Текст книги "Путь израильского наёмника"

Глава 7

Одеты приборы ночного видения. Есть приказ и все подчиняются ему. Это делать легко.

– Мы терминаторы! – пошутил я, перекричав звуки мотора.

– Ну, да, – ответил Яков.

Судя по всему, мои слова нарушили его привычное молчание. Раскачиваясь в стороны, гусеницы легко преодолевали путь. Взрывов не было слышно. Неожиданно всё вообще стихло. Остался только лязг траков по дороге. Казалось, мы приедем без приключений туда, куда направлялись. Сосредоточенные лица смотрели на меня, а я на них.

В этот момент что-то тяжёлое грохнуло по броне. Второй удар был такой же, хотя лично мне хватило и первого. Было впечатление, как будто в темноте нас поймал великан и со всей силы грохнул своей дубиной.

– Нас подбили, нас подбили, – заорал радист в рацию.

Испуганный мальчишка, как и я, впервые в своей жизни попал в такую ситуацию. Второй удар подбил трак и гусеница оборвалась. Мы остановились. В глубине души я запаниковал, но тут же взял себя в руки. В голове всплывали слова Рахиль, которые она мне вдалбливала каждый вечер. Её наука помогла не потерять голову. Второй удар оглушил меня. Сразу вслед за вторым по корпусу грохнул третий. Бронированный танк без башни пока выдерживал попадания стареньких РПГ[12]12
  РПГ – ручной противотанковый гранатомёт.


[Закрыть]. Из ушей капнула кровь. Мотор заглох и тогда Яков решился. Все смотрели на него, ожидая приказа. Водитель по рации вызывал подкрепление.

Командир молча указал на дверь. Я понял, что должен бежать за ним, а за мной Илия. Мы передёрнули затворами, а потом меня встретила темнота. Судя по всему, нас обстреливали с высоты. Мы застряли в низине, и сейчас были как на ладони. Это была ошибка Якова. Толкнув дверь, он хотел тенью выскочить в темноту, не подозревая, что за броней его ждёт мгновенная смерть. Снайпер, оснащённый прибором ночного видения, легко снял первого выскочившего из бронетранспортёра. Яков даже не успел крикнуть. Просто рухнул мешком под ноги. Я инстинктивно бросился вперёд, перепрыгивая через тело, и успел проскочить к камням. За мной рухнул Илия. Все остальные остались внутри и резко закрыли за нами дверь.

– Где он?

– Я не вижу.

Мой ответ расстроил Илию.

– Как Яков?

– Теперь он только груз.

– Давай ка сюда его винтовку.

Илия беспрекословно слушался меня. Подтянув винтовку ногой к себе, он освободил её от остывающей руки.

– На, вот.

Расставил на рогатку. Смотрю в прицел, ощущаю мандраж. Вдохнул, выдохнул, закрыл глаза. Адреналина хоть отбавляй.

– Ты видишь его?

– Нет, Илия. На мой монокль. Посмотри вон на ту высотку.

– Ага, сидит там на восемь часов левее куста.

Прицелился по движению. Нажал на спусковой крючок. Осечка.

– Нет патронов. Где их взять?

– У Якова.

Смотрю в прицел. Вижу выстрел и огромная противотанковая ракета, вылетевшая словно огненная птица, качнула бронетранспортёр. Броня шваркнула, да и только. Слава Богу и эта ракета не причинила вреда сидящим внутри. Вижу на пригорке совещающихся солдат.

– Трое с автоматами, двое с гранатомётами.

– Совсем не боятся. Снайпера видишь? Нет? Вот твои патроны.

Вставляю, перещёлкиваю затвор, ловлю в прицеле движущуюся точку. Чуть выношу по ветру. Осечка. Чёрт, американка любит чистоту. Снял магазин. Смотрю, весь в крови.

– Илия, помой патроны.

– Как?

– Водой из фляги.

Я чётко различаю кочку, но она не замечает суету вокруг меня. Знаю, что первого надо снять снайпера. Он – угроза.

– На вот, возьми.

