Текст книги "Иллюзии чистого холста"

Судя по выражению ее лица, Катя была приятно удивлена таким ответом, как и его поведением. Войтех знал, что умеет нравиться женщинам, особенно когда хочет этого, и сейчас бессовестно этим пользовался.

– Что ж, пойдем покажу.

Она повернулась, как бы невзначай задев его плечом, и направилась к лестнице. Войтех последовал за ней.

29 апреля 2015 года, 19.36

пер. Каховского

Когда грудь Кати отодвинулась от экрана и показалась ее спина, Саша шумно выдохнула, только сейчас осознав, что во время их последнего разговора не дышала. В глубине души она была почти уверена, что сейчас эта грудь придвинется еще ближе, и останется только догадываться, что происходит выше, однако теперь ей стало стыдно за свои мысли и за сомнения в Войтехе. Во-первых, он на задании, во-вторых, прекрасно знает, что они все видят и слышат. Поставить камеру и микрофон было его идеей. Он хотел, чтобы они смотрели за всем со стороны на тот случай, если сам упустит что-то важное.

В этот момент в их собственной квартире хлопнула входная дверь, и на пороге комнаты показалась запыхавшаяся Лиля.

– Ну что тут у вас? – поинтересовалась она, на ходу скидывая ботинки и проходя в комнату.

– Ты на самое интересное успела, – махнул ей рукой брат. – Дворжак уже дома у художницы, идет процесс соблазнения.

Лиля удивленно приподняла брови и шагнула ближе, чтобы заглянуть в экран, но тот вдруг моргнул и погас. В наушниках у всех троих раздался треск, заставивший их поморщиться, а потом наступила тишина.

– Что за черт? – непонимающе пробормотал Ваня, наклоняясь к клавиатуре и щелкая клавишами.

Лиля застыла на месте, Нев, уже привставший, чтобы помочь ей раздеться, сел обратно.

– Что случилось? – спросила Саша.

– Трансляция пропала. – Ваня защелкал клавишами еще активнее, открывая на темном экране одному ему понятные окна.

– Ну вот, а я так надеялась тоже поиграть в шпиона, – разочарованно протянула Лиля.

– Вот, это все ты! – не отрываясь от работы, заключил Ваня, ткнув в ее сторону пальцем. – Пришла и все испортила.

Лиля только фыркнула и принялась разматывать шарф. Нев тут же встал, коснулся ее губ в приветственном поцелуе и принялся помогать ей раздеваться. Саша видела, как Ваня покосился на них и тихо скрипнул зубами. Она наклонилась к нему и очень тихо прошептала:

– Осторожнее, а то Нев может сделать так, что у тебя и из второго уха корица полезет.

– Айболит, ты бы не выеживалась, – так же тихо посоветовал Ваня. – Я же сейчас в лепешку расшибусь, но верну трансляцию, и кто знает, что мы там увидим? Вдруг твой ненаглядный экстрасенс сам ее выключил, и нашим очам предстанет все та же грудь, только уже без одежды?

Саша откинулась на спинку кресла и улыбнулась.

– Даже если бы это было так, поверь, камера лежала бы на полу, и мы бы ничего не увидели. Войтех не занимается сексом в одежде. Уж я-то знаю.

Ваня ничего не ответил, не глядя больше ни на нее, ни на сестру с Невом, а с головой уйдя в работу. Лиля успела раздеться и наброситься на бутерброды, пояснив, что кавалер тоже отвел ее в кафе, а одним пирожным сыт не будешь, Нев – заняться более основательным ужином, а Ваня все еще продолжал мучить компьютер, но трансляция так и не восстановилась. Что бы ни происходило дома у Катерины, Войтеху придется разбираться с этим одному.

29 апреля 2015 года, 19.59

пр. Кима

Еще поднимаясь по лестнице, Войтех почувствовал изменение. Неприятный, колючий холодок пробежал по его спине вдоль позвоночника, интуиция шептала на ухо невнятные предупреждения по мере того, как они приближались к полумраку верхнего этажа.

