Текст книги "Поделись своей любовью"

Но у меня уже всплывали в памяти строки из учебника: «Первый этап. Выбор руки. Второй этап. Проведение руки в полость матки. Третий этап. Отыскивание и захватывание ножки плода. Хотя выбор ножки не имеет особого значения, удобнее отыскивать лежащую кпереди, то есть нижележащую».

Когда женщина уснула и расслабилась, я вскрыла плодный пузырь и с излитием вод ввела руку в полость матки.

«Стало слишком тесно!» – подумала Машенька после того, как акушер вскрыл плодный пузырь, а все воды до последней капли излились наружу.

Нашла нижележащую ножку плода, попыталась захватить ее выше лодыжки двумя пальцами, указательным и средним, но малыш оказался с характером, взбрыкнул, и его стопа выскользнула из моей руки.

Со второй попытки решила захватить ножку всей рукой за голень; большой палец правильно лег по длине икроножной мышцы, а его верхушка уперлась в подколенную ямку. Потянула, и… ребенок опять ускользнул!

– Приложите датчик!

Сердце малютки билось ровно и невозмутимо.

– Держится, молодец! – прошептала я сама себе. – Ну что, последняя попытка?

Я решила для надежности захватить обе ножки. Взялась за голени плода, стала тянуть за них вниз, одновременно поворачивая крошку спинкой кверху. И все получилось. Ребенок начал опускаться, а я перебирала пальцами все выше и выше, сначала по его бедрам, затем по тазу, дошла до плечевого пояса.

– Осталось совсем чуть-чуть, – приободрила я себя. Наконец-то появились ручки малыша и его головка… Он сделал вдох и громко закричал, прервав абсолютную тишину в родильном зале, потому что все, кто там был, наблюдали за моими пассами в сосредоточенном молчании.

Усатый анестезиолог радостно выдохнул:

– Здорово! Молодец!

Да, тогда у меня все получилось, я ликовала и до конца дежурства буквально летала по родильному дому от избытка эмоций. Тогда я победила ситуацию. А ведь были случаи, когда приходилось бежать на кесарево со вторым плодом…

Все девять месяцев Константин мечтал начать свою самостоятельную жизнь необычно, поэтому в роды он вступил задом наперед.

Роды шли тяжело. Леночка продвигалась к выходу ножками, так еще и схватки окончательно ослабли. Умная девочка приняла, по ее мнению, единственно верное решение – помочь себе, маме, акушеру и наконец-то родиться. Она уперлась маленькими ладошками в стенку матки. «Я буду отталкиваться, а вы меня тяните! Вместе мы точно справимся!» – была уверена Леночка. Доктор такой поддержке не обрадовался, но работа есть работа, и, следуя правилам классического акушерства, он вначале освободил запрокинутые ручки, потом извлек головку, посмотрел малышке в глазки и сказал: «Какая ты умница!»

Помню, на одном из дежурств меня срочно вызвали в приемное отделение. Прихожу и вижу: в кресле лежит женщина с родившимся ножками плода, а рядом стоит растерянный молодой доктор и не знает, что делать.

– Доброй ночи! А почему это все здесь происходит? – в ужасе спросила я, отведя его в сторону.

– Скорая привезла рожающую в потугах, я не сообразил, что можно сразу в отделение госпитализировать, стал здесь осматривать. И вот… – мямлил юный коллега.

– Какой срок беременности?

– Доношенная. Двойня.

– Прекрасно, мне именно это и было нужно в три часа ночи. Так, быстро зовем прямо сюда из родового отделения акушерку с лотком и теплой пеленкой, педиатра, врачей из детской реанимации.

Я надела перчатки.

Акушерство – это жизнь в постоянном стрессе и готовность к неожиданностям. Экстренная служба, что сказать… В этой профессии выживают сильнейшие, способные выигрывать время у обстоятельств.

Необходимые черты характера для успешности в такой работе – активность, энергичность, выносливость. Более спокойные выбирают терапию. Естественно, при такой живости темперамента бывают ошибки, например, при написании каких-либо текстов, в подсчетах, но именно глобальное мышление категорией результативности считается основой успеха врача акушера-гинеколога.

