Текст книги "Золото Афродиты"

Нинель Александровна вытаскивала один за другим футляры, любовалась каждой вещью. Тут были оригинальные сережки с драгоценными камнями, она узнала александрит по его меняющейся окраске от изумрудно – зеленой до фиолетово – красной; агаты радужной, облачной расцветки с неповторимыми мозаичными рисунками; опал с перламутровым блеском; солнечный янтарь и насыщенно—красный рубин; обручальные кольца и перстни с драгоценными камнями; серебряная диадема, усыпанная голубыми сапфирами.

Многие вещи примеряла перед зеркалом. Особенно понравилась серебряная диадема с голубыми сапфирами. Как здорово блестят камни, как подчеркивают голубизну глаз. А эти перстни и обручальные кольца – они все разные, нет ни одного повторяющегося украшения! Это действительно коллекция, ей нет цены! Потом стала доставать наборы золотых чайных ложек, ажурные конфетницы из серебра, золотые дамские и мужские часы. Через некоторое время коробочками был уставлен весь стол, а в сейфе оставалась добрая половина неисследованных свертков и пакетов.

Открыв очередной футляр и, увидев изящный комплект – золотую брошь в виде камелии и золотой перстень с серебряными переплетениями, не могла сдержать удивления.

– Великолепные украшения! – восхищенно сказала изумлённая Нинель Александровна, примеряя перстень. – Смотрится превосходно. Изящная, восхитительная камелия, настоящее произведение искусства, подобного никогда не видела!

Открыв другой футляр, была поражена еще больше: в нем находилось неотразимое жемчужное ожерелье и два браслета из жемчуга. И опять, не удержавшись от соблазна, надела на шею дорогое ожерелье. Крупные, правильной формы розовые жемчужины эффектно смотрелись на ее стройной белой шее. Налюбовавшись ожерельем и браслетами, открыла другую коробочку, из нее извлекла золотую цепочку с прикрепленным к ней рубиновым камнем в виде солнца.

– Боже мой! Здесь море драгоценных украшений! Я никогда не думала, что у Петра такая богатейшая коллекция! – восхищению не было предела. – Он никогда не был скуп, дарил много и колец, и сережек, говорил, что у него кое—что припасено на «черный день», но чтобы в таком количестве! Это для меня открытие, откуда муж все приобрел?

Вытащила плоскую серебряную шкатулку, открыла и увидела, что она полностью заполнена долларами. Нинель Александровна не поверила глазам, пока не взяла купюры в руки. Банкноты были все сотенного достоинства, с каждой на нее доброжелательным взглядом смотрел Франклин, словно говорил:

– Ты еще не веришь, что стала очень богатой женщиной? Не бойся, пересчитай деньги и убедишься в этом сама.

Словно завороженная, затаив дыхание, взяла в руки купюры, пробуя их на ощупь. Деньги приятно шуршали, посмотрела банкноты на свет и увидела водяные знаки, затем стала пристально всматриваться в мелкий шрифт, сомнений не было – перед ней настоящая валюта.

Пересчитав деньги, была сражена: в шкатулке пятьсот тысяч долларов! Полмиллиона наличными! Сумма впечатляла и не укладывалась в голове. Она оглядела украшения, которыми был до отказа заставлен стол. Волнение охватило ее. В горле пересохло, выпила воды и села, желая успокоиться. «Это просто невероятно. Мне одной принадлежит море драгоценностей и денег!» Холодок пробежался по спине, она вздрогнула. Стало страшно: вдруг кто—то кроме нее, знает о содержимом сейфа? Конечно, есть некоторые. Например, Володька. Он видел, что находится в сейфе, даже просил у отца отдать часть драгоценностей. Тогда она не придала большого значения признанию Петра, но теперь совсем другое дело. Может быть, поэтому муж перевез шкаф домой? Истинную причину не сказал, боясь ее волновать. А рабочие, которые перевозили сейф из магазина, догадывались ли они о том, что находится в нём? Не дураки же они, наверняка знали, что не отчётами он напичкан. Вопросы один за другим возникали в голове, она забеспокоилась, потому что ответов на них не находила.

