Текст книги "Зефир в шоколаде"

Наталья Нестерова
Зефир в шоколаде

Брат сказал по телефону, что заедет к нам, требуется помощь. Юре тридцать шесть лет, инженер, зарабатывает хорошо. Но, как все холостяки, в тратах неумерен, периодически оказывается на мели.

– Денег занять? – с порога спросила я. – Сколько нужно?

– Нисколько, – отказался Юра, переобуваясь в тапочки. – У меня сурьёзный разговор. Привет, Серега! – поздоровался он с моим мужем. – Как мои племянники?

– Плавают, – ответил Сергей.

– В математике? – уточнил Юра.

– В бассейне.

У них давняя игра в многозначность слов. Например, Юра говорил: «Моя начальница – женщина полная». Сергей спрашивал: «Полная задора и огня?»

Когда уселись в комнате, Юра заявил:

– Ребята! У меня проблема, я влюбился.

– Тогда это не твоя проблема, – ответил Сергей.

– Хватит словами в пинг-понг играть! – Я слегка повысила голос. – Братик, очень за тебя рада. Ты влюбился, наконец, с серьезными намерениями?

– Серьезнее не бывает.

– Прекрасно! – От радости я даже в ладоши захлопала.

Юре давно следовало жениться. Мы с мамой терзались затаенными страхами (о которых постоянно говорили Юре в лицо), что он останется бобылем, до старости будет случайными связями опутан, греться у чужого (читай – моего) очага.

– Но есть проблема, – напомнил Сергей. – Девушка немного замужем?

– Нет.

– Она тебя не оценила? – насторожилась я.

– Вполне оценила.

– На «удовлетворительно»? – поинтересовался Сергей.

Я показала мужу кулак.

– На пять с плюсом! Но, ребята! У нее есть сестра.

– И тебя печальная доля не миновала, – напомнил Сергей.

– Тамарку (то есть меня) и Алису и близко сравнить нельзя!

– Алиса твоя невеста? – спросила я.

– Нет! Какие вы бестолковые! Алиса – это младшая сестра моей невесты.

– А старшей по рождению не забыли имя дать? – веселился Сергей.

– Не забыли! Вера! Ее зовут Вера. Еще вопросы есть?

– До Веры, – предположила я, – ты крутил роман с Алисой?

– Ничего я с ней не крутил! – возмутился Юра. – Стоп! Молчите! Никаких вопросов! Слушайте меня. Историческая справка.

Их две сестры, родители погибли, утонули в реке. Вере тогда было пятнадцать лет, младшей Алисе – десять. Вера очень боялась, что Алису заберут в детдом, не позволят старенькой бабушке опекунство оформить. Но из дома девочек не вырвали, вскоре бабушка умерла. Вера перешла в вечернюю школу и устроилась ученицей мотальщицы на прядильный комбинат. Далее она не училась, так и осталась в рабочем классе. Да и какая учеба, если весь дом, хозяйство, ребенок на ней. Вера в драных чулках ходила, копейки берегла, но старалась дать Алисе все возможное и одевать, как куколку. Дополнительные занятия по английскому, кружок при доме пионеров, секция фигурного катания и так далее.

Алиса в институт поступила, три месяца проучилась и привела жить парня – свою пламенную любовь. У Веры, таким образом, два нахлебника-студента на шее оказались. Через год Алиса родила сына и распрощалась с мужем – не сошлись характерами. Вера перешла работать в ночную смену, чтобы днем с малышом сидеть, дать сестричке спокойно доучиться.

– На данный момент, – подвел итог Юра, – обстановка следующая. Алиса институт закончила, работает на полставки корректором в газете. Вера племянника воспитывает. В садик, из садика, к врачам, на прививки – все Вера. А у младшей сестры – талант и вдохновение. Она стихи пишет! Дрыхнет каждый день до обеда, на два часа в редакцию заглянет, вечером к ней такие же поэты с вином приходят и всю ночь гудят.

– Твое отношение к Алисе понятно, – кивнула я.