«Успеть и сделать!» – вот девиз акушерской службы.

Не говорю про постоянные тренинги – они необходимы как воздух для перехода новичка на качественно новый уровень.

– Тужимся! – я понимала, что есть всего несколько минут, чтобы родить живого ребенка. Благо из аппарата КТГ доносился бесперебойный стук сердца плода.

Новорожденный появился на свет без осложнений. Конечно, не без моей помощи. Я его передала подоспевшим специалистам по нежному детскому возрасту.

Ситуация не радовала тем, что женщина была беременна двойней. После прослушивания сердцебиения второго плода мы на каталке повезли ее из приемного отделения в родильный зал. В пути разорвались околоплодные оболочки, при последующем осмотре оказалось, что другой малыш лежит в поперечном положении, так у него еще и выпала пуповина. Оставался один вариант – кесарево сечение, что я и сделала просто и обыденно. Родившись, второй ребенок сразу заплакал, хотелось думать, от счастья. В очередной раз мне повезло.

«Вдвоем не так страшно что-то менять в жизни! Не трусь! Давай родимся! Я пойду первой, а ты – следом за мной!» – подбадривала сестренку-близнеца Анюта.

Кстати, счастливая акушерская судьба – отдельное явление в нашей практике, требующее подробного исследования, как и акушерская интуиция.

Много раз доказывала себе и другим, что хороший результат можно получить, не только следуя правилам, но и вопреки им. Современное акушерство – акушерство индивидуальных понятий и решений. Не знаю, откуда берется в определенных ситуациях смелость отойти от шаблонов, но иногда спасает только это. Про некоторые успешные случаи и про свои действия можно рассказывать только в частных беседах. Для остальных все, что происходит, остается в области невероятного, и попутно из тебя формируется образ человека, который легко может отрезать голову и пришить ее обратно.

А еще в акушерстве имеет место провидение.

Однажды утром на работу пришла доктор и расстроенным голосом рассказала, что во сне целую ночь спасала умирающую женщину. Она сходила в местную каплицу, которая, кстати, находится напротив родильного зала, поставила свечку, а на ближайшем ее дежурстве у одной из родильниц случилось массивное кровотечение. В ту ночь в роддоме собралось полгорода. Было очень тяжело: операция, длящаяся три часа, переливание крови, реанимация, длительная искусственная вентиляция легких… Женщина выжила, но все, кто участвовал в оказании помощи, еще неделю ходили разряженные до нуля. Таких рассказов на самом деле можно насобирать на целую книгу.

Что говорить, у меня у самой бывают сны в руку.

«Когда человек умирает, его душа движется по тоннелю, в конце которого виден свет. Представляешь, смерть – это свет в конце тоннеля!» – слышала мамины рассуждения Наташа. «Неправда! – громко закричала девочка, когда после прохода через родовые пути ей в глаза ярко засветили лампы родильного зала. – Рождение – это свет в конце тоннеля!»

В ординаторской стоял шум. Рассевшись по стульям и диванам, напарники из двух дежурных бригад (одна сдавала смену, другая – принимала) активно обсуждали события прошедших суток. Яркий искусственный свет от огромной лампы способствовал оживленной беседе.

– Ну вот, пять минут – и мы оказались в операционной, летели так, что тапки падали, – отхлебнув кофе, сказала Ирина Александровна Задора, очень ответственный и очень опытный врач, на сегодня она уже закончила работу.

Еще две минуты – и извлекли ребенка, живого и здорового. Педиатрам он понравился сразу.

– Доброе утро! Смотрю, силы еще есть, может, останетесь с нами и поработаете на бис? Кстати, рада вас всех видеть!

– Взаимно, Ирина Павловна, – поздоровалась дружная компания.

В ординаторскую бодро вошел Алексей Семенович:

– Всех приветствую!

– Леша, как родили? – поспешила спросить я.

– Отлично, без разрывов! Мама и ребенок счастливы, я в принципе тоже. Когда будем смотреть женщин из предродовой?

