Текст книги "Скупщик"

– Ты меня для этого искал – пожаловаться? – поинтересовался Демон, дымя Илье в лицо.

– Куда ты потом деваешь таланты? – спросил мрачно Илья. – Толкаешь на адском черном рынке?

– Это коммерческая тайна! – оскалился Скупщик.

«Вот же изворотливая сволочь!» – подумал Илья.

– Послушай! – горячо зашептал он. – Я жить не могу! Дышать не могу! Тебе этого не понять, но я словно умер тогда, пять лет назад! Это ужасная ошибка! Глупое, чудовищное недоразумение. Я уже тысячу раз раскаялся. Серьезно, я на исповеди был!

– Помогло? – живо поинтересовался Демон, смяв в пепельнице окурок.

– Если бы. – воскликнул Илья.

– Такова людская натура – совершать ошибки и каяться! – произнес Демон скрипучим старушечьим голосом. Из капюшона на Илью снова смотрела Старуха. Она ткнула скрюченным пальцем в стакан с молочным коктейлем. – Будешь?

Илья покачал головой. Обрадовавшись, Старуха проворно забрала стакан и с наслаждением припала к трубочке. С шумом втянув в себя почти залпом громадную порцию бананово-шоколадного шейка, Старуха облизнула губы и поставила пустой стакан на стол.

– Если сеанс психотерапии окончен, позволь откланяться, голубчик! – проскрипела Старуха и поднялась с дивана.

– Верни мне мой талант! – схватил ее за рукав Илья. Ему было уже плевать на то, что адская тварь может с легкостью переломить ему шею, если захочет.

Демон отдернул руку. Сверху на Илью снова смотрел мужчина в капюшоне.

– Пожалуйста! – попросил Илья.

Скупщик насмешливо скривился, подумав, снова сел.

– И что ты готов дать мне взамен? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Все что угодно! – с готовностью заявил Илья. – Что нужно, чтобы расторгнуть договор? Забирай все мои деньги. Квартиру. Чертову галерею. Я подсчитал – если продать все, получится даже больше, чем… было вначале. Мой юрист поможет перевести все активы в наличку буквально за пару недель. А всю сумму я могу перечислить в детский дом. Или… в какую-нибудь больницу… Это же так работает, да? Искупление добрыми делами?

– Оставь благотворительность для прессы! – поморщился Скупщик.

Илья замялся.

– Просто скажи, что я должен сделать!

– Какой ты забавный! – расхохотался Демон. – Убить, например, кого-нибудь сможешь?

– Убить? Это обязательно? – растерялся Илья. – Нет, убить не смогу… наверное…

– Тогда почему я должен вернуть тебе твой талант? – посерьезнел Скупщик. – Просто потому, что тебе надоела твоя успешная жизнь? Твой «бентли», твой счет в банке, твоя любовница? Опять осенняя депрессия накатила? Думаешь, можно трижды прочитать «Отче наш», поставить в храме свечку, купить в детскую больницу томограф – и все, грехи обнулились? Или ты решил: плеснешь в меня святой водой – и снова сможешь рисовать?

Илья отчаянно пытался возразить, но не мог!

Скупщик наклонился к Илье, мерзкая ухмылка разрезала надвое лицо Демона, а потом вдруг сквозь человеческие черты проступило такое, отчего у Ильи закружилась голова – сквозь кожу стали видны черные провалы глазниц, нос ввалился и исчез, а вместо ухмыляющегося рта обнаружился полусгнивший оскал. На Илью из-под капюшона таращился желтый, гладко обглоданный червями череп.

– Договор обратной силы не имеет! – прозвенел голос Скупщика у Ильи в мозгу.

Тот, не мигая, смотрел в черные бездонные глазницы, и эта бездна, скручивая внутренности в узел, затягивала все глубже и глубже. Зазвенело в ушах, Илья моргнул, провел по лицу ладонью, а когда пришел в себя, Скупщика уже не было.

Упустил! Илья судорожно выгреб из кармана несколько купюр, кинул их на стол и бросился к выходу. Ему показалось, что черная фигура в капюшоне мелькнула за окном, но когда он очутился на улице, она была совершенно пуста.

