Текст книги "Игра времен (сборник)"

Я вернулась с наступлением темноты. Каноник ушел. Не знаю, о чем они говорили, по-моему, Твайт всегда морочил ему голову, но в этот раз вид у него был озабоченный. Мне он ничего не сказал, только сообщил, что ночью решил повторить опыт с зеркалами, хотя все предыдущие были неудачными. Должно быть, несмотря на самоуверенность, его терзала неопределенность, и он хотел, чтобы я увидела в магическом зеркале какие-нибудь указания относительно своей судьбы. Отсюда и его отчаянные попытки составить мой гороскоп. Я считала это занятие бесполезным, так как не знала времени своего рождения, но Твайт, хоть и твердил строку Вергилия Мага насчет мудреца, повелевающего звездами, в то же время все ставил в зависимость от этих звезд. Звезды, числа, буквы – все у него мешалось и одно подменяло другое.

Необходимые приготовления он сделал сам. У него были сомнения относительно праведности производимых манипуляций, а я, пока не прошла всех испытаний, должна оставаться незапятнанной. Твайт расставил зеркала, начертил на полу неполный круг и зажег свечи, которые также сделал сам. Когда я в чистой льняной одежде вступила в круг, он его замкнул. Конечно, у этих книгочеев «круг» означал совсем иное, чем сборище деревенских колдунов. Я стала смотреть, как обычно, в центральное зеркало. Твайт, перед тем, как отойти, проверил, прочно ли заперты ставни – по городским законам все огни в этот час должны быть давно погашены. Потом засел в углу со своими вычислениями.

Время шло, чародейские свечи таяли, а я по-прежнему ничего не видела за тусклым стеклом, кроме собственного лица – широкие скулы, короткий нос, зелено-карие глаза, серые волосы в скобку. За эти месяцы я налюбовалась на них больше, чем за всю предшествующую жизнь. Потому что дома у меня не было зеркала.

– Ну, что? – не выдержал Твайт.

– Все то же.

Он опять погрузился в свои вычисления. У него была привычка бормотать, когда он думал.

– Есть планеты мужского начала – Сатурн, Юпитер, Марс и Солнце, и планеты женского начала – Венера и Луна. И одна планета общая для мужчин и женщин – Меркурий. Есть планеты благодетельные – Юпитер, Венера, Солнце, и планеты зловредные – Сатурн и Марс. Луна и Меркурий несут в себе в равной мере добро и зло. Тобой, несомненно, владеет Меркурий, и он обращен к тебе светлой стороной. Пока что ты не вступила на путь зла, и судьба тебя хранила. Но если твоя звезда повернется к тебе темной своей стороной… – Он надолго умолк.

Я вышла из круга.

– А Высокий Дом – они черные или белые?

– Ни то и ни другое, – прошептал Твайт. – Высокий Дом – потому и высокий, что превыше категорий. Черное, белое – это для таких, как мы, им подвластно все. Но убивать высший маг не может, так установлено, иначе нарушится связь вещей… Почему ты заговорила о Высоком Доме?

– А почему ты заговорил об убийствах?

Он не ответил.

– Только и слышу – Высокий Дом, Высокий Дом, а говорить о нем не хочешь. Ты знал кого-нибудь, кто принадлежит к нему?

– Н-не думаю… Это раньше они держались больше на виду и действовали открыто… Теперь у них другие обычаи. А раньше… Говорили, что Луп Мелен принадлежал к Высокому Дому, но он уже тогда отошел от них. На долгие годы уезжал в полуденные страны…

Мелен. Это имя я услышала сперва от колдуна из-за перевала, а потом, довольно часто, в Вильмане. Но Хошан говорил про Лупа Мелена, а здесь упоминали только его сына Кена Мелена… Кен Мелен по прозванию Престиагар, советник короля Сигберта, ученый-механик, впоследствии изгнанный и убитый.

– А Кен Мелен?

– Наверняка нет. Но его кончина темна. Это было еще до войны, и никто не знает… – Он вцепился руками в ворот. – Мне страшно, Ирруби, а тут еще этот Кайс…

– Что? – Мне послышался какой-то щелчок. Наверно, ветер ставнем. – То есть я хочу сказать – кто?