– Избалованный трутень! – в сердцах обозвал будущую родственницу Юра. – На первый взгляд – зефир в шоколаде, но попробуй укусить – внутри камень. Голосок писклявенький, но чуть не по ее, включает ультразвуковой визг. Чтобы у меня на ночь остаться, Вера каждый раз у сестры отпрашивается! А та еще кочевряжится. – Юра стал передразнивать Алису: – Не знаю, если ты утром не задержишься, ведь надо Вадика в сад отвести. Представляете? Ни свет, ни заря Вера выскакивает из моей хаты и мчится к племяннику. Начинаю говорить, что, мол, у ребенка родная мать есть. Вера тут же замыкается, в скорлупку прячется, не достучишься. Для нее Алиса – священная корова. Скотина! Задушил бы ее!

– Нашими руками? – уточнил Сергей.

– В самом деле, братик, – вступила я, – в чем наша помощь должна заключаться?

– Во-первых, вам пора знакомиться с Верой. Во-вторых, у меня есть отличный план. В-третьих, вы посмотрите на ситуацию объективно. Может, я действительно на бедную девочку Алису напраслину возвожу? Или, как Вера говорит, слишком строг к малютке?

– Уф! – Сергей театрально смахнул пот со лба и повернулся к мне: – Пронесло! Думал, он заставит мать-одиночку отстреливать.

– Это я тебя отстрелю! – стукнула кулаком мужа по коленке. – Все хиханьки да хаханьки! Серьезное дело, у моего брата судьба решается, а ты юродствуешь!

– Я не виноват, что у тебя брат умственно отсталый, – скривился как бы от боли Сергей, поглаживая коленку. – Потому что только дебил может делать врагов из родственников будущей жены.

– Объясни нам, душевно скорбным, – попросил Юра.

– С кем ты сражаешься? – усмехнулся Сергей. – С кем войну затеял? Родственники жены, правильно, – священные коровы. У меня их, например, целое стадо. Сколько лет терплю, что ты, когда у нас ночуешь, утром моим бритвенным станком пользуешься. Хоть бы раз потом помыл!

– Не отвлекайся на мелочи! – потребовала я.

– Для кого мелочи, – ответил Сергей, – а для кого плевок в душу, то есть в лицо посредством грязных безопасных лезвий.

– Ты прав по сути, – задумчиво сказал Юра. – Лезвий, так и быть, подарю на пятилетку вперед, одноразовых. Верина сестра присосалась к ней, как пиявка, кровь и соки тянет.

– Тебе, что ли, мало остается? – хмыкнула я. – Вера не жалуется? Значит, положение дел ее устраивает.

– Начнешь резать пуповину между ними, – поддержал меня Сергей, – много крови прольется. И неизвестно, кто выживет. Вдруг не ты?

– Ребята! – покачал головой Юра. – Вы говорите как теоретики, приличные люди в окружении себе подобных. Вы последнюю рубашку для другого снимете, но в то же время знаете, что и для вас донорская почка всегда найдется. Там ситуация иная. Ладно! – махнул он рукой. – Разберемся и прорвемся! Кстати, в этом доме ужином кормят? Я на свидание с любимой девушкой опаздываю. И не мешало бы мне, – Юра провел по щеке, – побриться. Сереженька, ты как считаешь?

Хотя мы были настроены на мирное сосуществование, познакомившись с Верой и Алисой, полностью стали на сторону Юры.

Вера нам очень понравилась. Добрая, тихая, уютная, она напоминала ласковую кошку. Бывает так: придешь в гости, возьмешь хозяйскую кошку на руки, кошка испуганно замрет, но не царапается, не вырывается, терпит и молчаливо просит, чтобы ее отпустили. Потом в середине вечера прыгнет тебе эта кошка на колени, свернется клубочком, и, уходя из гостей, очень хочется забрать теплую кошку с собой. Так и Вера. Вначале она держалась скованно, робела. Но потом освоилась, ловко и незлобиво шутила, а чувство юмора в нашей семье всегда было камертоном душевного здоровья.

Алиса – совершенно иная статья, как от других родителей. Сигарету изо рта не вынимает. Нам, некурящим, находиться в табачном дыму, мягко говоря, неприятно. Это ладно. Вера тоже не курит, а привыкла вдыхать то, что выдыхает ее сестричка. Но перенести отношение Алисы к себе, как к пупу земли, мог не всякий.

