Текст книги "Спенсервилль. Книга 2"

– Нет.

– Почему нет?

– Я… Клифф, не надо…

– Не хочешь видеть, как разлетятся мои мозги?

– Нет. – Она отвернулась.

– Смотри на меня.

– Нет.

– Ну, не важно. Если я прострелю себе башку, ты умрешь здесь медленной, очень медленной смертью, так и прикованная к полу. И будешь наблюдать, как станет разлагаться мой труп. Будешь нюхать, как я стану тут гнить, прямо у тебя под носом.

Она закрыла лицо руками и простонала:

– Клифф… пожалуйста, не надо… не мучай ни меня, ни себя…

– Кому-то из нас надо умереть, голубушка. Или тебе, или мне. Кому?

– Прекрати это! Прекрати!

– Прощай, дорогая…

Внезапно до них долетел приглушенный звук выстрела – Кит и Билли мгновенно присели. Они подождали, но больше выстрелов не было, только заливались лаем собаки.

– Это откуда, из дома? – прошептал Билли.

– Не знаю… – Но, похоже, стреляли действительно там. Звук был не резкий и четкий, как у винтовки, из которой стреляют на открытом месте, а приглушенный, несколько смазанный, какой бывает у пистолетного выстрела, сделанного внутри помещения. Кит поднял к глазам бинокль и обнаружил, что у него дрожат руки. Через окно ничего не было видно, и первым побуждением Кита было броситься к дому: но что бы там внутри ни произошло, это уже случилось, и вмешательство Кита ничего не могло бы изменить.

– Не психуй, – прошептал Билли. – Мы не знаем, что там.

– Скоро узнаем.

Энни услышала над собой оглушительный выстрел, звук которого заставил ее подскочить в кресле. Она повернулась и увидела, что Клифф стоит рядом, опустив пистолет вниз, и улыбается.

– Промахнулся, – заявил он и рассмеялся. – Что, обделалась со страху? – Он снова залился смехом.

Энни опять закрыла лицо руками и разрыдалась.

Клифф взял свой АК-47, бронежилет, пневморужье, потом выключил настольную лампу, погрузив гостиную во тьму.

Энни слышала, как он тяжело дышит где-то рядом, потом раздался его голос:

– Спокойной ночи, голубушка.

Она не ответила.

– Я сказал: спокойной ночи, голубушка.

– Спокойной ночи.

– Смотри, не броди тут во сне, как лунатик. – Бакстер засмеялся.

Энни услышала, как он вышел из комнаты.

Наверное, целую минуту она просидела не шевелясь, потом открыла глаза. В камине тускло мерцали янтарным светом догорающие угольки. Энни чувствовала, как бешено колотится ее сердце, и с трудом перевела дыхание. Несмотря на случавшиеся у него приступы иррационального поведения, действительно пугавшие ее, Энни чувствовала, что пока еще в состоянии заронить Бакстеру в голову ту или иную мысль и заставить его действовать под влиянием этой мысли. Сегодня вечером он не намеревался убивать ни ее, ни себя. Чего он хотел, так это причинить ей возможно больше страданий, – именно поэтому ему пришлась по душе идея оставить ее тут на всю ночь прикованной к полу, голой и замерзающей. Пока что все складывалось неплохо. У нее был шанс, но всего лишь один. Энни выскользнула из кресла, беззвучно опустилась на пол и поползла к камину.

Кит увидел, что свет в окне погас, потом, несколько мгновений спустя, осветилось другое окно, ближе к тыльной стороне дома, – по-видимому, находившееся в спальне. Еще через минуту свет во втором окне тоже погас, и Кит опустил бинокль. Было бы странно полагать, что в доме только что кого-то убили, а оставшийся в живых спокойно выключил свет и лег спать. В этом охотничьем уголке, убеждал себя Кит, постоянно кто-то где-то стреляет, даже и ночью, а поскольку вокруг лес, да и поверхность озера отражает звук, то трудно определить точно, с какой стороны донесся до них тот выстрел.

