Текст книги "Снести ему голову!"

– Тетя Акки! Тетя Акки! Там что-то случилось.

– Ради бога, Дульси, закрой рот.

– Но тетушка Акки!

– Тише, Сэм.

Один из Сыновей – тот, что исполнял сольный танец, – отделился от остальных. Подойдя к Мардианскому дольмену, он обогнул его и встал позади. Некоторое время он молча смотрел себе под ноги. Затем рывком вскинул голову. Братья бросились к нему. Их черные лица блестели при свете факелов. Заглянув за памятник, они помолчали, а затем устремили взоры на доктора Оттерли.

Во дворе повисла такая тишина, что каждый шаг доктора был отчетливо слышен.

Сыновья расступились перед ним. Подойдя, он присел и на некоторое время скрылся за камнем. Наконец прозвучал его голос – бесплотный, как эхо:

– Расходитесь по домам! Все до одного. По домам!

Пятеро Сыновей растерянно мялись на снегу. Развеселая парочка – Конек и Бетти – стояла не шелохнувшись.

Выйдя из-за плиты, доктор Оттерли двинулся к дому. Леди Алиса молча восседала на своем троне. Если бы не бледное лицо и дрожащие руки, можно было бы подумать, что актер решил выйти на поклон к королевской ложе. Уже поднявшись на крыльцо, он громко объявил:

– Всем немедленно разойтись. Произошел несчастный случай.

Толпа заволновалась.

– А что случилось? – встрепенулась старуха. – Что еще за несчастный случай? Где Лицедей?

– Мисс Мардиан, не могли бы вы увести вашу тетю в дом? Я скоро подойду, как только смогу.

– Попробую, если она пойдет, – проблеяла та.

– Пожалуйста, леди Алиса.

– Я хочу знать, что случилось.

– Вы непременно узнаете.

– Кто там?

– Лицедей. Вильям Андерсен.

– Но он ведь не танцевал… – с глупым упрямством возразила Дульси. – Он же болен.

– Он что – мертв?

– Да.

– Подождите-ка.

Леди Алиса вытянула вперед руку, и Дульси тут же помогла ей подняться. Старая дама обратилась к гостям.

– Извините, – сказала она, – за то, что мы вынуждены просить вас уйти. Но, как вы сами видите, что-то случилось. Будем признательны, если вы немедленно разойдетесь. Быстро и без шума. Благодарю. Тебя, Сэм, это тоже касается.

Она повернулась и, ни слова больше не говоря, скрылась за дверью, а за ней и Дульси.

– Какой тяжелый удар! – покачал головой пастор. – Каково теперь его сыновьям. Наверное, надо подойти к ним, поддержать. Ах, бедняга – вероятно, сердце не выдержало.

– Вы так думаете? – просипел доктор Оттерли.

Пастор поднял на него глаза.

– Знаете, у вас ужасно больной вид… – сказал он и вдруг спохватился: – А-а… что вы, собственно, хотите сказать? Ради всего святого, Оттерли, что случилось?

Доктор открыл рот, но так и не смог ничего из себя выдавить.

Так они и стояли, растерянно глядя друг на друга. Зрители потихоньку расходились, а Сыновья не двигались с места. Все как будто чего-то ждали.

И дождались.

На Мардианский дольмен вспрыгнул Разгонщик толпы. В отблесках огня он был похож на призрак. Широко открыв рот, он заголосил:

– Камень взял его кровь! Камень взял голову! Подняли меч – и голова с плеч! Камень взял его кровь!

Он неистово размахивал мечом, а потом сделал выпад вперед, указывая на кого-то из зрителей, и прокричал:

– Вот она! Держите ее! Она знает. Это все она наделала. Сюда ее!

Оставшаяся толпа расступилась и открыла ко всеобщему обозрению одинокую фигуру, укутанную в бесчисленное множество доморощенных нарядов.

Это была миссис Бюнц.

Глава 5. Последствия

I

– Вам не кажется, господа, – вопросил старший инспектор Аллейн, – что наши улики тают прямо на глазах? Посмотрите-ка, что делается.

Он протер запотевшее окно вагона. Сержанты Бэйли и Томпсон, которые уже достали из багажной сетки нехитрую поклажу и надели шляпы, теперь вернулись на свои места и рассеянно выглянули в окно, как люди, для которых все пейзажи одинаковы. Мистер Фокс приподнял брови и тоже бросил взгляд на капель за окном.

