Текст книги "В тени Сидрата. Сборник рассказов"

Запах счастья

Мне осталось жить две недели, мама, не плачь! Это ведь так много, целых четырнадцать дней, триста тридцать шесть часов, двадцать тысяч сто шестьдесят минут солнечного света, тёплых и дождливых дней или долгих бессонных ночей, это целая вечность для человека, знающего дату своего конца.

Ты прочтёшь это письмо, когда меня уже не будет рядом. Но я буду всегда в твоём любящем материнском сердце гореть тёплым огоньком. Всегда.

Мы только начали, а ты уже ревёшь. Разве это дело? Улыбнись, как мы с тобой это делали тёплыми вечерами, сидя на качелях в нашем уютном дворе. Возьми чашечку чая, да… да… ту самую с нашими сердцами, налей наш с тобой любимый ароматный чай с мятой и мелиссой. Сделай один глоток, как обычно, и усаживайся в своё любимое кресло-качалку в зале у камина. Вот видишь, ты уже улыбаешься. Значит, всё будет хорошо! Улыбка – это ведь маленькая надежда отчаянного сердца. Я тебе ещё не говорила, но врач сказал, что назад пути нет. Теперь мой корабль поплывёт в своё последнее плавание.

Мама, ты не думай, что я боюсь. Я ведь смелая. Я не боюсь смерти. Я боюсь разбить твоё сердце, уйдя раньше тебя. Ведь родители не должны хоронить своих детей, это против законов природы.

Ты знаешь, мама, мне даже как-то легче стало после приговора врача. Ты спросишь почему? Да потому, что я очень устала за эти изнурительные полгода, особенно устала душа. Тело привыкло быть решетом миллионов уколов и трубочек. В свои тридцать лет я ощущаю себя на все восемьдесят, внутри всё заржавело, химиотерапия сожгла не только тело, но и душу, никаких эмоций. Как будто я прожила свою жизнь ещё раньше, всё как на кинопленке фильма – все эмоции, воспоминания, запахи и люди в прошлом. Я насытилась всем сполна. Солнце стало тусклым и холодным, дни короткими, ночи бесконечными, а вот люди равнодушными! Я осталась один на один со своей болезнью, теперь она моя близкая подруга, так как мои «настоящие» подруги отвернулись от меня в самое тяжёлое для меня время, молодой человек бросил, узнав о болезни… я не могу больше дать ему зрительную красоту, комфорт рядом с собой, денег, я ведь лысая и больше не привлекаю его внимания, со мной стыдно выходить на улицу, я пугаю его и окружающих, ему больше нечем хвастаться. Когда-то он любил меня, как мне казалось, но на самом деле всё было фальшивкой и подделкой, ярким фантиком с пустотой внутри. Я была в его глазах большим кошельком и практичной вещью, а он был потребителем. Мой срок годности истёк, и меня можно выкинуть. Мне всегда везло на альфонсов, настоящее счастье я так и не нашла.

Возможно, я была слишком сильной и притягивала людей слабее себя. Но мне не о чем жалеть. В моей яркой и короткой жизни было всё: и хорошее благодаря тебе, и плохое благодаря себе. Ты ведь всегда говорила, что не бывает идеальных людей, и я далеко не совершенство. Но ты была всегда для меня идеалом, магической путеводной звездой. А ведь звёзды никогда не гаснут, вот и мы с тобой не угаснем никогда, наши души будут светить, как вечные небесные звёзды. Я просто хочу признаться тебе в своей бесконечной любви! Запечатлеть её в этих строках!

Не плачь, не надо! Я ведь просила тебя… Дочитай до конца, улыбнись ещё раз, поцелуй меня мысленно, как в детстве, в щёчку, обними крепко своими нежными руками, как же пахнут твои руки, мама! Это райский аромат, самый прекрасный на свете! Они пахнут моим любимым майским ландышем!

Мама, я попытаюсь раскрыть тебе свои маленькие секреты счастья, которые, я уверена, знает каждый человек на подсознательном уровне, но что-то иногда мешает ему придерживаться их. Мешает остановиться на мгновение, широко распахнуть сердце и позволить себе быть счастливым. Не переживай, ничего серьёзного, только пара строк лысой девушки, безумно любящей и в то же время ненавидящей жизнь.

Ты знаешь, я решила написать тебе это письмо, так как хотела оставить после себя что-то действительно настоящее, исходящее из самых глубин моего сердца. Возможно, когда-нибудь эти строки помогут человеку, который будет искать секреты истинного счастья. Хотя не принимай всерьёз весь этот бред, просто прочти и оставь на память обо мне.

