Текст книги "Фива"

– Детка, что это ты вылепила?

– Мадам Элиза, подойдите ко мне с этой стороны ворот, – сказала Фива и протянула мне руку.

– А, так это у тебя ворота?

– Не видите? Их семь!

– Зачем так много? – я действительно не понимала, для чего нужно так много ворот. Хотя, по правде сказать, если бы их было десять или пять, я точно так же не понимала бы их предназначения.

– Скажу только Вам. Этого не знает никто. Ворота располагались именно здесь. Смотрите. Ну видите? – ее голос казался нетерпимым, ей очень хотелось поделиться своим открытием. Я появилась очень вовремя.

– Давайте я проведу Вас к ним.

– Что это за ворота?

– Седьмые, – тихо, вполголоса ответила девочка и поднесла палец ко рту. – Только молчок! Это тайна!

– Фива, где ты? О, мадам Дункан, Вы у нас в гостях? Простите, я не знал, что Вы зашли.

– Да я зашла на минуту. Хотела узнать, не у Вас ли моя Лизи. Вот Фива решила мне показать свою работу. На мой взгляд, она прекрасно ваяет песчаные фигуры.

– Вы находите? – гладя дочь по волосам, спросил Стивен. – В моём рыжике говорят гены деда. Вы же знаете, он был археологом, вечно копался в песке, рылся в земле. Ты продолжишь династию, Фива? – обращаясь к дочке, он попытался приподнять её подбородок к себе.

– Не мешай мне, – не отрываясь от работы, ответила она и, сев на корточки продолжила работу над своим шедевром.

– Пожалуй, я тоже вернусь к своим делам, – вежливо откланявшись, мистер Стивен удалился из сада.

– Детка, я тоже не буду тебе мешать. Если увидишь Лизи, передай ей, чтобы немедленно шла домой. Хорошо? – видя, что сказанное не вызывает у Фивы никакой реакции, она повторила. – Хорошо?

– Никому не говорите о моём секрете. И не забывайте о нём, – это не тот ответ, который я ожидала услышать, но тем не менее, не стала больше переспрашивать её.

Выйдя за ограду, я услышала, как она окликнула меня. Грязными от песка руками она утирала пот со лба, стараясь убрать налипшие на шею волосы.

– Не пойму, почему Вы так волнуетесь за Лизи.

– Фива, я конечно понимаю, что ты девочка особенная, но как можно быть такой равнодушной по отношению к лучшей подруге, – тут же поняв, что говорю совсем не то, я осеклась.

– Посмотри, какие у тебя чёрные глазки, таких я прежде не видела, – не зная, как сделать так, чтобы моя первая фраза была забыта, я принялась рассказывать ей о феномене чёрных глаз. Об этом я прочитала несколько лет назад в нашей библиотеке.

– Зачем задавать глупые вопросы, когда ответ очевиден. Именно этого я не могу понять.

– Детка, я пойду, – понимая, что уже закипаю, я повернулась к воротам и отворила калитку.

– С Душицей всё хорошо. Она просто спит, – сказав это, Фива удалилась.

Почему-то я поверила ей. Не знаю, как объяснить, но в её словах чувствовалась непоколебимая уверенность, которая даже слегка убаюкала меня. Как вы понимаете, я совершенно не понимала, где моя дочь может спать, в чьём доме и на какой улице. Но раз Фива сказала, что с ней все в порядке, значит и правда, моя дочь была в безопасности. По крайней мере, мне так казалось.

Стоит ли говорить, что придя домой, я сразу начала дёргать мужа, подбивать его на поиски ребёнка, и, заходя издалека, намекать на то, что нужно искать ее в том месте, где можно поспать. Звучит нелепо, правда? Более того, наверное, это даже глупо верить словам странной рыжеволосой девчонки. В конце концов, я не одна из тех одноклассниц в школьной форме, которая смотрит в рот всеми «почитаемой» сверстнице в желании цитировать её на каждом шагу. Я – зрелая женщина, которая не может верить в такие глупости! Не должна верить! Но каково же было моё удивление, хотя и удивлением моё состояние назвать можно было с натяжкой, когда отчаявшись найти Лизи, я вышла в сад, чтобы открыть калитку (понимаете, так сработала моя психика, мне казалось, что если калитка будет открытой, она скорее появится) я услышала шорох под деревом. И что вы думаете? Свернувшись калачиком, под яблоней сладко сопела моя Лизи. Укрывшись зелёным свитером, который буквально сливался с сочной травой, моя дочурка безмятежно спала.