– Мне рассказал о нем каноник, а он слышал от других… Это приемный сын одного рыцаря из Эйлерта, ставший командиром наемников. У него есть дар… сильный дар, но злой… и начатки второго зрения. Он опасен… что, если он пойдет на Вильман, и опять настанут смутные времена?

Я знала, что во время последней войны Твайт где-то скрывался и приехал в Вильман, когда уже все успокоилось. А ведь у меня больше оснований бояться. Но я не чувствовала страха. Вообще ничего. Я подошла к окну и открыла ставень. Ворвавшийся в комнату ветер и снег взметнули свитки и загасили огарки свечей. Твайт кинулся перебирать свои записки.

– Зачем ты это сделала?

– Так. – Я смотрела в окно, в ночь. – Душно здесь…

Но прошли дни, недели, а ничего не стряслось. Твайт успокоился и продолжал учить меня. Поэтому я удивилась, когда однажды (дело уже шло к весне) застала Твайта в величайшей растерянности. Он выбежал мне навстречу.

– Ирруби! Ирруби! Подавай на стол! У нас гость!! Лучшее, что есть в доме! И, – тут он понизил голос до шепота, – будь осторожнее. Не разговаривай с ним. Он многое видит…

– Ладно, прикинусь дурочкой. А в случае чего – отведу ему глаза.

Твайт был так растерян, что не сделал мне в ответ своего обычного замечания насчет деревенских глупостей, к которым он причислял умение отводить глаза.

У нас никто никогда не обедал. Твайт сам в еде был настолько неприхотлив, а меня, как уже говорилось, держал на особом корму, так что мне пришлось поломать голову над тем, что же у нас «лучшее». Сидели они в центральной комнате нижнего этажа, которая обычно пустовала. Гость восседал за столом. Это был крупный вальяжный мужчина с круглой головой и тяжелыми веками, из-за которых почти не было видно глаз. На левой руке у него был перстень с дымчатым топазом. Я налила им вина, и гость выпил первым.

– Ты никогда в этом не разбирался, Твайт.

– Прости, Вартег.

– Ничего, пивал я и худшее. Пусть она несет обед. Как ты ее назвал? Ирруби? Странное имя. Не христианское. Похоже на древний язык… Что-то оно мне напоминает… Хотя не будем отвлекаться.

Твайт облегченно вздохнул, видя, что гость не обращает на меня внимания. Но мне пришлось вернуться с мисками. Вошла я на фразе гостя:

– Им не нужны человеческие осведомители, у них другие способы разузнавать новости…

Его явно не смущало мое присутствие, он говорил спокойно и уверенно. Я все же вышла. Вартег был более сведущим чернокнижником, чем Твайт, и если не обладал силой, то по крайней мере знал к ней пути. Мало ли что. Однако, когда некоторое время спустя я подошла к дверям, что-то заставило меня замедлить шаг. Может быть, потому что я услышала знакомое имя.

– Кен Мелен открыто нарушил обычай и углубился в светские науки. Хотя ты должен был знать его, последние свои годы он провел в Вильмане.

– Нет. Я же приехал сюда после войны.

– После смерти отца он совсем не общался с нами, искал какие-то свои пути… А здесь у него был покровитель.

– Да, примас королевства.

– Архиепископ, светлая ему память, ценил ученость. И Кен Мелен посещал его резиденцию в монастыре Всех Святых не меньше двух раз. Ходил слух, что он собирается там постричься, но он предпочел карьеру королевского советника. Похоже, архиепископ со временем метил его в канцлеры…

– Но не успел. Умер, а остальная церковная партия в Вильмане Мелена крепко не любила… А теперь говорят, что, если б Кен Мелен остался жив, Вильман бы не проиграл войну.

– Все может быть… Надеюсь, ты меня понял?

– С чего ты взял, будто Кайс как-то связан с Меленами?

– У тебя привычка все толковать превратно. – Я услышала смешок. – Я имел в виду совершенно обратную возможность. Кайс – не ученый и механик, он – маг и солдат. Высокий Дом уже показал, что может напрямую вмешиваться в события, а не только влиять исподволь. А что будет, когда он завладеет камнем Великой Матери?

