Текст книги "Ножи. Солдатик (сборник)"

– Ой, – рассматривая банку, сказал он, – да это ж…, а я думал спрайт.

– Спрайт, пожалуйста! – Директор с неожиданной прыткостью подскочил к шкафу, открыл его и извлек из него бутылку спрайта и два стакана из тонкого стекла.

– Нет, нет, спасибо! Не открывайте, – замахал ладонью Николай, – всё равно уж я хлебнул. Буду держаться дальше от начальства.

– От начальства! Ха, ха! А что, ваше начальство не употребляет?

– Ну, знаете ли, начальство…

– Знаю, знаю, сам когда-то ходил под начальством. А теперь вот! – Денис Петрович развел руками.

– Я ведь к вам по делу, Денис Петрович, – заговорил Николай, боясь, что директор начнет рассказывать о себе.

– Да знаю, что не на представление. Вы ешьте, ешьте, я сам приготовил, – кивнул директор на тарелку с бутербродами.

– Денис Петрович, я хотел спросить, есть ли в вашей труппе артисты – метатели ножей?

– Нет, в нашей нет.

– А не знаете, где есть такие артисты?

– Знаю, в Челябинском цирке есть, в одесском, да и в Казани имеется. А вот где ещё, точно не скажу. Но у нас нет, – быстро кидался словами как мячиками Денис Петрович. – Метание ножей – дело серьёзное, да ведь и любое другое дело… Вы проходили, видели наших хищников? Во! – Денис Петрович изобразил оскал. Воспользовавшись паузой, заполненной трехсекундным оскалом, капитан заговорил:

– Мне надо знать, кто в нашем городе умеет профессионально метать ножи.

– У! Ищете иголку в стоге сена. Метание ножей – острое зрелище. Публика любит. Вы знаете, какая жадная, то есть кровожадная у нас публика! Им что, не хватает плясок, песен, юморин там разных? Не хватает! Публике надо острых ощущений, чтоб по острию лезвия, так сказать.

Директор тараторил, но капитан его почти уже не слушал. Что может сказать этот тип? Что он знает об острие лезвия? Напиток сделал своё, и капитан Рублев разжигал в себе злобу. Он злился на директора за пустую болтовню, злился на полковника Стасова за его занудство, злился на жену за то, что та любит цирк, злился на себя, за то, что сидит тут и выслушивает белиберду этого субчика только потому, что субчик его угощает. Банки у мужчин быстро опустели, но на смену им появились новые.

Капитан за вечер наслушался много разных историй из жизни циркачей, выслушал пару анекдотов, но того, чего хотел, так и не услышал. Значит, в Челябинске, Одессе, Казани.

* * *

Управляющий фирмой «ТАХО» – Чулков Геннадий Васильевич, симпатичный брюнет лет тридцати пяти, не понравился майору Чередкову.

– Какого чёрта! – выругался по громкой связи управляющий в ответ на сообщение молоденькой секретарши о приходе майора.

– Вы по какому делу? – виновато глядя на майора, спросила секретарша.

– Ладно, с чёртом мы сами разберёмся, – ответил майор, решительно направляясь в кабинет управляющего.

Управляющий сидел за компьютером. Он мельком глянул на вошедшего и снова перевёл взгляд на монитор. Майор решительно прошёл к управляющему, задев на ходу край длинного чёрного стола с закруглёнными краями, разделяющего комнату на две половины, и, увидев на экране монитора карточную игру, резко крутанул кресло, на котором сидел Чулков.

– Избушка, лицом ко мне! Лицом! – скомандовал он, свирепо заглядывая в глаза управляющего.

Чулков, не ожидавший таких действий от посетителя, испугался и даже в ожидании удара поднял руку, огораживая лицо.

– Вот, – немного устыдившись, более спокойным тоном произнёс майор, протягивая управляющему своё удостоверение.

– Ага, – всё ещё с испугом на лице кивнул управляющий майору и предложил, указывая на стулья, стоящие приставленными к длинному узкому столу, перпендикулярно приставленному к большому столу управляющего. Майор вернулся в часть комнаты по другую сторону стола управляющего и сел. Получилось, что он сидел к управляющему боком. Конечно, можно было говорить и так, но слова Чулкова «какого чёрта», его игра в карты, его поднятая для защиты лица рука – всё это не способствовало тому, чтоб майор церемонился с хозяином кабинета, и он грубо предложил, указывая на приставленный напротив себя стул:

– Сядьте тут, так нам будет удобнее беседовать.