– Тает, как свадебный торт, – поддакнул он. – Не знаю, правда, тают они или нет.

– Воображение заманивает вас в аналогические ловушки, Фокс. Хотя какая-то аналогия и вправду есть. Когда приступаешь к работе – я имею в виду нашу работу, – все выглядит очень красиво, но весьма туманно. Очертания, так сказать, расплываются. Вроде вон того замка вдалеке. А если еще и под слоем снега…

Мистер Фокс вежливо сдержал зевок.

– Значит, будем ждать оттепели.

– Думаю, Братец Лис, мы сами ее устроим. А вот и наша станция.

Они высадились на платформу, вдоль которой громоздились кучи мокрого серого снега. Поезд приостановили здесь специально для следователя из Ярда, и состав сразу же тронулся. Когда за поворотом скрылся последний вагон, повисла тишина, нарушаемая лишь тихими звуками капели.

Навстречу им шел мужчина в подпоясанном ремнем макинтоше, фетровой шляпе и резиновых сапогах.

– Наверное, это старший, – предположил Фокс.

– Доброе утро, господа, – поздоровался незнакомец, здоровяк с трагическим и одновременно смешным лицом, которое, как он ни пытался надеть на него маску суровости, оставалось лишь торжественно глупым. Обладатель мелодичного имени – Йео Кэри – голос имел поистине громовой.

После церемонных рукопожатий с вновь прибывшими Кэри спустился с платформы. Внизу ждал автомобиль с цепями на колесах.

– Никак не обойтись без них на въезде в Мардиан, – пояснил Кэри, когда они погрузились в салон. – Кругом все тает, понимаете, а там такой подъем…

– Должно быть, вам крупно подфартило с этим дельцем, – посочувствовал Фокс.

– И не говорите – это просто какой-то кошмар. Ужас! Нет, это для птиц вашего полета, джентльмены. Нам такое не по зубам. Пожалуй, в наших краях это самое громкое преступление с тех пор, как сожгли Бетси Андерсен, посчитав ее ведьмой…

– Что вы говорите! – изумился Аллейн.

– Не пугайтесь – это было триста лет назад. Хотя и сейчас ясно, что бедняжка этого не заслужила.

– Вы сказали – Андерсен?

– Да, сударь. Эти Андерсены уже давненько там обосновались – в Кузнецовой Роще.

– Насколько я понял, – хладнокровно заметил Фокс, – старик, которому отрубили голову, был тоже из Андерсенов.

– Ваша правда. Его звали Вильям Андерсен.

– Надеюсь, – сказал Аллейн, – в ближайшее время мы сможем выслушать всю историю от начала до конца, Кэри. Куда мы направляемся?

– К Восточному Мардиану, сударь. Главный констебль подумал, что вы захотите расположиться как можно ближе к месту преступления. Для вас заказаны номера в «Лесном смотрителе» – две комнаты на четверых. Дело в том, что там уже живет пара постояльцев. И поскольку они могут оказаться свидетелями, мы решили, что не надо торопиться их выселять.

– Разумно. А где находится ваш участок?

– В Йоуфорде. Пара миль отсюда. Это наш главный прислал за вами машину – велел, как говорится, кланяться. Лично я располагаю только мотоциклом. Он еще просил передать, что хотел приехать сам, но вот загрипповал. Но мы тоже рады вам помочь. Чем только сможем.

– Вижу, у вас все тут схвачено, – с уважительным одобрением заметил Аллейн и указал на очертания дома вдалеке, который они заметили еще в поезде. – Что это там?

– Замок Мардиан, мистер Аллейн. Место преступления.

– Какие-то руины…

– Местами – да. Жилой дом отсюда не видно – он за стеной. Если хотите, сударь, я начну излагать свой рапорт прямо сейчас – или сначала устроимся в гостинице? В принципе, это займет не больше пяти минут. К тому же тогда я смогу воспользоваться своими заметками.

Аллейн согласился, что так оно будет лучше – цепи на колесах жутко гремели, да и шоферу не следовало мешать. Проехав еще немного по тряской дороге, они свернули и сразу же увидели низенькую и неказистую деревеньку – это был Южный Мардиан. При ближайшем рассмотрении оказалось, что, не считая церкви и пастората, в ней всего одно каменное здание – небольшой магазин. «У Беггов есть все» – гласила хвастливая надпись над входом; впрочем, голубые буквы уже выцвели на солнце. Наконец грохочущий автомобиль въехал в ворота замка Мардиан. Там их встретил полицейский на мотоцикле.