– Зови потихонечку.

– Понял, пошел звать!

– Ирина Павловна, не суетитесь, все успеется! Хотите кофе, тортик, пирожное? Посмотрите, какой у нас соблазнительный завтрак! – улыбнулась Ирина Александровна.

– Такая увлеченность вкусной едой это, часом, не смертный грех? – не без ехидства спросила я.

– Во-первых, все грехи бессмертны, доказано примерами не одного поколения людей, – еще шире улыбнулась Ирина Александровна. – Во-вторых, если что, покаетесь, и будет вам спасение! В-третьих, присоединяйтесь к нам!

– А в-четвертых, родильный дом не место для разговоров о смерти, – вдруг опомнилась я. – И наша работа – бороться не с грехами, а с летальными исходами. Наливайте ваш чудесно пахнущий кофе!

– Вот это другое дело!

– А в-пятых, мысли материальны, лучше думать о хорошем. Предлагаю доказательства! – включилась в беседу Ольга Олеговна Есипова, мудрейшая женщина, раскладывающая любую жизненную ситуацию по принципу: «Я – за справедливость». Второй врач из моей суточной бригады. К слову, работать с ней надежно и спокойно. – Помните заведующую, которая ближе к декабрю неосторожно сказала, что костьми ляжет, но выполнит план, а на следующий день свалилась с температурой сорок?

– У меня тоже есть пример материализации человеческих слов, – сказала я. – Вспоминаю доктора, который изо всех сил рвался на повышение. Говорил, что хочет избавиться от ежедневной рутины и застоя, с нетерпением ждет от жизни серьезной встряски, а дело-то закончилось чем? Увольнением! Хотя оставалось совсем чуть-чуть до назначения. Нет-нет, на новую работу он потом устроился, но вот уж встряхнулся, так встряхнулся!

– Поистине, бойся желаний своих! – с поучительными нотками в голосе произнесла Ирина Александровна и многозначительно потрясла в воздухе указательным пальцем. – Я тоже знаю историю про опрометчиво брошенные слова. Моя знакомая, врач акушер-гинеколог, несколько раз отказывалась от участия в очередной комиссии, все твердила, что не нужен ей этот геморрой. На работе к ее просьбе прислушались, а вот где-то выше решили дать возможность повстречаться со своими страхами. Что, думаете, произошло?

– Неужели? – спросили все одновременно, как по команде.

– Да, именно! Однажды она обнаружила у себя огромную геморроидальную шишку. Хотите – верьте, хотите – нет.

– Знаете, – неуверенно стала делиться Ольга Олеговна, – когда мы с дочкой планируем путешествие, я детально продумываю его. Однажды, отправляясь в тур по Европе, я неожиданно для себя предложила: пусть главной темой будет сосуществование бытия и небытия в одном моменте. Позже мы сделали фотографию в Швейцарии на фоне живописного водопада, рядом с которым было русло высохшей реки. Есть фото из Италии: в центре – красивейшая деревянная резная дверь, а по обе стороны от нее в кадушках стоят кусты: слева – цветущие, справа – засохшие.

И вот во время очередной экскурсии, когда мы высматривали живое и неживое, раздался телефонный звонок. Позвонил муж моей близкой подруги и сообщил, что она умерла. От отека легких. На третьи сутки после родов. Не успели спасти. Он остался один с крошечным ребенком на руках. Рождение и смерть в одном моменте…

– Становится невыносимо все это слушать! Ирина Александровна, пойдем-ка лучше принимать дежурство как положено – у постели больного, а кофе подождет, – не выдержала я.

– Так, а мне прямая дорога на обходы в патологию, – Ольга Олеговна уложила прекрасные длинные черные волосы в пучок и вдруг оглянулась: – Кстати, кто дежурит с нами по приемникам?

– Игорь Петрович Парамонов.

– Где он, кто знает?

– Наверное, как всегда, деликатно беседует с очередной прекрасной женщиной, желая избавить ее от вечного страха быть осмотренной мужчиной-гинекологом, – произнес Алексей Семенович. – Вот кто умеет побороть природный стыд!