Чулков послушно пересел и уже почти спокойно спросил:

– Чем имею честь?

– Совершено преступление. – Пауза. – Убийство. – Пауза. Чередков для эффекта говорил с паузами. – Мы подозреваем, что ваша компания причастна к этому убийству.

– Что? – Чулков изумлённо вытаращил глаза. – Какое убийство? Когда? Где?

– Я буду задавать вопросы, вы, пожалуйста, постарайтесь правдиво отвечать на них.

– Но я не понимаю,…

– Поймёте. Когда Илья Львович отъехал в Париж?

– С ним что-то случилось?

– Ничего не случилось, так когда?

– Вчера утром, точное время его вылета я не знаю, но можно уточнить.

– По каким делам он поехал?

– По делам фирмы.

– Ясно, что не на футбол. У вас есть во Франции партнёры? Вы имеете совместные проекты?

«Почему это не на футбол, – мысленно усмехался Чулков, именно на футбол он и поехал».

– Илья Львович прорабатывает какой-то проект, но о чём идёт речь, мне не известно, – сказал он вслух.

– Разве вы не управляющий?

– Управляющий. Но я управляю работой по решению уже поставленных перед фирмой задач, стратеги – там, – он указал пальцем в стену за спиной майора, возможно, имея в виду тех, кто находился за ней, а может, и дальше. – В Париже совершено убийство? – не выдержал управляющий.

– Не в Париже, в Москве, – ответил Чередков и, не давая возможности Чулкову, уже открывшему рот, задать следующий вопрос, спросил его сам:

– Вы хоть фирму можете назвать, куда поехал Фангольд?

Чулков потянулся к телефонному аппарату. – Катя, ты регистрировала командировку Ильи Львовича? Назови фирму, куда он поехал. Не знаешь? Только город. Хорошо, давай город, даты, рейс, может, известен. Выпиши всё и срочно занеси мне. Отдав распоряжения секретарше, управляющий, одев на себя маску прилежного ученика, уставился на майора. Майору показалось, что Чулков паясничает, это ему не понравилось. Следующий свой вопрос он задал Чулкову казённым голосом:

– А где вы были вчера в восемь тридцать?

– В пути на работу, – неопределённо пожимая плечами, ответил Чулков.

Майору хотелось «прищемить хвост хаму» и он всё тем же тоном спросил:

– Подтвердить это, конечно, никто не может?

– Может! Катя, я частенько подбираю её на дороге, мы живём в одном районе, и можете спросить её сестру, она вчера тоже ехала с нами.

– Хорошо, – буркнул майор, – спросим. Вам известна Бычкова Клара Юрьевна?

– Бычкова… – Чулков задумался. – Нет, простите, что-то не припомню.

– Вы знаете, что сейчас проводится документальная проверка финансово-хозяйственной деятельности вашего предприятия?

– Да, – с лёгкой заминкой ответил управляющий.

– А известно ли вам, что результаты проверки оставляют желание быть лучше?

– Нет, – решительно ответил Чулков, – с результатами проверки фирму ещё не знакомили. Да вам, собственно, об этом лучше поговорить с нашим финансовым директором – Кличко Игорем Александровичем.

– Непременно поговорю. Он никуда не уехал?

– Нет, он у себя. Но вы… Не думаю, что вас может интересовать наша финансовая деятельность, вы же говорили об убийстве.

– Да, – проницательно глядя в глаза Чулкову, ответил майор, – инспектора налоговой полиции Бычкову Клару Юрьевну уже дважды пытались убить.

– Инспектор Бычкова занимается проверкой нашей фирмы?

– Да, занимается.

Управляющий засмеялся нервным смешком.

– Какой бред! Неужели вы думаете, что кто-то из нас на неё покушался? Зачем? Их два инспектора, два! А на другого не покушались? Ну а потом, ну убили бы мы её, так на неё место назначат другого. Не там ищете, не там! – Чулков погрозил пальцем. – Да между нами говоря, – Чулков даже придвинулся к майору, – инспектор – пешка. Пешка! Все акты пишутся по заказу начальства. Это не наша игра. В эти игры играют выше.