Влажно поблескивала в свете фонарей мощеная мостовая. Где-то вдалеке, невидимый, протарахтел автомобиль. Илья растерянно стоял под неоновой вывеской – вокруг него не было ни души.

А, нет, вон там, за угол соседнего дома, кажется, завернула какая-то фигура! Илья бросился бежать следом, в три прыжка настиг человека в капюшоне, рванул на себя за плечо – на него смотрел абсолютно незнакомый парень лет восемнадцати.

– Че надо? – поинтересовался ночной пешеход с легким вызовом.

Илья вгляделся в его лицо – при своей любви к перевоплощениям Скупщик мог прикинуться кем угодно. Но этот парень… пожалуй, нет, это не Скупщик.

– Я… обознался. Извини, чувак!

Парень, хмыкнув, зашагал прочь. Илья почти бегом вернулся к кафешке. Повертелся на одном месте, лихорадочно прикидывая, куда двинуться дальше. Выскочил на пустынный перекресток, рванул в сторону темного сквера, обежал ряды темнеющих в ночи лавочек, вернулся… Отдышался и разочарованно понял, что он абсолютно один и ловить ускользнувшего Демона бессмысленно.

«Договор обратной силы не имеет!» – звенело у него в голове. Не имеет!

Жизнь можно было смять, как кусок бумаги, и зашвырнуть в мусорное ведро.

Илья рассмеялся, нащупал в кармане ключи и зашагал в сторону своей припаркованной за перекрестком машины.

Жалости к себе не было. Вообще ничего не было. Был черно-белый бессмысленный слайд, на котором человек посреди ночи шагает по мокрой мостовой.

По крайней мере, теперь все стало абсолютно и окончательно ясно.

Договор обратной силы не имеет.

Илья нажал на кнопку на брелке и тут только увидел женский силуэт возле своей машины. Замедлил шаг, приблизился, гадая, с какой целью незнакомая девица ошивается возле его авто, и в последний момент заметил, что девушка с дредами и тоннелями в ушах одета в широкие штаны и ботинки на протекторе.

Таким Илья видел Демона впервые. Скупщику явно доставляло удовольствие жонглировать собственной внешностью.

– Зажигалку найдешь? – спросила незнакомка, доставая из пачки сигарету. Ее можно было назвать красивой – большие серо-зеленые глаза, крупные чувственные губы.

Илью передернуло. Он полез в карман, потом вспомнил, что зажигалка должна быть у него в бардачке, медленно открыл дверь, не спуская глаз с ухмыляющейся дредастой девицы, влез в салон, нашел зажигалку, протянул ее Демону. Та, прислонившись к машине, с наслаждением затянулась.

– Знаешь, в чем прелесть курения? – произнесла она, выпуская дым. – В том, что лично мне оно не причиняет никакого вреда!

Илья стоял рядом. Он окончательно перестал что-либо понимать.

Какое-то время обладательница роскошных дредов курила, глядя, как невидимый ветер вяло перебирает кроны полуоблетевших деревьев в сквере, потом повернулась к Илье.

– Уговорил! – произнесла Девушка. – Я верну тебе твой талант.

Илья не мог поверить своим ушам. Неужели все так просто?

– Правда? – произнес он, чувствуя, как трясутся руки.

Демон посмотрела на него снизу вверх.

– При одном условии. Ты отговоришь троих человек.

– От чего? – не понял Илья.

– От продажи мне своего таланта, – улыбнулся Скупщик девичьими губами.

Илья молча смотрел в это красивое лицо, лихорадочно пытаясь сообразить, в чем же здесь подвох.

– И… все?

– Да! – просто ответила Девушка. – И забирай свой. Согласен?

Илья хотел было выпалить: «Да!», но осекся.

– И никаких сроков или каких-то прочих условий? – поинтересовался он.

– Нет.

Демон стоял рядом, ожидая решения Ильи. Налетевший ветер забрался за воротник, Илья поежился. Почему Скупщик передумал?

– Если это какой-то обман… – начал он.

– Даю слово! – сказала Девушка и протянула руку.

