Текст книги "Сотканная из тумана"

Глава 3

29 октября 2015 года

Санкт-Петербург

На работу Саша приехала поздно. Пару дней назад у соседа сверху сорвало кран и, пока явилась аварийная бригада и перекрыла весь стояк, вода успела залить три нижних этажа. Глядя на потоки холодной воды, сбегающие вниз по стене на кухне, Войтех глубокомысленно изрек, что они все равно хотели сделать ремонт, а потому нечего и переживать. Саша была настроена не так оптимистично, но сделать все равно ничего не могла. В итоге несколько дней они решали дела то с управляющей компанией, то с аварийной службой, то со страховой.

Сегодня с утра обещал прийти прораб, чтобы оценить, как быстро его бригада сможет сделать ремонт, а также в какую сумму это обойдется, поэтому Саша осталась дома. Войтех был вынужден уехать в Институт еще раньше обычного.

Со времени официального открытия Института исследований необъяснимого, который занимался – кто бы мог подумать! – исследованиями необъяснимых явлений, прошло чуть меньше трех месяцев. За это время такая необычная для русского менталитета организация привлекла немало внимания. Некоторые считали сотрудников Института мошенниками, но находились и те, кто действительно обращался за помощью. И их, к всеобщему удивлению, оказалось много.

Три с половиной года назад на одном из форумов в Интернете Войтех Дворжак собрал группу энтузиастов, которые начали такие расследования. Тогда они ездили в поездки все вместе несколько раз в год, остальное время занимаясь своими делами. Теперь же приходилось делиться на группы. Сотрудников в Институте стало больше, зачастую такое количество людей на расследовании было не нужно. Уже при более тщательном разборе заявки становилось понятно, кому лучше поехать. Например, Лиля Сидорова и Нев с воскресенья вели расследование в Саратовской области, где внезапно обнаружилось привидение в библиотеке одного маленького городка, и вполне хорошо справлялись вдвоем.

Кроме того, пристальное внимание со стороны властей и прессы тоже не могло не наложить отпечаток на работу Института. Предложения поучаствовать в различных ток-шоу сыпались как из рога изобилия, а внезапные проверки всего, чего только можно, готовы были проходить едва ли не по ночам. В какой-то момент Анна, директор Института, наступила на горло своей гордости и независимости и позвонила Эдуарду Александровичу Ляшину, который был идейным вдохновителем создания Института и одновременно его своеобразной «крышей». Многочисленные проверки значительно проредились, однако даже Ляшин не мог избавить от них всех. Например, сегодня в Институт был запланирован «дружеский визит» главы администрации Петроградского района, в котором находилось здание, где располагался ИИН.

Саша подъехала к работе почти что в полдень. Визит уже наверняка завершился, едва ли глава района мог позволить себе бродить по Институту целый день, однако она все равно предпочла одеться строго и официально, как и полагается сотруднице серьезной организации. Узкая кожаная юбка до колен сковывала движения, от туфлей на неудобной шпильке болели ноги, белая блузка рисковала быть испачканной еще до конца рабочего дня, а большая заколка с трудом удерживала непослушные кудрявые волосы, но Саша мужественно терпела, взбираясь пешком по лестнице на четвертый этаж. Лифта в старом здании не было, поэтому широкие лестничные пролеты приходилось преодолевать ежедневно.

В приемной девушка-администратор Лидия, всегда улыбчивая и безупречно выглядящая, казалась испуганной и напряженной. Видимо, тоже не привыкла к визитам таких высокопоставленных гостей.

– Ну что там? – шепотом поинтересовалась Саша, не рискуя входить в коридор ИИН.

– Ушли, – почему-то так же шепотом ответила Лидия.

– И как прошло?

– Пока непонятно. Вроде бы ничего страшного, он уходил довольный, улыбался, но вот после его ухода Войтех заявил Анне Николаевне, что он не цирковая лошадь и делать чего-то не будет.

Саша недоуменно покосилась на стеклянную дверь, отгораживающую приемную от длинного коридора, куда выходили все кабинеты. Она даже предположить не могла, что именно могло вызвать такую реакцию всегда невозмутимого Войтеха.

