Текст книги "Ози"

– В точку. – Сестра тихо засмеялась, – я тут же поняла, что он холостяк. Не трудно догадаться, так ведь? В общем, наш первый вечер мы завершили в ресторане. Запивали фрукты шампанским, разговаривали о жизни, много шутили. Он старше меня на четыре года, а я чувствую себя маленькой девочкой, когда мы вместе. Мы встречались каждые два дня, и каждый раз я боялась, что больше не увидимся. Глупо, да?

– Хм. В последнее время у мужчин напрочь отсутствует фантазия. Если свидание, то обязательно фрукты и шампанское. – Лиза скептически поджала губы, вспомнив о Кирилле. – Неужели так трудно пораскинуть мозгами и придумать что-то поинтересней?

– Господи, ну что ты бубнишь как старая бабка. Какая разница, где ты. Главное с кем, не так ли? Да и шампанское было довольно вкусное. Дело не в этом. Несколько недель назад он попросил меня переехать к нему, а вчера подарил вот это.

Ослепительно улыбаясь, Кристина вытянула руку вперед, чуть не ткнув пальцами Лизе в грудь. И как она сразу не увидела кольца? Только слепой мог не заметить крупный бриллиантовый камень в форме сердца, сверкающий на пальце.

– С ума сойти… какая прелесть. Сколько же оно стоит?

– Не знаю. И если честно, даже не хочу знать.

– Понятно. – Голос фальшиво дрогнул, и Лиза торопливо отвела глаза. Счастье сестры почему-то не вызвало должного восторга, и краска стыда предательски залила щеки. Дело даже не в том, что у Кристи все хорошо, а у нее плохо: просто именно сейчас, как никогда, сложно адекватно реагировать на чье-то счастье. Ничего страшного в этом нет. Но по отношению к сестре, это выглядит некрасиво и сильно смахивает на лицемерие. Но почему тогда, кажется, что она хвастается, и специально давит на особо болезненные места?

– С тобой все в порядке? Ты какая-то бледная. – Она наконец заподозрила неладное, и перегнувшись, в неудобной позе зависла над столиком. – Извини, я в таком состоянии, что совсем ничего не замечаю. Слон мимо пройдет, а мне все равно.

– Ну, как раз это совсем не удивительно. В преддверии свадьбы всегда так, наверное. Правда, я считаю, что нужно было сказать об этом чуть раньше…

– Я не хотела торопить события. Ведь мы еще не выбрали дату. Так что… знакомься, а вот и мой будущий муж.

Лиза глупо заморгала, прежде чем поняла, что стоит в нелепой позе, повернувшись спиной к залу, и не видит возлюбленного сестры. Стало интересно, подвела ли ее интуиция насчет голубых глаз и цепочки на шее.

– Ну что, девочки, заждались? Принимайте скорее бокалы.

Остановившись возле стола, мужчина вытянул перед собой поднос с мясным канапе и коктейлями, и только потом повернулся к Лизе. Перехватив его взгляд, она испуганно вздрогнула и с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть. С лица Кирилла слетела улыбка, а веселое любопытство в глазах сменилось паническим ужасом. Он застыл, как механическая кукла, у которой внезапно села батарейка.

– Кирилл? В чем дело? – Кристи непонимающе на него уставилась, нижняя губа предательски задрожала. – Вы что, знакомы?

– Нет, я просто обознался. – Он замотал головой как собака, и Лиза ответила слабой, дрожащей улыбкой. В голове забарабанили невидимые молоточки. Ну, какой же он пес? Разве собаки предают своего хозяина?

Глава 3

Дождь почти закончился, и редкие капли, падая на стекло, оставляли за собой влажные дорожки. Лиза с детства любила смотреть из окна на освещенную фонарями улицу, и порой совсем забывала о времени. Фантазии уносили так далеко, что она уже не замечала, как минуты превращались в часы, а день плавно перетекал в ночь.

Стоило начаться дождю, как мир неизбежно погружался в темноту. Небо угрожающе набухало, поднимался злой ветер, заставляя людей прятаться в своих надежных квартирках, почти как в клетках. И она тоже не стала исключением.

