Текст книги "Своенравная леди"

Глава 6

Меньше чем через месяц после знаменитого процесса смертная казнь двум кровожадным вождям была заменена пожизненным тюремным заключением. Под давлением руководителя департамента по делам индейцев президент Грант, опасавшийся после казни вождей полномасштабной войны, потребовал, чтобы губернатор Техаса смягчил наказание. Услышав эту новость, Сюзетта попросила у Бена Кича разрешения ненадолго отлучиться.

Кивнув помощнице, он увидел, как девушка направилась в заднюю часть здания, а затем вошла в кабинет Остина Бранда. Некоторое время Сюзетта стояла, прислонившись спиной к двери и борясь с яростью, какой раньше никогда не испытывала. Кровь стучала у нее в висках. Негнущимися пальцами она расстегнула высокий воротник платья и приказала себе не дрожать. Подойдя к большому дубовому столу Остина, девушка схватилась руками за его гладкий край и, крепко зажмурившись, вновь увидела перед собой гордое, красивое лицо вождя, его черные глаза, пристально смотревшие на нее.

– Если они не убьют его, то это сделаю я, – пробормотала Сюзетта и обошла вокруг письменного стола Остина.

Рывком открыв средний ящик, она шарила там, пока ее пальцы не коснулись отделанной перламутром рукоятки револьвера. Сюзетта знала, что Остин хранит его здесь.

Когда девушка спросила о револьвере мистера Кича, редактор не выразил удивления.

– Он принадлежит мистеру Бранду. Револьвер не заряжен, хотя в ящике есть и патроны. Это не особенно серьезное оружие, скорее – дамский пистолет. Мистер Бранд купил его для своей жены, но она пришла в ужас и отказалась взять его. Он принес оружие сюда, и с тех пор оно хранится в столе.

Сюзетта нашла патроны, тщательно зарядила маленький красивый револьвер. Она никогда не видела такого револьвера, но кое-что знала об огнестрельном оружии и не боялась его. Только потом девушка сообразила, что не захватила с собой сумочку. Положив револьвер на стол прямо перед собой, она повернула большое вращающееся кресло и подняла платье и нижнюю юбку, обнажив колени. Озорно улыбаясь, Сюзетта засунула заряженный пистолет под розовую подвязку на левом бедре. Твердая сталь приятно холодила теплую кожу. Не успела Сюзетта пробормотать: «Отличная работа» – и опустить юбку, как раздался стук в дверь.

– Можно войти, Сюзетта? – спросил Остин Бранд.

– Я… да, да, конечно, мистер Бранд.

Он вошел и закрыл за собой дверь; лицо его было мрачным.

– Я только что узнал новости, дорогая. Представляю, что ты сейчас чувствуешь.

– Как? – возмущенно спросила она. – Как это могло случиться? Это несправедливо, несправедливо! Они убили моего Люка и всех остальных! Почему они не должны заплатить за это своей жизнью?

Голубые глаза Сюзетты сверкали, щеки покрылись красными пятнами.

Понимающе кивнув, Остин открыл правый нижний ящик стола и достал оттуда початую бутылку виски.

– Присядь, пожалуйста, Сюзетта.

Она опустилась на стул, повернулась лицом к нему и увидела, как он достает с полки два стакана. Остин плеснул немного виски в каждый стакан и протянул один из них ей.

– Если тебя это утешит, милая, я считаю, что такой человек, как Сатанта, скорее предпочел бы умереть, чем про вести всю жизнь в тюрьме. Можешь себе представить, что он, привыкший к свободной жизни в прериях, будет навечно заперт в крошечной камере?

Он жестом предложил ей выпить.

– Но, Остин, я не могу… Я никогда в жизни не пила спиртного.

– Знаю, но я хочу, чтобы ты это выпила.

Сюзетта осушила стакан, помахала рукой перед своими горящими губами и подняла глаза на Остина. Он одним глотком выпил спиртное и поднялся.