– Стыдливость – результат воспитания. Посмотрите на некоторые народности. Для них нагота – абсолютная норма, – бросила Ольга Олеговна.

– Вообще, медицина – это особая сфера человеческого взаимодействия. Приходя к врачу, ты должен переступить через заложенные обществом моральные устои. По причине нездоровья, да, но раздеться перед незнакомым и совершенно посторонним человеком. Оголить тело и душу. Акушеры и гинекологи в общем перечне стоят особняком. Им нужно уметь расслабить женщину и помочь ей открыться, – добавила я к рассуждениям.

– Потому-то пациенты и ищут постоянного доктора среди удобных, если можно так сказать, – вставил Исаев.

Остальная молодежь в беседу не встревала, а лишь тихо потягивала чай и хрустела печеньем.

К оконнному стеклу прилепился кленовый лист и закрыл собой часть выглядывавшей из-за тяжелых туч далекой и загадочной луны.

 
Мертвые листья.
Потерянной красоты
Скорбные следы.
 

Глава 3

Мы переместились в сияющий абсолютной чистотой смотровой кабинет.

– Саша, пожалуйста, зови женщин.

Александра пригласила первую роженицу. Алексей Семенович взял историю родов и стал читать ее от начала до конца, как говорится, от анамнеза до диагноза. Я и Ирина Александровна внимательно слушали.

– Отлично! – сказали мы в один голос.

– Располагайтесь, пожалуйста! – добавила Саша.

– Скажите, осмотр будет болезненным? – взволнованно спросила пациентка.

– Я сделаю все, чтобы так не получилось. Над вопросом боли в родах работала природа. Рождение в муках – ее задумка. А вы наперекор постарайтесь расслабиться. Глубоко подышите, сделайте вдох, выдох, – я погладила женщину по руке. – Вам немного осталось. Потуги на подходе. Умеете тужиться?

– Училась на курсах и самостоятельно по видео из интернета.

– Молодец! Сейчас еще разок прорепетируете с Александрой Васильевной, – ободряюще произнесла я и взяла акушерскую трубку. Благодаря ей услышала звонкий, уверенный ритм маленького сердца. Здесь, несомненно, все будет хорошо.

Да, интернет сейчас – хорошая помощь на все случаи жизни. И для пациента, и для врача. Значимая, быстрая помощь. А когда-то я приходила на дежурства с двумя авоськами книг-подсказок, несла толстенные и не очень труды по терапии, хирургии, неотложной помощи. И все это читала, запоминала, повторяла.

Следующей вошла без пяти минут мама двойняшек. Я улыбнулась, пытаясь настроить, вероятно, сложный разговор на дружеский лад, и подобрала максимально позитивный тон.

Хороший доктор в идеале должен быть еще и хорошим актером, чтобы подыгрывать пациенту.

– Доброе утро еще раз! Подумали, приняли решение?

– Да не волнуйтесь вы… Я согласна на кесарево сечение.

– Волнение в этом случае – слишком простое слово. Я хочу сказать по-другому. Я переживаю за вас. Пере-живаю! То есть здесь и сейчас живу вашими проблемами. И стараюсь действовать в ваших интересах. А что такое волнение? Легкое колебание на бесстрастном море, не больше.

– Не хотела вас обидеть. Давайте согласие на операцию, подпишу.

– Вот здесь и здесь поставьте, пожалуйста, подпись, – я снова улыбнулась, испытывая облегчение от того, что решение было практически беспроблемным, по-другому и не скажешь. – Через десять-пятнадцать минут встретимся с вами еще раз, но уже в операционной. Ирина Александровна, как вы считаете, мы правильно поступаем?

– Конечно, нечего испытывать судьбу. Это только ей дано право безнаказанно испытывать нас.

– И еще хочу сказать по поводу ваших страхов, – вновь я обратилась к женщине. – Пару лет назад мне предстояла маленькая плановая операция. Накануне ночью, лежа в палате, я не могла уснуть от тревоги. Вначале успокаивала себя тем, что хирурги – профессионалы, затем согласилась сама с собой, что готова ко всем осложнениям, и даже непоправимым, в итоге расслабилась только после того, как обняла рубашку мужа, которую взяла в больницу. Врачи испытывают такие же эмоции, что и остальные люди, а значит и понимают их абсолютно!