– Охраняем, – пояснил он, – от всяких там туристов. – Он обвел рукой пустынный пейзаж.

Когда они проезжали мимо небольшой рощицы на окраине деревни, Кэри сказал:

– Вот этот лесок и участок земли за ним и есть Кузнецова Роща, где жил покойный. Кстати, его собственность.

– Понятно.

– Но мы сейчас свернем направо, чтобы попасть в деревушку Восточный Мардиан. Там ваша гостиница.

Гостиница оказалась не такой уж плохой – во всяком случае, вывеска с нарисованной зеленой листвой пришлась Аллейну по вкусу.

– Наверное, дом старый, – сказал он. – Хотя отделан вполне подходяще.

– Да уж. Некая леди приложила к этому руку – из постояльцев. Она и сейчас живет там – миссис Бюнц.

– А-а, миссис Булке – очевидно, жена булочника? – предположил Аллейн.

– Нет, сударь. Она иностранка. Вам следует присмотреться к ней повнимательней.

– Скажите пожалуйста! – покачал головой старший инспектор.

Аллейн и Фокс в сопровождении громогласного полицейского зашли в гостиницу, а Бэйли и Томпсона оставили разбираться с багажом. В качестве рабочего кабинета Кэри приготовил для них небольшую комнатку за баром.

– Раньше здесь жила хозяйка, – пояснил он, – но сейчас комната не используется.

– Вы уверены?

– Да, миссис уже пять лет как умерла.

– Что ж, годится.

В баре суетилась Трикси. Она развела в камине жаркий огонь и теперь расставляла на столе еду: яичницу с беконом, бутерброды с сыром и банку маринованного лука.

– До обеда еще часа полтора, – сказала она, – да вы небось устали с дороги, шутка ли – ехать всю ночь. Покушаете?

Они заказали три пинты, которые с приходом Бэйли и Томпсона разрослись до пяти. Затем немного перекусили и наконец устроились, чтобы послушать рапорт Кэри.

Краткость его была достойна восхищения.

Как выяснилось, Кэри лично присутствовал на танце Пятерых Сыновей. Он пришел в замок пешком из Йоуфорда – скорее по привычке, чем от большого желания, а еще более вероятно, как рассудил Аллейн, ради редкой возможности отведать праздничного пунша госпожи Алисы.

Разумеется, до него уже дошли слухи, что старик Андерсен нездоров, поэтому он думал, что роль Шута достанется Эрни. Когда же он услышал заявление доктора Оттерли, то решил, что Лицедей все-таки исполнял Шута и после сцены «обезглавливания» – ее мистер Кэри описал со всеми подробностями – у него не выдержало сердце.

Однако когда Разгонщик толпы (теперь уже всем было ясно, что это Эрни) произнес свою жуткую речь с Мардианского дольмена, полицейский поспешил подойти к доктору Оттерли и пастору. В то время братья уже стащили Эрни с постамента. Внезапно с ним случился припадок, а когда доктору Оттерли удалось снять приступ, Эрни отказался с кем-либо объясняться.

Переговорив с доктором, Кэри приказал всем оставшимся покинуть место происшествия, а сам зашел за плиту и посмотрел, что там было.

Здесь Кэри сделал паузу и с видимым усилием взял себя в руки. Лишь покончив со своей пинтой, он смог продолжить рапорт.

– Я видел многое, – объявил он. – Все-таки пять лет службы – это вам не фунт изюму. Я и подумать не мог, что меня можно чем-то потрясти. Но то, что я увидел, – истинный бог – пробрало меня аж до самых печенок. Может, еще потому, что он был ряженый… Рубаха у него клоунская задралась на самую голову, то есть нет… В общем, на голове у него была такая маска – вроде мешка, – и она так и осталась. Смотрю, знаете ли, прямо кукла какая-то с оторванной головой. Тело – такое скрюченное – лежит в одной стороне, а голова с этой ужасной маской – в другой. И маска так зловеще, знаете, улыбается – прямо ужас! В конце концов пастор ее снял – маску, я имею в виду, – говорит, неприлично это. А под ней, значит, лицо – Лицедей. Тогда преподобный собрал все части вместе и прочитал молитву. Что, простите, сэр?