– Ну? Чувствуешь себя немного лучше? Расслабилась?

– Да. – Она откинулась на спинку кресла.

Слепая ярость схлынула.

– Я рад. – Остин остановился прямо перед девушкой. – Сюзетта, отдай мне револьвер.

– Что? Я… я не понимаю, о чем вы говорите… Я никогда…

Остин наклонился над Сюзеттой и уперся большими ладонями в подлокотники кресла, лишив ее возможности встать.

– Я хочу получить револьвер, милая. – Рука Остина оторвалась от подлокотника и легла на подбородок девушки. Он мягко приподнял ее голову и заставил посмотреть себе в глаза. – Сюзетта, уверен, ты прекрасно знаешь, о чем идет речь. Если ты не отдашь оружие, мне придется отобрать его у тебя силой.

Остин отпустил ее подбородок, выпрямился и отступил назад.

Сюзетта кинулась к двери. С удивительной проворностью Остин преградил ей путь. Заметив отчаяние девушки, он ласково попросил:

– Пожалуйста, Сюзетта, отдай мне револьвер, и я позволю тебе уйти.

– Нет! – крикнула она. – Не отдам! Я застрелю Сатанту! Вы слышите меня? Я лишу жизни это животное, убившее моего Люка! Вы не остановите меня – никто меня не остановит. Я хочу, чтобы он был мертв. Мертв! А теперь прочь с дороги!

Вздохнув, Остин схватил ее за руку и притянул к себе. Не обращая внимания на протесты девушки, он провел ладонью сначала по ее правому бедру, а затем по левому. Сквозь платье он почувствовал небольшой револьвер, пристроившийся на ее левом бедре.

– Сюзетта, я отпущу тебя. – Остин покачал головой. – А потом ты отвернешься и достанешь из-под юбки пистолет.

– Ни за что! Вы не заставите меня. Я сделаю это. Я убью дикарей!

Остин испугал ее. Сюзетта чувствовала, что он не шутит.

– Очень хорошо. – Остин повернул девушку спиной к себе, обхватил рукой ее тонкую талию и потянулся к юбке.

– Остановитесь! – в ужасе вскрикнула она. – Я… я отдам вам оружие. Отпустите меня, Остин.

– Нет. Я не отпущу тебя, пока револьвер не окажется у меня в руке.

Рука, обвившая ее талию, сжалась, и Сюзетта почувствовала, как его мощная грудь прижимается к ее спине и плечам.

– Но… но… револьвер у меня под нижней юбкой. Я должна…

– Знаю. Ты должна поднять платье, чтобы достать его. Сделай это. Я стою сзади и ничего не увижу. Мне нужен револьвер, и я начинаю терять терпение.

Сюзетта поняла, что Остин говорит серьезно, и подняла юбки.

– Закройте глаза, Остин, – едва слышно попросила она.

Наконец ее пальцы коснулись маленького револьвера, Сюзетта вытащила оружие и опустила юбки.

Остин забрал у Сюзетты револьвер и засунул его за пояс брюк. Девушка, слегка дрожа, прислонила голову к его широкой груди.

– Милая, – ласково прошептал ей на ухо Остин, – я хочу, чтобы ты знала – я все понимаю. Если бы я мог, то убил бы этих грязных дикарей – ради тебя… и ради себя самого. Я тоже ненавижу их, поверь. Но никому из нас не позволят подойти так близко, чтобы застрелить их. Вождей охраняют день и ночь. Со дня на день их переведут в тюрьму штата в Хьюстоне. Постарайся выбросить их из головы.

– Остин, – устало сказала Сюзетта и прислонилась к нему, еще не сообразив, что он уже отпустил ее. – Вы ведь не расскажете моим родителям, правда?

– О чем? – улыбнулся он.

Сюзетта повернулась лицом к нему.

– Благодарю вас, Остин.

– Я должен идти, Сюзетта. Теперь с тобой все будет в порядке, правда?

