Текст книги "Шарада Шекспира"

Глава 7

Ева с трудом дождалась утра. Ей казалось, что она глаз не сомкнула, пока за окнами не начало светать. Телефонные звонки измотали ее. Если это был актер, то почему он молчал? Продолжал пугать ее? Он намекал на возвращение с того света… избитый прием из телевизионных «ужастиков», но тем не менее он сработал. Еве стало жутко.

Где Славка? Он пришел или еще нет?

Она встала, и только сейчас заметила, что спала в одежде. Конечно, она время от времени проваливалась в дремоту, которая приглушала ее страхи. Где же Смирнов?

Ева прошлась по квартире, везде было пусто. Значит, он еще не появлялся. Она занялась привычными вещами: поставила чайник, приняла душ, включила фен, стала сушить волосы. Звук открываемого замка на входных дверях привел ее в панику, сердце забилось, ладони вспотели. Она была близка к тому, чтобы применить газовый баллончик, который носила в сумочке, даже достала его…

– Что с тобой? – удивленно воскликнул небритый, уставший Смирнов. – Я думал, ты еще спишь. Шесть утра! Дай мне баллончик, а то еще нажмешь ненароком. Что случилось?

Ева без сил опустилась на пуфик в прихожей и заплакала.

– Где ты был? – спросила она сквозь слезы.

– В клинике пластической хирургии. Ты не веришь?

– Я чуть с ума не сошла от страха. Кто-то звонит и молчит в трубку!

Про Кристофера Марло она предпочла пока не говорить.

– Бывает, – сказал сыщик, раздеваясь. – Связь плохая, абонент не может соединиться. Или дети балуются. А нервные дамочки вроде тебя психуют без причины. Идем пить чай.

Он обнял Еву за талию и повел в кухню. Она вяло подчинилась. За чаем Славка поделился с ней ночными приключениями. Он рассказал, как спрятался в кладовке и подслушал болтовню сотрудниц.

– Представляешь, на самом интересном месте меня угораздило свалить какой-то карниз, и женщины убежали. Они приняли меня за маньяка!

Он смеялся, а Ева пыталась съесть конфету. Шоколад всегда ее успокаивал.

– Почему ты решил, что то были сотрудницы?

– А кто же? Пациентки? Одна из дам прекрасно знала, что замок, который они пробовали открыть, заедает. Я почти уверен, это были дежурные сестрички.

– Зачем же им бродить ночью по коридору? – спросила Ева.

Всеслав потер затылок: бессонная ночь, блуждания по городу и напряженные раздумья давали о себе знать. Голова раскалывалась.

– Наверное, они собирались либо что-то спрятать в той комнате, либо… взять. Я им помешал, они – мне. Пришлось вместо повторения действий убийцы уносить ноги поскорее! Я спустился в подвал и вылез через окошко.

– А что, подвал был открыт?

– Изнутри клиники – да! Не такой подвал, как в обычных домах, а специально оборудованное помещение. Там у них прачечная, еще какие-то хозяйственные дела… На окнах, правда, решетки, но они едва держатся. Я без труда открыл окно, выставил решетку, вылез и вернул все в прежнее состояние. С одной стороны, медучреждение не банк, не магазин, воровать там особо нечего, а с другой – беспечность удивительная. Хотя, Семенов прав, в клинике всегда люди, она практически не закрывается, так что излишне усердствовать с сигнализацией и охраной не стоит.

– Кто такой Семенов? – поинтересовалась Ева.

– Главный врач. Нормальный мужик, считает убийство Садыковой делом рук постороннего. Конечно, если вдруг окажется, что Лейлу прикончил кто-то из своих, на клинику ляжет несмываемое пятно. Пойдут слухи…

– Слухи уже ходят вовсю, можешь не сомневаться! Газеты вон пестрят скандальными заголовками. А что ты сам думаешь?

Смирнов подлил себе горячего чая, взял бутерброд.

– Черт его знает! – сердито произнес он. – Кстати, вчера утром, до того, как отправиться в клинику, я зашел к своему осведомителю, прокачать полицейскую информацию, и он меня ошарашил. Оказывается, убийство Садыковой – не первое подобного рода. Более ранний случай произошел в Подмосковье, и журналисты пока не успели их связать друг с другом. Криминалисты тоже. Оба убийства расследуются по отдельности.