У меня чуть миски не выпали из рук. Но я их удержала и с невозмутимым видом вошла в комнату и стала расставлять кушанья. Оба чернокнижника и не взглянули в мою сторону, похоже, они вовсе забыли обо мне.

– Откуда ты знаешь, что им нужен именно камень Великой Матери? – тихо спросил Твайт.

– Я бы мог ответить, что у меня есть свои способы раскрывать секреты, но я не стану лгать старому другу. Кайс сам открыто говорил о том, что он ищет, и не делал из этого тайны.

– Кайс! А не Высокий Дом!

– А я просил тебя смекать!

– Что же это, что ж это, что ж это такое, – забормотал Твайт своей обычной скороговоркой. – Какая сила в этом талисмане?

– Не знаю. У меня, видишь ли, всегда был иной, более прикладной, взгляд на магию. Сами по себе эти камешки Великой Матери ничего не представляют, обычные обереги. Но якобы на этот – именно на этот – наложены очень сильные чары. Неподвластные никому из нас. Какая-то не наша магия, чужеземная…

– Давно ли об этом стало известно?

– Слухи распространились в прошлом году. Но поиски, несомненно, велись и раньше.

Твайт поднял глаза и увидел меня у противоположной стены. Вздохнул.

– Оставим это. Надеюсь, ты будешь ночевать у меня?

– Надейся, надейся. Вильман до и после войны – два разных города. В прежние времена я плюнул бы на фискалов и пошел в гостиницу. Но с тех пор, как в Вильмане больше нет двора, у вас здесь стало очень скучно жить. Думаю, что не задержусь в вашем городе.

Когда стемнело, Твайт сам проводил гостя в спальню на верхнем этаже, а я собрала посуду, отнесла ее на кухню и принялась мыть. Несколько позже вернулся Твайт.

– Я заглянул к нему. Он спит. Он не распознал тебя, и это хорошо. Но остальные известия не сулят ничего доброго.

– Можешь не пересказывать. Я слышала часть вашего разговора.

– Выходит, ты знаешь? – Он сел на табурет, сжав пальцы на коленях.

– Кайс – ставленник Высокого Дома? – Я ожесточенно терла блюдо мочалкой.

– Вартег так считает. Я бы не сказал, что он меня убедил. Но иногда мне кажется, что он прав.

– А говорил – выше понятий добра и зла, запрет на убийства…

– Говорил. И все это правда. Высокий Дом создавался из самых благих побуждений как противовес силы – насилию. Но обладание силой неминуемо приводит к жажде власти. Настоящей власти. – Он помолчал немного. – И разве ты не замечала, с какой готовностью люди стали впадать во зло?

– Замечала. Но это все же простые люди.

– Разве ты не помнишь великий закон Трисмегиста?

У Трисмегиста много законов, и все великие. Но на сей раз я сразу поняла, что Твайт имеет в виду.

– Что наверху, то и внизу?

– Да. И этот закон распространяется на все. И на всех.

– Кроме того, – заметила я, – не обязательно ведь убивать своими руками. Можно нанять убийцу, можно убить с помощью чар… – Я начала расставлять миски и блюда на полке. – Зло укрепляется в мире, а я мою посуду в городе Вильмане. А ты, Твайт, собирался править миром, а испугался обычного рыцаря-разбойника.

– Кайс – не обычный разбойник! Если он не выпестован Великим Домом, то что же тогда он такое? Ведь он – маг, а маг не может быть воином! Как же это у него получается?

– Глупости. – Я вылила грязную воду в ведро. – Я тоже могу делать много того, что мне не положено.

– Не говори так! Кроме того, Кайс может и не знать, кому он служит, а про камень ему умело подсказали.

– По-моему, ты сам запугиваешь себя больше, чем Вартег.

Он посмотрел на меня жалобно.

– Но, Ирруби, ты должна понимать, почему я боюсь. Если Высокий Дом или Кайс найдут нас прежде, чем мы овладеем всей силой талисмана или хотя бы узнаем, в чем она заключается… почему именно «Шу» и «Тефнут»…

– Вартег сказал тебе – ничего особенного в этом камне нет. А «Шу» и «Тефнут» означает всего-навсего созвездие Близнецов!

