Текст книги "Снести ему голову!"

– Так вы там тоже были, сержант?

– Ну-у… да, сэр. Все время.

– Вот, и когда мы увидели – как бы это сказать? – нанесенный ущерб, да к тому же еще начался дождь, мы перенесли останки в фургон. Симми-Дик и молодой мистер помогли нам. А потом мы отвезли все в кузницу. Сейчас останки в сарае, пристроенном к дому, сэр, заперты и опечатаны. У сарая дежурит констебль и…

– Хорошо, хорошо, – остановил его Аллейн. – Я все понял. А теперь скажите, Кэри, вы действительно своими глазами видели, как лежали останки до того, как пастор сложил их вместе?

– Конечно видел – до сих пор все перед глазами стоит.

– Прекрасно. И как же?

Кэри почесал в затылке и, прищурившись, оглядел дно впадины.

– Мне так думается, – сказал он, – ровно в тех местах, где отпечатки. Там пятно крови от головы, а тут – от туловища.

Фокс склонился над пятнами с линейкой.

– Между ними двадцать три дюйма.

– Как лежало тело? – спросил Аллейн и добавил: – Только точно!

– Он вроде как скрючился, сударь. На левом боку. Калачиком. Колени – к подбородку.

– А голова?

– Брр! – поморщился Кэри. – Голова была наоборот…

– Вы хотите сказать – к туловищу была повернута не шея, а темя?

– Вот-вот, сэр. И на ней завязан этот дурацкий мешок с маской…

– Я вот подумал, – робко встрял сержант Обби. – А может статься, они стронули его сами, ну, после?

– Во время танца?

– Ну да, сударь. Может ведь такое статься.

– А что, во время последнего танца, уже после сцены отрубания головы, Сыновья заходили за плиту?

Последовало молчание. Старший офицер и сержант тупо смотрели друг на друга.

– Да вроде как нет – правда же, сержант? – развел руками Кэри.

– Я тоже такого не припомню.

– А остальные двое – так называемая Бетти и Конек?

– Эти везде лазили, – громовым басом отвечал Кэри.

– Так… Если они заходили сюда, – пробубнил себе под нос Аллейн, – то обязательно бы его заметили… Какого цвета была одежда старика?

– Ну, такая… светлая. Да они и не отказываются, мистер Аллейн. Говорят – видели.

– Угу… – подтвердил Фокс.

– Ну ладно, Томпсон, заканчивайте с этим. Накройте все как было. Когда он закончит, возьмем пробы пятен, Фокс. А пока посмотрим, что там за стеной.

Кэри провел его под арку.

– Здесь они дожидались начала представления, – пояснил он.

Место было довольно открытое – что-то вроде поля, плавно переходящего в склон холма, на гребне которого виднелась всклокоченная рощица. Внизу снег уже почти растаял, а ближе к вершине лежал плотными сугробами. Сразу за аркой чернели следы от костра, причем от кострища тянулась выгоревшая полоска длиной около пятнадцати футов.

– А это что? – Аллейн указал тростью на сильно опаленный бочонок, которым заканчивалась полоска. – Похоже на кадку со смолой…

– Так и есть, сэр. Это для Конька.

– И она попала в огонь.

– Может статься, ее перевернули мистер Ральф с Эрни, когда резвились. Они как раз тут пробегали. Помню еще, пламя так ярко вспыхнуло и затрещало…

– А может, ее бросили туда специально, для развлечения?

– Или чтобы погреться? Поддержать костер? Может, просто шалил кто…

– Эрни, например, – ровным голосом сказал Аллейн, и Кэри согласно закивал. – А это? – продолжал старший инспектор. – Посмотрите, Кэри.

Неподалеку от костра, в чудом уцелевшем кустарнике они увидели почерневшую от огня деревянную рукоятку, а затем такое же черное стальное лезвие.

– Это коса, – сказал Аллейн.

3

– Вот это и есть Кузнецова Роща, – объявил Кэри. – Кузница стоит здесь уже почти четыреста лет и на людской памяти всегда принадлежала Андерсенам.

– Не очень прибыльное дело в наши-то дни, – заметил Фокс.

– Это точно. Хотя старик не брезговал и сапожным делом – обслуживал весь Мардиан и окрестности в придачу. У Криса еще и диплом механика – возился понемногу с автомобилями. Крупная нефтяная компания предлагала им свое содействие, если они согласятся оборудовать здесь станцию обслуживания машин. Симми-Дик все рвался ее возглавить. Парни были вроде бы не против, но Лицедей не соглашался ни за какие деньги. Здесь ведь собираются прокладывать шоссе.