Илья увидел перед собой маленькую сухую ладонь с тонким серебряным колечком на большом пальце, снова перевел взгляд на Демона. Та стояла с абсолютно серьезным видом – худая, хрупкая девчонка лет двадцати двух.

«Какое сумасшествие!» – подумал Илья, потом вдруг понял, что терять ему нечего, и пожал руку Демона в знак согласия.

Не было никаких электрических разрядов, чудовищной силы рукопожатия или прочих неприятных ощущений. Обычная теплая человеческая ладонь.

– Договорились! – сказала Девушка и сунула руки в карманы.

– А как я… – хотел уточнить Илья.

– Я тебя найду.

Она поправила лямку рюкзака, сунула в уши висящие на шее наушники, набросила на голову капюшон и зашагала прочь.

Илья обалдело смотрел ей вслед. Потом вдруг ему в голову пришла мысль ее подвезти, но он отринул ее как абсолютно безумную. Подвезти Демона посреди ночи в Москве? Куда? В Ад?

Илья хохотнул. Темный женский силуэт миновал фонарь, свернул в переулок и пропал.

Кирюша спал, разметавшись на кровати. По своей дурной привычке, он снова завалился спать в одежде. Просто потому, что не было сил сдирать с себя рубашку, нащупывать непослушными пальцами пряжку от ремня, стягивать носки… Он добрался домой в беспамятстве, был вознесен по лестнице крепкими руками верных друзей и передан заспанной Ритке, которая и дотащила сонное пьяное тело до кровати.

– На, если будешь блевать! – громко произнесла Ритка, шлепнув у Кирюшиной кровати старый пластмассовый таз, затем выключила свет и закрыла дверь.

Кирюша решил, что блевать не будет. Он какое-то время маялся на кровати, ловя непослушными зрачками медленно кружащийся над головой потолок. События нынешнего вечера и последнего месяца рваными фрагментами всплывали в памяти. Какой-то парень размахивал у него перед носом распятием, отовсюду выскакивали и снова пропадали крохотные злые татуированные человечки, а под ногами, потрескивая в жарком пламени, горели и превращались в сморщенные комки пепла пачки новеньких, перехваченных разноцветными резинками банкнот. Кирилл попытался выхватить из огня пачку денег и провалился сквозь это фантастическое месиво в сон.

Кирюше снились поля. Залитые солнцем поля – бесконечная зеленая равнина, подернутая ярким контрапунктом одуванчиков. Солнце струилось сладким медом, где-то неподалеку поблескивала речная заводь. Кириллом завладел детский восторг – ощутив себя пятилетним мальчишкой, он осознал, что жизнь прекрасна, что все впереди, и это все непременно сложится самым лучшим образом. Рассмеявшись, Кирюша хотел вдохнуть полной грудью сладкий солнечный воздух… но не смог. Воздуха не было! Солнце вдруг померкло, трава на зеленой равнине скукожилась… Очутившись в полной темноте, Кирилл понял, что лежит на кровати в своей комнате и отчаянно пытается глотнуть воздуха.

Окончательно проснувшись, Кирилл попытался шевельнуться, но тело не слушалось. Оно казалось неподвижной каменной массой. Сверху, сплющивая грудную клетку, его словно придавило стотонной железобетонной плитой. Чувствуя, как от отсутствия кислорода закружилась голова, Кирюша понял, что по какой-то неведомой причине его душа навсегда замурована в его парализованном теле! Всхлипнул от безысходности и снова проснулся. Сквозь накативший ужас он вдруг увидел, что на его груди кто-то сидит.

Черный силуэт на фоне слабо освещенной уличным фонарем стены. Вытаращив глаза, Кирилл пытался разглядеть чудовище, придавившее его к кровати. Но черная неподвижная тень была темнее самой тьмы. Кирилл силился понять, сон это или явь… Вдруг тень шевельнулась, наклонилась к беззвучно завопившему от ужаса Кирюше и приложила скрюченный палец к напомаженным губам.

– Тсс! – прошептала из-под черного капюшона Старуха и подмигнула ему развратным мертвым глазом.