Катя щелкнула выключателем, и темное просторное помещение залил яркий свет. По площади мастерская была равна всей квартире внизу, но здесь не было ни перегородок, ни лишней мебели. Только подставки с законченными картинами, несколько мольбертов с начатыми. Некоторые готовые полотна висели на стенах, другие стояли просто на полу, прислоненные к стенам. Войтех обратил внимание на то, что три или четыре картины были повернуты лицом к стене, а одну из картин на мольберте закрывал кусок темной непроницаемой ткани.

– Вот так это и выглядит, – Катя обвела рукой помещение, проходя к его центру. – Вот тут я работаю последние дни, – она остановилась у одного из мольбертов и присела на стоявший перед ним табурет.

Войтех прошелся по помещению, скользя заинтересованным взглядом по доступным полотнам. Непроизвольно вздрогнул, поймав собственное отражение в большом зеркале. Он ничего не понимал в живописи, но картины не казались ему странными или депрессивными, как рассказывал Ляшин. И написаны они были яркими красками. В основном на них были изображены цветы, люди, приметил Войтех и парочку пейзажей. Та, возле которой сидела Катя, обещала в будущем стать картиной с изображением невесомой, как готовый вот-вот разлететься маленькими парашютами одуванчик, балериной в светлом платье.

Войтех приблизился к занавешенному тканью мольберту, делая вид, что рассматривает совсем другие работы. И только в последний момент, когда Катя уже не могла ему помешать, спросил:

– А что здесь?

И сдернул ткань с полотна.

Он слышал протестующий голос Кати, но слов не разобрал, утонув в гипнотическом сочетании линий и оттенков от темно-серого до черного. Это не было похоже на картину в том виде, в каком привык представлять Войтех, не было похоже и на остальные работы Кати. Здесь не было четких, внятных образов, но при взгляде на холст у него появилось ощущение, которое заставляло внутренности завязываться в тугой узел.

Войтех словно наяву почувствовал, как кожи лица коснулся холод. В воздухе стало меньше кислорода, а яркий свет ламп померк. Его заслонило черное ядро, находившееся в центре картины. Оно засасывало его, прогоняя все светлые мысли и чувства, оставляя только страхи. Главный ужас его жизни, запрятанный глубоко в подсознании, но все еще живущий в почти стершихся воспоминаниях, снова заявил о себе.

Некуда бежать, негде спрятаться, никто не придет на помощь, и сделать ничего нельзя…

Как сквозь сон Войтех почувствовал, что чашка выскальзывает из его руки, но в этот момент наваждение отпустило его. Он крепко сжал пальцы. Кофе пролился на пол, но саму чашку Войтех удержал.

Наконец сумев сфокусировать взгляд, он обнаружил, что Катя снова закрыла картину, которая произвела на него такое впечатление, тканью.

– Не надо смотреть, она еще не закончена, – нервно потребовала она.

– Необычная картина, – хрипло заметил Войтех.

– Да, это… эксперимент, – пробормотала Катя.

Он то ли почувствовал, то ли просто прочитал на ее лице страх. Эта картина пугала ее саму не меньше, чем его. И в ней определенно было что-то… ненормальное.

– А у тебя есть еще что-то в этом стиле? – поинтересовался он. – Я бы купил.

Она непроизвольно бросила взгляд на повернутые лицом к стене картины. Всего лишь на мгновение, но Войтех заметил.

– Нет, я же говорю, это эксперимент, – быстро ответила Катя, поежившись.

Он не стал давить. Улыбнулся как ни в чем не бывало и констатировал:

– Жаль. Ладно, – залпом допил кофе и вернул ей чашку, – мне пора. Но, может быть, мы еще как-нибудь встретимся?

Катя не возражала. И даже дала ему свой номер телефона, который у него и так был, хотя Войтеху показалось, что она делает это на автомате, желая поскорее избавиться от внезапного свидетеля ее «эксперимента». Она проводила его до двери. И уже когда он переступил порог, внезапно окликнула его:

– Войтех…

Он с готовностью обернулся, но она замялась. Было видно, что она хочет что-то сказать или спросить, но не решается. В конце концов под его внимательным взглядом она сдалась и просто улыбнулась.

– Буду ждать твоего звонка.