– А ты уверен, что они связаны?

Сыщик пожал плечами.

– Они похожи! Убита молодая женщина, ее муж занимается фармацевтическим бизнесом: аптеки и прочее. У трупа вырезана печень.

Ева неловко дернулась и пролила чай.

– Джек-потрошитель… – с ужасом прошептала она. – Вернулся!

– Что-что? Ты в своем уме? – усмехнулся Всеслав. – Я не первый раз слышу от тебя сие славное имя. То ты называла Потрошителем хирурга Адамова, то…

– А вдруг, это он? – перебила Ева.

Ее щеки загорелись лихорадочным румянцем.

– Кто? Адамов? Помилуй, дорогая… Потрошитель орудовал в девятнадцатом веке, если я не ошибаюсь, в Англии. Ты посмотри на календарь! Какой нынче год? И за окнами город Москва, а не лондонские трущобы. На тебя плохо влияет посещение нового театра. Что они там делают со зрителями? Ты просто сама не своя!

Ева вся дрожала, есть и пить ей расхотелось. Слова Смирнова о театре погрузили ее в оцепенение. Он интуитивно угадал причину ее страха, значит, в этом есть некая неосознаваемая угроза.

– Я очень испугалась вечером телефонных звонков, – пробормотала она. – Я подумала, что они как-то связаны с театром. Глупо, да? Понимаешь, там все актеры выступают под псевдонимами. Они взяли себе английские имена!

Сыщик озабоченно уставился на нее. Вид Евы вызывал беспокойство – тусклый взгляд, красные пятна на скулах… она даже осунулась за эти сутки.

– Тебе нужно выспаться, – сказал он. – Отмени сегодняшние уроки испанского, ляг и отдохни.

– Нет! – нервно возразила она, прикладывая руку к груди. – Я не смогу уснуть. У меня здесь болит. И голова как чугунная. Ты ведь не останешься со мной?

– У меня дел невпроворот, – виновато вздохнул Всеслав. – Но я постараюсь прийти пораньше.

Он пожалел, что не вернулся домой сразу, как только выбрался из клиники. Ему захотелось посмотреть, где живут Адамовы, и представился удобный случай – ночью в Москве нет пробок, ехать вольготно, а сон уже все равно пропал. Поэтому Смирнов забрал машину со стоянки и поехал по указанному хирургом адресу. Дом оказался не так далеко от клиники, в уютном переулке, засаженном молодыми деревцами.

Сыщик заглушил мотор, и стал подсчитывать, где примерно находятся окна Адамовых. В доме было девять этажей, в нескольких окнах горел свет. Кому-то всегда не спится…

«Отсюда до клиники можно за полчаса дойти пешком, – подумал он. – Завтра же проверю алиби Кристины. Могла она дать падчерице снотворного, выйти поздно вечером из дому, убить Садыкову и вернуться? В принципе могла».

– У меня есть подозреваемая! – заявил Всеслав, чтобы отвлечь Еву от навязчивых мыслей про Потрошителя. – Жена Адамова! Она тоже хирург, скальпелем пользоваться умеет, внутреннее расположение помещений ей хорошо известно. И то, что Садыкова и Лев Назарович той ночью вместе дежурили, она наверняка знала. Так что Кристина убила сразу двух зайцев – и Лейле отомстила, и неверному супругу. Девушка мертва, а доктору реально грозит тюрьма. Ловко?

– Ага…

– Убийство в Подмосковье – совпадение! – весело заключил он. – Надо разузнать подробности. Возможно, все окажется не так уж мрачно.

Ева не разделила его наигранной радости.

– Я познакомилась с одним актером, – через силу выдавила она. – Из театра «Неоглобус».

«Могла бы не уточнять, и так понятно», – подумал Смирнов, напрягаясь.

– Он играл в «Прекрасной злодейке». Мы познакомились в театральном буфете. Он молод, хорош собой, – безжалостно продолжала Ева. – И мимолетно увлек меня.

Когда-то, на заре их со Славкой отношений, они договорились, что всегда, при любых обстоятельствах будут предельно откровенны друг с другом. Ева честно выполняла договор. Смирнов же чувствовал себя как на раскаленной сковороде. Лучше бы она выразила это как-то иначе! Но сцена объяснения разворачивалась по собственным законам.