6

Низкое небо изредка роняло крупные ленивые капли. Влажная трава под ногами слегка скользила. Илье пару раз пришлось ухватиться за безликие кладбищенские оградки. Наконец он нашел нужный ряд и пошел вдоль могил по тропинке, невольно отмечая фамилии на серых и черных надгробных памятниках. Кто были все эти люди? Как они прожили отмеренный им кусок бытия?

Илья с детства не переносил унылый кладбищенский дух и не мог себе внятно объяснить, зачем он приходит сюда уже третий год подряд. Отдать дань памяти близкому другу? Уже слишком поздно, да и покойникам, как известно, все равно. Помолиться об усопшем? Подобная мысль вызывала у Ильи разве что саркастическую ухмылку. Поговорить о чем-то с воображаемым другом? Так с ним, при желании, можно поговорить где угодно, хоть в собственном сортире. Ясно ведь, что на кладбище искать нечего – это просто склад гнилых телесных оболочек, сданных своими бывшими хозяевами в утиль. Вместо того чтобы захламлять землю никчемной гниющей биомассой, нужно было давно перейти на тотальную посмертную кремацию. Просто. Гигиенично. Освободившуюся территорию можно отдать под парки и детские сады.

И все же Илья шел на могилу к Олегу, потому что не мог не идти. Наверное, так убийцы возвращаются на место преступления. А так как Илья определенно имел самое непосредственное отношение к смерти лучшего друга, все было верно. Место в данном случае не имело особого значения – просто на кладбище было спокойнее, чем у отбойника на Ленинградском шоссе, в который два года назад Олег влетел на своем «форде»…

Она уже была здесь – Илья издалека приметил ее цветастый плащ. Прямая спина, аккуратно убранные в пучок волосы. В пять лет мать отдала ее на художественную гимнастику – и хотя профессиональной спортсменки из Милы не вышло, девушка всегда выглядела так, словно в любой момент может выпорхнуть на ковер и показать упражнения с булавами. Илья замедлил шаг – по дороге на кладбище он надеялся, что они с Милой разминутся. Не разминулись.

– Привет, – сказал он, подойдя.

Девушка обернулась, улыбнулась обрадованно.

– Привет! – она подвинулась, освобождая для Ильи место рядом с собой.

Илья положил цветы на могилу и уселся на мраморную скамью. Мила взяла его за руку.

– Хорошо, что пришел! – сказала она.

Несмотря на грустное выражение лица, Мила была, как всегда, свежей, приятно пахнущей, улыбчивой. Всякий раз, когда она смотрела на него вот так, с тихой сестринской нежностью, как смотрела когда-то на родного брата, Илье хотелось провалиться сквозь землю. Он скривился, надеясь, что выражение его лица Мила примет за гримасу скорби.

Отвернувшись, Илья принялся разглядывать вычурные вензеля, печальных мраморных ангелов с позолоченными крыльями и искусно высеченную из камня тяжелую ткань, ниспадающую складками на огромную черную плиту с цифрами. Пафосное и невероятно дорогое надгробие для Олега заказал и оплатил Илья, он же взял на себя все расходы по погребению друга. По сути, после смерти Олега Свирин стал финансовым попечителем его семьи – оплатил дорогостоящее лечение его матери в Германии, подарил младшей сестре машину и устроил ей через знакомых протекцию в престижный университет. Илья пытался хоть как-то компенсировать смерть друга. Интересно, смотрела бы на него милая Мила с такой же благодарностью, если бы узнала, что ее старший брат погиб по его вине?

Технически это он, Илья, должен сейчас лежать на кладбище, под мраморной плитой с позолоченными ангелочками.

К слову – Илья тоже был в том «форде», влетевшем в отбойник посреди ночного шоссе. На пассажирском сиденье. Дорога была мокрой, Олег был трезв, а вот Илья – пьян почти до беспамятства. Они ехали с очередной вечеринки, и Олег, объезжая грузовую фуру, попросту не справился с управлением на скользком асфальте. Самого столкновения Илья не помнил, пришел в себя только в реанимации, и первое, что он узнал – что отделался сотрясением мозга, двумя переломами и кучей гематом, а второе – что водитель «форда» погиб на месте.