– Что делать с сокровищами? Где хранить столько богатств? – взволнованно переспрашивала себя.

Нинель Александровна налила в бокал коньяка, выпила и стала закрывать коробочки и футляры и прятать драгоценности в сейф. Деньги в серебряной шкатулочке переложила в ящик стола, предварительно отсчитав три тысячи долларов и отложив их в сторону. Закрыв сейф на ключ, убрала его в ящик письменного стола.

«Может быть, нужно было показать следователю содержимое сейфа? – подумала, но тут же отогнала мысль. – Как бы я выглядела перед ним, ведь сама не знала, чем он заполнен. Зачем милиции знать об этом? Однажды я обратилась к Петру с просьбой дать на один вечер для девушек—модисток какие—нибудь украшения из коллекции, что он мне ответил? Категорически отказал. Сослался, что время сейчас беспокойное и небезопасно демонстрировать драгоценности. Он, конечно, был прав. А я, глупая, обиделась. Правильно сделал, Петенька, что сейф домой привёз, мне ясно, что украшения когда—то начал собирать для меня, ты любил свою женушку, всегда старался угодить и порадовать».

Алкоголь разморил Нинель Александровну, мысли путались, в голове был полный хаос. Закурив сигарету, продолжала мысленно размышлять:

«Эх, Петенька, Петенька, почему все так случилось? Я не переживу трагедии. Ты мне нужен, как без тебя? – с искренним сожалением думала она. – Как прекрасно наша жизнь текла, времени не замечали. Я с тобой была спокойной и уверенной. Ты любил меня, уж я—то знаю, твоя любовь давала мне силы. Женщина всегда точно знает, любят ее или просто притворяются. У нас чутье на это бабье, ух, как востро! Почему же иногда были размолвки? Из—за работы моей. А чем она тебе не нравилась? Я тоже хочу быть на виду, среди людей, чтоб на меня внимание обращали, я красивая, ты сам мне всегда об этом говорил. А красоту быстро растерять можно, если ее не беречь и не лелеять. Работа заставляла меня оставаться привлекательной женщиной, а тебе не нравилось, что я постоянно на виду. Все—таки, мужчины эгоисты в этом отношении». Голова Нинель Александровны стала тяжелой, ей захотелось уснуть. Докурила сигарету и сказала, тяжело вздохнув:

– Вот видишь, как все получилось: тебя нет, драгоценности стали моими. Мои, и точка! Делить я их ни с кем не намерена.

Перебравшись на мягкий диван, укуталась теплым пледом, закрыла глаза, пытаясь уснуть, но мысли не давали покоя. «Следователь спрашивал, – не пропало ли чего? А ведь правда, пропали ключи от квартиры, связка Петиных ключей. Он сам утром открывал дверь, когда выходил на прогулку с Максом, я еще спала, значит, ключи от квартиры у него должны были быть. Из его руки взяла только поводок собаки, ключей на полу не было. В вещах, которые привезли из морга, их тоже не оказалось. Где же они? Нужно будет хорошенько поискать, может, он без них вышел, забыл взять с собой, хлопнул дверью и вышел, так иногда бывало. Обязательно посмотрю».

Резкий телефонный звонок прервал дремоту и мысли. От неожиданности она вздрогнула, взяла трубку.

– Алле! А, это ты! Здравствуй, здравствуй! – ответила в трубку. – Что делаю? Отдыхаю. Да, устала. Как отчего? От всего. Сейчас только гостя нежданного выпроводила. Что за гость? Да из вашего, ментовского ведомства. Зачем? А зачем вы все ходите и людей выспрашиваете? Вот и он за тем же приходил. Мной интересовался, про Петю, про работу его, про сейф расспрашивал. Сейчас посмотрю кто. Он визитку оставил. Ха—ха! Говорит, если чего вспомните, позвоните или приходите. Я ему не сказала, а сейчас вспомнила: ключи Петины от квартиры пропали. Сейчас, я тебе скажу кто, визитка передо мной лежит. Рогожин Дмитрий Сергеевич. Ничего себе, но молод. Да какая пьяная! Глоток коньяка для снятия стресса. Нет, нет, ко мне нельзя, и не думай. На работу послезавтра приходи к часам четырем, там увидимся. Завтра хочу в бассейн сходить, да кое—какие дела есть. Домой нельзя! За—пре—ща—ю! – прокричала по слогам и положила трубку.