Кит окончательно овладел собой и поглядел на Билли, который сам смотрел на него, ожидая распоряжений. Оба они по собственному опыту знали, что в такие, самые последние перед началом боя мгновения все разговоры сводились обычно к одной из трех команд: «вперед», «отставить» или «погоди». «Отставить» в данном случае исключалась; «погоди» хотелось и сказать, и услышать; после команды «вперед» пути назад уже не было.

– Готов? – спросил Кит.

– Готов.

– Пошли.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Энни тихонько ползла по дубовому полу, пока кольцо, обхватывающее ее левую ногу, не врезалось в лодыжку. Она протянула правую руку вперед и попыталась дотянуться до витой чугунной кочерги, что стояла сбоку от камина, однако достать ее таким образом ей не удалось.

Она минутку передохнула и прислушалась. Из спальни, что была футах в двадцати и располагалась наискосок через холл от гостиной, до Энни доносилось похрапывание Клиффа. Она напряглась изо всех сил и попыталась дотянуться еще раз: казалось, вот она, кочерга, совсем рядом, но Энни не хватало до нее каких-нибудь полдюйма.

Она сделала еще одну попытку, снова собрав для нее все силы, но лишь едва коснулась кочерги кончиками пальцев. Обессиленная, Энни поникла, и цепь, до этого туго натянутая, упала на пол, издав легкий звон. Энни застыла и прислушалась.

Храп Клиффа на минуту стих, потом возобновился снова. Энни села и обвела взглядом погруженную в темноту комнату. Правда, угли в камине еще продолжали тлеть, а через окна в южной стене дома в комнату проникал лунный свет. Энни искала глазами что-то такое, что помогло бы ей дотянуться до кочерги, но ничего подходящего поблизости не видела. Наконец она заметила то, что могло ей сгодиться. На кирпичах возле самого камина, освещенная тусклыми отблесками неровного пламени тлеющих углей, лежала крупная изогнутая соломка к пиву, упавшая туда, когда Клифф сдернул с Энни одеяло. Маленький знак оказанного ей внимания. «Спасибо тебе, Клифф». Энни подобрала соломку, снова вся вытянулась, напряглась и протянула руку к кочерге.

Каждый ее мускул дрожал от напряжения, она чувствовала, как по ногам, по всему ее избитому и измученному телу пробегают короткие и быстрые волны боли. Однако Энни не теряла присутствия духа и не отступала: крепко сжимая соломку кончиками пальцев, она продолжала тянуться до тех пор, пока ей не удалось зацепить кочергу и дернуть ее на себя. Кочерга начала падать – Энни поймала ее и застыла на полу, с трудом переводя дыхание.

Наконец, убедившись, что Клифф ничего не слышал, она тихо отползла назад к креслу-качалке и села возле него на полу. Там она склонилась над своими кандалами и принялась внимательно разглядывать цепь, висячий замок и ушко крюка, к которому все это было прикреплено. Энни не сомневалась, что сломать дужку замка или вырвать крюк из пола ей не удастся. Но крюк был ввинчен в пол, и она могла попробовать вывинтить его оттуда. Она засунула конец кочерги в дужку замка и принялась вращать ее против часовой стрелки, используя и кочергу, и сам замок как рычаги. Крюк поддался, и дубовые доски пола пронзительно заскрипели под резьбой. Энни замерла, прислушиваясь, потом вставила кочергу несколько иначе, чтобы при ее вращении не звенела цепь, и снова повернула. Сделав несколько оборотов, она ощупала в темноте крюк и, почувствовав под пальцами резьбу, убедилась: тот явно понемногу вывинчивался из пола. Энни вспомнила, что нарезка на крюке была три или четыре дюйма длиной и что когда Клифф загнал его в дубовый пол, то заявил ей: «Назад уже не выкрутишь». «Ошибаешься, Клифф». Хотя, конечно, это потребует некоторого времени и усилий. Энни продолжала орудовать кочергой, и спустя несколько минут крюк вышел из пола дюйма на два, хотя еще держался достаточно крепко.

Энни услышала, как заскрипели сперва кровать, потом доски пола под грузным телом Клиффа; со стороны холла послышались его приближавшиеся шаги.