– Да, конечно. Тем не менее, если вы не против и если у мистера Кича не будет возражений, я уйду сегодня пораньше.

– Разумеется, можешь идти. Проводить тебя до дома?

– Нет, спасибо. Я зайду за отцом и вернусь домой с ним.

– Прекрасно. – Он взялся за ручку двери.

– Остин.

– Да?

– Вы думаете, это фамильярно с моей стороны – называть вас Остином?

– Я считаю это лестным. Чувствуешь себя не таким дряхлым стариком. – Ослепительная улыбка осветила его красивое лицо, а в серых глазах мелькнули озорные искорки.

Просто невозможно было не улыбнуться ему в ответ.

Десять минут спустя Сюзетта вошла в тихую приемную рядом с кабинетом отца. У выходящего на улицу окна сидела пожилая дама, даже не поднявшая головы при ее появлении. Больше пациентов нет, с облегчением отметила девушка. Ей было жарко, она устала и очень хотела домой.

Сюзетта опустилась на стул напротив женщины, развязала ленты своей шляпки, сняла ее и тряхнула длинными белокурыми локонами, рассыпав их по плечам. Услышав, как открылась дверь кабинета за ее спиной, Сюзетта повернула голову. Голос отца звучал ласково:

– Незачем волноваться, мистер Мейсон. Я знаю, что вы честный человек. Не беспокойтесь, я подожду, когда вы сможете заплатить. Все мы время от времени сидим на мели. Не думайте больше об этом.

При виде дочери глаза Блейка заблестели. Она улыбнулась ему и с облегчением вздохнула, увидев, что пожилой мужчина взял под руку сидевшую у окна даму. Когда немолодая чета покинула комнату, Сюзетта встала и подошла к окну.

– Ты выглядишь усталым. В чем дело, папочка?

– Ничего, ничего, дорогая. Просто немного болит голова. Уже прошло. – Он улыбнулся ей, но она заметила, как у него на лбу и верхней губе выступила испарина.

– Садись. – Сюзетта придвинула к нему стул. Опустившись на колени, она взяла его за руку и с беспокойством добавила: – Ты болен, папочка. Что-то не так?

Он потрепал ее по щеке:

– Все в порядке, дорогая. Не нужно так волноваться. Если от этого тебе станет лучше, то я нанесу визит врачу, когда в следующем месяце поеду в Форг-Уэрт на семинар по заразным болезням. Ну как?

– Ты обещаешь мне сделать это? – В ее глазах застыла тревога.

– При одном условии. – Он улыбнулся. – Ты ничего не скажешь об этом маме.

– Обещаю, папочка. – Сюзетта помогла отцу подняться.

Блейк Фоксуорт не сказал дочери, что его мучают постоянные боли и что он опасается худшего. Вечером Блейк с огромным трудом заставил себя поесть, хотя с заходом солнца боли усилились и он жаждал лишь одного – забыться блаженным сном. Из кармана жилета он достал крошечную пилюлю. Доза была очень маленькой, но морфий все же позволит ему отдохнуть.

Час спустя, почувствовав облегчение, Блейк лежал в постели и смотрел, как его прелестная жена расчесывает свои длинные черные волосы. Она волновалась из-за дочери и хотела, чтобы муж успокоил ее.

– Как ты думаешь, Блейк, пристало ли Сюзетте быть репортером? Она присутствовала на процессе над этими ужасными индейцами и сидела рядом с корреспондентами восточных газет – конечно же, мужчинами. И дело не только в том, что она девушка. Она так юна! Остин разочаровал меня. Ему не следовало разрешать ей освещать процесс, не посоветовавшись с нами…

– Лидия, Остин хороший человек и верный друг. Он пытался помочь. И нашей дочери стало лучше. Когда она занята делом, то у нее нет времени убиваться по Люку, и я благодарен за это Остину. Ты тоже должна быть ему благодарна. Он беспокоится о Сюзетте так же, как и мы.