– А Аня что?

Лидия пожала плечами.

– Рассмеялась. И сказала, что делать все равно придется.

Саша наконец провела ключом по магнитному замку и толкнула дверь. Коридор Института встретил ее гробовой тишиной. Здесь никогда не бывало особенно шумно, однако обычно из кабинетов слышались голоса и монотонные звуки, сопровождающие обычный рабочий день: шелест страниц, щелканье клавишей компьютера, звонок телефона. Саша толкнула дверь кабинета Войтеха, та послушно распахнулась, но вот самого Войтеха внутри не оказалось, только на спинке кресла висел пиджак. Видимо, он отошел недалеко и ненадолго. Саша решила зайти позже и выяснить подробности визита, а пока направилась к той части коридора, где располагались кабинеты медицинской службы.

Когда-то это здание было обыкновенным многоквартирным домом, хоть и очень старым, построенным еще до революции, с широкими лестницами, просторными комнатами и высокими потолками. Не так давно по меркам возраста этого дома жильцов расселили, а здание сделали офисным центром, весь четвертый этаж которого и выкупил ИИН. В расположении кабинетов еще угадывались бывшие квартиры, хоть их многократно переделывали, сносили стены и строили новые проходы. Медицинская служба как раз и занимала одну из таких «квартир». На бывшей кухне расположился процедурный кабинет, две большие комнаты предполагалось отдать под исследовательские лаборатории, но пока была обустроена только одна, во второй ремонт еще даже не начинали. Третью комнату разделили пополам, и там находились кабинеты Саши и Константина Долгова, которого Анна назначила главой медицинской службы Института. Саша поначалу собралась страшно обидеться, все-таки это она, а не Долгов, три года ездила с Войтехом и остальными на расследования, но Войтех сумел ее переубедить.

– Подумай, чего ты хочешь больше: по-прежнему ездить на расследования или быть главной, сидеть в кабинете и заниматься закупкой оборудования и заполнением документов, – предложил он, когда она пожаловалась ему на несправедливость. – И если ты действительно хочешь быть главной, я поговорю с Аней.

Саша подумала и решила, что главной она быть не хочет. Когда-то эти расследования ворвались в ее жизнь ураганным ветром, перевернули все с ног на голову, развеяли скуку, так разве хочет она теперь снова возвращаться к тому, от чего страдала? Если на старой работе, в реанимации Покровской больницы, помимо документов были еще реальные пациенты, которых надо было ежедневно спасать, то похоронить себя под ворохом бумаг в Институте она точно не хочет.

– Саш, ты? Зайди, пожалуйста, – окликнул ее Долгов, когда она неосторожно хлопнула входной дверью.

Саша прошла в узкий коридорчик, разделявший их кабинеты, и заглянула в приоткрытую дверь. Долгов сидел за столом, на котором возвышались горы каких-то журналов и папок, в очередной раз напомнивших Саше, что она правильно не стала обижаться. На Косте тоже был дорогой костюм и галстук, темные волосы аккуратно подстрижены и даже, кажется, чуть смазаны гелем для лучшей укладки, но он ходил в таком виде на работу каждый день, предпочитая при необходимости переодеваться во что-то простое и немаркое здесь. Константин скользнул любопытным взглядом по ее строгой и стильной одежде, но ничего не сказал. Саша ни разу за три месяца работы не дождалась от него ни одного комплимента, хотя и Лиле, и администратору Лидии он их периодически раздавал. То ли она была совершенно не в его вкусе, то ли он не рисковал проявлять даже дежурную симпатию к девушке шефа, пусть Войтех и не является главным официально, то ли недолюбливал ее так же, как и она его. В любом случае Сашу такое положение дел полностью устраивало. Иначе было бы слишком утомительно работать вместе.

– Как все прошло? – спросила Саша.

Долгов непонимающе посмотрел на нее, не сразу сообразив, о чем она, а потом махнул рукой.