Здесь мне хотелось бы рассказать об ещё одном эпизоде: весьма необычном и странном. Наши дома находятся почти на краю городка. Широкое поле раскрывается через несколько домов от нашего. Представьте такое бесконечное пшеничное и очень красивое поле. По нему хорошо бегать, в нем приятно прятаться, романтично мечтать и совсем не бывает страшно. Тот единственный раз, когда мне было не на шутку страшно, хочу сейчас описать вам. Лето в разгаре. Уютное утро, когда солнечные лучи только начинают касаться природы. Влажные капельки росы становятся тёплыми, а сырая земля прогревается. Таким утром я проснулась в тот день и спустилась к завтраку. Почему-то не вышла к утреннему кофе Лизи. Такого не бывало прежде, поэтому я поднялась к ней в комнату и нашла записку, в которой она объяснила своё отсутствие желанием прогуляться под рассветным солнцем. Легкое волнение охватило меня, мне захотелось разделить с ней то утро и выпить кофе непременно вместе, пусть даже сидя на пшеничном поле. Я знала, что встречу ее там.

Подходя ближе я увидела, как Лизи бегает по полю наперегонки с ветром. Она была так красива, так свежа и невинна. Мне не хотелось смущать ее своим присутствием. Зачем прерывать чьё-то счастье. Оно так мимолетно. А чашечка кофе пусть остывает. Легче приготовить новый, или разогреть остывший, чем поймать очередное ощущение счастья. Я развернулась и хотела было уже уйти, как услышала крик. Лизи стояла, как вкопанная, волосы развивались на ветру, а лицо бледное, как сметана выражало ужас. Подбежав чуть ближе я увидела то, что так напугало мою дочурку. В нескольких метрах от неё стоял огромный чёрный бык. Исполин фырчал и бил копытами. Я побежала и начала громко кричать, чтобы отвлечь внимание разъярённого животного, но он не замечал меня. Лизи плакала, а я кричала все громче, не понимая, почему бык не слышит меня.

Мгновение и дикое животное побежало на Лизи. В какой-то момент мне захотелось закрыть глаза и заткнуть уши. Я понимала, что бессильна помочь ей. Не помню, что я делала дальше, что чувствовала и что видела, но только отчетливо помню слова, которые до сих пор звучат в голове:

– Стоять. Не смей трогать ее, – услышала я и открыла глаза.

Между Лизи и волом стояла Фива. Держа вытянутой руку перед собой, она говорила с животным, как с человеком. Бык остановился. Жуткое зрелище: из глянцевых ноздрей, как из кипящего чайника валил пар, а таких диких глаз я не видела ни у одного животного. Глаза Фивы начали приобретать фиолетовый оттенок. Она не открываясь смотрела на него, чуть наклонив голову в бок. Она стояла молча, держа руку перед собой. Не знаю, сколько тянулась пауза. Но потом произошло неожиданное: продолжая бить задним копытом, бык постепенно начал пятиться назад. То, что произошло дальше больше напоминает фантастику, но отнеситесь к этому серьезно. Не знаю, как правильно описать то, что я видела, только с каждым шагом он становился меньше и меньше пока не стал больше походить на некое подобие насекомого, а вскоре и вовсе исчез.

– Фива, мне так страшно, – Лизи вся дрожала.

– Это не страшно.

– Как это не страшно? По-твоему я должна спокойно относиться к тому, что чуть не стала завтраком для разъярённого быка?

– Это не страшно, что тебе было страшно. Людям свойственны страхи, это я уже поняла.

– Фива, ты вместо того, чтобы обнять меня и успокоить говоришь сейчас со мной, как с чужой.

– Разве это важно?

– Конечно важно! Помочь можно и чужому человеку, а вот приласкать и поддержать может только родной и близкий.