– Ты совсем меня забросил, – сказала Ева. – Целыми днями работаешь! Я не требую многого… Разве мы живем не для любви?

«Она права, – подумал сыщик. – Я уделяю ей мало времени».

– Постараюсь исправиться, – он виновато опустил голову. – Ты говорила об актере?

– Да. Его псевдоним Кристофер Марло. Мы обменялись телефонами, но я уже жалею, что дала ему свой номер. Видишь ли, он очень странный!

– Он уже звонил тебе?

Ева кивнула:

– Этой ночью. Я не спала, мне было страшно, и его звонок сначала меня обрадовал.

– А потом?

Она волновалась, перескакивала с одного на другое.

– Вчера днем мы случайно встретились возле театра. У меня в памяти все перепуталось! В общем, он заявил, будто его скоро… что он должен умереть. Понимаешь, в спектакле про Марию Шотландскую он играет Генри Дарнли, которого убивают, и…

– Ева! Ты забыла, что имеешь дело с артистом, – перебил ее Всеслав. – Ради бога, успокойся. Он просто прикидывался, дразнил тебя! Небось, наболтал разной чепухи, а ты и поверила.

Она подняла растерянные, несчастные глаза.

– Ты думаешь? По телефону он сказал, что шпионит за мной и что он… тайный агент королевы Елизаветы.

Смирнов не выдержал и прыснул со смеху, несмотря на серьезность разговора.

– Королева Елизавета? – хихикая, переспросил он. – Это кто?

– Знаменитая монархиня, правившая в Англии в шестнадцатом веке, дочь Генриха VIII и Анны Болейн. Тебе надо побольше читать!

Смирнову стало не до смеха. С Евой творилось что-то странное.

– Весна – опасное время, – осторожно начал он. – Таяние снега, мрачная сырость, грязь, лужи производят удручающее впечатление на чувствительные натуры. Дневное тепло обманчиво, можно легко простудиться. Ты случайно не заболела?

Ева с трудом удержалась, чтобы не запустить в него бутербродом. Тем более аппетит у нее пропал совершенно.

– Зря я тебе все рассказала, – со слезами на глазах прошептала она. – Ты…

Ева вскочила и выбежала из кухни. Сыщик остался сидеть, пребывая в полном недоумении. Какая муха ее укусила? Он что, должен был поверить в шпиона королевы Елизаветы? Это перебор! Мальчишка-актер заморочил Еве голову, она забыла, с кем имеет дело.

И тут Смирнову на ум пришли смутные воспоминания. Когда-то он что-то читал про секретные службы. Кажется, именно при Елизавете Английской, которая вынуждена была защищать страну от испанского вторжения, а трон – от посягавшей на власть католички Марии Стюарт, существовала разветвленная сеть шпионов. Но…

– Боже! – пробормотал он. – Ева кого угодно сведет с ума. На нее весна действует, дурацкие россказни влюбленного парня, спектакли, которых она насмотрелась! У нее слишком сильное воображение. Хорошая порция скепсиса – отличное лекарство от подобных штучек.

* * *

Часам к одиннадцати, когда ушел учитель математики и Ася освободилась, мачеха решила поговорить с ней. У девочки было весеннее обострение хронического бронхита, но, слава богу, без астматических признаков. Она стояла у окна, глядя, как с ясного неба падают пушистые снежинки. Спросила, обернувшись:

– Кристина, откуда берется этот снег? Волшебство!

Ася упорно не желала называть вторую жену отца мамой, и Кристина уже с этим смирилась. Пусть называет, как хочет.

– Такое бывает, – произнесла она. – Как ты себя чувствуешь, дорогая?

Дочь Адамова поморщилась. Лицемерие Кристины выводило ее из себя.

– Нормально. Кашляю. Но уже меньше, – пробурчала девочка. – Не называй меня «дорогой», пожалуйста, я же просила. Ты меня не любишь. Зачем притворяться?

Кристина поджала губы, промолчала. «Несносная девица, – подумала она. – Я с ней вожусь, лечу, занимаюсь ее учебой, таскаюсь по санаториям – и никакой благодарности! Словно бы я обязана!»

Ася с неприязненной улыбкой подошла к своему дивану, села, сложив руки на угловатых коленях.