– Что вы…

– Илья Львович решит этот вопрос мирным путём, – на слове «мирным» Чулков сделал ударение. Ведь, собственно, для того вся каша-то и заварена. Всем этим ребятам тоже надо жить.

– Вы хотите сказать, что даже если будут выявлены нарушения, вы, то есть ваша фирма, не пострадает?

– Пострадаем, даже если нарушения и не будут выявлены. Эти ребята умеют выявлять невыявляемое. Хотя как сказать, правильнее, наверное, сказать, что не пострадаем. Наша плата будет стоить примерно столько же, как и хороший аудит, а он для нас обязателен, – Чулков опять поднял указательный палец в потолок. После же налоговой инспекции документы уже никем не проверяются. Так что…

– Вы так откровенны со мной, – заметил майор тоном вопроса.

– Вы мне понравились, – весело глядя в глаза майору, ответил Чулков.

«А вы мне нет», – подумал майор, но при этом Чулков показался ему уже симпатичнее.

– А если инспектор упёртый?

– Тогда, – всё с той же весёлостью отвечал управляющий, – тогда его пошлют на проверку туда, где хотят побольше получить в лапу. После получения нужной суммы, акт упёртого инспектора можно передать на переписание другому.

«Значит, у вас хотят побольше получить», – подумал Чередков.

Дальнейшие разговоры с сотрудниками фирмы, включая финансового директора и главного бухгалтера, ничего майору не дали, фирму «ТАХО» он покидал почти с уверенностью, что покушение на Бычкову – дело рук других лиц. Тут кроется что-то другое.

* * *

Полковник Стасов как всегда был не в духе. Он, не перебивая, но, все больше хмурясь, выслушал доклад майора Чередкова, и, ни слова не говоря, передал слово капитану Рублёву. Рублёв доложил результат похода в цирк и результат искусствоведческого анализа ножа. По мнению специалистов, нож был изготовлен в тридцатые-сороковые годы, скорее всего на Урале. Вероятнее всего нож является частью какого-то подарочного набора. Предположительно, он мог быть изготовлен в подарок или на заказ Сталину.

– Хорошо, что Ленина сюда не приплели, – огрызнулся Стасов. – Ну, а вы чем нас порадуете? – обратился полковник к капитану Кудинову.

– Я, – начал доклад Кудинов, – опросил соседей Клары Юрьевны по месту её прописки. Ничего особого не обнаружил, соседи отзываются о ней положительно.

– Я ж не за характеристиками Клары Юрьевны вас посылал! – криком прервал капитана полковник. – Мне факты нужны! Факты!

– Нам тоже, – спокойно ответил капитан. – А факты таковы: никто из бывших соседей Бычковой в попытках убить её не признался, подозрений никто не высказал. Беседовал я с сестрой Клары Юрьевны. Она высказала две версии: либо это по заказу фирмы «ТАХО», либо какой-то маньяк. Я заметил, сестра сама недолюбливает Клару Ю…

– Так! Значит, теперь за нас версии строят сами потерпевшие! А что с соседкой?

– Которой?

– Той, что напротив, что влюблена в профессора.

– Думаю, у неё на время покушения алиби.

– Думаете?

– Да, думаю, – и капитан рассказал о походе Барышевой на вокзал. – Проверить это пока не удалось. Поезд с названными проводниками прибудет в Москву лишь послезавтра.

– У вас всё?

– Да.

– Не густо, не густо. Значит, соседку на период покушения выпроваживают из дома. Зачем? Может, это просто совпадение, а может кто-то хочет её подставить. А что с профессором? – полковник обвел взглядом своих сотрудников. Все промолчали. Вы, – обратился полковник к майору Чередкову, – займитесь профессором, он – темная лошадка. Вы, капитан Рублев, продолжайте работу с ножами. Искусствоведы тоже могут ошибаться. – Стасов взял со стола нож и покрутил в руках. – По-моему это работа мастера-кустаря, а точнее даже зека. Проверьте, нет ли среди знакомых или просто в окружении профессора зеков. Может, знакомые его друзей, и вообще, поспрашивайте, кто может такое изготовить. Ну а вы, – Стасов обратился к оставшимся, – продолжайте свою работу. Вы, майор, ещё раз наведайтесь в налоговую полицию, поговорите с Бычковой. А вы, капитан, – почти не глядя на Андрея Владимировича, обратился к нему полковник, проверьте ещё раз соседку, присмотритесь к потерпевшей, я имею в виду Бычкову, ну и вообще.

