Текст книги "Немного волшебства"

Звонок врачу

Только в третьем интернет-кафе Антон нашел то, что нужно. Первые два предлагали культурный компьютерный отдых и развлечения. Провода и кабели от машин прятались в загородках, обслуживающий персонал бдительно следил, чтобы посетители не резвились на порносайтах. Третье кафе располагалось в подвале, отремонтированном на скорую руку. Сразу за входом за столиком принимал деньги парень с отрешенным лицом мученика хронического похмелья. Антон прошел мимо красноглазых подростков, уставившихся на мониторы с вожделением и возбуждением. Детки играли в компьютерные игры.

Антон занял столик в углу. Достал из портфеля тонкие кабели, поколдовал с телефонной розеткой и жестким диском. Запустил нужную программу со своего сиди, подсоединил сотовый телефон. Набрал номер.

– Добрый вечер! – ответил приятный женский голос. – Вы позвонили в службу доверия. Слушаем вас!

Антон молчал. Он не продумал, с чего начать беседу, и чувствовал себя полным идиотом, готовым с ходу заявить: ко мне покойники зачастили.

– Не смущайтесь! Наша служба абсолютно анонимна. Меня зовут Елена Петровна. А как вас зовут?

– Ан… Глеб, – откашлялся Антон, сообразив, что настоящее имя выдавать не следует. – Глеб Егорович.

– Очень приятно. Глеб Егорович, какие проблемы вас волнуют?

Антон неопределенно промекал и пробекал.

– Но ведь если вы позвонили, – настаивала Елена Петровна, – значит, испытываете потребность с кем-то поделиться, не так ли? Ну, смелее!

– Вы, простите, кто по образованию или по профессии? – решился Антон.

– Социальный работник.

– А мне нужен психиатр или психолог, – заявил Антон и тут же предупредил: – Но я совершенно ментально здоров!

– Вы позвонили по адресу. По образованию я психолог. Итак?

Антон шумно выдохнул и проговорил:

– Я общаюсь с умершими людьми!

– Так, так, – без удивления и подбадривающе отреагировала психолог. – Расскажите подробнее. Как часто, в какой форме происходит общение?

– Ежедневно. Со мной теперь живут родители, умершие много лет назад. Еще приятель звонит, который утонул. И соседка, склочная тетка, поболтать любит, ее в прошлом году похоронили.

– Очень интересно! Скажите, а не призывают ли вас покойники отправиться вместе с ними? Не рассказывают о прелестях того мира?

Проверяет наличие у меня суицидальной направленности, подумал Антон. Точно! Когда-то читал, что все эти службы были задуманы, чтобы выявлять потенциальных самоубийц и быстренько их отлавливать.

– Ни в коей мере! – заверил он. – Напротив! Покойники никуда меня не зовут, да и сам я не собираюсь расставаться в ближайшее время с жизнью. А вы, – упрекнул он, – все-таки считаете меня психом!

– Напрасно вы так решили, Глеб Егорович.

«Кто такой Глеб Егорович? Вы с кем разговариваете?» – едва не воскликнул Антон, потом вспомнил, что это он сам.

– Элементарная логика, – усмехнулся Антон. – Если вы, Елена Петровна, по образованию психолог, а на самом деле наверняка психиатр – иначе в данной службе вам делать нечего, – так вот, если бы вы держали меня за нормального, то поинтересовались бы, какие они из себя, ожившие покойники. Согласитесь, тема крайне занимательная, для психически здоровых людей, естественно.

– Как раз об этом я и хотела расспросить. Ведь и вам не терпится поведать?

– Верно. Но прежде еще один вопрос. Встречались ли в вашей практике люди, подобные мне? Утверждавшие, что существуют в двух мирах?

– Неоднократно, – заверила она. – Это достаточно распространенный…

– Сдвиг по фазе? – подсказал Антон. – А также вы лечили наполеонов, александров македонских, гнездостроителей и чудиков, втемяшивших себе, что могут дышать под водой.

– Глеб Егорович! Вы мне позвонили, – напомнила врач, – а не я вам. Не исключено, что вместе мы сумеем разобраться в ваших проблемах, а одному не получается. Значит, вернулись умершие родители? Как они выглядят?