– Ничего, ничего. Продолжайте.

– А потом Эрни Андерсен опять стал говорить про эту леди – немку, мол, это все она. Я тогда вышел из-за камня, смотрю – и правда, стоит там эта немка. Вроде бы ничего не понимает, спрашивает у меня, что случилось. «Что там такое? Что произошло? Он что – болен?» – говорит. Я что хочу сказать, сэр, этот парень – Эрни Андерсен – у него, как бы сказать, некоторые неприятности с головой. Я бы сказал – немного тронутый он, что ли. Не совсем дурак, но и нормальным не назовешь. С вывертами он. Так вот, вид у него был какой-то странный – вроде испуганный, а с другой стороны – будто вполне доволен собой. И почему он стал вдруг на эту немку наговаривать, будто это она, – не понимаю… Как бы могла пожилая женщина – она уж, как пить дать, шестой десяток разменяла, – как бы она могла выйти из толпы, одним ударом отрубить человеку голову, а потом незаметно для других вернуться обратно? На всякий случай я допросил ее. Она так разволновалась…

– Немудрено.

– Разумеется, говорила, что ничего об этом не знает. Вроде того, что она запоздала на представление. Купила у Симми-Дика в Йоуфорде новый автомобиль и сначала все никак не могла его завести. Наверное, мотор замерз. А из гостиницы все вышли заранее – Трикси и мальчишка-половой отправились помогать прислуге госпожи Мардиан. Ну, потом миссис Бюнц все же завела машину и только заехала за угол, как увидела старика Лицедея.

– Старика Лицедея?

– Так звали у нас в округе Вильяма Андерсена. Значит, он стоял посреди дороги, грозил кому-то кулаком и грязно ругался. Миссис Бюнц остановилась и предложила его подвезти. Он согласился, но неохотно, потому что он эту миссис Бюнц терпеть не мог – это уж все знали.

– Почему?

– Да она все выспрашивала у него про среду Скрещенных Мечей. А старик этого пуще огня боялся – чтобы про их обычай прознали.

– Пуританин, что ли, был?

– Можно сказать, так. По дороге в замок молчал как рыба, а когда подъехали, сразу выскочил из машины и побежал к танцорам – они как раз собирались начинать. А она, говорит, сразу прошла во двор и встала среди зрителей. Так, похоже, оно и было. Я ведь сам видел ее там во время представления!

– А вы спросили ее, почему, по ее мнению, Эрни Андерсен сказал, что это сделала она?

– Ну да. Она говорит, что не иначе он тронулся умом от горя – так и все другие подумали.

– А почему Лицедей так поздно вышел к замку?

– Как так – почему? Он же был нездоров. Сердце у него ни к черту, весь день в постели провалялся. Если хотите знать, доктор Оттерли – он у них на скрипке играл, – так тот вообще запрещал старику танцевать. А парни – это я их зову парнями, а вообще-то Даниэлю уже под шестьдесят, – так вот, парни говорят, что отец весь день не вставал и велел его не беспокоить. Уговорились, что Эрни подъедет на их фургоне и заберет отца, чтобы на спектакле тот не был уставшим.

– Опять этот Эрни, – проворчал Аллейн.

– Что поделать, сэр. И вот, Эрни вернулся без него, а вместо этого привез записку, которую нашел в дверях, – Лицедей всегда оставлял им записки. Ну и там говорилось, что, мол, сыграть не смогу, пусть справляется Эрни. Записку отправили доктору Оттерли – он как раз обедал у госпожи Алисы Мардиан.

– Записка у вас?

– К счастью, доктор положил ее в карман – теперь она у меня.

– Прекрасно.

Кэри достал пожелтевший от старости бланк с нацарапанной карандашом строчкой:

Не смагу придется дать Эрни. В. А.

– Почерк его, – сказал он. – Это точно.

– А возможно предположить, что он почувствовал себя лучше и все-таки решил играть и поэтому подъехал по пути с этой леди?

– Сыновья так и думают. Да он им сам сказал, когда приехал.

– Неужели!

– Вообще-то рассуждать было особенно некогда. Ведь Эрни уже нарядился в Шута, и ему пришлось срочно переодеваться для роли Разгонщика толпы, а сын Даниэля, который занял его место, попросту оказался в дураках. Ему оставалось только присоединиться к зрителям. Кстати, он все подтверждает. Мол, все так и было, когда неожиданно приехал старик.

