Текст книги "Обжигающая любовь"

Глава 3

Драгоценный рубин ярко алел в темноте, пока тонкие пальцы его хозяина вставляли ключ в замочную скважину. Молодой человек открыл дверь и оказался в просторной прихожей роскошного углового номера, освещенной чуть приглушенным светом. Бесшумно опустив ключи в серебряный сосуд, украшающий отделанный мрамором столик, он не торопясь направился в гостиную.

В это время из спальни выскользнула прекрасная женщина, одетая всего лишь в прозрачную ночную сорочку из тонких черных кружев. Это была леди Бэрроу, особа, состоящая в кровном родстве с королевой Викторией, роскошная, но довольно раздражительная и едкая тридцатитрехлетняя женщина с золотисто-каштановыми волосами и кожей молочной белизны. Последние полгода разведенная красавица была любовницей молодого человека.

Надо признаться, он уже изрядно устал от этой связи. Испытывая к нему бурные чувства, дама становилась все ревнивее и вспыльчивее, потому что хотела безраздельно властвовать над ним. Но он никогда не принадлежал и не будет принадлежать ни одной женщине на свете.

Направляясь к молодому мужчине, леди Бэрроу не сдержалась и обрушилась на него с упреками.

– Кристиан, как ты можешь так со мной обращаться! – бранилась она. – Я не вынесу этого! Сейчас уже час ночи, а ты обещал не задерживаться. Где, черт возьми, ты пропадал? И с кем? Я хочу знать ее имя! Ну, говори!

Пока леди Бэрроу бранилась, Кристиан Телфорд снял пиджак, повесил его на спинку стула и направился к бару налить себе немного бренди.

– … я этого не допущу! Ты слушаешь меня, Кристиан? Я не позволю не замечать или дурить себя! Ты не можешь ожидать от меня того… – Она еще долго продолжала в том же духе, упрекая и унижая его.

Кристиан сжал в загорелой руке стакан с бренди, стараясь передать напитку свое тепло. В такт медленным движениям руки рубин выбрасывал снопы алого света. Молодой человек поднес стакан к губам, проглотил его содержимое и с шумом выдохнул.

Наконец он обратил внимание на сердитую женщину с багровым лицом, рубанул воздух ладонью и тихо, но властно произнес:

– Довольно, Беатрис.

Леди Бэрроу сразу же оборвала причитания и внутренне раскаялась в своей несдержанности. Она знала, что теряет его, и очень боялась этого. Впрочем, скорее всего она его уже потеряла. Их роман, столь бурный вначале, несколько недель назад стал остывать, а в последнюю неделю отношения и вовсе испортились. Он почти не обращал на нее внимания. Интерес Кристиана к ней иссяк, но она отчаянно не хотела поверить в это.

– Прости меня, любовь моя, – прошептала леди Бэрроу.

– Все в порядке, – обронил он и налил себе еще бренди.

Молодой человек опустился на бежевый диван, вынул из кармана брюк золотой портсигар и с удовольствием закурил благоухающую сигарету.

– Нет, не все в порядке, – сожалея о скандале, заметила женщина. – Я знаю, милый, ты не любишь, когда тебе задают лишние вопросы. Мне не следовало ничего говорить.

С этими словами стареющая красавица распустила волосы по спине, обнажив плечи, и, пытаясь обольстить любовника, двинулась к дивану. Сладко улыбаясь, она сказала:

– Я рада, что ты вернулся. Я очень скучала.

Кристиан глубоко затянулся и медленно выпустил дым колечками.

– Просто я не ожидал увидеть тебя здесь, Беатрис, – промолвил он.

Она нервно засмеялась, присела возле него на диван и проговорила:

– Странное заключение, дорогой. Где же мне еще быть? Конечно, я здесь.

Молодой человек повернулся к любовнице и прямо взглянул ей в глаза. Во взгляде его смешались раздражение и сострадание.

– Мы ведь уже все решили, верно? Или ты не поняла? Между нами все кончено.

– Кристиан, не говори так… Я не могу позволить тебе уйти.

