Текст книги "Русская национальная мысль. Том 4"

5.Так как западное Христианство стало язычеством в христианских одеждах, выраженным в богословской ереси, то цивилизованный мир Европы и Америки постепенно трансформировал этот образ ереси и в мышлении и на все сферы жизнедеятельности. А так как любая ошибка несёт в себе издержки и энергозатраты на восстановление от её действия, то неизбежно общество нуждается в постоянном восполнении сил для поддержания противоестественного узаконенного порядка вещей, возникшего от ереси в богословии. То есть возникала острая необходимость в донорах. Множественные колонии эту роль выполняли и выполняют, взяв на себя ношу сию. Противоестественный порядок вещей обуславливал и другие грани противоречия. Например, вражду финансовых империй, возникших по родовому и по единокровному признаку. В России же всё было несколько иначе. В России язычество, со свойственной ей природной строгостью, стало одеждой Христианства, одеждой самого священного момента в литургии. Поэтому, любовь с Божественным Ликом делала всех единым целым, где каждый дополнял ближнего в общем служении Богу. Мир возникал не после кровавой развязки, а обусловлен взаимопониманием. Поэтому всякое инородное вторжение в эти земли отторгалось всеми народами одновременно, в том же числе и в период СССР¹⁶.

Так как государство – было во все времена одной из форм приобщения к Божественной Сущности в свойстве многогранности (все утверждали единство системы во множественных формах специализации своего труда), то по этой причине любовь, освящённая Благодатью Божьей, делает государство неприступным для всякого иноземного вторжения, ибо становится покушением на саму природу народов его населяющих. Зная эти тонкости, враг рода человеческого через развращение веры покушается на саму Связь с Источником мира и любви, через кою происходит наполнение Сутью Божественной. Государство и научный прогресс, при активности Божественного культа, служат процветанию народа. При развращённых нравах эти же инструменты становятся убийством народа. Вот некоторые аспекты¹⁷.

6.Иудаизм, как мировая религия, мало кому знаком в какой-то полноте, также ставит на первый план, прежде всего, строгость нравов. И тут не важно, как и по какой причине народ пребывает в данной кондиции – лишь бы так было. То есть, если мораль на высоте, то еврей стоит за любой порядок вещей в государстве. Чтобы развивать мысль, есть смысл сказать аллегорично немного об этой вере. Представьте себе, что вам надо оказаться в каком-то населённом пункте. Если ваша природа, как у птиц небесных, то путь ваш будет идти по прямой, без всяких препятствий. Если же нет, то придётся подстраиваться под возможности естества своей природы, то есть уже идти пешком и условия движения меняются с реальностью окружающей среды, то есть становится значимым всё, оказавшееся на пути человека. Для нас важно и то и другое. Человек всегда подчиняется тем законам, которые правят в данных условиях окружающего естества, ибо соблюдая их он бережет свой образ Божий, свою целостность, радость соединяющую в себе прошлое и будущее. Каким бы духовным существом человек не был, для утверждения в земной реальности, плоть его всё равно будет требовать своего, исполнения своих законов, уничижение которых без надобности – форма самоубийства. Поучения православных старцев нам иногда тяжело воспринимать, ибо они подобны Ангелам Божьим, давно уже, может быть, оторвались от земной суеты и в то же время их закон – послушание превыше поста и молитвы. Они живут согласно этому правилу, ибо послушание даёт желанный мир, без каких-либо напряженностей, а мир – самое важное условие жизни. В то же время жить только чаяниями плоти нельзя. То есть как бы две правды, в гармоничном сочетании утверждают живое на Земле. Бог в любом случае будет, что там творится на Земле – не важно совсем. А вот в земных условиях совсем иначе – жизнь может прерваться. То есть послушание у ближнего ради простого пребывания на Земле. Никакой конфронтации и противостояния. Послушание ради спасения тех, у кого это послушание верующий несёт – лишь бы быть проводником Божественных Энергий в пределы этой реальности, обусловленный его единством с Творцом в исихазме. А само вторжение Божественного в окружающую реальность преображает её, автоматически стимулирует живительный порядок в общежитии – тогда всё встаёт на свои места. Мы как бы несем на себе кувшин, наполненный радостью и подчиняемся законам для того, чтобы не расплескать его. Вот чем берёт Россия. Также Бог является нам в самых различных формах, но это многоразличность не мешает самому важному – экспансии Бога на Землю. Так в Ветхом Завете Бог явился патриарху Аврааму в виде трёх Ангелов, пророку Моисею в виде неопалимой купины, а на горе Синай Он был облаком. Не форма важна для нас, а сущность. Через внутреннее содержание явления – через Сущность мы распознаем Творца.