– То есть совершенно точно, что во время представления Шута исполнял старик?

– А как же иначе, мистер Аллейн? Разумеется. Они же все там были – Пятеро Сыновей, Скрипач, Бетти, Конек и Шут. Сыновья были как сыновья. Я велел им при мне вытереть лица. Бетти исполнял внучатый племянник госпожи Алисы – молодой мистер Стейне. Он работает в Биддлфасте адвокатом, а сейчас живет у своего отца – местного пастора. Конек, или, как они его называют, Щелкун – это Симми-Дик Бегг – у него еще автостоянка в Йоуфорде. Эти все тоже при мне сняли все свои причиндалы. Значит, Шута мог играть только Лицедей, причем все время. Больше некому. Восемь человек готовы поклясться, что видели, как он одевался в костюм и выходил вместе со всеми.

– И оставался все время на виду, до тех пор пока…

Мистер Кэри основательно приложился к пивной кружке, после чего поставил ее, вытер рот и хлопнул по столу.

– Вот именно! – громыхнул он. – До тех пор, пока во время своего танца, или – как ее там – пьесы, они не обнаружили, что отрубили старику голову. Брр! – Мистер Кэри поежился. – До сих пор перед глазами стоит. Эта глупая рожа – маска – торчит из скрещенных мечей, а потом – дзынь! – и мечи в стороны. Падает кроличья голова, а потом и сам Лицедей – за камень. Это же уму непостижимо! На виду больше чем полусотни зрителей…

– Вы хотите сказать… Да нет… – пробормотал Аллейн, – такого не может быть.

– Я как раз собирался спросить вас, – вмешался Фокс. – Ведь вы не хотите сказать, что они могли отрубить ему голову в тот момент, когда…

– Как бы они смогли! – взорвался Кэри, как будто именно Фокс и Аллейн настаивали на такой возможности. – Ну подумайте сами, мистер Фокс. Это же просто смешно. Конечно же не могли. Вопрос в другом: когда они это сделали? Если это вообще они.

– А вы думали на Андерсенов-младших? – спросил Аллейн.

– Да нет, вряд ли это они. Скорее нет. Доктор говорит – да это и любому ясно, кто хоть что-нибудь смыслит, – что удар был один, оружие тоже одно и делал все один человек.

– А какие были мечи? Я, конечно, осмотрю их, но все-таки?

– Прямые. Около двух футов длиной. С деревянными ручками, а на концах клинков – дырки, и в них продеты красные тесемки…

– Острые?

– Тупые – все, кроме одного.

– Чьего же? – поинтересовался Фокс.

– Могу поклясться, что это был меч Эрни, – заявил Аллейн.

– И вы, черт побери, правы, сударь. Именно Эрни – его меч был острее бритвы, даже несмотря на то, что он скосил им столько чертополоха.

– Значит, неминуемо встает вопрос: а не скосил ли также и голову своего отца?

– И мы отвечаем: нет, черт его возьми! Не мог! А почему? А потому, что после того, как старик свалился за камень, Эрни вместе с Бетти затеял веселую игру – роль Бетти, как я уже говорил, исполнял мистер Ральф Стейне. Сначала он собирал пожертвования, а потом выхватил у Эрни меч и стал убегать от него. Так они и носились по двору – то выбегали через одну арку наружу, то опять через другую вбегали. И все это время у Эрни не было меча, только потом мистер Ральф вернул его. А после этого выступал Дэн Андерсен. Он у них всегда танцует. И это точно был он – других таких кривых ног во всей деревне не сыщешь. А потом Сыновья все вместе танцевали еще один танец, и вслед за этим старик должен был подниматься из-за камня, но не поднялся.

– А что все это время делал Конек?

– Скакал по двору и приставал к девушкам. То выбегал со двора, то вбегал обратно.

– А это ходячее недоразумение? – допытывался Фокс. – Ни рыба ни мясо, гибрид в юбке? Сынок пастора… Он же завладел острым мечом?

– Да, мистер Фокс. Да еще носился с ним сюда – только что на голове не ходил.

– А подходил близко к камню? – спросил Аллейн.

