Текст книги "Замуж по распределению"

Глава 5

Этот сон был самым волнующим, волшебным и… ужасно неуместным. Голова слегка кружилась, и податливое, словно полимер для лепки, тело реагировало так, как никогда ранее даже на прикосновения Илиодора. Сквозь туман высвечивались, впечатываясь в сознание и навсегда оставаясь в памяти, яркие картины, образы и ощущения. Боль уходила от жгучих прикосновений упругих струй горячей воды, и внутри разливалось тепло, наполняя желанием жить. Синие глаза вновь сияли, рассеивая этот туман, но взгляд никак не желал фокусироваться надолго даже на них. Смещаясь на подбородок с крохотной, почти незаметной ямочкой, по которой стекали капли, сверкая в полумраке и представляясь звездами, он с трудом возвращался к ярким глазам, чтобы вскоре вновь уйти в туман. Даже во сне понимая, что это всего лишь реакция организма и результат того длительного одиночества, которое мучило последний год, Алира не могла не поддаться искушению вновь ощутить мужские прикосновения. Дыхание перехватывало от скользящих движений рук, что всего лишь не позволяли упасть, но так хотелось больше тепла и неги, которая охватывала, вытесняя прочие мысли и желания, кроме одного. И упрямые мужские губы, близкие, четко очерченные, притягивающие взгляд и не замечающие воды, что тихо струилась по ним, не скованная принципами, в этот момент казались невозможно далекими…

Очнувшись, Алира еще долго пыталась унять сердцебиение, радуясь, что зиндаррианец не может видеть ее лица. На узкой кровати она лежала спиной к Дэвиду, который слегка придерживал ее рукой, фиксируя и всего лишь не позволяя упасть, как и во сне, если вдруг снова станет плохо. Последствия своего спонтанного поступка менталистка помнила: боль, забирающая все ресурсы, а после пустота и это странное во всех смыслах видение. Неожиданно ввиду плохого самочувствия и того, что она не планировала реальных брачных отношений с этим вполне приятным, но чужим мужчиной. В сердце оставалось место лишь для одного, но его не было рядом уже давно и еще дольше не будет…

– Проснулась? – Рука зиндаррианца подала признаки жизни, сместившись с талии к плечу, и Алире показалось, что через мгновение ей на всякий случай проверят на шее пульс.

– А ты вообще не спишь, только сознание теряешь? – Алира непроизвольно поморщилась, услышав истерическую нотку в собственном голосе.

– Не в духе? Болезненные ощущения? Это нормально после того, что пришлось перенести. – Зиндаррианца реакция жены, похоже, совсем не отталкивала. – Зачем ты сделала это?

– Что именно? Согласилась выйти замуж? Нам вообще обязательно спать вдвоем на этой постели?

– Уже нет.

Односложный ответ прозвучал, словно удар двери, наглухо закрывшейся и оставившей за собой едва накануне возникшее доверительное отношение. Именно так показалось Алире, но заставить себя повернуться к Дэвиду и сказать что-нибудь нейтрально-примирительное она не могла. Слишком ярким был сон, который все еще заставлял пылать щеки и сбиваться дыхание. Хорошо, что она укутана в одеяло по самое горло и зиндаррианец не может читать мысли. Хотя…

– Что это было? И откуда у тебя настолько сильная ментальная защита? Ты телепат?

– Формирование связи. Дара читать мысли и внушать их у меня нет. Защита для того, чтобы никто другой не мог проникнуть в сознание. У каждого, кто покидает Зиндаррию, такая. Тебе необходимо поесть.

Односложные ответы были неприятно хлесткими, но звучали по делу, поэтому Алира не могла придраться, хотя недовольство внутри все же шевелилось, частично придавленное остатками совести или тем, что так называлось. Тихое шуршание позади, и вот уже зиндаррианец покинул каюту, заставив вздохнуть одновременно от облегчения и расстройства.

– Мистер очевидность! Никогда не была стервой, но, похоже, замужество действительно меняет. – Горько усмехнувшись, Алира приподняла одеяло, чтобы убедиться в отсутствии белья, которое совершенно точно сама не снимала. – Хорошо, что ничего не помню. Значит, раздел и спать уложил? Да, вроде бы еще до того, как полезла ему в голову. Вечно сначала делаю, а потом думаю! Платье жалко, надеюсь, хотя бы не успели утилизировать как потенциально несущее биологическую опасность. Да уж лучше забыть и не надеяться, чтобы потом не разочаровываться.