В полной тишине засвистела кофеварка, и через секунду кружка наполнилась ароматным кофе. Какая по счету? Четвертая или пятая. А может быть, даже шестая. Судя по горечи кофейных зерен, осевших на языке. Но это все же лучше, чем омерзительный привкус фруктового коктейля в рыбном ресторане.

Снова она терзала измученную память, представляя перекошенное от ужаса лицо Кирилла, и безуспешно пыталась сдержать судорожные всхлипы. В горле, как в поломанном кране, что-то противно булькнуло, и легкие стиснуло в болезненном спазме.

Вечер в «Кальмаре» превзошел все самые смелые ожидания.

Пришлось из последних сил сдерживаться, чтобы не сбежать из ресторана в ту же минуту. Она вспоминала, как сидела за столиком и старалась не грохнуться в обморок – тараторила без умолку и смеялась невпопад. Так, что лицо Кристины потрясенно вытягивалось и покрывалось неравномерными пятнами от стыда. Она бросала на своего будущего мужа смущенные взгляды, переживая о том, что он может передумать и, не дай Бог, отказаться от свадьбы. Так, будто окончательное решение напрямую зависело от нормы чьих-то приличий.

– О нет, тебе никогда в жизни не догадаться!

Лиза обхватила кружку с кофе дрожащими пальцами. Точно так же они дрожали и там, за столиком. Первый признак, что скоро явится Ози. Интересно, помнит ли о нем Кристи, или давно решила, что все было детской шалостью, которую они раздули до фантастических размеров, прячась с фонариком под одеялом. Для нее все было обычным мимолетным развлечением, которое с возрастом вытеснили новые, более интересные забавы.

«Глупая. Посредственная. Абсолютно не умеющая видеть то, что надежно скрыто от глаз».

Лиза прошла в комнату и, стараясь не смотреть на журнальный столик, зажгла старую лампу.

По телевизору шла музыкальная программа.

На этот раз между собой соревновались дети – девочки-подростки ходили пружинистой походкой по сцене и вымученно улыбались на камеру. От их песен и писклявых голосов становилось тошно: невооруженным глазом было видно, что все до единого только для вида открывают рот, полностью полагаясь на фонограмму.

Интересно, если у нее когда-нибудь появится ребенок, то будет ли он обладать какими-нибудь талантами? В отличие от сестры, Лиза никогда не примеряла на себя роль матери, и не хотела делать этого сейчас. Просто потому, что никогда не сможет справиться с огромной ответственностью, которая ложилась на плечи всех, без исключения, молодых родителей. Но Кристи! В ней-то никто никогда не усомнится. С самого начала, она четко знала, чего хочет от жизни. Это знание сидело в ней с самых пеленок. Девочка-отличница, маленькая зануда с брэкетами на зубах вплоть до самого совершеннолетия. Кто бы мог подумать, что спустя годы все это исчезнет, и гадкий утенок превратится в прекрасного лебедя.

А если серьезно, – то она абсолютно все получала с поразительной легкостью, не прилагая особых усилий. Школа, институт, первая работа – все плавно перетекало из одного в другое, словно за какие-то заслуги удача сама просилась в руки. Сестра вовсе не была красавицей, но люди тянулись к ней, как пчелы на мед. Если загадка кроется во внешности, то мир явно обвели вокруг пальца придуманными и абсолютно нелепыми стандартами красоты. А может, все дело в брэкетах?

Кристи сняла уродливые железки сразу после одиннадцатого класса, и что-то в ней волшебным образом переменилось. Ее новая улыбка пленяла каждого второго мужчину, и Лиза с изумлением наблюдала за бурной жизнью сестры, втайне представляя себя на ее месте.

Впрочем «бурной», это слишком громко сказано. Кристи никогда не повышала голоса, не плакала, не торчала ночами у подъезда на лавочке, не устраивала сцен и не мучилась от неконтролируемых приступов ревности. Кажется, что ревность вообще была ей не знакома. Выражение – «что поделать, женщин много, поэтому выбирать не приходится», относилось к кому угодно, но только не к ней. Она всегда была раздражающе вежлива и спокойна, и даже дома, в кругу близких людей, оставалась безучастной и равнодушной к окружающему, словно деревянная коробка, спрятанная в углу и набитая старым хламом.