Так как мы всегда были страной много конфессиональной, то эта крайность в сторону Божественной отрешённости православного монаха от мира сего, от его многоразличной суеты, наделяет всё общество в целом единящим влиянием. Ведь каждая конфессия на основе многовекового опыта богообщения специализируется на некотором уникально способе приобщения к Божественному. То есть через какое-то свойство или грань Его сообщество наиболее удачно входит в Его Лоно и этот путь ко Творцу запоминается как священный живоносный опыт, а потому более стимулирован сообществом, причастным к Богу таким вот уникальным способом. Но все эти свойства или грани Божественного, через кои сообщество имеет счастье войти в отношения с Богом, всегда стоят в определённой структуре субординации Божественного, на самой вершине которой стоит жертвенная любовь, испытанная на Голгофе¹⁸, приобщаясь к которой православный монах приобщался автоматически ко всем остальным Божественным свойствам в лице всех религиозных конфессий, гармонично вписывающихся в общий организм многонационального государства. Поэтому, прежде чем начинать экспансию, запускают вирус в умы, в святая святых, и если русское духовенство не в силах противостоять (по нерадению или ещё по какой-нибудь причине), так сразу же шаткая гармония нарушается, ибо обретают значимость различия в образе приобщения к Богу, а потому неизбежно активируются силы, ведущие к неизбежности войн¹⁹. На русских иконах сие изображено очень точно. Если вы заметили, как изображена твердь земная, то вероятно догадались, что ходить по такой тонкой кромке, не провалившись в бездну, можно лишь в одном случае – быть такими, как те, кто на этой хрупкой тверди изображён, то есть святыми. В России после того, как был переведён на русский язык трактат «Протоколов сионских мудрецов», так сразу начало слаживаться недоверие у всего окружения к лицам этой национальности. А ведь евреи, жившие в России в то время, видели уровень нравов в Европе (если Гегель в своих лекциях призывал студентов к религиозности, то его русский современник-мыслитель Николай Карамзин в 1812 году в работе «Письмо сельского жителя» кратко говорит о нравах во Франции, как о сильно развращённых) и понимали, насколько велика роль русской державы не только для мира, но и для их детей, и будущих потомков. Таким образом, государь явно выражал интересы русских иудеев, хотя формы этого выражения не всегда были лицеприятными. Не надо смотреть на Европу, ведь это зверь, высвобожденный католической ересью и, пока он сытый, благодаря многочисленным колониям в Африке, Азии, Южной Америке, то выглядит цивилизовано, похож на человека с точки зрения культуры поведения и жизни в бытовых излишествах с произведениями искусства. Но посмотрите, что говорят русские той поры, переехавшие в Европу на постоянное место жительства. Высказываний множество и нет смысла выделять кого-то особенно. Иудею нет значимости стоять у власти, но есть жесткая жизненная линия, следуя которой народ не может выродиться, благодаря которой обретается спасительное трезвение в людях. Иудаизм привязан к чувственной природе, а потому жизненно важным оказывается соблюдение законов естества той среды, в которой чувственная природа пребывает. Соблюдай закон правильно и будешь жить. То есть, строгость к своему народу – вот высшая добродетель и проявление любви к своим единокровным. Это то самое качество нравственности, которое создаёт иудаизм для своего народа. Иудаизм возник в особых природных условиях. И это качество мышления и образа приобщения к Богу, возникшее в этих особых условиях, в русской реальности наделяет общество устойчивостью, ибо какими бы мы не были, пусть даже самыми святыми, наделены плотью, то есть неизбежно включаются аспекты, нуждающиеся в упорядочении во имя мира и созидания. Об этом замечательно пишет Н.М. Карамзин в своей «Истории Государства Российского»²⁰