Когда полковник ушел, Кудинов заметил.

– Холку ему, видно, сегодня намылили, как с цепи сорвался, ничего не дает сказать.

– Да, – согласился Чередков, – Новичок бесится. Я думаю, здесь всё дело в деньгах. Девицы – богатые наследницы. Папаша нахапал, поди, уж о завещании думает. Сестрица этой Бычковой – по существу безработна, а живет так, как нам и не снилось.

– Папаша сегодня звонил Новичку, вот он и бесится, – заметил капитан Рублев.

– Откуда ты знаешь?

– Агентура доложила, – Николай заговорщицки подмигнул товарищам.

* * *

Поход в налоговую полицию Чередков определил как пустую трату времени. Начальник налоговой полиции полковник Стриженов Игорь Павлович, с виду добродушный, приветливый тип, в действительности же, прячущий за маской добродушия настороженность, сделал всё, чтобы отвязаться от майора. Никто другой, ни напарник капитана Бычковой по проверке фирмы «ТАХО» майор Каюмов Видади, он же напарник её по двум предыдущим проверкам, ни коллеги из отдела, где работает Клара Юрьевна, ничего в этом запутанном деле не прояснили. Никто не помнил случая, чтоб кому-то из инспекторов сильно угрожали, а уж тем более не знает случая убийства.

* * *

Майор Чередков пришел в институт, не договариваясь с профессором, и случилось так, что профессор был занят – он читал курс лекций. Александра Ивановича встретил коллега профессора Федин Егор Власович. Помещение кафедры, куда Егор Власович привел майора, произвело на гостя неприятное впечатление: полуподвальная комната с грязными стенами, окрашенными в грязно-зеленый цвет, посеревшие потолки с осыпающейся штукатуркой и с пятнами протеков в нескольких местах, зарешечённые грязные окна. Мебель, заполнявшая помещение, была пущена в эксплуатацию лет двадцать назад, а то и больше. Единственное, что как-то радовало глаз – это наличие четырех компьютеров и свежих научных плакатов, развешенных по стенам. Чередкову сразу вспомнился просторный офис фирмы «ТАХО» с видеотехникой, полами, устланными ковролином, оргтехникой, дорогой офисной мебелью, живыми пальмами.

«Топчут суки науку», – с болью отозвалось в сознании майора.

Доцент Федин оказался находкой, он шёл на поводу у майора, живо подхватывая любой уклон в разговоре. За двадцать минут общения, сидя за чашкой чая, Александр Иванович узнал, что профессор Измайлов – гений, человек, умеющий заглянуть в глубины мироздания.

– Ну, а как человек, как он? У таких людей, как правило, свои закидоны.

Доцент осуждающе посмотрел на майора.

– Закидоны у других, а у людей, отмеченных богом, нет времени на закидоны, и вообще, – доцент поморщился, – мелко это. Леонид Алексеевич – необыкновенный человек. Вы видели его улыбку? Детская. Это святость.

– Себя вы тоже считаете святым? – с иронией спросил Александр Иванович.

– Нет, – взгляд Егора Власовича потух. На иронию майора он просто не обратил внимания. – Я другой. Я просто учёный. О таких как я говорят, они талантливы.

«Во, загнул, – насмешливо подумал майор. – Да уж, скромностью он не страдает».

– Скажите, Егор Власович, а чем вы занимаетесь?

– Я?

– Ну, вы, профессор.

– Леонид Алексеевич занимается разработкой принципиально новых методов обработки информации.

«Конечно, – подумал Чередков. – У них не бывает новых методов, у них все принципиально новые».

– Это – оригинальный подход, – как бы в подтверждении мыслей майора продолжил доцент, – который соединяет абстрактные цифровые модели с чувственной образностью природы. Он разрабатывает компьютер, который сможет не только мыслить, но и чувствовать.

