Текст книги "Психологическое сопровождение поликультурного образования"

6. Каждому полагается иметь свое собственное мнение по любому вопросу.

7. Отношения между работниками и работодателями, детьми и родителями – это соглашение, основанное на взаимовыгодных условиях.

Для коллективистически-ориентированных людей:

1. Люди внутри одной группы (организации, большой семьи) очень близки, а люди вне группы от них далеки.

2. Всегда необходимо поддерживать гармонию и избегать прямых столкновений.

3. Отношения важнее имеющегося дела: много времени затрачивается на церемонию приветствия и прощания.

4. Законы, права и мнения определяются группой.

5. Нарушение чужого права владения приводит к чувству стыда и потере доброго имени всей группы.

6. Взаимоотношения работодателя и работника основываются на морально-нравственных началах, как семейная связь.

7. Устное общение характеризуется неточностью стиля выражений. Сдержанное и осторожное невербальное поведение (тон, паузы) очень значимо. Говорящий подстраивается под собеседника.

• Иерархия. Сообщества, придерживающиеся позиции низкой дистанции власти, считают, что власть компетентна, каждый сам отвечает за результаты, члены сообщества разделяют представление о том, что существует равенство в статусе и вышестоящие легко доступны. В то время как при высокой дистанции власти наблюдается ярко выраженное неравенство в статусах, вышестоящие недоступны.

Параметр иерархия имеет достаточно яркие проявления в сфере образования, в семейной сфере и в обществе в целом. При низкой дистанции власти дети взаимодействуют с более старшим поколением (родителями, учителями и т. д.) как с равными себе партнерами по общению. Учитель выступает в роли эксперта, и вообще, учебное взаимодействие становится взаимным обогащением и обучением. В то время как при высокой дистанции власти в обществе формируется и поддерживается установка, при которой дети почитают родителей, учителей и т. д. На уровне учебного взаимодействия инициатива в основном принадлежит учителю, который выступает в роли всезнающего мэтра, мудреца.

Иными словами, для высокодистантных культур Г. Ховстеде выделяет следующие семь ключевых тезисов:

1. Кто сильнее, тот и прав. Власть – это благо.

2. Власть, статус и привилегии существуют вместе.

3. Менее влиятельные люди зависимы от более влиятельных.

4. Распространена централизация.

5. Подчиненные и дети ожидают инструкций. Они не станут говорить, пока их не попросят.

6. Идеальный образ начальника – милостивый диктатор или «добрый отец».

7. Стиль общения официальный и подчеркивает иерархическое положение.

Для низкодистантных культур Г. Ховстеде выделяет следующие семь ключевых тезисов:

1. Неравенства среди людей должны быть сведены к минимуму. К привилегиям и статусным атрибутам относятся с неодобрением.

2. Существует, и должна существовать взаимозависимость между менее влиятельными и более влиятельными людьми.

3. Иерархия в организациях – это лишь неравенство ролей, установленное для удобства.

4. Распространена децентрализация.

5. С подчиненными и детьми советуются.

6. Каждый в любой момент может начать разговор.

7. Влиятельные люди пытаются показаться менее влиятельными, чем на самом деле.

Для фемининных культур Г. Ховстеде выделяет следующие семь ключевых тезисов:

1. В обществе господствуют ценности заботы о слабых и сохранения (например, охрана окружающей среды).

2. Маленькое и медленное – прекрасно.

3. И мужчинам и женщинам одинаково следует быть скромными и чуткими, говорить тихо и вкрадчиво.

4. Представители этой культуры преуменьшают значение необыкновенных достижений и личностей.

5. Конфликты разрешаются путем компромиссов и переговоров.

6. Огромное значение уделяется равенству, сплоченности и качеству трудовой жизни.

7. Общество предоставляет значительную свободу выбора и действий.

• Гендер. При высоком значении маскулинности характерны целеустремленность, рациональность, забота о себе, в то время как при высоком значении фемининности характерны ситуативность, эмоциональность, забота о других. В образовательной и общественной сферах, фемининность характеризуется представлениями о том, что средний человек – это нормально, что детей нужно учить избегать агрессии, что важнее всего – это отношения друг с другом. В то время как маскулинность проявляется в таких представлениях, что детская агрессия одобряется, что в норме почитается лучший блестящий ученик, студент и т. д., что важнее всего карьера и достижения.

