Текст книги "Закрытое небо"

Глава 7

– Маша! – Костя догоняет меня, когда я уже поднимаюсь по лестнице, чуть виновато смотрит в глаза. – Маша…

На минуту теряется под моим взглядом, а потом его осеняет.

– Мороженое! Вот что поднимет тебе настроение! Прости, я совсем забыл!

Он уносится прежде, чем я успеваю сказать, что не хочу ничего. Ни есть, ни кого-нибудь видеть. Продолжаю подъем по лестнице, открываю дверь, когда Костя возвращается с пятью или шестью пачками сразу.

– Вот! Все тебе! – я делаю шаг в комнату, а он прислоняется к приоткрытой двери и смотрит с надеждой.

Я прекрасно понимаю, на что он надеется, но не хочу, чтобы мой первый раз был таким – после литров пива, и когда один в хмельном угаре, а другой в плохом настроении.

– Извини, но все, чего я сейчас хочу – это спать.

– Я буду спать! – обещает он и протягивает мне мороженое.

Выбираю одно наугад – быть может, любимая сладость и поднимет мне настроение. А когда встречаюсь глазами с Костей, он уже все понимает.

– Я проштрафился, да? – Он дурашливо склоняет голову. – Виноват и буду наказан?

Не могу смотреть на него без улыбки, глажу по растрепанным волосам, потом желаю спокойной ночи и пытаюсь закрыть дверь. Он ставит в проеме ногу, задерживает дыхание, быстро целует меня и уходит.

– Куда столько? – слышится голос Влада, с которым он сталкивается на лестнице.

– Маша любит мороженое! Я много купил! – хвастается Костя.

– Лучше бы ты ей купил грейпфруты.

– Она их не любит!

– Это заметно.

Ну да, как же упустить возможность еще раз проехаться по моей фигуре! Не отказываю себе в удовольствии окинуть взглядом мужчину, который уже поднялся на пролет. Пусть увидит, что я тоже от него не в восторге!

– У тебя дурная привычка подслушивать, – заметив меня в дверях, бросает холодно он.

– А у вас – следовать за мной по пятам, – говорю в той же дружелюбной манере, и насладившись проблеском удивления, как будто он сам этого факта ни разу не замечал, закрываю дверь комнаты.

Чуть подумав, щелкаю замком.

Мороженое приятно холодит ладони, и я прикладываю его к горячему лбу. Во рту неприятный привкус горечи, и я решаю, что сладкое его перебьет. Но мороженое кажется каким-то безвкусным, я машинально его съедаю, а горечь все не проходит.

Подхожу к окну и бездумно смотрю на то, как поднимается снежная вьюга, опутывая белой паутиной зеленые ели. И почему у меня такое чувство, будто я тоже ступаю по паутине? И она холодная, такая холодная, что выдержать невозможно.

С удивлением понимаю, что замерзаю, несмотря на то, что дом теплый, а окна закрыты. Снимаю с кровати плед, укутываюсь в него, подтягиваю кресло к окну и так и сижу, глядя на зиму.

Снизу доносится смех. Кто-то несколько раз стучит в мою дверь, но уходит. Мимо цокают каблуки, а следом за ними раздаются тяжелые мужские шаги. Вариантов, с кем уединилась Алина – немного. А может, это и правильно – жить одним днем. Кто захочет старую женщину? Только и останется, что вспоминать.

А что вспомню я, если и дальше буду тянуть?

Фигура и сейчас далека от модельных параметров, лет через десять при такой любви к сладкому она заплывет. И буду я вот так вот кутаться в плед, гладить кота и вспоминать о светловолосом мужчине с глазами как небо, который любил меня, которого я тоже любила, но все испортил мой страх и ненужные комплексы.

Качаю головой, удивляясь нелепым мыслям. Почему я думаю так, будто мы с Костей расстались, если мы вместе, строим планы на будущее и идем на сближение?

Бросив взгляд на обертку мороженого, прислушиваюсь к ощущениям – определенно мне плохо. Если бы мороженое было не из магазина, а хранилось до этого в холодильнике Влада, я бы подумала, что он меня отравил.

В мыслях несколько раз звучит это слово «отрава, отрава…» и тут же всплывает картинка: гостиная, смех вокруг, а напротив стальные глаза… И почти явственно ощущается дыхание мужчины, которое забивает мне ноздри, вынуждая его запомнить…

Все видится и воспринимается так ярко и четко, словно вновь происходит в реальности.