Она смотрела на окружающих, будто на челядь – слуг, которые обязаны ее обслуживать и прихоти удовлетворять. «Сергей, у вас машина? Отвезете меня в субботу к приятелю на дачу! Тамара, кажется, вы – портниха? Я вам принесу юбку, ее нужно подшить».

Выходной день насмарку – на дачу Алису отвезли, с дачи забрали вечером, сильно нетрезвую. С моим мужем она обращалась точно миллионерша с личным водителем. Я – не портниха, а заведующая ателье. Ладно! Юбку Алисе подшили, джинсы укоротили – все бесплатно. Ну скажи ты людям элементарное «спасибо!» Поблагодари хоть взглядом! Нет! Как должное!

И уж совсем я возмутилась, когда однажды услышала разговор двух сестер. Специально не подслушивала, но у нашего телефона такая громкость, что можно к уху не подносить. Вера сестре звонила, отпрашивалась у Юры заночевать.

– Что ты в нем нашла? – презрительно удивлялась Алиса. – Серый, скучный тип. Да и все их семейство! Пошлые обыватели. Дальше Некрасова они в своем развитии не продвинулись.

И Некрасов ей не угодил! Прекрасный поэт, между прочим. А то, что продвинутая Алиса вымучивает, на больной бред похоже, недаром ее творения ни один журнал не берет.

– Что я говорил? – спросил Юра, когда через некоторое время пришел к нам обсуждать свой план. – Как вам сиамские сестрички? Можно ли пуповину резать?

– Оно – не пуповина, – признал Сергей, – оно – раковая опухоль. Удалять решительно!

– Мне иногда кажется, – заметила я, – что Алиса – какой-то уникум, инопланетянка. Никогда не встречала подобного оголтелого эгоизма. Бывает, человек на словах всех любит, а на деле – никого. Но Алиска даже на слова или улыбку не расщедрится! Откровенно никого не любит: ни сына, ни сестру, ни собачку, ни цветочек. Только себя! Безудержно!

– Зато взаимно, – хмыкнул Сергей.

– Это нельзя воспитать, – продолжила я мысль. – Нельзя, немыслимо так разбаловать человека! Вера не виновата, Алиса от природы сдвинутая.

– И вряд ли мы задвинем ее обратно! – кивнул Сергей.

– Пиявка сорок шестого размера, рост метр семьдесят! Вурдалачка! Присосалась к Вере, – кипятилась я. – Вампирша!

Наболело, честное слово! Вообще, я к людям отношусь очень терпимо. Считаю, у всех есть недостатки, что принципиально – неисправимые недостатки. Надо с ними смириться и жить, опираясь на достоинства человека. Но у Алиски недостатки (при абсолютном, на мой взгляд, отсутствии достоинств) были гигантских размеров, мало кто выдержит. Вот только Вера и выдерживала.

– Сестричка! Ты уже готова Веру по всем пунктам защищать! – рассмеялся Юра.

– А что ты против Веры имеешь? Она чу́дная! Подарок Божий! Хотя, если по справедливости доброту и самоотверженность распределять, от старшей сестры надо отнять, а младшей прибавить. Боженька просчитался.

– Ничего подобного! – возразил брат. – Все – мое, и в хозяйстве пригодится.

– У кого-то был план, – напомнила я.

– У меня! – Юра, как на уроке, поднял согнутую в локте руку. – План прост и гениален. Первое. Используя тайное оружие и некоторые домашние заготовки, я подбиваю Веру подать заявление в ЗАГС и отправиться в отпуск на две недели. На теплоходе от Москвы по Волге, путевки уже куплены, билеты до Москвы – тоже.

– Волга протекает через Москву? – спросил Сергей.

– Не перебивай! – оборвала я очередную попытку пикировки. – У разных людей Волга по-разному протекает.