Я всегда всё усложняла, хотела всего и сразу, счастье видела в материальных ценностях, высоком жизненном статусе, большом загородном доме, дорогом автомобиле, влиятельных друзьях. Мама, на самом деле, когда ты лежишь на больничной койке, это всё оказывается таким ненужным, это всё стереотипы жизни, навязанные нам обществом. Я ненавижу стереотипы, они разрушают настоящего человека, его природный внутренний стержень. На самом деле формула жизни оказалась очень простой: надо просто разрешить себе быть счастливой вне всяких условностей и стереотипов. Всего четыре слова: счастье в самых простых вещах! Как бы банально это ни звучало, но это так! Не надо его искать в роскоши, деньгах, дорогих виллах и машинах. Оно всегда рядом. Оно живёт в простой хлопковой рубашке и потёртых джинсах, подаренных дорогим тебе человеком, оно в горшке моих любимых орхидей и свежей сирени… и ландышах, которые ты мне приносишь каждое утро… счастье в твоей улыбке, объятиях, горячем чае, который ты сейчас пьёшь, кресле-качалке, на котором ты сидишь, теплоте твоих рук и объятий, мама!

Ты знаешь, я всегда боялась перемен: места, дома, человека, боялась чужого мнения, критики. Не стоило! Да, это была пустая трата времени и нервов! Надо бояться серого постоянства и иногда своих желаний. Первое губительно, второе исполнительно. Помнишь, как я хотела побриться налысо, а ты меня отговаривала целый месяц? Даже пообещала выгнать из дома, если я это сделаю, помнишь? Вот и исполнилась моя мечта, только она немного припозднилась.

Помнишь, как в детстве я боялась темноты? А ты меня всегда держала за руку, когда мне было страшно. Я никогда не считала себя смелой или сильной. Оказывается, я сильная, мама! Каждый человек имеет внутреннюю магическую силу, способную заставить себя пережить боль, переступить через страх и продолжать бороться даже с самим собой.

Если бы я была слабой, я бы не справилась со всем, что мне предстояло пережить. И я всегда знала, чего хочу. И сейчас я бы хотела совсем немного времени для того, чтобы делать то, что я люблю. В моей жизни не было бы больше никакого «а может», ведь оно может и не наступить. Моё уже не наступит. Я бы не задавала себе глупый вопрос «а что будет, если…», будет ровно то, что должно случиться, ни больше и ни меньше. Я верю в судьбу, она всегда берёт своё, как бы мы ни сопротивлялись и бежали от неё. Вот как сейчас, она бесстыдно пришла ко мне за самым ценным, за тем, что считает своим – моей жизнью.

Ты знаешь, мама, я теперь встаю с рассветом, встречаю его каждое утро, поздно ложусь, пытаясь поймать каждую секунду жизни, перед сном считаю звёзды, как мы с тобой это делали в детстве. А днём я слушаю пение птиц у окна, тихий шорох листьев, громкие раскаты грома, весенний оркестр – прекрасную музыку весны. Вдыхаю свежий запах ветра и ловлю мокрые капли дождя на ладони. Замечательная пора весна. Она зажигает огоньки перемен, всегда приносит с собой что-то свежее и счастливое.

Ты знаешь, мама, очень важно, чтобы у каждого человека внутри горело три огонька – любви, надежды и доброты. Тогда Вселенная будет спасена. Не посчитай меня занудой, я знаю, раньше ты бы от меня такое никогда не услышала, я ведь была всегда железной леди-карьеристкой, но у судьбы на меня другие планы, и сейчас я совсем другая. Как бы ужасно это ни звучало, благодаря смертельной болезни.

За время размышлений между химиотерапией и бессознательным состоянием я поняла одну важную вещь: ценность человека заключается в его гуманности и человечности. Раньше мне казалось, что отношение людей к нам – это зеркало нашего собственного поведения. Что каждый человек заслуживает то, что излучает сам. И ничего более. Но это так эгоистично и современно. Если он излучает зло, надо одарить его добром, и на добро, конечно, отвечать только добром. Люди должны относиться друг к другу с наивысшим уважением и трепетом, каждый человек заслуживает лучшего отношения к себе как к лучшему созданию Всевышнего.