29 апреля 2015 года, 20.17

пер. Каховского

По привычке поднимаясь к съемной квартире по лестнице, Войтех все еще ощущал послевкусие липкого ужаса, испытанного при взгляде на картину в мастерской Кати. Саму картину он воспроизвести в памяти не мог, каждая попытка завершалась тем, что он проваливался в воспоминания об аварии на МКС. Видимо, эти образы будут преследовать его до конца жизни.

Он открыл дверь квартиры своим ключом, поэтому непроизвольно вздрогнул, увидев в темной прихожей Лилю. Она стояла в проеме между прихожей и маленьким коридором, ведущим в кухню, и задумчиво жевала кусочек огурца, вторая половинка которого оставалась у нее в руке. Заметив его удивление, она объяснила:

– Услышала ключ в замке. Не думала, что ты так быстро вернешься.

– Разве вы не видели, как я ушел? – нахмурился Войтех, вешая на крючок куртку.

– Нет, трансляция умерла примерно в тот момент, когда вы поднимались в мастерскую.

– Хм, интересно, – пробормотал он задумчиво. – А где все?

– Ваня все еще надеется вернуть тебя в эфир, Сашка курит, а Нев готовит ужин. Я предлагала приготовить на ужин звонок в службу доставки, но ему нравится процесс, – она поморщилась.

– Я думал, тебе он тоже нравится, – Войтех улыбнулся, заметив эту гримасу. – По крайней мере, первое время ты готовила для группы с удовольствием.

Лиля пожала плечами. Ей нравилось, что можно больше не носить эту маску.

– Пыталась произвести на тебя впечатление. Кто же знал, что ты предпочитаешь брюнеток?

– Наверное, оно и к лучшему, да? – он едва заметно кивнул на кухню. – Сейчас между нами было бы в сто раз больше неловкости, если бы тебе удалось произвести на меня впечатление.

– Да кто знает, как бы все повернулось? – она вздохнула. – Теперь это уже не имеет значения.

Войтех согласно кивнул и жестом предложил ей присоединиться к нему и Ване в большой комнате, где последний все еще сражался с ноутбуками за письменным столом, не то не услышав прихода Войтеха, не то желая разобраться, в чем все-таки было дело.

– Так когда точно прервалась трансляция? – спросил Войтех, не здороваясь.

Ваня был настолько раздосадован неспособностью вернуть умершую трансляцию к жизни, что не отпустил ни одной шутки в сторону вернувшегося чеха. Он лишь быстро взглянул на него, тяжело вздохнул и снова повернулся к мониторам.

– Вот.

Динамики одного из ноутбуков ожили, послышался измененный, немного невнятный голос Кати: «Что ж, пойдем покажу». Черный экран сменился видом спины девушки, изображение немного затряслось, демонстрируя лестницу: Войтех как раз поднимался по ней. Затем на мгновение экран вспыхнул ярким светом и тут же погас. Треск в динамиках тоже затих.

– Больше мы ничего не видели.

В комнату с балкона как раз вернулась Саша, молча кивнула Войтеху, когда он на нее посмотрел, и остановилась так, чтобы видеть экран.

– Что ж, это соотносится с моими ощущениями в квартире. – Войтех опустился на диван и откинулся на его спинку. – На первом этаже я ничего не чувствовал, зато на втором появились довольно неприятные ощущения. Так что, скорее всего, отец девушки прав: что-то там есть. По крайней мере, может быть.

Привлеченный их голосами, в гостиной появился и Нев. Готовящийся ужин пока не требовал его внимания, поэтому он мог поучаствовать в общем обсуждении.

– А что именно вы почувствовали? – поинтересовался он, привалившись плечом к дверному косяку и вытирая руки прихваченным на кухне полотенцем.

– Сложно описать, – Войтех нахмурился. – Тревогу. И еще там была картина…

– Всего одна? – схохмил Ваня. Слова Войтеха о том, что на втором этаже он что-то почувствовал, немного успокоили его: возможно, поломка аппаратуры имела сверхъестественную причину, а не являлась результатом плохой настройки. Вслух Ваня, конечно же, в этом ни за что не признался бы, но такая версия после трех лет расследований аномальных явлений уже не казалась ему неправдоподобной. – Я думал, она художник и у нее там все в картинах.