И словно подсознание пытается дать подсказку, когда именно произошло мое отравление…

Прекрасно понимая, что горечь, которую я ощущаю – это просто страхи, мысли, сомнения и дурные предчувствия, я все же спускаюсь в столовую, чтобы выпить воды. В доме тихо, свет льется только из комнаты, которую я оставила, поэтому я иду осторожно, чтобы никого не разбудить и не свалиться с лестницы.

А то хорошее будет развлечение на выходные – перелом или вывих. Интересно, Костя бы ухаживал за мной? И тут же, едва мелькает эта мысль, расплываюсь в улыбке – не сомневаюсь, что да. И кстати, если бы что-то случилось, мы бы точно вернулись в город…

Дальше я иду уже смело, полагаясь на случай и светящийся экран своего мобильного. Прохожу в столовую, набираю в стакан воды из-под крана (сомневаюсь, что Влад не установил системы очистки), и вдруг замечаю в шкафу пакетик какао и сахар. Открываю холодильник – ага, молоко у нас есть.

Достаю его, начинаю все смешивать в нужных пропорциях, чтобы вкусить напиток из детства, с улыбкой предвкушения готовлюсь поставить на плиту маленькую кастрюльку, и вдруг слышу где-то в стороне тихую просьбу:

– А мне сделаешь?

Обернувшись, направляю мобильный, и выдыхаю, рассмотрев сидящего на подоконнике Николя.

Включаю подсветку внизу шкафчиков, расслабленно улыбаюсь мужчине и добавляю какао и молока на еще одну порцию. Подумав, решаю включить в расчет и Романа.

Николя не мешает. Спокойно сидит дальше и смотрит в окно, оживает лишь когда я подхожу к нему с чашкой.

Сделав глоток какао, кивает, благодаря. Я так же киваю в ответ. И почему-то остаюсь рядом с ним, смотрю в окно на метель, медленно пью какао и с большим удовольствием делю одно молчание на двоих.

Пожалуй, впервые за день я чувствую умиротворение и защищенность. Не знаю, почему так. Может, потому, что в его интересы не входят девушки. Может, потому, что мы друг другу никто.

С Владом расслабиться невозможно. Пока он бодрствует, я словно на вахте, только и жду новых нападок.

С Костей… Ожидание момента, когда мы станем близки физически, выматывает и настолько сгущает напряжение, что в каждой улыбке, в каждом его поцелуе я вижу намек: «Давай… ну давай прямо сейчас…». И каждый раз, когда мы остаемся одни, подсознательно готовлюсь к тому, что сейчас все и произойдет. Он не сможет вовремя остановиться, я устану разбираться, почему не спешу, и…

Странно. Никогда не думала раньше, а ведь в таком состоянии я нахожусь уже минимум месяц.

Если бы у меня уже был мужчина, было бы проще.

Представляю, как буду смеяться потом над всей этой чехардой, которая крутится сейчас в моей голове. Главное – чувства, ведь так? А все остальное… И потом, не обязательно, что все получится с первого раза. Если оба хотят, они научатся слышать друг друга телами.

Да нет, почему может что-то не получиться? Костя сделает все, чтобы первый раз был как можно менее болезненным. Да и не боли я боюсь на самом деле. Скорее того, что наступит разочарование.

Но тоже напрасно. Все понимаю. Понимаю, затыкаю глупые страхи, а они не уходят, просто чуть отступают под изумительным вкусом какао.

Допив напиток, переливаю порцию для Романа в чашку, мою посуду и без единого слова, чтобы не отвлекать замечтавшегося Николя, направляюсь на выход.

– Он запал на тебя, – слышится вслед.

В словах звучит неприкрытое обвинение, но я, сияя улыбкой, заверяю мужчину:

– Это взаимно.

– Я имею в виду не Костю, – качает он головой. – У Костика серьезное увлечение, это заметно. На тебя запал Влад.

Мне не нравится мысль о том, что я – всего лишь серьезное увлечение Кости. Но куда больше мне не нравится мысль, что на меня запал его старший брат. Это просто дикая ересь.

– Мы знакомы всего один день.

– Я не говорю про любовь, – пожимает плечами мужчина. – Чтобы захотеть трахнуть, достаточно взгляда.

– То есть, он хочет меня поиметь?

Я все еще улыбаюсь, делая вид, что мне все равно и внутри не закручивается спираль из гнева, неверия и негодования.

– Он запал на тебя, а это немного другое, – усмехнувшись, Николя переводит взгляд на улицу и бормочет: – Это значит, что он хочет трахнуть тебя не один раз. Он хочет трахать без остановки. Пока не выбьет тебя из своей головы.