Иными словами, для маскулинных культур Г. Ховстеде выделяет следующие семь ключевых тезисов:

1. Материальный успех и прогресс – господствующие ценности.

2. Все, что больше и быстрее, – лучше.

3. Мужчины напористы, честолюбивы, крепки и выносливы. Женщины угодливы и мягки. Привлекательные женщины могут использовать свою красоту как оружие в социальном соревновании.

4. Люди этой культуры восхищаются необыкновенными достижениями или людьми.

5. Неудача (в школе, на работе, в спорте, где-либо) приравнивается к катастрофе.

6. Конфликты разрешаются в спорах или драках.

7. Лучший учащийся, лучший рабочий, лучший управляющий задают критерии.

• Правда. При высокой степени избегании неопределенности, предполагающем, что главное – это сохранить то, что есть, предполагается, что существует нетерпимость к разночтениям, разногласиям, что происходит достаточно серьезное сопротивление личным и общественным изменениям. В то время как при низкой степени избегания неопределенности, характеризующейся позицией добиться того, чего нет, проявляются такие установки, как терпимость к разногласиям, стремление к изменениям и т. д. В сфере образования и общества, низкая степень избегания неопределенности проявляется в том, что ученики чувствуют себя комфортно при неструктурированном обучении, что новое, неизвестное – любопытно, что находчивость ученика лучше, чем исполнительность. В то время как при высокой степени избегания неопределенности, ученики чувствуют себя более комфортно при структурированном обучении, что новое, отличное от старого, опасно и следует этого избегать, что исполнительность ученика важнее его находчивости.

Иными словами, для культур высокой степени избегания неопределенности Г. Ховстеде выделяет следующие семь ключевых тезисов:

1. Все, что по-другому, несет в себе опасность.

2. Знакомый риск принимается, а неясные ситуации и неопределенность пугают.

3. Правила важны, даже если эти правила никогда не работают.

4. Существуют строгие запреты на то, что касается грязного, неправильного и неприличного.

5. Время – деньги.

6. «Правда одна и она наша».

7. В обществе ценятся специалисты и специализация.

Иными словами, для культур низкой степени избегания неопределенности Г. Ховстеде выделяет следующие семь ключевых тезисов:

1. Все, что по-другому, вызывает любопытство.

2. Незнакомый риск и неясные ситуации не вызывают никаких неудобств.

3. Из правил следует оставить лишь те, которые абсолютно необходимы.

4. Агрессию и эмоции следует скрывать.

5. Леность приятна, усердие в работе ценится только при высокой необходимости.

6. Необычные и новаторские мысли и поведение допускаются.

7. Специалисты широкого профиля ценятся.

• Добродетель. При долгосрочной ориентации разделяются представления о том, что трудолюбие – это хорошо, что приветствуется бережливость и накопительство, что важны как прошлые, так и будущие поколения. Представители этой культуры воспринимают жизнь как длительное, неограниченное время, они считают важным вести добродетельную жизнь, они не снимают ответственности за свои поступки. В то время как при краткосрочной ориентации разделяются представления о том, что нельзя никогда терять лицо, нельзя портить репутацию, традиции надо уважать, личная стабильность ценится очень высоко. Представители культуры краткосрочной ориентации живут настоящим моментом, значимость традиций не подвергается сомнениям [37].

Иными словами, для культур долгосрочной ориентации Г. Ховстеде выделяет следующие семь ключевых тезисов:

1. Трудолюбие – это хорошо.

2. Бережливость и накопительство приветствуются.

3. Никогда не сдаваться, даже если результаты разочаровывают.

4. Люди могут посвящать свои жизни возвышенным и далеким идеалам.

5. Традиции могут быть вписаны в контекст современности.

6. Достижение цели может быть важнее сохранения хорошей репутации.

7. Прошлые и будущие поколения важны.