– Как при жизни. Не такие, что были в гробу или во время болезни. Скажем – последний период нормального здравствования. Не постарели, не помолодели и взглядов не поменяли. Форма вполне материальная. Тело на ощупь – вроде ваты, такой же температуры и упругости. Дотрагиваться, признаюсь, удовольствия не доставляет. Что еще их отличает от живых? Не чувствуют вкуса пищи, табака или спиртного. Старики вместе со мной трапезничают, но только, что называется, отбывают номер, всё проваливается как в черную дыру. Туалетом не пользуются – это точно. Мама прекрасно готовит и из тех продуктов, что покупаю. Отличные завтраки и ужины, перестал обедать на работе. В квартире убирают, но мусор не выносят. Телевизор смотрят, но клеточки в кроссворде, которые на моих глазах отец заполнял, утром оказываются пусты. Далее – не спят. В первый вечер я постелил им в гостиной, на подушках утром ни вмятинки, простыни в струнку. Потом вообще перестали тратить силы на раскладывание постели. Делаем вид, что всё самой собой. Я могу им позвонить по телефону. Важная деталь – ответят, если хочу поговорить именно с ними. Звонки посторонних остаются без ответа. Витя, одноклассник утонувший, тоже мне звонил. Поблагодарил, что его маму проведал.

– Мама Вити покойница?

– Почти. Не сегодня завтра преставится. Обрадовалась приветам с того света, которые я передал.

– Продолжайте, Глеб Егорович.

Антон вошел в раж, слова сыпались из него легко – наконец-то выпал случай вслух выплеснуть накопившуюся информацию.

– Покойники решительно пресекают мои попытки выяснить реалии того света. Согласитесь, интересно узнать, каково нам будет после кончины. Мама к расспросам относится так, словно ее сынок пошел по кривой дорожке и хочет связаться с плохой компанией. Отец давит на полную несовместимость терминов и понятий этого мира и загробного. Как следствие – невозможность вербальной состыковки. Я пытался «расколоть» Ирину Сергеевну, покойную соседку. Она при жизни была недалекого ума и после смерти интеллекта не прибавилось. После моих вопросов уставилась на меня так, будто умоляю провести тайком в женскую баню. Подозреваю, что их боязнь открыться каким-то образом связана с моей безопасностью. Скажем, много буду знать, быстро в ящик сыграю.

Антон говорил, Елена Петровна подавала одобряющие «так-так, ага-ага» и при этом сопела как человек, одновременно выполняющий невидимую собеседнику работу. Подобные голоса бывают у телефонных распространителей товаров и услуг. Агитируют тебя и барабанят по клавишам компьютера.

– Вы пытаетесь выяснить номер телефона, с которого я звоню? – догадался Антон. – Напрасный труд. Определитель номера не сработал, а служба, в которую вы обращаетесь, получит интернет-провайдера с его несколькими тысячами абонентов. Чтобы меня вычислить, необходимы возможности ФСБ и часов пять работы. Бросьте! Мы же договорились, что будем считать меня нормальным человеком и поговорим как взрослые люди. Елена Петровна! Я понимаю: все, что изложил, отчаянно смахивает на бред. Но вы можете на несколько минут представить, будто всё – правда?

– Странно, – пробормотала психиатр. – Простите, это я не вам.

Антон понял, что она получила подтверждение его слов – тысячи возможных телефонных номеров.

– Не тратьте время даром, – посоветовал он.

– Глеб Егорович, в чем ваши проблемы? Покойники есть не просят, давления на вас не оказывают.

– Но согласитесь! Это ненормально – видеть усопших и разговаривать с ними!

– Только что вы утверждали, что совершенно здоровы.

– Я-то здоров, а они… мертвые… были… раньше.

– Воскреснув, чего все-таки хотят от вас?

– Да ничего не хотят! Ничего выходящего за рамки обычного человеческого общения. Друг книгу вернул, соседка лясы точит, родители заботятся.

– Ситуация достаточно сложная, с кондачка ее не разрулить. Что, если нам встретиться? Конфиденциально, с глазу на глаз?