Доказательств того, что происшествие случилось не просто так, не было! Это был банальный среднестатистический несчастный случай, коих за сутки в Москве происходит до черта. К тому моменту сам Илья и думать забыл о какой-то вселенской компенсации, которую ему посулил Демон. Он и самого-то Демона почти причислил к еще одной из своих художественных фантазий – почти поверив, что потерял талант к рисованию на нервной почве, что мужчина в капюшоне был его обычным случайным собутыльником, а последующее везение, со всеобщим признанием, собственной галереей и кучей международных выставок, пришло само по себе.

Но, глядя в гладкий больничный потолок, Илья понимал, что обмануть себя не получится. Это не просто авария, это расплата за его контракт со Скупщиком. Даже если бы он уехал с той тусовки на такси, а не просил Олега забрать его из ресторана, даже если бы он не пил и отправился домой на своем авто, даже если бы он вовсе никуда не ездил в тот вечер, мироздание все равно хорошенько пнуло бы его под зад – не в этот, так в следующий раз.

Просто в этот раз под раздачу попал не он, а его близкий друг. Человек, которого он знал с первого курса, единственный, кто не бросил его в самые беспросветные времена, когда Илья бесцельно дрейфовал по жизни, как кусок дерьма, человечище, не давший ему окончательно стать пафосным зажравшимся мудаком, когда на Илью свалилась вселенское везение…

Чудовищную необратимость потери Илья осознал лишь после смерти Олега. Близкие люди – это как рука или нога, наличие которой ты считаешь чем-то само собой разумеющимся. А вот их отсутствие напрочь меняет жизнь. В смысле, жить-то можно, но как прежде уже не получится.

Радости от того, что смерть проскочила мимо, не было. Было какое-то гадкое послевкусие, как от горьких больничных лекарств. Выписавшись, Илья первым делом приехал не домой, а в галерею. Еще на подходе, на ступенях огромного здания-куба его начало почти буквально тошнить от безвкусного пошлого антуража, окружавшего галерею. Все, что раньше вызывало восторг и чувство гордости, на деле оказалось бездушной пафосной подделкой. Помпезные мраморные ступени с фантастическими крылатыми химерами в стиле стимпанк по бокам, вычурная вывеска «Авторская галерея современного искусства “Свирель”» на фасаде, и сразу под ней – портрет самого хозяина, метра в три высотой: фальшиво-одухотворенное, вычищенное «фотошопом» до состояния мраморной гладкости лицо… Задрав голову, Илья рассматривал собственное, абсолютно чужое, изображение и не мог понять, что же между ним и этим исполинским портретом общего? Потом стремительно вошел внутрь, в огромный холл, и кинулся к ближайшему зеркалу.

На мгновение ему показалось, что, словно в истории про Дориана Грея, на контрасте с идеальным ликом на фасаде, зеркало отразит истинное лицо Ильи – отвратительную маску, лицо бездарного обманщика, за последнюю неделю постаревшего лет на пятьдесят. Но в зеркале Илья был почти таким же, как на фасаде – молодой, сероглазый, чуть осунувшийся, с модной стрижкой… Разве что с одной из скул еще не сошел синяк да левая рука в гипсе.

Илье захотелось дать самому себе в морду.

Он прошел в громадный выставочный зал, словно вообще впервые попал в галерею. Кивнул администратору, заметил несколько посетителей. Медленно двинулся вдоль мраморных стен, на которых были развешены его работы. Замирая от ужаса и отвращения, он разглядывал все то убожество, что успел наклепать буквально одним пальцем за последнее время. А ведь еще вчера он гордился собственным детищем, ему казалось, что это весело – так откровенно издеваться над миром, в отместку за то, что миру не нужен был талантливый Илья Свирин. Назло всем он рисовал уродливых женщин, детей и животных, клеил куски старых тряпок на холст, поливал мятые газеты кетчупом, обматывал гнутые пучки арматуры, торчащие из кусков бетона, резиновыми трубками от катетеров и выдавал все это за концептуальные инсталляции, а публика, жадно вытаращив глаза, принимала все за чистую монету. Чем безобразнее и глупее была работа, тем быстрее она становилась шедевром. Но, черт побери, неужели он когда-то продал талант, чтобы навсегда оказаться узником чудовищной галереи уродств и подделок? «Эй! – захотелось ему крикнуть людям в зале, – вы что, не видите, какое вокруг убожество?»