Она молниеносно сунула кочергу под лежавший на кирпичах коврик и бесшумно опустилась в кресло, прикрыв босой ногой замок и ушко крюка. Затем повернулась на бок и притворилась спящей, поглядывая на дверь через узкую щелку едва приоткрытого левого глаза.

Зажглась настольная лампа – Клифф стоял возле двери, в боксерских трусах и майке, и молча озирался. Глаза его обшаривали комнату – каким-то звериным взглядом, подумала Энни, – стараясь определить, что в ней изменилось, что стало не так, как должно было бы быть. Вот его взгляд опустился ей на ноги, но тут же переметнулся на что-то еще. Энни уже не раз приходила в голову мысль, что ее муж стал сильно походить на своих собак, – бывали даже моменты, когда ей начинало казаться, что у него и слух, и нюх тоже стали такими же острыми, как у собак, что у него появилось даже волчье чутье. Слабой стороной Бакстера, однако, было то, что он сильно переоценивал собственные умственные способности и столь же сильно недооценивал способности других, особенно женщин, и особенно ее.

– Эй! Проснись!

Энни открыла глаза и выпрямилась в кресле.

– Тебе тут удобно, дорогуша?

– Нет.

– Еще не обоссалась?

– Нет… но мне надо сходить…

– Вот и хорошо. Валяй, ходи прямо под себя.

– Не буду.

– Будешь. Замерзла?

– Да.

– Я вот думаю, не позволить ли тебе отправиться в постель. – Клифф поиграл ключами, висевшими у него на шее на цепочке. – Хочешь в кровать?

«Нет, нет, только не это!» Энни попыталась изобразить чувство облегчения и благодарно проговорила:

– Да, спасибо тебе. Но мне надо вначале сходить в ванную. Я замерзла, Клифф, и хочу есть. И, по-моему, у меня начинаются месячные. Так что мне надо взять тампоны. Пожалуйста, а? – Она устремила на него просительный взгляд.

Он постоял, размышляя; думала и она. «Если в нем осталась хоть капля сочувствия ко мне, он меня пожалеет и разрешит сделать то, о чем я прошу». Энни, однако, готова была поклясться, что никакой жалости в нем нет ни на грош, – единственное, чего ему хотелось от нее услышать, было «пожалуйста», а единственным, что он готов был бы для нее сделать, могло стать только «ничего».

– Ну что ж, я об этом подумаю, – ответил Бакстер. – Загляну к тебе попозже и проверю, действительно ли ты сидишь тут замерзшая, голодная и мокрая.

– Пожалуйста, Клифф…

– Не забудь, – перебил ее Бакстер, – утром тебе причитается десять ударов ремнем, и никакого завтрака. Впрочем, может быть, мы что-нибудь и переиграем. Подумай насчет того, что ты никогда не разрешала мне делать. – Клифф подмигнул ей и потянулся к выключателю. Но прежде чем свет погас, Энни успела бросить взгляд на каминные часы.

Энни слышала, как он вышел из комнаты, потом до нее донесся шум спускаемой в туалете воды, потом снова заскрипела кровать. Она прислушивалась к тиканью стоявших на каминной доске часов. На протяжении двух последних ночей Клифф ставил себе будильник так, чтобы тот звонил через каждые два часа, так что у нее в запасе было достаточно времени – если только, конечно, он не завел сегодня будильник на какой-то иной час.

Проверить это она никак не могла – оставалось только ждать, пока он снова уснет.

Она выждала какое-то время – ей показалось, что прошло минут двадцать, – потом услышала, что из спальни стал опять доноситься его храп. Энни опустилась на пол, достала из-под коврика кочергу и принялась за прерванное приходом Клиффа занятие.

Тявкнула собака, но всего один раз, потом оконное стекло задребезжало от порыва ветра; следующий порыв попал в каминную трубу, и через решетку камина в комнату полетела зола, а тлевшие угольки ярко вспыхнули. От каждого звука, каждого шороха в доме Энни вздрагивала, а то и подпрыгивала, сердце ее колотилось как бешеное.