– Гм… Да, подходил. Когда Эрни за ним гонялся. Точно, подходил. Но только это не он – быть того не может, чтоб он… – взволнованно помотал головой Кэри и добавил: – Каким-то образом он передал меч обратно Эрни, потому что потом тот уже был опять с мечом. Кстати, на мече никаких следов, кроме пятен от сухостоя, который Эрни косил. Это говорит о том, что лезвие не вытирали!

– Очень тонко подмечено, – согласился старший инспектор.

Мистер Кэри заметно просиял.

– А мистер Ральф – то есть Бетти – стоял совсем близко, когда старик падал, и говорит, тот просто сполз вниз. Там на земле небольшая впадина – вы увидите, – и она всегда в тени. Они прыгали там вдвоем – Симми-Дик и Ральф – во время последнего танца, и оба говорят, что видели, как он там лежал. Симми-Дик, конечно, не мог четко видеть, потому что сидел в своем лошадином панцире. Говорит, видел, как белела его одежда. Мистер Ральф тоже вроде видел, но, говорит, не обратил внимания.

– На что – на голову?

– Не, ее-то им было не видно. Во всяком случае, они не задумывались над этим, пока не выяснилось, что старик никак не может воскреснуть. А потом Дэн пошел туда и подозвал остальных братьев. Вы будете смеяться, но знаете, что он говорит? Будто сначала он подумал, что все это какая-то шутка – кто-то подбросил туда куклу и оторвал ей голову. Как бы не так! – Глаза Кэри сверкнули небесной голубизной. – Все оказалось гораздо хуже…

В комнате повисло молчание. Было слышно, как в камине потрескивает огонь, где-то в другом конце зала включили, а затем выключили радиоприемник.

– Что ж, – сказал наконец Аллейн. – Вот такая, значит, история. Должен заметить, Кэри, изложено очень добросовестно. А теперь пойдемте осмотрим место.

2

Лучше уж мороз, чем такая сырая промозглая мерзость, которую лишь по недоразумению можно назвать оттепелью, подумал Аллейн.

Сугробы во дворе замка Мардиан на глазах превращались в грязные ручьи, Мардианский дольмен напоминал теперь поставленные друг на друга куски неочищенного сахара. В зубцах каменных стен завывал северный ветер, а среди выгоревших факелов в макинтоше с поднятым воротником стоял продрогший насквозь полицейский. Кэри представил его:

– Сержант Обби.

Окинув взглядом полукружье крепостной стены, Аллейн вгляделся в фасад викторианского особняка и обнаружил, что за ними наблюдают. В окне первого этажа старший инспектор заметил старомодную чопорную особу весьма преклонных лет. Из-за ее плеча выглядывала другая – несколько помоложе и с рыжеватыми волосами.

– Кто это? – спросил он.

– Госпожа, – сказал Кэри. – И мисс Мардиан.

– Полагаю, придется их побеспокоить.

– Похоже, она сегодня не в духе, – пробурчал Кэри.

– Ничего страшного.

– А мисс Мардиан… как бы это сказать… ну не совсем хорошо соображает, что ли.

– Вроде Эрни?

– Да нет, сударь. Не совсем. Скорее всего, – осторожно заметил он, – это результат кровосмешений, которые долгое время были приняты в роду Мардианов. А вот о госпоже этого не скажешь, хотя ей уже девяносто четыре. Тот еще подарок!

– И все-таки я попытаюсь – может, пронесет? Идемте.

И он прошел мимо самого окна, в нескольких дюймах от ядовитого взгляда старухи. Когда он поднимался на крыльцо, Дульси выглянула в приоткрытую дверь.

– Мисс Мардиан? – поклонился Аллейн. – Могу ли я поговорить с госпожой Алисой Мардиан?

– Боже мой! – запричитала Дульси. – Уж я не знаю, можно ли. Что-то я смотрю на вас и никак не пойму, кто вы такой. В последние дни здесь появлялось столько народу, что всех не упомнишь. В какой-нибудь другой день тетя Акки с радостью бы приняла вас – она обожает гостей. Но сегодня… Она так расстроена, что сказала, не будет говорить ни с кем, кроме полицейских.

– Я как раз полицейский.

– В самом деле? Ну надо же, – всплеснула руками мисс Мардиан. – А вы, случайно, не из тех, кто интересуется Мардианским моррисом и всем таким прочим?

– Случайно нет. Вот моя карточка.

– Боже! Хорошо, я сейчас позову тетю Акки.