– Они все здесь работают? – спросил Аллейн. – Очевидно, нет?

– Нет, конечно же. Дэн, старший, и близнецы – Энди и Нэт – занимаются своим делом. У них фермы. В кузнице помогают только Крис и Эрни. А вот и машина доктора Оттерли. Я попросил его приехать сюда и парням сказал, чтобы были на месте. А мистер Ральф и Симми-Дик в два будут ждать в гостинице. Если вы не против.

Аллейн был не против. Доктор Оттерли уже поджидал их возле кузницы. Свою твидовую шляпу он надвинул почти до самого носа, а руки спрятал глубоко в карманы пальто. Не дожидаясь, пока его представят, он сам подошел к окошку полицейской машины.

– Доброе утро, – поздоровался он. – Рад, что вы благополучно добрались. Доброе утро, Кэри. Думаю, вы тоже рады.

– Чертовски приятно познакомиться, – отозвался Аллейн. – Не часто случается, что офицеры полиции и медики выступают почти что главными свидетелями в таком преступлении.

– Вот это вы хорошо подметили – «почти что» главными, – сказал доктор Оттерли и добавил: – Полагаю, вы хотите взглянуть на тело.

– Если можно.

– Мне пойти с вами?

– Думаю, да. А вы как считаете, Кэри?

Они зашли в кузницу. Света там не было, огонь, как видно, сегодня тоже не разжигали, воняло железом и конским потом. Кэри вывел их через заднюю дверь во двор. Их глазам предстал покосившийся домишко и пристроенный к нему сарай с навесом.

– Он жил в этой лачуге? – спросил Аллейн.

– Нет, только Крис и Эрн. Сам он спал в каморке при кузнице. Они только обедали тут вместе.

– Братья сейчас дома, – объявил доктор Оттерли. – Ждут вас.

– Прекрасно, – отозвался Аллейн. – Долго мы себя ждать не заставим. Что ж, открывайте сарай, Кэри.

С видимым удовольствием полицейский взломал печать, которую сам же поставил на двойные двери сарая, и раздвинул их настолько, чтобы можно было пройти внутрь.

В темноте, среди всякого хлама, было расчищено немного места и сооружен импровизированный настил из ящиков и старой двери, покрытый сверху холстиной.

Лицедей лежал под белой простыней. Когда доктор Оттерли откинул ее, все невольно отпрянули – настолько нелепо среди всех этих привычных атрибутов смерти смотрелся грязный клоунский наряд. Белый воротник с оборками был помят и испачкан кровью – кто-то поднял его повыше, видимо, чтобы скрыть шею. На лбу, на носу, на скулах и подбородке чернели пятна.

– Это от жженой пробки, – пояснил доктор Оттерли. – Маска была испачкана изнутри – Эрни надевал ее прямо на черный грим, когда думал, что будет играть Шута.

Лицо покойника казалось совершенно непричастным ко всем этим безобразиям. Глаза были закрыты, рот широко открыт. Старческие, все в рубцах и морщинах, руки плотно сцеплены на груди. На одежде тут и там темнели пятна крови, а на стене, прямо над ним, на деревянных крючках были развешаны костюмы остальных артистов. Щелкун, раскрытая пасть которого словно передразнивала гримасу покойника. Огромный кринолин Бетти. Рубахи и связки колокольчиков Пятерых Сыновей. Над кринолином за тесемки была прицеплена печальная маска Лицедея. Аллейн заметил кровавые пятна не только в том месте, где она завязывалась на шее, но и в области темени. По его мнению, это было примечательно. Рядом на большом гвозде висела шапка, сделанная из кроличьей шкурки.

Кэри, который предпочел остаться у двери, пояснил:

– Все их костюмы мы тоже решили запереть здесь, сэр. А мечи вон в том мешке, на лавке.

– Прекрасно, – кивнул Аллейн. – Можно приступать, Фокс.

Фокс, стараясь не делать своими огромными лапищами слишком резких движений, осторожно стянул воротник с шеи мертвеца.

– Одним ударом, – послышался голос доктора Оттерли.

– Причем справа налево по диагонали, вам так не кажется? – добавил Аллейн.