Даже совсем небольшое движение напоминало о пережитом. Мышцы болели, словно наутро после первой тренировки, как бывало по возвращении с каникул, забитые и ноющие. Есть на самом деле хотелось, но вначале все же желалось увидеть себя полностью на предмет наличия признаков внешнего воздействия, а после уже одеться, перестав ощущать странное чувство неудобства и стыда. Едва сдерживаясь, чтобы не застонать от боли, Алира с трудом поменяла положение тела и села на кровати, слегка покачнувшись. Голова немного кружилась, но уже через пару минут перестала, позволив ощутить себя почти здоровым человеком. Впрочем, радость длилась недолго; стоило попытаться встать, комната вновь поплыла, отчего к горлу подкатила легкая, но все же тошнота. Пришлось вернуться в исходное положение и дождаться стабилизации в явно сошедшем с ума вестибулярном аппарате. Алира вздохнула несколько раз глубоко, прислушалась к себе и вновь поднялась, усилием воли заставив неприятные ощущения отойти на второй план. Но добраться удалось лишь до кресла, теперь стоявшего несколько дальше, чем накануне. Эти два небольших шага дались с огромным трудом, а вымотали так, будто совершила марш-бросок в горы. Хорошо хоть тошнить перестало. И все же пришлось признать, что дойти до кабины санитарного блока, который находился примерно в пяти метрах, точно не представлялось возможным в обозримом будущем.

– Ощущения, конечно, незабываемые, но как-то иначе я себе представляла первую брачную ночь. И это мы просто ментально познакомились…

Обстановка в каюте, которую пришлось изучать ввиду отсутствия возможности перемещаться, показалась довольно необычной, хотя не особенно отличалась от привычного убранства в туристических шаттлах. В первую очередь удивило даже не это кресло, в котором можно было провести много часов – удобное и мягкое, оно оказалось прекрасно подходящим для фигуры Алиры. Впрочем, ей вспомнилось, что и зиндаррианец им пользовался, явно не испытывая неудобства. Единственным объяснением было то, что это дорогая модель-трансформер, подстраивающаяся под конкретного седока. Если есть не только желание, но и средства, то поводов не позволить себе кресло по цене обычного атмосферного шаттла Алира не видела. Больше удивляла, как ни странно, кровать. Обычно спальное место устраивалось в стеновой нише, являясь ее частью и не угрожая причинить вреда в случае возникновения непредвиденной ситуации. Здесь же стояла на первый взгляд обычная кровать, конечно, закрепленная фиксирующими устройствами, но явно предназначенная для транспортировки. Такие обычно использовались в медицинских блоках, чтобы врачи имели свободный доступ к больному со всех сторон. Однако каюта никак не напоминала привычные палаты, в которых, пусть и редко, но доводилось бывать Алире во время недолгих полетов на Луну. Здесь не было медицинского оборудования, и свет казался вполне естественным, а не тем мертвенно-бледным, который всегда оставлял неприятные ощущения не только в глазах. Да и размер каюты казался гораздо больше обычного, поэтому определиться с тем, придется провести здесь все время полета или положенное время карантина, Алира так и не смогла.

А вскоре вернулся зиндаррианец. Удивительно напоминающий человека суровой профессии со своим развитым телосложением, он принес контейнер, который молча установил на выдвинутый из стены и до этого не замеченный девушкой столик. Внутри оказалась питательная, но легкая еда: горячий мусс с запахом мяса, овощное пюре, судя по зеленовато-бурому цвету, сок из цитрусовых и уже привычная вода в необычной упаковке. К счастью, тошноты уже не было, в отличие от чувства голода.

– А ты? – Ощутив, как сильно хочет на самом деле есть, Алира все же не могла не заметить, что контейнер один. – Не будешь есть здесь или вообще голодаешь?

– Мне показалось, ты хочешь остаться одна. Я позавтракаю у себя. – Ответ прозвучал холодно и вежливо, отчего напрашивался очевидный вывод, что зиндаррианец обиделся.