– Это моя последняя ночь в Лондоне, – твердо заявил молодой человек. – Я не знаю, когда снова приеду сюда. Может, через много лет. У тебя есть все – красота, богатство, титул. Ты найдешь себе кого-нибудь другого.

– Кристиан, любовь моя, но мне не нужен никто другой. Мне нужен только ты. А тебе нужна я. Ты просто устал.

Она обворожительно улыбнулась, бесстыдно приподняла сорочку до живота и устроилась у него на коленях.

– Беатрис, это не поможет, – отверг он ее. – Все кончено. Извини, если обидел.

– Хорошо, я согласна, но разве мы не можем насладиться этой последней ночью вдвоем?

Леди Бэрроу принялась медленно расстегивать пуговки на его рубашке. Кристиан не сопротивлялся, но и не помогал ей в этом. Он сидел, покуривая и отпивая маленькими глоточками бренди, в то время как женщина изо всех сил пыталась возбудить его. Расправившись с пуговицами, Беатрис с нетерпением пробежала пальчиками по завиткам темных волос, которыми поросла его широкая грудь. Она подхватила руку партнера и принялась посасывать его мизинец, чувствуя, как тает безразличие Кристиана.

– А теперь вставай и иди в кровать, – низким хрипловатым голосом приказал он.

– Сейчас, – покорно отозвалась женщина и принялась тубами ласкать затвердевший сосок его груди.

Кристиан тяжело дышал. Он отложил сигарету, отставил в сторону стакан с бренди и отстранил от себя женщину.

– Это ничего не изменит, – сказал он.

– Ничего не изменит? Как ты можешь так говорить, если пылаешь страстью?

Молодой человек опустил руки и легонько обнял ее за бедра. Она почувствовала, что берет верх, когда он наконец поплотнее усадил ее на колени и попытался войти в нее.

Может, он и не хотел ее больше, а вот его тело еще отвечало на ее ласки. Итак, она вынудила его испытывать желание. Она хотела вызвать в нем бешеную страсть, чтобы он понял, что любит ее и не может отпустить от себя.

Леди Бэрроу спустила с плеч бретельки ночной сорочки, и прямо перед жадным ртом Кристиана оказались две полные груди с сосками, ждущими поцелуев.

Он не сразу прильнул к ее груди, и женщина пропустила свои длинные пальцы сквозь пряди его темных волос, подалась вперед и поцеловала возлюбленного. Губы ее жадно впивались в его рот, и соски неистово скользили по его обнаженной груди, пытаясь вызвать ответное желание.

Во время долгого поцелуя она почувствовал, что руки его начали медленно двигаться под ее сорочкой, ласкать ее истекающее влагой сокровенное место. Потом она почувствовала прикосновение мужской плоти и улыбнулась.

Наконец леди Бэрроу прервала поцелуй, подняла голову и победно взглянула на возлюбленного. Глаза его были полны страсти, грудь тяжело и быстро вздымалась и опускалась. Она торжествовала.

На сей раз у нее ушло больше времени, чем обычно, но опытной куртизанке леди Бэрроу все-таки удалось воспламенить своего все менее и менее пылкого любовника. Нет, ты от меня не уйдешь, думала она ритмично скользя по его коленям. Она жадно ловила и прятала в себе его могучий орган, символ мужского достоинства.

Кристиан положил руки на талию Беатрис и аккуратно приподнял любовницу. Она пробежала влажными пальчиками вдоль его органа и снова направила его внутрь себя.

Полуодетые, они занимались любовью прямо на диване. Она – в ночной сорочке, он – в расстегнутой рубашке, брюках и ботинках. Когда пришло ее время, леди Бэрроу громко вскрикнула и прижалась к его влажной груди. Едва слышно она прошептала:

– Отнеси меня в постель, любовь моя, и согревай меня в своих объятиях всю ночь.

Кристиан не отвечал. Он молча отнес ее в постель, где она безмятежно, как кошечка, растянулась, а сам, раздевшись, прилег рядом. Леди Бэрроу, положив руку на его отдыхающую плоть, начала игриво возбуждать его снова, надеясь на новое соитие. Но скоро пальчики ее разжались, дыхание замедлилось, и она уснула.