– Да нормально, сюда зашли, руку мне пожали и ушли. Возьми лучше вот, – он протянул ей один из журналов, на деле оказавшийся каталогом медицинского оборудования. – Посмотри, что нам надо. Я там галочками отметил, но вдруг ты еще что-то придумаешь.

Саша посмотрела на обложку, с удивлением замечая название фирмы, выпустившей каталог.

– «Медлаб-Питер»? – спросила она и тут же почувствовала на себе взгляд Долгова: понимающий, даже чуть насмешливый.

– Ты против?

– С чего мне быть против?

– Ее директор – твой бывший муж.

– И что? У нас с ним хорошие отношения. Если у него приемлемые цены, учитывая тот факт, что это фирма-посредник, а не производитель, то я буду только рада.

– Вот и отлично, – Долгов широко улыбнулся. – У него прекрасные цены и привлекательная скидка специально для нас.

В его голосе Саше снова послышалась насмешка, на этот раз еще более явная, но она решила не обращать внимания. Людям, особенно почему-то мужчинам, было сложно понять, как между бывшими супругами могут сохраниться хорошие отношения. А уж мнение Долгова по этому поводу ее и вовсе не волновало.

Бросив плащ и сумку в своем кабинете, Саша положила каталог на стол, чтобы не забыть о нем, взяла захваченный из дома пакет и снова направилась в кабинет к Войтеху. К этому времени он уже должен был вернуться.

Войтех на самом деле находился в кабинете, сидел в кресле у окна, тоже уставившись в какой-то каталог, но явно не видя картинок перед собой. Саша знала этот взгляд: чуть рассеянный, несфокусированный, выдающий, что его мысли где-то далеко. Светлая рубашка сидела на нем так же хорошо, как и на Долгове, но вот общий вид казался таким же идеально-растрепанным, как у Лидии на ресепшене. Темные волосы топорщились с одной стороны, как будто он запускал в них пальцы, петля галстука чуть растянулась, словно он собирался снять его, но затем передумал. Скользнув взглядом по этому самому галстуку в темно-синюю полоску, Саша вспомнила, как он утром перед большим зеркалом в спальне завязывал его, а она представляла, как снимет его вечером. Почему-то Войтех в пиджаке и галстуке всегда казался ей особенно привлекательным. То ли потому, что обычно предпочитал удобные джинсы и свитера с высоким горлом, то ли потому, что всегда так забавно злился, когда был вынужден напяливать на себя парадную одежду.

Практически с того момента, как Войтех стал хозяином этого кабинета, Саша мечтала однажды соблазнить его здесь, и сейчас рука сама собой потянулась к дверному замку и защелкнула его. Войтех, конечно, заметил это движение, но ничего не сказал. Он лишь откинулся на спинку кресла и улыбнулся.

– Привет! Все решили с прорабом?

Саша кивнула и улыбнулась в ответ.

– Мы разоримся, но кухня у нас станет гораздо функциональнее, чем была. Оказывается, даже на пяти квадратных метрах можно уместить очень многое, если у тебя богатая фантазия и нужное образование.

Саша коварно закусила губу, на ходу сбросила туфли на шпильке и подошла к нему уже лишь в тонких колготках, но Войтех и тогда никак не прокомментировал ее поведение. Лишь когда она поставила бумажный пакет, который принесла с собой, на стол, а сама присела на его краешек прямо перед Войтехом и потянулась к его галстуку, он спросил:

– Что ты делаешь?

– То, что хотела сделать уже очень давно.

Она потянула за узел, ослабляя его, а затем ловко стащила галстук через голову Войтеха и бросила его на пол.

– Саш…

Поцелуй не дал ему договорить. На какое-то время Войтех замолчал, больше не пытаясь выяснить ее намерения и послушно отвечая на поцелуй, но когда Саша стащила с его рук тонкие матерчатые перчатки, которые он был вынужден постоянно носить вот уже полгода, и потянулась к пуговицам рубашки, отстранился.

– Что ты делаешь?

– Разве непонятно?