После этих слов Фива сорвала огромный лопух и пошла на дорогу. Увидев старого мистера Костера, который ковылял по гравию с клюкой под мышкой, Фива подошла к нему и приобняла за плечи… Качнувшись назад от неожиданного появления девочки, мистер чуть не потерял равновесие, но Фива вовремя поддержала его, подставив костыль под немощное плечо.

От неожиданности я чуть не вскрикнула. Я знала, что Фива всегда делала то, что считает нужным, не озираясь по сторонам. Ничего плохого она не делала, но некоторых (в том числе и меня) порой ее поступки вводили в замешательство.

– Кроль, зачем ты это сделала? Ты к мистеру Костеру испытываешь более тёплые чувства, чем ко мне? Это ты хотела мне показать своим поступком?

– Называй это так.

– Ты даже сейчас ёрничаешь. Я потом подумаю, как назвать эти чувства.

– Долго не думай. Это сострадание.

– Мне ты не сочувствуешь, это понятно. Фива, а как же называется то, что ты меня спасла?

– Любовь к Душице.

Лизи села на траву и заплакала. Ей было не по себе. Мне тоже было очень неуютно и тревожно, но я не решалась подойти к ним. От растерянности я даже не сразу поняла, что благодарна Фиве безмерно за то, что она появилась. Появилась, как всегда неожиданно и как всегда вовремя.

– Душица, тебе нечего бояться. Это всего лишь абрис. Он не причинит тебе вреда. Он убежал, спасаясь от кисти Маляра.

Фива села на корточки и погладила Лизи по голове. Но Лизи не чувствовала прикосновений подруги.

– Как это?

– Это не важно, Лиз. Главное, что ты здесь и сейчас.

– Покажи мне свои руки, Кроль. На вид у тебя самые обыкновенные руки, но в них столько силы. В чем их особенность?

– Им не нравятся прикасаться к людям.

– Я заметила, что ты всегда ищешь мою руку, когда мы идём из школы домой, но никогда и никого больше не держала за руку. Ты никогда не обнимала никого, и не разрешаешь себя обнять. Даже сейчас ты обняла мистера Костера через лист лопуха.

– Прикасаться можно только к самым родным и близким.

– Значит, я все-таки твоя самая любимая подруга. Да, Кроль?

– Сейчас ты, как ребёнок, Душица.

– Ну скажи, я твоя самая любимая подруга, да? – не отставала Лизи.

– Единственная.

Лизи улыбнулась. Она прекрасно знала, что Фива любит ее, дорожит их дружбой, оберегает и позволяет быть рядом только ей одной.

– Кроль, ты тоже моя самая лучшая и самая хорошая подруга. Я тебя очень люблю, мой Кроль!

– Вставай, Лиз.

– И ты ничего не ответишь? Почему ты такая чёрствая?

– Хорошо, отвечаю. А кто лучшая и хорошая, если я самая лучшая и самая хорошая?

– Ты меня обескураживаешь. Фива, это так говорят…

– А ты говори, как говоришь ты и тогда мне станет понятно.

Фива взяла Лизи за руку и они пошли гулять по полю. Я осталась стоять с чашкой холодного кофе в руках посреди дороги.

Позвольте, я не буду комментировать этот эпизод, который на мой взгляд не нуждается в ремарках.

* * *

– Ой, что вы! У нас с Томом была такая романтичная ночь, – каждый раз рассказывая подругам о своём очередном приключении, пышногрудая нимфетка любила приукрасить.

– Да ладно. Ну-ну, и что было дальше? В машине, или у него дома?

– Так я тебе и сказала. Я – девушка порядочная. Могу тебе только на ушко шепнуть, – дешёвый флирт, или его неудачная попытка раззадорил девушек.

Хрустя чипсами, они то и дело наперебой спрашивали о деталях ночного свидания. Кларисс была рада поделиться опытом с более скромными девушками.

– Расскажи-расскажи, а какой у него…

Не дав Марго закончить свой вопрос, Фива встала. Медленно подошла она к рассказчице и у всех на виду разорвала ей кофту на гуди. Всё произошло так быстро, что никто не понял, что собственно случилось. Сидя на скамейке с обнаженной грудью, Кларисс боялась пошевелиться. Фива стояла рядом, как орлица над жертвой, крепко стиснув зубы. Её лицо казалось белым, как мел, которым школьницы набивают кармашки своих платьиц, а после уроков частенько грызут, тем самым восполняя недостаток кальция в организме.