Вошла девушка с сильными схватками. Видно было: еле крепится, чтобы не закричать от боли. Многие в такие моменты не сдерживаются.

Конечно, когда роженица плачет и стонет – это огромная недоработка врачей. Уже много лет акушеры используют богатый арсенал способов и средств для обезболивания родов, противодействуя жестокости природы по отношению к женщине. В современном мире акушерство может и должно быть с человеческим лицом.

– Располагайтесь, пожалуйста! – произнесла Саша.

– Будем рожать дальше, только нужно вас хорошенько обезболить. Что думаете по этому поводу? – спросила я.

– Хотела просить вас об этом, – услышала тихие слова, почти шепот.

– Договорились. Предлагаю самую действенную анестезию, но для нее необходимо будет сделать укол в спину.

– Я согласна на все!

– Решено! Зовем анестезиолога. Александра Васильевна, помогите, пожалуйста, нашей мамочке дойти до предродовой и сделайте звонок другу. А мы досмотрим остальных.

– Давайте наконец-то разойдемся! Не хочу утомлять себя ненужными беседами, – шутливо шепнула мне на ухо Ирина Александровна.

– Только помогите сначала записать истории и идите, – шепнула я в ответ. – Алексей Семенович, приглашайте следующую роженицу!

Вошла девушка с отекшими руками.

– Я еле-еле сняла кольцо.

– Умница! У нас пару раз подобные случаи заканчивались вызовом МЧС, сотрудники которого были вынуждены ломать украшения инструментами. Но вернемся к вашей усталости. Мы дадим вам возможность немножко поспать.

– Поспать? – с разочарованием переспросила пациентка. – А я так надеялась, что вот-вот рожу. Почему у меня все так долго и невовремя происходит?

– Время для «вовремя» у каждого свое, это раз. Роды идут у вас прекрасно, просто начались ночью, и к утру вы умаялись, это два. Сейчас отдохнете, проснетесь, и пойдем в родильный зал. Вот посмотрите, все так и будет. Согласны?

– А у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда. Последнее слово за вами.

Девушка пристально посмотрела мне в глаза, секунду-другую подумала и сказала:

– Хорошо.

Поверила, значит. Это лучший вариант, когда между доктором и пациентом устанавливаются теплые отношения и полное доверие.

– Отлично! Тогда идите, пожалуйста, в предродовую, к вам придет анестезиолог.

У остальных рожениц процесс шел как по писаному: ничего сомнительного и подозрительного. По крайней мере, моя акушерская интуиция молчала.

Когда осмотры завершились, раздался звонок на сотовый телефон.

– Я уже успел соскучиться. Кстати, когда ты уезжала, еле рассмотрел тебя во дворе в этой природной неразберихе. А потом, когда исчезли огни твоей машины, меня такая тоска взяла! – услышала я голос мужа.

– Доброе утро! Это я сейчас исчезну в твоем голосе!

– Как работа? Продвигается?

– Летит ракета со скоростью света.

– Ясно. Не буду тогда отвлекать. Люблю, целую, жду. Всегда твой.

– Вот умеешь ты меня вдохновить! Пока.

– Позвоню позже.

Я глянула в окно. Черная дыра, пожирающая Землю.

Иногда я развлекаюсь, придумывая ассоциации к какому-либо понятию. Кстати, недавно обдумывала, что может значить черное пятно. И вот что получилось:

в живописи оно – признак шедевра,

в литературе – клякса,

в философии – подсознание,

в психиатрии – провалы в памяти,

в милиции – нераскрытое дело,

в жизни – подмоченная репутация,

в биографии – поступок, о котором хотелось бы забыть,

в биологии – признак гниения,

в химчистке – грязное белье,

а на лице – просто синяк.

– Операционная готова, Ирина Павловна. Все в сборе. Можно идти, – позвала меня Александра.