Если любишь человека, то надо любить со всеми его кривыми изъянами, таким, какой он есть, не стараясь согнуть, ведь если согнёшь, можно и сломать. Навсегда. Так зачем нам душевные инвалиды? Быть настоящими только здесь и сейчас.

Мама, каждое дождливое утро и солнечный день я благодарю Создателя за ещё один прожитый день, за каждый шаг с проводами в моём теле, за каждый вздох! Я понимаю, что это только начало счастливого пути, так как за каждой тягостью приходит облегчение. Теперь я больше благодарю Всевышнего, чем прошу… Свои последние минуты счастья я заточила в красивый стеклянный сосуд с ландышами, чтобы они были с тобой, ты его забери из моей палаты чуть позже, он стоит на окне, переливается всеми цветами радуги.

Прости меня за сумбурную и весьма запоздалую исповедь, но мне стало намного легче на душе. Каждый раз, читая эти строки, обязательно улыбнись без слёз, очень тебя прошу!

Мама, и если бы мне Всевышний дал ещё немного времени, я дарила бы тебе каждый день самые прекрасные цветы! Мириады цветов! Чаще говорила бы тебе, как сильно я люблю тебя! Обнимала, целовала, звонила в день по миллион раз! Проезжала бы тысячи километров, чтобы просто обнять тебя! Как много ты для меня сделала и как мало я успела дать тебе взамен!

Я поняла, что счастье – это и есть сама жизнь, счастье не конечный результат, а долгая и трудная дорога жизни, состоящая из взлётов и падений, слёз и смеха. Оно живёт в сердцах наших любимых и родных, когда они рядом или далеко, но ты всегда знаешь, что они есть у тебя и у них всё хорошо.

Счастье пахнет тобой, мама!

Наслаждайся настоящим моментом, эти минуты не повторятся никогда. Дни печали и скорби принимай с достоинством, они также не вечны. Не бойся ничего, не грусти и не печалься, что меня нет в твоей жизни сейчас. Всё пройдёт, всё исчезнет. Никто не останется в живых. Даже Вселенная!

Не плачь, мама! Живи и люби! Месяц или один день, не имеет значения, но живи ради меня! Я буду рядом с тобой всегда, даже сейчас я запечатлена в каждом слове, в каждой строчке этого письма. Люби меня, даже если меня нет рядом. И не смей больше плакать. Слышишь? Не надо. Слёзы – это маленькие осколки твоей души, они очень глубоко ранят тебя. Ты должна беречь себя ради нашей будущей встречи в другом, более справедливом и светлом мире, в мире Вечном!

Люблю тебя бесконечно!

Твоя маленькая девочка,

Ева.

Неизвестно, сколько ещё людей он спас, рискуя своей собственной жизнью. Полагаю, немало.

Ведь добродетель всегда живёт в человеке, она его сопровождает повсюду, оберегает на протяжении всей его жизни и проявля– ется по отношению ко всем, независимо от национальности и вероисповедания.

⠀

Марьям Нашхоева

Оглушающая тишина

Я часто прислушиваюсь к тишине, она о многом может выслушать, напомнить, рассказать… о минувших страшных днях и счастливых минутах нашей жизни… С тишиной у меня связаны особые воспоминания.

Днём десятого февраля ничего не предвещало новой беды, кроме той, которая уже с нами приключилась. Шёл 2000 год, мой любимый город был очередной раз разгромлен и убит, на этот раз мы, к сожалению, никуда не выехали, остались с мамой в Грозном. Наивно полагая, как и в предыдущие годы, что всё закончится быстро и мирно. Но на войне всё бывает иначе. Всё против человека.

В одно ясное морозное утро я вышел во двор, светило солнце, на земле лежал небольшой снег, я встал на крыльцо дома и начал жадно вдыхать свежий воздух, на улице было так тихо и на душе спокойно как никогда.

В тот день я был пятнадцатилетним мальчишкой, бесстрашным и полным мечтаний о светлом будущем. По телевидению и радио очередной раз твердили, что война закончилась, нас освободили от бандитов, мы можем спокойно жить и свободно мыслить. Но это было совсем не так.

Выйдя неспешно за калитку дома, я издалека увидел вереницу военных машин, бэтээров, на которых сидели военные с чёрными повязками на головах, громко распевающие песни и нецензурно выражающиеся в адрес немногочисленных и без того напуганных и уставших от всего местных жителей. Люди начали суетиться, быстро прятаться в своих домах. Меня это никак не удивило, так как за время всех войн я видел сцены и похуже. Затем я зашёл обратно во двор и услышал несколько выстрелов по соседству. Мама выскочила на улицу с испуганным лицом и спросила:

– Эрзу, что случилось? Почему стреляют? Кто стреляет? Всё ведь уже закончилось.