«Можно было дышать и шевелиться? Как на это отреагирует Фива?» – эти вопросы молниями проносились в голове хвастуньи. Она оставалась неподвижной. Никто не смел подойти к ним. Тишина никак не сменялась. Пытка молчанием длилась бы вечно, если бы не учительница физкультуры, которая громко звала к себе девочек с просьбой помочь ей перенести стулья из зала в кабинет.

– Фива, что здесь происходит? – спросила женщина, увидев растерянную Кларисс, которая продолжала сидеть, как истукан.

– Уже ничего, – спокойно ответила Фива и, повесив сумку на плечо, собралась уходить.

– Ничего не понимаю. Кларисс, ну хоть ты объясни толком, что здесь приключилось. Почему на тебе сорвана кофта?

– Мадам Бальди, она Вам ничего не сможет сказать, – подойдя вплотную к учительнице, сказала Фива.

– Как это понимать, Фива?

– Душевный стриптиз сменился физическим. Это очень просто и всегда закономерно, – невозмутимая Фива стояла, скрестив руки за спиной. Говорила она тихо и как всегда убедительно. Она ничуть не была смущена и ни от кого не пряталась.

– Я не поняла тебя, Фива. Кларисс, точно всё в порядке? – снова обратилась она к девушке, которая, пользуясь присутствуем учителя, постаралась кое-как натянуть кофту и прикрыться.

– Да, мадам, всё хорошо, – дрожащим голосом ответила Кларисс и украдкой посмотрела на Фиву.

Чёрные глаза рыжеволосой девушки были пусты. Она сделала то, что посчитала нужным. Ничего не мешало им объясниться, но слова вряд ли помогли. Наверное, Фива хотела наглядно продемонстрировать то, чего не умеют, не могут, или боятся сделать другие. Не было преград, которые стояли бы на её пути. Вседозволенность, скажете вы? Не знаю, не уверена. Мне кажется, что дело здесь совсем в другом. Помните я начала было говорить о нитях, которые тянутся из прошлого. Но о настоящем я тоже не забыла. То, как ведёт себя человек, зависит и от общества, которое позволяет ему себя вести определенным образом: потворствуя или протестуя.

По дороге домой, Фива была как всегда неразговорчива. Как всегда, они возвращались из школы вместе с Лизи. И как всегда Лизи старалась разговорить подругу.

– Почему ты так поступила? Ведь Кларисс просто хвасталась, но не делала ничего плохого, – спросила Лизи.

– Я показала ей то, как это выглядит на самом деле. Нельзя говорить о том, о чём она говорила и пережевывать чипсы.

– Фива, я знаю, что ты против любовных романов, против мелодрам, тебя не интересуют мальчики… Почему тебя раздражает, когда кто-то говорит, что влюблён?

– Лизи, сейчас ты глупая.

– Ну да. Так объясни мне глупой, что всё это значит.

– Вспомни раздевалку. С тебя сорвал одежду здоровяк в желании получить недоступное.

– Да! Вот именно! Зная, как это неприятно и больно, сейчас я жалею и защищаю Кларисс!

– Да, – повторила Фива и закусила нижнюю губу. – Вспомни тот вечер, – и они перенеслись туда. – Вспомнила? «Сейчас глупая Лизи» поняла, что ситуации разные и жалеть её не стоит? Нельзя говорить о любви «за чипсами».

– Это её дело. Почему ты влезла? Ты что знаешь, что такое любовь? Ты живешь не как все. Не читаешь романов, не общаешься с мальчишками. Любую слабость, вполне нормальную для девчонок нашего возраста ты подвергаешь критике.

– Больше никто не будет перемалывать тему, о которой не говорят за чипсами, – повторила она.

Сказав это она остановилась. Чёрные глаза скользили по белоснежному лицу подруги, ясно давая понять, что тема исчерпала себя.