– Подожди, не уходи, мне нужно кое-что тебе сказать. Личное время и пространство нужно каждому… – Алира вначале принялась объяснять не слишком приятную ситуацию, которую спровоцировала, общепринятыми фразами, но после решила честно признаться: – Я повела себя некрасиво, сорвалась. Мы почти не знакомы, если не считать нескольких часов, которые провели здесь вместе и не в лучшем состоянии. Я вообще не хотела выходить замуж, а тут… Извини, Дэвид. Я злилась на себя, а досталось тебе, это не повторится. Мир? Мне нужна одежда, в таком виде неудобно разговаривать, да и есть тоже. Если честно, я почти постоянно об этом думаю, особенно когда ты рядом. Может, позавтракаем вместе? Поговорим откровенно. Ты тоже, как я поняла, не слишком рад этому браку. Предлагаю сразу обсудить нашу ситуацию и определиться с планами и отношениями. Не возражаешь?

Очевидно, зиндаррианец не имел ничего против, удивившись настолько сильно, что даже не ответил, в очередной раз поразив вспыхнувшим в глубине синих глаз светом, будто сработал какой-то из датчиков, настроенных на общение с плохо изученными представителями других рас. На бесстрастном лице промелькнули совершенно не совместимые, по мнению Алиры, чувства, учитывая ситуацию: недоверие, благодарность и некий восторг. И, поправив темно-русые пряди, которые, слегка завиваясь, упали на лоб, Дэвид, казалось, что-то для себя решил, не говоря этого. Он вновь нажал на что-то в стене, извлекая упакованный набор с форменной одеждой, обувью и гигиеническими принадлежностями. Положил все это на кровать и направился к выходу. Уже переступив через порог, зиндаррианец вдруг повернулся к уже не надеявшейся что-то услышать землянке и ответил:

– Я вернусь через десять минут. Мне будет приятно разделить с тобой пищу.

– Отлично, – хмуро заметила Алира, обратившись к уже тихо занявшей свое место двери. – Со мной или с ним что-то не так? Впрочем, это зависит от того, с чьей точки зрения смотреть.

Учитывая опыт, она медленно переместилась на кровать, чтобы извлечь одежду и прочее из герметичной упаковки. В первую очередь облачилась в белье, почти физически почувствовав облегчение оттого, что уже не совсем обнажена. Облегающий комбинезон графитового оттенка тоже оказался вполне удобным, а мягкие ботинки были нужного размера. И необычный гребень, казалось, сделанный из дерева, который лежал в числе прочих вещей, необходимых женщине, было жаль использовать по прямому назначению. Широкие зубья хищно изгибались, как образцы древнего оружия, а витиеватый рисунок напоминал узор, который Алира лишь однажды видела в террариуме на шкуре одной из самых ядовитых змей планеты, к сожалению, давно вымершей и искусственно восстановленной по генетически пригодным останкам. Теперь такие экземпляры имелись только в биопарке. Это воспоминание всколыхнуло и другое, заставив мысли вернуться сюда – на инопланетный корабль, на борту которого, по заявлению новоиспеченного мужа, «пробуждались спящие гены» Алиры. И, расчесывая необычайно красивым гребнем волосы, она уже без удивления приняла тот факт, что они выглядят свежевымытыми и кем-то заботливо приведенными в порядок ранее. Вот только думать о том, что заставляющий злиться на себя сон может оказаться вовсе не плодом воображения, а настоящим воспоминанием, совершенно не хотелось.

Времени до возвращения Дэвида оставалось не так уж много, поэтому, довольно быстро приведя себя в порядок, Алира вновь переместилась в кресло, чтобы не демонстрировать собственную слабость. Чего она точно не могла терпеть в отношении себя, так это жалости. Еще тогда, когда потеряла маму и была помещена в интернат для сирот, поняла, что за этим проявлением отношения окружающих скрываются только самые худшие новости. И пусть давно выросла и понимала, что некоторые люди способны вполне искренне сопереживать, также знала: большинство проявляют сочувствие лишь внешне, внутри оставаясь безучастными. И это в лучшем случае. Притворство Алира презирала даже больше, чем откровенную вражду, поэтому решила рассказать мужу всю правду, чем бы это ни обернулось.

