Текст книги "В едином ритме. Три повести"

Глава 23

Его первое слово после месяцев молчания обрадовало меня сильнее, чем первые слова, произнесённые нашими детьми!

Было раннее утро. Он спал беспокойно, всё стонал. Мне кажется, во сне его преследует авария. Он пытается крикнуть что-то, просыпается испуганным, в поту. Под утро стон был душераздирающий. Я встала, пощупала лоб – у него был жар. Намочила полотенце и положила ему на виски. Обняла, пытаясь успокоить. Шептала ему, что всё хорошо, что это всего лишь страшный сон, что я здесь, рядом с ним.

Повернула голову к нему и увидела, что он плачет. В эти месяцы он стал таким чувствительным. Хотя за тридцать три года я видела слёзы на лице мужа лишь однажды – когда умирала его мама.

Вытерла слёзы. Сказала, что люблю его и что он молодец, держится.

Пошла на кухню готовить завтрак. И тут услышала звук из комнаты – мужской голос. Думала, померещилось. Решила проверить – может, радио включилось.

Вошла в комнату, а он радостно кричит: «Она движется! Нога движется!». Его лицо было снова в слезах, только на этот раз от счастья.

Так он заговорил.

И в тот день его тело начало возвращаться к жизни. Муж оживал.

Глава 24

Жена массажирует моё обездвиженное тело один раз в день – вечером. А по утрам массаж делает врач. Мне кажется, они зря тратят время. Моё тело, похоже, мертво.

Я не надеюсь. Продолжаю существовать. Пока она этого хочет. И потому что я не в состоянии увести себя из этой «жизни» – не могу встать и шагнуть в окно.

Она вышла. Стучит посудой на кухне. Видимо, скоро опять время еды. Я ем только потому, что она так хочет.

Что это?

Как будто какое-то движение под одеялом. Что-то почувствовал. Странно. Движение… – пусть лёгкое, но в том месте, где его не было уже очень давно.

У меня движется нога!

Я не верю в это. Не может быть! То же, наверное, почувствовал бы человек, у которого вдруг выросла третья нога.

Я закричал: «Нога! Движется!». Забыл, что не умею говорить, что разучился.

Жена прибежала. Мы не знали, чему радоваться больше – тому, что я снова говорю или тому, что мои конечности, наконец, обрели жизнь.

Глава 25

Захотелось посмотреть наши свадебные фотографии. Достала альбом из шкафа, протёрла от пыли. Давно мы его не листали. Спросила у мужа, хочет ли он присоединиться. Мне показалось, муж замешкался (наверное, стыдно смотреть на тех чистых возлюбленных, какими мы тогда были), но ответил: «Очень хочу». Помогла ему облокотиться на спинку кровати. Села в изголовье, листаю.

Мы здесь совсем дети, моложе наших детей теперь, и счастливые. Я в длинном пышном платье, как мечтала. Платье сшила мама. Обувь искали долго: у меня 35 размер и нога узкая, в итоге тётя привезла туфли из командировки в Италию. Фата была красивая. И причёска.

Белые миниатюрные розы смотрелись нежно на моих чёрных длинных волосах. Знакомый парикмахер сделал свадебную прическу за полцены – посчитал её как вечернюю. Такую же розочку, как у меня в волосах, жених прикрепил к карману своего пиджака.

Он был красивый. И так сильно любил меня тогда! Я без тени сомнения сказала «Да» и произнесла клятву. Чувствовала себя, наконец, настоящей женщиной. Наконец – потому что в том возрасте нам хотелось поскорее стать взрослыми.

Мы любили. Чистой и сильной любовью. Всё было так, как должно было быть. Если не для нас, любящих друг друга всем сердцем, создан институт брака, то для кого же?

А вот мы танцуем первый танец молодожёнов. Под нашу песню – ту самую, под которую всё началось, когда он впервые пригласил меня на медленный танец. Это было тридцать четыре года назад. Я пришла на дискотеку одна, что было редкостью – мой тогдашний парень не отпускал меня ни на шаг. Мы учились с тем парнем вместе с первого класса, в старших классах начали встречаться. Он клялся мне в вечной любви, а мне чего-то не хватало.