Поскольку она забыла прикрыть за собой дверь, Аллейн невольно подслушал их разговор.

– Там человек, который говорит, что он полицейский. Вот его карточка, тетя Акки. С виду такой нормальный.

– Нормальный! Что это за выражение? Сколько раз я тебе говорила…

– Простите, тетя Акки.

– Вечно ты как скажешь… Пусть войдет.

Когда Аллейн зашел, леди Алиса пристально изучала его карточку.

– Утро доброе, – проскрежетала она. – Садитесь.

Аллейн сел.

– Хорошенькие дела, – продолжала старуха. – Каково, а?

– Ужасно.

– Так кто вы, позвольте узнать? Сыщик?

Он бы нисколько не удивился, если бы она предположила, что он один из парней с Боу-стрит[11]11
  Так называли лондонских полицейских в XVIII в.


[Закрыть].

– Да, – сказал он, – сыщик – переодетый полицейский из Скотленд-Ярда.

– Старший инспектор? – прищурившись, прочла она на карточке.

– Именно.

– Ха! Надеюсь, вы не собираетесь тянуть кота за хвост? Хоп – и птичка в клетке!

– Будем надеяться.

– Что вас привело ко мне?

– Во-первых, я хочу извиниться за нашу назойливость, во-вторых, высказать надежду, что вы отнесетесь к нам терпимо, и в-третьих, задать вам ровно шесть вопросов.

Она смерила его тяжелым взглядом поверх очков.

– Ну что ж, выкладывайте, – буркнула она наконец.

– В тот вечер во время представления вы сидели на крыльце?

– Разумеется.

– Конкретно на какой ступеньке?

– На самой верхней. А что?

– Значит, на верхней. Следовательно, вам все было прекрасно видно. Как вы думаете, леди Алиса, мог ли Вильям Андерсен, после того как его понарошку «убили», уйти со двора незамеченным?

– Нет.

– Даже под прикрытием последнего танца Сыновей?

– Все равно нет.

– Даже проползти не мог?

– Даже проползти.

– А когда он лежал там, не мог кто-нибудь ударить его так, чтобы вы ничего не заметили?

– Нет.

– Нет?

– Нет.

– А могли, например, принести его тело и подложить туда, не привлекая вашего внимания?

– Нет.

– Вы уверены?

– Уверена.

Он посмотрел на Дульси, которая бесцельно мялась у двери.

– Вы сидели вместе с леди Алисой, мисс Мардиан. Вы с ней согласны?

– Ну, да… – несколько неуверенно протянула Дульси, а затем неожиданно бодро добавила: – Да, да, разумеется.

– Кто-нибудь еще был с вами?

– Сэм, – поспешно сказала Дульси.

– Как всегда, ты очень доходчиво объяснила, Дульси! – вмешалась леди Алиса. – Она имеет в виду пастора, Сэма Стейне – моего внучатого племянника. Ух, тряпка, а не мужик…

– Хорошо. Премного вам благодарен. Постараемся поменьше вас беспокоить. Вы были очень любезны.

Аллейн встал и отвесил легкий поклон. Старая дама протянула руку.

– Надеюсь, вы найдете его. – Она сжала его ладонь.

Дульси, немало удивленная, пошла провожать гостя до двери.

В холле он заметил три стула, которые выглядели не так, как остальные: к ним булавками были прикреплены коврики. Аллейн спросил у Дульси, не на этих ли стульях сидели во время представления, и, узнав, что на этих, попросил разрешения вынести один из них на крыльцо.

Он установил стул на верхней ступеньке, уселся на него и стал оглядывать двор. Старший инспектор не сомневался, что леди Алиса наблюдает за ним из окна гостиной.

Итак, ему было видно верхнюю часть дольмена и небольшой кусок земли между подпирающими плиту широкими столбами. На горизонтальной плите он заметил перевернутый ящик, еще три лежали за ней. Расстояние от дольмена до находящейся позади него арки в крепостной стене – той самой, что служила для входа и выхода артистов, – составляло около двадцати пяти футов. Две другие арки соединяли стену с домом. Каждая из них располагалась примерно в двадцати футах от дольмена.

В воздухе еще чувствовался едкий привкус дыма, и через центральную арку Аллейн разглядел остатки большого костра – мокрые от дождя, но еще не остывшие.