В этот момент Лизи поняла, что Фива по-настоящему любит её. Да как она могла позволить себе упрекнуть в чем-то подругу. Свою спасительницу. Ведь именно она, а не кто-то другой спасла её в тот роковой вечер, буквально вырвав из лап чудовища, который хотел надругаться над ней. Фива – такая непонятная и загадочная всегда оказывалась рядом в нужный момент: помогала, спасала и оберегала свою Душицу.

– Извини меня, Фива. Не знаю, что на меня нашло. Конечно, ты права.

Не поднимая глубоких глаз цвета влажной земли, Фива только сильнее сжала руку подруги. Так и жила их дружба: гармонично, честно и открыто.

* * *

Солнечным утром, когда аллея была залита солнечным светом, я проходила мимо дома Фивы. Заметив нечто странное, я сбавила шаг. И снова, увиденное поразило меня. Не скрывая своего удивления, я остановилась. Наверное, губы, накрашенные вишнёвой помадой у меня были открыты от удивления. Я даже не заметила, как Фива подошла ко мне. Вынырнув из правой части сада, «рыжеволосая загадка» подскочила ко мне и потянула за рукав.

– Пойдемте же со мной, – прежде я не видела её такой взволнованной.

Мне сразу стало любопытно и немного боязно, что же могло заставить вечно бледное лицо залиться живым румянцем.

– Что? Что такое, детка? – растерянно пролепетала я и опешила, когда вместо того, чтобы продолжить диалог, Фива села по-турецки у насыпанного песка и начала внимательно всматриваться туда, где я не видела ничего.

Сделав несколько шагов назад (ноги у меня отекли, стоять на одном месте мне сложно; у меня с юности проблема с венами, то и дело донимают и никакие мази не помогают) Фива вдруг начала разговор. Её тихий голос прозвучал для меня, как гром средь ясного дня. Мой слух успел свыкнуться с этой мертвецкой тишиной, зависшей в воздухе и вдруг голос оживил все вокруг.

– Рек должно быть несколько. Но я не могу разместить даже главные две. Понимаете? – вопросительно переведя взгляд с фигур на меня, спросила Фива.

Знали бы вы, как мне стало не по себе. Откуда я могла знать, что рыжеволосая девочка имела в виду. По её глазам я понимала, что она ждёт совета, но какой от меня прок? Я человек малограмотный. Хоть, как уже сказала вам, я – женщина в прошлом много читающая, но совершенно не смыслю в архитектурных тонкостях и дизайне.

– Холм. Его я сделаю быстро, но что дальше? Очень много работы впереди. Как Вы думаете, может стоит всё-таки оставить некоторые загадки неразгаданными?

– Фива, девочка моя, я не понимаю, о чём ты говоришь. Но, если тебе действительно интересно узнать моё мнение, – Фива утвердительно кивнула головкой, – то я считаю, что загадки – это очень интересно. Именно они заставляют нас думать. Посмотри, как мистер Роберт любит решать всевозможные головоломки.

– Да, папа Лизи азартный человек, – не отрывая глаз от меня, проговорила она.

Мне показалось, что она и вовсе не слышит моих слов. Уж слишком далека она была сейчас от настоящей реальности. Фива всегда жила в другом, непонятном мне и всем окружающим загадочном мире, но сейчас казалась совсем далёкой. Словно душа ее парила, а физически она была вынуждена оставаться среди нас.

– Две речки и ручей всё-таки должны здесь появиться сегодня. Иначе как луга станут зелёными? – немного погодя она добавила. – Нет места загадкам. Почти все готово для открытия тайны.

Я понятия не имела о чём она говорила. Мне была так далека ее реальность. Но, если честно, очень хотелось понять, о чём мечтает она, чем живет. Отдавая себе отчёт в том, что её огромный бурлящий мир никогда не станет доступным для меня, я просто любовалась солнечно – конопатым созданием, старательно ваявшим своё творение. Да, это было именно творение: сколько заботы и теплоты было вложено в работу над песчаными фигурами. С каждым днём этот комплекс всё больше походил на город. Да, именно город, вы не ослышались.

– Здесь будет пещера, – и она взяла темного учета песок в руки, чтобы углубить расщелину.

– Впервые вижу такой песок, детка. Да он ещё и пахнет, – я и правда никогда не видела черного песка.