Глядя исключительно ему в глаза и не переставая улыбаться, Саша переместилась со стола к нему на колени, расстегнула несколько пуговиц и скользнула ладонью под рубашку, второй рукой продолжая справляться с оставшимися пуговицами. Войтех перехватил ее запястье.

– Там люди снаружи.

– Я заперла дверь, уже ученая.

Она снова накрыла его губы своими, поэтому теперь слова выходили невнятными и не такими уверенными, как будто желание в нем сражалось с принципами.

– Это как-то… неправильно.

– Плевать.

– А если кто-то услышит?

– Мы будем тихо.

– Я не могу, когда за дверью кто-то ходит.

– Когда-то в за́мке тебя это не смущало.

– Саш…

Он снова попытался остановить ее и воззвать к разуму, но Саша лишь улыбнулась, вытаскивая полы уже до конца расстегнутой рубашки из брюк.

– Дворжак, смирись. Я принесла тебе бадлон, а потому рубашку тебе все равно придется снять. Все остальное – лишь дело техники и упорства, а я упрямая, ты же меня знаешь.

Войтех покосился на бумажный пакет, стоящий на столе, гадая, что такое «бадлон». До переезда в Санкт-Петербург он считал, что в совершенстве владеет русским языком. Он не всегда понимал какие-то устойчивые выражения или цитаты из фильмов и песен, но все слова знал, умел даже использовать сленг. Все же десять лет прожил в России. Однако местный диалект иногда вгонял его в ступор. То, что надо говорить парадная, а не подъезд, шаурму называть шавермой, а пончики – пышками, он узнал давно, едва только познакомившись с Сашей и Невом и проведя несколько расследований в Санкт-Петербурге. И все же не понимал, почему бордюр следует называть поребриком, даже если это бордюр, ведь между ними есть разница; почему часто на вывесках пишут «Булошная», ведь нет такого суффикса; почему петербургский и петербуржский – одинаково правильно; почему городу вернули имя Санкт-Петербург, а область так и осталась Ленинградская; почему гречку называют гречей, курицу – курой, но с сосулей вместо сосулек начинают смеяться и декламировать странный, на его взгляд, стишок. И вот теперь этот бадлон, значение которого он не мог даже предположить. Впрочем, действия Саши наводили на определенные мысли.

Войтех вдруг ясно понял, что если бадлоном в Санкт-Петербурге называют презервативы, ему придется отсюда уехать. Никогда ему не понять логику этого города, он тут не приживется.

Желая проверить свое предположение, Войтех потянулся к пакету и заглянул внутрь, не сдержав облегченного выдоха: в нем лежала всего лишь его любимая черная водолазка.

– Я знала, как ты мучаешься в непривычной одежде, – прошептала Саша, переместившись губами к его уху. – Поэтому сейчас мы снимем с тебя рубашку, займемся любовью, а потом ты наденешь бадлон, и день пройдет гораздо лучше, чем начался. Обещаю.

Войтех уже готов был сдаться, особенно когда ладони скользнули по ее бедрам, затянутым в узкую кожаную юбку, а затем предательски потянулись к пуговицам на блузке, ощущая очертания ее тела даже сквозь слой одежды, но его спас звонок мобильного телефона, и он тут же ухватился за этот предлог.

– Мне надо ответить.

Саша посмотрела на него непонимающим взглядом, и он понял, что она даже не услышала звонка, уже целиком поглощенная происходящим. Она посмотрела на лежащий на столе телефон и снова повернулась к нему.

– Перезвонят.

Однако стоило мобильному телефону замолчать, как ожил телефон внутренней связи.

– Войтех, зайди ко мне, пожалуйста.

Анна.

– Это может быть важно.

– Разберется без тебя.

Ее руки уже добрались до ремня его брюк, а его закончили с последней пуговицей ее блузки, но Анна сдаваться не собиралась.

– Войтех! – в голосе скользнуло раздражение, заставившее Сашу рассмеяться, а Войтеха снова мучительно делать выбор.

– Дворжак, если ты сейчас не придешь, я тебя уволю к чертовой матери!

Яростный шепот в самый микрофон решил все за него.

– Прости.