Будущий муж казался мне интересным. Я замечала его влюблённые глаза. В тот вечер, когда по стечению обстоятельств я пришла на дискотеку одна, он робко подошёл и, смущаясь, спросил, станцую ли я с ним. Я согласилась (может быть, судьба стояла позади и подтолкнула меня к нему). Мне нравилась та песня. Я аккуратно положила руки на его плечи, а он – на мою талию. Мы танцевали, сохраняя дистанцию, и тайно посматривали друг на друга. В какой-то миг наши глаза встретились – с тех пор мы не расставались.

Я до сих пор люблю его так же сильно, как в то далёкое время. Муж для меня – всё тот же мальчик, который одним летним вечером пригласил меня на медленный танец и робко поцеловал.

Глава 26

Листаем свадебный альбом. Жена захотела. Спросила, хочу ли я посмотреть. Конечно, хотел, но боялся.

У нас была традиционная свадьба. Сотня гостей, ведущий, конкурсы, поцелуи под возгласы «Горько!». Осталось много фотографий. Жена в белом платье до пола, в туфлях на высоченных каблуках (всё переживала, что она ниже меня, хотя я, наоборот, был без ума от этого). На её голове – фата.

Я в чёрном костюме и белой рубашке. Без галстука – отказался его надевать, упёртый баран. Но с живой розой в левом кармашке пиджака – точно такой же, как в волосах прекрасной невесты.

Мы были безумно счастливы. Этот парень на фото верил, что никто, кроме этой девчушки, ему не нужен и никогда не будет нужен. Мы любили и светились.

Если бы явился на нашу свадьбу кто-то прагматичный и сказал: «вы всё это растеряете: любовь, чистые намерения, честность, готовность понимать и поддерживать друг друга, между вами встанет быт, другие женщины и мужчины, деньги», – его гнали бы в шею. А мы продолжали бы целоваться и танцевать. Эта прекрасная девушка, уже жена, в белом платье, положила бы голову мне на плечо. Я обнял бы её настолько крепко, насколько возможно, чтобы не сломать ей рёбра. Мы двигались бы в такт нашей песни. И счастливее нас не было бы людей на всей Земле.

Прекрасные годы, лучшие в моей жизни! Я ни секунды не сомневался, когда произносил «Да» – это было самое твёрдое и желанное решение, когда-либо принятое мною. Когда у неё спросили, готова ли она стать моей женой, моё сердце замерло в ожидании. Её ответ определял всю мою жизнь. Её «Да» сделало бы меня самым счастливым на свете, её «Нет» – самым несчастным. Она сказала: «Да».

И жена сдержала данную в тот день клятву. А я нарушал её так много раз, что мне стыдно теперь смотреть на лица этих молодых счастливых возлюбленных на старых свадебных снимках.

Глава 27

Когда же я перестану быть такой впечатлительной? Мне уже пятьдесят, а я принимаю слова людей близко к сердцу как какая-то девчонка.

Сейчас ходила в продуктовый магазин возле дома. Услышала, как молодые продавщицы обсуждали меня: «Это та, которой муж изменял направо и налево, а она теперь отхаживает его, глупая». Они стояли рядом со мной – понимали, что я слышу, но им было всё равно. Вроде бы, чужие люди, нужно не обращать внимание, а я расстроилась.

Почему многие не задумываются о том, сколько боли причиняют своими словами другим людям? Они просто открывают рот и выпускают злость наружу. А их слова, как острые стрелы, попадают прямо в сердце такому впечатлительному человеку, как я.

Потому и с подругами перестала общаться. Когда всё это произошло, они только и делали, что говорили мне о том, какая скотина – мой муж, советовали выбросить его на улицу. Мне не помешала бы их поддержка, но точно не в виде злобной критики. Сил никаких не было, вся жизнь стала крутиться только вокруг парализованного мужа: капельницы, массаж, кормить его, мыть, убирать судно из под него, переворачивать через каждые пару часов, чтобы не образовывались пролежни. Я была бы благодарна, если бы хоть одна из подруг пришла и помогла мне приготовить обед или сходила бы за продуктами. Но реальной помощи от них я так и не дождалась, справилась сама.

Меня удивляет, что взрослые женщины так незрело рассуждают о семейной жизни. И ладно, если бы все прогоняли мужей-изменников. Но я слышала, проводили исследование: женщины редко идут на моментальный разрыв после измены. Наоборот, борются за мужа до последнего, а гнев обрушивают на соперницу. Мне кажется, и подруги, и продавщицы продуктового магазина, будучи на моём месте, тоже простили бы того, кого любят. Хотя я никому такого не пожелала бы, слишком это больно.