Я смеюсь, потому что это совершенно безумная мысль. Но не рассказывать же Николя о том, что думает Влад обо мне на самом деле?

Николя пожимает плечами и отворачивается, снова глядя на спирали метели, а потом, когда я уже в коридоре, чуть слышно бормочет:

– Это состояние Влада не спутать ни с чем…

Глава 8

Всю ночь мне снятся кошмары – снег, огни, дикий бег в пустоту, чей-то шепот, который невероятно пугает, но к которому я приближаюсь…

Но к счастью, утро уносит пустые страхи и показывает все в правильном свете – это стресс и усталость.

Я с удовольствием отвечаю на поцелуй Кости, который ловит меня, едва открываю дверь. Смеюсь, видя, как он раскаивается, и даже вызываюсь лечить его головную боль.

Обнявшись, мы спускаемся в столовую, где сидит еще один пострадавший – опустив голову, Николя с грустью смотрит в пустую чашку, и не может сообразить, почему там все еще нет горячего чая.

– Кость, – заметив нас, он вскидывает голову, – у Влада же есть в доме прислуга.

– Да, – подтверждает, посмеиваясь, тот.

– И где она? – Николя бросает еще один растерянный взгляд на чашку. – Я нашел только Петра, но тот сказал, что в обязанности дворецкого входит подача пальто, а не завтрака.

– А какао и вчерашняя пицца уже не подходят? – я открываю холодильник, и вижу, что там нет ни того, ни другого.

– Вот-вот, – доносится удрученный голос Николя. – Надо было здесь ночевать, а то пока я проснулся, кто-то все выпил и съел.

– А ты не угощал Романа какао?

Николя фыркает по-кошачьи, качает головой и поясняет:

– Вчера было не до него.

– Бедный парень, – замечает Костя, усаживаясь за стол и наблюдая, как я кручусь у плиты. – Зачем ты его взял с собой на целых две недели, если уже в первый день тебе не до него?

Николя пожимает плечами и переводит взгляд на меня, как будто у нас есть общая тайна. Но я даже думать не хочу, что он имеет в виду. Если у него что-то было с Владом, это их дело.

На скорую руку готовлю омлет с беконом и зеленью. Вскоре на запах сходятся остальные сонные гости, но я в сторону кухни и не смотрю: мой мужчина накормлен, я тоже перекусила, так что им приходится обойтись бутербродами.

И если я понимаю, почему Кирилл таким завтраком недоволен, то возмущенное лицо Алины для меня как загадка. Я-то знаю, что из-за кредитов она часто сидит на том, что найдется, а сейчас хороший сервелат ест с видом утопленника.

На улице такое яркое солнце, что позолота, которой оно окутало снег и верхушки деревьев, тянет на подвиги. И в самом деле, не сидеть же нам дома! Костя ведет нас на горку, с которой когда-то катался еще мальчишкой, и пока остальные спешат по уже расчищенным дорожкам поселка, задерживается, чтобы взять санки. Со смехом, соглашаюсь проехаться, и хохочу еще громче, когда мы проносимся мимо компании.

Нас пытаются догнать, чтобы отобрать самый актуальный вид транспорта этого дня, но Костя, слыша мой смех, ускоряется. А вскоре останавливается, подкатывает санки к себе, садится позади меня, обнимает руками, и мы катимся вниз с такой огромной высоты, что я и хохочу дальше от восторга, и кричу от ужаса, и изо всех сил вцепляюсь в пальцы мужчины.

Конечно, мы переворачиваемся. Санки лежат в стороне, мы в снегу. Кто-то пользуется моментом и отбирает санки, но я не замечаю, кто это был. Я смотрю в голубое небо, которое нависает так близко, любуясь мной, обнимая меня, грея нежностью. А потом мир переворачивается, и оказывается, что небо теперь подо мной. И как же горячо оно дышит…

Морозные поцелуи, прикосновение холодных пальцев к моим щекам, моя попытка согреть их дыханием, а потом вновь губы в губы, и неразрывно.

Рядом слышны визги Алины, смех Ромы, которому удается отвоевать санки, идет борьба за них с Кириллом, которому надоедает просто стоять. Со всех сторон в нашу сторону несутся снежки, и рассыпаются, едва сталкиваются с тем огнем, который пылает в наших сердцах.

Мы возвращаемся уставшие, но счастливые. Даже Николя, который не скатился с горки ни разу, кажется, уже не хандрит. С огромным удовольствием пьем глинтвейн – его так просто сделать, что благодарность даже как-то и принимать неловко. Растрепанные, взбудораженные, но жутко довольные, мы снова собираемся в гостиной.