Холодное железо патрона вошло в канал для выстрела.

– В следующий раз возьму русскую. Она не капризна, привычна к любым условиям.

– А я в следующий раз поеду на другом транспорте.

Передо мной всё как на стрельбище у Рахиль. Чувствую каким-то внутренним чутьём, что выстрел надо немножко вынести. Один выстрел – одно попадание. Иначе смерть. Положат всех тут.

Смотрю в монокль. Кочка чуть шевельнулась. Выстрел. Гильза со звоном упала на камень. Смотрю, кочка качнулась и упала.

– Патрон, Илия!

Протянутый тут же попал на своё место. Выстрел.

– Патрон!

Ещё один выстрел. Вечность, в которой был прожит весь бой, длилась всего минуту.

Смотрю, гранатомётчики прицелились в мою лёжку. Нашли, собаки! Сейчас выстрелят и нам амба, крышка. Но тут сработала наша «конница». Две вертушки накрыли высоту. Ракеты в долю секунды превратили её в кучу пыли. Только сейчас я почувствовал боль в коленке. Оказывается, когда падал, развалил коленную чашечку. Был без наколенника. Просто не знал, да и некому было научить.

За что и поплатился.

От перенапряжения и боли закрыл на мгновение глаза, а открыл их уже в госпитале. Улыбнулся, увидев над собой перемазанные маскировкой морды Илии и Андрея.

– Я вот тебе гамбургер принёс. Выздоравливай!

– Отбегался ваш солдат.

– Как, отбегался?

Медсестра, ляпнувшая не то что надо, поспешила удалиться из палаты, услышав злые нотки в голосе Илии.

– Надо, молодые люди, поаккуратней бегать. А вашему другу придётся готовиться к гражданской службе. Армия теперь ему противопоказана.

– Да как же так, доктор?

– А вот так.

– Ну, можно же что-то сделать?

– Можно, но не знаю получиться ли.

– Скажите, а нам что делать?

– Приходите почаще. Пусть не будет одинок.

– Так это мы запросто!

От переживания Илия надкусил мой гамбургер. Андрей улыбнулся.

– Ах ты обжора! Мы же его Владу принесли!

– Я не виноват. Просто разволновался.

– Да ешь ты, ешь.

Я рассмеялся вместе со всеми.

А дальше потянулись день за днём, операция за операцией. Но не это лечило меня, а огромный Илия и Андрей, которые практически жили рядом со мной, превратившись в мою семью. Вроде бы чужие, а стали ближе самых родных. Потом период реабилитации. Прогулки на инвалидной коляске… Илия не любил лифт и всё время таскал меня вместе с коляской по ступенькам. Так бы и таскал до конца света, если бы однажды не споткнулся и не грохнулся. А я схватился за поручень и не упал. В эту долю секунды, я как то поверил сам в себя и наступил на больную ногу. Прошло уже пол года после последней операции. Всё давно срослось. Но не боль, а боязнь боли была моим врагом. Я не мог ходить. Но сейчас, не задумываясь, стал на ногу и устоял.

– Ах ты гад, – возмутился грохнувшийся Илия. – Я тебя туда-сюда таскаю, а ты уже можешь сам ходить?!

Но тут же широкая улыбка сменила гримасу злости.

– Дай ка я тебя поцелую, моя ласточка!

– Ишь, чего захотел.

Наш разговор услышала всё та же медсестра, появившаяся не вовремя на лестничной площадке. С перепугу она убежала обратно на этаж.

С этого дня я начал ходить. Не сразу. Сначала по одной ступеньке, потом по две, по три. Через год я уже проходил медкомиссию, которая поставила штамп «годен». Для всех вокруг я снова стал одним из толпы в военной форме. Такой же, как все: выполняю приказы и боюсь смерти, которая однажды забрала Якова. Все мы умрём, но я ещё подожду и поживу в этом мире, где есть разгильдяй Андрей, огромный добряк Илия и Фанта, мой следопыт. Моё возвращение никто особо не заметил. Всё пошло по плану. Один из толпы стал частью армии, суетившейся возле границы. А винтовку мою Андрей, как и обещал, никому не дал тронуть.