Измена – предательство. Когда сталкиваешься с этим, часть тебя умирает. Но, если любишь, простить – иногда значит позволить себе стать счастливее.

Глава 28

Я всегда считал, что жена излишне сентиментальная. Легко может расчувствоваться, расплакаться.

Однажды заметил у неё слёзы на глазах, когда из лифта выходил старичок лет восьмидесяти. Да, у него были печальные глаза, но мне бы и в голову не пришло плакать из-за этого. При попытках объяснить причину своих слёз жена чуть не разревелась навзрыд. Не стал допрашивать её, так как мы поднимались в гости к друзьям.

В самом начале отношений такая чувствительность меня умиляла. Жена сочувствовала всем. Её глаза всегда были между слезой и улыбкой. Она была чистой, доброй, светлой. Верила в силу любви и нежности. А я перестал верить, отодвинул любовь на задний план, поместил в холодный чулан. Не понимая тогда, что это и есть главное.

Доброта жены, полное отсутствие стервозности с годами начало раздражать. Мне казалось, в ней нет сексуальности. Хотелось, чтобы кто-то держал на расстоянии, терзал, противился.

Я дошёл до того, что стал смеяться над её сентиментальностью.

Однажды (дети были тогда ещё маленькими) я пришёл домой с корпоративной вечеринки – ночью, пьяный. Я только что изменил жене с молодой ассистенткой, в туалете ресторана. Стал требовать еды, а меня тошнило. Жена убирала за мной и плакала, а я смеялся над её слезами. Она казалась мне такой слабой в тот момент – потому что она здесь, под рукой, и, даже если я пьяный в стельку, всё равно будет рядом со мной. На утро я забыл об этом. А дети за завтраком спрашивали, почему я смеялся над тем, как плакала их мамочка. Оказывается, они проснулись и всё слышали. Мне пришлось сказать, что я вспомнил шутку. Но тогда мне не стало стыдно даже от укора родных детей.

Глава 29

Дочери уже тридцать, а она не замужем. У меня уже было два ребёнка-школьника в её возрасте. Она успешна в работе, по-прежнему горит архитектурой. Но она нуждается в любви, как любая женщина.

У неё были молодые люди. Ей кто-то звонил, кто-то за ней заезжал. С парой человек она нас знакомила и это были хорошие парни. Сын нашего с мужем приятеля любит её с детства, они вместе росли, но дочь видит в нём только друга.

Она приходила недавно проведать отца. Потом мы долго беседовали на кухне. Дочка была как никогда откровенна. Сказала, что боится выходить замуж. Избегает серьёзных отношений, потому что не верит в возможность счастливой семейной жизни. Мне больно это слышать, потому что, хоть у нас и не идеальная семья, я никогда не считала себя несчастной. Я вышла замуж по любви и не променяла бы мужа на другого даже сейчас.

Оказалось, она никак не может забыть один эпизод из детства. Я даже не знала об этом происшествии – дочь никогда не рассказывала.

Ей было лет восемь. Мы с соседями по этажу отмечали какой-то праздник (у нас с ними дети одного возраста). Взрослые праздновали (выпивали, конечно) в квартире соседей, а дети играли у нас. В какой-то момент дочь захотела к нам. Она открыла дверь и сразу увидела своего любимого папочку – он полулежал на кухонном диване, а на коленях у него сидела соседка. Эти двое смеялись и целовались. Оба пьяные (муж никогда не знал меру). Я в это время была, видимо, в гостиной, дочка не стала меня искать, а убежала обратно в нашу квартиру. Она не помнит, что делала потом, обсудила ли с братом. Но до сих пор держит в памяти увиденную картину. И не верит мужчинам.

Мы, взрослые, пытаемся отстоять свои права в браке, дрессируем друг друга, предаём, пусть даже необдуманно, страдаем, ненавидим, в итоге прощаем, любим, ругаемся снова. Стараемся скрывать от детей, но не всегда успешно. Забываем о том, что они чувствуют, видят, слышат, делают выводы – не разумные, а детские; не временные, а на всю жизнь. И всегда помнят, если родители бывали несчастны.

Плачу, когда думаю об этом. Хочу повернуть время вспять: не дать дочери войти в ту комнату, а мужу – упасть в её глазах.