Голова продолжала кружиться, хотелось спать, она снова, укутавшись в плед, закрыла глаза.

Наконец сон одолел её, и Нинель Александровна уснула. Такого беспокойного, страшного сна никогда прежде не видела. Ей снилась зловещая долина скал, она шла по ней и искала дорогу, чтобы выбраться. Скалы окружали со всех сторон, и каждая напоминала скорбящую человеческую фигуру. На всех скалах были накинуты черные мантии. Между собой они стояли очень близко, почти вплотную. В какую бы сторону она ни шла, везде перед ней вставали людские призраки в черной мантии – и закрывали путь. Она устала, силы быстро иссякли, а выбраться из заколдованного лабиринта не могла. Когда совсем обессилела, за скалами во все небо увидела силуэт Петра и его родное лицо. Он, как Бог, стоял перед ней во весь рост и протягивал золотые украшения. «Бери их себе. Они твои», – говорил муж. Она протянула руки, но тут человекоподобные скалы внезапно выросли до небес, загородив Петра. Силуэт мужа исчез, на небе засияло огромное рубиновое Солнце. Оно ярко светило над долиной скал. Нинель Александровна обрадовалась, что сможет найти дорогу домой из мрачной котловины, как вдруг Солнце упало перед ее ногами и превратилось в большое красное озеро. Она наклонилась и хотела зачерпнуть пригоршню воды, но, лишь притронувшись к поверхности, с ужасом отдернула руку: озеро было заполнено кровью. Утром Нинель Александровна проснулась с тяжелой головой и пока принимала душ и завтракала, все время размышляла об увиденном сне.

«Странно, мне раньше никогда такие сны не снились. Этот сон, какой – то мрачный и даже зловещий. Скалы, напоминающие фигуры людей, покрытые черной мантией – как символ человеческой скорби и утраты. Они не пропустили меня к Петру, он протягивал руки, я видела в них много драгоценностей. Странно. А это рубиновое Солнце, почему оно упало и превратилось в кровавое озеро?» Ее передернуло от воспоминаний. «Одно только ясно, покойники снятся к перемене погоды, это всем известно, а все остальное какой—то бред и чепуха. Насмотрелась вчера драгоценностей, возбудила нервную систему вот и приснился кошмар».

За окном и правда был дождливый день, но, несмотря на это, она не стала изменять давней привычке, собрала купальные принадлежности и поехала в бассейн.

Припарковав голубую «Ауди» возле входа в спортивный комплекс, увидела вблизи зеленый «Жигуленок» со знакомыми номерами. «Значит, он тоже здесь», – отметила Нинель Александровна, входя в вестибюль.

Народу в бассейне было мало. Несколько человек плавали в голубой воде по отдельным дорожкам. Она выбрала свободную и с бортика нырнула в воду. Какое блаженство плавать по утрам! С удовольствием чувствовала, как включаются в работу все мышцы тела, как послушно позволяют делать любые телодвижения. Нет ничего лучше плавания. Вдруг прямо перед ней из глубины вынырнул мужчина, – они часто встречались здесь, это его зелёный «Жигулёнок» стоял возле бассейна.

– Добрый день, – приветствовал он её, – вода сегодня очень хорошая.

– Вы меня напугали, – с напускной обидой произнесла Нинель Александровна.

– Простите, не буду мешать, – и он тут же переплыл на другую дорожку.

«Так—то лучше, – подумала Нинель Александровна, – от вас море брызг, просто ужас, как будто нельзя плавать спокойно и никому не доставлять неудобства».

Поплавав почти час, она, как всегда, посидела примерно около десяти минут в сауне, затем приняла освежающий душ, а после этого знакомая массажистка сделала прекрасный массаж тела. Наконец намеченная программа была закончена, и она вышла из бассейна. Зеленый «жигулёнок» стоял на том же месте. В зеркале заднего вида заметила, что он тронулся за ней и сопровождал до самого дома.