Продолжая вывинчивать крюк, Энни попыталась представить себе, что она станет делать, оказавшись на свободе. Кандалы на ногах у нее все равно останутся, но по крайней мере она сможет передвигаться. Она знала, в каком месте на кухне висят ключи зажигания от «бронко», – единственное, что ей нужно будет сделать, это забрать их, завернуться в одеяло, отодвинуть ведущую на террасу раздвижную стеклянную дверь и спуститься вниз по лестнице. Энни помнила, что говорил Клифф насчет медвежьих капканов, поэтому лучше не спускаться по лестнице до самого конца, а перелезть внизу через перила; а там останется всего лишь зайти под дом, туда, где стоит «бронко», забраться в машину и запустить мотор. Через считанные секунды она будет уже на дороге. Ей вдруг пришла в голову мысль, что Бакстер, если ему представится такая возможность, способен начать стрелять по отъезжающей машине. Кроме того, насколько помнила Энни, он что-то говорил о том, что замаскировал выезд с их дороги, и она засомневалась, пройдет ли там «бронко» даже со всеми его четырьмя ведущими колесами. Впрочем, последние два обстоятельства могут и отпасть, если она просто войдет в спальню и размозжит кочергой ему голову, а потом спокойно оденется и вызовет полицию.

Энни обхватила покрепче рукоятку тяжелой чугунной кочерги, словно примериваясь. Нанести удар такой штукой – дело само по себе простое, проще и быть не может. Но если у нее не хватило духу убить его в тот раз, когда они, оба вооруженные, стояли лицом к лицу, то сумеет ли она убить его спящего? Еще полдюйма, еще пару минут, и она будет на свободе.

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

Кит и Билли пробрались через молодую сосновую поросль и остановились на самом краю опушки, ближе к тыльной стороне дома.

Кит прижал к груди приклад арбалета и стал натягивать тугую струну, пока она не защелкнулась за спусковой крючок. Тогда он вложил в бороздку короткую стрелу, опустился возле одной из сосен на колено, используя ствол дерева как дополнительную опору, и склонился к оптическому прицелу арбалета.

Примерно в шестидесяти ярдах от него, освещенная неярким лунным светом, по поляне рыскала крупная немецкая овчарка. Кит обратил внимание, что этот пес был привязан за очень длинный поводок к столбику, а не бегал вдоль натянутой проволоки на цепи, как две другие собаки.

Кит немного выдержал, надеясь, что овчарка подойдет поближе или по крайней мере хотя бы на секунду замрет на месте, но пес продолжал беспокойно двигаться. Кит стоял, наблюдал и ждал.

Билли навел бинокль на дом и прошептал:

– Пока все в порядке.

Наконец овчарка перестала метаться, остановилась ярдах в сорока от них и подняла голову, как будто прислушиваясь к чему-то. Она стояла к Киту боком, и он стал целиться в переднюю часть ее туловища, рассчитывая попасть в сердце или в легкие. Кит плавно нажал на спуск, и стрела с легким свистом вылетела из арбалета.

Кит не видел, куда ушла стрела, но в собаку она не попала. Овчарка же, по-видимому, услышала свист пролетевшей мимо стрелы и коротко, непонимающе тявкнула, потом беспокойно заметалась на привязи.

Кит заново натянул тетиву и вложил новую стрелу.

– Пока все тихо, – снова прошептал Билли.

Кит встал во весь рост и нарочно выстрелил так, чтобы стрела не долетела до собаки, а воткнулась бы в землю ярдах в двадцати от него самого. Овчарка услышала звук второго выстрела и бросилась прямо к упавшей стреле, а Кит тем временем снова перезарядил арбалет и прицелился. Собака остановилась неподалеку и принялась обнюхивать стрелу, потом схватила ее за оперение. Кит спустил курок.

В прицел он видел, как третья стрела пробила овчарке голову насквозь, – пес был мертв, еще даже не успев упасть на землю.

Кит похлопал Билли по плечу.

– Одна есть. Пошли.

Он передернул затвор своей М-16, а арбалет повесил на плечо. Билли тоже взвел свою М-14, в руках он нес еще и пневморужье. Они двинулись по краю сосняка, стараясь подобраться поближе к двум оставшимся собакам.

Дорога по периметру поляны, через погруженный в темноту лес заняла у них больше двадцати минут. Они рывком перебежали выходившую из леса грунтовую дорогу и двинулись в сторону озера, огибая дом по полуокружности.