А за дверью будут медсестры наготове со шприцами и санитары с носилками, мысленно усмехнулся Антон.

– Нет уж, – вслух сказал он, – лучше давайте не с глазу на глаз, а с уха на ухо.

– Дяденька! – Его тронул за плечо красноглазый шатающийся геймер. – Одолжите сто рублей, пожалуйста!

Если бы парнишке сейчас вложили в руки нож и сказали: «Зарежь дядьку, получишь деньги, продолжишь игру», он бы, не задумываясь, всадил финку.

Антон достал бумажник, вытащил купюру и протянул мальчишке. Тот, не благодаря, удалился.

– Вы не один? – удивилась Елена Петровна. – Я слышала какой-то разговор.

Антон задумался, потом признался:

– Большого секрета не будет, если скажу, что звоню из интернет-кафе. Здесь отроки большей частью, но есть и отроковицы, под видом того, что пошли на дополнительные занятия по химии либо в спортивную секцию, режутся в стрелялки и бродилки.

Елена Петровна впервые за всю беседу проявила эмоцию, не профессионально выверенную, а простую человеческую, материнскую. Тяжко вздохнула.

– Сын или дочь? – спросил Антон. – Дома от компьютера не отлипает, деньги ворует, говорит, в кино пошел, а сам в интернет-кафе бегает?

Елена Петровна красноречиво молчала, подтверждая догадку.

– Но ведь было бы хуже, свяжись ваше чадо с наркотиками? – успокоил Антон. – Знаете что… дайте ему наиграться до умопомрачения. Мировой рекорд установил румынский парнишка. Пятьдесят три часа просидел за монитором, был отвезен в клинику с сильнейшим нервным и физическим истощением. У вас, скорее всего, подобной крайности не случится. Но от компьютера не отпускайте, пока не свалится. Никаких врачей и капельниц! Везите бесчувственного на природу, в дискотеку, на хоккей – вы лучше знаете своего ребенка и его зародышные пристрастия. Главное – показать прелесть других удовольствий и обязательно на пике перенасыщения компьютерными играми. Того, что окончательно вылечится, гарантировать не могу. Это как малярия – с регулярными приступами, но и с длительными периодами нормального здоровья. От страсти может вылечить только осознание мелкости этой страсти.

– Любопытно, – отозвалась психиатр, – такого метода в литературе не… Глеб Егорович! Давайте вернемся к вашим проблемам.

– Давайте! – весело согласился Егор. – Какой диагноз вы мне поставили? Вялотекущая шизофрения?

– По телефону диагнозы не ставятся! – строго возразила доктор.

– Но ведь есть экспресс-методы? Почему не попробовать? Пожалуйста? – канючил он, как мальчишка, почувствовавший слабые стороны взрослого и близкое удовлетворение желания.

Следующие несколько минут Антон активно работал: толковал пословицы и поговорки, решал логические задачи, объяснял метафоры и гиперболы.

– Удивительно! – призналась Елена Петровна. – Отстраненное мышление как у…

– Нормального человека, – договорил Антон.

– И ваши видения, фантазии, связанные с покойниками, выстраиваются в стройную систему. Она походит на фантастический роман – плод фантазии…

– Мимо цели, – перебил Антон. – Единственное, что меня отличает от остальных людей, – неумение мечтать.

– Этого не может быть. Невозможное отклонение.

– И тем не менее.

– Просто вы свои мечты не ассоциируете как мечты. Скажем, параноидальное сознание или шизофреническое – целиком фантастическое. Великие люди здоровы ментально, но имеют подобного богатства более среднего уровня, потому они и гении. На другом полюсе – нищие духом, мечтающие о примитивных удовольствиях. В центре – подавляющее большинство, которое в меру темперамента и честолюбивых амбиций грезит об удовольствиях, уже освоенных кем-то другим.

– Получается, что мое отклонение – от нормы в сторону еще большей нормы?

– Вы заблуждаетесь, Глеб Егорович!

– Кто?

– Я называю вас тем именем, которым вы представились.

– Верно. Извините. Представим схему. С одной стороны гении, с другой – вегетативные особи. Внизу – психически больные. Тогда, для равновесия системы, вверху должны быть такие, как я? Сверхнормальные?