Войтех заставил Сашу снова переместиться с его колен на стол, поднялся и принялся заправлять рубашку и застегивать пуговицы, но плохо слушающиеся пальцы не желали подчиняться.

– Бадлон, говоришь?

Он резким движением сдернул рубашку, вытащил из пакета водолазку, натянул ее на себя, подхватил со стола перчатки, а затем коснулся Сашиных губ в быстром поцелуе.

– Вечером я все компенсирую. Обещаю. Но дома.

Саша тяжело вздохнула, глядя на то, как он едва не запнулся о ее туфли, отпер замок, постоял немного, давая себе время оправиться, а затем вышел в коридор, хлопнув дверью.

– Да, телефон я не учла, – вздохнула Саша, слезая со стола и поправляя на себе одежду.

* * *

Перед кабинетом Анны Войтех остановился, еще раз быстро убедился, что выглядит прилично и Саша не оставила на нем никаких следов своей преступной деятельности, и вежливо постучал. Конечно, все с самого начала знали, что Анну назначили директором ИИН лишь потому, что Ляшин не хотел ставить во главе привлекающей к себе внимание организации иностранца, но сам Войтех пообещал и себе, и Анне, что вмешиваться в руководство, отменять решения директора и ставить под сомнение ее компетентность не будет. По крайней мере прилюдно. Для всех Анна главная – и точка, ему достаточно держать руку на пульсе. Он старший менеджер, руководит всеми «полевыми» работами и расследованиями на выезде. То есть, по сути, второй человек в ИИН. В последние дни Войтех жалел и об этом.

– Входи, – разрешила Анна.

В кабинете она была не одна. За длинным столом, где обычно размещались посетители, сидели два человека. Высокий пожилой мужчина с выбеленными сединой волосами и ярко-синими глазами сразу же повернулся к Войтеху. На вид ему было около семидесяти или чуть больше, и Войтех безошибочно определил, что живет он в деревне и приехал издалека. На нем был довольно старый, но при этом опрятный и почти не ношенный костюм, а на стуле рядом лежала плоская кепка с рисунком-елочкой. Такие он почему-то всегда встречал в деревнях. Вторым человеком был молодой парень, совсем еще подросток. В отличие от первого, его волосы напоминали цветом вороново крыло, но глаза были такими же синими. Войтех сразу понял, что они родственники, скорее всего дед и внук. Молодой человек был одет современнее, но выглядел гораздо напуганнее деда. Как будто все вокруг было для него в новинку, из чего Войтех сделал вывод, что он тоже живет далеко.

Но самым странным было даже не это. На столе перед мужчинами лежал большой носовой платок, на котором горкой возвышались денежные купюры: здесь было несколько пятитысячных бумажек, чуть больше тысячных и целая гора пятисотенных и даже соток.

– Знакомьтесь, – сказала тем временем Анна. – Это наш старший менеджер, Войтех Дворжак. Войтех, это Илья Пантелеевич Горбушкин и его внук Алексей.

Алексей неловко улыбнулся, чуть привстал и что-то невнятно пробормотал, а вот его дед поднялся со стула и протянул Войтеху широкую, загрубевшую от тяжелой работы, ладонь.

– Илья Пантелеевич, – представился он.

Войтех пожал руку, конечно же, не снимая перчаток, чтобы избежать физического контакта. Интуиция и так подсказывала, что эти двое – потенциальные клиенты, а значит, поймать видение ему не составит труда. Именно поэтому он и носил перчатки: вот уже шесть месяцев любой контакт незащищенной кожи с предметами и людьми почти всегда вызывал видения. По какой-то счастливой случайности Саша была единственной, кого он мог касаться без риска для себя.

– Войтех, – улыбнулся он в ответ.

– А по батюшке как?

Войтех непонимающе нахмурился, и на помощь ему пришла Анна:

– Отчество спрашивает.

– У нас нет отчеств.

– Не бывает так, чтобы не было отчества, – твердо возразил Илья Пантелеевич. – Батюшка у вас есть, значит, есть и отчество.

– Нет, я чех, у нас… – попытался возразить Войтех, но Анна перебила его:

– Просто скажи ему, как зовут твоего отца.