– А вы?

– Я почти тем же. Я пытаюсь перевести на язык формул информационное поле. Понимаете, любой из нас имеет, как это сейчас принято называть, ауру – это совокупность множества различных полей, в том числе и информационное. Если научиться правильно читать это поле, можно будет, например, безошибочно диагностировать заболевания.

– Да ведь надо сначала получить это поле, увидеть, что ли.

– Это уже есть в науке. В нашем институте группой учёных во главе с профессором создан биоинформатор, позволяющий видеть и читать биополе человека.

– Что-то я не слышал о таком.

– Я не удивлюсь, если вы услышите, что такой прибор создан американцами. Как вы думаете, где наш прибор? Валяется в подвале. Минобороны перестало финансировать наши проекты, государство и вовсе считает нас нахлебниками. Вот, пожалуйста, – доцент указал на стол профессора, – пришла депеша. Специальности, которым мы обучаем студентов, сокращены в два раза. Не нужны мы никому. Вы знаете, какая у профессора зарплата?

– Нет, но думаю, примерно такая же, как у майора.

– Правильно думаете, примерно такая же.

«А вы хотели бы получать раз в десять больше нас, – с сарказмом подумал майор. Вы, видите ли, наукой занимаетесь, а мы – репы чешим». – Но, чтобы не отвлекаться от дела, майор не стал озвучивать свои мысли, а задал доценту вопрос:

– Скажите, а Леонид Алексеевич умеет метать ножи?

– Ножи? А почему вы спрашиваете, ведь вы же не думаете, что это он?

– Вы не знаете?

– Знаю. Он неплохо стреляет. Мы недавно с ним были в тире, он сразу попал в яблочко, а стреляет, говорит, почти впервые.

– Что значит почти?

– Ну, знаете, стрелял, как все мы, в детских тирах, в институте на сборах.

– А ножи?

– Не думаю. Я когда-то хорошо метал.

– Да, а зачем?

– Да так, баловался.

– И что, можете попасть в мишень?

– Могу, но замечу, в неживую, – лукаво улыбнулся Егор Власович и даже покачал в воздухе указательным пальцем.

– А профессор, думаете, не умеет?

– Думаю, нет. Этому надо много учиться, тренироваться.

– А стрелять у него без тренировок получилось.

– Если вы подозреваете Леонида в покушении на Клару Юрьевну – это чушь!

– По долгу службы я обязан подозревать всех.

Доцент как-то сразу сник.

– Ещё чаю? – спросил он.

– Нет, спасибо. А скажите, каковы отношения Леонида Алексеевича с Кларой Юрьевной?

Егор Власович заговорил, но в его интонации и даже в выражении лица уже отсутствовала незримая нотка доброго расположения к майору.

– Думаю, хорошие. Похоже, Леня обожает Клару, да и она его любит.

– Давно они познакомились?

– Не скажу точно, но, кажется, в прошлую зиму.

– А до этого, ну до встречи с Кларой Юрьевной, у него были женщины?

– Думаю, вам об этом лучше спросить его самого.

– А вы не знаете?

Доцент немного помялся и заговорил виноватым голосом, неопределённо качнув немного головой и дёрнув левым плечом:

– Ему как-то всё не везло. Были у него до Клары Юрьевны две девушки, но обе погибли.

– Погибли? Умерли что ли?

– Да. Ещё в студенчестве у него была девушка, они учились на одном факультете, девушка была альпинисткой и Лёню увлекла. А однажды, когда они были вместе в походе, она сорвалась со скалы. С тех пор Леонид Алексеевич бросил заниматься альпинизмом, замкнулся, вот только наука его и спасала, – доцент, упёршись взглядом в чашку с остывающим чаем, углубился в свои мысли, замолчал.

– А вторая девушка?

Доцент не сразу понял вопрос, когда он уловил его смысл, майор уже уточнял:

– Вы говорили, у него были две девушки.

– А… Вторая девушка была для всех загадкой. Я её ни разу даже не видел. Кажется, она была из приюта.

– И что с ней?

– Умерла. Она погибла при странных обстоятельствах.

– То есть?