Остановились они там, откуда было уже хорошо видно озеро. Луна к этому времени почти скрылась за соснами, и поверхность озера казалась теперь гораздо более темной. По прикидкам Кита получалось, что в их распоряжении оставалось всего несколько минут хорошего лунного света.

В этом месте лежало несколько поваленных деревьев, видимо, их спилили, расширяя открытое пространство. Кит воспользовался одним из оставшихся пней как опорой. Он осмотрел через прицел прилегающую часть поляны и увидел Лабрадора: тот сидел ярдах в двадцати, повернув голову в сторону озера.

Билли через оптический прицел своей винтовки наблюдал за домом. Отсюда раздвижная стеклянная дверь на фасадной стороне террасы была видна только под очень острым углом.

– У дома порядок, – прошептал Билли и перевел прицел на поляну, отыскивая на ней рыжую охотничью собаку. – Третья спит, – сообщил он также шепотом, найдя ее.

Кит навел перекрестье своего прицела на левый бок Лабрадора. Собака подняла морду и широко зевнула. Кит нажал на спуск. Стрела сошла беззвучно, только слегка зазвенела отпущенная тетива. Мгновение спустя собака резко дернулась, издала – не успев даже закончить зевка – короткий и какой-то удивленный звук и повалилась на землю. Несколько секунд она слабо подергалась, потом стихла.

Кит тоже упал на землю, перевернулся на спину и, прижав к груди приклад, снова натянул тетиву арбалета, а Билли достал из колчана и подал ему следующую стрелу. Кит вложил стрелу, потом вскочил на ноги. Двух собак уже не было, и теперь быстрота дальнейших действий имела большее значение, нежели их бесшумность. Бросив взгляд на часы, Кит заметил, что они показывали двадцать восемь минут второго.

Он вышел из-под прикрытия деревьев и быстрым шагом направился прямо к рыжему охотничьему псу, который лежал, свернувшись на земле, ярдах в пятидесяти и явно спал. Кит успел подойти к нему ярдов на двадцать, прежде чем собака проснулась и вскочила на ноги. Кит выстрелил и, не разбираясь, достигла стрела цели или нет, бросил арбалет на землю и со всех ног рванулся к собаке, доставая на ходу нож.

Пес взвизгнул и попытался броситься на Кита, но стрела пронзила ему позвоночник, и задние лапы его не слушались. Собака оглянулась, силясь понять, что же произошло, и тут Кит обрушился на нее всем телом, ломая ей хребет, и одновременно схватил и сжал ей пасть, затем, не дав издать ни звука, перерезал глотку.

Из раны хлынула кровь, и собака забилась в судорогах. Через несколько секунд все было кончено.

Кит бросил взгляд на дом, до которого отсюда было около сотни ярдов. Теперь никаких препятствий между ним и этим домом не оставалось; не было больше собак, которые могли бы предупредить своим лаем Бакстера, но не было и ничего, за чем или под чем Кит мог бы спрятаться, укрыться. Только триста футов открытого пространства, и ничего больше. На поляне было темно, однако еще не настолько темно, как станет несколькими минутами позже, когда луна окончательно опустится за деревья, – Кит понимал, что лучше всего немного обождать. Но он уже завелся, ощутил запах крови, был настроен на борьбу и готов действовать, внутри у него все кипело.

Билли укрылся за деревьями позади Кита, изготовившись там для стрельбы. Раздвижная дверь на балконе была ему видна под некоторым углом, и в этом были свои преимущества: он мог прикрывать Кита, но Кит при этом не оказывался для него на линии огня.

– Кит, – громко прошептал Билли, – или иди сюда, или двигай вперед. Нечего там торчать на виду.

Кит обернулся и показал Билли поднятый вверх большой палец.

– Понял, прикрываю тебя, – сказал Билли. – Удачи.

Кит повернулся к дому и, уже больше не раздумывая, рванул изо всех сил вперед, через открытое пространство.

Эти сто ярдов нужно было промчаться как можно быстрее. Винтовка мешала ему бежать, да она была уже и не нужна, поэтому Кит бросил ее, оставив при себе только полицейский револьвер и охотничий нож.