– Бегу. А вам, Ирина Александровна, огромное спасибо за дежурство.

– Пора домой, – откликнулась она. – Не хочется выходить на улицу и мерзнуть, но по-другому никак. Кстати, как вы доехали сегодня? Без приключений, надеюсь?

– Да, спокойно, в новостях из космоса.

А вопрос коллеги был вот к чему. В прошлую субботу я спешила на дежурство и в какой-то момент, избегая столкновения с автобусом, который вдруг по непонятной причине затормозил прямо перед моим носом, включив указатель поворота, но, правда, немного резковато, перестроилась в крайний левый ряд, подрезав белый «рено». Автовладелец француза посчитал, что я унизила его мужское достоинство, и решил меня проучить. Вначале он попробовал обогнать мою машину, выехав на встречную полосу, однако оттуда понеслись пронзительные звуки клаксонов. Не получилось. Это, по-видимому, взбесило его еще больше. Тогда он стал бесконечно встраиваться передо мной из правого ряда, резко нажимая на тормоз после маневра. И все бы ничего, но после очередного такого зигзага, чтобы не врезаться в это недоразумение, мне пришлось двумя колесами вскочить на бордюр начавшейся посреди дороги разделительной полосы. Я нажала на газ и в таком положении с уклоном, ловя равновесие, перегнала мистера подлость и побыстрее укатила. Ничего, что меня помотало и немного помялись диски. Главное, я осталась цела.

Этому экземпляру за рулем уж очень хотелось сотворить настоящую аварию с моим участием. Хорошо еще, что ничего не швырнул в лобовое стекло. Что нужно иметь в голове и сердце, чтобы из-за пустяка поставить чью-то жизнь под угрозу?

Я много раз ловила себя на мысли, что не готова терять людей. Буду бороться на своем месте за каждого до конца. В противном случае перестану быть врачом. И человеком.

И вообще, я никогда не подталкивала даже самых злейших противников к последней черте, всегда оставляя им возможность сохранить лицо.

– Кофе уже, наверное, остыл, ну и ладно! – сказала Ирина Александровна и направилась к двери. – Все, до свидания. Ухожу со спокойной душой. Ничего не буду вам желать!

– До свидания, – ответили мы с Алексеем Семеновичем и направились в операционную.

 
Вселенский воздух
Беспощадно студит город.
Мерцают звезды —
Украшают жуткий холод.
 
 
Себя спасаю —
Отправляюсь прямо к солнцу.
Все забываю —
С непогодой не срастется.
 
 
Вдали планета —
В стужу лютую одета.
Не раньше лета —
Я вернусь с лучами света.
 

– Ирина Павловна! – Ко мне спешила медицинская сестра из отделения новорожденных. – У меня есть к вам просьба.

– Конечно-конечно, что случилось? – спросила я.

– Наверное, вы знаете, моя дочь учится в медицинском институте на третьем курсе. Она мечтает быть хирургом и хочет немного попрактиковаться, поучиться работать с настоящим шовным материалом и инструментами. Можно нам пошить на плаценте?

Для меня эта просьба стала неожиданностью.

– Почему бы и нет, – ответила я после короткой паузы. – Правда, ткани в ней мягкие, сложные для работы. Будут рваться. Но если хочется… Кстати, узлы она вязать умеет?

– Да, мы дома наматываем нитку на ручку шкафа и вяжем, вяжем, вяжем.

– Так я ее сейчас возьму на операцию вторым ассистентом.

– Спасибо огромное! Она будет в восторге!

Прокесарили по плану, без неожиданностей, детей извлекли легко, матка начала сокращаться. Я была довольна, что все так сложилось. Леша ассистировал прекрасно, с пониманием дела. Хотя еще пару лет назад он путался в узлах и закрывал руками рану, чем очень мешал. Научился! Впрочем, все мы с определенным количеством выполненных операций делаемся умелыми и уверенными, а на каком-то этапе движения становятся отработанными до автоматизма, и за время, например, удаления узла миомы, можно спокойно выучить «Дилемму сороконожки». Все трудное и кажущееся неподъемным в молодости с опытом превращается в обыкновенную рутину.