– Далее, – продолжил Юра, – пока мы плывем по Москве-реке, – кивок в сторону Сергея, – каналам и притокам, вы заявляетесь к Алисе и объявляете ей, что сестричка вышла замуж. И более проживать по старому адресу не будет, так как переезжает к мужу в его отдельную квартиру. В ходе отпуска я применяю секретное оружие… Ребята, последнее секретное! И, сойдя по трапу с теплохода, в смысле в родном городе из вагона поезда, мы прямиком движемся в ЗАГС, где вы нас ждете с цветами и поцелуями. Столик в ресторане не забудьте заказать!

– Почему нельзя сначала расписаться, – пожал плечами Сергей, – а потом уплывать?

– Нет! – поддержала я брата. – Алиса не даст просто так Вере выйти замуж. Я достаточно общалась с этой примой-балериной, чтобы понять: за здорово живешь младшенькая Веру не отпустит. Кто будет за Алиской пепельницы выносить и кофе ей в постель подавать?

Юра, пародируя Алису, надсадным голосом запищал:

– Верочка! Твое счастье мне дороже собственного! Этот человек недостоин тебя! – и продолжил нормальным голосом: – Если ты выйдешь замуж за Юрия, я заберу сына, мы уедем. Пусть мы погибнем, только бы не видеть твоих страданий. Что-нибудь в подобном стиле.

– Бред! – развел руками Сергей. – И все-таки… Знаем мы ваше секретное оружие, сами секретчики… Сначала женись, потом отдыхай, а не наоборот.

– Тоже правильно! – согласилась я.

– Сестричка! – воскликнул Юра. – Не пойму! Вернее, я тебе поражаюсь все годы твоего кошмарного замужества. Как ты умудряешься, ни с кем не соглашаясь, всех поддерживать? В данном конкретном случае: ты за кого?

– За Веру! – быстро ответила я. – Все очень просто, мальчики! Ты, Юрчик, молодец, что женишься. Ты, Сереженька, прав, что надо расписаться до, а не после. Заведующая ЗАГСом в нашем ателье подгоняет костюмы. У нее фигура! Как если самосвал на попа поставить.

– На кого? – переспросил Юра. – На священнослужителя?

– Очень смешно! Так можно всю жизнь прохихикать! Слушай внимательно. С «самосвалом» я договорюсь, она вас без очереди распишет. И мне страшно интересно: о каком тайном оружии вы толковали?

Сергей и Юра изобразили на лицах многозначительную загадочность.

– Колитесь! – пригрозила я. – Иначе не пойду к Алисе очки втирать!

– Дорогая сестра Тамара! – Юра был сама серьезность. – Я всегда был против инцеста. Но если твоему мужу требуются курсы повышения квалификации…

И в тот же момент получил от Сережи не больно, но ощутимо в ухо. С удовольствием ответил прямым в челюсть. Они сцепились и упали на пол. Боролись и валтузили друг друга, как…

– Мальчишки! – сказала я. – По вам средняя школа плачет!

И пошла готовить ужин.

С заведующей ЗАГСом я легко договорилась, предложив сшить в короткие сроки платье, аналогичное тому, в котором последний раз появлялась на людях Людмила Зыкина.

И к Алисе пришла не с пустыми руками:

– Вот твоя блузка. Можешь найти дырочку от сигареты? Нет! У нас девочка художественной штопальщицей работает – высший класс! Блузка словно новенькая.

– Отлично! – сказала Алиса, похвалив, естественно, блузку, а не штопальщицу.

Посчитав разминку законченной, я перешла к делу:

– Брат купил путевки на теплоход для себя и Веры. Оказывается, твоя сестра ни разу не была в отпуске?

– Почему не была? – возразила Алиса. – Верочка каждый год с Вадиком в деревне отдыхает.

– Это – не отдых. А чтобы одной на курорте или с любимым человеком? Да и любимого человека у нее не было.

– Вы так говорите! – укоризненно сморщилась Алиса, – будто я своей сестре добра не желаю!

– Значит, договорились! – Я поднялась, будто разговор согласием окончился.

– Погодите! – Алиса тоже вскочила. – А как же Вадик?

– Ты что же? За своим сыном две недели не присмотришь?

– Да! Но! Но у меня сейчас ответственный период, готовлю сборник стихов.