– Вы очень примитивно толкуете. Человеческая психика не поддается арифметическим действиям сложения и вычитания. Пример с гениями, психически больными и нормальными, я привела для наглядности. Давайте вспомним ваше детство. Вы мечтали стать разведчиком, космическим десантником или, скажем, парикмахером?

– Нет! Не мечтал! Но пытался. Даже с помощью сестры. Она мне в красках живописала, как черный кожаный комбинезон холодит мое тело, как лазерным лучом направо и налево я превращаю в дым паукообразных, напавших на планету Земля. Всё напрасно! Тужился, тужился – мрак, выключенный монитор.

– Хорошо! – не унималась Елена Петровна. – Но во взрослом возрасте, сейчас, чтобы решить какую-либо проблему, вы включаете свое воображение, и оно подсказывает варианты, рисует возможное развитие событий.

– Не рисует! В том-то и дело! Как же вам объяснить? Что такое интерфейс компьютерной программы, знаете? В Windows, например. Всякие иконки, картинки. А в Norton только таблица, заполненная словами и цифрами. Так вот, я – не Windows, я – Norton, голая информация. Есть проблема, я ее принимаю, через некоторое время приходит решение. Может пройти секунда, час, тридцать дней – и выход отыщется безо всяких фантазий и мечтаний. И с покойниками я разберусь, будьте уверены. Конечно, случаются отклонения. Вдруг девушка с ребенком заявилась. Это как вирус. Одна программа тебе говорит: «В систему хочет влезть вирус». А три другие сигнализируют: «Исходя из непроверенных данных, вирус имеет большое позитивное значение». Елена Петровна, бывают полезные вирусы в медицине?

– Простите! Одну секунду! – Она зажала рукой микрофон, Антон услышал характерный шорох. Через минуту снова заговорила: – Глеб Егорович, моя смена закончилась. Будете говорить с другим психологом?

– Нет, благодарствуйте!

– Может, – задумчиво протянула она, – когда-нибудь еще раз позвоните?

– Хорошо, – согласился Антон. – А кого спросить?

Она тихо рассмеялась – вторая человеческая эмоция за всю беседу.

– Меня зовут Елена Петровна, забыли? По тому же телефону, по нечетным дням, с двух до десяти.

– Понял. Халтурка во вторую смену. Я позвоню.

– Буду ждать. Привет покойникам!

Снова простой женский смех, без всяких профессиональных выкрутасов.

– Передам! – заверил Антон.

Он выбрался из подвального интернет-кафе. Шел по улице и пребывал в самом благостном расположении духа. Черт побери! Не каждый день приходишь к заключению, что ты – избранный, ты – сверхчеловек! К тому же высок, строен и недурен лицом. Супермен! Живые современники должны быть счастливы, что живут в одно время со мной. Покойники уже счастливы.

Решение позвонить по телефону доверия было верным. Программа сбоев не дает. Что мама собиралась на ужин приготовить? Вареники с картошкой, посыпанные жареным луком. Вкуснотища!

Служба добрых услуг

На работе который день был аврал. То, что тревога учебно-тренировочная, что вирус-червяк, атаковавший компьютеры Корпорации, был запущен своею собственной рукой, знали только Антон и его коллега. Остальные стояли на ушах, лихорадочно выясняли: хакер подурачился или конкуренты подсуропили. Ставили защиты, чистили базы, тестировали, грузили программы. Приходилось каждый день являться на службу и барабанить от звонка до звонка. Но своего они добились: руководство забыло про идею прижать к ногтю сотрудников, прожигавших рабочее время за играми.

Серега Афанасьев предупредил Антона:

– Много треплешься! Это ведь ты присказку про Главный Пенис и маленький член у ББГ пустил!

Новое здание Корпорации, двадцатиэтажная башня темного стекла с закругленной крышей и двумя флигелями по бокам, действительно смахивало на гигантский фаллос. Переехали в новый офис полгода назад. Антон в шутку дал имя новому зданию и заметил, что начальство выбрало этот проект не иначе как по причине лилипутских размеров гениталий. С легкой руки Антона главный офис за глаза именовали Главным Пенисом. К большому неудовольствию руководства.