Дэвид вернулся с дополнительным контейнером и поставил его рядом с тем, который ранее открыл перед Алирой. Из очередной ниши молча достал раздвижной стул-кресло, на котором устроился напротив, и под удивленным взглядом землянки забрал себе ту порцию еды, которая успела несколько остыть.

– После приема пищи станет легче. Слабость, верно?

Кивнув, Алира открыла контейнер с тем же набором продуктов и попробовала оказавшееся восхитительно нежным и вкусным мясное суфле.

– Ваш повар знает толк в своем деле. Обычно подобная диетическая пища не обладает ярко выраженным вкусом.

– Все нейтральное не по тебе? – В уголках синих глаз возникли небольшие морщинки, выдающие улыбку, так и не появившуюся на губах зиндаррианца. – Лучшие повара именно мужчины.

– О, совершенно то же самое утверждают и земляне-мужчины, – улыбнулась Алира. – Впрочем, готовят в большинстве случаев не они, а роботы, если речь идет о персональных заказах, или вообще автоматизированные линии, как у нас в академии. Правда, специалист-повар активирует нужные программы и всегда контролирует не только процесс, но и результат. Очень нравится нашим курсантам подрабатывать именно поварами, но есть и минус – прибавка в весе, потому что дегустировать приходится слишком много блюд на протяжении всего дня. Люди давно не любят тратить время на то, чтобы лично готовить себе еду. Поэтому не могу ни согласиться, ни опровергнуть твои слова. На Зиндаррии дело обстоит так же?

– Ни в коем случае. Вместе с пищей мы поглощаем энергию, которую она несет. В руках живого существа еда обогащается ею, в механических – умирает. Надеюсь, тебе понравится, как я готовлю, хотя уже давно не практиковался. На корабле у меня другая работа, – казалось, с каждым произнесенным словом и съеденной ложкой «живой еды» Дэвид и сам оживает, расслабляясь.

– Какая? – Невольно залюбовавшись процессом преображения маски холодно-отстраненного лица в отражающее эмоции лучше любых слов, Алира даже есть перестала.

– Штурман. Но это было до женитьбы. Теперь моя задача – обеспечивать твою безопасность. Предполагалось, что процесс трансформации и формирования связи будет более длительным, поэтому вместо меня всю работу бортовых систем позиционирования и прокладки маршрута контролирует напарник. Не будешь возражать, если я сменю его ненадолго, пока ты будешь отдыхать?

Едва сделав глоток воды, Алира поперхнулась, закашлявшись, не поверив своим ушам. Впрочем, в голосе и взгляде зиндаррианца не чувствовалось ни намека на шутку.

– Ты серьезно? Мне казалось, что это я пленница или что-то вроде этого. Разве требование карантина не распространяется и на тебя? Мы довольно тесно контактировали.

Отложив прибор, Дэвид внимательно посмотрел на Алиру и произнес бесстрастным голосом, словно затронутая тема вновь лишила его эмоций:

– В изоляции нет необходимости. Ты абсолютно здорова. Но отсутствие аппетита начинает меня беспокоить. Ты совершенно свободна здесь и на Зиндаррии. Можешь перемещаться везде в пределах корабля, а после и на планете, без дополнительных разрешений, если дело не касается особо охраняемых зон и территорий. Впрочем, вначале я предпочел бы лично представить тебя экипажу.

– Как скажешь, – пожала землянка плечами. – Знаешь, Дэвид, что меня беспокоит? Между нами чувствуется напряжение. И возникает оно из-за недоговоренностей и того, что я, а возможно, и ты, чего-то не знаем. Ты очень торопишься помочь напарнику или у нас есть время поговорить, как и собирались? И да, ты тоже свободен здесь и на Зиндаррии. Надо всю фразу целиком произносить? Это какой-то ритуал?