Иными словами, для культур краткосрочной ориентации Г. Ховстеде выделяет следующие семь ключевых тезисов:

1. Никогда не «терять лицо», не портить репутацию.

2. Общество требует стараться во всем быть не хуже других, не отставать от знакомых, даже если это означает сорить деньгами.

3. Требуются быстрые результаты.

4. Традиции надо уважать.

5. Запросам общества (например, обмен подарками) соответствуют, независимо от затрат.

6. Личностная стабильность высоко ценится.

7. Накопление денег непопулярно, поэтому мало денег для инвестиций.

Подход Г. Ховстеде представляется весьма удобным для организации психологического сопровождения поликультурного образования. Авторы учебного пособия «Работа психолога в многонациональной школе» подробно описывают возможности подхода Г. Ховтседе в контексте поликультурной образовательной среды [28].

Американский социолог Р. Инглхарт инициировал мировые исследования ценностей (World Values Survey), которые проводятся около 30 лет и ныне охватывают 75 стран, где проживает 85 % населения Земли [39].

Таблица 2

Переменные, характеризующие два измерения кросс-культурных различий [40]

Источник: Национальный и индивидуальный уровень 65 обществ, исследованных в 1990–1991 и 1995–1998 гг. в World Values Survey [11, с. 11–12].

Как мы видим в таблице, измерение «Традиционные – Секулярно-рациональные ценности» указывает на различия между обществами, в которых религия имеет очень большую ценность, и теми, где это не так, при этом такие общественные явления, как уважение власти, религии, родины и семьи, тесно взаимосвязаны. Высокое значение института семьи – это главная тема: в традиционных обществах основная цель в жизни достичь того, чтобы родители тобою гордились, человек должен всегда любить и уважать своих родителей, вне зависимости от их поведения.

Исследования показывают, что выделенные ценности выявляют межпоколенное смещение акцента с экономической и физической безопасности на самовыражение, субъективное благополучие и вопросы качества жизни [41, 38, 39]. Такие культурные изменения обнаружены во всех развитых индустриальных обществах; это появляется у поколений, выросших в условиях, где выживание считается само собой разумеющимся. Эти ценности связаны с возрастанием акцента на защите окружающей среды, женском движении и требованиях участия в принятии экономических и политических решений.

М. Бонд и К. Леунг вводят понятие «социальных аксиом» как «генерализованных верований о себе, социальной и физической среде, духовном мире, высказанных в форме утверждений об отношениях между реально существующими фактами или идеями» [43, с. 289].

Социальные аксиомы также отличаются от норм, или нормативных верований, которые имеют характер предписания и принимают следующую форму: «А должен сделать X», где А – личность, X – акт.

Верования включают в себя четыре функции, направленные на выживание и адаптацию человека. Социальные аксиомы «облегчают достижение цели (инструментальная функция), помогают людям сохранять самооценку (функция защиты своего эго), служат выражению человеческих ценностей (функция выражения ценностей) и оказывают помощь людям в понимании мира (познавательная функция)» [43, с. 288]. Если обобщить эти функции, то социальные аксиомы можно рассматривать как фундаментальные психологические конструкты.

Так было собрано около 3000 утверждений, которые затем были объединены в четыре категории:

• психологические атрибуции: аксиомы относительно характеристик или направленности личности;

• ориентации в социальном мире: аксиомы относительно социальных характеристик групп, организаций и обществ;

• социальное взаимодействие: аксиомы относительно того, как люди взаимодействуют друг с другом;

• окружающая среда: аксиомы относительно особенностей окружающей среды, имеющие выход на социальное поведение.

Рис. 1. Универсальная модель социальных аксиом М. Бонда и К. Леунга [43]

Фиске выделил элементарные формы социального поведения:

1. Совместное распределение благ (communal sharing) – такая форма социального взаимодействия, которая присутствует в семьях во всех культурах. Основной тезис, характеризующий данную форму, – совместное использование ресурсов всеми, кто принадлежит к данной группе в соответствии с потребностями каждого.

2. Распределение благ в соответствии с властными полномочиями (authority ranking) – такая форма поведения людей, которая ориентирована на социальный статус каждого человека и данный статус определяет долю ресурса, который приходится на каждого конкретного члена общества. Основной тезис данной формы заключается в чувствительности к рангам и иерархии в обществе.