Глава 8

Если посмотреть на военный джип с близи, то он кажется большим и страшным. Отходишь от него и вот он уже ничуточки не пугает. Такой себе ощетинившийся ёжик с антеннами, заклёпками, бронёй и узенькими окошками. А вот если посмотреть на джип со спутника, как это делает сейчас девчонка-регулятор, то видно и нас: таких маленьких, одинаково одетых человечков и большую черепаху. Мы крутимся возле неё, боимся отойти от её брони. Она действительно прикрывает нас даже здесь на рынке.

Спешащие в толпе люди оборачиваются на нас. Разные люди с покупками и без. Некоторые просто идут, а некоторые в широких шляпах или бобровых шапках стоят и сморят на нас. Мы махаем им руками, мол проходи, не делайте мне тут кина. Кричат зазывалы, перекрикивая один другого. Так делали их отцы и деды, так будут торговать и они, пока их дети не примут эстафету став торговцами на восточном рынке. Чего тут только нет и пряности, и оливки, и фрукты, и орехи разных видов. Помидоры, арбузы, огурцы и сладости – всё перемешано в одном блюде под названием иерусалимский базар.

На первый взгляд все люди одинаковые. Но нет, все разные. А особенно отличаются европейцы от восточных людей. Мы носим одежду, под которой скрываем наше тело и показываем только любимому или любимой. Для европейцев есть ещё пляж. Там мы отдаём нашу кожу огромной микро грили с её многочисленными солнечными лучами. Она включается богом с 5 утра и выключается только ночью. А потом перед зеркалом некоторые рассматривают, достаточно ли они поджарились, и не набрали ли лишние килограммы от съеденного гамбургера. Мир тела правит нами. Порой мы теряем истинные ценности и находим искусственные. Например, в силиконе, которым стараются изменить своё тело.

Здесь же, в этом мире Израиля и Палестины, в мире вечной войны арабов и иудеев всё намного проще. Нет силикона, а есть верность. И ещё есть много табу для женщины. Жена верна своему мужу, а если нет, то её просто закидывают камнями. Дикость конечно ужасная. Но так устроен этот мир и мы, приехавшие сюда, не вправе менять традиции. Жизнь вокруг течёт медленно, как и тысячи лет тому назад. И солнце то же и пустыня та же. Когда Лондон был деревушкой полной крестьян и грязных свиней – Иерусалим был городом древних цивилизаций. Восток он тонок как нить, и как нить, натянутая над огнём, непрочен.

Пришло время зла и красивая девушка может легко взорвать себя в толпе. Она становится шахидкой. Милый ангел, наполненный взрывчаткой и кем-то хорошо сагитированный, взрывается в толпе. Зачем? Наверное, мстит кому-то за любовь, или может быть просто мстит всем людям за то, что не услышали её крика. Одетые в чёрные паранджи они везде. И как их отличить от мирных девушек я не знаю. Не будешь же ты каждой под юбку заглядывать. Порой они ужасно толсты, а порой очень даже красивы и милы. Да только не видать ничего. Всё эта чёрная ткань от пяток до ушей.

Вот так стоим мы возле джипа, а вокруг красавицы ходят мирные, приветливые.

– Интересно, а она мне улыбнулась?

– Кто?

– Вон та, худенькая.

– Илия, тебе вон та улыбнулась.

– Которая из них?

– Вон та, что толстенькая.

– Фу, какая гадость.

– Зато верная будет. Кто же на такое позарится?

– Влад, прекрати. Это не хорошо, вот так о женщинах.

– А как можно?

– Ну вот, например: бутон прекрасной розы.

– Ага, а ещё?

– Капелька росинки.

– А ещё?

– Я что вам справочник? Устроили мне тут что, где, когда.

– Ну, всё-таки, Илия. Как ты ещё женщину называешь? Ты же грузин. У вас там в горах женщина священна.

– Она, Влад, и тут и везде священна.