Николя делает какие-то наброски в огромном блокноте. Роман сидит рядом с ним и терпеливо ждет, когда маэстро выдаст очередной шедевр. Кирилл читает новости в телефоне. Алина немного злится, что все чем-то заняты, даже я. А что даже? Мне кажется, что у меня самое важное занятие, между прочим.

Я сижу на диване, подогнув колени, и с наслаждением перебираю пряди Кости. Дотягиваться удобно – его голова у меня на коленях. А мне так нравится смотреть в его расслабленное лицо, нравится к нему прикасаться и нравится это ощущение покоя, которое балует меня целый день.

– Маш…

Негромкий голос Кости заставляет к нему склониться, и заодно я вожу пальцем по его верхней губе, чуть задевая ее, позволяя себя поймать.

– Ты самая любимая, самая красивая, самая лучшая девушка, знаешь об этом?

– Теперь буду знать, – целую его улыбку.

В прихожей раздаются голоса: их особо не слышно, но я четко знаю, что один из них принадлежит Владу. Второй, скорее всего, Петру. А третий…

Я едва не взвизгиваю от радости, когда понимаю, что еще один голос – женский. Не то, чтобы мне было какое-то дело до предпочтений в интиме Влада. Но если он привел женщину, свою женщину, значит, слова Николя – это выдумка, простое похмелье. Мало ли что кому померещится?

Я расслабляюсь и весело улыбаюсь. Но ровно до тех пор, пока в гостиную не входят сначала Влад, а затем и гостья. Первая и единственная гостья, которую пригласил не его младший брат, а он сам.

Первый взгляд гостьи достается именно мне. Она не присматривается, не оценивает, даже не сравнивает с кем-то, кого ожидала увидеть с Костей. Она пытается размазать меня своим превосходством.

Красивая девушка – высокая, стройная до такой степени, что под обтягивающим белоснежным платьем я вижу рельефный пресс с вертикальными полосками. Ноги… короткое платье помогает мне увидеть и их. Ее светлые волосы послушными локонами обрамляют личико в виде сердечка и дотягиваются почти до тонкой талии.

Отпустив руку Влада, она делает грациозный, кошачий шаг на высоких ботильонах и улыбается Косте, позволяя всем нам полюбоваться ямочкой на ее правой щеке. И позволяя увидеть мне, как меняется лицо Кости – в его глазах такое явное восхищение, что мне хочется мгновенно зажмуриться. Не замечая того, что со мной происходит, он поднимает голову с моих колен, а потом поспешно вскакивает и идет навстречу пришедшей.

– Мира! – не веря своим глазам, качает головой, потом раскручивает девушку, заставляя ее покружиться перед ним, и заключает в объятия.

Впрочем, тут же отстраняется и смотрит на нее, как на дорогой, но чужой экспонат в эксклюзивной коллекции.

– А ты изменилась! – в его голосе слышится неприкрытое восхищение.

Девушка польщенно улыбается, поправляет безупречную прическу, проводит по его скуле пальчиком с аккуратным французским маникюром и возвращает ему комплимент.

– Ты тоже.

Я старательно игнорирую укоризненный взгляд Алины – к чему ревность, если они общаются, как друзья?

И здесь звучит новая фраза, которая меня отрезвляет.

– Все еще хочешь на мне жениться? – девушка бросает в сторону Кости кокетливый взгляд.

– Нет, – смеется весело он. – Ты мне дважды доходчиво отказала.

Я вцепляюсь рукой в обшивку дивана и заставляю себя смотреть только на пару, которая мило общается. Не хочу впитывать жалость.

– Как я могла? – удивляется гостья.

– Первый раз, ударив меня детской лопаткой по голове, – припоминает Костя и дурашливо потирает макушку. – Второй раз – рюкзаком и линейкой.

Я медленно выдыхаю, пытаясь сделать вид, что даже не волновалась. Но девушка бросает на меня внимательный взгляд и пытается все же добить.

– Помню, – говорит она с милой улыбкой нетронутого ангела, – тебе просто всегда нравились красивые девочки в дорогих, эксклюзивных платьях. Когда моя одноклассница взяла на пару дней поносить мое платье, ты тоже сделал ей предложение.

– Каюсь, – Костя покаянно склоняет голову, а потом оборачивается ко мне и сияет такой искренней улыбкой, что становится стыдно за минутную слабость, – но теперь все изменилось. Я верный, влюбленный, и только в одну девушку – Машу!