Илья прекрасно помнил все пункты договора со Скупщиком. Деньги и признание критиков там были, а вот любви публики он не загадывал. Просто не подумал об этом тогда, в закусочной. Публика сама вознесла его на пьедестал, прочтя в модном журнале, что он крут. Эпоха не просто потеряла чувство прекрасного, она намеренно решила, что прекрасно лишь то, что находится в тренде. То, на чем висит ярлык «Событие месяца» или «Выбор журнала «Афиша».

И самое гадкое, что единственный человек, который мог по-дружески похлопать его по плечу и честно сказать: «Ну и говно же твои картины!», разбился насмерть на ночном шоссе.

Проигнорировав просьбу одной из посетительниц дать ему автограф, Илья буквально сбежал из галереи. Ему казалось, если он проведет внутри хотя бы еще одну минуту, он сойдет с ума. У него возникло желание вернуться сюда ночью и спалить этот вертеп современного искусства к чертовой бабушке!

Не спалил.

Приказал снять с фасада свою огромную физиономию. Сделал бесплатный вход в галерею, велел отдать два огромных зала под экспозицию работ никому не известных, действительно талантливых художников, которых принялся лично разыскивать в художественных школах и вузах, не полагаясь на протекцию известных мастеров… Учредил несколько крупных грантов на обучение за рубежом для наиболее достойных кандидатов. Должна же была быть хоть какая-то польза от тех громадных денег, которые ему продолжала приносить проклятая галерея!

А еще Илья поклялся себе найти Скупщика. Время повернуть вспять было невозможно, но можно было попытаться вернуть свой талант.

Из ступора его вывел телефонный звонок – пиарщица спешила напомнить об интервью в галерее через час. Илья вдруг понял, что уже давно сидит на мраморной скамье у могилы Олега и слушает Милу – о чем девушка ему рассказывает и сколько времени это длится, он не знал, просто механически кивал, имитируя интерес. Ухватившись за звонок, как за соломинку, Илья пообещал в ближайшее время заскочить к Миле и ее матери в гости и ретировался с кладбища.

По пути в галерею он успел избавиться от кислого выражения лица, так что в зал вошел, лучезарно улыбаясь, и тут же взял в оборот застенчивую большеглазую девицу из какой-то столичной газеты, нежно приобняв ее за талию. Пара комплиментов ее изумительному профилю, высокопарная тирада о прискорбном доминировании материального над духовным, и вот уже трепетное создание с диктофоном в руке, абсолютно очарованное Ильей, готово принимать его псевдокультурную трепотню за откровения истинного гения.

Рассеянно отвечая на стандартные вопросы и медленно переходя от картины к картине в компании журналистки и пиарщицы Юли, Илья все еще не мог избавиться от мрачного кладбищенского настроения. Неожиданно его внимание привлекла перепалка в конце выставочного зала.

– У нас не курят! – громко сказала кому-то администратор Алла Михайловна, пожилая строгая дама, которую Илья нанял исключительно с целью спускать на посетителей всех собак.

Он обернулся – и обомлел. В дальнем углу, у его триптиха «Мадонны», пуская клубы дыма, стояла девушка с дредами! Склонив голову набок, она скептически обозревала огромное полотно. Илья едва на месте не подпрыгнул.

Скупщик все-таки явился!

– Давайте устроим небольшой тайм-аут, – предложил Илья журналистке. – У нас, как видите, здесь есть бар, вас угостят кофе, шоколадом, всем, что пожелаете!

Под удивленным взглядом пиарщицы Илья почти бегом кинулся в дальний конец зала.

– Наконец-то! – сказал он Скупщику нетерпеливо.

Девушка с дредами вынула из уха наушник и ухмыльнулась.

– Соскучился?

Скупщик не появлялся неделю, и Илья решил, что изворотливая нежить попросту обманула его, пообещав вернуть талант. Видимо, ему попался очень ответственный Демон.