– Возьмите, – и она плюхнула мне на ладонь порцию влажного песка. – У него может быть Ваш запах. В этом ничего страшного нет. Вы подходите.

Непонятый запах чего-то потустороннего уловило мое обоняние. Потом я узнала, что Фива использовала этот магнитный песок только в самых важных постройках: таких, как Дельфийский оракул, свящённая пещера, дом Пиндара и другие.

То, что удивило меня еще на подходе к её дому, я и сейчас вспоминаю с восхищением. Эффект присутствия. Закрываю глаза и снова вижу фантастически красивые фигуры с правой стороны сада. Если своеобразные ворота, холм и скульптуры неизвестных мне людей и животных были уже как-то привычны для глаз, то большие насыпи песка, больше напоминающие пирамиды, выглядели более чем необычно.

– Вы долго смотрите в сторону правой аллеи. Вас впечатляет? Это бараноголовые сфинксы, – спокойно сказала Фива.

Она вовсе не пыталась объяснить мне, что это такое. Напротив. Чем больше она говорила, тем запутаннее чувствовали себя мои мысли. Да, только не смейтесь, но это правда. Их словно завязали в клубок, плотно сжали в тиски и перекрыли кислород. Всё было так красиво, красиво и притягательно своей непонятностью. Я в жизни ничего подобного не видела. Передо мной стояли дворцы в миниатюре, которые поддерживались песчаными стенами. Небольшие пирамиды, ростом со слона я обошла не один раз. Всё вокруг словно шептало мне «Разгадай меня…». Но я не могла. Я очень хотела понять, что всё это значит, но Фива подобно своим творениям уводила меня всё дальше от той действительности, в которой мне довольно уютно жилось. Помню то чувство, когда я бродила меж рукотворных творений пятнадцатилетней девочки. Я забыла о том, что у меня есть дочь, любимый муж, маленький, но очень дорогой сердцу дом… Реальность бесшумно перебрасывала мостик между тем миром, в который вход был запрещён всем, кроме Фивы. Она служила этим самым мостиком. Да, пусть не надолго, но у меня была возможность окунуться в совершенно иной мир. Подобно бабочке, я порхала по её саду, боясь дотронуться до песчаных святынь, дабы не разрушить иллюзию. Иначе как «иллюзорным оптическим обманом» тогда всю эту красоту назвать я не могла. Сейчас я знаю, что это было и какой шанс мне был дарован.

– Вот с городом живых и городом мёртвых будет сложнее, – задумчиво протянула девочка и заложила руки за голову так, что ее рыжие волосы спадали на плечи, рассыпаясь, как огненная лава.

Страшно признаться, но мне хотелось остаться там. Хриплый голос, подходящего к дому мистера Стивена, словно окатил меня ледяным душем. Вздрогнув всем телом, я отошла к калитке, второпях, позабыв попрощаться с Фивой. Я почти бежала. Что меня так испугало, могу сейчас вам сказать. Реальность. Магнетизм мог оказаться сильнее действительности. Понимаете? Да, начинаю выражаться словами Фивы. Она часто любила переспрашивать, поднимая смышлёные глазёнки ко мне нравилось ей вопрошать: «Понимаете?» И каждый раз мне было сложно отвечать ей… Не хотелось ее разочаровывать, но и казаться лучшем, чем есть я не могла. Что поделать? Таков уж он – магнетизм черноглазой девочки. Точно так же, как вы сейчас не можете ответить мне, так же и мне оставалось только молчать в ответ. Успокаивает то, что по глазам она могла читать мой интерес, желание понять и безграничную эмпатию. Этого было достаточно. Было достаточно для того, чтобы доверить мне… И снова я забегаю вперёд.

Почему-то она выбрала именно нас: меня для своей тайны, Лизи для дружбы, а наш дом был ей роднее собственного. Только свой сад она любила, стремилась туда, бежала со всех ног, когда привозили очередную партию песка, и с вожделением смотрела на то, какое чудо выходит из ее рук. Да, у кого-то шедевры выходят из-под пера, у кого-то из-под кисти, а у кого-то из рук по локоть в песке.

* * *

– Фива, ты не знаешь, у нас сегодня будет классный час? – запыхавшись, подбежала Марго к медленно прогуливающейся по школьному двору, однокласснице.