– Я ведь некрасивая? – вызывающе спросила она. – Да, Кристина? Мальчики не обращают на меня внимания. И еще этот кашель… Ну, скажи правду! Разве не ты говорила, что обманывать нехорошо?

«Некрасивая и наглая, – подумала мачеха. – Влепить бы тебе подзатыльник!»

– Ты перерастешь, – вслух сказала она с нотками фальшивой доброжелательности в голосе. – Все наладится. Похорошеешь, выздоровеешь.

– Врешь, как всегда, – вздохнула Ася. – У меня папа красивый, и мама была красивая. Почему я такая уродина?

– Ты не уродина, ты…

– Зачем папа женился на тебе? – не слушая, безжалостно продолжала девочка. – Нам прекрасно жилось втроем – я, он и Анфиса Карповна. Ты вышла за папу из-за денег?

– Прекрати! Как ты смеешь? – вспылила Кристина.

Ася скривилась, передернула худыми плечами, зло уставилась на мачеху.

– Скажи еще, что ты его любишь! Слышать этого не могу… Мама с папой тоже любили друг друга, а потом мама хотела выпрыгнуть с балкона!

У Кристины пересохло в горле, кровь отхлынула от лица. Девочка сообразила, что сболтнула не то, – замолчала, насупившись.

– Асенька, о чем ты?

Но та уже замкнулась, рассердилась на себя и на весь белый свет.

– Ни о чем! Куда ты ходишь по ночам? – спросила она Кристину. – Думаешь, я сплю и ничего не вижу?

– По ночам все спят, особенно больные дети!

Адамова знала, как больнее уколоть Асю. Та покраснела, закашлялась.

– Я не ребенок! Я все расскажу папе! Когда он дежурит…

– Ну, хватит, – холодно сказала Кристина. – Довольно детских фантазий. Может быть, нам стоит обратиться к психиатру? У тебя слишком много странностей, дорогая. В твоем возрасте это связано с гормональным расстройством. Ничего, мы справимся. Сейчас столько отличных лекарств!

Разговора опять не получилось. Мачеха повернулась и резко вышла из комнаты Аси, хлопнув дверью. Девчонка и святого доведет до нервного срыва! Однако что она там говорила про свою мать? Та собиралась выпрыгнуть с балкона? Что-то новенькое!

Адамова позвонила мужу на мобильный. Он не отвечал: наверное, отключил телефон. Они с утра немного повздорили, и Лев Назарович отправился в сауну, снимать стресс. Кристина осталась дома с Асей.

– Он себе развлекается, – прошептала она. – А я как на привязи. Сижу, караулю его милую дочурку, которая если бы могла, давно выставила бы меня за дверь.

Злость на супруга и на свою неудавшуюся судьбу вдруг с небывалой силой проснулась в Кристине. Лева превратил ее в гувернантку для Аси! «Мои девочки!» Чего стоит одно это обращение! Он совершенно не интересуется, чего же хочется ей, жене. Даже подарки на праздники и дни рождения выбирает дорогие, но самые обыкновенные, без души, без изюминки, золотое украшение или французские духи, букет роз – вот и весь нехитрый перечень. Когда-то Кристину страшно обрадовал преподнесенный доктором еще в качестве жениха, набор из белого золота – серьги с крошечными бриллиантовыми звездочками и тонкое колечко с таким же камешком. Но те времена миновали.

Она уже забыла, какой роскошью для нее, вчерашней студентки, казались поездка на такси или ужин в ресторане, как она боготворила, обожала Адамова – блистательного хирурга и обаятельного мужчину. Как она… Да что вспоминать?! К достатку привыкаешь быстро, а жизнь одними деньгами не измеришь.

Впервые за годы брака Кристина задумалась: а любил ли Лева свою первую супругу, Елену? До сих пор она была уверена, что покойная соперница в этом смысле оказалась счастливее, но после вырвавшихся у Аси слов появились сомнения.

О том, что Адамов вдовец, знали все сотрудники клиники, а как, отчего умерла Елена, точно никто сказать не мог. Болтали разное, путались в предположениях, и только. Слухи загудели, подобно потревоженному осиному рою, после нашумевшего убийства медсестры Садыковой. Еще бы!