– Об этом мало что известно. Кажется, она была больна. Она умерла у него на даче.

– А где находится дача профессора?

– Дача Леонида Алексеевича? – зачем-то переспросил доцент. – Она в двадцати километрах от кольцевой дороги в деревне Сбруево, это в направлении по Рязанскому шоссе.

– Вы бывали у него на даче?

– Да, – немного смутившись, ответил доцент.

– Он приглашал вас?

– Да, – всё ещё пряча глаза, ответил Егор Власович, но тут же в некотором замешательстве добавил, – я там бывал всего однажды.

Увидеться в этот день с профессором майору Чередкову так и не удалось. Время, спланированное им на эту встречу, было ограниченно, так как у него уже были намечены другие дела и встречи, и майор решил отложить визит на завтра, высказав через доцента просьбу, позвонить ему с тем, чтобы согласовать время встречи.

* * *

Обыкновенно Катя приходила к родителям часам к двум, к обеду, но сегодня она пришла раньше, чем даже напугала Веру Станиславовну.

– Катенька, ты чего так рано? – с беспокойством спросила мать. – Что-нибудь стряслось?

– Мам, – укоризненно ответила дочь, – ну почему уж сразу стряслось? Так, зашла поболтать, узнать, как у вас дела. Следователь у вас был?

– Да, заходил, – брезгливо поморщившись и иронично поджав губы, ответила Вера Станиславовна, – спрашивал всякую чушь. Думаю, они никого не найдут, мне этот майор показался каким-то тормозным. Да и чему удивляться, кто за такие деньги будет работать у них?

– Мам, ты сказала майор, а разве у тебя был не коренастый такой в черной футболке?

– Да.

– Так он же не майор, а капитан.

– А какая разница, – Вера Станиславовна презрительно махнула полной рукой, на трёх пальцах которой пестрели дорогие перстни, – ты понимаешь, Катен, он же идиот, – слово «идиот» было произнесено с особым ударением, при этом рука женщины с вытянутым немного корявым то ли от старости, то ли от ревматизма указательным пальцем сделала резкий рывок вверх и вперёд, – спрашивал, где были мы с отцом утром, когда в неё кидали ножом. Маразм какой-то! – Весь облик Веры Станиславовны выражал негодование: глаза некрасиво выпучены, плечи нервно подёргиваются, голова мелко трясётся, руки с нелепо растопыренными полными пальцами разведены в стороны. – Эта Кларка со своим скверным характером ввязалась в какую-то темную историю, а мы – страдай. Я думаю, тут что-нибудь связано с профессором. – И снова рука её с вытянутым указательным пальцем сделала такой же рывок.

«Господи, как мать подурнела, ей не идут отрицательные эмоции», – подумала Катя, но словами поддержала мать, она тоже находила капитана Кудинова неприятным типом. За обедом дочь и мать снова заговорили о трагедии. Катя высказала предположение о том, что убийцей могла быть и соседка профессора, влюбленная в него, она даже припомнила случай из криминальной хроники, показанной по телевизору, когда женщина, влюблённая в мужчину, убила свою соперницу молотком. Потом Катя перешла к разговору о самом профессоре и поведала матери, что он и сам ей кажется странным. Две его девушки умерли при странных обстоятельствах.

– Какие две?

– О Людмиле-альпинистке, которая, якобы, сорвалась со скалы, ты слышала, да? А ведь в прошлом году у него, оказывается, была ещё девушка, которая тоже почему-то умерла. И никто даже не знает истинной причины её смерти.

– Да ты что? – воскликнула Вера Станиславовна. Всё её тело напряглось и подалось вперёд, на лице были написаны удивление, осуждение, заинтересованность и восторг. – Это тебе Жорик сказал?

– Нет, соседка Лени по даче. Жорик даже не знал об этом, представляешь, какой этот Леня скрытный.

По лицу Веры Станиславовны было очевидно, что её воображение интенсивно работает, что она тонет в догадках.

– Кать, а может он на них испытывает свой биологический препарат? – наконец высказала она своё предположение.

– Мам, – Катя осуждающе взглянула на мать, – ну откуда мне знать.

– Так девушка умерла, а что же родственники?

– Говорят, она была сиротой.