Войтех внезапно понял, что Анна общалась с этими людьми гораздо дольше его и уже успела прийти к некоторым выводам. После увольнения из вооруженных сил он два года преподавал в колледже, и там его тоже называли по имени-отчеству. Войтеха это не то чтобы раздражало, просто до сих пор было непривычно.

– Ладислав, – обреченно сказал он.

Старик довольно улыбнулся и наконец выпустил его ладонь.

– Стало быть, вы – Войтех Ладиславович, – заключил он, снова садясь на стул.

Анна тоже села, и Войтех последовал ее примеру, заняв место напротив посетителей. Войтех Ладиславович так Войтех Ладиславович. У студентов в колледже он порой бывал и Войтехом Владиславовичем.

– Илья Пантелеевич и Алексей приехали из деревни Дубки Пермского края, – начала Анна. – Говорят, у них в деревне завелась чупакабра.

На лице Войтеха не дрогнул ни один мускул, хотя подобное заявление могло бы удивить кого угодно. Про чупакабру он слышал и, хоть не видел ни одного доказательства ее существования, не мог утверждать, что это чья-то фантазия. Видел он в своей жизни и не такое. Если она действительно существует, то почему бы ей не появиться и в Пермском крае?

– Могу я узнать подробности? – поинтересовался он. – Желательно из первых рук.

Анна и не претендовала на рассказ.

– Все началось еще летом, – начал Илья Пантелеевич. – Андрей Прокофьев, наш охотник, начал замечать, что в лесу как будто стало меньше животных. Мы думали, ушли куда-то в поисках корма, но позже поняли, что их, возможно, тоже съело это… чукабра.

– Чупакабра, – едва слышно поправил деда Алексей.

Войтех улыбнулся, давая понять, что и так понял.

– А потом что-то убило собаку Андрея. Они пошли на охоту, а вернулся он, уже держа пса на руках. Кто-то разорвал ему горло, но Андрей ничего не помнит. Затем чукабра стала заходить в деревню и убивать животных. Сначала кошек и собак, потом перешел на птицу, кроликов. И не просто убивать, а выпивать их кровь. Наш местный доктор осматривал несколько туш, говорит, нигде крови нет. И главное, как ни закрывай двери, ни заделывай щели, все равно проходит, зараза! Как будто сквозь стену. Участковый только руками разводит, что он может сделать? Мужики наши оставались сторожить пару раз, так как будто чует что-то, не приходит. Или нападет на те дворы, где нет охраны.

– И что же, совсем никто ее ни разу не видел? – уточнил Войтех.

Илья Пантелеевич качнул головой.

– Ни разу. Только следы иногда находим. Алешка, покажи.

Алексей вытащил телефон, вывел на экран снимок и протянул Войтеху. Тот взял аккуратно, хотя через перчатки видения не ловил еще ни разу. На небольшом экране старенького смартфона можно было разглядеть влажную землю возле деревянной стены, а на ней следы лап. Войтех не очень-то разбирался в зоологии, хотя когда-то учился в гимназии с биологическим уклоном и усиленно изучал микробиологию перед полетом в космос, но следы показались ему похожими на собачьи, только очень большими.

– Вы полистайте, – подсказал Алексей.

Войтех провел пальцем по экрану, перелистывая на следующую фотографию, и тут же поймал на себе удивленный взгляд Алексея.

– Как вы это делаете в перчатках? – робко спросил он. – Телефоны же не реагируют…

Войтех усмехнулся. Когда обострившиеся экстрасенсорные способности вынудили его надеть перчатки, пришлось озаботиться и тем, чтобы пользоваться техникой в них. Благо современная наука подумала об этом раньше его.

– В кончики пальцев в перчатках вшиты металлизированные нити, – пояснил он. – Они проводят электрический ток и позволяют пользоваться смартфоном, – и, пока Алексей не задался вопросом, почему он просто не снимет перчатки, Войтех спросил: – Мне кажется или следы неравномерны? Как будто тот, кто их оставил, хромает?