3. Распределение на основе равенства (equality matching) – распределение ресурсов на основе взаимности: то есть поровну. Основной тезис этой формы состоит в равенстве и совместном владении ресурсами.

4. Рыночное распределение (market pricing) – получение чего-то в обмен на что-то, причем обмену подлежат все возможные ресурсы. Основной тезис данной формы – чем больше вы вкладываете, тем больше получаете.

5. Анализ отдельных подходов к измерению ценностей показывает, с одной стороны, большой потенциал для кросс-культурных исследований, с другой стороны, в указанных выше подходах не предусмотрен индивидуальный уровень анализа ценностей. Ниже мы рассмотрим подход Ш. Шварца для анализа культурного и индивидуального уровня ценностей.

В своем подходе изучения именно индивидуального уровня ценностей, Ш. Шварц исходит из идеи, что: «главный содержательный аспект, отделяющий ценности друг от друга, – это тип мотивации, в ко – тором они отражаются» [44, 45, 22].

Ш. Шварц постулировал, что все индивидуальные ценности основываются на базовых условиях человеческого существования (одном или более): а) потребности организма, б) стремление к социальным взаимодействиям и в) потребность в принадлежности к группе.

Ниже мы представим обобщение в понимании индивидуальных ценностей Ш. Шварца с точки зрения именно мотивационной цели.

Таблица 3

Индивидуальные ценности с точки зрения их мотивационных целей по Ш. Шварцу

Сгруппированные в таблице ценности и мотивации позволяют очень удобно рассматривать данную модель.

Впоследствии Ш. Шварц совместно с В. Билски предложили следующую типологию противоречий между ценностями [46]:

1. Ценности Сохранения (Conservation): Безопасность, Конформность, Традиция противоречат ценностям Открытости изменениям (Openness to Change): Стимуляция, Самостоятельность. Здесь налицо явная оппозиция между ценностью автономии взглядов и действий индивида и ценностью сохранения традиций, поддержания стабильности общества.

2. Ценности Самопреодоления или Выхода за пределы Я (Self-Transcendence): Универсализм, Благожелательность противоречат ценностям Самоутверждения (Self-Enhancement): Власть, Достижение, Гедонизм. Здесь также налицо явная оппозиция между заботой о благе других и стремлением к доминированию над другими.

Общая динамическая структура отношений между типами ценностей представлена на рисунке.

Рис. 2. Динамическая структура соотношений между ценностями по Ш. Шварцу

Данная мотивационная структура отношений представляется очень удобной для анализа индивидуальных ценностей в ситуации именно межгруппового сравнения в случае, если нет возможности применить культурный вариант опросника при анализе данных.

Помимо описанных выше, Ш. Шварц и В. Билски предложили еще одно деление ценностей на две большие группы:

1. Ценности, выражающие интересы индивида. Им соответствуют следующие мотивационные блоки: Власть, Достижение, Гедонизм, Стимуляция, Самостоятельность.

2. Ценности, выражающие интересы группы. К ним принадлежат такие мотивационные блоки, как Благожелательность, Традиция, Конформность.

Развивая возможности опросника индивидуальных ценностей, группа исследователей, сотрудников лаборатории НИУ ВШЭ под руководством Ш. Шварца, развила идею ценностей индивидуального уровня и расширила их с 10 до 19 категорий [31].

19 ценностей соответствуют функциональным требованиям, выработанным Ш. Шварцем [47, 45] для базовых ценностей. Они фокусируются на: а) личной или социальной выгоде от результата, б) росте и саморазвитии или избегании тревожности и защите, в) открытости к изменениям или сохранении статус-кво, г) направленности на собственное благо или благо других [31].

Таблица 4

19 ценностей уточненной теории, определенной в терминах своей мотивационной цели

Авторами был изменен также и дизайн исследования, теперь версии опросника разделились на мужскую и женскую части.

Однако, как сказано авторами расширенной модели изучения индивидуальных ценностей, если для задач исследования необходимо исходить из анализа 10 ценностей – в этом нет грубой ошибки.