– Говно твои картины! – весело сообщила дредастая девица хозяину галереи.

У Аллы Михайловны глаза на лоб полезли от такого хамства. Илья глянул вверх – вдоль всего полотна тянулись однообразно нарисованные глаза, которые кое-где разбавляли распыленные из пульверизатора через трафарет женские груди. Говно получилось редкостное, но, среди прочих комплиментов, критик Семаринский, человек с именем, в своем отзыве в «Коммерсанте» не так давно назвал эту работу открытием года.

– Девушка, потушите сигарету! Немедленно! – потребовала администратор, багровея от наглости развязной незнакомки. Над ее головой, возле пожарного выхода, виднелся угрожающего размера знак – перечеркнутая сигарета в красном круге.

– Легко! – ответила девица и выбросила окурок в стоящую рядом кадку с пальмой.

Алла Михайловна растерянно глянула на Илью, ища поддержки.

– Это ко мне! – кивнул тот успокаивающе. – Я разберусь, спасибо!

Круто повернувшись на каблуках, затянутая в скучнейший костюм от Шанель Алла Михайловна кавалерийской походкой прошествовала прочь.

– И почем шедевр? – иронично поинтересовалась Демон, вглядываясь в цену под полотном. – Пятьдесят штук зелени?

– Уже продано! – сообщил Илья.

– А это что? – спросила девица, переходя к следующей работе – огромному ящеру из упаковок из-под молока, на железном каркасе. – Кефирная Годзилла?

– Это все, на что я способен, твоими стараниями! – развел руками Илья. – Кстати, японцы от этой инсталляции в восторге и даже заказали мне пару копий.

– Ну, японцы еще те извращенцы… Если что, в соседнем зале работы покруче будут, – ухмыльнулась Демон. – Но твоих там нет. Пытаешься уменьшить количество энтропии во Вселенной, продвигая молодые таланты? Или просто лишаешь меня работы?

Илья улыбнулся.

– Повышаю собственную популярность. Публика обожает меценатов.

– У нас встреча через полчаса! – сообщила Демон, прервав осмотр экспонатов.

– Я не могу, у меня интервью! – растерялся Илья. За его спиной, в противоположном конце зала, Юлька отчаянно занимала журналистку разговорами, пока та поглощала халявный бельгийский шоколад.

Девица с дредами так хмуро и недоуменно глянула на Илью, что тот мгновенно понял, какую глупость сморозил. Какое может быть интервью, если адский посланник является к тебе среди бела дня, чтобы прихватить с собой на сделку?

– В жопу интервью! – кивнул Илья. – Поехали!

Рассыпавшись в извинениях и придумав какое-то совершенно пустячное оправдание, Илья повесил остаток беседы с журналисткой на пиарщицу, попросил не беспокоить его до самого вечера и стремительно покинул выставочный зал.

«У меня в машине Демон!» – вертелось в его голове, пока девушка с дредами устраивалась на пассажирском сиденье. Илья чувствовал себя героем дурацкого фэнтези.

– Кхм… Ты бы пристегнулся… пристегнулась, – сказал он. – На всякий.

Интересно, у Демонов вообще есть пол?

– Куда едем? – поинтересовался он.

Девица сунула ему под нос мятый желтый стикер, на котором значилось: Семен Петрович Чайка, школа № 904, Кавказский бульвар, 16, корпус 2.

– Это же, считай, на Пролетарском, туда ехать часа полтора по пробкам! – сообщил Илья. – А то и два. На Яндексе восемь баллов, за полчаса не успеем!

– Ты, главное, на педаль жми, – выпустив дым, посоветовала спутница.

Илья хотел попросить Скупщика не курить в салоне, но передумал.