– Пожалуй… – удивленно протянул доктор Оттерли. – Похоже, вы, парни, свое дело знаете.

– Должен вам сказать, что такое везение случается не часто. По всему, удар пришелся между воротником и затянутыми тесемками маски. А как вам кажется – он стоял в это время или лежал?

– Спросите об этом министра внутренних дел – может, он знает. Но если бедняга стоял, то, по-моему, ударил его человек немногим выше его ростом.

– Допустим. Был ли такой среди исполнителей?

– Нет. Все они под шесть футов.

– Угу… Что ж, давайте посмотрим на этот секач, Братец Лис.

Фокс подошел к лавке.

– Секач завернут отдельно, – заметил Кэри. – Эрни все никак не хотел с ним расставаться.

Фокс поднял меч Эрни за красную тесемку, продетую сквозь кончик.

– Видны следы от стеблей, – сказал он. – А острый, как скальпель!

– Пусть Бэйли возьмет с него пробы, хотя лично я не верю, что из этого выйдет что-нибудь путное. А вы как думаете, доктор Оттерли? Мог ли он быть орудием убийства?

– Прежде я должен получше изучить рану. Это может зависеть от… Хотя нет. Пока ничего сказать нельзя.

Аллейн повернулся и еще раз осмотрел развешанную на стене одежду.

– Все закапано смолой. Юбки Бетти, штаны Сыновей, а также, я полагаю, чулочки и туфельки всех деревенских красоток – не говоря уже о пальтишках.

– Таков культ, – пожал плечами доктор.

– Обряд изобилия и плодородия?

– Именно.

– Смотри папашу Фрейзера[12]12
  Фрейзер Дж. Дж. – английский ученый, исследователь истории религии, которую он считал порождением индивидуальной психологии.


[Закрыть] и прочих, – пробормотал Аллейн, после чего повернулся к кроличьей шкурке. – Кролик забит и освежеван совсем недавно. Зачем-то оставлена голова. Да еще с тесемками. Для чего это?

– Он надевал ее на голову.

– Фи, как неаппетитно. Зачем?

– Чтобы усилить впечатление от обезглавливания. Когда он засовывал голову между мечами, то незаметно отвязывал тесемки, и в решающий момент кроличья голова отделялась от его тела. По-моему, в Греносайдском танце с мечами делают точно так же. Выглядит устрашающе.

– Не сомневаюсь. Только боюсь, что на фоне дальнейших событий этот трюк несколько теряется, – сухо сказал Аллейн.

– Разумеется! – поспешил согласиться доктор Оттерли. – Никто и не спорит. Просто дикость какая-то…

Аллейн смерил его взглядом и обратился к доспехам Конька.

– Увесистый наряд, ничего не скажешь. И как он только ходил в нем?

– Голова лошади закреплена на палке. А его собственная голова находилась как бы в шее Конька, под холстиной. Кстати, все это было изготовлено в этой кузнице.

– В позапрошлом веке?

– Или еще раньше. Видите – голова переходит в цилиндрический каркас, обтянутый холстиной, а в нем есть специальное окошко. Кроме того, челюсть у нее подвижная. При свете факелов это смотрится просто великолепно…

– Охотно вам верю, – рассеянно заметил Аллейн. Закончив осматривать доспехи Щелкуна, он перешел к кринолину Бетти. – Как он только передвигался в нем? Настоящая гора тряпья.

– Юбки тоже закреплены на каркасе – в виде корзины из ивовых прутьев. Раньше с этой Бетти такое устраивали! Тот, кто исполнял роль, ловил какого-нибудь мальца и загонял к себе под кринолин, а потом прыгал вместе с ним. А иной раз хватал какую-нибудь девицу. То-то было смеху!

– Грубые деревенские забавы, – вздохнул Аллейн.

– Здесь тоже брызги смолы. Но немного.

– Думаю, Ральф старался держаться подальше от Щелкуна.

– А Лицедей? – Аллейн снова подошел к настилу и снял простыню полностью. – Так. Небольшое пятнышко спереди на рубахе и… – Он запнулся. – Почему-то у него все руки в смоле. Он что – держал кадку?

– Возможно, до этого. Хотя нет. Он же пришел позже. Это важная деталь?

– Может быть, – задумчиво произнес Аллейн. – Очень может быть. А может, и нет. Кстати, вы заметили на правой руке свежий порез?