«Не протухнут твои стихи, – подумала я, – потому что и свежими никогда не были!» А вслух пообещала:

– Я тебе помогу.

Веру уговорили на тайный брак, в три глотки беззастенчиво обманывая, что с разными фамилиями, не мужа и жену, их поселят в разных каютах.

– Повод для замужества очень весомый! – отшучивалась Вера.

На самом деле все понимали, что она боится совершить поступок, который ранит сестру, хотя темы Алисы не касались. Если бы мне кто-нибудь сказал, что в служение сестре можно уйти как в монастырский постриг, я бы никогда не поверила. Но наша Вера! Таких поискать!

– Верочка, – тоном доброго доктора спросил Сергей, – а Юрка перед тобой на коленях стоял? Нет? Роковая ошибка! Он неопытный, первый раз женится. Да и проблемами памяти страдает, особенно когда бреется. Сердце тебе, наверное, предложил, а руку забыл. На колени! – гаркнул Сергей и ткнул пальцем в Юру.

Юра бухнулся на колени перед Верой:

– Предлагаю свою мужественную руку и трепетное сердце. От тебя прошу… Чего, собственно, просят? Серега, а? Тамара?

– Согласия, – подсказала я.

– Согласия обменяться частями тела, – хмыкнул Сергей.

– Юра, перестань! – смутилась Вера. – Встань сейчас же!

– Ты моих родственников, – тихо спросил ее Юра, – хорошо изучила? Сейчас они тоже станут перед тобой на колени!

Он выразительно посмотрел на нас, и мы с готовностью кивнули. Отчасти это была игра, представление. У нас первое апреля двадцать раз в году.

Но Вере было не до шуток, она испугалась и дала согласие. Потом испугалась еще больше и взяла слово с Юры, что в их жизни ничего не изменится. Юра на чистом глазу соврал: все будет по-старому.

Но не такой он дурак, чтобы брать в жены чью-то поденщицу!

– Алисоньке не стоит говорить о свадьбе, – предложила я, – пусть будет для нее сюрпризом!

Муж хмыкнул, сдерживая смех. Его развеселили мое притворство, хлопанье глазами и умилительное «Алисонька». Они с Юрой, конечно, – артисты! Народные! А я – драмкружок!

…Процедура бракосочетания не была праздничной или торжественной. Сергей поглядывал на часы: скоро поезд, надо успеть хотя бы в вокзальном буфете шампанского выпить. Пока молодые расписывались, заведующая ЗАГСом жаловалась мне, что зеленое платье жмет под мышками.

– Укоротим! – пообещал ей Сергей, забирая свидетельство о браке.

Юра крякнул и с обворожительной улыбкой отпустил комплимент заведующей:

– В зеленом с ног до головы вы будете неописуемы!

Я решила не откладывать дел в долгий ящик. Проводили молодоженов, заехали домой за чемоданом и отправились к Алисе.

– В квартиру подниматься не буду! – решительно отказался Сергей. – Здесь, во дворе на лавочке, подожду. Ты там концерт устроишь. Два скандальных сопрано мой изнеженный слух не выдержит.

Когда Алиса открыла дверь, я без вступлений и разминок сообщила:

– Пришла за Вериным приданым. Она к мужу переселяется.

– К какому еще мужу? Что за глупости! – передернулась Алиса.

– К законному! Они с моим братом сегодня оформили отношения. В данный момент отбыли в свадебное путешествие. Пьют шампанское в поезде. Специально им бутылку дала и два фужера.

Алиса нервно погасила окурок в пепельнице и тут же прикурила новую сигарету, заявила, что не верит, будто сестра могла с ней так поступить.

– Как «так»? – переспросила я. – «Так», будто у нее есть собственная жизнь и судьба? «Так», как живут все нормальные женщины? Поэтессы не в счет, конечно. Дымишь, точно паровоз, – брезгливо разогнала дым перед собой. – Не квартира, а тамбур электрички. А здесь ребенок!

– Не трогайте моего сына! Кто вам дал право распоряжаться? Как смеете вмешиваться в нашу жизнь!