Осталось восемьдесят ярдов. Еще десять секунд, и он будет уже на лестнице. Кит сосредоточился на темной раздвижной двери.

Шестьдесят ярдов. Мчась через открытую поляну, Кит чувствовал себя совершенно незащищенным, уязвимым, как будто голым, он понимал, что если в двери сейчас появится Бакстер с винтовкой и с ночным прицелом, то тому не надо будет даже торопиться: он успеет не только не спеша и как следует прицелиться, но и улыбнуться, и сказать какую-нибудь гадость. Сейчас Кит надеялся только на то, что Билли Марлон окажется хорошим стрелком.

Зазвонил будильник и, подчиняясь ему, Клифф Бакстер поднялся с постели и как был, в одном белье, вышел в гостиную и включил стоявшую на столике лампу. Тут он нацепил на себя пояс с кобурой и надел бронежилет, но ни винтовки, ни автомата у него с собой не было.

Энни, подвернув под себя закованные в кандалы ноги, сидела на полу перед креслом-качалкой. Кочергу она крепко зажала между бедрами, но самый ее кончик все-таки выдавался у нее из-под ног и уходил под кресло – впрочем, Бакстеру он был не виден.

– Ты что, решила в темноте постоять на коленях? – спросил Бакстер.

– Не могу я спать в этом кресле. Лучше уж лежать на полу.

– Да? – Бакстер направился к стеклянной двери. – Пойду разбужу собак.

Он вытащил из кобуры пистолет, отпер раздвижную дверь, отодвинул ее ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель можно было просунуть пистолет, и выстрелил в воздух. Он уже начал было закрывать дверь, но вдруг замер и прислушался. Собаки молчали.

Прикрывая мчавшегося через открытое пространство Кита, Билли Марлон стоял, прильнув к прицелу своей винтовки, перекрестье его было наведено на стеклянную дверь.

Вдруг в доме зажегся свет, а спустя несколько мгновений перед дверью возникла какая-то фигура, – однако свет на нее падал сзади, из комнаты, и Билли не мог разобрать, кто это. Дверь вроде бы начала отодвигаться – Билли услышал звук выстрела, но, прежде чем успел выстрелить сам, фигура исчезла. «Черт!». В прицел он увидел, что Кит продолжает бежать к дому. «Ничего. Ничего». Потом, не добежав всего несколько ярдов до начала лестницы, Кит вдруг рванулся куда-то вбок и исчез – в прицеле его больше не было видно. «Что за черт?..»

Билли Марлон постоял несколько мгновений, растерянный, злясь на самого себя и чувствуя, что каким-то непонятным образом, но он подвел Кита. Ничто в мире не способно вызвать у человека такого отчаяния, как выстрел, который не удалось сделать, как потенциальная жертва, которой удалось остаться невредимой. Билли опустил винтовку и, не раздумывая, сам бросился через открытую поляну к дому.

Тридцать ярдов. Еще всего лишь четыре или пять секунд. Кит поднял взгляд на верхнюю часть дома и вдруг увидел, что внутри зажегся свет. Он не стал ни замедлять бег, ни останавливаться, а продолжал нестись к дому.

Двадцать ярдов. Возле стеклянной двери внезапно возникла освещенная со спины фигура, и Киту показалось, что дверь начала отодвигаться. Кит принял мгновенное решение: вильнул резко в сторону, забежал под нависавшую сверху террасу и замер, прижавшись к одной из бетонных свай, на которых стоял дом. Раздался выстрел. Кит повернулся спиной к свае и направил револьвер вверх. В падавшем из дома свете снизу хорошо были видны щели между досками террасы. Кит замер, направив револьвер вверх, и ждал, пока там появится тень или почувствуется какое-нибудь движение, но так ничего и не увидел, и не услышал. Секунду спустя раздался глухой стук захлопнувшейся двери.

Кит практически не сомневался, что возле двери был сам Бакстер и что тот не видел и не слышал его приближения к дому, иначе он не стал бы включать свет. Просто Бакстер выбрал самый неудачный момент для того, чтобы выстрелом разбудить собак, но псы не отозвались. И уже никогда не отзовутся. Следовательно, Клифф Бакстер понял, что к нему наведались гости.