– Что?

– Да, ты сам мне назвал главные значения: единство, движение и дыхание, что еще? Меч и арфа, огонь и вода, сила мужская и женская – но самое простое, великий знаток звезд, ты забыл – Близнецы!

– Но Небесные Близнецы – это братья Диоскуры… Gemini…

– У греков и римлян. У египтян, чьими знаками помечен камень, – брат и сестра.

– Откуда ты узнала?

– Да из твоих же книг, которыми ты меня напичкал!

– Почему ты сразу не сказала мне?

– Забыла, наверное. Только сейчас в памяти всплыло. Так что это – обычный астрологический талисман и ничего больше.

– Нет. – Твайт покачал головой. – Если так, то почему за ним охотятся Высокий Дом и Кайс? Ты не права. Кроме того, есть еще одна вещь, которой ты не замечаешь. Чары, которые наложены на талисман, для знающего заметны. Но когда талисман на тебе, никакого влияния не чувствуется. Будто ты своим существованием снимаешь его действие. Поэтому Вартег, могущество которого гораздо больше моего, ничего не заметил. Однако стоит тебе его снять… Нет, судьба не совершает ошибок, талисман предназначен тебе.

– Не мне. Человек, который мне его вручил, ясно произнес: «Отдай». Кому?

– Мы поговорим об этом позже. Я устал, Ирруби, и хочу спать.

Он ушел, а я осталась сидеть на темной кухне. У меня было чувство, будто я совершила ошибку. Но какую? И что делать дальше? Я так привыкла к талисману, что совсем забыла о нем. А ведь он не мой. Я и талисман никак не связаны между собой. А Твайт думает иначе. Кто из нас прав?

Весна наступила так же рано, как и зима. Вартег отбыл из Вильмана через день после того разговора – он поступил на службу к какому-то владетельному господину на севере, и сюда за ним прислали специальный эскорт, так что все было вроде как обычно. Но меня все время что-то грызло, а я к этому не привыкла. Я привыкла, что с душой у меня все в порядке. Но прошло уже больше года с тех пор, как талисман попал ко мне в руки, а я все не знала, кому его передать.

И пришла пора удивляться мне, когда однажды заколотили в дверь и на пороге появился Вартег. Вид у него был такой, будто он проделал очень долгий путь по очень плохой дороге в очень тряской телеге, его прежняя самоуверенность заметно отступила. Он быстро прошел мимо меня и направился в мастерскую Твайта. Твайт был дома, он вообще выходил чрезвычайно редко. Он всплеснул руками.

– Ты? Какими судьбами? А я думал, что…

– Я без работы, Твайт. – Вартег устало опустился в кресло. – Моего барона разбили, его земли разграбили, а сам он бежал на побережье, так что ему сейчас не до придворного чародея.

Твайт сделал мне знак, чтобы я принесла гостю выпить. И на сей раз Вартег выпил принесенное мною вино без всяких замечаний. Жадно, залпом, до дна. Поставил кружку на стол и сказал:

– А хочешь знать, кто разделал моего барона? – И не дождавшись вопроса: – Кайс.

Твайт мелкой рысцой приблизился к столу.

Я снова налила вина. Вартег схватил кружку, но пить не стал.

– Кайс это сделал. Так, походя. И земли грабить не стал, этим занялись наши соседи. Кайс там не задержался. И, похоже, движется сюда, на Вильман.

В голубых, со слезой, глазах Твайта было отчаяние.

– Когда… – Он не договорил.

– Примерно месяц тому.

– Но тогда он должен уже быть здесь!

– Дороги еще размыты. А у него – отряд. Думаю, что я его обогнал.

– Почему же… почему ты бросился сюда, а не к морю?

– Потому что Вильман – ближайший город, и у него, несмотря ни на что, крепкие стены! А Кайс – не правящий совет Сламбеда, у которого под началом тысячи солдат. У Кайса не хватит людей, чтобы взять Вильман.

– И все же он идет сюда.