Как известно, Ш. Шварц ввел также и анализ ценностей на культурном уровне.

В анализе ценностей Ш. Шварц выявил, что преобладающие ценностные установки в обществе составляют основную характеристику культуры [36, 41, 44, 49, 50]. Эти ценностные установки выражают понятия о том, что хорошо и желательно, т. е. о культурных идеалах. Обширный комплекс значений, убеждений, обычаев, символов, норм и ценностей, которые превалируют у людей в обществе, – это проявления лежащей в их основе культуры.

Ш. Шварц, обобщая теоретико-методологический подход в изучении ценностей группового уровня, пишет: «Я рассматриваю культуру как латентную, гипотетическую переменную, которую мы можем измерить только через ее проявления. Лежащие под ними нормативные ценностные предпочтения влияют на эти проявления и сообщают им определенную степень согласованности» [30].

Это дает основания полагать, что «культура не локализована в умах и действиях отдельных людей… она вне индивида… связана с прессингом, которому подвержен индивид в силу того, что живет в определенной социальной системе» [30].

В психологических терминах этот культурный прессинг имеет отношение к стимулам («праймам»), с которыми человек встречается более или менее часто в своей повседневной жизни и на которых осознанно или неосознанно фокусируется его внимание. Повседневные стимулы, встречающиеся в обществе, могут привлекать внимание, например, в большей степени к индивиду или к группе, к материальным или духовным проблемам.

Ш. Шварц понимает культуру как то, что влияет на распределение индивидуальных убеждений, действий, целей и стилей мышления через прессинг и ожидания, с которыми сталкиваются люди. Это понимание дало возможность развивать строго технологический подход к пониманию ценностей.

Ш. Шварц вывел ценности культурного уровня из априорного теоретизирования о возможных социальных ответах на ключевые проблемы.

Первая проблема – это определение природы отношений и границ между личностью и группой. В какой степени люди автономны или принадлежат своей группе? Ш. Шварц обозначил полярные позиции на этом культурном измерении как автономия в противоположность принадлежности. В автономных культурах люди рассматриваются как независимые, имеющие границы существа. В людях в таких культурах поощряется взращивание и выражение собственных предпочтений, чувств, идей и способностей, а также поиск смысла своей собственной уникальности. Существует два типа автономии: интеллектуальная автономия поощряет индивидов независимо развивать свои собственные идеи и направления интеллектуального развития. Примерами значимых ценностей в таких культурах являются широта взглядов, любознательность, творчество. Аффективная автономия поощряет индивидов к поиску собственного эмоционально-положительного опыта. Значимые ценности здесь – это удовольствие, интересная и разнообразная жизнь.

В культурах с акцентом на принадлежность люди рассматриваются как сущности, включенные в коллективы. Смысл жизни видится в основном в социальных отношениях, в идентификации с группой, разделении ее образа жизни и стремлении к общим целям. Культуры, где ценится принадлежность, делают акцент на сохранении статус-кво и препятствовании действиям, которые могут нарушить внутригрупповую солидарность или традиционный порядок. Важные ценности в таких культурах – это социальный порядок, уважение традиций, безопасность, подчинение и мудрость.

Вторая социальная проблема – это обеспечение ответственного поведения, сохраняющего социальное устройство. Это означает, что люди должны быть включены в продуктивную работу, необходимую для поддержания общества, а не деструктивно соперничать или бездействовать. Людям нужно внушить необходимость думать о благополучии других, координироваться с ними и таким образом справляться со своей неминуемой взаимозависимостью. На полюсе решения, названном равноправием, есть стремление убедить людей признавать друг друга как морально равных, разделяющих общие человеческие интересы. Люди воспитываются так, чтобы усвоить обязательство сотрудничать и заботиться о благополучии других. Ожидается, что люди будут действовать в пользу других, и это будет их выбором. В ряду значимых ценностей в таких культурах – равенство, социальная справедливость, ответственность, помощь и честность.