«Наверное, живёт где—то рядом», – подумала Нинель Александровна. В подъезде дома лицом к лицу столкнулась с Володькой.

– Привет! – поздоровался он.

– Здравствуй, ты чего здесь маячишь?

– К тебе в гости приходил.

– Зачем?

– Поговорить нужно.

– Мне с тобой, о чём разговаривать? – резким голосом, не скрывая недовольства, проворчала она.

Володька шёл по пятам, не отставая, до самой квартиры. Доставая ключи из сумочки, резко спросила:

– Говори, что нужно?

– Дай мне некоторые вещи отца на память.

– На память? – с иронией произнесла она. – Я не замечала твоей любви к отцу, поэтому о какой памяти можно говорить?

Нинель Александровна открыла дверь, Володька нахально переступил за ней порог. «Привязался, как репей, никуда от него не денешься», с раздражением подумала она.

– Что тебе дать?

– Ну, хотя бы его мобильный телефон.

– Да ты что, смеешься? У тебя денег нет его оплачивать. Продать только сможешь, вот тебе и память.

– Не твое дело, дай, что говорю. Еще дай одежду: куртку кожаную, шапку, ботинки, костюм какой—нибудь. Тебе его вещи ни к чему, а мне пригодятся.

– Да куда они тебе? Это же не твой размер. Как ты их носить будешь?

– Я сказал, не твое дело, дай, что прошу.

– Хорошо, мне не жалко, только ясно, что они не для памяти тебе нужны, а на продажу. Купишь тут же на эти деньги водку или еще какую—нибудь дрянь, и вся память испарится.

Она открыла шкаф, вытащила одежду Петра, проверила карманы и отдала вещи Володьке. Он с деловым видом сложил в сумку, закрыл ее и сказал:

– А мобильник?

– Господи, забери. Ну, всё? Мне некогда, я спешу.

Володька спрятал телефон в карман куртки, закурил сигарету и сказал:

– Вообще—то я к тебе не за этим приходил.

– А зачем? – удивленно спросила она.

– Ну, что ты даже в комнату не пригласишь, вот так будем в коридоре разговаривать?

– Пойми, некогда, говори, что надо, или сейчас же уйду по своим делам, – нетерпеливо сказала Нинель Александровна.

Она решительно направилась к двери, он ей ужасно надоел, говорить с ним не хотелось, а нежеланный гость уходить по—хорошему не хотел.

– Погоди! – Володька загородил дорогу. – Мне нужно поговорить с тобой о наследстве. Отец умер, теперь часть его состояния по праву принадлежит мне.

Нинель Александровна в очередной раз была поражена наглостью пасынка.

– На что ты можешь претендовать? Я законная жена, и все оставшееся имущество принадлежит мне.

– Ничего подобного. Оно принадлежит не только тебе, какая—то часть его принадлежит мне и бабушке. Мы твою долю не просим, но от своей части не откажемся.

– Ну, грамотный ты, однако стал! Школу ума не хватило закончить, а в вопросах наследства хорошо разбираешься.

– А мне школу незачем кончать было. В школе жизни не учат.

– А где учат жизни?

– В тюрьме. Я там всю житейскую грамоту проходил.

– Однако хватит мне с тобой возиться, время теряю.

– Выгоняешь? Ладно, уйду, но ты подумай над моими словами. Я на твою долю наследства не претендую, но свою часть заберу. Ауф видер зеен! – сказал он на прощанье и, уходя, хлопнул дверью.

Нинель Александровна поспешно закрыла дверь на ключ. У нее страшно разболелась голова. Она потерла виски руками и пошла принять анальгин. Нашла в шкафчике на кухне флакончик валерьянки, накапала в кружку и выпила вместе с таблеткой, запив водой, в изнеможении опустилась на стул.

«Наследник нашёлся! – подумала с раздражением. – Тунеядец, наркоман и алкоголик. Большего ничего в жизни не добился. Конечно, он знает о драгоценностях, и это главное, зачем приходил. А вдруг Володька в сговоре с какими—нибудь братками, – бывшими уголовниками? Страшно. Что же мне делать?»