– Ты кого-то завербовал? – поразился Антон. – Тебе кто-то стучит? Из нашего отдела? Серега! Строго между нами, на ушко – кто?

– Глупостей не говори! – прошептал Сергей и огляделся по сторонам.

– Намекни! Игорек? Прошкин? Валентина? Ну? У Сергея глаза забегали, он явно сожалел, что завел разговор.

– Строго говоря, – успокоил Антон, – про взаимосвязь маленького члена и любви к большим предметам не я первый придумал, а Фрейд.

– Это из какого управления? – оживился Сергей. – Из консалтинга?

– Нет, там Фрейдман. А Зигмунд Фрейд – великий австрийский психиатр, давно умерший.

Сергей разочарованно хмыкнул и перевел разговор на другое:

– В маркетинговое управление перевели из филиала новую референтку. Ты знаешь, я по должностной инструкции каждого нового сотрудника обязан…

– Отприходыватъ, – подсказал Антон.

– Верно. Она приходит… – Серега вожделенно заулыбался. – Юбка – во! – Он провел у себя чуть ниже живота. – Была бы мужиком, яйца бы светились. Так, говорю, девушка, и личное дело ее перелистываю, образование у вас отличное и послужной список впечатляет. Она не врубается, но трепещет. Тут я тест ей подсовываю. Бросаю на пол карандаш и командным голосом как рявкну: «Поднимите!» Не наклонилась, – уныло сморщился Серега, – присела и быстренько подняла. Но, Антон, она была готова! Зуб даю – готова отдаться!

– И ты? – заинтересованно спросил Антон.

– Что я? В служебных кабинетах у нас… Да ладно, не о том речь.

– Ты ее… или нет? – не понял Антон.

– Я ей лекцию прочитал, что она теперь работает в Главном Пенисе, тьфу ты, офисе, и длина юбки должна закрывать колени, чтобы не отвлекать сотрудников от производственных задач на посторонние мысли.

– Эх, Серега! – рассмеялся Антон. – Все-таки ты уникальный человек! Бывает платоническая любовь, а у тебя – платонический разврат. Старика Фрейда такой случай наверняка бы заинтересовал. Спросить его при случае?

– Он же помер! – удивился Сергей. – Разыгрываешь? Всё тебе хиханьки да хаханьки.

– Нет, а если серьезно? Если бы я, например, мог общаться с умершими?

– Зачем?

– Для блага живущих. Ведь те, кто преставились, много тайн унесли и могут подсказать, как облегчить существование.

На лице Сергея отразился тугой мысленный процесс, который закончился приговором:

– Такого не может быть? Верно? Значит, и рассуждать нечего.

– Но все-таки, – настаивал Антон, – как бы ты отнесся, передай я тебе привет от прадедушки, погибшего в Гражданскую войну?

– Не советую! – Серега похлопал его по плечу. – Говорят, в психушках плохо кормят и медсестры там – сплошь каракатицы.

Антон не случайно спросил друга о благих посланиях с того света. В последнее время он, Антон, превратился в службу добрых услуг на границе двух миров.

Началось с того, что сел после работы в свою машину (предварительно отключив сигнализацию и запоры дверей) и обнаружил внутри здорового лысого детину. Террикон мышц и спичечная головка сверху, интеллект в зародышевом состоянии, как стало ясно из спотыкающейся речи:

– Того, мужик, я это… извиняюсь. Ты один… это… вот… можешь помочь.

– Вы? – Антон показал на крышу автомобиля. – Оттуда?

– Ясен пень, – кивнул детина. – Год назад коньки отбросил. Я Вася.

– Приятно познакомиться, – хмыкнул Антон.

– Ты… это, если… вообще, то не надо, конечно.

– А конкретно?

– Я же говорю: сплел лапти неожиданно, то есть в перестрелке. А жена Вика и сын два годика, у него церебере… больной, в общем, пацан. Они нуждаются. Массажи, врачи и вообще. Вика хочет квартиру продать, покупателей нашла. Понятно выражаюсь?

– Яснее некуда.

– Значит, сделаешь?

– Что именно?