Дочка медицинской сестры раздвигала крючками ткани и осторожно вымакивала тампоном рану, как мы ей показали. В конце операции я ей позволила завязать пару узлов.

– Когда затягиваешь петлю, пальцы нужно держать как можно ближе к переплетению нитей, чтобы не порвались. Это можно делать вторыми пальцами обеих рук или пружинящими движениями первых пальцев обеих кистей. Смотри, вот так… Получается очень быстро. Теперь бери ножницы и отрезай излишки. Оставляешь полсантиметра длины.

– Вот так? Правильно делаю? – спросила девушка.

– У тебя отлично получается для первого раза. Ты молодец! – похвалила я ее.

Юная хирургиня вознеслась до небес:

– Спасибо! Я не жалею, что пришла к вам сегодня на дежурство!

– Твоя мама знала, к кому тебя пристроить, – усмехнулся Исаев.

– Научиться оперировать не проблема. Для успешной работы с нашей специальности нужны другие навыки. Знаешь такую пословицу: «Выбирай их двух зол меньшее?»

– Конечно!

– Так вот это не про медицину. Здесь нужно уметь выбирать из двух зол худшее. Выделять смертельную патологию, требующую наипервейшей немедленной помощи. Сортировка, как есть.

– Поняла. Ирина Павловна, я знаю, что вы сочиняете стихи. Когда все успеваете? – задала вопрос девушка.

– Чаще всего это происходит по ночам.

– А вот интересно, чем отличается написание приказов от написания стихов? – встрял Леша.

– Четко очерченными границами. У приказов они есть, а у стихов нет! – рассеялась я.

«Как мне не терпится всех вас увидеть!» – подумала Оленька и, выпрямив головку, посмотрела наружу потрясающе красивыми карими глазами. «Добро пожаловать!» – услышала она первые слова, сказанные ей в этом мире.

Важное в освоении хирургического мастерства – найти своего учителя. Я помню всех, кто меня наставлял и поддерживал. Несмотря на крайнюю степень самостоятельности, даже таким независимым людям, как я, нужно стороннее мнение и здоровая критика. Это помогает двигаться вперед.

А вот любителей нездоровой критики, которые иногда встречаются среди коллег, я научилась игнорировать. Главным для меня был и есть результат. Я нацелена только на него. Когда исход хороший, то обсуждать процесс не всегда имеет смысл.

И, конечно, немаловажны для полного слияния врача с профессией уважение, доброжелательность и, если повезет, искренняя привязанность со стороны руководства. Умение создать обстановку, нацеленную на созидание, показать точки роста, уделить внимание каждому, найти нужное слово для всех, высветить лучшие качества каждого.

Индивидуальный подход самый эффективный, но требует знаний и времени. А расслоение коллектива на любимчиков и отвергнутых в итоге приводит к полной деградации организации.

Бывают разные главные врачи. «Старики» вспоминали об одной руководительнице, которая предпочитала искать в людях только недостатки и показательно их транслировала. Она главная, она королева, говорить с ней можно было только с придыханием и с бесконечным «благодарю» – за счастье предоставленной возможности обратиться. С неперспективным мышлением и неспособностью признавать свои ошибки. Назвала белое черным, значит, так тому и быть, не должно быть никаких возражений! И не дай Бог дать ей совет, все сделает с точностью до наоборот. Ростки инициативы тут же срезались заглушающей бензопилой: «Вас об этом кто-нибудь просил? Здесь не нужно высказывать свое мнение!» Все было как в песне Окуджавы: «Здесь птицы не поют, деревья не растут».

Регулярный доступ в операционную был закрыт для многих, хотя ей неоднократно говорили, что акушерство и гинекология – специальность хирургическая, такое отлучение – верный путь к эмоциональной смерти и «растительной» профессиональной жизни хирурга.

Если она гневалась – это был праведный гнев, если другие проявляли эмоции – их трактовали как распущенность и хамство.