Она вспомнила, что хотела поискать пропавшие ключи мужа. Проверив карманы курток, пальто, костюмов, ничего не нашла и расстроилась еще больше. Разные предположения и догадки возникали у нее в голове. Она поняла одно: необходимо с кем—то посоветоваться, кто—то должен быть рядом, кому можно довериться и рассказать о своих волнениях и подозрениях.

Глава третья

До оперативной планерки еще оставалось немного времени, и Рогожин решил забежать в лабораторию судебной экспертизы, забрать протоколы заключений экспертов. Справки были почти готовы, пришлось подождать всего несколько минут, пока машинистка закончила печатать последнюю. Наконец она всё сделала, завизировала документы в журнале и выдала под роспись Рогожину. Он тут же глазами прочитал заключения экспертов, поблагодарил машинистку и, попрощавшись, поспешил на работу. По дороге забежал в булочную – купил хлеб и кефир (это было его семейной обязанностью – приходить домой с хлебом, молоком или кефиром). Рогожин аккуратно её выполнял. Лишь в те дни, когда не позволяли обстоятельства и чувствовал, что задержится на службе, звонил жене и предупреждал об этом.

На оперативке, как всегда, разбирали незаконченные дела и поручали новые. Половина следователей отсутствовала: кто—то был в отпуске, кто—то находился на курсах усовершенствования, поэтому во всех делах наблюдался застой. Оставшиеся трое оперативников физически не могли справиться с возросшей нагрузкой.

После планерки Князев Игорь Семенович, начальник отдела уголовного розыска, попросил задержаться следователя Рогожина.

– Ну, как продвигается дело Кольцова? Что—нибудь удалось найти?

– С Кольцовым все пока в стадии поиска, – доложил Рогожин. – Ничего определенного. Расспрашивал жильцов дома, никто ничего не видел и не слышал. Хочу посмотреть архивные дела, может, в них что—нибудь обнаружу, за что можно будет зацепиться. Нужно ваше разрешение.

– Давай, подпишу, работай. Конкретно, улики есть?

– На месте преступления гильзы от пистолета Макарова. На вскрытии три дырки в черепе. На работе убитого никакого криминала не нашел. С женой его вчера беседовал, тоже ничего особенного, хочу еще с матерью и сыном поговорить.

– А сам что думаешь?

– Думаю, убийство не случайное, – сдержанно сказал Рогожин. – Кому—то нужно было его убить.

– Ежу понятно, просто так в подъездах не убивают. Ну, ну, давай, ищи, проверяй, время не ждет. Я тебе еще два дела поручаю. Да не волнуйся, это мелочевка. Здесь все на виду. Одно по факту изнасилования, второе ограбление квартиры. Дела лёгкие, ты их быстрее прокрути, не затягивай, а то сроки поджимают.

– Понятно, – Дмитрий Сергеевич забрал дела. – У меня своих пять дел, а вы мне еще подкидываете. Итого семь дел, я один, ни одного помощника.

– Ну, не ропщи, старина. Скоро из отпуска Мельников и Сергеев выйдут, разгрузят. Все. Ты свободен.

После ухода Рогожина Князев вызвал секретаршу.

– Вызовите машину, уезжаю в управление, буду после девятнадцати, – сухо сказал он.

– Хорошо, – с готовностью промолвила секретарь и скрылась за дверью.

Игорь Семенович посмотрел на часы – без четверти четыре, на выходе из кабинета взглянул на себя в зеркало, поправил рукой седеющие волосы и легкой походкой вышел на улицу.

Из окна кабинета Дмитрий Сергеевич видел, как шеф сел в машину и уехал. Рогожин сидел за столом, пил чай и ел бутерброды. Мысли в голове все время вертелись вокруг дела Кольцова. «Жена настояла на отпуске, он забирает из кабинета сейф, который стоял там много лет; кто—то очень хорошо знает распорядок дня Кольцова. Стоп. А если жена „заказала“ убийство? А почему бы и нет? Во всяком случае, такие дела уже не редкость в наше время, да и сама Нинель Александровна выглядит далеко не ангелом. Нужно проверить её связи. Сына допросить. Сослуживцев. На работу Кольцова ещё раз сходить, побеседовать с секретаршей. Она была в отпуске, когда я там был, может быть, что—то интересное добавит».