Звук открывающейся двери застал Кристину врасплох. Неужели вернулся Лева? Почему так рано? Она по привычке глянула в зеркало – все ли в порядке с лицом, прической? – и поспешила в холл.

Адамов сбросил туфли и, как был, в легкой куртке и брюках развалился в кресле. Его лицо поражало синеватой бледностью.

– Что случилось? – непослушными губами спросила она. – Ты не пошел в сауну?

Доктор приоткрыл глаза и судорожно вздохнул.

– Мне стало плохо… – едва выговорил он. – Сердечный приступ. Я не мог вести машину, пришлось оставить ее на парковочной площадке. Заберешь?

– Конечно. Как же ты добирался домой?

– На такси.

– Они там что, «Скорую» не могли вызвать? – рассердилась Кристина. – А если…

Она хотела сказать: «А если у тебя инфаркт?». Но вовремя остановилась. С инфарктом Адамов вряд ли доехал бы до дома. Хотя… и не такое бывает.

Кристина приблизилась, наклонилась и взяла мужа за руку, проверить пульс. Он дернулся, протестующе отстранился.

Адамов с детства отличался железным здоровьем, и случившееся недомогание сокрушило его. Часто болеющие люди привыкают к этому состоянию – оно не выбивает их из колеи, как беззаботных здоровяков.

– Дай мне что-нибудь сердечное, – попросил Лев Назарович жену. – У нас есть?

Ее участливый вид раздражал его, как с некоторых пор раздражало в ней все. Когда это началось? Пожалуй, около года назад. После операции он отдыхал в зимнем саду: пахло свежеполитой землей, экзотическими растениями; от приятной усталости чуть кружилась голова. В сад вошла Лейла… и доктор явственно ощутил, что вдохновляло восточных поэтов на столь проникновенные, сладостные стихотворные строки. Она была словно тонкий, свежий полевой цветок среди приевшихся городских растений. Его глаза встретились с ее глазами пугливой горной серны…

– Лева, ты меня слышишь? – сквозь туман долетели до него встревоженные возгласы жены. – Очнись! Да что же это, господи?!

Кристина опустилась возле кресла на корточки, держа в руке рюмку с лекарством. В квартире была целая аптека, предназначавшаяся для Анфисы Карповны и Аси. Кристина принимала только болеутоляющие, изредка – успокоительные таблетки. Ей с трудом удалось найти среди огромного количества бутылочек, баночек, тюбиков и коробочек сердечные капли.

– Выпей, – обрадовалась она, когда Адамов пришел в себя. – Вызвать врача?

Кристине не пришло в голову, что сами они оба – врачи. Лев Назарович криво улыбнулся. Вкус капель напомнил ему бабушку, которая частенько хворала и все болезни лечила пустырником и мятой.

– Хорошо… – ни к кому не обращаясь, прошептал он.

– Как, Лева? Полегче?

Адамов кивнул, чтобы жена оставила его в покое. Сердечный приступ подсказал ему, что тело смертно, и что он, доктор Адамов, ничем не отличается от других людей. Кстати, прекрасный выход из сложившегося тупика: ничего не надо бояться, ни суда, ни тюрьмы… «А будет ли суд божий?» – пришел ему в голову тревожный вопрос, но почти сразу и отступил, растворился в тумане забытья.

Глава 8

Ева все же решила купить себе что-нибудь новенькое – костюмчик в обтяжку, бусы из яшмы или янтаря, шейный платок с замысловатым рисунком: авось, настроение улучшится. Утренний разговор со Славкой разбередил ей душу. Какого черта она с ним разоткровенничалась? Да еще упомянула о Кристофере? Мужчины такие ревнивцы – сами забывают оказывать женщинам внимание, а потом их же и обвиняют в неверности. Ева уже пережила подобное, повторение казалось невозможным. А вот и первый сигнал тревоги! Что-то же потянуло ее к молодому актеру, совсем еще мальчику?

«Наверное, я хотела доказать Смирнову, что заслуживаю любви и могу заинтересовать другого, весьма привлекательного мужчину, – сказала себе она. – После тридцати ухаживание мужчин становится для женщины чем-то вроде допинга».

Продавщица в просторном отделе женской одежды заметила задумчивую посетительницу.

– Ваши размеры вон там, – показала она рукой в противоположную сторону. – Идемте, я вам помогу.