– Так я же говорю: заначка у меня! В туалете, за унитазом, надо плитку кафеля поднять, там коробка, полная баксов. Коробка от кроссовок, – уточнил Вася.

– И что ты от меня хочешь? – разозлился Антон. – Чтобы я по твоим сортирам рыскал?

Вася на глазах скис, шмыгнул носом и обиженно забормотал:

– Оно конечно, если посмотреть… А в натуре, не заломало бы тебя позвонить… Вика, квартиру не продавай, возьми деньги, на первое время хватит…

– Диктуй телефон! – Антон достал ручку и блокнот.

Позвонив, он представился старым другом Василия и сообщил о кладе.

И дальше пошло-поехало.

Старенький профессор, естественно покойный, подкараулил Антона на пустынной улице, долго рассыпался в извинениях и сетовал, что дело его жизни последователь-ученик (талантливейший ученый!) вот-вот загубит на корню. Антон выслушал лекцию про какие-то рецепторы-ферменты, катализаторы-стабилизаторы и судьбоносность открытия.

– От меня-то чего хотите? – вздохнул Антон, очумев от молекулярной биологии.

– Голубчик! Проблема в том, что мой ученик невнимательно прочитал последнюю главу рукописи. Вернее, не обратил внимания на запись реакции, которую я зачеркнул. Но она абсолютно верна! Вот в чем трагедия! А выводы ошибочны, поэтому он идет неверным путем. Получит благословение академического начальства и станет разрабатывать тупиковую теорию! Вы же понимаете, голубчик, это катастрофа!

– Примерно, – согласился Антон, которого данные научные проблемы волновали не более чем погода на Марсе. – Профессор, встаньте на мое место.

– Ах, как хотелось бы!

«Это я, пожалуй, погорячился», – мысленно одернул себя Антон.

– Как, по-вашему, – продолжил он, – я могу сообщить об ошибке? Позвонить по телефону с информацией с того света или письмо написать от вашего имени?

– Голубчик! Я всё продумал! Главное – ваша гражданская совесть и, скажу высокопарно, патриотический долг.

– Излагайте.

Усопший и вполне бодренький профессор поведал о том, что многие научные открытия, вернее – их предвестники, возникают в умах разных людей в разных точках мира. Так, один канадский исследователь подошел к проблеме с другой стороны, но не понял ценности своего труда. От Антона требовалось изъять из Интернета работы этого канадца и под видом веерной рассылки бросить в электронный ящик талантливого ученика-олуха. А уж тот не может не вспомнить о зачеркнутой реакции.

Антон просьбу выполнил. Отечественная молекулярная биология могла праздновать победу.

Покойники выбирали ситуацию, когда никого не было рядом. Материализовывались в закрытой машине, караулили на лестничной площадке или в пустынном дворе. Отличить их с первого взгляда от живых невозможно, щупать каждого постороннего человека не станешь. Поэтому несколько раз Антон промахивался.

Симпатичная молодая женщина сидит на скамейке в легком платьице под дождем со снегом. Рыдает горючими слезами. Антон подумал, что ее ограбили и раздели.

– Не волнуйтесь! – успокоил он и стал доставать сотовый телефон. – Сейчас я вызову милицию.

– Не-не надо! – заикается. – Не-не поможет! Он пьет! Он пьет каждый день!

– Бьет? – переспросил Антон. – Вас кто-то бьет? Муж, приятель?

И тут он заметил, что, несмотря на дождь, платье девушки остается сухим. Волосы белым созревшим одуванчиком топорщатся на голове – ни капли влаги. И вся она – точно невидимой пленкой защищена от непогоды.

– Простите! – Не дожидаясь ответа, Антон задал следующий вопрос: – Вы, случайно, не… как бы немножко… не умерли?

– Да, да! – подняла к нему несчастное лицо. – Два месяца назад. Погибла! Я была в том самолете, который упал! – Новый взрыв рыданий и отчаянная попытка взять себя в руки. – Саша! Мой муж! Он пьет! Ужасно, каждый день, хочет убить себя алкоголем!