– Ну, всё-таки, Илия?

– Ну, поклонение беспрекословно.

– Рабство что ли?

– Нет, Андрей. И прекрати смеяться. У нас к женщине особое отношение. Как к звезде, которая горит и не погаснет, пока ты не закроешь глаза. А открываешь их, когда чувствуешь прикосновение губ и нежных рук. Когда тебя касается дыхание…

– Орбит.

– Что, орбит?

– Ну, свежее дыхание.

– Дурак вы, ваше благородие Андрей.

– Влад, он обзывается.

– Правильно делает.

– Двое на одного, да?

– Ты Андрей используешь женщин как одноразовые станки.

– «Жилет», лучше для мужчины нет. Попользовался и в мусорник.

– Ага, смотри, чтобы этот «Жилет» в порыве мести не отрезал твоё имущество, так бережно хранимое.

– Зачем, Илия?

– Ну, а как же тебе ещё отомстить?

– За неверность?

– Ну да.

– Глупые вы. Это слово секс… Что может быть слаще?

– Любовь, Андрей. Слушай Илию и молчи. Давай, Илия, рассказывай.

– Порой, когда спускаешься с гор…

– За солью… Ай, Влад, за что ты мне подзатыльник влепил?

– Сам знаешь. Продолжай, Илия.

– Ну вот, когда спускаешься с гор по тропинке…

– За солью… Всё, всё молчу.

– Илия прости, он больше так не будет. Ведь, правда, же?

– Ну да, не буду. Чуть голову мне не оторвал своими нежными ручищами.

– Молчи, Андрей. Мужчины не плачут.

– Ага, боятся что тушь с ресниц потечёт.

– Илия, так что там дальше?

– Так вот, спускаешься вниз по тропе к ручью, а там красавица: тонкая как газель, с глазами цвета ночи и волосами буйными как Ингури. Она берет кувшин полный воды и несёт к себе домой. Ты подбегаешь…

– И в кусты.

– Влад, держи меня.

– Всё, всё, Илия, молчу. А то если от тебя по морде получу, то подвиг с бланшем совершу.

– Андрей, у вас в семье несчастные случаи были?

– Нет, Влад.

– Будут, если не помолчишь. Илия, так что кувшин? Ты помогаешь ей нести до самого до дома, а дальше?

– Уходишь.

– Что и никаких 50 долларов за доставку? Ну, или дай тётенька чаю попить? Или, по крайней мере, на чай? Ай, Влад! Забери от меня этого, с руками Кинг Конга.

– А оно мне это надо?

– Влад, это дедовщина.

– Молчи, на нас уже пальцами тыкают. Кстати, Илия, та что тебе понравилась, идёт сюда. Прекратить разговоры. Что у неё под паранджой? Быстро идёт. Как бы, Андрей, чего не случилось.

– Есть. Я остановлю её. Стой! Влад, она не слушает.

– Подыми автомат в её сторону.

– Что-то слишком быстро идёт.

– Командир, приказ!

– Андрей, подыми ствол! Замерли.

– Ой, сейчас от нас останется одно название. И никто не узнает где могилка твоя…

– Андрей, отставить песню! Илия, отставить выстрел! И не паниковать. Стоять, смотреть и улыбаться.

– Влад, она чёто нездоровое хочет сделать.

– Илия, отставить! Стоять!

– Поздно, Влад!

– Да не лежи ты на ней, раздавишь!

– Вот она реальная действительность. Тут только что нам рассказывал о кувшине, о газели а сам… Да не заламывай ей так руки! Это у тебя по лёгкому, а для неё сейчас всё закончится поломанными костями.

– Андрей, заткнись.

– Молчу.

– Илия, проверь теудат-зеут[13]13
  Теудат-зеут – удостоверение личности в Израиле.


[Закрыть]. Что она сказала, Андрей?

– Она говорит на арабском, что Илия ей понравился.

– Вот язык! Запутаться можно в согласных звуках. Илия, отпусти её и помоги подняться. Уже всю обшарил? Что при ней?