Работы много, времени, как всегда, в обрез. Посоветоваться не с кем, все стоящие сотрудники разбежались по фирмам: кто в охранники, кто юристами, некоторые ушли в частные сыскные агентства. Вот и его двоюродный брат Павел Братанов открыл сыскное агентство – и ничего, жизнью доволен. Со временем не считается, день и ночь пашет, но зато деньги хорошие зарабатывает. Мозги у него ясные, котелок варит. Сколько раз Павел приглашал его перейти к нему работать, да никак не может Рогожин на такой поступок решиться. Пришел на службу после института, тогда начальником здесь был Конев Олег Иванович. Под его крылом было интересно и увлекательно работать. Азарт в работе чувствовался. Мудрым был Олег Иванович. По любому делу выставит сразу несколько версий, и, как правило, одна из них, в конце концов, окажется верной. Уж он—то никогда порученных дел не отбирал и не подкидывал новых, если знал, что следователь предыдущие задания не закончил. При этом не нажимал и не подгонял в работе, все знали, что есть определенный срок, в который нужно уложиться, а если по каким—нибудь непредвиденным обстоятельствам дело не шло, то тогда вместе с ним разбирались и выстраивали версии. Это у Князева такой стиль работы – одно дело не завершил, а он ещё несколько добавляет, а сам неизвестно чем занимается, в кабинете его редко найдёшь.

Рогожин открыл папку. Итак, прибавилось еще два дела. Дело № 367. Абрамов Малхаз Георгиевич, 1982 года рождения, по факту изнасилования гражданки Лебедевой Ларисы Васильевны, 1987 года рождения. Так, заявление от потерпевшей и ее матери имеется, насильник арестован и находится в камере предварительного заключения, осмотр потерпевшей судебным экспертом и его заключение прилагается. Ну—ка, ну—ка, что здесь написано? Рогожин вчитывался в деловые бумаги. «При осмотре гражданки Лебедевой Ларисы Васильевны, 1987 г . р. на теле обнаружены множественные синяки, кровоподтеки, ссадины и ушибы в области лица, груди, живота, бедер. Перелом левой ключицы. При осмотре половых органов следы свежей дефлорации с кровоточащими краями слизистой. В анализе мазка из влагалища обнаружены сперматозоиды, по групповой принадлежности идентичные со спермой гражданина Абрамова Малхаза Георгиевича».

Что тут осталось недоделанного? Еще раз допросить обвиняемого и передать дело в суд.

В этот момент в дверь кабинета кто—то постучал.

– Входите. – Дмитрий Сергеевич убрал со стола кружку и пакет с бутербродами. В кабинет вошла женщина кавказской национальности.

– Здравствуйте, – поздоровалась она с типичным грузинским акцентом.

– Здравствуйте, – ответил Рогожин. – Вы по какому вопросу?

– По делу Абрамова Малхаза, оно находится у вас, я его мать.

– Да, у меня, а что вы хотите сообщить? Я вас не вызывал.

– Гражданин следователь, он не виноват, он мухи не обидит, такой хороший, добрый сын. В школе его все любили, сейчас поступил в академию, на врача будет учиться. Девушка сама виновата, она за ним по пятам ходила. Проходу парню не давала, вешалась на шею.

– Так вешалась, что себе ключицу сломала?

– Зачем так говорите? Девушка такая современная, курила, водку пила, говорят, что не с ним одним любовью занималась. У нее и до Малхаза были половые связи с мужчинами. Не портите парню жизнь, отпустите его, любые деньги заплатим.

– Извините. У меня нет времени с вами разговаривать. Кроме того, учтите, могу вас привлечь к уголовной ответственности за подкуп. По данным, имеющимся в деле, типичное изнасилование со свежими следами надругательства невинной девушки. Ваш сын будет строго отвечать по закону.