«Если два народа, обитающие под влиянием одного неба, представляют нам великое различие в своей наружности и в физических свойствах, то можем смело заключить, что они не всегда жили сопредельно. Климат умеренный, не жаркий, даже холодный, способствует долголетию, как замечают Медики, благоприятствует и крепости состава и действию сил телесных. Обитатель южного Пояса, томимый зноем, отдыхает более, нежели трудится, – слабеет в неге и в праздности. Но житель полунощных земель любит движение, согревая им кровь свою; любит деятельность; привыкает сносить частые перемены воздуха и терпением укрепляется. Таковы были древние Славяне по описанию современных Историков, которые согласно изображают их бодрыми, сильными, неутомимыми. Презирая непогоды, свойственные климату северному, они сносили голод и всякую нужду; питались самою грубою, сырою пищею; удивляли Греков своею быстротою; с чрезвычайною легкостию всходили на крутизны, спускались в расселины; смело бросались в опасные болота и в глубокие реки. Думая, без сомнения, что главная красота мужа есть крепость в теле, сила в руках и легкость в движениях, Славяне мало пеклися о своей наружности: в грязи, в пыли, без всякой опрятности в одежде являлись во многочисленном собрании людей. Греки, осуждая сию нечистоту, хвалят их стройность, высокий рост и мужественную приятность лица. Загорая от жарких лучей солнца, они казались смуглыми и все без исключения были русые, подобно другим коренным Европейцам. – Сие изображение Славян и Антов основано на свидетельстве Прокопия и Маврикия, которые знали их в VI веке.»

7.Бытие тоже определяет сознание, точнее имеет влияние на него. Движение, о коем говорит Н.М. Карамзин, всегда нудится, а понуждение есть степень приобщения к страданию на Голгофе¹⁸. Следовательно, жизнь с постоянным приобщением к тяготам неизбежно требует приобщения к духовной работе ума для молитвенного единения с Богом. Просто физиология требует приобщения к радости – так мы устроены. (Об этом уже говорено в первом, втором и третьем томах). И наоборот, степень отчужденности от физических нагрузок и понуждения делает человека в той же степени податливым к влиянию преисподних. Точнее, люди приобщаются к бездне даже без экспансии оной и даже не прибегая к культам. И даже при таком положении дел, как видим, жизнь торжествует, находит свои пути выживания, обретает свои специфические формы приобщения к радости бытия. Тут рождается своё уникальное мировосприятие, которое, как открылось нам в истории, не всегда оказывается не востребованным.