Кристиан не спал. В темноте он лежал, не смыкая глаз. Беспокойный. Раздраженный. Недовольный.

Он соскользнул с кровати и вышел в соседнюю комнату. Вынув из портсигара дорогую сигарету, он вышел на балкон. Обнаженный, стоя на балконе, он любовался звездами, держа сигарету одними губами. Неожиданно на соседнем балконе появилась молодая женщина. На ней была тончайшая, едва ли не газовая ночная сорочка. Она стояла на балконе босая, а ее золотистые волосы свободно спускались вдоль обнаженной спины. Она поспешно приблизилась к перилам балкона, крепко вцепилась в них, запрокинула голову и глубоко-глубоко вздохнула.

Кристиан с интересом наблюдал за ней; Всегда большие и выразительные глаза его превратились в две щелочки. На его губах появилась хищная улыбка. На соседнем балконе стояла прекрасная американка.

Тэмпл наслаждалась ночным безмолвием и освежающим ветерком. Покорный дуновению ветра газ подола касался ее длинных стройных ног. В этот поздний час город, раскинувшийся у холма, на котором возвышался отель, спал. В воздухе разливалось умиротворение. Тэмпл пребывала в печально-ровном настроении. Она чувствовала себя так, словно находится одна-одинешенька в замечательно спокойном мире.

Внезапно по ее спине пробежала дрожь, подобная той, которую она ощутила в кабаре. У нее снова появилось чувство, что за ней наблюдают. Сердце ее бешено забилось, и она резко обернулась. Но быстрый, как дикая кошка, Кристиан Телфорд уже успел отступить в темноту. Тэмпл никого не заметила. Бросая взгляды вокруг, она долго вглядывалась в темную пустоту соседнего балкона. Соскучившись, она пожала плечами и вернулась к себе в спальню.

Глава 4

Оптимизм и восторженность вернулись к Тэмпл с рассветом. Спала она всего несколько часов, но чувствовала себя бодрой, отдохнувшей и жаждущей отправиться в долгое волнующее путешествие в далекие арабские пустыни.

Путешествие это было тщательно спланировано, каждая деталь продумана, устранено все, что могло бы помешать погоне за новыми впечатлениями. На подготовку ушли долгие месяцы. Заблаговременно были забронированы каюты на кораблях, номера в отелях, заказана и сшита необходимая для путешествия одежда. Через верных людей Тэмпл наняла проводников-арабов.

Усилия, затраченные на кропотливые приготовления к путешествию, были сравнимы разве что с теми, которые Тэмпл затратила на увещевания своей чадолюбивой семьи, уверяя родственников, что она не подвергнется никакой опасности и что в путешествии ей ничего не грозит. Не на шутку обеспокоенные, ее мама, папа и дядя с материнской стороны, который относился к Тэмпл, как к родной дочери, всеми силами старались отговорить ее. Втроем они наперебой твердили, что путешествие связано со смертельной опасностью и что нет никакой необходимости пускаться в авантюру. Кроме всего прочего, молодой девице просто неприлично отправляться одной в аравийские пустыни.

Тэмпл, заранее предвидевшая возражения родни, заготовила ответы.

– Я ведь поеду не одна, меня будет сопровождать кузен Руперт.

Все трое недоверчиво спросили:

– Неужели кузен Руперт согласился отправиться на Ближний Восток?

Изнеженный и вальяжный кузен Руперт никогда не слыл за человека, горящего страстью к путешествиям. Он согласился сопровождать кузину, желая пройти жизненные испытания, которые, по его мнению, заключались в том, чтобы во время путешествия по пустыне не спать на шелковых простынях. Что правда, то правда: кузена Руперта трудно представить себе на спине вонючего верблюда.