– И что из этого следует? – Вартег поднялся. – Что в данном случае Кайс уповает не на военную силу. Я люблю жизнь, мой друг, и буду всячески стараться ее сохранить, но я не так труслив, как ты, и не прочь посмотреть, что это за сила. А сейчас я собираюсь пойти передохнуть, завтра же напрошусь на прием к наместнику. Предосторожности никогда не мешают.

После ухода Вартега Твайт сказал:

– Не исключено, что нам придется бежать, Ирруби.

– Тебе. Я никуда не побегу.

– На что ты рассчитываешь?

– Это нечестный вопрос, Твайт.

Но когда я осталась одна, я задала себе тот же вопрос. В самом деле, на что я могла рассчитывать, если война придет в город?

На астрологические таблицы Твайта? Или… на ту странную силу, приступы которой я ощутила в ночь летнего солнцестояния и в день своего прихода в Вильман?

Я попыталась сосредоточиться. Ничего. Только странное чувство, будто внутри меня находится огромный колодец или шахта и я могу в любой момент туда рухнуть. Внутри себя. Это надо осмыслить.

А что ж тут осмысливать? Сила здесь, она в глубине, что же может вызволить ее? Соблазн зла, который был мне всегда известен – недаром же я изучила все пути Черных, никогда на них не вступая.

Но еще больший соблазн – уничтожить зло. Его я тоже испытала, и, по моему разумению, был он ничуть не лучше. И долго ли мне будет служить спасением моя лень?

Наместник принял Вартега, но чем кончилась их встреча, я не знаю. Вартег продолжал жить у нас, однако приходил только ночевать. Пару раз являлся каноник Руфий, и все трое, вместе с Твайтом, беседовали при закрытых дверях. Я не делала попыток узнать, о чем они говорили. Но то, что Руфий допускался к беседе, свидетельствовало за себя. Судя по некоторым прежним его замечаниям, Вартег относился к Руфию крайне пренебрежительно. Чувствовалось, что еще пара недель, и Твайт не выдержит. Не будь здесь Вартега, он бы просто удрал, а так – он им все про меня выложит.

Ну и пусть.

Однажды Руфий прибежал в неурочный час. Именно прибежал, а при его дородстве и сане это было не совсем уместно. Твайт и Вартег воззрились на него.

– Я был в канцелярии епископа, – промолвил он, отдышавшись. – Это важно.

– Мы слушаем тебя.

– Епископский викарий – мой старый приятель, и он по секрету сообщил мне известие, полученное его преосвященством. Кайс не пошел на Вильман, а повернул западнее. Судя по всему, он приближается к монастырю Всех Святых.

– Значит, мы спасены! – воскликнул Твайт.

– А монастырь? – с тоской спросил Руфий.

– Это уж забота наместника.

– Верно, гонец и прибыл просить у наместника солдат для защиты монастыря.

– А что Кайсу понадобилось в монастыре? – вдруг с подозрением спросил Твайт.

– Возможно, ничего, – сухо ответил Вартег. – Показывает себя. Я же говорил: он – чудовище.

– Что ж, будем надеяться на наместника.

Я ушла на кухню, чтобы подумать без посторонних. Стала вспоминать, что слышала о монастыре от горожан и Твайта. Это место благословенное и проклятое одновременно. Раньше, в забытые времена, там было языческое капище Реты, здешней богини войны и охоты, потом – римский храм Дианы, а после на его развалинах выстроили монастырь. Одна сила приходила и низвергала другую, а камни храма были все те же.

Но не эта мысль смущала меня. Другая. Другая!

Вся троица вновь собралась через два дня, под вечер. Вартег уже успел посетить наместника, Руфий – викария.

– Наместник знает, что монастырь обложен. И он не даст солдат. Говорит – это не его дело.

– Но что же делать, что же делать? – Руфий был близок к рыданиям. – Гонец рассказывал, что в монастыре собрались, спасаясь от огня, жители всех окрестных сел. Монахи поклялись не открывать ворот, но они же не воины…

– И все же наместник не желает даже слушать. Земельные владения монастыря не подлежат его власти, и он говорит, что не будет рисковать своим гарнизоном из-за церковных распрей. Вот если бы монастырь по-прежнему оставался резиденцией примаса…

Так. Я прислонилась к стене. Трое беседующих перестали для меня существовать.