Его скепсис по поводу пробок сменился немым изумлением уже на втором светофоре. Едва вывернули из переулка на Большую Полянку, как машины, громоздившихся впереди, буквально испарились. Илья, оказавшись на пустой дороге, пулей домчал до Садового, не переставая удивляться, и чуть замедлился, лишь минуя Серпуховскую площадь – все-таки пришлось пропустить несколько авто. Затем улица снова стала пустынна, как в самую глухую ночь в самой глухой провинции. Кажется, даже троллейбусы сдуло куда-то таинственным ураганом. Никто не выезжал из переулков, никто не пытался припарковаться… Илья посмотрел на Демона – та, ухмыляясь, курила, глядя в окно. Справедливый вопрос «Как ты это делаешь?» Илья оставил при себе. В принципе, он и раньше предполагал, что проехать по Москве без пробок можно, только продав душу дьяволу.

– Что за унылое музло ты слушаешь? – спросила вдруг девушка с дредами.

– А? – опешил Илья.

В салоне, по обыкновению, негромко играло «Радио Монте-Карло». Демон презрительно фыркнула, и легкий танцевальный трек немедленно сменили развязные гитарные запилы.

– Во! – одобрительно воскликнула Демон.

Илья глянул на экран аудиосистемы – «Rock FM». «Talk is cheap, shut up and dance! – весело запел голос в динамиках. – Don’t get deep, shut up and dance».

– Хороший звук! – уважительно сказала девица.

Илья усмехнулся – еще бы, чтоб при такой цене на автомобиль в нем был плохой звук! Он вслушался в хрипловатый мужской вокал, и на какое-то мгновение в голове возник патлатый худой губастый солист в клешах, размахивающий микрофонной стойкой с навязанным на нее пестрым тряпьем, а позади него мрачный скуластый гитарист с презрительно зажатой в зубах сигаретой… Цветной слайд пропал. Что за люди рубили рок в его машине, Илья так и не определил.

– Крутой все-таки у них получился альбом… – пробормотала Демон, с удовольствием качая в такт головой.

– Так что за клиент? – поинтересовался разрываемый любопытством Илья как можно более равнодушно, продолжая давить на газ.

– Один физик, – ответила попутчица.

– Решил не дожидаться Нобелевской премии?

– Ага. Узнал, что его научный руководитель присвоил часть его исследований.

– А чем занимается этот физик?

– Проблемой предотвращения статистических полос в среде высокотемпературной сверхпроводимости.

– Чего? – удивился Илья.

– Тебе не все ли равно?

– Ну… Я же должен знать, какие аргументы приводить, чтобы попытаться отговорить кого-то от продажи таланта!

Аргумент у Ильи был один – деньги. Подсчитав собственные ресурсы, он решил, что на то, чтобы перекупить у Скупщика трех клиентов, денег у него хватит за глаза. Если вдобавок припечатать потенциальных продавцов возможностью не отрекаться от Божьего дара и не связываться с преисподней, это могло гарантировать Илье стопроцентный успех.

Девица рядом с ним иронично улыбнулась, и Илье подумалось, что она знает все его ходы наперед.

Ровно через полчаса Илья припарковал «бентли» неподалеку от зеленого забора школы № 904. Во дворе самой школы никого не было, за зданием, на огромном поле, весело гомоня, старшеклассники гоняли мяч.

Семен Петрович Чайка оказался хлипким очкариком лет тридцати пяти, в дешевом свитере скучного коричневого цвета, унылых брюках и с объемной сумкой из кожзама на длинном потертом ремне. Увидев его сутулую фигуру, Илья в очередной раз вспомнил, почему когда-то не пошел в школу учителем ИЗО. О том, что это клиент Скупщика, Илья догадался сразу – Чайка стоял возле школьного забора, на углу, и, словно доморощенный шпион, подозрительно оглядывался по сторонам. Стоило Илье заглушить двигатель, Семен обернулся и посмотрел в их сторону, словно Демон неслышно его окликнул.

Илья не заметил, когда Скупщик перевоплотился – рядом с ним на пассажирском сиденье снова сидел его старый знакомый, скучный мужчина средних лет, которого Илья про себя окрестил Бухгалтером.

Семен направился к машине. Тысяч триста долларов, и этот очкарик забьется от счастья в конвульсиях, решил Илья. Остановившись у самого авто, Семен посмотрел на Демона, затем нагнулся и заглянул в салон.

– Это кто? – поинтересовался Чайка подозрительно.