Клифф Бакстер захлопнул стеклянную дверь и отскочил назад, прижавшись спиной к стеллажу с оружием. Некоторое время он постоял так, не шевелясь и направив «глок» Кита на дверь. Потом оглянулся на зажженную лампу: до нее было футов двадцать. Ему очень хотелось выключить ее, но он не смел сдвинуться с места. Бакстер стоял и вслушивался.

Он старался убедить себя, что никому бы не удалось бесшумно справиться сразу со всеми тремя псами, что собаки живы, что пистолетный выстрел их просто не разбудил. Он понимал, однако, что последнее было совершенно невозможно. Черт побери!

Бакстер оглянулся на жену, стоявшую на коленях в другом конце комнаты, и их взгляды встретились.

Энни не отвела глаза. Выражение, которое она увидела на лице мужа, было ей хорошо знакомо: точно такое же она видела и в тот раз, когда держала его под прицелом дробовика. Ей захотелось улыбнуться, пошутить, сказать что-нибудь, но она чувствовала, что где-то рядом притаилась смерть, и не могла понять чья.

Бакстер снял с шеи ключи и отпер стеллаж с оружием. Достав оттуда свою «сако», он включил инфракрасный прицел и снял винтовку с предохранителя.

Кит застыл возле бетонной колонны, револьвер его по-прежнему был направлен вверх, в пол террасы. За спиной у него располагался открытый гараж, где стоял «бронко», а пространство над гаражом занимал дом. Кит вслушивался, стараясь уловить звук шагов наверху, но там стояла полная тишина.

Он бросил взгляд на опушку поляны, в ту сторону, где он оставил Билли Марлона и где лежал убитый Лабрадор. Теперь луна уже скрылась за деревьями, и поляна погрузилась в почти полную темноту.

Кит недоумевал, почему Билли не стал стрелять, но был рад тому, что так случилось. Возможно, все произошло слишком неожиданно и быстро и Билли просто не успел среагировать. А может быть, он побоялся, что Кит сам начнет стрелять, рванется вверх по лестнице и тогда может оказаться под огнем самого Билли. Но так или иначе, а Бакстер теперь все понял и был в состоянии полнейшей боевой готовности, Билли остался в сотне ярдов отсюда, отделенный от дома открытым пространством, а сам Кит сидел у Бакстера под ногами, возможно, меньше чем в десятке футов от него. Конечно, Кит предпочел бы оказаться сейчас на террасе, да и должен был быть там, но, по крайней мере, он был почти уверен, что Бакстер даже не подозревает, что он тут прячется. И теперь оставалось только дождаться момента, когда Бакстер вылезет на террасу со своим инфракрасным прицелом, – остальное будет уже делом техники.

Кит услышал на затемненной поляне какой-то звук и резко обернулся. Он даже не сразу сообразил, что там происходит какое-то движение, потом увидел мчавшегося со всех ног к дому Билли Марлона.

Черт бы его побрал! Вид Билли, пренебрегшего его приказами, мгновенно привел Кита в состояние бешенства, впрочем, Кит ведь и раньше понимал, что иного от Марлона ждать не приходится.

Он видел, что Билли быстро пересекает поляну, держа винтовку у бедра в готовности немедленно открыть огонь, – прямо как пехотинец, идущий в атаку на позиции неприятеля.

Оттуда, где он сейчас находился, Кит не мог прикрывать Марлона – он, однако, попытался просигналить ему, жестом давая понять, чтобы Билли свернул в сторону и укрылся под домом. Но Билли нацелился на лестницу и ничего другого вокруг себя уже не видел. На уме у Билли Марлона в тот момент было лишь одно: добраться до Клиффа Бакстера.

Клифф Бакстер быстро оценил ситуацию. Он не знал, как давно умертвили собак и кто заставил их умолкнуть, но ему было достаточно очевидно, кто именно имел основание и мог это сделать. Оставшись без собак, Бакстер лишился своей системы раннего предупреждения и не мог выяснить, где именно находится сейчас Кит Лондри. Он почувствовал, как на лбу у него выступила испарина, потом струйки пота побежали вниз по лицу. Будь он проклят, этот тип!