– Нет. Требуется уточнение? Я не могу распоряжаться собой так, как это имеешь право делать ты. Понимаю, жизненный уклад на Зиндаррии отличается от принятого на Земле, поэтому объясню: это тоже моя обязанность. Брак, если сформировалась связь, в основе которой лежат энергетические процессы, спровоцированные пробуждением генов, имеющихся лишь у редких представителей гуманоидных рас, не может быть расторгнут. Мы с тобой теперь связаны до смерти одного из нас. Но ты говорила, что не имела желания выходить замуж? Никто и никогда не смеет принудить женщину к тому, чего она не желает. Теперь ты зиндаррианка и находишься под защитой нашего законодательства. Можешь, если хочешь, жить в отдельном помещении, я буду рядом, но никоим образом не стану посягать на твое личное пространство. Ты о нем уже упоминала, когда проснулась, я услышал. Насилие в любом виде – физическое, моральное, ментальное – под запретом. Нарушение этого закона, как и измена мужа, карается смертью на Зиндаррии.

– Сурово. Значит, принуждать к исполнению брачных обязанностей меня не будут, но могут казнить, если вдруг полюблю другого? – Алира всерьез задумалась, стоит ли рассказывать о месте, которое занимает в ее жизни Илиодор.

– Это касается только мужа. Пока сложно сосредоточиться?

– Ты думаешь, что я еще не в себе? – обиженно фыркнув, Алира все же постаралась понять реакцию Дэвида. – Причина в другом. Я привыкла, что права и обязанности не дифференцируются в зависимости от гендерной принадлежности. Если измену мужа закон определяет как измену, то и измену жены в моем понимании тоже. У вас, как я теперь начинаю понимать, не все устроено так же. Но казнить… Как ты на такое согласился? Всю жизнь посвятить одной женщине, которую даже не знал до брака и которой, возможно, совсем не нужен?

– Мужчины рождены для того, чтобы оберегать и защищать, с этой мыслью мы растем, постигаем науку жизни и воспитываем детей. А равенство… Оно такое же призрачное, как и свобода выбора. Разве ты не согласилась на этот брак, даже не зная меня? Как же пресловутые земные законы? Я не раб, а защитник. Это мой осознанный выбор. Воля оракула коснулась меня, но теперь я знаю, что она не ошиблась, указав на тебя.

Спокойный тон Дэвида не мог обмануть Алиру. В его голосе не чувствовалось вызова или приглашения к спору, слышалась лишь некая обреченность и грусть, которая не могла укрыться от выпускницы Академии кинеза, давно привыкшей видеть больше, чем демонстрируют внешние проявления и тем более слова. Ментальная защита всех, не только обучающихся, но и работающих в академии, не позволяла чувствовать, поэтому приходилось ориентироваться иначе.

– Ты в чем-то прав. Выбор без выбора… У тебя все почти так же, как у меня. И я не могла поступить по-другому, хотя формально имела право отказаться. Значит, еще и брак нельзя расторгнуть… Вообще прекрасно! Если честно, надеялась, что отработаю практику как обычный контракт и буду хотя бы относительно свободна. Мы могли бы жить и работать на одной из исследовательских станций, пусть и считались бы семьей, но этот варварский закон… У меня есть дело, которое я не могу просто оставить, забыв о нем. И я надеялась на твою помощь, Дэвид. Не потому, что ты обязан или что-то мне должен, этого я вообще не понимаю, а просто… Даже не знаю, как сказать… Хотелось, чтобы мы стали друзьями. А с учетом того, что происходит на Зиндаррии, это тебя нужно защищать от местных законов. Понятно, почему твоя планета настолько закрыта. Межгалактический суд никогда не признал бы законным подобное обращение с мужчинами. Казнь! Это вообще негуманная форма наказания, на нее уже двести лет как наложен мораторий в коалиции гуманоидных планет. Зиндаррия нарушает межгалактическую конвенцию об охране жизни, применяя ее.