Люди, которые знали Кристину не очень хорошо, были в восторге от неиссякаемой, бьющей через край энергии: в обществе, она превращалась в неугомонного, фонтанирующего гениальными идеями человека. А Лизу часто бесило лицемерие. Зачем улыбаться и стараться угодить каждому, если тебе этого не хочется?

Как бы Кристина не пыталась скрыть – все в ней кричало о лжи, даже уголки губ, растянутые в счастливой улыбке, выдавали себя легким, почти незаметным подрагиванием. Впрочем, через какое-то время размышления оборачивались в обычную детскую ревность, отчего Лиза злилась сама на себя. Какое ей, в конце концов, дело?

Они давно уже выросли и, вряд ли, когда-нибудь будут прятаться под одеялом в комнате, бывшей когда-то чуланом.

Да и, честно говоря, этого совсем не хотелось. Дело в другом: чертову кучу времени сестра строила из себя неприступную даму, жила, как бездушный робот в юбке, открывая рот только в особо экстренных случаях. И вот теперь, все полетело к чертям. В этот злосчастный вечер, она вдруг ни с того ни с сего превратилась в живую, самую обыкновенную женщину. Точно такую же, как и все вокруг. Чудеса, не иначе. Неужели, раньше никто не мог с ней этого сотворить? Неужели, только ОН оказался способен на это?

И все-таки, все самые счастливые годы, сестра находилась рядом. Без нее все было не так. Верить в то, что теперь их разделяют разные жизненные пути, не хотелось из эгоистичного упрямства. Лиза отчетливо помнила каждую мелочь, так, будто детство закончилось только вчера. Жаркие дни в летнем домике, старые книжки на чердаке по соседству с воробьиными гнездами; малиновые пироги, исходящие сладким паром на окне, и свежий домашний лимонад с кубиками льда на поверхности.

Почти каждый день, до начала осени, они часами лежали на солнцепеке, соревнуясь между собой и сравнивая интенсивность загара, приложив руку к руке. Кристи всегда проигрывала, потому, что ее кожа была слишком белой и нежной. Вместо того чтобы темнеть, она краснела как поросенок, а потом лежала в тени под шезлонгом, с белыми островками сметаны на теле.

В то время у мамы была подруга альпинистка, и на несколько лет вылазки на природу стали первым по важности делом. Спасибо подруге альпинистке. Благодаря ей, лето состояло из клочков ярких, но разорванных воспоминаний: знойного палящего жара, комаров, еловых веток и мелких острых камней под ногами. А еще из вкусного запаха дыма, зеленых шуршащих палаток, и, конечно же, посиделок у костра с жуткими ночными страшилками – пока в котелке варился суп из говяжьей тушёнки, тетя Галя бренчала на старенькой гитаре, и голосила басом на весь лес, как заправский мужик-лесоруб.

Иногда так и подмывало рассказать про Ози, но стоило начать, как сестра делала все, чтобы перетянуть внимание на себя. Сейчас Лиза прекрасно понимала, почему она так себя вела, но тогда, от обиды, то и дело подкатывали горячие слезы, и темнело в глазах.

Они обожали походы. Но, стоило Кристи случайно зацепиться за корягу, и чуть ли не до кости рассечь колено, с природой было навсегда покончено. Несмотря на боль, сестра не проронила ни звука и стойко продержалась до самого приезда в город, хотя, от вида огромного кровяного пятна, растекшегося по траве, поплохело всем. Рану зашили, и на память остался тонкий белый шрам. Удивительно, но он не вызывал отвращения, а наоборот добавил некую изюминку, превратив недостаток в достоинство.