8. Представьте себе жизнь среди обилия ядовитых змей и пауков. Каждый шаг таит в себе смертельную опасность. Таким образом, для древнего жителя этих мест важно было знать, откуда исходит опасность, что стало фундаментом религиозного культа. В то время как православному не надо знать, откуда исходит опасность, ведь смерти уже нет, а важно знать, что делать во имя единения с Богом. Диаметральный подход к решению проблемы предопределяет различные пути достижения безопасности. Отсюда это стремление к знанию всего происходящего вокруг, в то время как северный человек хочет знать лишь только то, что ему важно для дальнейшего шага вперёд. Можно много говорить о мифологии народа, но специфика проявления опасностей для жизни стимулирует образ мышления народа. Если древний насельник Месопотамии опасался смертельной опасности от рептилий и насекомых (зато изобилие в продуктах), то северному народу смертельная опасность шла только от отсутствия продуктов, то есть голода в неурожайный год. Так как южане не видят опасность (ядовитые змеи, пауки), а северному очевидна холодная зима, то люди Севера сформировались именно в таком качестве – от природы сильные, и трудолюбивые до умопомрачения, выносливые и уверенные в себе. В то время, как южный всегда вынужден во всем сомневаться. Национальный характер слаживается от степени приобщения к физическим нагрузкам и ограниченности свободного времени. Молитва в этом случае утверждает настрой на этот подвиг. Свободное время всегда предполагает некоторое блуждание в мыслях, перемещениях²¹. Если южный использует свободное время в самоограничении даже в мышлении, что вызвано инстинктом самосохранения, то северянин, если не работает, если не привязан долгом, то и не воздержан по природе, ибо сие не было востребованным – он не может стоять, ему надо куда-то идти. Так как невоздержанность самого человека является опасностью для жизни и так как воздержание в безделье не было востребованным жизнью (надо было постоянно работать), то и не сформировалась самозащита от такой опасности для жизни²². Степень приобщения к труду в суровых условиях всегда имеет влияние на физиологию и на формирование психики человека, его специфичное отношение к Богу и взаимодействие с Ним. Именно отсутствие свободного времени – естественное состояние русских людей. Это первое. Второе, обширные территории формируют и другое качество, а именно человек не боится перебраться на свободное место жительство – нужна только сила духа. Чего нет у побережья Средиземного моря и в долинах рек Тигра и Евфрата. Там густая населённость формирует диаметральные законы выживания, а именно сила духа перестаёт быть жизнеутверждающей ценностью в городской цивилизации, то есть автоматически родится порядок матриархата. (Прошу обратить внимание, что речь идёт не о мифологиях, а об одной из множества граней мышления в мифе. Поэтому споры о религиозных системах тут не могут быть уместными.) Отсюда столь различный взгляд на Евангелие с южными народами, но в обоих случаях на Кресте происходит единение этих двух полярностей. То есть для обоих мировоззрений Голгофа становится местом единства и спасения. Именно в этом величайший смысл того, что на Голгофе из трёх распятых выжил только Тот, который всю жизнь отдал служению Любви, выжил Тот, кто объединил бессмертие души и бессмертие плоти.

Потому монарх всегда на Голгофе должен быть и жить, а российские законы потворствовали этой строгости, что автоматически утверждало жизненное пространство для обоих диаметральных воззрений (вопреки разлагающейся Европе без всякой искусственности). То есть, в России не было людей, потерявших свою религиозность, как в среде иудеев, так в среде православных. Единственное, надо сделать акцент на важном. На Голгофе не может пребывать человек с развитой чувствительной природой, семейный. Там может жить только монах с высоким уровнем аскетического делания.

9.Есть высказывание у Владимира Соловьёва: «Они (евреи) иудеи, потому что мы плохие христиане. А мы христиане, потому что они плохие иудеи». Надо сказать, что высказывание сделано после тщательного изучения иудейских священных книг. От сюда следует правильное понимание слова шабезгой. Представьте себе, что дед и бабка всю жизнь прожили в трудах и заботах, нарожали детей и воспитали их достойными сынами Родины. Они никогда в своей жизни не встречались с евреями, но они шабезгои. Просто это путь по которому надо идти всем, а евреи они тоже стараются этой же дороги держаться – иного просто нет в природе вещей. Неизбежно придется идти рядом и быть рука об руку. Но если их назвать шабезгоями, то злые люди сразу уходят, сворачивают с этого пути и куда они идут? В никуда. Этот момент показан в фильмах «Поп», «Формула любви» и других. Следовательно, при Православном культе слабости обеих сторон становятся как раз тем объединяющим началом, которое обуславливает живучесть государства, ибо Православие своим влиянием оттягивает дух и душу ортодоксального иудея к аскетизму в том направлении, в котором находится Бог, в котором этот аскетизм имеет единственное оправдание своего бытия – это когда он творится во Имя Бога. И в то же время православный подвижник в аскетике оказывается под влиянием культа чувственной природы, без которого земная жизнь утрачивает свою многогранную полноту, ибо по слову св. Иринея Лионского «в деле спасения участвует весь человек, а не какая-то его часть». Важно сказать, что слово о Боге в обоих случаях здесь дано только природе, а не уму человека. Ум уничижается как подвижником-аскетом, так и самой природой естества человека. Точнее надо сказать, что слово Божье, как Слово Творца, сказано через природу, через Его творение, это тоже не рукотворный Образ Бога, явленный только через плоть человека, а потому ничто не чуждо в нём для Вселенной и вечности. То есть в данном случае природа становится проводником Божественного Замысла о человеке. Тут нет мысли от человеков, но строгое следование Божественному. Никакого извращения природы, исходящего от князя мысли, ни на йоту. Потому русский иудей не такой, как где-то в иной стране мира.