Покойный примас – покровитель Кена Мелена, который наезжал в монастырь. Луп Мелен, посещавший «полуденные страны». Талисман с Востока. И передавший мне его человек, похожий на монаха. Цепь выстраивалась. Камень, несомненно, хранился в монастыре. И Кайс думает, что он до сих пор там.

Теперь я знала, что нужно делать. Недаром же я пробралась прошлым летом через воюющие земли, недаром Вартег и Руфий забывали о моем присутствии – я умела отводить глаза людям! Но это умение было надобно мне до поры до времени. Пусть Кайс увидит, что в монастыре нет талисмана, пусть узнает, у кого талисман, а потом…

Нет, нельзя отдавать талисман. Мне этот камешек не нужен, но раз из-за него льется кровь, он важен. Пусть Кайс попробует отловить меня, если сумеет. Потому что за монастырем начинаются леса, а в лесу меня защитит каждое дерево.

Прощайте, Твайт, астрология и мантика!

Назавтра меня уже не было в Вильмане.

III. Злой маг

Ветер шел с северо-запада, мне в лицо, и я всем существом старалась уловить запахи леса. Мне казалось, что я их ощущаю, хотя лес был далеко от меня, а монастырь близко. Один переход…

То, что я делала сейчас, было еще хуже прошлогоднего безумия. Но воля, двигавшая мной, уже не было моей. Напрасно я пыталась прибегнуть к логике, убеждая себя, что любое вмешательство в естественный ход событий уже есть зло. Напрасно же я пыталась опереться на самое спасительное свойство – свою лень. Ведь если бы лень взяла верх и я вместе с талисманом осталась в Вильмане, то и зла бы никому не причинила, и Кайс талисмана точно бы не получил. Блистательный довод! Беда только в том, что моя лень начисто исчезла. Совсем. Оставалось надеяться на то, что Кайс, подобно мне – стихийный маг, малообученный, и что он, охотясь за камнем, как и я, не знает в точности, что с ним делать.

От Вильмана к монастырю пролегала хорошая дорога, еще с римских времен, когда там был храм Дианы. Но эта дорога наверняка была перекрыта Кайсом, поэтому мне пришлось делать крюк. И вот – обходной путь кончился. Оборвался. Я стояла на краю обрыва, прислонившись к старой накренившейся сосне, и смотрела вниз. Монастыри обычно стоят на возвышенности, но здесь, судя по всему, часто случались оползни. Дорог было две – та, о которой я упомянула, и другая, врезанная между высокими краями обрыва, уводящая туда, где голубел Великий лес. А передо мной лежал монастырь. Было около полудня, день стоял ясный, а у меня, как уже сказано, острый глаз. Сначала я постаралась разглядеть людей, толпившихся на стенах монастыря. Я могла различить только рясы и холщовые одежды крестьян. Ни лат, ни шлемов я там не заметила, хотя многие были вооружены. Зато заметила кое-что другое. На сей раз монахи поступились своими строгими правилами и впустили женщин за стены. Женщин и детей.

Осаждающие были видны мне лучше. Они не походили на солдат регулярной сламбедской армии, составлявшей гарнизон Вильмана. Просто люд разбойный. Из чего вовсе не следовало, что они хуже знают свое дело. Судя по выжженной и вытоптанной земле, монастырь уже пытались брать приступом. Но до сих пор мощные стены выдерживали. Теперь осаждавшие готовились к новой попытке. И все развертывающиеся вокруг стен действия стягивались к единой точке, за которую зацепился мой взгляд. Это был высокий человек в круглом шлеме без всяких украшений и кожаной куртке, обшитой бронзовыми бляхами. Из оружия у него были меч и длинный нож. Вроде меня, железа не боится… Если он и в самом деле маг.

Тяжелый рокот донесся до меня со стороны дороги. Кайс обернулся. Хотя он находился далеко и лицо его отчасти было скрыто лобной и щечной пластинами, мне показалось, что я где-то уже видела его раньше. Потом я посмотрела туда же, куда и он. Дюжина громил перла к дверям монастыря обшитое медью бревно. Хорошего дерева не пожалели…

Готовился новый штурм. На стенах было тихо. То ли у осажденных кончились стрелы и они ждали, когда враги полезут на стену, чтобы вступить в рукопашную, то ли воля их уже была парализована другой, более сильной волей.