Чувствую боль маленькой девочки. Разочарование. То самое чувство, когда что-то обрывается в сердце, падает в живот и остаётся внутри навсегда.

Глава 30

Я могу садиться на край кровати. Уже даже пробую вставать. Речь полностью восстановилась. Это чудо и совершила его она.

Хочу, чтобы жена снова стала такой счастливой, какой я вижу её, листая наш свадебный альбом.

И хочу вновь дать супружескую клятву, ведь я нарушал её с первых лет брака. Я даже не помню текст той клятвы. Тогда, в мои 18 лет, мне казалась излишней торжественность момента и необходимость произносить избитые фразы. Я был уверен в нашей любви и не мог даже предположить, что, спустя совсем недолгое время, свадебный обет окажется слишком тяжелым для исполнения.

Я долго думал об этом, пока лежал прикованным к постели.

Мне кажется, нужно распечатывать текст клятвы заранее и вручать его при подаче документов – всем, кто решил связать себя узами брака. И просить их изучать этот текст ежедневно в течение того месяца, который даётся по закону на принятие решения. Кто-то, может быть, поймёт, что не готов. А кто-то проникнется словами настолько, что будет помнить их десятилетиями и сдержит данные в день свадьбы обещания.

Я мечтаю поехать в отпуск всей семьёй, вчетвером (надеюсь, сын согласится). Туда, куда они захотят. Там я хочу дать жене и детям клятву. Текст я начал придумывать давно, задолго до того как снова научился говорить. В уме я переписывал этот текст уже раз десять – не хочу, чтобы они решили будто это пустая болтовня.

Я встану на колени и буду просить их поверить моим словам:

«Моя любимая жена, переступив через себя, ты вернула меня к жизни – не только тело, но и душу мою, омертвевшую много лет назад. Ты воскресила того парня, который когда-то давно решился пригласить тебя на медленный танец, который исполнил свою мечту – сделав тебя своей женой, для которого никогда не существовало никого важнее тебя. В это сложно поверить: я снова тот парень. Только теперь я знаю, что уже никогда не предам тебя.

Мои любимые дети, я не смею просить вас о том, чтобы вы простили меня. Я прошу поверить – поверить в того меня, которого ваша мама вернула к жизни. Я обещаю, что теперь, если в её прекрасных глазах когда-нибудь и появятся слёзы, – это будут слёзы от счастья.

Я хочу посвятить вам весь остаток моей жизни, сколько бы мне ни осталось – год, два, десять или двадцать лет. Двадцать – это, наверное, мой максимум. Но даже если я проживу всего одни сутки – я буду самым счастливым на свете, если вы позволите мне быть рядом с вами».

Глава 31

Муж всегда был сильным. В юности носил меня на руках. Кружил детей. Они прыгали с его рук в море. В дальних поездках он мог сотни километров рулить без остановки. У него всегда был хороший аппетит.

Муж высокий, а я низкого роста. Была хрупкой девчонкой – ему это нравилось. С годами немного располнела, но всё равно я миниатюрнее, чем он. Пожалела об этом, когда муж не двигался – мне тяжело было ухаживать за ним. А сейчас, когда учимся ходить и ему приходится опираться на меня, мне непросто удерживать его вес. Когда он в первый раз пытался встать, мы чуть не упали. Из-за меня. Я чудом удержалась о спинку кровати, слава Богу.

Теперь я постоянно боюсь, как бы муж не упал, как бы его снова не парализовало. Я поняла, насколько это хрупко – возможность двигаться и ощущать тело, произносить слова и смеяться. Не зря говорят, что мы начинаем ценить чудо нашего организма только тогда, когда в нём что-то отказывает.

Мне в голову не приходило, что муж мог стать таким беспомощным. Он ведь даже разучился говорить!

Когда он сумел сесть на кровати, свесив ноги вниз, я радовалась как ребёнок. Когда он прошёл по комнате, спустя месяцы без движения, это осчастливило меня сильнее, чем первые шаги наших детей.

Я верила в то, что он пойдёт. И он ходит. Как верила и верю в нашу любовь.

Муж изменился. Жалеет меня. Предлагает помощь во всём, что бы я ни делала. Порывается даже готовить еду и мыть посуду, хотя раньше ему в голову не приходило браться за это. Пока я ограничиваю его движения – ему нужно восстановиться. Но, как выздоровеет, не буду отказываться от его помощи (даже на кухне), я слишком устала за последнее время.