10.Надо сказать, что слабость – неизбежное состояние жизни, ибо оное обусловлено детьми малыми, для коих нужна нежность, чуткость, чувственность. Только в этом случае сила должна быть нежной и чувственной к детям, что является естественным и жизнеутверждающим. То есть в данном случае сила, какой бы оная великой не была, реализуется в области чувственного в жизненно важном направлении (этих направлений множество и лишь это имеет спасительную значимость), становится наделённой чуткостью. В то же время, нежность, как крайне слабое звено жизни, не должна нести нагрузки более дозволенного. Это означает, что русская православная аскеза стимулировала в ортодоксальном иудее желанную трезвость и стойкость духа. То есть, так как иудей тоже стремился к воздержанию, то рядом с высоким православным аскетом делание сие на много облегчается (и наоборот, в распущенности Европы воздержание даётся с огромными нагрузками). Монаху приходится брать на себя эти нагрузки иудея опосредовано тех православных, с которыми имеет место неизбежное общение в миру. Таким образом, мы живём благодаря тому, что несём тяготы друг друга, живём благодаря тому, что снимаем друг с друга проклятье – мы друг другу рабы. Лучше брать на себя проклятье самому, чем быть проклятым Богом. Тут либо так, либо так – третьего не существует в природе вещей.

Поэтому мы и в дальнейшем не сможем выталкивать друг друга из жизненного пространства. Почему не сможем? Потому что жизнь обуславливается только любовью в Божественном проявлении оной и в никаком более, только лишь разных гранях. То есть, остаются в этом бытии лишь те личности, которые стоят на этих позициях взаимной любви (где нет ни малейшего заигрывания с силами бездны). А о других нет смысла говорить. Тут не причём мощь финансовых империй, вложенной в нестроение русской государственности, которые лишь в этом случае дают постоянную пробуксовку. Поэтому известное письмо с угрозами Якова Шиффа Государю Николаю Второму, а равно деятельность Парвуса, а равно английская и германская шпионские сети и даже явно враждебные всему русскому укладу петровские реформы никакой значимости не имели для России, ибо процесс восстановления от ран происходит постоянно – это свойство живого восстанавливаться от покушений. Иными словами, евреи стояли за монарха, а равно и за этот порядок вещей при нем. Самое важное для еврея – Сущность, а форма приобщения к ней не имеет никакой значимости.

11.На примере конкретного исторического момента рассмотрим национальный вопрос в событиях начала двадцатого века. Для начала следует сделать пояснение. При стимуляции Божественной Природы в человеке, многое оказывается просто не востребованным и потому остаётся слаборазвитым или точнее вовсе без всякого развития, ибо имеет место достижения той цели, ради достижения коей активированы все грани природы людей. В то же время те, кто не имеет причастия к Божественному, те как раз, автоматически, стимулируют все остальные грани человеческой природы в иной полярности и потому сильны в ином. Понятно, что в случае противостояния видимость победы имеют не причастные к Богу люди, но это только видимость. На самом деле красота пленяет всех имеющих достоинства, благодаря коим была одержана видимость победы в противостоянии, на самом деле начинают служить именно этой красоте, а именно красота становится наделена ещё одной новой гранью от побеждённого, утверждающей прежний Божественный порядок вещей в государстве претерпевающем вторжение зловещих сил, но уже с новым достоинством от тех, кто начал эту экспансию. «Враг» занимает своё место в Божественном порядке вещей и служит государственности. В противном случае, он сам по иному жить не сможет – так и останется инородным телом и будет изгнано из пределов земель и вообще бытия. Да вторжение было в русские земли, но оное изначально было предрешено на поражение¹⁷. Хотя настоящая победа всегда естьдостояние обоих противоборствующих.