– Что за картина? – перебила брата Лиля. Она села в кресло, которое ближе всех стояло ко входу в комнату и, соответственно, к Неву, почему-то вспомнив короткий разговор с Войтехом в прихожей. В начале их работы она определенно села бы на диван рядом с ним. Лиля не знала, что теперь будет с ее работой на Общество, у нее еще не было времени переговорить с куратором, но она определенно больше не сможет быть такой, как раньше.

– Нет, конечно, там было много картин, – Войтех бросил на Ваню раздраженный взгляд, – но одна выделялась. Я не очень разбираюсь в живописи, но все остальное написано, как мне кажется, в плюс-минус одном стиле. Яркие краски, порой странные образы. Непонятно, но красиво. И все эти картины или выставлены на подставки, или расставлены по стенам. Но несколько штук стоят вместе и повернуты лицом к стене. А одна была еще на мольберте, но ее закрывала ткань. Я сдернул ее, но там оказалось нечто совсем другое. Словно это рисовал другой человек. Все оттенки серого, даже, скорее, черного. Я не знаю, что там было изображено, я просто не помню этого, потому что картина меня очень… напугала.

Саша, Нев и Лиля удивленно переглянулись. Даже Ваня выглядел озабоченным, хоть и пытался не дать насмешливой ухмылке сойти с лица.

– Напугала в каком смысле? – поинтересовалась Саша. – Ты в ней увидел что-то определенное, не запомнив оригинального изображения, или это было на уровне экстрасенсорных ощущений? Потому что, знаешь, существуют ведь специальные картины, где каждый видит что-то свое. На них, к примеру, построен тест Роршаха.

– Это который с чернильными пятнами? – уточнил Войтех.

– Да, с симметричными чернильными пятнами, обычно как раз черного или серого цвета с красными вкраплениями.

– Психодиагностический тест для исследования психики и ее нарушений, – вслух прочитал Ваня, успевший быстро найти в поисковике неизвестный ему термин, а затем многозначительно хмыкнул и посмотрел на Войтеха.

– Я, конечно, псих со стажем, – саркастически отозвался тот, – но это было другое. Я не мог сосредоточиться на изображении, постоянно уплывал в воспоминания. Меня захлестывали эмоции, но только негативные: тоска, горечь, безысходность, ужас. Если бы Катя не закрыла картину, я не знаю, куда бы они меня привели. Она сказала, что картина не закончена и это эксперимент, но мне показалось, что она сама ее боится. Вероятно, рисует уже не в первый раз и ставит лицом к стене.

– Значит, ее отец сказал правду, она действительно рисует странные картины, – задумчиво пробормотала Лиля. – Жаль, мы не смогли увидеть эту картину.

– И нет никаких гарантий, что камера не сломается снова, если Войта туда вернется, – добавила Саша. – Если там действительно что-то вроде… кхм… аномального воздействия, то техника опять выйдет из строя.

– Если только мы не защитим ее, – внезапно предложил Ваня, покачиваясь на кресле. Дождавшись, когда все посмотрят на него, он продолжил: – Например, для исследования Бермудского треугольника, где, как мы помним, техника часто выходит из строя, приборы помещают в латунные корпуса. Говорят, это помогает. Наш богатенький заказчик сможет обеспечить нас такими приборами? – спросил он у Войтеха.

– Он сказал: у вас будет все, что можно купить за деньги, – хмыкнул тот. – Так что пусть обеспечивает. И камер нужно несколько, чтобы установить видеонаблюдение в ее квартире, как мы хотели. Сможешь расставить их незаметно?

– Без проблем, – пожал плечами Ваня. – Выведи ее из дома куда-нибудь, а уж я камеры и микрофоны так распихаю, в жизни не найдет. Даже квартиру открою, но будет лучше, если нас еще и ключом обеспечат.

– Я могу открыть вам квартиру, – напомнил Нев.