– Послушай, дорогой, ну неужели мы не договоримся? Она пьяная была, сама пришла к нему, свидетели есть, сама легла в постель. Ну, за что же вы будете парня наказывать? – не унималась посетительница. – Ладно, не хотите нам помочь, других найдем людей, которые разберутся в этом деле лучше вас. Но я не позволю ломать сыну жизнь.

– А жизнь пострадавшей девушки вас не интересует? – спросил заботливую мамашу Рогожин.

В ответ она махнула рукой и вышла из кабинета.

– Ну, теперь пойдет искать новые ходы, чтобы спасти чадо от суда, – сказал Рогожин. – Натворить дел все могут, а отвечать по закону никому не хочется. И все—таки, нужно заниматься делом Кольцова, пойду, покопаюсь в архиве.

Рогожин надеялся по старым уголовным делам найти аналогичные по способу совершения преступления. Со студенческой скамьи из лекций преподавателей он помнил, да и на практике успел заметить, что преступники обычно действуют одними и теми же методами, применяют свои старые, несколько раз отработанные приемы, тем самым, как бы оставляя «визитную карточку» на месте преступления.

К его большому удивлению и разочарованию, в архиве творился форменный беспорядок. Дежурный пенсионер, бывший сотрудник в отставке, спал, сидя за столом. Увидев перед собой следователя, засуетился, стараясь замять неловкую оплошность, и поспешил принять деловой вид.

– Проходите, Дмитрий Сергеевич, милости просим. Давно к нам никто не заглядывал, я вот тут заскучал в одиночестве.

– Я пришел покопаться в делах, – после приветствия и рукопожатия сказал Рогожин. – Разрешите? – положил на стол перед дежурным подписанную Князевым бумажку.

– Пожалуйста, пожалуйста, – спрятав бумагу в стол, даже не прочитав ее, оживился дежурный. – Смотрите что надо, все на виду.

Дела и впрямь лежали на виду. Журнал регистрации в архиве был, но в нем не велись записи принятых дел. Последняя нормальная запись с указанием даты была от марта 2000 года, остальные записывались как попало – спорадически и не по форме. В записях невозможно было определить, кто сдал дело, кто и в каком состоянии его принял, когда и кто брал его из архива, когда возвращал. Все графы были пустые, видно было, что никто не контролировал хранение уголовных дел.

Полистав талмуд, в котором трудно было разобраться, Дмитрий Сергеевич пришел к выводу, что придётся безо всякой системы рыться на запыленных стеллажах.

На глаза попалось незаконченное им дело. Он начинал его расследование, очень хорошо помнил подозреваемого, против него было много улик, рабочий процесс шёл гладко, но по каким—то причинам Князев забрал у него дело и распорядился вести другому следователю. Рогожин так и не узнал, чем оно закончилось. Он из любопытства открыл папку. На титульном листе размашистым почерком было написано: «Дело прекращено из—за отсутствия улик». Внизу стояла размашистая подпись Князева.

«Как прекращено? – с удивлением подумал Рогожин. – Значит, подследственный оказался на свободе? Просто невероятно!»

Он хорошо помнил материалы дела. Это была квартирная кража с убийством сорокапятилетней женщины, Климовой Раисы Ивановны. Подозрения пали на бывшего уголовника, ранее судимого за ограбление сберкассы с убийством кассира. Срок преступник не отсидел, попал под амнистию. Фамилия его – Махонин, Артур Николаевич. Рогожин с волнением перелистывал страницы дела. Подозреваемый жил по соседству с убитой, был с ней коротко знаком. Улик против него было достаточно: начиная от показаний свидетелей, пятен крови жертвы на его одежде, обнаружением исчезнувших вещей потерпевшей в квартире Махонина.

К удивлению Рогожина, из дела исчезли показания свидетелей, не нашёл он и акта изъятия у подозреваемого личных вещей убитой. Теперь по материалам дела выходило, что улики косвенные: пятна крови на одежде Махонина принадлежали действительно жертве, но попали в тот момент, когда он, придя к Климовой в гости и, обнаружив соседку тяжело раненной, оказывал ей помощь. Она была в предсмертном состоянии, истекала кровью, но успела сообщить, что в квартиру ворвались грабители, ранили её и совершили грабёж.