– Это внутреннее дело Зиндаррии, – коротко заметил Дэвид, окончательно надев на лицо маску безразличия. Но, заметив, как расстроена жена, решил объяснить подробнее и придвинул свой стул почти вплотную к креслу Алиры. – Это даже не законы, которые утверждаются правительством, тут иное… Традиции, память предков, что передали нам свой опыт сквозь столетия, когда они были вынуждены скитаться между планетами. И потому ни одно из правил, которых мы придерживаемся, не возникло по чьей-то прихоти, а стало результатом ошибок и трудных решений. Слишком мало рождается женщин, способных сохранить и передать силу, которой более не владеет никто во вселенной, мы просто не имеем права не беречь вас. И хотим делать счастливыми, лишая другого той самой свободы, ради которой ищем давшую нам жизнь планету. Такова жертва, которую приносят мужчины Зиндаррии, но разве она слишком велика? Мы дарим вам верность и безграничную любовь, даже если не можем получить того же взамен. Впрочем, примерно двести лет столь жестокая мера наказания ни к одному зиндаррианцу не применялась. Никто не попадался на подобном безрассудстве. Другие преступления караются иначе, хотя и не могу сказать, что более гуманно. Иногда оставить жизнь это тоже своего рода наказание.

– Утешил, ничего не скажешь! Правда, я ничего не поняла, но не уверена, что хочу узнать детали именно сейчас. – Вздохнув, Алира несколько отстранилась, чувствуя определенное неудобство от близости мужчины, которому планировала сообщить, что любит другого. – И что, ты никогда не любил и думаешь, что с тобой такого просто не может случиться? Или дисциплина заставит испытывать некое подобие чувства ко мне, навязанной тебе жене?

Вновь синие глаза вспыхнули, показывая, как на самом деле можно безошибочно считывать эмоции зиндаррианца. Вернув стул на прежнее место, Дэвид признался:

– Любил. Был уверен, что люблю. Слепо, преданно, не требуя, но желая взаимности. Мне казалось, что она была, эта любовь… Что-то изменилось во мне. Наверное, так работает связь. Я хочу ответить тебе искренне, но сам не могу понять, что испытываю к той женщине теперь. И все же никогда я более не прикоснусь ни к одной, кроме тебя. И дело даже не в законе, я сам не хочу этого. Наверное, существует нечто большее, чем физическая близость. Мне кажется, что друзьями мы с тобой точно можем стать. Я бы не хотел больше возвращаться к этой теме. Какая помощь тебе нужна? Обещаю, что сделаю все возможное.

– Получается, я буду использовать тебя так же, как и ваши женщины. Еще не видела их, но почему-то уже не хочется общаться с этими эгоистичными дамочками, которые даже не пытаются изменить положение мужчин к лучшему. Понятно, их все устраивает. Дэвид, я не хочу, чтобы у нас сложилась такая модель отношений. Пусть я не могу стать тебе полноценной женой, но достаточно близкими мы уже стали. Ты же раздевал меня? – Натянуто улыбнувшись, Алира попыталась хоть как-то сгладить плохие новости, которые собиралась сообщить. Ей было искренне жаль, что все так сложилось, но изменить что-то, как выяснилось, уже вряд ли получится.

Неопределенно передернув плечами, будто хотел что-то добавить, Дэвид просто кивнул. Потом обратил внимание на еду, которой в порции Алиры почти не убавилось.

– Надо все-таки поесть. Ты расскажешь сейчас или пока не готова? Нам предстоит многое объяснить друг другу, но и путь неблизкий, времени должно хватить. Я помню, у тебя еще было много вопросов ко мне.

– Да, это так, но с вопросами точно можно потерпеть. – Покаянно вздохнув и взяв вилку, Алира не могла вновь не восхититься выдержкой зиндаррианца. – По поводу же остального… Лучше рассказать все сразу, чем после объяснять причины тех или иных поступков. Я тоже любила, Дэвид. Конечно, по вашим законам женщине предоставлено право быть с другим, но… Это искушение, с которым, возможно, и я не смогла бы справиться. Но существуют и другие, не менее строгие законы, относящиеся к кинетикам. Тот человек должен был стать моим мужем, мы были официально зарегистрированной парой. Илиодор пропал, но признан на Земле погибшим, поэтому мне пришлось согласиться на брак по распределению. Я должна найти Илиодора, спасти, если он оказался захвачен пиратами. Вместе нам все равно не быть, он будет обязан найти другую женщину, чтобы получить право работать и вообще жить так, как хочет. Я готова к этому. И это моя жертва. Как видишь, общего у нас несколько больше, чем можно было предположить. Взаимопонимание и уважение, это вполне твердая основа для брака, пусть даже такого странного, как наш, не находишь?