Прильнув к мужу, Лидия прижалась щекой к его плечу и кивнула:

– Знаю. Я… просто я хочу, чтобы наша девочка была счастлива. Ты всегда знаешь, как успокоить меня. Что бы я без тебя делала, милый?

Она крепко обняла и поцеловала его.

Блейк еще сильнее прижал жену к себе, борясь со страхом, который должен был скрывать от нее. – Ты бы выжила, дорогая.

– Никогда! – пылко заявила она и уткнулась лицом в шею мужа.

Жарким летним днем, незадолго до первого сентября, Сюзетта стояла на деревянном тротуаре на площади Джексборо и махала рукой вслед удаляющейся почтовой карете. Блейк Фоксуорт выполнил обещание, данное дочери. Он направлялся в Форт-Уэрт, чтобы посетить врача, а Лидия согласилась провести с ним неделю в городе. Она ничего не знала о планах мужа. Блейк сказал жене, что хотел бы присутствовать на собрании медиков, и предложил ей сопровождать его.

Сюзетта наблюдала, как грохочущая карета исчезает из виду.

– Они уехали, – сказала Анна. – Пойдем домой. Я хочу выпить чего-нибудь холодного. Никогда в жизни мне не было так жарко!

Но Сюзетта завороженно смотрела на клубы пыли, вздымавшиеся за каретой. Она вздрогнула, когда Анна коснулась ее руки. Заметив, как раскраснелось от жары лицо подруги, Сюзетта удивилась, почему у нее самой озябли руки. И еще она спрашивала себя, почему ей так хочется побежать вслед за каретой. Задрожав, она сказала:

– Здесь, на солнце, так плохо. Пойдем.

Спустя еще два необыкновенно жарких дня Блейк Фоксуорт поднялся по ступенькам двухэтажного дома доктора Вудса на углу Десятой и Коммерческой улиц Форт-Уэрта. Доктор Вудс, которому не исполнилось еще и двадцати пяти, был стройным, красивым мужчиной с живыми зелеными глазами и обаятельной улыбкой. Он пожал руку старшему коллеге и пригласил его в кабинет. Вудс, уже известный на западе своими способностями, исследовал пациента с необычайной тщательностью.

Лежащий на спине на длинном, застеленном простыней столе Блейк был весь покрыт потом, хотя на нем было только белье. Он внимательно вглядывался в напряженное лицо поглощенного своими мыслями молодого доктора, пока тот выстукивал и выслушивал его.

– Вы заканчиваете, доктор Вудс? Я должен захватить жену на ленч, а время уже близится к полудню.

Прошло целых пять минут, прежде чем он дождался ответа от склонившегося над ним молодого врача.

Вудс подошел к умывальнику и, моя руки, бросил через плечо:

– Одевайтесь и идите ко мне в кабинет. Нам нужно поговорить.

С этими словами он насухо вытер руки и вышел из комнаты.

Когда Блейк, одетый и улыбающийся, опустился на стул напротив молодого доктора, он увидел свою судьбу в устремленных на него зеленых глазах.

– Доктор Фоксуорт, не будем терять драгоценное время – ваше и мое. Мне ужасно жаль, но я ничем не могу вам помочь. Ваши опасения подтвердились. Очевидно, раны, которые вы получили во время войны между Севером и Югом, имели серьезные последствия. У вас опухоль мозга, вызванная скорее всего застрявшими в мозгу осколками шрапнели. Мне бы очень хотелось сказать вам, что мы можем решиться на операцию и все исправить, но это не так. Предполагаю, там не один металлический осколок, а несколько. Слишком поздно, доктор. Опухоль быстро растет, а ее расположение делает операцию невозможной. – Вудс откинулся на стуле и посмотрел на старшего коллегу: – Я очень сожалею, доктор Фоксуорт, правда.