Они выбрали пару моделей, и Ева закрылась в примерочной. Посмотрела на себя в зеркало: красивая, зрелая, умудренная жизнью дама. Можно понять мальчика Кристофера. А себя? Зачем ей пустая, не имеющая будущего интрижка?

– Ничего не было, – прошептала Ева, раздеваясь. – И не будет!

Бирюзовый костюм с нежно-розовыми разводами пришелся ей впору: свободные брюки и блузка, украшенная пышными воланами. Смирнов будет в шоке. Если он критиковал ее зеленый наряд, то что скажет об этом?! Ева, удовлетворенно хихикая, расплатилась, взяла пакет с обновкой и пошла вдоль празднично сияющих витрин парфюмерных и ювелирных отделов. Может, побаловать себя еще чем-нибудь? Мысль так и не успела оформиться, а счастливая обладательница бирюзового костюма вышла из магазина на улицу, в грязь и холод ранневесеннего полдня.

Снег потемнел и съежился. Там, где его не успели убрать, он черными пластами лежал по бокам дорог и тротуаров. Бледное, чистое с утра небо покрывалось унылыми серыми облаками. Пахло талой водой, сыростью.

Еве захотелось вдруг оказаться в том «заколдованном» месте, куда водил ее актер. Одна, в здравом рассудке, не очарованная его словами и жестами, она сумеет разобраться – какую цель он преследовал? Напустить романтической дымки, показаться необыкновенным или… задурить ей голову всякими бреднями? Богема живет по другим правилам. То, что так называемый Кристофер Марло может оказаться не совсем нормальным, Ева загнала подальше, на задворки ума. Это было бы обидно!

Она не стала спускаться в подземку, не полезла в переполненный троллейбус. Разве не приятно пройтись, подышать воздухом весны? Природа неохотно, медленно просыпалась, сбрасывала зимнюю дремотную тяжесть, расправляла изголодавшиеся по теплу легкие, начинала дышать по-другому, тянуть к небу мокрые черные ветки деревьев, усыпанные скользкими почками.

Ева долго бродила, прежде чем нашла тот глухой каменный тупичок с облезлыми стенами старых домов, с утонувшим в глубине одной из них мутным зарешеченным окошком, чуть ли не носом прильнула к грязному стеклу. Нельзя было разглядеть, что там внутри. Снег здесь, в закоулке, был посвежее, чем на улице, но тоже затвердевший, серый.

Еще в углу, в тени Ева заметила маленькую железную дверцу, ржавую, запертую, вероятно, еще век тому назад. Актер ее не показывал. Это не входило в сценарий, которому он следовал. Или он о ней вовсе не знал.

– И что мне тогда показалось? – прошептала Ева. – Как Крис называл это место? Точка пересечения времен? Какая чушь!

Прошлые страхи показались ей смешными. Тупичок поражал заброшенностью, он не вписывался в общую картину этой части города, но ничего мистического или зловещего Ева в нем не нашла. Обыкновенные стены, каменная кладка, с которой давным-давно обсыпалась штукатурка, жалкие, цепляющиеся за основания фундаментов голые кустики, черные тени по углам.

Внезапно сумрак сгустился, и Ева догадалась, что солнце спряталось, зашло за тучку. В тот же миг она ощутила ползущий по спине холодок – будто бы нечто дьявольское посмотрело на нее из темноты желтыми, хищными глазами. Тело отозвалось болезненной слабостью, ноги стали ватными.

Ева бросилась прочь, на улицу, к людям. Она поскользнулась и чуть не упала. Прохожие подозрительно косились на нее, обходили стороной. Пьяная, что ли? Две девушки, оживленно болтавшие, замолчали и замедлили шаг.

– Вам плохо? – спросила одна из них, сочувственно глядя на Еву.

Та выдавила из себя улыбку.

– Уже лучше… Сейчас все пройдет.

Девушки прошли мимо, оглядываясь. Вид Евы внушал им опасения.

– Беременная, наверное, – предположила вторая девушка. – Вон как побледнела!

Они еще раз оглянулись и вернулись к своему разговору. В конце концов, вокруг полно людей, помогут.

Отдышавшись, Ева неверной походкой направилась к той кондитерской, где молодой человек угощал ее пирожками. На полпути она передумала и повернула к метро. Неподалеку от станции в районной библиотеке работала ее знакомая. Ева толком не осознавала, зачем ей идти в библиотеку, но прислушалась к внутреннему голосу.