– Хорошо, я запрошу защищенное оборудование, потом приглашу Катю куда-нибудь, а вы с Невом установите наблюдение. Лиля, покопай немного историю дома. Я хочу понять, связан этот феномен с квартирой или с самой Катей.

– Без проблем, поищу, – кивнула Лиля.

– Саш, мне обещали прислать копии медицинских карт Кати, посмотришь их? Я бы все-таки не стал исключать вероятность того, что происходящее связано с ее ментальным состоянием.

Саша молча кивнула. Она и сама как раз раздумывала, как бы тактичнее выдвинуть версию о том, что Катя может быть просто-напросто нездорова, отсюда и странные пугающие картины.

Ваня внезапно выпрямился в кресле, принюхался и посмотрел в сторону кухни.

– Нев, мне кажется, или у вас там что-то начинает пригорать? Может быть, мы переместим обсуждение на кухню? Заодно пожрем наконец?

Глава 3

30 апреля 2015 года, 10.10

пр. Науки

Этим утром Лиля позволила себе поваляться в постели несколько дольше, чем обычно. Ситуация с ЗАО и Обществом еще не разрешилась до конца, новый неприлично богатый заказчик несколько нервировал, расследование пока оставалось непонятным, но в квартире Нева она всегда чувствовала себя в безопасности. Высокие потолки, деревянные окна, старые обои на стенах, сотни книг – все это действовало на нее умиротворяюще. Ей просто необходима была маленькая передышка, чтобы затем с новыми силами взяться за расследование, которое может решить огромную кучу их общих проблем. Общих, потому что со своими ей все-таки придется разбираться самой.

Нев ушел рано, поцеловав ее на прощание и велев обязательно позавтракать (завтрак, конечно же, он оставил для нее на столе). Ему тоже нужно было решить вопрос с прогулами на работе, но Лиля не сомневалась, что это не составит труда. На ее взгляд, он был слишком ценным преподавателем, чтобы руководство университета, где он работал много лет, разбрасывалось такими кадрами.

– Только без магии, – попросила она, когда он уже стоял в дверях.

Он ответил что-то невнятное, в чем ей одновременно послышалось и «посмотрим», и «как пойдет», и «не буду обещать».

Наконец, когда часы показали начало одиннадцатого, Лиля все же поднялась с постели. Прошлась по комнатам, постояла немного у дурацкого гобелена на стене в гостиной, который прикрывал дверь в тайную комнату, где Нев хранил самые редкие, старые и опасные находки. Там же лежала и Книга Темных Ангелов, которую Лиля однажды пыталась выкрасть у него.

Она машинально дернула за ручку, но дверь, конечно же, была заперта. И не только на ключ. Нев всегда запирал ее, даже от самой Лили.

– Это для твоей же безопасности, – говорил он, но иногда ей казалось, что дело не только в безопасности. Как бы то ни было, а она все еще оставалась членом тайного Общества, призванного охотиться за опасными артефактами и обезвреживать таких людей, как Нев.

Умывшись и позавтракав оставленными ей блинчиками, которые после разогрева в микроволновке оказались ничуть не менее вкусными, чем сразу со сковороды, Лиля наконец открыла ноутбук. Пора было заняться выполнением задания Войтеха и собрать сведения о доме. Год постройки и планировку квартир она нашла быстро, но это мало что давало. Типичный дом начала шестидесятых, типичные парадные, типичные квартиры. Разве что последний этаж отличался от привычного, но и в нем не было ничего необычного. В Санкт-Петербурге она нашла не один десяток таких домов. Следовало собрать сведения о жильцах, о том, что происходило в их квартирах если не за все время существования дома, то хотя бы за последние годы. Катя могла быть не единственной жертвой неизвестной сущности: такие «гости» иногда поселяются в домах или квартирах и изводят хозяев. Тем более в городе, практически построенном на костях.

Однако добыть подобные сведения самостоятельно Лиле было не под силу, да и потребовался бы не один день. Если бы Дементьев все еще не валялся в больнице под Новосибирском с пулевым ранением, она бы обратилась к нему. Следователь часто помогал им. Но и этот вариант в данный момент был ей недоступен.