– Я видел, как он его заполучил. – Доктор Оттерли бросил взгляд на секач, который Фокс все еще держал за ленту, и быстро отвернулся.

– С помощью этой штуки, не так ли? – догадался Аллейн.

– Именно.

– Ну и как это произошло?

– Да ничего особенного. Просто он ругался, что его так сильно наточили. И… э-э… в общем, он пытался отнять меч у…

– Можете не говорить, я знаю у кого, – сказал Аллейн. – У Эрни.

4

В баре для постояльцев было пусто и темно, ставни закрыты. Камилла прошла к камину и села у огня. С прошлого вечера она все никак не могла согреться. У нее словно отняли ее собственное тепло.

Когда вместе с хозяином гостиницы и Трикси девушка вернулась из замка Мардиан, те обнаружили, что ее бьет сильный озноб. Трикси напоила ее обжигающим пуншем и велела еще выпить две таблетки аспирина, после чего уложила в постель с грелками.

Однако стоило Камилле задремать, как во сне ей снова явился Щелкун. На этот раз он был барабаном из оркестра. Вместо палочек по нему лупили мечами, извлекая при этом звуки скрипки. Потом он гнался за ней, и она все никак не могла от него убежать. Железные челюсти ужасающе щелкали прямо у нее за спиной, в шею било его горячее дыхание. Она старалась изо всех сил, но ноги ее были словно ватные. Потом перед ней появился Ральф и обнял ее со словами: «Все хорошо… Я тебя спасу…» Она было обрадовалась, но тут поняла, что Ральф не дает ей повернуть голову. «Только не надо смотреть на Эрни, – замогильным голосом проговорил он. – Это не слишком приятное зрелище…» Но тут Эрни вскочил на дольмен и изо всех сил закричал: «Камень взял его кровь!» После этого разом зазвонили все колокольчики из танца, сливаясь в звонок будильника, и Камилла проснулась.

Проснувшись, она вспомнила, как Ральф на самом деле подошел к ним с Трикси и велел девушкам немедленно садиться в машину. Это было уже после того, как с Эрни случился обморок, а леди Алиса обратилась к зрителям с речью. Хозяин гостиницы Плоуман подошел к самому дольмену, но доктор Оттерли и офицер полиции Кэри приказали ему ехать домой. По дороге в гостиницу он рассказал девушкам, что видел там. Он был страшно взволнован и гордился тем, что ему удалось заглянуть за плиту. Ночью Камилле приснилось также, что он заставил ее сделать то же самое.

Теперь она сидела у камина и пыталась привести в порядок мысли. Это ее дед погиб вчера – погиб страшно и нелепо, – и это с ее дядей случился вчера припадок. Да и она сама, можно сказать, замешана во всем этом. У нее было такое чувство, что ее привезли на необитаемый остров и бросили там одну. Впервые после случившегося к глазам ее подступили слезы.

Тут дверь распахнулась, и Камилла невольно прикрыла рот рукой.

– Ральф! – вскрикнула она.

Стремительно подойдя к ней, он пододвинул стул, сел напротив и взял ее руки в свои.

– Ты ведь сейчас нуждаешься во мне, Камилла, – сказал он. – Правда же?

Глава 6. Кузнецова Роща

1

У Ральфа были большие ладони – как морские раковины. Когда он накрыл ими руки Камиллы, те забились в них, словно птички в клетках.

Камилла взглянула на его худое лицо, черные глаза, черные волосы и слегка оттопыренные уши, которые, конечно, тут же покраснели. «До чего же я все-таки люблю его», – подумала девушка, а вслух произнесла:

– О, привет. А мне показалось, что мы уговорились больше не встречаться. Это было в то воскресенье.

– Что было, то было, – отпарировал он.

– Ты же обещал своему отцу.

– Я сказал ему, что я человек свободный. К тому же обстоятельства требуют…

– Ральф, – упрекнула Камилла молодого человека, – не очень-то красиво использовать убийство для своей выгоды.

– Как ты можешь такое говорить!