– Так, так, так, так – глаза Веры Станиславовны сузились. – Сиротой. А может, он теперь и Клару-то пытался убить. Тут что-то не чисто. Знаешь, мне сразу он показался подозрительным, я на прошлой неделе ещё отцу пыталась это объяснить. Опыты на людях! Да он же в два счёта всё состояние спустит. Наверное, и первая-то его женщина не со скалы сорвалась.

– Ну, мам, это уж ты зря. Он странный конечно, и опыты его… Но я не думаю, что это он пытается убить Клару. Зачем ему это, посуди сама.

– А может, она что-то узнала о его опытах. Может, он и на ней их проводит. Ты ничего странного в ней не замечала?

– Да вроде нет, ты же знаешь, она всегда у нас странная.

– А ты сказала об этом следователю?

– Нет, – Катя беспечно пожала плечиком. – А зачем? Он же не спрашивал. Думаю, Леня и сам им расскажет.

– Конечно, расскажет! Это же очень важно. – Вера Станиславовна вскочила со стула, быстро прошла, чуть ли не пробежала несколько шагов до буфета, развернулась, вернулась к столу и плюхнулась на стул.

– Катя, ты бы к ним не ходила, этот профессор может и тебе что-нибудь подсыпать. Может, он вообще женоненавистник, ты видела, как он с нами разговаривал… – Вера Станиславовна ещё много говорила и немного досадовала на дочь, за то, что та не поддерживала её разговора, а как будто даже наоборот, а, закончив трапезу, вообще куда-то спешно засобиралась. Мать пыталась остановить её, но это оказалось бесполезным. Минуты же через две Катя вернулась.

– Мам, там в почтовом ящике у вас что-то лежит.

– Ну и пусть лежит, отец вечером вынет.

– Нет, давай ключ, я выну. Это, похоже, письмо.

– И ты за этим вернулась? Пусть…

– Ты не понимаешь, сейчас всё важно. Может, это что-нибудь по покушению.

– Да? – взволнованно переспросила Вера Станиславовна и поспешила за ключом. Через некоторое время Катя принесла белый конверт, осторожно придерживая его за края. На конверте был адрес получателя – адрес Бычковых, и получателем числились Бычковы, а вот адрес отправителя не значился.

– Ты что боишься его нормально взять?

– Следы.

– А, вот ножницы.

Женщины осторожно вскрыли конверт. На белом листе формата конверта было отпечатано на компьютере «Ножи с каплей ищите на даче профессора». На лице Веры Станиславовны смешались озабоченность, торжество и ужас.

– Вот! Что я говорила! А вы с отцом не слушаете меня. Катя, что делать?

– Не знаю, может это враньё. Но всё равно надо это отнести к следователю.

– Ты отнесешь?

– Нет, мам, думаю, это лучше сделать тебе, письмо то всё-таки в вашем ящике лежало.

Вера Станиславовна потянулась за листком, но Катя её остановила:

– Мам, мам, не трогай. Там же, может, оставлены следы.

– Ой, я все забываю.

– Женщины осторожно с помощью пинцета упаковали письмо в конверт и поместили его в чистый целлофановый пакет.

– Мам, может письмо показать папе?

– Думаешь, надо ждать его? Нет, я лучше ему позвоню.

Юрий Владимирович тоже счёл нужным отнести конверт в милицию. Он обещал подъехать, чтоб отвезти жену в участок.

* * *

Полковник Стасов сидел в своем кабинете и решал, чем ему сейчас заняться: было много бумажной работы, но ему сейчас требовалось живое общение. Жена его, не в меру располневшая женщина, давно выпала для него из списка «живого общения». Полковник относился к ней как к части себя, он знал наперед, что она скажет, что сделает, как поведёт себя в той или в иной ситуации. Её было бесполезно ругать, она попросту не реагировала на его занудство и недовольство, в редких случаях, когда полковник расходился не на шутку, она начинала плакать, собиралась и уходила к матери. А Стасову недоставало трепета, испуга, виноватого взгляда. Вчера, распесоченный начальством, он вышел из равновесия и был в нерабочем состоянии, а для того чтобы в него вернуться, ему требовалось «живое общение», то есть требовалось самому кого-то распесочить. Стасов набрал номер в кабинет своих подчиненных. На месте оказался один Кудинов. Не то, общение с Кудиновым было для Стасова сложным, и всё же за неимением другого, придумывая, как и о чём поведёт с капитаном разговор, он скомандовал:

– Капитан Кудинов, зайдите ко мне.