– Лариса Крапивина есть? – запыхавшись от быстрой ходьбы, спросила она у пожилой гардеробщицы.

– Есть. Она в читальном зале сегодня. Номерок давать?

Ева кивнула, сняла полупальто, подала вместе с пакетом и сумкой. Прошла по коридору в читальный зал. Запах книжной пыли щекотал ей нос, хотелось чихнуть. Лариса сидела за столом, кутаясь в пуховой платок, скучала.

– Ева! – обрадовалась она. – Какими судьбами? Просто так зашла или по делу?

– Сама не знаю.

– Чаю хочешь?

– Нет. Меня интересует история театра… – нерешительно произнесла Ева. – Или Шекспир. В общем, Англия во время правления Елизаветы I. Поможешь?

– А что конкретно? У нас есть кое-какая литература, но желательно сузить круг поиска. Ты торопишься?

– Не очень. Ларочка, найди мне, пожалуй, материалы о… лорде Уолсингеме! – выпалила Ева то, что пришло ей в голову.

Крапивина отправилась за книгами, а гостья уселась за стол у окна, задумалась. При чем тут Уолсингем? Ну, ладно, посмотрим.

Знакомая вернулась в зал через десять минут, принесла пару увесистых томов с закладками.

– Вот, я даже заложила, в целях экономии времени. Потом поболтаем?

– Ага…

Ева принялась жадно листать пожелтевшие страницы. Чем больше она читала, тем сильнее росло ее удивление.

Сэр Фрэнсис Уолсингем был не кем иным, как начальником секретной службы королевы Елизаветы! Имя Кристофера Марло, отнюдь не вымышленное, тоже фигурировало в интригах этого ловкого придворного. Если верить написанному, то Марло состоял в секретных агентах Уолсингема и ездил курьером на континент. Наряду с этим опасным занятием молодой человек отличался ярким талантом драматурга и за несколько лет написал полдюжины пьес.

Но не это поразило Еву. Она нашла еще несколько знакомых имен: Элеонора Буль, Николас Скирс, Роберт Поули… Упоминалась и деревушка Дептфорд, в гостинице которой при невыясненных обстоятельствах был убит многообещающий писатель и тайный агент Кристофер Марло. По официальной версии, внезапная кончина молодого человека наступила вследствие пьяной драки. Некий Фрайзер, мошенник и аферист, якобы повздорил с Марло из-за счета за ужин. Они сцепились, Кристофер получил удар кинжалом в лоб над правым глазом и рухнул мертвым на грязный каменный пол.

Ева пришла в замешательство. Выходит, актер ничего не придумывал, и, судя по историческим данным, его вскорости на самом деле ждала гибель. Но! Нынче не конец шестнадцатого века, а начало двадцать первого; Россия не Англия, а Дептфорд – не Москва. Все кануло в Лету! И Кристофер Марло на поверку окажется каким-нибудь Колей Сидоровым, большим оригиналом, любителем веселых розыгрышей.

Ева захлопнула книгу и невидящим взглядом уставилась в окно. Прочитанное не давало ей покоя. Как сказал ей по телефону актер? «Иногда с того света возвращаются!» Что-то подобное. Неужели…

– Не может быть! – прошептала она одними губами. – Такого не бывает! Это немыслимо. Английский шпион из шестнадцатого века, Джек-потрошитель… Нашествие призраков, что ли?

Тень покойного любовника Дениса Матвеева возникла перед ней из небытия… он кивал головой и смеялся. Бедная, бедная Ева, все такая же наивная, доверчивая! Ты снова стала жертвой обмана?!

Так и с ума сойти недолго. Ева закрыла глаза, прогнала жуткое видение. «Всему должно быть объяснение», – любил повторять Славка. Он никогда бы не поддался на подобную уловку.

«Ошибка лорда Уолсингема»! – осенило ее. Ну конечно! Новый спектакль театра «Неоглобус». Как она сразу не догадалась? Молодой актер просто репетировал пьесу, после того, что она прочитала, в этом нет сомнений. И секретная служба королевы Елизаветы, и убийство тайного агента, и хозяйка дерптской гостиницы Элеонора Буль – все это есть в спектакле, премьера которого скоро состоится.