– Ну ладно тебе. Я же не говорю, что не рада тебя видеть. И вообще…

– Послушай, – перебил он, – я хочу кое-что у тебя спросить. Это очень важно. Скажи мне, Камилла, две вещи. Первое. Скажи, ты ужасно расстроилась из-за вчерашней ночи? Конечно, я понимаю… Но ведь не настолько же ты расстроилась, чтобы больше и слушать ни о чем не хотела? В общем… Боже, Камилла, я прямо не знаю, как сказать… Мне так хочется поцеловать тебя… Дело в том, что… я тебя ужасно люблю…

– Да? Но… не надо сейчас об этом. А насчет твоего вопроса… если честно, я даже не знаю, как мне воспринимать смерть дедушки. Это же глубоко личное… Десять дней назад я еще толком его не знала. Но со дня своего приезда мы так много встречались и общались, что даже – ты не поверишь – сумели друг с другом поладить.

– Да, конечно… – слегка дрогнувшим голосом отозвался Ральф. – Тебе это удалось… – добавил он с таким видом, будто сожалел об этом.

Камилла сосредоточенно нахмурилась и, сама того не замечая, переплела свои пальцы с пальцами Ральфа.

– Конечно, – сказала она, – я понимаю. Для тебя он просто неотесанный деревенщина. Местный лицедей. Забавный старикан. Что еще про него сказать? Что он не в ладах с водой и мылом… Одна моя половина примерно так к нему и относится – та, которая Кэмпион. Прямо скажем, не фонтан старичок. Но другая половина узнает в нем свою мать.

– Ну конечно, – вздохнул он. – Я понимаю.

– Понимаешь? Да разве ты сможешь это понять, милый мой Ральф! Ты же целиком из одного мира: наполовину Мардиан, наполовину Стейне. А я помесь.

– Да ты настоящая снобка – только наоборот, – попытался пошутить он, но девушка не обратила на его слова никакого внимания.

– Но вот что до душевных переживаний, подлинной скорби, – продолжала она, – так этого нет. Вернее, есть, но не совсем то. Понимаешь, я не чувствую, что моя душа сопереживает. Как будто я до конца не верю во все, что произошло. Слишком уж похоже на кошмарный сон. Какой-нибудь там Вебстер[13]13
  Вебстер – английский историк.


[Закрыть] или Марло[14]14
  Марло Кристофер – английский драматург-классик, автор трагедий, современник У. Шекспира.


[Закрыть], только еще ужаснее. Прямо подумать страшно.

– Так ты знаешь, что случилось?.. То есть ты все знаешь?

Она кивнула в сторону хозяина гостиницы.

– Он сам видел. Он нам и рассказал – мне и Трикси. – Камилла почувствовала, как напряглись его руки – будто он хотел убрать их, но потом передумал. – Все-все рассказал! Это просто чудовищно… Омерзительно, гадко… И весь этот его наряд… Как это все ужасно…

– Разве он мог знать заранее…

– Откуда ты знаешь – может, и мог.

– Доктор говорит, что нет.

– Какая ужасная смерть! И ведь это – страшно сказать – преступление.

– Да, – сказал Ральф, – а что же еще.

Камилла с тревогой заглянула ему в глаза.

– Сыновья! – воскликнула она. – Нет, они не могли. Ни один из них. Ведь правда же, не могли? – Ральф ничего не ответил, и она со слезами продолжала: – Я знаю, знаю, что ты думаешь. Ты думаешь, что это Эрни, да? Ты сразу вспомнил, что я рассказывала тебе тогда – про его собаку? И что ты мне говорил про его меч. Вспомнил, скажи, вспомнил?

– Ну вспомнил, ну и что… – признал Ральф. – Успокойся, Камилла, дорогая. Подожди. Ну, допустим даже, он это сделал. Конечно, это ужасно, но для Эрни это означает только несколько лет в психиатрической лечебнице для уголовников. Жизнь там, разумеется, не сахар, но ведь могло быть и хуже. Не обижайся, дорогая, только совершенно очевидно, что у него, скажем так, не все дома.

– Боюсь, что это и в самом деле так, – согласилась Камилла, разом побледнев. – Но сотворить такое!

– Послушай, – сказал молодой человек, – можно я задам тебе второй вопрос? Пожалуйста, ответь мне…

– Я уже догадываюсь…

– Ну хорошо. Только подожди. Вот я тебе сказал, что люблю тебя. Ты сказала, что не уверена в своих чувствах, хочешь побыть одна и все обдумать. Ладно. Я отнесся к твоему решению уважительно и честно не встречался с тобой – если не считать воскресенья, – ну, ты помнишь.

– Да, конечно, мы же договорились, не так ли?