– Не слышала об изменениях, – как всегда спокойно и не торопливо ответила Фива. На мгновение остановившись, она подошла к дереву, приложила к стволу ладошки и закрыла глаза.

– Но что же делать? Мне нужно знать сейчас. Понимаешь, я обещала Скоту, что поеду с ним после школы в парк аттракционов, – щёлкая пальцами, говорила она в надежде найти поддержку у бессменного лидера всей школы.

– Тш-ш-ш-ш, – только и всего, что она услышала в ответ.

Фива продолжала стоять с плотно сомкнутыми ресницами, её пальцы словно высасывали энергию из шершавого ствола. А может, наоборот, они делились жизнью друг с другом. Дерево, которое за давностью лет должно было погибнуть, вновь оживало каждый раз, когда она проделывала этот ритуал.

– Теперь закончим этот разговор. Ты хочешь, чтобы я предупредила учительницу, что ты не придешь по уважительной причине? – отойдя от дерева, спросила Фива.

– Да, Фива. Будь добра, сделай это, пожалуйста – пожалуйста! – чуть ли не взмолилась широкобёдрая девица.

– Придумывать я ничего не буду. Всё скажу, как есть. Но ругать тебя она не будет.

– Да, если она узнает, что я удрала в парк, она меня больше в класс не пустит!

– За правду не ругают. Иначе какой в ней смысл? – буквально по слогам, ответила Фива и направилась к скамейке, где лежали её вещи.

– Подружка, спасибо тебе!

Вспотев от радости, Марго захотелось обнять Фиву, но она не решилась приблизиться к ней. Только, взяв её холодную руку в свою, она, улыбаясь всеми зубами, сжала ладонь, которая показалась ей неприветливой.

– Ты грызёшь ногти. Какой в этом смысл? Нет, мне не нравится твоя рука. Пожалуйста, не прикасайся ко мне больше, – не то чтобы брезгливо, но очень недовольно отрезала Фива.

Надев сумку на плечо, она отправилась в здание напротив. Это был корпус музыкальных занятий. Как всегда шумный класс, девочки вперемешку с мальчишками катались кубарём по партам. Такое проявление симпатии доступно только юным птахам, которые не оперившись, не успели покрыться плотной чешуёй предубеждений и представлений о том, как должно быть. Они просто веселились, полностью отдаваясь веселью. Ни одной задней мысли не волочилось хвостом за ними, ни одного «а вдруг», ни другого «а если»… Подобные сложности для взрослых. Для неоперившихся – веселье и шутки под стать возрасту.

Запах жареного миндаля смешался с запахом сладкой газировки. «Шипучка», – так называла этот напиток Фива и никогда его не пила. Ей больше по вкусу приходились компоты и морсы. Стадному чувству поддались все девочки, а вот мальчишкам нравилось покупать этот весьма неполезный напиток, крепко взбалтывать его до пены и пугать им визжащих девчонок. Каждый раз, когда Сэмми и Том хорошенько встряхивали бутылку, все девчонки отбегали к стене. Пряча волосы и лицо руками, они готовились к предстоящей бомбардировке и громко визжали. В ход шло всё: линейки, тетрадки, даже булочки с корицей, которые особо запасливые девицы держали в рюкзаках и на переменке с удовольствием уплетали сладкий десерт в надежде на то, что у остальных потекут слюнки. Кто-то с той же целью приносил из дома леденцы, или мятные конфетки. Ну знаете, как приятно, когда ты сидишь с казалось бы самым пустяковым предметом в руках, а в этот момент, для всех остальных, он кажется самым желаемым и самым вкусным, потому что он у тебя, а не у них. А у вас так бывало? У меня да. Помню, как-то проходила с Лизи мимо дома мадам Адамс, откуда вкусно пахло шоколадным тортом с ванилью. Верите, всю жизнь, меня воротило от одного только упоминания о ванили. А здесь, словно подменили мои предпочтения. Еще по дороге я решила, что зайду в соседнюю булочную, что в конце нашей улицы, и куплю ваниль, тёртый какао и прикуплю пшеничной муки. И что вы думаете, в этот вечер вся наша семья лакомилась вкусным шоколадным тортом, от которого аппетитно пахло ванилью.