– Какая же я дурочка, – с облегчением вздохнула Ева. – Едва не помешалась на почве собственных домыслов. Весна, капель, дыхание просыпающейся природы, молодой красивый мужчина… Я просто заболела! Смирнов, как всегда, оказался прав.

– Нашла то, что тебе нужно? – спросила Лариса.

– Да, спасибо.

Ева отдала книги, они с приятельницей немного поболтали.

– Ты все так же преподаешь испанский? – спросила Крапивина, провожая ее в гардеробную.

– Ой! Мне же пора бежать! – спохватилась Ева. – Я опаздываю! Придется ловить такси.

Она вылетела из библиотеки, на ходу натягивая полупальто.

«Интересно, чья это идея – взять псевдонимы, соответствующие именам персонажей пьесы? – подумала Ева, уже сидя в машине. – Как будто не существует ролей, а каждый играет сам себя?»

* * *

Доктор Адамов выпил лекарств и уснул. Звонок сыщика разбудил его.

– Мне необходимо поговорить с вашей дочерью, – сказал Смирнов. – Когда это будет удобно?

Лев Назарович спросонья не сообразил, о чем идет речь. Боль в груди, утихшая во время сна, возобновилась. Она была не острой, а ноющей.

– Что? – спросил хирург, прижимая руку к сердцу.

– Могу я поговорить с Асей?

– Зачем? – всполошился Адамов. – Не втягивайте в расследование ребенка! Ася эмоциональная, впечатлительная девочка, у нее слабое здоровье. Я не позволю вам нервировать ее!

– Я буду осторожен, – настаивал на своем сыщик. – Просто задам ей несколько вопросов.

– Задайте их мне, если уж вы не можете без этого обойтись! Я знаю все, что касается моей дочери!

– Вы не волнуйтесь, Лев Назарович…

– Оставьте Асю в покое! – перебил Адамов. – Ребенок здесь ни при чем!

– Какой же она ребенок? Ей четырнадцать лет! – не сдавался Всеслав.

Они препирались минут десять, после чего сыщик решил уступить. «Ладно, – подумал он. – Узнаю, в какую школу ходит девочка, побеседую с ней по дороге».

– А с вашей женой можно поговорить?

– С Кристиной? Сколько угодно.

Адамов прислушивался к растекающейся в груди боли, слова Смирнова доходили до него как бы издалека. Может, все же обратиться к кардиологам?

Перспектива самому оказаться в руках эскулапов отчего-то его не радовала. Черт с ним, само пройдет! Боли явно невротического характера, они – следствие переживаемого им стресса. Уладятся неприятности, уйдет и болезнь.

Адамов тяжело вздохнул, закрыл глаза. Боже, до чего он дошел! Посторонние люди, следователи, сыщики, копаются в его личной жизни, вытаскивают на свет божий интимные подробности, сплетни, слухи, обсуждают их с другими. Мог ли он подумать?!

Пока доктор стонал и ворочался на своей кровати, Смирнов ехал в клинику пластической хирургии. Не мешало бы выяснить, чьи голоса он слышал ночью, прячась в подсобке. Скорее всего, это были дежурные сестрички.

Главный врач охотно пришел ему на помощь и сообщил фамилии всех сотрудниц, остававшихся на ночь, – их было четверо: докторша, две медсестры и санитарка.

– Ночью у нас было происшествие, – доверительно поведал он Всеславу. – Девушки запуганы, боятся собственной тени. Им показалось, что по коридору бродит маньяк! Хорошо, хоть крик не подняли, не разбудили пациентов!

– Вы обыскали помещение? – невинно поинтересовался сыщик.

– Конечно! Только никого не нашли, кроме несчастного полудохлого котенка. Медсестра Терехина подобрала его на улице и тайком притащила сюда. У нас это строжайше запрещено! Она жалостливая, видите ли! Решила спасти умирающее от голода и холода животное. Но домой почему-то не понесла, а спрятала котенка в одной из кладовок. Он так ослабел, что даже мяукать не мог, вот все и проморгали. Безобразие! Посреди ночи девицы заскучали, отправились поглядеть, жив их подопечный или нет, что-то треснуло, стукнуло… ну и паника обеспечена. Такой переполох устроили, мама родная! Убийца им померещился!