– Но ты же вроде бы еще тогда все поняла. Эх, я-то думал, что все складывается по-моему… А ты опять за свое. Какая-то допотопная чушь! Видите ли, из-за того что ты – как ты выражаешься – помесь, мы не можем пожениться. А может быть, ты за этим сюда и приехала – чтобы повидаться с материной родней и окончательно утвердиться в своей дурацкой идее?

– Ну да, – кивнула Камилла. – Так оно и есть.

– Черт возьми, да любишь ты меня или нет?!

– Да! Люблю! – нисколько не задумываясь ответила Камилла. – Так что лучше помолчи.

– Нет, я умру! Камилла, да ты просто… гений! Боже, как я счастлив, что ты меня любишь! Нет, я сойду с ума! Я этого не вынесу… – Ральф даже слегка побледнел от переполнившего его восторга.

– Однако вернемся к нашему разговору, – охладила его девушка. – Что скажет твоя прабабка? Что станет думать твой отец? Посмотри мне в глаза, Ральф, и скажи – не кажется ли тебе, что они будут против?

– Если я посмотрю тебе в глаза, Камилла, мне придется тебя поцеловать.

– Э-э, нетушки! Погоди… Вот представь, что все так и случилось. Что напишут тогда в газетах? Об этом ты подумал? Ну скажи, какая я, к черту, невеста для молодого, подающего надежды адвоката? Вообрази, какие будут заголовки: «История повторяется!», «Ее мать сбежала из кузницы и вышла за баронета!», «Внучка убитого кузнеца выходит за сынка пастора!», «К чему ведет участие в обряде плодородия»… Или еще, к примеру: «Племянница…» Но… но что ты делаешь?

Ральф встал и с решительным видом принялся застегивать свой макинтош.

– Собираюсь пойти и отправить телеграмму тетушке «Таймс»: «Объявлена помолвка…»

– Нет уж, ты этого не сделаешь! – Они обменялись пылающими взглядами. – Господи! – воскликнула Камилла и принялась колотить его кулаками в грудь. – Ну что же ты у меня такой… Что мне только с тобой делать! И почему, почему я такая счастливая?.. – Она замотала головой и бросилась ему в объятия.

В этот момент в зал вошел Аллейн и, увидев их, поспешно извинился и вышел.

Однако ни Ральф, ни Камилла не заметили его появления, равно как и ухода.

2

Оставив рутинные обязанности на Бэйли и Томпсона, Аллейн и Фокс в сопровождении Кэри и доктора Оттерли отправились в дом, чтобы поговорить с сыновьями Лицедея.

Все пятеро сгрудились в небольшой темной комнате, служившей им одновременно гостиной и кухней. Интерьер ее составляли железная кухонная плита да обеденный стол, покрытый плюшевой скатертью. Вокруг этого стола и сидели сыновья Андерсена – Даниэль, Эндрю, Натаниэль, Кристофер и Эрнест.

Доктор Оттерли постучался и вошел, за ним последовали остальные. Дэн встал в знак приветствия, другие лишь слегка приподнялись и скрипнули стульями. Кэри представил их.

Аллейн был поражен, насколько все Андерсены похожи между собой. Даже близнецы ненамного больше походили друг на друга, чем на остальных братьев. Все были здоровые, кровь с молоком, светловолосые и голубоглазые. Под нехитрой деревенской одеждой угадывались мощные мускулы. Сейчас у Дэна глаза были красными от слез, а руки слегка дрожали. На лице Энди словно застыло выражение удивления. Нэт схватился за голову, Крис казался сердитым. Что касается Эрни, то он держался несколько в стороне от братьев. На губах его играла глуповатая улыбка, лицо временами принимало странное выражение – как будто он имел перед всеми какие-то скрытые преимущества.

Аллейну и Фоксу предложили стулья за столом. Кэри и доктор Оттерли устроились на обтянутом холстиной диванчике у стены, несколько в стороне от остального общества.

– Простите, что я вынужден побеспокоить вас, когда у вас и без того немало дел, – начал Аллейн. – но, полагаю, в ваших же интересах, чтобы обстоятельства гибели вашего отца прояснились как можно скорее.

Братья негромко прокашлялись, и старший, Дэн, согласно покивал головой:

– И не говорите, сударь. Мы бы очень хотели, чтобы все раскрылось. Мы тут с братьями уже все головы сломали, думая, как же такое могло случиться…

– Нет, как ты ни крути, – подхватил Энди, – прямо колдовство какое-то получается.