– Отдай, это мой дневник, – подбежав к Сэмми, Хельга подняла обе руки, чтобы вернуть украденный негодным мальчишкой личный дневник.

– Попробуй, догони свою тетрадку с котёнком. Мя-я-я-у-у-у – дразнил Сэмми, кидая дневник Тому. В свою очередь, Том начал передавать его по кругу.

– Что же там за откровения? Ну расскажи нам, Хельга.

– Наверное, она мечтает о тебе, Сэмми, – мальчишка в длинном пиджаке и нелепых туфлях с загнутыми вверх носками, сболтнул гадость и быстро передал дневник обратно в класс.

– Отдай ей тетрадку. Посмотри, она сейчас заплачет, – вмешалась Лизи.

Ей не нравились подобного рода развлечения. Но в ответ Сэмми только толкнул Лизи в грудь, да так сильно, что она упала, поскользнувшись на мокром от разлитой газировки полу.

«О-о-о», – прошипело по всей аудитории. Все понимали, что когда в класс зайдёт Фива кому-то очень достанется. С обидчиком лучшей подруги, Фива будет безжалостной. И сам Сэмми это понимал, но азарт накрыл его с головой. Он хотел щегольнуть, хотел казаться самым авторитетным парнем класса, пусть даже ценой собственного безрассудства. О том, что Фива будет заступаться за симпатичную девчонку с розовыми щеками, он не думал вовсе. Сейчас думать уже было поздно. Оставалось толко ждать. Но и ждать он не хотел. Игра увлекла его с головой, которая по всей видимости нуждалась в звонкой затрещине.

– Ты видишь меня во сне, Хельга? – смеясь, он подхватил заветную тетрадку и бросил на пол.

Отбежав на несколько шагов назад, Сэмми потряс бутылкой колы и через минуту вся тетрадь уже была в липко – тёмной жидкости.

Девочка склонилась над тетрадкой, как над фотографией любимой бабушки. Слёзы тихонько падали на слипшиеся страницы. Мордочка котёнка больше не приветствовала её на обложке. Только маленькое ушко выглядывало из-под тёмного пятна, как солнечный зайчик, который по ошибке появился в ненастный день.

– Почему такая тишина? – зайдя в класс, Фива бросила сумку на стул и посмотрела на испуганные лица одноклассников.

Как ей не нравились такие лица. Они напоминали ей «просроченные продукты, которые словно извиняясь за свою порчу смотрят с витрины». За что извиняются? Уж не за то, что их срок истёк, а они – наглецы негодники просят денёк-другой оставаться на своём месте, не желая быть выброшенными в помойное ведро немедля.

– Фива, понимаешь… – начала было говорить Марго, но Фива, не замечая никого кроме подруги, чьё лицо было белее мела, шла к ней.

Сев на корточки перед ней, она протянула Лизи руку и, усадив за парту хромающую подругу, повернулась к ребятам. Словно читая по их лицам, она стояла, не говоря ни слова. Её дыхание становилось чаще.

– Могу я полюбопытствовать, что здесь происходит? Почему вы не за партами? – войдя в класс, спросила учительница и постучала указкой по доске.

Все выдохнули, почувствовав защиту. Хоть какая-то передышка, а там гляди Фива успокоится. Так думали те, кто был причастен к шалости, которая была особенно неприятна троим: Хельге, Лизи и Фиве.

– Пусть сядут все, кроме того, кто полчаса назад повёл себя, как преступник, – голосом командира, хлестко сказала Фива.

Её мало интересовало, что в классе присутствовал учитель, и тем более, ее не заботила реакция остальных подростков.

– Фива, да что здесь происходит в конце концов? – не понимая ситуации, возмутилась педагог и, решив припугнуть, детей, открыла журнал, делая вид, что что-то записывает туда.

Потихоньку, ребята начали расходиться. Девочки уже все сидели на своих местах, опустив глаза на парту, мальчишки сели тоже почти все. Когда в углу осталось трое ребят, Фива грубо попросила сесть двух.

– А ты останься, – пристально смотря в бегающие глазки напуганного не на шутку мальчишки, сказала она.