В Санкт-Петербурге жил еще один человек, который мог помочь. Лиля не общалась с ним больше года, однако почти не сомневалась, что он ее помнит и от встречи не откажется.

С журналистом Димой Решетниковым она познакомилась два с половиной года назад, когда они только начинали заниматься расследованиями аномальных явлений. Дима был человеком настырным, пронырливым, нахальным, даже наглым, не принимал отказов, не знал, что такое личное пространство. Это немного раздражало, но одновременно и привлекало. Его напору сложно было противостоять. Уже во вторую встречу он предложил Лиле выйти за него замуж и не переставал предлагать каждый раз, когда они разговаривали. Поначалу Лиля не исключала вариант, что однажды согласится на небольшой роман с ним, но в тот момент она была занята «соблазнением» Войтеха, а затем в ее жизни появился Нев, и Дима так и остался не у дел.

Конечно же, он не только помнил ее, но и сразу узнал по голосу, хотя она звонила с другого номера и даже не успела представиться.

– Лилечка, я уже и не надеялся когда-нибудь услышать тебя, – заявил он, едва она успела поздороваться.

– Рада, что ты меня помнишь.

– Я тебя никогда не забуду.

Лиля хмыкнула. Да уж, за этот год он совсем не изменился, если такие люди вообще способны меняться.

– Мне нужна твоя помощь, – сразу начала она, но Дима тоже не растерялся:

– Сегодня в шесть, ресторан «Строганов» на Конногвардейском бульваре. Там и обсудим.

– Нет. Мы обсудим это сейчас, – твердо сказала Лиля. – А если ты к вечеру нароешь информацию, тогда и встретимся.

Дима весело рассмеялся.

– Идет. Что у тебя за дело?

– Мне нужно раздобыть сведения об одном доме, – Лиля назвала адрес. – Все, что там происходило странного. Вдруг какие-то нераскрытые исчезновения людей, непонятные убийства, самоубийства…

– Стук по ночам, темные фигуры в пустых квартирах, – перебил ее Дима. – Опять ищете призрака-убийцу?

Теперь пришла Лилина очередь смеяться.

– Какой ты догадливый.

– Я же журналист, любовь моя. За какой срок нужны данные?

– Лучше за все время существования дома, но можно хотя бы за последние лет пять.

– Понял. Тогда сегодня в шесть в «Строганов».

– Если добудешь сведения, – напомнила Лиля.

– В этом можешь не сомневаться. Я для тебя луну с неба достану, не то что информацию.

Попрощавшись с Димой, Лиля решила наведаться и в ТСЖ Катиного дома. Обычно управляющие там тоже ушлые люди, которые могут обладать необходимыми сведениями. Лиля не сомневалась в том, что их добудет и Дима, однако считала, что пополнить данные неподтвержденными слухами тоже будет не лишним. А кто, как не сами жильцы, знают свой дом лучше всех? Лучше всего, конечно, было бы пообщаться с соседями, но на такие вопросы не ответят постороннему человеку, а вызывать подозрения ей не хотелось. Да и опрос жильцов тоже слишком затратен по времени.

Лиля надеялась, что председателем ТСЖ окажется мужчина. Обычно они как на духу выкладывали очаровательной блондинке все. Но здесь ей не повезло: председателем являлась женщина лет пятидесяти с небольшим. Кроме того, Лиля пришла не в часы приема. Пришлось узнавать домашний адрес и идти к ней домой, отрывать от дел. Увидев на пороге ослепительно красивую блондинку-москвичку, которая хочет купить квартиру в этом доме, чтобы переехать в Петербург, управляющая и вовсе скривилась.

– Дом у нас старый, капитального ремонта сто лет не было, что вам здесь делать? – хмуро спросила она, тем не менее пригласив Лилю в квартиру.

– Зато сквер под окнами, – улыбнулась Лиля.

– Это парк, – припечатала управляющая.

На взгляд Лили, называть парком несколько десятков еще голых деревьев было некоторым преувеличением, однако она не стала спорить.

– Торговых центров здесь нет, из больших магазинов одна «Лента». Кинотеатр – и тот один. Поискали бы вы лучше квартиру в другом районе.

– Но мне нравится этот.