Полярная альтернатива, обозначенная как культурная иерархия, основывается на иерархической системе предписанных ролей, для того чтобы обеспечить ответственное, продуктивное поведение. Неравное распределение власти, ролей и ресурсов не только определяется здесь как приемлемое, но и является желательным. Люди воспитываются так, чтобы воспринимать иерархическое распределение ролей как само собой разумеющееся, чтобы выполнять обязанности и правила, соответствующие их ролям, чтобы выказывать уважение вышестоящим и ожидать уважения от подчиненных. Ценности социальной власти, авторитета, повиновения и богатства очень важны в иерархических культурах.

Третья социальная проблема – это регуляция использования людьми человеческих и природных ресурсов. Культурный ответ на эту проблему, названный гармония, предполагает придание особого значения приспособлению к социальному и природному миру, желание ценить и принимать его, а не изменять, управлять или использовать. Важные ценности в культурах гармонии включают мирную жизнь, единство с природой, защиту окружающей среды и принятие своей судьбы. Мастерство – это полярный ответ культуры на эту проблему. Здесь поощряется активное самоутверждение для овладения, управления природной и социальной средой и ее изменения с целью достижения групповых или личных целей. Такие ценности, как честолюбие, успех, самодостаточность и компетенция, особенно важны в культурах мастерства [30].

Рис. 3. Ценности культурного уровня по Ш. Шварцу

Подводя итог обзору подхода Ш. Шварца к пониманию ценностей на индивидуальном и групповом уровне, необходимо отметить что, во-первых, его подход на современном этапе развития социально-психологического, кросс-культурного знания является наиболее полным в изучении такого феномена как ценностные ориентации. Во-вторых, его подход, доведенный до создания конкретных, валидных методик, обладает развивающим потенциалом, открывающим для исследователей пространство для творчества. Также особенным приоритетом его методология и методика выступает для ситуации именно кросс-культурных исследований, так как изначально строилась с учетом изучения различий между странами и народами.

Изучение идентичности в контексте психологии социального познания

Теоретико-методологическую основу модели психологического сопровождения поликультурного образования включает понятие структуры идентичности, или Культурного Я.

Социальная идентичность – это та часть Я-концепции, которая возникает из осознания своего членства в социальной группе (или группах) вместе с ценностным или эмоциональным значением, придаваемым этому членству [48].

Вопрос об изучении социальной идентичности рассматривался чуть ли не с зарождения социальной психологии. К ее изучению обращались такие исследователи, как У. Джемс в рамках концепции осмысления личностью своей самотождественности, собственных границ и места в мире. Именно У. Джемс ввел впервые такой разворот в осмыслении идентичности, как личностный и социальный аспект, в котором формируется множество «социальных Я» индивида.

Проблема идентичности рассматривалась в теории «зеркального Я» Ч. Кул и [35], а также в представлении о становлении личности во взаимодействии с другими Г. Мида [4], в теории социальной идентичности А. Тэшфела и теории самокатегоризации Дж. Тернера [48].

Г. М. Андреева, обсуждая концепции социального познания, пишет о том, что нужно исследовать, какие элементы единой картины мира воссоздает в своей познавательной деятельности человек [1]. Ее анализ теорий социального познания привел ее к утверждению, что сначала был анализ атрибутивных процессов, в которых преимущественно выявлялись механизмы построения образа другого человека. И вообще, вся традиция социальной психологии в изучении межличностного восприятия апеллировала к другому человеку. Переход исследований от изучения социального восприятия к социальному познанию означает, кроме всего прочего, расширение спектра социальных объектов как элементов социального мира. По аналитическим исследованиям Г. М. Андреевой в настоящее время развивающиеся социально-психологическое знание вообще и теория социальной идентичности в частности включают: образ Я, образ Другого, образ Группы, образ Времени, образ Среды, образы других, не столь поддающихся классификации социальных явлений и, наконец, образ Мира в целом [1].