Лиза вздохнула и потерла слипавшиеся глаза. Спать ни в коем случае нельзя. Если уснуть прямо сейчас, то обязательно приснится какой-нибудь кошмар, где главную роль будет играть Женя, или того хуже – Кирилл. Они все вместе будут сидеть в «Кальмаре», и делать вид, что не догадываются о том, что случилось в номере отеля. Интересно, а если бы она заранее знала, с какой именно женщиной он встречается, остановилась бы? Разве она виновата в том, что Кирилл сам сделал выбор, и сестра явно оказалась в проигрыше?

Кирилл – обычный изменник. Не трудно догадаться, что случится с сестренкой, если она когда-нибудь узнает нелицеприятную правду. Пока что, ей совсем не знакомо чувство, когда мир распадается на тысячи осколков. Что ж, рано или поздно все случается впервые. Эта мысль бальзамом грела душу. По-хорошему, нужно было заподозрить неладное еще в отеле – Кирилл вел себя так, будто полжизни провел в гостиничных номерах.

Иногда, она ненавидела себя за двойственность, за то, что презирала лицемерие и тут же с легким сердцем лицемерила сама. Но что еще остается, если существо, отмеряющее крошечные дозы счастья, все время обходит стороной?

По деревянной раме окна с оглушительным шумом хлопнула форточка. Уже догадываясь о причине шума, Лиза прошла на кухню, и со вздохом привалилась плечом к косяку двери. Хлопая крыльями, и роняя на пол перья, из угла в угол метался перепуганный голубь. Маленькие оранжевые глазки недоуменно моргали, словно он только что проснулся, а острый, желтоватый клюв приоткрылся, и из него вылетало возмущенное щебетанье.

– Эй, ты, глупая птица. Чего тебе надо? – Услышав тихий шепот, голубь воинственно растопырил крылья и исчез под столом. В последнее время безмозглые птицы совсем одурели. Врываются и гадят по всем комнатам с перепугу, будто для этого нет других мест. Если бы хозяйка квартиры предупредила о нашествии птиц заранее, ноги бы ее не было в этом доме.

– Давай, выметайся отсюда. И друзьям своим скажи, что здесь не голубиный парк.

Голубь, конечно же, ничего не ответил, только еще громче завозился у стены.

– Ну ладно, сам напросился. – Она нашарила под раковиной старую половую тряпку, и привычно разведя руки в стороны, сгорбилась над столом. Через несколько минут голубь трепыхался в крепко зажатых пальцах, а длинная шея изгибалась, радужно поблескивая на свету лампы.

– Дурень. Я не из тех, кто питается диетическим мясом. – Быстро распахнув форточку, Лиза вытолкнула птицу наружу и захлопнула окно. Под ногами валялись перья. Она где-то слышала, что если птица врежется в стекло или случайно попадет внутрь квартиры, то быть беде. Относилось это к голубям, или только к мелкой птице? Черт его знает. Если верить каждому слову, то выходит, что ее бедам конец не наступит никогда.

– Черт! Это что еще за гадость?! – Едва не выронив колу, и со всего маху захлопнув холодильник, Лиза подтянула ногу к животу и с отвращением уставилась на растопыренные пальцы – с них прямо на пол капала черная жидкость. Жирная полоса тянулась по линолеуму тонкой, влажно-поблескивающей нитью и исчезала за углом гостиной. Значит, точно не трубы. Примерно год назад под ванной прорвало трубу, и она полдня отчищала кафель от вязкой, тошнотворной жижи, которая за несколько минут проникла сквозь замазку и въелась в швы между плиток. Но сейчас, было явно что-то другое. И подсознательно, она, конечно же, знала что. В нос ударил резкий запах протухшей воды.

Лиза аккуратно переступила через грязь и зигзагом дошла до открытой двери в комнату – жижа, напоминая по консистенции густое болото, беззвучно растекалась за спиной, с поразительной скоростью сокращая расстояние до кухни.

Но это было только начало. В центре журнального стола темнела дыра. На ее поверхности лопались мутные пузыри, а влажный, желто-серый пар струйками поднимался к потолку.

Дыра, словно живая, беспокойно вздымалась, расплескивая шматки тухлятины через неровные края. С громким хлюпаньем они разбивались об пол, застывая огромными коровьими лепешками на ковре.