– Вот, сумочка.

– А в ней?

– Как и у всех – косметика.

– Чёрт! Извинись перед дамой и отпусти.

– Простите, мадемуазель!

– Что-то не так. Почему она вдруг стала убегать?

– Ну, понятное дело. Гора поклонилась хрупкой женщине и та побежала.

– Интересно, чего она действительно хотела?

– Илия, посмотри: кошелёк на месте?

– Чёрт, вот бестия! Сейчас я её…

– Отставить! Не злись. Пусть празднует победу над солдатом Израильской армии. Опять победила красота, а воин проиграл. Пусть так и будет всю жизнь, и мир тогда станет ярче. Не нервничай, Илия. Куплю я тебе твой фалафель[14]14
  Фалафель – арабское блюдо, представляющее собой жареные во фритюре шарики из измельчённого нутаа (или бобов).


[Закрыть].

– И гамбургер?

– И гамбургер в Макдональдсе. И всё-таки она прекрасна…

– Кто? Арабка, что так хитро спёрла кошелёк?

– Ну, да. Вот так они и правят нами, женщины в одежде и без, потому как они прекрасны.

Глава 9

Босая нога осторожно коснулась холодного пола. Я еле поднимаюсь. Где-то должны быть ботинки, а в них надоевший песок вчерашнего дня. Форма. Черт, я не разделся вчера. Так и шлёпнулся спать. Вот это я устал! Знаменитый на всю нашу комнату таракан Борька тут же бросился наутёк. Жирный такой, откормленный свежими крошками от гамбургера, он не нуждается в моём приветствии. Сам знает – утро наступило. Теперь главное чтобы на него никто не наступил. А то противный хруст прилипнет к ушам на целый день. У нас тараканы ого какие, с пол ладони. Сквозь пелену сна вижу рядом на столе обёртку. На ней зелёным написано много-много слов «Макдональдс». Фу, какая гадость эти гамбургеры. И, как я их вчера мог есть? А может это и не я? Во рту будто стадо слонов, извиняюсь за пикантные подробности, одновременно опорожнилось. Левая нога ползает по полу в поиске ботинка. Правая свой уже нашла, и попала с точностью выстрела снайперской винтовки. Но вставать не хочет. Рука лениво помогает левой ноге. Шарит по полу и, наконец, вытаскивает из-под койки ботинок красного цвета.

– Черт! Яркое солнце, а не могло бы ты немного погаснуть. Стухни, тебе говорю! Что, не видишь? Плохо мне!

Сил нет вообще. Встаю. Шаркаю по комнате от кровати к столу. Попа находит опору на стеле и аккуратненько присаживает меня, своего хозяина. Не хочется шевелиться вообще. Глаза закрываются, закрываются, закрываются. Голова опускается, опускается, опускается. Боже, вот это ночка выдалась!

Я говорил Илие не надо трогать проституток. А он: «давай, давай.

А вдруг там террористы». Ага, там только бедуин старый, да выстрел в воздух. Вот я песка наелся, упав с перепуга. Грузин же молодец! Очередью из трахтамата своего всех к земле положил.

– Ну и че сними делать теперь? В машину их много.

– Будем ждать помощи.

– Мальчики, отпустите нас!

– Ага! Вот так разогнались тебе Бен Ладан. Да, да, ты, с бородой. Сколько было раз велено не водить никого? Теперь должны тут сидеть из-за тебя. Илия престань их обыскивать. Посмотри на себя! Ну, ей богу, картина Репина кот и сметана.

– Влад, кто такой Репин?

– Ну, ты Илия даёшь!

– Мальчики, отпустите нас!

– Тише, девчонки. Сейчас всех отпустят. Прилетят и отпустят. Бен Ладан, ты чего ночью то попёр? Не мог днём границу перейти?

Ведь знаешь, что всё равно поймаем. Теперь ночка бессонная и нам и тебе обеспечена.

– Знаю.

– Так чего же ты, моджахедья твоя борода, попёр? Я вот пристрелю сейчас тебя!