– Ага! – огрызнулся Антон. – Мне, как посланцу доброй воли, предлагается его утешить? Милая девушка! Неужели вы полагаете, что есть способ, при помощи которого один мужик другого может вытащить из пучины подобного горя? Если он не священник, конечно, а вдовец не ударился в религию. К вашему сведению, я – закоренелый атеист.

– Вы можете! – заверила девушка, плакать перестала и быстро заговорила: – Просто вам нужно послать ему на день рождения, у Саши через неделю день рождения, плюшевого медвежонка и записку.

– Медвежонка? Прекрасно! И записку. От вас, конечно. Обратный адрес прост – загробный мир. По секрету с того свету.

– Как же вы не поймете! – воскликнула погибшая. – Ведь человека спасать надо!

– Хотите, – скривился Антон, который не мог развернуться спиной к плачущей женщине, даже если она некоторое время назад преставилась, – за свои деньги я вызову к нему бригаду наркологов?

Он представил хлопоты и скривился еще больше.

– Нет! – Девушка помотала головой и молитвенно сложила руки. – Заклинаю! Хотите, на колени стану? Я сейчас… пустота… Но ведь у вас есть сердце? – И снова зарыдала.

– Всё сначала, – тяжело вздохнул Антон, доставая записную книжку. – Итак, медвежонок плюшевый?

– Да! – возликовала покойница. – Это наш талисман… интимный, но, если вы хотите, я объясню.

– Не хочу! Размеры, цвет игрушки?

– Лучше маленький, – и, точно заправский рыбак, широко развела руки в стороны. – Цвет любой, но мне бы хотелось голубого.

– Текст записки? Так. «Милый Саша! – повторял за ней Антон. – Я всегда буду рядом с тобой. Я хочу насладиться твоими успехами. Милый! Проживи жизнь так, чтобы я могла радоваться за тебя. Надя». Все?

– Вам кажется, надо что-то добавить? – спросила она озабоченно. – Я долго обдумывала каждое слово. Волновалась. Дело в том, что Саша…

Антона не интересовал Саша, а вот выпытать у девушки какую-нибудь информацию он попробовал:

– Значит, на том свете эмоции: тревога, волнение, возбужденные планы – всё остается?

Девушка на секунду задумалась, а потом ушла от ответа, задав, в свою очередь, вопрос:

– Разве мы не жили?

Антон пообещал выполнить просьбу, развернулся и пошел прочь. Сделал три шага и оглянулся. На скамейке было пусто.

– Эй! – позвал он. – Куда бандероль-то слать? И вздрогнул, потому что девушка стояла под боком.

– Я всегда такой рассеянной была! – сообщила радостно. – Запишите, пожалуйста, адрес. Сначала индекс…

И происшествия противоположного свойства с Антоном теперь тоже случались. Как-то вечером его окружили ребятишки, человек пять:

– Дяденька, помогите нам…

– Нет! – закричал Антон в голос. – Только не дети! Если ко мне будут являться мертвые дети, я отказываюсь участвовать!

Ему захотелось, как паникующему страусу, зарыться головой в песок, но кругом был асфальт. И Антон потребовал:

– Сгиньте!

– Чокнутый? – высказался один из малышей.

– Крыша поехала, – согласился другой.

– Пошли отсюда, – позвал третий.

Антон ухватил ближайшего ребенка за плечо. Под курткой прощупывалось нормальное костлявое тельце.

– Дети? – спросил Антон. – Вы настоящие? Какого рожна вам надо?

– Мы заблудились. На день рождения идем. Дом семнадцать, корпус шесть по Третьей Пролетарской – где?

– По этой дорожке идете прямо, – перевел дух Антон, – за третьим домом поворачиваете налево, проходите еще два дома и поворачиваете направо у телефонной будки. Будка – ориентир, запомнили? Далее следуете прямым курсом, пока не упретесь в нужный вам дом.

То, что дети оказались вполне живыми и бодрыми, настолько обрадовало Антона, что он заставил их повторять лоцманский курс, пока не стали произносить правильно.

Покойники-челобитчики никогда не заявлялись, не имея заготовленной просьбы, которая большого труда для Антона не составляла и инкогнито его не нарушала. Точно существовало какое-то сито для умерших. У всех остались незавершенные дела, несказанные слова, невыполненные обещания. Но приходили только те, кому Антон с гарантией мог помочь. Он быстро понял, кто сидит на диспетчерском пункте.