Бакстер собирался уже пересечь комнату и потушить свет, как вдруг ему показалось, что он слышит какой-то доносящийся снаружи звук: шум шагов бегущего и приближающегося к дому человека.

Билли Марлону оставалось меньше десяти футов до первой ступеньки лестницы, и он явно не намеревался сворачивать под террасу и присоединяться там к Киту. Киту не оставалось ничего другого, кроме как и самому покинуть свое укрытие и устремиться вместе с Марлоном вверх по лестнице, хотя он и не имел ни малейшего представления, что они станут делать, оказавшись наверху. Конечно, Билли сможет разбить прикладом своей винтовки стеклянную дверь, – ну а там видно будет.

Марлону оставалось до первой ступеньки четыре или пять футов, и он решил преодолеть их одним прыжком, Кит тоже выскочил из-под террасы и слишком поздно заметил четыре деревянных колышка, торчавших из земли у самого основания лестницы. Внешне это место ничем не отличалось от остального грунта, но когда сюда опустилась нога Билли Марлона, то под тонким слоем насыпанной сверху земли оказался кусок материи или пленки, закрепленный вбитыми по углам колышками.

Все, что произошло дальше, Кит наблюдал как в замедленном кино. На лице у Билли отразилось величайшее удивление, когда земля под ним вдруг провалилась и нога скользнула куда-то вниз. Кит ожидал, что Марлон провалится в какую-нибудь яму: так бывало во Вьетнаме, где солдаты часто попадали в глубокие ямы-ловушки, в дно которых были врыты заостренные сверху бамбуковые колья. Однако нога Марлона провалилась только по колено, а дальше уперлась в дно неглубокой воронки. Кит услышал резкий металлический щелчок, вслед за ним послышался отвратительный хруст ломающихся костей, и тут же раздался нечеловеческий, леденящий душу вопль Билли. Кит застыл на месте под самым краем террасы, всего в нескольких футах от Билли. Он слышал, как наверху над ним отодвигается стеклянная дверь.

Бакстер услышал щелчок захлопнувшегося медвежьего капкана, вслед за этим раздался вопль, и тогда он распахнул дверь, давая звукам свободно врываться в гостиную.

– Попался! Попался! – злорадно закричал Бакстер. Человек у подножия лестницы корчился от боли и вопил, но не выпускал из рук винтовку.

Бакстер мгновенно понял, что человек этот не Лондри.

– Черт побери, кто это… Марлон! – заорал он. – Ах ты, поганец! – Стоя по-прежнему в проеме двери, Бакстер направил свою винтовку вниз.

Билли Марлону, корчившемуся от нестерпимой боли и державшему винтовку одной рукой, удалось все-таки сделать один-единственный выстрел, прямо от бедра, не целясь, – одновременно с ним выстрелил и Бакстер.

Пуля, посланная Билли, прошла слишком высоко и попала в деревянный брус над головой Бакстера. Пуля же Бакстера попала туда, куда он и метил: прямо в сердце Билли Марлону.

Почти одновременно с ними Кит трижды выстрелил снизу, прямо через деревянные доски пола, стараясь попасть в то место, где, как ему показалось, должен был стоять Бакстер.

Одна из выпущенных им пуль разбила стеклянную дверь, другая слегка зацепила Бакстеру предплечье, а третья попала ему в грудь, заставив его на мгновение задохнуться и отбросив его через дверь назад в комнату, где он и распластался на полу.

Энни закричала.

Бакстер, не выпуская из рук винтовку, с трудом поднялся на ноги.

Кит слышал, как Бакстер упал, и сразу же рванулся из-под террасы наверх. Там, где у подножия лестницы лежал теперь уже мертвый Билли, Кит ухватился за перила и перепрыгнул через ловушку. Не сводя револьвер с дверного проема, Кит в три прыжка взлетел по лестнице и, не увидев Бакстера ни на полу, ни где-либо в полутемной комнате, одним прыжком перемахнул террасу, влетел через открытую дверь, упал на пол и, перекатившись вправо, притаился за длинным диваном, обводя револьвером комнату.