– Вы правы, – кивнул Илья Пантелеевич. – Наш охотник так же говорит. У чукабры этой, видимо, поранена передняя левая лапа.

Войтех кивнул, продолжая разглядывать снимки. Их было немного, поэтому скоро он вернул телефон Алексею.

– Нападает только на животных, людей не трогает?

Дед и внук переглянулись.

– Вроде нет, – ответил Илья Пантелеевич. – За год у нас только одна смерть была, старый Антон помер, но доктор говорит – удар. Алешка нашел заметку в газете про вас. Мы всей деревней деньги собирали, – он кивнул на стол, где возвышалась денежная гора, – кто сколько мог. Деревня у нас маленькая. Здесь семьдесят две тысячи триста рублей. Немного пришлось потратить на билеты.

Войтех посмотрел сначала на деньги, потом на Анну. Та едва заметно пожала плечами.

– Хорошо, – Войтех снова перевел взгляд на Илью Пантелеевича. – А на другие деревни чупакабра нападает или только на вашу?

– В других тишина. Но мы на отшибе находимся, лес с трех сторон, а с четвертой – Кама. Зимой она, может, и переберется по льду к соседям, а пока только у нас. Не выйти ей.

Войтеху даже не нужно было касаться гостей и ловить видения, чтобы убедиться, что они говорят правду: их деревню действительно что-то держит в страхе. Поимка не известных науке животных не входила в сферу интересов Института, у них даже не было квалифицированного зоолога, но Войтех почему-то не мог отказать этим людям. Не приехали бы они издалека, если бы проблему можно было решить самим или с помощью полиции. Тем более интуиция подсказывала ему, что дело может быть вовсе не в чупакабре.

– Хорошо, – наконец кивнул он. – Мы займемся этим. Подготовим все необходимое и приедем к вам с расследованием. Только, пожалуйста, заберите деньги. Мы сделаем это за свой счет.

– Нет, – уверенно отрезал Илья Пантелеевич, и синие его глаза чуть прищурились, став еще темнее. – Мы не бедняки какие-нибудь. Всю жизнь честно работали, на пенсию заработали. Хозяйство держим, огород сажаем. Нам хватает. Можем заплатить за помощь. В газете ведь было указано, что у вас платно.

Войтех вздохнул, примерно представляя, какая именно заметка попалась на глаза Алексею, и поймал на себе насмешливый взгляд Анны. Илья Пантелеевич плохо представлял, сколько будет стоить такая экспедиция, но переубеждать его Войтех не собирался. Вместо этого он предложил другой план:

– Давайте так. Эти деньги вы заберете, но обеспечите нашим людям ночлег и пропитание, пока они будут вести расследование. Я же так понимаю, гостиниц у вас нет, а жить им где-то нужно будет. И что-то есть тоже.

Мужчина задумался, посмотрел на внука, а затем согласно кивнул.

– Конечно, обеспечим всем, что будет нужно.

– Вот и отлично, – подвела итог Анна. – Тогда сейчас с вами пообщается наш сотрудник, запишет все данные, и в ближайшее время мы направим группу к вам. – Она нажала кнопку на телефоне. – Лидия, зайди ко мне.

Анна аккуратно завернула деньги все в тот же платок и подвинула его Илье Пантелеевичу. Тот спрятал деньги в нагрудный карман, поднялся со стула, кивнул головой Анне, протянул руку Войтеху.

– Тогда будем ждать.

В кабинет зашла Лидия.

– Оформи заявку, – попросила ее Анна.

Девушка приветливо поманила посетителей за собой, и, когда за ней закрылась дверь, Анна снова насмешливо посмотрела на Войтеха.

– Если мы будем всем бесплатно помогать, от нас скоро все спонсоры откажутся. В сентябре была семья с полтергейстом, сейчас эти. А ведь мы еще трех месяцев не работаем.

Войтех не ответил на ее улыбку.

– У семьи с полтергейстом был ребенок-инвалид. Я видел российские пенсии, они не так велики, как на самом деле заработали эти люди за всю жизнь. Если мы не будем помогать тем, кто не может заплатить, какой смысл в создании этой организации? Помогать за деньги мы и так могли.