12.Но есть некая грань, за которой процессы разложения и погибели становятся необратимыми. И если в высоконравственном сообществе одно событие имеет сплачивающее действо между народами, то за данной гранью это же самое событие стимулирует уже разлад во всех сферах общественной жизни. В обоих случаях достигается мир только с Божественным порядком, но разными путями, как необходимое важное качество. То есть, если нравы высоки, то решение жизненных вопросов (хотя они всегда имеют некоторую степень конфликтности) достигается взаимопониманием, чтобы при этом самопроизвольно далее следовать жизненному пути без признаков вырождения. Если мораль низкая, то жизненная линия (без признаков вырождения) утрачена, появляется устремление вернуться к ней не естественно, искусственно, то есть начинается уже тщетная борьба за единство, которое, в случае достижения, всегда временное. И так как любовь утратила Божественную Сущность, то монархия, легко выстоявшая в самые трудные кровавые годы, подвергавшаяся постоянной бомбардировке со всех сторон одновременно, при Временном Правительстве лишилась своего пограничья везде, в том же числе(!) на еврейском участке. Через него пошла поддержка всяким нестроениям не только в еврейском общежитии. Через неё хлынул поток инвестиций в революцию.

Любовь поменяла свою полярность по причине изменения полярности культа в среде мыслящей части русского населения²⁵. Именно так и только так могло произойти зловещее смешение с силами бездны, а именно: их вторжение в те слои общества, в которых по самому их высокому положению в государственной структуре власти естественным может быть только Божественное присутствие, так устроена сама Богом откровенная иерархия. Сие и есть измена Родине. Ведь даже сама мысль несет в себе культовую ориентацию в ущерб долгу и служению, не говоря уже о сатанинских приношениях, ставшие в высших эшелонах власти сначала экзотикой, а потом одним из многих вариантов мировых религий. Всё же бытие тоже определяет сознание, то есть зловещие сатанинские культы имеют место быть в сообществе в соответствии со степенью причастности к физическому труду. Ну никак невозможно творить эти культы будучи пребывая в постоянных трудностях жизни – это несовместимо в физиологии человека.

13.Почему акцентирую на этом внимание читателя? Дело в том, повторюсь снова, что в определённой ситуации, столь важной для жизни государства, велико значение того, что видит человек, что ему в этот момент открыто в окружающей реальности, что попало в его поле обозрения в соответствии с возможностями человека, оказавшегося в такой ситуации (бегут те, кто не видит пути в вечность – это естественно). Открытыми могут быть два пути: или к торжеству, или к низложению. Путь жертвенного служения – естественный для победы над смертью ведёт к торжеству. Путь низложения всегда предполагает бегство от самопожертвования, трусость и обман. То есть один ищет и видит одно, как себя принести в жертву, а другой в окружающей реальности смотрит и видит иное – то, что выгодно ему для своего эго. Первый – это Божественный культ, а второй сатанинский, стимулирующий падшую природу в человеке. Это означает только одно, что воин с силами бездны во имя жизни и победы над смертью цепляется даже за соломинку, то есть не смотрит на то, кто перед ним и кем он был до этого, также как, впрочем, не видит национальности, а потому принимает от него помощь – лишь бы жить. Причем таков образ мышления в любой среде людей. А если человек не прибывает в брани, то он уже проигравший сражение, а потому подобное будет порождать свое же естественное подобие. Такой видит врага во всех окружающих. Сначала враги где-то заграницей, потом враги по национальному признаку и в конце концов заканчивают тем, что враги все подряд.

Исходя из сказанного нам проясняется ситуация в при Царском Дворе. Понятно, что пребывая в верхних эшелонах власти очень тяжело сохранить Божий Образ людям, ведущим светский образ жизни, купающихся в роскоши и попросту страдающих от безделья, тем более бывает так, что жизнь в государственных структурах ничему не обязывает. Поэтому окружение государя Николая Второго, ввиду своей распущенности, было уже готово к такому преступлению, в поле обозрения их могло оказаться лишь тот путь победы над смертью, по которому они пошли в 1916-1917 годах, совершив злодеяние против Родины, как впрочем и те состоявшие в семибоярщине.