Дрожь пробежала по коже тысячью пальцев. Может, просто взять свои вещи и уехать подальше отсюда, куда-нибудь в другой город? Возможно, там ждет удача, а волшебное существо на раздаче подарков наконец-то обратит на нее внимание и вручит заветный флаер на счастье? Маловероятно. Скорее всего, в потустороннем мире существуют такие же правила, как и в обычном: кем изберут, тем ты и останешься до самой смерти.

Дыра издала последний чавкающий стон и затихла. От наступившей тишины гулко зазвенело в ушах – Лиза уставилась на поверхность стола, покрытую толстым слоем грязи. Страха не было: ведь все, что развернулось перед глазами, просто не могло происходить в настоящем времени. К сожалению, в реальной жизни все гораздо, гораздо скучнее. Улыбнувшись собственным мыслям, она сделала несколько неуверенных шагов вперед, и снова остановилась.

Поверхность пришла в едва заметное движение. Жидкость внутри дыры напоминала затянутую густой травой воду, которая столетиями гнила в развалившемся от старости колодце. Гладкая, она блестела тонкой маслянистой пленкой, под которой наверняка что-то находилось. На ум приходили самые жуткие предположения. И отчасти, они оправдались.

Вздрогнув, жижа нехотя расступилась в стороны: хватаясь за влажные выступы пальцами, наружу выбралось существо, с ног до головы вымазанное вонючей коричневой слизью. Соскальзывая, оно чуть не рухнуло на пол, но в последний момент удержалось на краю стола и медленно разогнуло спину.

– Ты кто такой? – Лиза попятилась. Вот что бывает, когда постоянно крутишь в голове одну и туже мысль. Мысль, черт возьми, берет и материализуется. И все же, немного не так она представляла себе прекрасного посланника счастья.

– Я спрашиваю, ты кто такой?

В ответ существо устало пошевелилось – по выпирающим ребрам и правому боку медленно стекали полосы темно-коричневой слизи, оставляя за собой кривые дорожки и превращаясь в кашеобразное месиво.

– Ты что, человек что ли?! – она наконец-то разглядела очертания голого человеческого тела – широкая грудь, впалый живот, сложенные в измождении мускулистые руки, кое-как прикрывающие пах. Вот только ноги у мужчины почему-то не доставали до пола.

– Вот черт. Меня разыгрывают, да? Не обижайся, но…

Мужчина оторвал руки от пояса и молча поднес к лицу – пальцы откинули назад мокрые волосы и с осторожностью ощупали заляпанные слизью щеки. Прошла целая вечность, прежде чем он, наконец, открыл глаза и замер, несколько секунд бессмысленно разглядывая пустоту.

Лиза сдавленно всхлипнула и стиснула рот ладонью. Она могла поклясться жизнью собственной матери, что то, что видит перед собой, существует на самом деле.

На столе, скрючившись в неудобной позе и грязный с головы до ног, сидел Женя.

Глава 4

Если начинать с самого начала, то получится целая история, местами даже довольно интересная.

Когда появился Ози, Лизе было всего десять лет. Она вела себя как обычный ребенок, фантазия которого не знает границ и плещется через край, заставляя совершать безумные поступки.

Днями напролет она слонялась на заднем дворе дома, много читала и до отвала набивала живот свежей выпечкой и фруктами.

Глупо, конечно, но все началось именно с колеса. Или нет? Подвешенное к дереву, и пахнущее горячей резиной, оно было главной достопримечательностью двора: если Лиза не успевала занять место, то там уже была Кристи, – ее красное от восторга лицо то и дело мелькало перед глазами, на коже проглядывали рыжие веснушки, а на губах сияла высокомерная улыбка. Та самая, которая прошла через годы, и даже теперь иногда проступала бледной тенью на безупречном лице.

Между ними не всегда царил мир и покой. А все потому, что сестра обожала строить из себя взрослую даму – даму, которая была готова драться как звереныш, лишь бы доказать окружающим, что она главная.