В комнате стоял застарелый запах табака. Аллейн выложил на стол свой кисет и сигареты.

– По этому поводу надо закурить, – сказал он. – Угощайтесь.

Поломавшись для порядку, они согласились. Все принялись набивать трубки, и только Эрни предпочел свернуть папиросу. Он так усердно трудился над ней, что гримасы на его лице сменяли одна другую. Пока все занимались своими трубками, Аллейн приступил к делу.

– Прежде чем мы сможем предложить вам какую-то помощь, – предупредил он, – мы должны до последней детали выяснить, что же произошло вчера. Инспектор Кэри уже беседовал с вами и блестяще изложил мне суть дела. Мне хотелось бы остановиться лишь на некоторых моментах, которые вы уже обсуждали с мистером Кэри, и попытаться узнать о них поподробнее. Итак, вернемся к вчерашнему вечеру. Примерно за полчаса до начала танца Пятерых Сыновей. Идет? – Они лишь осторожно подняли глаза от раскуриваемых трубок. – Насколько я представляю, тогда было что-то около половины девятого. Исполнители уже собрались в замке Мардиан, за исключением двоих – мистера Вильяма Андерсена и его младшего сына Эрнеста Андерсена. Так?

Ответом ему было молчание. Затем Дэн, который, похоже, был самый словоохотливый из братьев, подтвердил:

– Ну, так.

– Итак, мистер Вильям Андерсен – позвольте мне для ясности называть его так, как все тут, я наслышан, привыкли его называть – Лицедей? Лицедей – это ведь означает актер?

– Я полагаю, – отозвался с дивана доктор Оттерли, – дословно это означает, что он делает себе лицо – или прячет свое лицо под маской…

– Ах да! Конечно же! Итак, Лицедей в полдевятого был еще здесь, в кузнице. И мистер Эрнест тоже находился здесь или должен был вскоре появиться, так как предполагалось, что именно он подвезет отца к замку. Если я говорю что-то не так, поправьте меня. – Снова тишина. – Прекрасно. Лицедей отдыхал в комнате, куда можно попасть непосредственно из кузницы. Когда он зашел туда, как вам кажется?

– На это вам я могу ответить, – вызвался доктор Оттерли. – Днем я заходил проведать, как он там, и он чувствовал себя неважно. Я сказал ему, что если он хочет вообще куда-либо идти сегодня, то должен весь день лежать. И обещал, что зайду попозже и еще раз взгляну на него. Но, к сожалению, меня срочно вызвали к больному, и я задержался. Кроме того, я был приглашен на обед в замок, и было неприлично опаздывать. Я поговорил с братьями Андерсен, и мы решили, что я осмотрю старика, когда он приедет…

– Хорошо, – перебил его Аллейн. – Благодарю вас. Допустим, все это так. Значит, он провел в своей комнате весь день. Кто-нибудь из вас заходил и видел его там?

– Что до нас, так мы не видели! – пробурчал Крис. – Он не переваривал, чтоб к нему заходили, если он там. Вечно гонял нас оттуда.

– Значит, вы направились в замок, даже не взглянув на него?

– Почему же, – возразил Дэн. – Я постучал к нему и сказал: «Мы уходим, до скорого», и папа крикнул мне через дверь: «К половине пришлите Эрни. Я буду у себя». Ну вот мы и поехали, а Эрни в половину, как он и хотел, за ним вернулся.

– Хорошо. – Аллейн повернулся к Эрни, который откинулся на стуле и, заложив руки за голову, попыхивал папиросой. Его нарочито безмятежный вид способен был лишь вызвать подозрения. – А теперь, может быть, вы расскажете, что произошло, когда вы вернулись за отцом?

– Э-э-э… – проблеял Эрни, не поднимая глаз. – Да не буду я ничего рассказывать. Не было ничего.

– Но-но-но… Давай не балуй… – забубнили братья.

– Он был все еще в своей комнате?

– Да небось был, – загоготал Эрни.

– Ты говорил с ним?

– Я? Не-а.

– А что ты делал?

– Эрни увидел записку… – пояснил Нэт.

– Погодите. – Аллейн сделал предупреждающий жест. – Думаю, он сам нам скажет. Так что ты делал, Эрни? Что там произошло? Вот ты пришел в кузницу – и что дальше?