Но это один из примеров, коих множество в нашей истории. Также, к примеру, царь Иван Грозный поплатился своим наследием из-за простого недостатка любви. Ведь любовь – самый тяжёлый подвиг, а живущий в роскоши уже отвыкает от трудностей. Ведь для государственности «лучше поверить своему предателю, чем не поверить брату»²⁶. Ибо когда подставляешь под удар самого себя, то спасаешь общее дело, оное живёт и вместе с ним твои дети и жёны. То есть, будет кому подхватить это знамя жизни, если даже в результате измены придётся погибнуть. Если не веришь брату, подозревая его, то ради самого себя губишь само общее дело, а предатель всегда сумеет скрыться в нужный момент (ибо знает о том, кто он есть и держит это под контролем в своей голове каждую секунду). Таким образом, естественный, Богом откровенный порядок вещей в государстве – святая святых, ради которого нельзя щадить живота своего ни царю, ни простолюдину.

14.Другой пример проявления служения Богу мы видим в очень ответственном подходе к нуждам общества премьер-министра Петра Аркадиевича Столыпина. Не тяп-ляп – и быдло разберётся, как сие было до этого момента, а испросив послушания у трудового самого дееспособного(!) землепашества, на ком держится Держава²⁸.

Представим себе начало 20 века. В деревне народилось много народу. Так как на единице земли можно собирать лишь какое-то определённое количество урожая вне зависимости от того, сколько людей на ней кормится, то, чем больше людей сидит на этой единице земли, тем большую часть они съедают не оставляя ничего для остальных, то есть ничего не оставляя для города с его второстепенными для жизни продуктами (без хлеба не прожить, а без гвоздей и одежды можно, хотя трудно) и более того самый малый перепад в урожайности приводит к голоду (к взрывоопасной ситуации). Город давал второстепенные продукты, но они тоже нужны. Например, одежда, обувь, инструмент, мирное существование благодаря армии и исполнительным органам. А как его приобрести, если весь урожай остаётся в семье и нечего везти на рынок для продажи и дальнейшей покупки столь необходимого инвентаря и одежды. Понятно, востребовано переселение на новые земли, ибо это, во-первых, разряжает перенаселённость, то есть много хлеба остаётся городу; во-вторых, новые освоенные земли начинают давать хлеб стране. Так удваивалась мощь государства повышением ВВП. Но что в те годы нес для многодетного крестьянина такой переезд – смерть детей и иногда всей семьи. Крестьянин боится идти на такой риск. Это приводит к тому, что зверь всё сильнее и сильнее набирает силу и его надо как можно раньше нейтрализовать. «Разделяй и властвуй» в служении Богу работает животворно и для государственности и для самого народа. Ведь в любом случае, Божественное не может быть разделённым, поэтому так и остаётся вне области досягаемости для сил зла. То есть злое делится, а Божественное нет – Оное есть Тело, явленное многообразно и в Законе Сохранения – в том же числе – в этом наше спасение. Просто так мир был сотворен, в котором Бог не меняет Своей Сущности, но является нам во множественных производных Своих. Вселенная – просто деградация, которая не способна пребывать в единстве вне Бога, но только во множественных проявлениях, в многогранности окружающей нас реальности, во множественности разделённых субъектах. То есть «разделяй и властвуй» – принцип Божественного Творчества. (Также разделять и властвовать можно только над зверем. Людей с высокой нравственностью разделить нельзя. Тут нет смысла опасаться). Наше спасение ещё и в том, что Творчество Бога, а точнее разделять и властвовать присуще только Ему и никто более на это не способен. Великий Пётр Аркадиевич Столыпин (вечная ему слава и память), дал деньги крестьянам и помог переехать на новые земли, то есть не дал им сплотиться и самоорганизоваться против Царя и тем самым спас Русь ещё и в Великой Отечественной Войне.

Мученическая смерть Петра Аркадиевича и то, как она происходила – доказательство сказанному. В последнюю минуту, истекая кровью, повернулся лицом к Государю и благословил его со словами «Счастлив умереть за царя России», то есть до конца он думал и переживал за Россию и погиб как настоящий солдат её. Думается мне, что Церковь обязана рассмотреть этот факт с особенной прилежностью. Пётр Аркадиевич еврей, женившийся на русской правнучке Александра Васильевича Суворова.

Итак вывод по этой главе.

Фашизм – это попытка принести в жертву других ради себя. Православие – это самопожертвование ради других, выраженное в послушании.