Анна несколько секунд разглядывала его лицо, а затем вздохнула.

– На пять часов назначу совещание по этой заявке. Подумай пока, кого отправить и что будет нужно дать группе с собой.

Войтех кивнул и уже направился к двери, но следующая фраза Анны заставила волну жара прокатиться по спине:

– И свитер переодень, он у тебя наизнанку.

* * *

К пяти часам все сотрудники ИИН, кто не находился на выезде, то есть все, кроме Нева и Лили, начали собираться в большой переговорной. Явился даже бывший следователь, а ныне менеджер проекта Владимир Дементьев, который еще вчера вечером сказался больным, хотя все понимали, что на самом деле ему просто не хочется светиться в коридорах здания, когда здесь будет глава администрации со своей свитой.

– У меня аллергия на все это высокое начальство, – хмуро объявил он накануне и демонстративно чихнул. – Дайте хоть здесь его не видеть. Горло у меня болит, сопли и все такое прочее.

Анна не стала настаивать на его присутствии, однако на совещание вызвонила. Дементьев, конечно, явился без единого признака болезненных страданий на лице. Когда все шестеро сотрудников разместились за длинным столом, Анна вкратце пересказала визит Горбушкина с внуком.

– О, чупакабру ловить нам еще не приходилось! – радостно потер руки Ваня Сидоров. – Вы как хотите, а я точно еду. Уже всю задницу себе отсидел в этой конторе.

Войтех едва заметно приподнял бровь. Ваня уезжал на расследование вместе с Невом и Лилей и, лишь закончив там все дела по технической части и убедившись, что его присутствие более не требуется, вернулся обратно. Вчера утром. Его заявление казалось особенно странным, если учесть, что предыдущие три с половиной года он всячески демонстрировал, что эти расследования ему поперек горла, ездит он на них исключительно ради безопасности сестры. Войтех, конечно, всегда знал, что это неправда.

– Думаю, твое присутствие будет уместно, – кивнул он. – Но давайте для начала я расскажу чуть подробнее о том, что вообще представляет собой легенда о чупакабре. Мне кажется, не все здесь хорошо с ней знакомы. – Войтех бросил быстрый взгляд на Дементьева, который с самого начала упоминания мифического зверя выглядел непонимающим.

– Уж будь любезен, – согласно кивнул тот.

– Итак, впервые упоминания о чупакабре появились в пятидесятых годах прошлого века в Пуэрто-Рико. Там обнаружили несколько мертвых коз, у которых якобы была высосана вся кровь, а мясо не тронуто. Отсюда и название самого существа: «сосущий коз». Легенда о нем быстро распространилась по странам Латинской, а затем и Северной Америки. Описывают его по-разному, но если вычленить наиболее частые описания, то у нас выходит существо примерно полутора метров ростом, чем-то напоминающее собаку, либо с голой кожей, либо покрытое светлой короткой шерстью. Вообще оно четвероногое, но, по утверждениям очевидцев, хорошо передвигается и на двух ногах. Умеет высоко прыгать, отчего его часто описывают похожим на кенгуру. Отсюда и мощный хвост, хотя я нашел несколько упоминаний, что хвост больше напоминает хвост рептилий, и существо якобы покрыто плотной чешуей.

– Монстр какой-то, – прокомментировал Дементьев.

– Нападает оно обычно по ночам, очевидцы описывают красные, светящиеся в темноте глаза. Чаще всего его жертвами становятся куры, гуси, кролики, козы. Крупные животные – редко.

– А собаки и кошки? – поинтересовалась Саша, вспомнив, что Аня упоминала их.

– Вот этого я не нашел, – признался Войтех. – Либо в Дубках какая-то особая чупакабра, которая от голода еще и не на такое способна, либо и не чупакабра вовсе. Многие отмечают, что она обладает неким гипнотическим воздействием: собаки, даже сторожевые, не подают голоса, когда она орудует в хозяйстве. Некоторые вообще забиваются в будки и не выходят.