– Для меня это не особенно сильный удар, доктор Вудс. Я уже давно предполагал нечто подобное. – Блейк взглянул на собеседника и слабо улыбнулся: – Похоже, янки меня в конце концов достали.

– Я из Бостона, доктор Фоксуорт, – сказал Вудс. – Всего пару лет, как я живу в Форт-Уэрте. Вряд ли мне удастся убедить вас прийти с женой на обед в дом янки.

Блейк поднялся и протянул руку:

– Мы с женой с удовольствием пообедаем у вас.

Они обменялись рукопожатием и направились к двери кабинета. Блейк покачал головой:

– Понимаете, доктор Вудс, мне необходимо найти врача, к которому перейдет моя практика. Вы поможете мне?

– Я знаю нескольких молодых врачей, которые придут в восторг, услышав о такой возможности. В сущности, и меня интересует ваше предложение.

– Вас? Послушайте, доктор Вудс, вы имеете здесь обширную практику. Кроме того, вы уверены, что ваша жена согласится уехать из города?

– У меня нет жены, доктор. А в Джексборо много хорошеньких девушек?

– Ну, так случилось, что у меня прелестная дочь, только, боюсь, она слишком молода для вас. Ей всего шестнадцать.

– А мне не исполнилось еще и двадцати пяти, доктор, – улыбнулся Вудс. – Ваша прекрасная дочь тоже приехала в Форт-Уэрт?

Блейк покачал головой:

– К сожалению, нет. Дело в том, что у Сюзетты разбито сердце после потери любимого. Она собиралась выйти замуж за молодого ковбоя, но парень был убит прошлой весной индейцами из племени кайова.

– Кажется, я читал об этой трагедии. Прискорбно слышать, что она так близко коснулась вашей семьи. – Доктор Вудс умолк и взглянул на Блейка. – И я очень сожалею, что сегодня мне пришлось сообщить вам плохие новости.

– Сколько мне осталось, доктор?

– Максимум год, хотя, боюсь…

– Понятно. Только не говорите об этом при моей жене. Она ничего не знает.

– Я не обмолвлюсь ни словом, сэр, но вам не кажется, что вы должны подготовить ее?

– Я скажу ей, когда придет время. А теперь всего хорошего, доктор Вудс. Я и так отнял у вас слишком много времени.

– Ерунда, доктор. Вас устроит, если я приглашу вас на обед завтра в восемь?

– Чудесно.

– Тогда в половине восьмого я позвоню вам в отель.

Вскоре над опустевшей прерией подули осенние ветры. Блейк Фоксуорт точно знал, что последний раз идет с дочерью но руслу ручья, чтобы собирать орехи пекан под старыми высокими деревьями, сбрасывавшими свои дары на увядающую траву.

Сюзетта не замечала печали в глазах отца, когда он осматривал раскинувшиеся перед ними холмы, раскрашенные в осенние цвета.

– Смотри! – крикнула она и побежала вперед. – В этом году здесь даже больше орехов, чем раньше. Мама заставит нас лущить их до самого Рождества!

В тот год Рождество наступило на удивление быстро. Блейк сидел в гостиной в своем любимом кресле и переводил взгляд с одного прекрасного лица на другое, с белокурой дочери с яркими голубыми глазами и светящимся в темноте лицом цвета слоновой кости на темноволосую красавицу жену с сияющими карими глазами и безупречной оливковой кожей. Лидия смеялась над чем-то, о чем рассказывала ей Сюзетта. Не чувствуя пристального взгляда мужа, Лидия выглядела такой же юной и беззащитной, как дочь. При мысли о том, что ему скоро придется покинуть ее, Блейк ощутил тупую боль в груди. Он заботился о прекрасной Лидии с того дня, когда ей исполнилось пятнадцать лет. Вскоре после их первой встречи Блейк решил, что она должна принадлежать ему, и тут же сообщил ей об этом. Тряхнув своими длинными темными локонами, она весело улыбнулась и ответила:

– В таком случае вам лучше все время держаться поблизости. В Новом Орлеане много молодых людей, которые не прочь поухаживать за мной.