Утром, сразу после завтрака, они, как обычно, заводили спор – «я старше, значит первая», «младшим надо уступать», «а ты вчера мне обещала», и так далее. В итоге спор разрешался соревнованием: кто первый добежит до дерева, тот и задает правила игры. Конечно же, Кристина всегда оказывалась первой.

В тот день она с победным кличем оттолкнулась от земли, зажала канат между ног, и, плюхнувшись костлявым задом на горячую покрышку, взмыла в воздух.

Лиза с досадой задрала голову – на мгновение ее ослепило яркое солнце, и перед глазами запрыгали черные точки: мутное пятно колеса застыло на вершине неба, и со свистом понеслось обратно. Кристи должна была пролететь всего в нескольких сантиметрах, и Лиза зажмурилась, приготовившись ощутить на лице приятное дуновение ветра.

В этот момент над головой послышался треск, и ее сбило на землю. От удара помутилось сознание, – когда оно вернулось, мама уже была в полуобморочном состоянии, а лицо сестры красным и опухшим от слез. Кристина легко отделалась – ссадины на коленях и локтях, дыра на платье, но в целом ничего страшного. После этого случая, мама долго не разрешала привязывать к колесу новую веревку, но в итоге сдалась под гнетом бесконечных уговоров. В основном уговаривала Кристи.

Вечером того же дня, лежа в своей кровати, и натянув одеяло до самого носа, Лиза не моргая, смотрела на тумбочку сестры – их кровати стояли напротив друг друга, и места было так мало, что хватало только для того, чтобы пройти к лестнице и обратно. Сестра беззвучно шевелила губами, полностью погрузившись в «Унесенные ветром»: о том, что случилось днем, она благополучно забыла. Ее царапины перестали саднить уже через час, в отличие от ушибов Лизы.

– Лиз? Ты чего там такое увидела, а?

Лиза вздрогнула: с противоположной кровати, прищурив один глаз, на нее с любопытством смотрела сестра.

– Ничего.

– Нет, ты точно что-то увидела, я знаю. – Она отодвинула книжку в сторону и озадаченно надула губы. Так начиналась их новая игра. От нечего делать, кто-нибудь придумывал загадку, и в течение дня давал скрытые намеки: конечно, чаще всего на листках рисовали стрелки, но бывали и другие знаки – жесты, взгляды и слова-перевертыши.

– Ничего я не увидела, тебе показалось. Голова болит, вот и мерещится чушь всякая.

– Ты что, наврала, что тебе было не больно? – Кристи виновато улыбнулась, – извини, я правда не думала, что веревка порвется.

– Тогда мне больно не было.

– Хочешь, спущусь за таблеткой?

– Вот еще, тогда мама точно спрячет колесо. – Лиза фыркнула, и, стараясь не наваливаться на подушку всем весом, отвернулась к стене. Пружины протяжно заскрипели, заглушив полный сострадания вздох сестры.

Ха! Да с самого начала было чертовски больно! Когда она ударилась головой о землю, показалось, что внутри что-то щелкнуло, и на пару секунд горячая жидкость ошпарила глаза. Кроме этого, при малейшем прикосновении с подушкой ломило затылок.

А ночью ее разбудил шум дождя. Лиза распахнула глаза и провела ладонью по мокрому лбу. На пальцах остались грязевые разводы. Неужели капает с потолка? Сестра безмятежно спала на своем месте – при свете луны, свисающая до пола рука казалась неестественно белой.

Пытаясь устроиться поудобнее, Лиза завозилась на матрасе, и вдруг резко села, не веря своим глазам: по тумбочке, с легким, еле слышным шипением что-то медленно двигалось, тускло мерцая в темноте. Добравшись до самого края, черная жидкость потекла вниз, и уже через мгновение между кроватями собралось небольшое черное пятно. Такие пятна оставляет после себя машина, когда у нее течет масло.

– Кристи! Кристи, проснись сейчас-же! – Лиза вцепилась пальцами в холодную перекладину кровати и наполовину свесилась наружу. Расстояние между ними было маленькое, и теперь она находилась прямо над пятном – отвратительный запах протухшей воды ударил в нос.