– Мама? – спросил он однажды вечером. – Ведь это ты направляешь ко мне ходоков из загробного мира?

По тому, как смущенно затеребила она край кухонного фартука, как затараторила о плохом качестве импортного картофеля, стало абсолютно ясно – она.

– Мама! Не отпирайся! – с притворной строгостью насупился Антон. – Ты устраиваешь мне аудиенции с покойниками! По твоей милости я стал их поверенным. Хорошенькое дело!

Она присела на краешек стула и начала оправдываться:

– Ведь тебе не в тягость, а многим людям помог. Конечно, всех не облагодетельствуешь. Теория малых дел – ее только ленивый не обругал. А я не согласна! Вон и тираны у нас ногти грызут, а… Не о том. Конечно, если ты скажешь, что устал или противно, никто досаждать не будет. Но с другой стороны! Со стороны твоей пользы! Столько хорошего сделал, сколько за всю жизнь не совершить.

– Мне зачтется?

– Обязательно! – заверила мама.

– В какой форме?

Мама растерянно хлопнула глазами.

– Скажем, я попаду в рай, а не в ад, – подсказал Антон, – по совокупности добрых дел?

– Ты попадешь куда хочешь.

– На том свете есть свобода выбора? И кто-то добровольно жарится в котле со смолой? Вместо того чтобы нежиться в райских кущах?

– Смола, кущи, – скривилась мама. – Какие глупости лезут тебе в голову!

– Их авторство мне не принадлежит.

– Сыночек! – напомнила мама. – Ведь мы тебя просили! Ведь договорились!

Родители вырвали у Антона обещание не расспрашивать про жизнь после смерти. Но разве удержится? Крупицы информации, которые он добыл, в стройную картину не укладывались. Не получалось сконструировать мир, в котором пребывают души умерших, понять его логику и реалии. Но Антон подозревал, что тот мир здорово смахивает на этот, как хорошо выполненный муляж яблока походит на настоящий фрукт, – внешне одинаковые, а по сути различные. Антон пробовал торговаться с родителями: только один вопрос, только один ответ – и я буду нем как рыба. Вопрос был такой: есть ли Бог? Родители переглянулись и ответили: для кого-то есть, для кого-то нет. Всё как на Земле.

– Пусть просители как-то обозначаются, – сдался Антон. – Например, говорят: «Мы от Светланы Владимировны».

– Договорились, – быстро согласилась мама и тут же развила успех: – Завтра мы с отцом вечером задержимся, а ты… ну, да сам поймешь.

Назавтра Антона ждало нашествие покойниц. Вошел в квартиру и увидел, как в гостиную промчались несколько женщин. Точно бродили по его апартаментам, с любопытством заглядывали во все уголки, а с его появлением юркнули в большую комнату.

Сколько их? Человек тридцать! Антон стоял в проеме гостиной. Девушки, женщины – разного возраста, внешности, социальных пластов, если судить по нарядам, – сидели, стояли, забрались на спинки дивана, оккупировали всю комнату! А мама обещала не перетруждать его! Если у каждой проблема, ему на полгода внештатная деятельность обеспечена. Тут о его маме и вспомнили.

– Мы от Светланы Владимировны! – пропел женский хор.

Оказалось, не множественность проблем, а одна на всех.

Выродок, сексуальный маньяк, работавший проводником поезда, всех их убил. Следователи не могли связать дела в одну линию, потому что происходили преступления в разных городах, а мразь поганая – проводник – не повторялся в методах. Эта сволочь развивалась в своих злодеяниях.

Антон записывал часа два. Хотя пострадавшие женщины подготовились (наставления мамы Антона отчетливо просматривались), они, как и всякий женский коллектив, которому дали право голоса, перебивали друг друга и засыпали несущественными подробностями.

Из детективной литературы Антон знал, что подробности могут иметь решающее значение. Но ни покойницы, ни Антон не ведали, какие детали пригодятся. Разброд прекратили, когда решили взять за основу временной принцип: говорят по очереди каждая изнасилованная и убитая.