– Я буду здесь каждый вечер, – заверил он Лидию. – Если бы ты не была так молода, я немедленно женился бы на тебе. Нам нужно подождать, но больше ни один мужчина не приблизится к тебе.

Теперь Лидия была такой же, как в их первую ночь, – прекрасной и желанной. И юной. Такой юной, что у Блейка не хватало духу сказать ей правду о своем состоянии. Скоро он все расскажет Лидии, но не теперь, не на Рождество. Весной. У него еще есть время.

Весна 1872 года выдалась необыкновенно красивой. Мать-природа превзошла себя, как будто желая дать доктору Фоксу-орту возможность в последний раз оценить ее неотразимость. В окно его спальни заглядывала жимолость, наполняя комнату сладким запахом. Блейк стоял перед зеркалом с намыленным подбородком. Лидия потягивалась в кровати, мурлыкала и улыбалась. Этим чудесным апрельским утром муж занимался с ней любовью, и теперь она, удовлетворенная и расслабленная, наблюдала, как он бреется.

– Блейк, – Лидия улыбнулась и разгладила простыню, – еще рано. Доктор Вудс приедет только через несколько часов. Почему бы тебе снова не лечь и не поспать немного?

– Милая, мне хочется этого больше всего на свете, но я обещал Сюзетте рано утром покататься с ней верхом.

– Эй, там! Вы что, собираетесь спать весь день? – послышался голос Сюзетты из-за закрытой двери спальни. – Папочка, если через пятнадцать минут тебя не будет на кухне, я уеду одна. Лидия Фоксуорт рассмеялась:

– Тебе не кажется, Блейк, что наша дочь с каждым днем становится все больше похожа на прежнюю Сюзетту. Я ни чуть не удивлюсь, если скоро услышу, как она свистит.

Блейк Фоксуорт, вытиравший лицо полотенцем, выразил надежду, что его жена права.

Сюзетта пришпорила лошадь и помчалась по холмистым равнинам, покрытым густой и сочной зеленой травой, которая росла прямо на глазах. Блейк Фоксуорт последовал за дочерью, чувствуя себя молодым и сильным, чего не случалось с ним уже несколько лет. Наслаждаясь плавными движениями великолепного коня, он дал волю животному, и огромный жеребец быстро понесся вперед.

Мили проносились за милями. Увидев, что дочь внезапно натянула поводья, доктор тоже придержал своего коня.

– В чем дело, милая?

Когда она подняла взгляд на отца, он увидел, что в ее больших голубых глазах стоят слезы.

– Папочка, зачем сегодня в Джексборо приезжает доктор Вудс?

– Дорогая, разве ты не знаешь, что он собирается стать моим компаньоном?

– Ты мне говорил. А зачем тебе нужен компаньон?

– Сюзетта, ты же сама это предлагала. Вспомни свои слова…

– Папочка, – она тронула отца за руку, – не надо.

Он накрыл ее ладонь своей.

– Лучше бы ты не была такой сообразительной. Давай прогуляемся и поговорим об этом.

Блейк объяснил Сюзетте, что доктор подтвердил его давнишние подозрения. Прикусив губу, она слушала спокойный голос отца.

– Папочка! – Сюзетта порывисто обняла его за шею, – Я не хочу, чтобы ты умирал! Не хочу! Не хочу! Мы найдем другого врача, мы займем денег у Остина Бранда и поедем па восток. Там врачи творят чудеса в своих прекрасных больницах. Мы…

– Послушай меня, Сюзетта. – Блейк отстранился и посмотрел на дочь. – Ничего нельзя сделать. Доктор Вудс – врач с востока. Он живет в Форт-Уэрте только два года. Мы должны смело взглянуть в лицо неизбежному. – Блейк вытер слезы с ее щек. – А теперь пообещай мне, что будешь взрослой девочкой и позаботишься о маме, когда придет время.