– Тогда вот, – управляющая неопределенно кивнула головой в сторону окна, – через дорогу новые кварталы. Здесь все жильцы друг друга знают, живут едва ли не с самой постройки, детей вместе растили, не дадут они вам жизни. – В ее взгляде неожиданно промелькнуло что-то вроде сочувствия. – К новым людям постарше еще более или менее относятся, а молодых незамужних женщин не любят. Сначала ремонт на полгода затеете, стены снесете, потом будете шумные вечеринки устраивать. Участкового жалобами завалят.

«И тебя тоже, – мысленно хмыкнула Лиля. – А лишней головной боли ты не хочешь».

Тем не менее она сделала себе мысленную пометку рассказать об этом Войтеху. Не то чтобы в этой информации было что-то важное, но она подумала, что и Катю здесь едва ли любят. Пусть заодно выяснит, какие у нее отношения с соседями, не поступало ли жалоб. Уж на что способны вредные соседи, Лиля знала не понаслышке. Под квартирой их родителей, когда они с Ваней были еще детьми, жила такая вредная соседка. То они мешали ей топотом, то дети слишком часто плакали, то папа слишком громко включал телевизор. Доходило до маразма: она строчила жалобы участковому на то, что мама привела в дом подружку и они громко смеялись.

После общения с управляющей заходить в квартиру, которую снял Войтех, Лиля не стала. До встречи с Димой оставалось совсем немного времени, квартира Нева находилась в другом конце города, а ей стоило еще зайти хотя бы на маникюр. Сначала похищение, потом несколько дней взаперти, стремительный побег, напряженная неделя в Москве – все это время ей было не до себя, а идти с мужчиной в ресторан, пусть даже безо всяких на него планов, как минимум без приличного маникюра казалось ей неправильным.

30 апреля 2015 года, 14.45

пр. Кима

– Надо было хоть как-то загримироваться, – задумчиво протянул Ваня, когда они уже поднимались в лифте Катиного дома. – Сантехниками прикинуться. Или службой доставки.

– Зачем? – не понял Нев.

В этот момент скрипучий лифт дополз до нужного этажа и остановился. Немного подумав, он неохотно раздвинул двери, выпуская пассажиров. Нев стоял ближе к выходу, поэтому шагнул на лестничную клетку первым.

– Затем, что в таких домах всегда есть соседка, которая коротает время у дверного глазка, – хмыкнул Ваня, выходя следом и поправляя на плече объемную спортивную сумку. – Может потом и спросить у милой Катеньки, что за два мужика приходили к ней сегодня, пока ее не было.

– Нас никто не увидит, – спокойно заверил его Нев, подходя к нужной двери.

– Откуда вы…

Ваня осекся, вздрогнув от неожиданности: Нев на мгновение обернулся к нему, его глаза из серых снова стали черными, как происходило всегда, когда их старший товарищ принимался «колдовать». Сколько бы раз Ваня это ни видел, а все никак не мог привыкнуть. Сейчас он даже не заметил, когда Нев успел сомкнуть пальцы. Насколько он знал, «замкнуть контур» для использования магии Неву было необходимо.

– Вы сделали нас невидимыми? – Ваня нахмурился. – В прошлый раз это выглядело эффектнее: сеточка такая красивая переливалась.

– В прошлый раз мы могли попасть на камеры, – пояснил Нев, проводя рукой по замочной скважине в двери и ловя слухом едва заметный щелчок. – А в этот раз хватит простого отвода глаз. Нечего пожилым людям смотреть на пустой лифт, который едет без вызова, и открывающуюся дверь. Кошмары потом будут сниться. Пусть лучше телевизор в это время посмотрят.

Он нажал на ручку и толкнул дверь, впуская их обоих в квартиру Кати Ляшиной.

Как и собирался, Войтех увел ее обедать еще пятнадцать минут назад, но какое-то время Нев с Ваней выждали на всякий случай. Вдруг девушка решит вернуться, что-то забыв дома?

Нев заметно нервничал до тех пор, пока они не оказались в доме. Точнее, пока он не призвал магию Темных Ангелов. Сверхъестественная сила, шедшая откуда-то изнутри, наполнявшая тело и покалывавшая кончики пальцев, всегда придавала ему спокойствия и уверенности.