Он возвращается ко мне и снова кладет голову на мои колени. А Мира с той же улыбкой наблюдает за тем, как я пропускаю его светлые волосы через пальцы, потом сканирует меня долгим взглядом и бросает колючий клубок:

– Вкус, действительно, изменился.

Она выглядит безупречно – одежда, прическа и макияж. В то время как я в простых джинсах и рубашке, чтобы было удобней. И не на каблуках, а в домашних тапочках, которые мне выделил Костя.

Да что говорить обо мне? В присутствии Миры даже Алина чувствует себя не в своей тарелке. Меряется с гостьей взглядами, прекрасно замечает, как на нее смотрит и хозяин дома, и Кирилл, слышит, как непринужденно новенькая заводит разговор с Николя и Романом, с которыми до этого была незнакома.

Мира замечает этот интерес, все с той же улыбкой святой поворачивается к Алине и спрашивает:

– Сколько сейчас стоит нарастить такой длины волосы? Наращенные ресницы меня не интересуют, они быстро выпадают и мешают смотреть. А волосы… У меня натуральный цвет и длина, но мало ли, если я решусь заняться благотворительностью и кому-то сдать на парик… Хотелось бы знать, во что мне обойдется вернуть такое удовольствие?

– В два минета, – сообщает цену Алина.

Минутная пауза, во время которой слышно, как хлопают натуральные реснички Миры. А потом мы с Костей одновременно заходимся смехом, и к нам подключаются остальные.

Все, кроме Влада.

Пожалуй, он, как и я, понял, что Алина сказала на полном серьезе. Но я смеялась не над ответом, а над реакцией натуральной блондинки. И мне было радостно за подругу, которая может одной фразой показать, как ей безразлична напускная естественность и где конкретно она видела ангелов в таких платьях, что и у святого возникнет единственное желание – их задрать.

– Хорошая шутка, – Мира дарит Алине снисходительный взгляд, и даже не знаю, как подруга сдерживается, чтобы не сплюнуть от приторной сладости голоса. – Я, правда, немного отвыкла от местного юмора. Пять лет жила за границей. Хотя, Костик, вижу, уже адаптировался к местным реалиям…

– Ты, кстати, вернулась надолго? – приподняв голову, интересуется Костя.

– Обучение я закончила, там у меня перспективы, а здесь… – Она бросает короткий взгляд на Влада, который сидит в дальнем конце комнаты в глубоком кожаном кресле и бесстрастно наблюдает за всеми. – Если найду что-нибудь интересное, какие-то интенсивные курсы по своей профессии…

Следующие полчаса она рассказывает о своей профессии – финансовый аналитик. Кстати, увлеченно рассказывает, я верю, что ее диплом – не пустая корочка, и что в светловолосой голове крутятся умные мысли. И коварные тоже – судя по взглядам, которые она часто задерживает на Косте и Владе. Кажется, финансовый аналитик просчитывает варианты, на кого сделать ставку. И кого будет проще убрать.

Еще с полчаса она ненавязчиво вплетает в рассказ о заграничной жизни намеки на то, что только быдло никуда не выезжает, поэтому у них узкий кругозор и ни единого шанса на то, что они когда-то поднимутся на ступень выше. Их предназначение – угождать таким, как она.

Пробный выстрел показывает, на кого Мира делает первую ставку:

– Кстати, в этом доме кормят гостей?

И взгляд в мою сторону, как будто она точно знает, что обращаться к Петру бесполезно, а кухарка на все выходные одна, и, вот же странно, почему-то даже не думает шевелиться!

А в глазах такая мольба, что только бессердечный откажет. Только бессердечный… Но это ведь буду не я, правда? Я ведь не смогу так подставиться перед любимым мужчиной? Она – его старый друг детства, и такая воздушная, милая, что…

– Маш? – она даже ладошки складывает, надо же, как вживается в образ. – Это как-то можно устроить?

Я киваю, встаю, несмотря на легкое сопротивление Кости, и называю цену за услугу, которая точно станет символом этих выходных:

– Два минета.

– Но ты ведь… – она теряется всего на секунду. – Ты – девушка, так что я не смогу так тебе заплатить!

– Никто не сможет, – я беспечно пожимаю плечами. – Но в комнате достаточно тех, с кем можно поторговаться. Может, на яичницу ты кого-то и вдохновишь.

Из гостиной я выхожу под хохот мужчин, чувствуя, как между лопатками жжет от взгляда того, кто за весь вечер ни разу не улыбнулся. Но вкуса победы нет. Не сомневаюсь, что мне это еще аукнется.

И действительно вскоре мне достается второй выстрел прекрасной девушки Миры.