Пора.

Прежде чем таран ударил в ворота, я отклонилась от дерева и заорала:

– Кайс!

Никогда не думала, что у меня такой голос. У самой и то заложило уши.

– Кайс! Ты ищешь камень Великой Матери?

Думаю, меня хорошо было видно на краю обрыва. Я сорвала цепочку с шеи и взмахнула ею в воздухе.

– Он у меня! Вот он!

В дерево рядом с моей головой вонзилась стрела. Стрелял не Кайс, а кто-то из его людей. Но мне некогда было разглядывать. Сейчас они полезут вверх. Я развернулась и побежала, срезая наискосок, туда, где так же наискосок дорога уходила от низины к лесу. Она была далеко внизу…

Это был прыжок, на который прежде я никогда бы не осмелилась. Как я не переломала себе руки и ноги, не знаю. Но я, кажется, даже не ушиблась особенно. Повернувшись, задержала дыхание. Нужно было только сосредоточиться… Когда-то я знала, что силой одного только желания могу выбить из опор несущую балку собора и обрушить ее на голову прохожим. А тут только земля, склонная к оползням, и я никого не собиралась убивать…

Это оказалось гораздо легче, чем я предполагала. Когда пласты земли начали мягко сползать на дорогу, мне даже не понадобилось делать передышки. И я помчалась к лесу. У них были лошади, а я не стану утверждать, будто бегаю быстрее ветра. Но им нужно будет расчистить завал, или искать объезд, или лезть наверх пешим манером. На все нужно время – если только Кайс не уберет завал иным способом. Хотя вряд ли. Иначе ему не понадобился бы таран.

А дальше, мне кажется, действовала уже не я. Не помню, ни как я бежала, ни как добралась до леса. Я полностью вложила себя в этот бег, и ни для мыслей, ни для впечатлений уже не было места. Помню только, как рухнула где-то глубоко в чаще, во влажном хвойном сумраке Великого леса. И пока я валялась там, обессиленная, что-то странное стало происходить со мной. Будто я сковырнула верхний пласт не только с обрыва, но и со своего существа… О нет, это не был приступ силы, подобный прежним. Сила, я знала, всегда была со мной. Знала я теперь тоже много. Но раньше это существовало во мне как бы обособленно. Сейчас же сила и знание начали воссоединяться. И пустые формулы и заученные жесты обретали смысл. И еще я помнила затверженные когда-то слова: «Сила полна, когда обращена в землю».

Я поднялась на ноги. Первым делом нужно было обеспечить защиту. Погоня не появлялась, но это не значит, что ее не будет совсем. Задержка помогла лишь понять, что Кайс не способен уничтожить завал. Но границы его умения по-прежнему неизвестны. Иногда достаточно самых простых способов… Я вгляделась и увидела большую старую ель. Не очень подходящее дерево для женщины, но подходящее к моему предприятию. Я полезла за ножом и тут только обнаружила, что больше не держу камень в руке. Цепочка снова висела у меня на шее. Когда я успела ее надеть, тоже не помню. Достав нож, я срезала сухую ветку примерно в две трети моего роста и очистила ее, так что получилось нечто вроде посоха. Я могла бы обойтись и без этого, но лучше знать, что можешь на что-то опереться. Во всех смыслах. Затем я нашла небольшую поляну, начертила посохом круг на земле и трижды обошла по ходу солнца, повторяя: «Земля, я не причиню тебе вреда. Вода, я не причиню тебе вреда. Ветер, я не причиню тебе вреда. Я ваша, я ваша, я ваша». Замкнув круг, я села на землю и нарисовала вокруг себя знаки «Алеф», «Мем» и «Шин». Но и установив защиту, я не позволила себе отдыха. Прошло уже несколько часов с тех пор, как я видела Кайса, успело стемнеть. Я не могу оставить его в покое. И не могу обнаружить себя. Я положила посох на колени и закрыла глаза, успокаивая дыхание и концентрируя мысль. Как это мне тогда казалось – колодец… внутри себя? Ну, так я загляну в этот колодец.