У Сюзетты перехватило дыхание, но она кивнула:

– Я позабочусь о ней, когда тебя не станет, папочка.

– Спасибо, милая. Давай возвращаться. Нам обоим пора в город.

Вечером в дом Фоксуортов приехал на обед молодой доктор Вудс. Блейк надеялся, что между интеллигентным доктором и Сюзеттой вспыхнет взаимное влечение, но ничего подобного не произошло. Доносившиеся на кухню обрывки разговора молодых людей касались в основном медицины, лошадей и книг.

– Я надеялась, что Сюзетта и молодой доктор могут… – Голос Лидии прервался, и она тяжело вздохнула. Блейк, улыбаясь, усердно вытирал посуду. – Я тоже. А может, стоит подождать?

– Нет, не думаю, – улыбнулась Лидия и протянула мужу мокрую тарелку. – Очень жаль. В Джексборо так мало подходящих женихов. Сюзетту он, возможно, и не заинтересовал, но остальные девушки города будут без ума от доктора Вудса. Он такой красивый и милый.

Через неделю Блейк и Лидия устроили небольшую вечеринку, чтобы представить молодого доктора своим друзьям. Стоял чудесный теплый вечер. Лидия и Сюзетта накрыли длинный стол под сенью высоких дубов у ручья. Среди первых приехали Остин и Бет Бранд со своей дочерью Дженни. В одной руке Остин держал бутылку превосходного бренди для доктора, а в другой – коробку с шоколадом для Лидии. Вскоре стали прибывать семьи с окрестных ранчо и ферм – друзья и соседи собирались вместе, чтобы насладиться гостеприимством Фоксуортов и познакомиться с доктором Перри Вудсом.

Сюзетта, стоявшая рядом с Вудсом, увидела огибающую дом Анну Норрис и окликнула ее.

– Это моя лучшая подруга, доктор Вудс. Анна Норрис. Я представлю вас.

Доктор ничего не ответил, пристально глядя на приближающуюся темноволосую девушку.

– Доктор Перри Вудс, позвольте представить вам мою подругу Анну Норрис, – сказала Сюзетта, не уверенная, слышат ли они ее. – Анна, это доктор Перри Вудс. Он…

– Перри? – пробормотала Анна, и ее губы приоткрылись в улыбке.

Доктор Вудс улыбнулся ей в ответ, продел ее маленькую руку себе под локоть и повел к ручью, подальше от гостей.

– Сюзетта, – подошел к дочери Блейк. – Где Перри? Стол готов.

– Папочка, мне кажется, что сегодня вечером доктор Вудс не будет испытывать чувства голода.

Сюзетта совсем не удивилась, когда месяц спустя Анна Норрис и Перри Вудс гордо объявили о своей помолвке. Сюзетта была рада за них. Она никогда не видела, чтобы люди были так влюблены друг в друга. Молодой доктор попросил Блейка быть его шафером. Блейк Фоксуорт с радостью согласился, но не смог выполнить обещания.

На следующий день после семнадцатилетия Сюзетты Блейк Фоксуорт умер – ровно через год после того, как был убит индейцами Люк Барнз.

20 мая 1872 года.

Сегодня мы похоронили моего любимого папу. Я говорила ему, что мы перевезем его тело в Луизиану, если такова будет его воля, но он заверил меня, что его дом здесь. Папа сказал, что принадлежит Техасу, так же как и я.

Я постараюсь быть очень сильной, но сейчас, когда я пишу ими строки, слезы застилают мне глаза, а рука дрожит. В Библии сказано, что пути Господни неисповедимы, и это, наверное, правда. Может, на свете и есть человек добрее и лучше, чем мой папочка, но я еще не встречала такого. Очень боюсь, что мама никогда не оправится от этой потери. Он был для нее солнцем, а никто не может долго жить в полной темноте.