Четко поделила коллектив на своих и чужих. Последним приходилось несладко. Оступишься – сразу наказание в полной мере. Своим же можно было стоять на голове. Молодежь, как ноги китайских девушек, бинтовали и заковывали в маленькие ботинки, которые регулярно меняли на меньший размер, чтобы те не росли.

Казалось, взрослый человек, должна научиться сдерживать эмоции и оценивать свое поведение, но ей это было не по нраву. Скучно, батенька, тянется день в размышлениях о людях. Мстить им гораздо веселее.

Рассказывали, что часть коллектива научилась такое отношения к себе не замечать, кто-то не выдержал и поклонился, кто-то не выдержал и уволился. Первыми пошли на выход профессионалы, те, кто уже достиг определенных высот и имел право высказывать свое мнение или с чем-то не соглашаться.

Вот такой уникальный страйк-стиль руководства – целенаправленное укладывание всех прямо стоящих. Не нужно в очередной раз копаться в явлении деспотизма, однако совершенно ясно, что в условиях моральных пыток настоящее, а с ним и будущее умирают.

У нас все по-другому. Как говорится, Бог милостив, и уже много лет с нами наша главный и любимый врач Наталья Ивановна Вьюрок. Умная, дальновидная, дипломатичная, честная и принципиальная женщина.

С ее приходом в роддоме началась этакая эпоха Возрождения. Она быстро влилась в новый коллектив, не уволив ни одного человека. Верна каждому сказанному слову. Занимается реальными делами, прогнозирует, придумывает, увлекает людей новыми идеями. Говорит: «Внедряйте, мы должны застолбить и то, и это, чтобы быть первыми!» Или: «Пишите статьи о своих успехах!»

Бесконечно читает, виртуозно оперирует. Кадры для нее – все. Обустроенные ординаторские – для врачей. Учебы, поездки, курсы – для врачей. Слова благодарности – для врачей. Награды – для врачей. Тяжелый случай – всегда рядом с врачами.

Молодежь вовлечена в круговорот событий, главный с них спрос – доклады, презентации, выступления, параллельный с заведующими анализ результатов работы отделений. Их в первую очередь учат думать.

Контроль есть, но он невидимый. Иногда через якобы нечаянно уроненное слово ты понимаешь, что главврач знает обо всем, чем ты занимаешься.

Жесткость есть, не без этого, но нет слепой жестокости.

Мы расцвели, появился глубокий и неугасающий интерес к профессии. Каждый, кто приходит на работу, уверен, что он однозначно умница, круглый отличник и крайне необходимый сотрудник. Без него не справятся. Вот такие две диаметрально противоположные идеологии управления – идеология мешать и идеология не вмешиваться.

На самом деле большой вопрос: почему иногда новый руководитель оказывается неэффективным и от него бегут кадры.

 
Большие звезды
Никогда не исчезнут
С Млечного Пути.
 

Когда я ушивала кожу, в просвете двери появилось полноватое, но симпатичное лицо Игоря Петровича Парамонова: «Приветствую! Про девушку с подозрением на разрыв кисты знаете?»

– Конечно! Мне сказали.

– Нужно идти в живот, ей совсем плохо.

– Так разворачивайте гинекологическую операционную. Я здесь заканчиваю, сразу перейду туда. Вы со мной?

– С удовольствием!

– Вот все у вас, Игорь Петрович, с удовольствием. С одной стороны, это, конечно же, прекрасно, а с другой – чувства часом не притупляются без контрастов? – спросил Исаев.

– Хватает мне контрастов в жизни, я недавно развелся, – с едва уловимой досадой в голосе произнес Парамонов.

– Как всегда, до меня новость дошла последней, – буркнула я себе под нос.

Нет у меня привычки интересоваться личной жизнью сотрудников. Поделятся сами – хорошо, не поделятся – тоже неплохо. Кстати, поползновения в свою сторону пресекаю сразу.

– Леша, спасибо тебе за помощь! Следующая операция твоя. Оформи, пожалуйста, историю, – попросила я представителя молодого поколения.

– Что за вопрос! Конечно!

Санитарка помогла мне снять хирургический халат, и я быстро отправилась в гинекологическое крыло.