Там не было ни тьмы, ни света. Вернее, свет существовал, но не было его источника. Пространство светилось само собой. Не было также и теней. Я стояла в пустоте, в центре ее, а вокруг меня во всех направлениях тянулись разные нити, исчезая в бесконечности. Одни были толсты, как канаты, другие тонки, как паутина. Я провела рукой над этими нитями, я знала, что не ошибусь, но хотела убедиться. Та, над которой я задержала руку, стала обволакиваться серебристым свечением. Я схватилась за нее, и нить натянулась. Там, на невидимом для меня другом конце, нить дернули, и она стала похожа на струну. Теперь я знала, что меня услышат.

– Кайс, я здесь. Талисман со мной. Приходи за ним. Но только один.

Я быстро выпустила нить и открыла глаза. Приоткрыться можно лишь на мгновение. Еще немного – и он бы меня обнаружил. А он должен искать. Поэтому ради быстроты связи я не могу позволить себе дождаться ответа. А может, его и не будет – ответа. Но, во всяком случае, теперь я знаю, как сделать, чтобы он меня услышал. И, перекрыв внутреннюю защиту, я могла позволить себе немного отдыха. Хотя я впервые прибегала к подобным чарам, я знала, что они очень сильны.

И мне не нужно было докапываться, откуда я знала. Просто знала, и все.

Спать, однако, мне пришлось недолго. Среди ночи меня разбудил отдаленный звук. Он был страшен и похож на вой существа, каких не бывает в природе. Или, может быть, звук рога, но такого чудовищного, какого еще не приходилось мне слышать. А потом – другой звук, ближе. Это было хлопанье тяжелых крыльев. Но, сколько я ни вглядывалась в темноту, птицы мне не удалось разглядеть. Невидимое существо пронеслось мимо, не задев очерченной границы круга. Словно там было дерево или скала. Так и должно быть. Кайс, несомненно, вступил в сговор с Черными. Но если все, на что он способен, – насылать слепые мороки, то я могу спать спокойно. И я уснула.

Звук рога меня и разбудил. Но на сей раз в нем не было ничего сверхъестественного. Обычный охотничий рог… Я открыла глаза и бессознательно крепче сжала посох.

Между деревьями мелькали человеческие фигуры. Двое показались в просвете. Я их сразу узнала. Из того сброда, что осаждал монастырь. Ну, Кайс, так мы не договаривались! Не смог достать меня силой чар, так устроил облаву. Однако нужно было что-то предпринимать. Пока они меня не заметили. Хорошо, что у них не было собак, собаки и лошади умеют распознавать чары лучше всех живых тварей… А если они наткнутся на преграду… да и сработает ли она против них? Чары, неодолимые для мага, зачастую бессильны перед обычным человеком. Следовательно, нужно отвести им глаза.

В кустах что-то зашуршало. На поляну между мной и преследователями выбежала лань. Вот на кого я наведу чары! Я сосредоточилась. Вместо лани они должны увидеть девушку… и я придам ей сколь можно больше сходства со мной. Ну же…

Через мгновение я и сама увидела ее. От меня она отличалась только тем, что в руке у нее не было посоха. Один из охотников сорвал рог с ремня и затрубил. Увидел! Предупреждает остальных! Девушка-лань мгновенно рванулась с места, те – за ней. Я подождала еще немного, хотя охота явно откатывалась в сторону. Лани бегают быстро, уж наверняка быстрее, чем я.

Я дала им некоторый срок погоняться по лесу. Вторым зрением мне удалось уследить за ними. Они стреляли в беглянку, на открытых местах гнались за ней верхом, но всякий раз она уходила от них, порядком измотав всю ораву. Но вот что важно – самого Кайса мне ни разу не удалось увидеть, хотя он, конечно же, должен был находиться среди них. Он тоже установил внешнюю защиту! Не так он прост, значит, и быстро усвоил преподанный урок. Посмотрим, сумею ли я снова достать его, как в прошлый раз.

Получилось! Внешнюю защиту он все-таки делать не умел. Я снова схватилась за серебристую нить.