– Фу, вот это вонь! Ты что, ничего не чувствуешь?!

Сестра наконец-то проснулась, и ничего не понимая, испуганно прижала одеяло к груди. Когда она увидела в чем дело, то, не мешкая, вытащила карманный фонарик из-под подушки, но он не включился. Она трясла бесполезную вещь минут пять, и за это время пятно стало вдвое шире.

– Это с твоей тумбочки течет. Смотри, там уже целое озеро булькает.

Лиза с ужасом вытаращила глаза. Черная жидкость угрожающе вздымалась и исходила пузырями. Даже если эта гадость к утру бесследно исчезнет, она никогда больше не прикоснется к…

– Лиз, я боюсь. Откуда взялась эта штука? – Кристи старалась не показать своего страха, но было отчетливо слышно, как дрожит ее голос.

– Я не знаю, но точно не с потолка.

– И ты еще умничаешь?

Скорее всего, это была не совсем жидкость, потому что, собравшись в кучу, она стала подниматься вверх, а набрав высоту, немного раздалась вширь. Как раз в том месте, где должны находиться человеческие плечи. Месиво из грязи дышало. При каждом вдохе и выдохе, невидимые поры выплевывали из себя частицы плотной черной гадости, которая успела покрыть ровным слоем пол.

– Что делать, если эта штука проберется на первый этаж?

– Ничего. – Лиза передернула плечами. В голове творились непонятные вещи: она изо всех сил пыталась привести мысли в порядок, но они путались и странным образом переплетались с чем-то другим. Чужим и одновременно очень знакомым.

– О чем ты сейчас думаешь? О Маке? Ты прямо сейчас подумала, что если бы он появился здесь, то все сразу бы исчезло, как страшный сон. – Увидев вытянувшееся от шока лицо сестры, Лиза изумленно кивнула. – Одуреть. Клянусь, я тут не при чем.

– Его зовут Максим, но между нами просто Мак. Никто не знает, что он мне нравится.

– Никто, кроме меня.

– Ну да… – не сводя глаз с тумбочки, Кристина быстро переползла к противоположному краю постели и испуганно всхлипнула. – Но ведь ты никому об этом не расскажешь?

– Конечно, нет, ведь мы же сестры.

Даже спустя много лет Лиза не забыла ту ночь в летнем домике. Она не сомневалась, что именно тогда случилось что-то, что истончило границу между вымыслом и реальностью, позволив межпланетному существу просочиться в чужой мир. Именно тогда, на прикроватной тумбочке, в Ози вспыхнула искра жизни. Бесформенное существо возникло из воздуха, соткалось из неизвестных науке молекул, наплевав на законы человеческой природы.

Каждый раз, когда они устраивали пикники возле речки, Лиза не могла избавиться от внутреннего напряжения: вода и рыхлый ил под ногами заставляли содрогаться от жуткой картины, неизменно вспыхивающей перед глазами. Существо, выраставшее из тумбочки, словно бактериальный грибок, напоминало грязное, заросшее водорослями и тиной озеро. Именно поэтому, она и дала ему такое имя.

И еще. Она была уверена, что Кристи чувствует то же самое. Перед тем, как войти в воду, сестра всегда с опаской останавливалась у кромки берега и ощупывала поверхность пальцами ног, словно боясь, что из глубины в любую минуту выскочит чудовище. Возможно, ее страхи были не напрасны.

Какое-то время они пытались убедить друг друга, что все, что произошло той ночью – просто легкое помутнение рассудка, усталость или обычная подростковая фантазия. А внутри себя, каждый понимал, что было настоящей правдой.

Но как тогда объяснить тот факт, что на следующий день, утром, на полу не было найдено ни единой капли грязи, а тумбочка сияла идеальной чистотой? А ведь они не сводили с нее глаз, вытянувшись, и почти не дыша в своих постелях. До тех пор, пока не уснули. Разговор о Маке больше никогда не поднимался, видимо Кристи решила обо всем забыть и стереть увиденное из памяти, будто это возможно.