– Так он не отзывался! – вскричал Эрни, все так же не поднимая глаз и не меняя позы. – Не отзывался и не выходил. Старый хорек!

– А ну отвечай, что тебя спрашивают, ты, болван! – сорвался Крис. – Хватит нести всякую чушь! – Братья наперебой принялись уверять Аллейна, что Эрни совсем не то хотел сказать.

Аллейн снова поднял руку, призывая к молчанию.

– Скажи мне, Эрни, что там произошло? Ты пришел в кузницу – и что ты увидел?

– А? – Он повернул голову и бросил на Аллейна быстрый взгляд. – Так Нэт же вам говорит – увидел записку на двери.

Аллейн достал из кармана пальто пожелтевший бланк, на котором была нацарапана записка – Бэйли зажал ее между двух стекол.

– Будь добр, взгляни – это она?

Эрни взял ее в руки и тут же громогласно расхохотался. Фокс поспешно забрал листок.

– Что ты сделал потом?

– Я? То, что там прописано. Ведь «Эрн» – это я? Его вещи для танца висели прямо там: маска, рубаха, кроличья шапка. Ну я и нацепил их быстренько.

– А ты уже был одет для Разгоншика?

– Ну и что? Я надел все прямо сверху. Тихо-тихо… А то вдруг бы он услышал и передумал. И пулей – на улицу. Влез в фургон – и по газам. Ж-ж-ж! Вжж-жи-и! – Эрни совершенно по-детски изобразил, как он едет. – Я ведь все верно сделал? Я же теперь был Шут. И скорее поехал показывать танец. Вж-ж-ж! Вж-ж-ж!..

Дэн зарылся лицом в ладони.

– Стыд-то какой! – выдохнул он.

Аллейн расспросил Андерсенов, что было, когда приехал Эрни. Братья сказали, что прочитали записку и отправили ее доктору Оттерли. Ее отнес младший сын Дэна, Билл, которого потом нарядили как дублера. Доктор Оттерли вышел во двор. Парню дали последние указания. Когда пробило девять, доктор пошел со своей скрипкой на сцену. Но именно в эту минуту все они услышали, как, натужно пыхтя, подъезжает автомобиль миссис Бюнц. Пока они ждали, когда грянет музыкальное вступление, машина добралась до стены, и на заднем сиденье они увидели размахивающего руками Лицедея. Заслышав у себя за спиной звуки ссоры, доктор Оттерли решил не начинать, а пошел посмотреть, что случилось.

Оказалось, что после обеда старик крепко заснул и, проспав до вечера, проснулся бодрый и здоровый как бык.

Первое, что он услышал, это рев мотора – сыночек уехал без него. Вне себя от гнева он вынужден был скрепя сердце согласиться, чтобы его главный недруг, миссис Бюнц, подвезла его к замку.

– Когда он подошел, его прямо трясло, – свидетельствовал доктор Оттерли. – Он даже говорить не мог. Схватил Эрни и начал стаскивать с него костюм Шута.

– Ну а ты что? – обратился Аллейн к Эрни. – Тебя это обрадовало?

Эрни, к явному замешательству остальных, так и вспыхнул от неприятных воспоминаний. Насколько понял Аллейн, он тогда попытался спорить с отцом, но братья быстро его укротили.

– Эрни стал отказываться играть Разгонщика, – сказал Дэн, и все его горячо поддержали. – Эрни объявил, что или он будет танцевать за Шута, или не будет танцевать вообще. В конце концов Саймону Беггу удалось убедить его.

– Я согласился только из-за летчика-командира – на всех остальных мне плевать. Он попросил меня – и я согласился. Вышел и стал сам «разгонять».

С этого места Аллейн больше не прерывал их своими замечаниями. Ни один из Сыновей, как выяснилось, во время представления не заходил за дольмен – туда, где лежал отец. Все пятеро были убеждены, что Лицедей никаким образом не мог ни уйти со двора, ни вернуться туда – живой или мертвый. Также все пребывали в твердом убеждении, что страшное убийство не могло произойти за время с момента разыгранного падения до того, как было обнаружено обезглавленное тело. Не могло, громко твердили они и при этом помогали себе кулаками, стуча ими по столу. Нет, нет и нет – этого не могло быть!

– Предлагаю исходить из того, – с трудом перекричал их мистер Фокс, – что никто из нас не верит в сказки. – Он обвел присутствующих теплым взглядом.