Сама по себе проблема имеет солидную традицию изучения в социальной психологии. Корни такого изучения лежат глубоко в истории психологии. Родоначальником можно считать У. Джемса с его концепцией осмысления личностью своей самотождественности, своих границ и места в мире. У. Джемс показал, что человек думает о себе в двух плоскостях, откуда и два аспекта идентичности: в личном аспекте, что и создает личностную самотождественность, и в социальном аспекте, где формируется многообразие социальных Я индивида. К идее о двух аспектах осмысления личностью своих границ в мире обращались и Ч. Кул и (теория зеркального Я), и Г. Мид (становление личности во взаимодействии с другими), и Э. Эриксон, и другие. По сравнению с терминологией У. Джемса («два аспекта Я») в современной литературе проблема формулируется как проблема двух видов идентичности – личностной и социальной. Если личностная идентичность – это самоопределение в терминах физических, интеллектуальных и нравственных черт индивида, то социальная идентичность – самоопределение в терминах отнесения себя к определенной социальной группе (по Э. Эриксону – «ощущение внутренней согласованности», «поиск своего места в жизни»).

Если для выявления личностной идентичности необходимо описание так называемой «Я-концепции», то для выявления социальной идентичности необходимо исследование связей личности со своей группой. Р. Бернс дает такое определение «Я-концепции»: «Это совокупность всех представлений индивида о себе, сопряженная с их оценкой». Описательную составляющую «Я-концепции» он называет «образом-Я» или «картиной-Я», что включает в себя отношение к себе, самооценку, принятие себя [5, с. 30]. Вместе с тем социальная идентичность – это в гораздо большей степени соотнесение Я с группой, не что иное, как способ организации для данного индивида его представлений о себе и о группе, к которой он принадлежит. Справедлива также и мысль о том, что социальная идентичность – это скорее то, что индивид делает с его позиции в социальной структуре, которая определяет его идентичность, чем то, что он думает о месте в этой структуре. Последнее замечание особенно важно в нашем контексте.

В рамках психологии социального познания прежде всего, конечно, рассматривается социальная идентичность, или образ социального Я, называемый «образ-Я в группе». Такой фокус идентичности выбран не случайно: давно установлен факт, что большинство людей, когда они говорят о себе, говорят о других в их жизни, о группах, к которым они принадлежат, о явлениях, которые особенно важны для их взглядов и понимания динамики социального окружения в целом [1].

Теоретико-методологическую основу изучению идентичности вообще и социальной идентичности в частности составляют положения интеракционистской парадигмы социальной психологии. Таким базовым исследователем можно назвать Г. Блумера (родился в 1900 г.). Г. Блумер – американский социолог и социальный психолог, ученик и последователь Дж. Мида, профессор социологии Чикагского (с 1947 г.) и Калифорнийского (с 1952 г.) университетов, основатель так называемой Чикагской школы символического интеракционизма, наиболее ортодоксально следующей идеям Дж. Мида. Основные работы Г. Блумера относятся к области методологических проблем исследования коммуникации и интеракции.

Он считал, что с точки зрения символического интеракционизма социальная организация является структурой, внутри которой действующие единицы развивают свои действия. Структурные характеристики, такие как «культура», «социальная система», «социальная стратификация» или «социальные роли», создают условия для их действия, но не детерминируют их действие. Люди – т. е. действующие единицы – не действуют в отношении культуры, социальной структуры и т. д.; они действуют в отношении ситуаций. Социальная организация входит в действие лишь в той мере, в какой она создает ситуации, в которых люди действуют, в какой она поставляет наборы символов, которые люди используют в интерпретации ситуаций. Эти две формы влияния социальной организации важны. В утвердившихся, стабилизированных обществах, таких как изолированные примитивные племена или крестьянские общины, это влияние, безусловно, глубоко [7].

Он полагал также, что социологические концепции не рассматривают социальные действия индивидов в человеческом обществе как конструируемые ими при помощи процесса интерпретации. Вместо этого действие рассматривается как продукт факторов, которые воздействуют на индивидов и действуют через них. Если уделяется место «интерпретации», то интерпретация рассматривается лишь как выражение других факторов (таких как мотивы), которые предшествуют действию, и, следовательно, интерпретация исчезает как самостоятельный фактор. Таким образом, социальное действие людей рассматривается как внешний поток или выражение воздействующих на них сил, а не как акты, которые строятся людьми при помощи интерпретации ими тех ситуаций, в которые они попадают [7].