– Влад, не стреляй! У меня дети! Их кормить надо.

– Дети у него! У меня тоже, и ничего. Как видишь, не нарушаю.

– Мальчики, отпустите нас!

– Илия перестань увлекаться.

– А что такое?

– А что? А ни что! Девок, говорю, перестань лапать! Сейчас второй патруль приедет, а ты весь в слюнях. Тебя вместе с ними посадят.

– Мальчики, отпустите нас!

– Цить, я сказал! Бен Ладан, ты, короче, чеши отсюда. И в следующий раз, прошу, веди свой товар днём. Ну, ей богу, спать же хочется. А стрельнёшь ещё раз, вообще прибью.

– Хорошо, Влад.

– Ну вот, с тобой решили. Эээээ, стой! Куда пошёл? С тебя такса.

Ты чё мне суёшь сто баксов? Ты чё, с ума сошёл?

– Так ты сказал такса?

– Что я с твоими 100 долларами делать то буду? Один раз детей в Макдональдс свожу?

– Ох, ни хрена Влад ты себе жрёшь?

– Тише, Илия. Не мешай. Марш обыскивать нелегалов.

– Мальчики, отпустите нас!

– Ну, кто там плачет? Ух ты, красивая! Те чё дома не сидится? Сейчас же всё равно домой вернёшься. Ну всё, не реви! Не стоит это всё слез. Не реви, я сказал! Фу, какая ты сразу стала некрасивая. Бен Ладен, куда побёг?

– Что Влад?

– Ты хочешь сейчас за попытку к бегству лечь в песок и больше не встать?

– Мальчики, отпустите нас!

– Илия, заткни её. Она мне мешает Бен Ладена раскручивать.

– Влад, вот тебе 300 долларов. Нет больше.

– Погоди, Бен Ладен. Покажи кошелёк. Илия, не смотри на меня так. Вон на ту страшную смотри, что вся в потёкшей туше.

– Мальчики, отпустите нас!

– Всё! Хватит реветь! Бен Ладен иди, пока не пристрелил. Илия, перестань девок мацать.

– Мальчики, отпустите нас!

– Так, Андрей, не глуши двигатель. Подсвети. Кто тут у нас?

– Мы, девочки.

– Да, вижу что не мальчики! А ну, живо паспорта показали! Ты, армянка? Илия, ты спал с армянкой?

– Ага.

– Понятно. Ты не нужна. О, эстонка! Илья, ты спал с эстонкой?

– Да.

– Ну вот. Все внимательно посмотрели на вруна. И когда это было?

– А у нас новенькая в роте, эстонка.

– Чёрт, познакомишь?

– Ага.

– Так, ты кто у нас? Украинка. Ух, ты! Илия, хочешь хохлушку? Бен Ладен, ты ещё здесь? Что, надо дать тебе денег на дорогу? Сам дойдёшь. Сюда же пришёл? И, вообще, откуда проходы в минных полях знаешь? Кто сказал? Обама! Ты чё, дурак! Иди отсюда, пока грузин не пристрелил. Илья, у тебя бедуины были?

– Нет, не было.

– А хочешь?

– Нет, не хочу.

– И правильно. Ты у нас нормальной ориентации. Так, девчонки, готовимся к транспортировке. Живо садимся все в джип. Все дружно кучкуемся, словно тётя Сара на рынок морковку складывает.

– Мальчики, отпустите нас! Мальчики, отпустите нас!

– Да заткнись ты, дура! А то сейчас всех всажу!

– Ты чё такой злой, Влад?

– Андрей, лучше помолчи. Не нервируй хоть ты меня. Вот твоя сотня, а вот твоя Илия.

– Куда едем, командир?

– Куда, куда? Конечно к Петину.

– Это что ли к Петреску?

– Ну да, ему девок в Махон сдадим. В этот его зверинец.

– Ты чё? Он сказал больше никого не привозить.

– Хватит болтать, Андрей. Поехали!

– Мальчики, отпустите нас!

– Ну, всё! Остановись! Кто тут у нас просится в пустыню?

– Не я!