И так далее – ария разъяренной собственницы. Сергей был прав про концерт! И голос у Алиски визгливый, как у кошки, дверью прищемленной. Почему-то мне обе сестры кошек напоминали, только кошек очень разных. Старшая – ласковую, теплую. Младшая – драную, истеричную.

Алиса затихла на минуту, и тут я выступила со своей арией. Все ей выложила, что накипело! И про эгоистку, и про вампиршу, и про захребетницу и рабовладелицу. Сиротка! А Вера не сиротка? Крепостная крестьянка? Приятно на ее горбу по жизни кататься? И про стишки тоже упомянула. Сказала, что Алисе до Некрасова, как до Луны.

Перетрудив голосовые связки, мы обе охрипли.

– Что вам от меня нужно? – просипела Алиса.

– Верины вещи, – прокашлявшись, ответила я.

Алиса подлетела к шкафам, стала белье оттуда вытаскивать и бросать:

– Берите, все забирайте!

– Приданое не богатое, – констатировала я, складывая вещи в чемодан. – Пятнадцать лет Вера на производстве, и на порядочный костюм не заработала. Бельишко убогое, застиранное. Ничего, ей муж новое купит. Обстановку, утварь, хрусталь и посуду тебе оставляем. Пользуйся и помни нашу доброту.

– Вы… вы! – задохнулась от возмущения Алиса. – Мародерка!

– От каракатицы слышу!

Я закрыла чемодан, другой так и остался пустым.

– Первое отделение концерта по заявкам окончено. Второе отделение, главное. Вадика забираю?

Алисино лицо задергалось от противоречивых чувств. Она очень хотела отдать ребенка! Даже человеку, с которым минуту назад ссорилась в пух и прах! И мне стало страшно: до какой низости может дойти человек!

– Вот что тебе скажу, – быстро заговорила я. – Мальчик твой не в обузу, с моими детьми Вадик хорошо ладит. Только негоже матери швырять ребенка по чужим людям. Он ведь – не собачка! Не котенок, хоть и от драной кошки. Он все видит, понимает. Что тетя Вера его больше, чем мама, любит, что мама тяготится им и хочет сплавить.

– Я безумно люблю своего сына! – патетически, обращаясь к люстре, изрекла Алиса. – Вам не понять, низкие существа! И при чем здесь кошки? Абсурд!

Пусть мы – самодеятельный театр, но дурачимся от души и не скрываем, что дурачимся. Алиска же – дурной, насквозь фальшивый театр. Лицедейка!

– Забираю Вадика? – повторила я вопрос, вдруг почувствовав навалившуюся усталость.

Тяжело и утомительно, оказывается, тратить душевную энергию на черствых эгоистов.

– Вон! Прочь из моего дома! – Алиса картинно показала на дверь.

– Первый достойный поступок в твоей жизни, – сказала я и вышла из квартиры.

…Вернувшись из свадебного путешествия, Вера оказалась меж двух огней. Какие ей сестричка истерики закатывала, можно было только догадываться. Но и Юра был не промах. С помощью секретного оружия или здравой логики – вышла замуж, так живи с мужем, свивай гнездо – он Веру привязал. Племянника они к себе забрали. Вера часто к Алисе наведывалась – убрать в доме, еды приготовить. Сама беременная, зеленая, а на другой конец города тащится Алисе белье стирать. У нас просто руки опускались от такой идиотской самоотверженности. И ругать Веру было нельзя. Вы ругали когда-нибудь добрую нежную кошку? Бесполезно, и стыдно за себя становится.

Мы с мамой сдались. Наступили себе на горло. Ездили к Алиске порядок наводить, стирать, гладить – обслуживать драную поэтессу. Только бы Вере передышку дать. Будущее представлялось нам кошмарным. До старости за Алисой грязь подтирать?

Провидение над нами смилостивилось. Алиса квартиру продала, подалась в столицу и сгинула. За три года – ни письма, ни звонка, ни подарка ребенку. И славно! Так бы и дальше не слышать о булыжнике, покрытом шоколадом.

Вера девочку родила, племянника воспитывает. Славный мальчик, не в мать пошел, в тетю.

2005 г.