– В том-то и дело, что да! Он сам мечтает об этом! – браво отрапортовала Тэмпл, умолчав о том, что к моменту переговоров с родителями кузен Руперт еще не знал о ее планах. Красотка не сомневалась в том, что сможет уговорить его. – Наше путешествие продлится пять-шесть месяцев, не больше, – торопливо сообщила она.

– Так долго? – расстроилась мама.

– Сначала мы отправимся на пароходе в Англию и проведем две недели в Лондоне. – Тэмпл говорила громко и отчетливо, глядя то на отца, то на дядюшку Джеймса Дюплесси. – Вы же знаете, как кузен Руперт любит Лондон. Мы проведем в Англии пару недель, потом пересечем Ла-Манш и на поезде поедем через Францию. В Тулоне мы пересядем на корабль и по Средиземному морю доберемся до Порт-Саида, оттуда по Суэцкому каналу попадем в Красное море и отправимся в Ол-Мувэй. Там мы встретимся с нашими проводниками и направимся в пустыню.

– Как долго вы собираетесь находиться в пустыне? – спросил обеспокоенный отец.

– Два месяца. За два месяца мы доберемся до Багдада, откуда я пришлю вам весточку о том, что мы живы и здоровы.

Скептически настроенные родители и дядя предпринимали отчаянные попытки отговорить девушку, но в конце концов сдались, поняв, что Тэмпл давно уже не ребенок, безропотно выполняющий Просьбы и указания родителей. Она – умная двадцатипятилетняя женщина, финансово независимая, что, впрочем, было следствием благородства ее семьи. Не нуждаясь в деньгах, она не собиралась считаться с чьими бы то ни было просьбами или приказаниями.

– Мы отдохнем несколько дней в Багдаде и отправимся в обратный путь, – радостно щебетала Тэмпл, сияя изумрудными глазами. Поймав руку отца, она слегка сжала ее и спросила: – Разве может произойти что-нибудь непредвиденное?

– В самом деле, что может случиться? – пробормотал отец.

Когда Тэмпл и кузен Руперт подъезжали к порту, утренний туман, начавший было рассеиваться, уступил место дождю и пронизывающему ветру. Но даже ненастная погода не испортила Тэмпл настроения.

В желтом дождевике с капюшоном, надвинутым на лоб и скрывавшим ее роскошные волосы, молодая женщина уверенно поднималась по скользкому трапу. В руках она держала зонтик в цвет плаща.

Кузен Руперт не разделял вдохновенно-героического настроя своей двоюродной сестры. Приподняв воротник плаща, он нехотя брел рядом с девушкой. На плечи его был наброшен черный дождевик. Сэр Руперт был без шляпы, и ему пришлось прятаться под зонтиком Тэмпл, так как свой – черный, широкий, третий по счету после приезда в Лондон – он где-то потерял.

Едва путешественники ступили на палубу, Руперт предложил спуститься в кают-компанию и выпить чашечку горячего кофе, а может, и чего-нибудь покрепче. Тэмпл уклонилась от предложения. Ее не пугали ни ветер, ни дождь. Он предпочла остаться на верхней палубе.

– Поступай, как знаешь, детка, – пробормотал седовласый джентльмен, глотая капельки дождя.

– Возьми это. – Тэмпл протянула ему зонтик. – Он мне не нужен.