Глава 32

После аварии я будто окаменел. Если бы не жена, лежал бы бревном по сей день. Ни дня не проходило без тренировок и массажей. Жена настойчиво пыталась поднять меня на ноги.

Мне не верится, что я хожу! Теперь я наслаждаюсь каждым движением.

Это дар человеку: сделать шаг, стоять под душем, приседать, бегать… Чувствовать свои ноги, прыгнуть на них, перешагнуть через препятствие. Плавать. Танцевать – с женой под нашу песню. И даже ходить, балансируя по стропе, как сын. Обрести баланс.

Не только баланс тела, но и внутренний баланс – баланс жизни. Я лишился его, когда отрёкся от семьи. Отклонился слишком далеко от любимых людей, опора выскользнула из-под ног и я потерял равновесие.

Когда оказался прикован к постели, я мечтал о том, чтобы покончить с собой. Даже завидовал тем, кто может встать на подоконник и шагнуть в окно. Всего лишь один шаг – и ты уже в воздухе. Ещё пара секунд – и ты на земле. Ещё миг – и ты уже не в этой жизни. Не в этой прекрасной жизни…

Если бы я только мог поговорить с каждым, кто сейчас думает, что не хочет больше жить, я сказал бы ему или ей такие слова:

«Когда я потерял ощущение своего собственного тела, когда стал похож на тупую пластмассовую куклу, которой в детстве играла моя дочка, сидя на полу, – мне безумно хотелось перестать быть. Чтобы не терзали угрызения совести. Чтобы не преследовали кошмары. Чтобы мои глаза перестали видеть, а мозг – думать. Чтобы жена, наконец, выспалась, а не вертелась вокруг моей постели как уж на сковородке.

Мне было тяжело. Это казалось невыносимым.

Однако нет ничего невыносимого. Всё проходит, но при одном условии – если ты живой. И только живые могут всё изменить – смерть такую возможность забирает. Любой, кто сейчас умирает, без промедления взял бы у тебя твою жизнь в обмен на свою смерть. Но таких обменов в реальности не бывает. И слава Богу.

Когда плохо, просто обними близкого человека – это всегда работает. А если тебе кажется, что у тебя его нет – живи! И завтра или послезавтра, или послепослезавтра ты встретишь такого человека – он просто возьмёт тебя за руку и заберёт всю твою боль. Ты узнаешь его по глазам. И улыбнёшься – потому что живёшь, под землёй уже не улыбаются».

Глава 33

Мы словно вернулись в то время, когда были счастливы как дети. Когда блестели глаза. Когда по-особому светила луна, подглядывая за нами через ветви дуба в городском парке. Когда звёзды магически мерцали только для влюбленных. Когда нас было не оторвать друг от друга (разве что лопатой в руках моей милой бабушки).

Мы с мужем через многое прошли. Мы уже не дети. Нам есть за что прощать друг друга и есть что презирать в самих себе. У нас нет наивных надежд. Но нет у нас уже и беспочвенных страхов.

Мы не боимся потерять друг друга. Мы знаем, что потеряем – в один день, раньше или позже, кто-то из нас уйдёт первым. Из этой жизни. От всего, что связывало нас, моментами разъединяло, но в любом случае делало сильнее. Мы понимаем это и стараемся сделать оставшиеся годы, месяцы или дни лучшими в жизни друг друга.

Он – мой человек, моя любовь, моя душа. Не знаю, суждено ли было так. Но мы выбрали друг друга, за что-то и почему-то. А потому мы вместе. И потому муж смотрит на меня с нежностью и благодарностью. Смотрит так, как может смотреть только человек, с которым ты разделил жизнь. Тот, с кем можно быть абсолютно собой, потому что он знает тебя и принимает целиком, в том числе твои слабости. Понимает не только слова, но и без слов, читает мысли и даже еле уловимые (в том числе для тебя) оттенки твоего настроения.

Ты закрываешь глаза, лёжа на его плече. Ты знаешь, что он смотрит, замечает едва различимые со стороны усики и, может быть, несколько волосков в ноздрях, которые забыла обрезать. Но это не беспокоит, потому что ты знаешь точно: он любит, любит всю тебя, даже усики и волоски в носу. И ты можешь спокойно так лежать – на его плече, с закрытыми глазами. Можешь даже уснуть. Ты знаешь: у вас нет никого дороже друг друга.