там обрадуются.

– Вот и проверим их гостеприимство.

И тут Тинира его удивила. Опустившись на колени, она погладила чуть оскаленную, словно улыбающуюся, морду самого крупного волка, а потом запустила пальцы в густую шерсть на загривке, как будто пыталась поднять мертвого зверя.

– Они не мучились, – сдавленно сказала лучница. – Все умерли быстро и без ненависти. Я могу уважать того, кто взял их жизни так… безупречно.

Сонил солидно кивнул:

– Да уж, впечатляет. Даже крови немного.

Лорд ссадил с единорога пророчицу, сменил ее в седле и приказал остальным следовать за ним походным шагом, а сам пустился по горячему следу Алкинора – быстро, но так, чтобы не упускать след. И все равно потерял. Просто не заметил, когда он оборвался.

Вернулся, вновь нашел след – такой же горячий – и, спешившись, повел единорога под уздцы. И снова потерял, как будто Алкинор провалился сквозь землю на краю большой поляны с обломанными у тропы ветками. Лорд опустился на колени и по затухающей магии понял, что след продолжается под листьями. Меч лежал, очень глубоко зарывшись в их толстый слой, словно его швырнули издалека, и он вошел по косой.

– Хотел бы я знать, что здесь произошло, – покачал головой Даагон, оглядывая поляну. – Вот только спросить не у кого…

Забыв о благородных регалиях, благо никто не видит, он почти ползком обшарил поляну и опушку, вычисляя траекторию полета меча. «Да, из меня вышел бы неплохой следопыт», – с удовлетворением отметил лорд, обнаружив, что демон тут все-таки побывал, – в одном месте чувствовался запах гари, а листва вокруг него пожухла. Именно отсюда и был брошен меч, пролетевший через всю поляну. Но перед этим демон подобрал Алкинор в другом месте – там, где обломаны ветки, – и зачем-то долго – хотя и меньше, чем сейчас Даагон, – рыскал с мечом по кругу.

И вот там-то, где меч лежал сначала, лорд и нашел пепельные остатки, от которых пахнýло странной, незнакомой силой с легкой примесью магии нежити, – такой же, какой был уничтожен волк-оборотень. Втоптанная демоном полоса пепла напоминала змею. Может быть, это все, что осталось от неизвестного, ночевавшего в древесных ветвях посреди волчьего круга?

– Как же ты выглядело, порождение Мортис? – наморщил лорд лоб. – И не слишком ли ты было тощее?

Но иных следов схватки, каких можно ожидать, если в ней участвует демон, не наблюдалось. Тогда в кого был брошен меч и почему его не подобрали? «Поймать и допросить», – мрачно усмехнулся лорд.

Что ж, этот след кончился и ни к кому не привел.