Наивная. Лиза ее не осуждала – ведь так проще выдавать желаемое за действительное, делать вид, что все в порядке и жить в уютном мирке, в согласии с собой и окружающими предметами.

Лиза пыталась понять, из каких материалов состоит Ози. Ведь должно же быть что-то, что связывает его с реальностью? Какая сила заставляет его двигаться, дышать, каждый раз появляться в разных местах в разное время? Она видела его повсюду: в темных углах гостиной, кухне, ванной, коридоре. Сначала он прятался в тени, а потом расширил свои границы. На улице Ози отображался в лужицах после дождя. Даже грязь и запах тины уже не казался таким омерзительным, как прежде.

Она украдкой следила за сестрой, пытаясь отыскать в ее поведении малейшие признаки обмана. Неужели она больше ничего не замечает? Неужели не слышит, как чужие мысли заполняют комнаты, и слепыми котятами натыкаются на стены, не находя выхода? Она старательно разбирала их по отдельности, но мыслей было так много, что от информации голова шла кругом, и все в итоге смешивалось в одну кучу.

Кристина же вела себя так, будто никогда ничего не видела. Будто все было сном. Боже. Разве такое реально забыть?!

Единственное, что изменилось в ее поведении – это взявшаяся неоткуда патологическая скрытность. Теперь из нее нельзя было вытянуть ни единого слова. Доверие и близость, которая когда-то связывала обоих, бесследно испарилась. Даже если каждый второй будет твердить, что в жизни нечто похожее случается с каждым, она ни за что не поверит. Ее сестра другая. Она видела то, что скрыто от глаз. Она видела Ози, и предпочла трусливо спрятаться, как страус, сунув голову в песок.

Утрата тесного контакта воспринималась как смертельное предательство. Чтобы к этому привыкнуть, понадобились годы. Мучительно долгие годы в попытках быть как все, и жить незаметной серой тенью. Интересно, как Кристине удалось забыть о прошлом? Она не растерялась, и даже нашла себе приличного мужа. Ну, может, не совсем приличного, но все же… у Кирилла неплохо получилось прогнать чувство одиночества. И если бы не сестра…

Ноги обдало неприятным холодком, и Лиза чертыхнулась: как обычно, в минуты стресса, ее разум отключался, предпочитая скрываться от пугающей действительности в собственных детских воспоминаниях.

Журнальный столик полностью покрылся черной слизью, которая растеклась по комнате, и теперь жадно облизывала пальцы ног.

Первая трезвая мысль, которая пришла в голову, это – бежать. Бежать без оглядки, не думая о том, что увидят глаза, когда спустя несколько дней, она вернется домой. Мозг молниеносно просчитал все возможные варианты, и ни один из них не был достаточно хорош. Бежать к матери, значило выложить все тайны, как на исповеди. А этого делать нельзя ни в коем случае. Бежать к сестре в ее счастливое семейное гнездышко – равносильно тому, что она самолично отправится в ад. Сердце болезненно сжалось при одной только мысли об этом. И она совсем забыла о Жене. Его глаза наблюдали за ней все то время, пока она находилась в спасительной отключке. Сколько раз это существо могло ее уничтожить, но почему-то ничего не сделало?

На этот раз Ози явно превзошел себя. Никогда прежде он не приходил в образе человека. И ладно, если бы незнакомого.

Женя не двигался, только неестественно выгнулся дугой: грязь ползла с него стаей улиток, оставляя на теле скользкие темно-коричневые пятна. На натянутой коже спины отчетливо проступили межпозвоночные хрящики. Лиза с тревогой наблюдала, как судорожно вздымались плечи, каждый раз, когда он делал бесшумный вдох и выдох. Дышит, значит живой, настоящий.

– Женя, это ты? Ответь, пожалуйста.

Он немного сместился набок, и едва не упал, заставив вскрикнуть и торопливо зажать рот. Лиза едва не лишилась сознания, решив, что сейчас он рухнет на пол и свернет шею. Если наличие грязи можно как-то оправдать или скрыть, то с человеческим трупом точно возникнут большие неприятности.