Фокс, который вместе с Кэри, Томпсоном и Бэйли осматривал дольмен, обернулся и посмотрел на своего шефа.

– Кто раньше приходит, – важно заметил он, – тот и занимает места в партере…

Аллейн усмехнулся и отнес стул обратно в холл. На глаза ему попался намокший и смятый листок бумаги. Аллейн подобрал его – это оказалась программка. С интересом изучив, он сунул ее в карман, после чего спустился во двор.

– А что, Кэри, ночью шел дождь?

– Лил как из ведра. И начался, как назло, почти сразу. Я прикрыл плиту и место вокруг ящиками – а что еще я мог сделать?

– Хотя в любом случае вряд ли там остались следы – вы говорите, эти ваши плясуны топтались по всему двору, как стадо слонов? Надежды мало, но стоит взглянуть. Попробуем, Обби?

Сержант убрал с дольмена перевернутый ящик, и Аллейн принялся изучать шероховатую поверхность.

– Видны следы, где стоял Эрни, – отметил он. – Резиновые подошвы. Вероятно, были покрыты инеем. Эге! А это что, Кэри? – Длинным пальцем он указал на темное пятнышко. – Видите? Что это, Кэри?

Прежде чем Кэри успел ответить, они услышали громкий стук по стеклу. Повернувшись, они увидели, что Дульси, видимо по требованию тети, открывает окно. Затем леди Алиса, не вставая со своего кресла, громко объявила:

– Если хотите знать, что это – то это кровь! – Она снова откинулась на спинку.

– Откуда вы знаете? – крикнул Аллейн. Он уже давно решил для себя, что госпоже Алисе следует отвечать в ее же манере. – Чья это кровь?

– Гусиная. Одного из моих гусей. Вчера ему отрубили голову и бросили на плите.

– О господи!

– Господи не господи, а я догадываюсь, кто это сделал.

– Эрни? – сорвалось с языка у Аллейна.

– Откуда вы знаете?

– Догадался. А где тушка этого гуся, леди Алиса?

– На кухне, в супе.

– Черт возьми!

– А что?

– Ничего страшного.

– Дульси, закрой окно.

Прежде чем Дульси справилась с этим, они услышали, как леди Алиса велела племяннице:

– Пригласи этого парня отобедать с нами. Кажется, у него есть голова на плечах.

– Какой успех, сэр! – заметил Фокс.

– Тысяча чертей! – поддакнул Кэри.

– Вы что, знали про этого несчастного гуся?

– Впервые слышу. Наверное, это один из тех, что пасутся вон там на горе.

– Рядом с быками? – угрюмо спросил Фокс.

– Вот-вот. Да разве ж это гуси, мистер Фокс? – пожаловался сержант. – Это же львы какие-то, а не гуси… Змеюки подлые, а не гуси… Все утро от них отбивался – хотел даже придушить одного.

– Интересно, – задумался Аллейн, – действительно ли гуся обезглавил Эрни? Вот что, Томпсон, сделайте снимок всего дольмена целиком, а затем фрагмент верхней плиты.

Сержант Томпсон достал фотоаппарат, а старший инспектор обошел дольмен и встал позади.

– А что это за черные пятна кругом? – спросил он. – Смола?

– Так точно, сударь, – отозвался Обби. – Это от накидки Конька.

Кэри пояснил, в чем дело.

– Бог ты мой! – проворчал Аллейн и стал осматривать площадку за дольменом.

Здесь землю прикрывали ящики побольше. Аллейн с Фоксом осторожно подняли их, и взгляду открылась неглубокая впадина с остатками гравия, которым раньше, видимо, был посыпан весь двор. Края ее были пологими, а длина составляла шесть футов. В дальнем от дольмена конце они увидели темное липкое пятно диаметром примерно в четыре дюйма. Еще одно пятно, побольше, темнело в футе от первого, чуть ближе к дольмену.

– Вы прекрасно знали, Кэри, – тихо сказал Аллейн – так, чтобы не слышал сержант, – что его нельзя трогать ни в коем случае.

Кэри покраснел как рак.

– Да, я знал, как и все мы, что тело сдвигать нельзя. Но они сами его сдвинули – мы с ребятами и глазом моргнуть не успели. Пришел пастор и говорит – это неприлично, это неприлично… И сам, своими руками – еще мистер Ральф ему помогал – снял маску и все аккуратно сложил. А мы с Обби в это время усмиряли толпу.