– Есть! – коротко ответил капитан и с раздражением убрал свои записи в стол.

«Что надо Новичку?» – думал Андрей Владимирович, шагая по коридору. Сбежав с лестницы, он догнал Веру Станиславовну Бычкову, сопровождаемую дежурным к Стасову. Поздоровался. Дежурный остановился, вынудив остановиться и Бычкову. Вера Станиславовна холодно ответила на приветствие капитана и с досадой выслушала то, что дальше до кабинета Стасова её проводит он. Но дежурный совершенно не обратил внимание ни на её холодность, ни на её досаду, легко развернулся и по-мальчишески понёсся по лестнице вниз. Стасов, извещенный дежурным о приходе к нему с важными сведениями Бычковой Веры Станиславовны, тоже был раздосадован тем, что пригласил Кудинова, и только тот появился за спиной Веры Станиславовны, полковник резко скомандовал ему:

– Вы, капитан Кудинов, свободны.

* * *

Полковник Стасов ждал вечернее совещание с нетерпением. Все сотрудники отдела заметили особую приподнятость настроения начальника.

– Ну, что, – начал полковник, хитро обводя всех взглядом, – что скажите? Что у вас, капитан Рублёв, что удалось выяснить по ножам?

– Я был у мастера Зуйко Евгения Дмитриевича, он крупный специалист по всяким промыслам, ремёслам. Он подтвердил слова Флоренского и даже годы назвал те же. Это действительно дело рук хорошего мастера.

– Вы думаете, в места заключения не сажают мастеров? Я же просил узнать, нет ли в окружении профессора…

– Нет, я проверил.

– Отвечаете за слова?

– Я всегда отвечаю за свои слова, – глядя в глаза полковнику, ответил капитан. Полковник ехидно скривил рот.

– Ладно, что у вас ещё?

– Я разослал запрос по зонам, результата пока нет.

– Ладно, что у вас, майор? Говорили с профессором?

– Нет, сегодня я беседовал с его коллегой – доцентом Фединым Егором Власовичем. Отзывается он о профессоре положительно.

Сам умеет метать ножи. Насчёт умения профессора сомневается. От него же я узнал, что до Клары Юрьевны у Измайлова были две девушки, и обе погибли: одна – лет пятнадцать назад сорвалась со скалы, другая умерла сравнительно недавно, в прошлом году.

Лицо Стасова немного нахмурилось.

– А вам это было известно? – бросил он вопрос капитану Кудинову.

– Нет, – кратко ответил тот.

– А разве не вы у нас занимаетесь проверкой окружения Бычковой?

– И я тоже.

– Ладно, к этому мы ещё вернёмся. Что ещё у вас? – обратился полковник к Чередкову.

– В полиции все в недоумении, версию о том, что это дело рук «ТАХО», никто там не поддержал. У меня всё.

– Ну а вы что скажите? – полковник бросил недружелюбный взгляд на капитана Кудинова.

– Мне нечего пока добавить. Поезд из Киева будет только завтра утром. На случай я пытался выяснить, чем занимается Юрий Владимирович Бычков.

– На случай! – почти закричал Стасов, искажая лицо злобной гримасой. – Ну, и чем он занимается кроме бизнеса? Заказные убийства, контрабанда, незаконная торговля оружием?

На фоне света из оконного проёма, находящегося за спиной полковника, брызги слюны, вылетевшие изо рта кричащего Стасова, выглядели преувеличенно крупными, жидкие волосы, сбившиеся на макушке, напоминали хохолок какой-то птички. «Как он противен» – подумал капитан Кудинов.

– Мне удалось выяснить, – внешне спокойно продолжал он, хотя в действительности еле сдерживал себя от желания «заткнуть» Новичка, – удалось выяснить, что Юрий Владимирович помимо официально зарегистрированных трех фирм является владельцем пяти автозаправочных станций, квартиры в Санкт-Петербурге на Невском, имеет счета в Парижском и Швейцарском банках.