– Вот и хорошо. Едем к Путину и там все работаем. Вы же за этим сюда со всего Союза притопали?

– Ура! Мальчики нас отпускают!

– Стоп! Меня руками не трогать! Вон грузина ласкайте. Эээ, руки, чёрт. Перестаньте, кому говорю! Стоп, девчонки! У меня жена.

Тихо. Если я вам помогаю, не надо мне платить так. Потом с чаевых заплатите. Илия, не стони. Чёрт, включите кто-то рацию. Бедуин и вправду поверил, что мы второй патруль вызвали. Илия, не стони. На базе подумают, что шакала поймали. Девчонки, тихо. Едем мимо базы, и что бы ни-ни. Всё, кажется пронесло. Я сказал, что едем за кока-колой в город. Девчонки, помните кто вас спас, и будьте нам благодарны. Эээ, не так. Я сказал, дядюшками американскими отблагодарите. Говорю, не касайтесь меня!

– Влад, прибыли.

– Сам вижу, что прибыли. Одни убытки от вас.

– Привет, Петин. Я привёз тебе товар.

– Опять Бен Ладен попался?

– Он водит, я ловлю – такая работа.

– Так ты его скоро бизнеса лишишь.

– Мы будем Петреску болтать, или как?

– Ну и черт с ним, моджахедом[15]15
  Моджахед – участник джихада. Буквально – «борец», «совершающий усилие». Исламский боевик, террорист.


[Закрыть] бородатым.

– Не ты ли ему, кстати, о минных полях рассказал?

– Нет, не я?

– Интересно, а кому тут нашептал адъютант полковника? Поговаривают он вашего притона клиент.

– Всё, Влад. Я лучше промолчу. За это заберу у тебя девчонок.

– Давай быстрей, светает уже. Илия, вытри пятно со штанов. Черт, Илия, ты опять? Давайте девчонки, до свидания. И помните, что должны. Мы Путин поехали. Нас Обама ждёт. Сейчас начнутся допросы, почему радио столько времени молчало. Пока. Давай, мы всё…

…Всё вспомнил.

– Черт, Илия, ты чего так громко дверью хлопнул?

– Влад, ты почему на стуле словно не родной сидишь?

– Ещё бы, такая ночь.

– А что? Обычная ночь.

– Достали меня эти обычные ночи. Хоть бы одну необычную. Вот вспоминаю, всё ли правильно сделали?

– Влад, я рапорт написал. Там ничего не указал о происшествии.

– Я подписал?

– Ага.

– Моей рукой?

– Ну, как всегда. Ох и доиграешься ты, капрал. Бен Ладен, Путин, Обама – прям ось зла какая-то.

– Дурак ты, Илия. Где то такое ляпнешь – посадят.

– Слушай, Влад. Девчонки же главное.

– Ну, ты даёшь! Кто куда, а лиса в курятник. Прям, как у Репина. – Ты мне скажешь, Влад, кто такой этот Репин?

– Проехали. Ты чего припёрся?

– Да ты чё, Влад, не заметил, как целый день проспал? Вот, поесть и колы принёс.

– Гамбургер твой не буду.

– Да нет. Вот тебе крузешки.

– Ты делал?

– Нет, ты что? Я своему желудку не враг. Проститутка делала. Та, что с Грузии была.

– Ты уже у Путина был?

– А то, Влад. Давай, одевай броник. У нас патруль.

– Что, опять ночь?

– Ну, да!

– Иди, я сейчас.

Так, собрался, собрался, собрался. Встал, протёр глаза. Автомат, каска, магазины, лифчик – чёрт, тяжело. Бумага, фонарь, чего-то не хватает. Чего-то ещё не хватает. Гамбургер. Какая гадость американская, но всё же лучше, чем ничего. Борька, прощай. Без нас тут тёлок не очень собирай, а то и так как в хлеву.

– Илья, приказываю, как вернёмся – всё убрать. Ну что, поехали?

– Хорошо.

– Всё, Боря, я пошёл. Граница, приветствуем тебя!..