– Если ты остаешься наверху, то он нужен именно тебе. Посмотри, какая туча надвигается. – Девушка покачала головой и протянула зонтик кузену. – Ну хорошо. Только не заболей. Будет стыдно, если ты схватишь заурядный насморк и мы не сможем отправиться в путешествие. – С этими словами кузен Руперт поспешил вниз. Тэмпл улыбнулась. Она прекрасно понимала, что ее спутник мечтал лишь о том, чтобы она схватила серьезную простуду, которая вынудила бы горе-путешественников остаться дома. Кузен Руперт отправился в путешествие против своего желания. Следуй они его капризам, они бы навсегда остались в Лондоне. Впрочем, пусть простится со своими мечтаниями. Она не заболеет. Наконец корабль снялся с якоря и медленно отошел от пристани. Капельки дождя и морской воды, смешиваясь, текли по ее лицу, но Тэмпл только смеялась. Нос корабля глубоко зарывался в бушующие волны, судно швыряло то вверх, то вниз. Испуганные пассажиры бросились вниз, лишь одна Тэмпл осталась на верхней палубе. Она приходила в восторг от дикой качки. Она наслаждалась полнотой жизни. Опасность подогревала ее страсть к путешествиям. А впереди ее ждала таинственная пустыня, путешествие по которой будет восхитительно щекочущим, не похожим ни на что, изведанное ею раньше. Риск делал приключение еще более заманчивым. Конечно, она была благодарна Господу за то, что родилась в семье богатой и влиятельной. Нет, она не желала себе иной судьбы. Но в жизни ее бывали моменты, когда она задыхалась от размеренного, безопасного, спокойного существования. Едва рано поутру она открывала глаза, как к ее ногам бросали всю роскошь, которую сумел создать цивилизованный мир. Тэмпл была единственным ребенком, рожденным от союза, заключенного по любви и взаимному расположению.

Ее отец, несравненный Уолтер Уилсон Лонгуорт, человек среднего достатка, вышел из семьи, члены которой становились учеными, президентами университетов, советниками президентов.

Ее мать, Анна Дюплесси Лонгуорт, принадлежала к семье, владеющей несметными богатствами. Сама Анна и ее брат, родной дядюшка Тэмпл, Джеймс Дуглас Дюплесси были главными наследниками состояния всего клана. Основу благосостояния заложили предки Анны, которые начали заниматься снабжением армии. Дело их процветало и приносило немалые доходы. Достигнув двадцати одного года, Тэмпл получила возможность тратить деньги, никому не давая отчета.

Тэмпл вовсе не желала стать простой бедной девушкой. Но случалось, что ей приходилось скрывать свое имя.

Там, куда она направлялась, ни о ней, ни о ее семье не знал никто.

Эта мысль доставляла Тэмпл удовольствие. Бедуины-кочевники, чьи караваны бороздят бескрайние арабские пустыни, наверняка ничего не знают о Дюплесси. Два великолепных месяца она будет жить жизнью бедуина: абсолютно свободный, безымянный, безликий человек, которого несет верблюд от колодца до колодца, от оазиса к оазису. Какая прелесть!

– Мисс, вам лучше спуститься вниз!

Матрос едва не поскользнулся. По его лицу стекали капли дождя. Не дожидаясь согласия пассажирки, грузный сильный мужчина взял ее под локоть и повел к трапу, ведущему на нижнюю палубу.

Спустившись вниз, Тэмпл откинула капюшон и среди скопления испуганных людей попыталась отыскать кузена Руперта, но не увидела его.

Молодая женщина принялась с беспокойством расспрашивать пассажиров, не видели ли они седовласого мужчину средних лет в черном плаще, с желтым женским зонтиком в руках. Ей указали на дверь, ведущую на корму. Тэмпл тотчас же увидела кузена, который, покачиваясь, направлялся к ней. Ни плаща, ни пиджака на нем не было, галстук сбился на сторону, а воротничок рубашки расстегнулся. Седые волосы сэра Руперта стояли дыбом. Сейчас он походил на сильно вспотевшего грузчика. Его обычно настороженные серые глаза на сей раз выражали скорбь и отчаяние. Тэмпл поняла, что у него тяжелый случай морской болезни.

– Ах, кузен Руперт! – воскликнула девушка, полная сострадания к своему родственнику.

Неожиданно сэр Руперт широко раскрыл глаза, зажал рот и бросился к выходу. Сделав несколько неуклюжих шагов по мокрому полу, он поскользнулся, упал и ударился головой об угол стоящего на палубе стола. Тэмпл опустилась возле него на колени, но кузен был уже без сознания.

– Ах, нет, нет. Не надо так расстраиваться, мадемуазель, – проговорил бородатый врач в белом хала те, с трудом справлявшийся с английской речью.

– Доктор Ледет, вы уверены, что он поправится?