Махонин вызвал «неотложку», но до прибытия медицинской помощи женщина умерла. Наличие личных вещей убитой у него в квартире объяснил тем, что она сама по его просьбе давала ему ими пользоваться. Кто застрелил женщину, он не имеет представления. Ранений на теле убитой было два – одно в голову, второе в сердце. Рогожин читал новые записи и не верил глазам. В голове кружилась одна мысль: как могло такое произойти? Кто умело подтасовал факты?

Дело явно «выпотрошенное»: из него исчезли важные документы. В «куцем» виде оно наводило на странные мысли. Выходит, убийца был не найден и не осужден, преступление сошло ему с рук. Такое решение принял не кто иной, как его начальник, Князев Игорь Семенович.

Дмитрий Сергеевич покачал головой. Тогда он был на сто процентов уверен в том, что Махонин преступник. Как можно не верить фактам и достоверным уликам? На следственном эксперименте Махонин подробно и последовательно продемонстрировал ход преступления. Рогожин перелистал тощее дело. Этого протокола не было. Конечно, если представить дело таким образом, как оно выглядит теперь, то Махонина можно и отпустить. Но ведь подследственный признался в содеянном, оставалось только передать дело в прокуратуру. Как раз на этом этапе Князев распорядился вести расследование другому следователю. Почему?

Рогожин внимательно посмотрел на фотографию Махонина. Подумав, забрал с собой дело и вернулся в кабинет. Он решил при случае спросить о нем у Князева. «Разве при Коневе могло такое случиться? – размышлял Рогожин. – Нет, такого не припомню. Раскрываемость преступлений была высокая, а сейчас – что ни преступление, везде пробуксовка: то отказ в возбуждении уголовного дела, то закрытие его ввиду отсутствия состава преступления или улик, то искусственное затягивание следственного процесса. В деле Махонина явное нарушение законности. Волевая рука начальника освободила его от суда и заслуженного возмездия. Но почему?»

Напрашивались и другие вопросы: – Куда исчезли документы? Кто это сделал? Кому это надо? «Как дальше работать? На кого опираться, с кем советоваться?» – теряясь в догадках и предположениях, думал Рогожин.

Ему вспомнилось первое дело, которое пришлось раскрывать в начале работы. Оно было связано с хищением наркотических препаратов из аптек. «Аптечное дело», как его нарекли в процессе расследования. Случайно был задержан продавец наркотических лекарств некий Смирнов. Он взят был с поличным, в кармане у него обнаружили две нераскрытые упаковки морфия в ампулах. При допросе всячески отпирался, менял показания. Вначале говорил, что его попросили наркотики продать знакомые, затем стал говорить, что нашел коробочки на территории больницы, впоследствии сослался на то, что лекарства остались у него после смерти родственника, умершего от рака.

Оказалось, что никакого онкологического больного дяди у него не было. Стали проверять аптеки. В одну из аптек пришёл Рогожин, и вот тут—то и раскрылась вся преступная цепочка. При проверке хранения и отпуска наркотических препаратов обнаружено, что по поддельным рецептам из аптеки на сторону утекало большое количество наркотиков.

Розовый рецепт на выписку наркотических веществ является документом строгой отчетности и хранится в поликлинике в сейфе под замком. Выдается рецепт лично в руки врача под его роспись.

Аптека выдает наркотические препараты только по таким рецептам. Выяснилось, что за год до этого случая в городе была ограблена одна из поликлиник, из неё были похищены бланки больничных листов и розовые рецепты.

Преступники умело изготовили поддельные печати врачей, медицинские штампы поликлиники и таким образом получали из аптек наркотические препараты, а затем подпольным образом их сбывали.

Под натиском улик Смирнов сознался в преступлении и назвал имена сообщников. Это были ранее судимые уголовники, наркоманы, которые сами употребляли наркотики и через сообщников сбывали их. Попало тогда и заведующим аптек за халатность в работе и за низкий контроль при отпуске препаратов, содержащих сильнодействующие наркотические вещества. Его воспоминания прервал стук в дверь.