Текст книги "Картошка"

Картошка
Нелли Копейкина

© Нелли Копейкина, 2024

ISBN 978-5-0055-6314-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

КАРТОШКА

В грязной кухне с давно не мытыми полом и окном запах жареной картошки мешался с устоявшимися здесь запахами нечистоты и дыма сигарет.

Вера, растрёпанная белокурая женщина лет сорока в старом замызганном неопределённого цвета халате с рваной дырой в пройме и в грязных стоптанных домашних тапочках, стояла с сигаретой в зубах и мешала в сковороде картошку. Сзади её на корточках, опершись спиной о стену, сидел её сосед Василий, мужчина лет двадцати пяти, тоже очень неопрятный. Сверху торс его был облачён в линялую клетчатую рубашку с короткими рукавами, снизу он был одет в хлопчатобумажные тренировочные штаны грязно-синего цвета с несколькими мелкими дырами на коленях.

– Ве-е-е-р, – просил мужчина, – ты б рассказала чё.

– Чего это ты с утра с рассказами-то пристаёшь? – не оборачиваясь к мужчине, спросила Вера. – Вон, поди, включи телик, там тебе многое порасскажут.

– Ну, Вер, телик… Что мне телик, когда рядом ты – живая.

Василий, учуявший запах картошки, специально выскочил на кухню, чтоб разговорить Веруню, зная, что когда она что-то рассказывает, делается доброй, про всё забывает, лишь бы слушали её. Вот тогда и ему, Василию, картошечки перепадёт. Причём, нельзя выходить рано, а то картошка так и не будет пожарена, а надо знать время. Вот когда она уже доходит, а это Василий определял по запаху, тогда уж можно и подступать. Ну а уж чтоб она не сгорела, он сам проследит.

– Вчера, знаешь, видел твоего Бориса, начал на ходу сочинять Василий.

– Бориса?

– Ну да, невесёлый такой идёт…

– Хм, – хмыкнула Вера и повернулась к Василию, – а чего ему веселиться-то? Поди, Райка его совсем заездила.

– Во, во, – обрадовался Василий, что попал в самую точку, – похоже, что-то у него не ладится. Хмурый такой был. А у нас-то, Вер, помнишь, как всё харахорился. Мы ещё тогда с ним выпили. Он мне всё о тебе шептал. Хорошая баба, говорит, твоя соседка.

– Что, прямо так и назвал бабой?

– Ну что ты, Вер. Он нет, он-то понятно, тебя женщиной называл, это уж я для пущей убедительности, в вольном переводе тебе передаю.

– Да, нравилась я ему…

Василий понимал, что надо ещё подбросить женщине пару зажигательных фраз, и она разговорится, да так, что потом придётся придумывать, как заткнуть её, а всего вернее убежать от неё, но уж это потом, а пока Василия дразнил запах жареной картошки.

– Он говорил, что в тебе есть особая изюминка.

Глаза Веры вспыхнули.

– Уж жутко нравилась ты ему, Вер. А он-то как тебе показался, Вер? – перешёл к вопросам Василий.

– Он-то…, – задумчиво бросив взгляд на стену, собираясь с ответом как старательная ученица, начала Вера. – Он ничего…

Добрые слова, якобы сказанные в её адрес Борисом, поощряли её сказать и о нём тоже чего-то хорошее, но в душе женщины всё ещё жила обида на него за то, что он променял её на какую-то там Райку.

– Ну, знаешь, бывали у меня и получше.

– Да ну?

– Да хоть бы Колька Стасов! Вот силища-то! Я, знаешь, Вась, люблю, чтоб в мужчине сила была, и не обязательно, чтоб физическая, то есть в руках и ногах, а для такого дела нужна другая сила.

– Это энергия что ли?

– Ну, да, энергия. И, главное, чтоб мастерство было. А то вон Гоги взять. Он, конечно, энергичный, сам знаешь, какой он горячий, но…

Вера презрительно махнула рукой.

– А что, ты и с Гоги была?

Вера победоносно посмотрела сверху вниз на соседа.

– Да он постоянно мой порог околачивал. Это ещё до твоего возвращения.

– И чего же ты его отвадила? – При этом Василий подразумевал другой вопрос – и чего же он тебя бросил?

– Отвадила, – как-то легкомысленно махнула Вера рукой. – Говорю же, не было в нём мастерства.

– А это как, Вер? – спросил Василий, косясь на картошку.

– Как, как? Ну как я тебе объясню…, сам понимать должен. Ведь мужчина, Вась, должен правильно уметь подойти к женщине, найти её эрогенные зоны.

«Ишь, куда хватанула», – подумал Василий, – «начиталась книг где-то».

– Возбудить женщину надо, – продолжала Вера. Она уже стояла спиной к картошке, похоже, та уже её не интересовала, и как-то мечтательно смотрела в сторону Василия, но не на него, а куда-то мимо. Её немного раскосые голубые глаза были озарены и оттого поблёскивали. В них читались загадочность, мечтательность и превосходство, которое где-то в глубине души раздражало Василия.

– А потом, Вась, женщина любит ушами, ты понял? Надо женщине говорить красивые ласковые слова.

«Ну, да», – думал Василий, – «бабе скажи, что она красивее всех, она и верит, можно подумать, что она себя в зеркало ни разу не видела».

– Ты знаешь, – продолжала мечтательно Вера, – сколько мне Колька разных слов говорит!

– Это какие же? – без особого энтузиазма спросил Василий.

– Разные. Вера застенчиво улыбнулась. Ну, что ему грудь моя нравится, что…

– Кому ж она не нравится, – ввернул Василий, чтоб больше раздобрить Веру. – У тебя ж, Верунь, сама знаешь.

Вера помолчала секунды четыре, давая возможность Василию высказаться, но, поняв, что более он не хочет ничего добавить, заговорила.

– Так ведь и Гоги нравилась, но он-то не говорил мне этого, а только всё мычал как чёрт.

– Ну, ты, Верунь, даёшь, да разве черти мычат? – развеселился Василий. Вера слегка поморщилась, и он понял, что загнул не туда, и надо выправлять положение.

– Так ведь Гоги-то, поди, по-русски не умеет выразиться.

– Гоги-то?! Да ты что, Гоги не знаешь? Да он лучше тебя по-русски шпарит.

– А… Ну я его так, несколько раз видел,

...

конец ознакомительного фрагмента