Обеспокоенная Тэмпл беседовала с врачом в коридоре крошечной больницы. Они стояли возле палаты, где весь перевязанный в чистой постели лежал Руперт, а сестра то и дело щупала ему пульс. Падение и удар полностью вывели сэра Руперта из строя.

Тогда на корабле, испугавшись, что кузен может умереть, Тэмпл взмолилась о помощи. Среди пассажиров врача не оказалось. Но один из членов экипажа тотчас прибежал на крик Тэмпл, поднял кузену веки и уверил девушку, что сердце ее родственника бьется ровно. Было решено, что, как только корабль достигнет берегов Франции, сэра Руперта переправят в госпиталь.

Теперь, всего через несколько часов после того, как горе-путешественника доставили в госпиталь, Тэмпл слушала объяснения доктора. Он сказал, что у пострадавшего всего-навсего легкое сотрясение мозга. Прямой угрозы жизни нет. Он, несомненно, выздоровеет и со временем полностью придет в себя.

– Со временем? – Тэмпл выгнула дугой бровь. – О каком времени вы говорите? Доктор пожал плечами.

– Это зависит от того, как скоро его организм восстановится. Если он будет вести себя спокойно и выполнять наши предписания, мы сможем выписать его через одну-две недели.

– Две недели! Так долго! – Тэмпл даже не попыталась скрыть своего неудовольствия.

Правда, тотчас она испытала чувство вины: она думала только о себе, разочарованная тем, что нельзя продолжить путешествие. Пристыженная, она задумалась. – Когда мы его выпишем, – доктор погрозил пальцем, ему в течение еще нескольких недель придется вести себя крайне осмотрительно.

– Обещаю, что он станет соблюдать полный покой, – кивнула Тэмпл.

– Хорошо, хорошо, – промурлыкал француз, – у меня на очереди другие пациенты. Я вернусь через час, хорошо?

– Хорошо, – вздохнула Тэмпл. Она покачала головой и нахмурилась. Потом, глубоко вздохнув, изобразила на лице улыбку и вошла в палату.

Недавно проснувшийся кузен Руперт глуповато улыбнулся и пробормотал:

– Дитя мое, мне очень жаль. Я все испортил, не так ли?

– Не говорите ерунду, кузен, вы ничего не испортили.

– Но поездка… путешествие по пустыне…

– Что ж… его придется отменить.

– Нет, нет. Мы можем отправиться в путь через несколько дней. Меня скоро выпишут.

– Доктор сказал, что вам не следует… не следует… – Тэмпл не закончила фразы. В ее глазах вспыхнула надежда.

– Что ты придумала? Говори! – Кузен Руперт был озадачен. Тэмпл сжала его руку.

– Ты всегда любил проводить лето в Лондоне, не так ли?

– Конечно, любил, но… – А не хотел бы ты и это лето провести в Лондоне?

У Руперта загорелись глаза.

– Неужели ты хочешь сделать то, о чем я мечтал? Неужели, когда я поправлюсь, мы вдвоем прямиком отправимся в Лондон и проведем там все лето?

– Нет, это ты, когда поправишься, отправишься в Лондон и проведешь там все лето. Кузен Руперт удивленно приподнял брови. – А где будешь в это время ты? – В пустыне. – Одна? Господи прости…

– Господь простит и позволит. И ты мне позволь. Пусть это станет нашей маленькой тайной. Никто ни о чем не узнает, а мы будем развлекаться в свое удовольствие. Что ты на это скажешь?

По глазам кузена Тэмпл догадалась, что предложение пришлось ему по душе.

– Ничего не получится, девочка. Это слишком рискованно.

– Никакого риска. Рассуди сам: ты отправляешься обратно в Лондон, в отель «Савой» и развлекаешься, как тебе вздумается. Я же отправлюсь в пустыню и буду развлекаться там. Осенью я заеду за тобой в Лондон и мы вместе отправимся домой. Последовала долгая пауза. Руперт раздумывал.

– Это имеет смысл, – несмело начал он. – Но тебе надо быть очень осторожной. Пообещай мне. – Я буду очень осторожна, дорогой кузен.