Но до того момента, как теплый, слегка щекочущий поток не разлился по венам, Нев не мог отделаться от мысли, что с тех пор, как их отношения с Лилей перестали быть тайной, они с Ваней впервые оказались наедине.

Пока они сидели в съемной квартире и наблюдали через все ту же камеру в пуговице, как Войтех забирает Катю и увозит на свидание, Нев чувствовал взгляды, которые бросал на него Лилин брат. Каждую секунду он ждал, что тот начнет неприятный разговор, но обычно столь несдержанный в своих комментариях Ваня все это время молчал.

В квартире Кати тревога по поводу возможного разговора отпустила Нева. Ваня увлекся выискиванием укромных мест, установкой в эти места маленьких камер, их подключением и настройкой. К этому процессу он Нева не допустил, заявив, что ему проще сделать все самому, чем объяснить как, поэтому участие Нева в этом задании ограничивалось их незаметным попаданием в квартиру.

Большую часть камер было решено поставить именно в мастерской, поскольку жилая часть квартиры не вызвала у Войтеха никаких предчувствий. Здесь они ограничились лишь одной камерой «на всякий случай» в кухне-гостиной. Нев был рад этому, поскольку ему и так не очень нравилось влезать в чужую жизнь без спроса. На втором этаже он, в отличие от Войтеха, не почувствовал ничего необычного, но это не показалось ему удивительным. Все-таки Войтех экстрасенс, он чувствует и воспринимает окружающий мир гораздо острее других людей, а Нев может обнаружить нечто странное только если знает, где искать.

Пока Ваня ковырялся в углу, он с интересом разглядывал картины и в конце концов дошел до той, что стояла на мольберте, закрытая тканью. После секундного колебания Нев все-таки осторожно стянул покрывало.

И тут же услышал насмешливое предупреждение от Вани:

– Смотрите тоже не поплывите, как Дворжак.

Нев рассеянно кивнул и всмотрелся в картину. Если так можно было назвать безумное сплетение темно-серых, ближе к черным, линий. На первый взгляд казалось, что кто-то просто беспорядочно водил кистью по холсту, имея под рукой краску только одного цвета. Где-то она ложилась гуще, где-то реже, из-за чего получились разные оттенки. Но стоило приглядеться, как картина перед глазами оживала: линии как будто начинали шевелиться и перестраиваться, складываясь в нечто интуитивно понятное и почти осязаемое…

Холодок пробежал у Нева вдоль позвоночника, и то темное, что уже давно жило внутри, снова шевельнулось. На этот раз без его призыва. Оно просто ожило, встрепенулось, словно очнувшись ото сна, и принялось тихо, но настойчиво скрестись в воображаемую дверь, которую Нев приоткрывал каждый раз, когда пользовался магией. Обычно он контролировал открытие двери и того, кто стоял за ней, но иногда случалось, что тот начинал рваться наружу сам. Совсем недавно он даже вырвался на свободу, и долгое время контролировал тело Нева, пока тому не удалось снова затолкать его за дверь и захлопнуть ее.

Вот и сейчас он принялся скрестись и что-то тревожно шептать, но Нев не мог разобрать слов.

Сигнал смартфона прогнал наваждение. Нев вздрогнул и снова увидел перед собой беспорядочную мазню черной краской. Сердце гулко билось в груди, дышать было тяжело, словно он только что пешком поднялся на пятый этаж. Противный стандартный звонок раздражал и ввинчивался в висок острым штопором.

– Может, вы ответите? – донесся из-за спины немного раздраженный голос Вани.

Нев потер лоб, отошел к окну, на ходу доставая из кармана пальто смартфон. Звонила Лиля, предупредить, что ужинает сегодня с другим. Игривый и чуть насмешливый тон, которым она это сообщала, давал понять, что это какая-то шутка, но он все равно почувствовал легкий укол ревности. Нев знал, что ревность – удел неуверенных в себе людей, но ничего не мог с собой поделать. Он действительно ни в чем не был уверен.