– Мама, не волнуйся, ничего страшного, это солдаты, скорее всего, веселятся.

– Быстро заходи в дом. Здесь небезопасно. Не дай Всевышний опять перестрелка начнётся, зачистка. В прошлый раз я тебя еле отвоевала у них, ты уже забыл, что тебя забрать хотели в отделение для установления личности? Бандита они в тебе увидели… пятнадцатилетнего!

– Мама, ну что ты такое говоришь! Никто меня не заберёт, я ведь ничего плохого не сделал. Это их работа, установили бы мою личность и отпустили бы сразу.

– Ты чеченец! И это уже плохо и режет им слух!

– Не все же плохие на войне, мама! Есть ведь настоящие люди, которые думают и размышляют, понимают, что все жители Республики стали заложниками непонятной игры, у нас ведь интернациональный город! Все жили дружно! Вот, Саша мой друг, например! Он ведь тоже военный, он рассказывал, что его заставили сюда приехать, а он не хотел. Он хоть и молодой, всё хорошо понимает.

– Есть, конечно, Эрзу! Таких, как Саша, очень много, мы все марионетки в чьих-то играх. Теперь заходи быстро.

– Хорошо, пойдём вместе.

Мы зашли в дом, в зале на диване сидели два моих младших брата, Амир и Ансар, в их возрасте в первую войну в 1994 году я так же мирно сидел и играл в машинки и не понимал всей серьёзности происходящего ужаса.

Мама быстро направилась на кухню, потом вернулась и велела нам всем идти к подвалу. Мальчики подскочили с дивана и побежали за мамой. Я неспешным шагом пошёл за ними. Подвал находился внутри дома, мы там хранили заготовки на зиму, мама очень любила сама делать компоты, варенья и соленья. Если бы не мамины запасы этой зимой, вероятно, мы бы умерли от голода. В подвале было много деревянных полок, на которых хранились продукты, на полу также лежали доски из дерева, лестница тоже была деревянной. Папа очень любил дерево, у него были золотые руки, всё это он сделал сам. К сожалению, его не стало за пару месяцев до начала этой войны.

Мы спустились в подвал, и мама попросила закрыть крышку, чтобы нас в случае чего не смогли найти в доме. Я потихоньку начал подниматься вверх по лестнице, чтобы закрыть крышку подвала, как вдруг услышал тихие неспешные шаги в коридоре. Света не было, был только виден силуэт невысокого человека, медленно направляющегося в нашу сторону. Я жестом показал маме не шуметь, а сам спустился на ступеньку ниже и стал выжидать, пока этот человек приблизится. Когда он подошёл к подвалу, я резко схватил его за ноги и потащил вниз по лестнице. Мы упали на пол с грохотом. Затем он закрыл мне рукой рот и сказал:

– Тихо, Эрзу! Это я! Это Саша! Только молчи и слушай меня внимательно!

– Саша, извини, я думал, что кто-то чужой пришёл.

– Вам нужно быстро выходить из дома и спрятаться в другом месте, идут очень плохие люди. Я не могу сказать точно, что они будут здесь вытворять, но здесь будет ад. Больше я ничем не могу вам помочь сейчас. Только быстро! – сказав это, он грустно посмотрел на маму и братьев.

– Спасибо! – ответил я и крепко пожал ему руку.

– Торопитесь! Меня будут искать в военной части, никто не знает, где я. Я сейчас многим рискую, но иначе не могу! Я ведь твой друг! – с глазами, полными слёз, сказал Саша.

Мы быстро вышли из подвала, мама держала мальчиков за руки, я шёл вслед за ними. Выйдя во двор, мы просто не знали, куда идти дальше и где прятаться. Мама была в панике, бегала по двору в поиске убежища, я никогда не забуду дикий страх в её глазах, страх потерять своих детей. Затем я подошёл к ней, крепко обнял и сказал:

– Мама, не переживай! Не волнуйся ты так! С нами всё будет хорошо, мы не одни, с нами Всевышний! Он нас не оставит!

– Я не волнуюсь… не волнуюсь! Куда мы пойдём? Где укроемся? Мы ведь столько всего пережили, папу потеряли… война закончилась! Мы мирные люди, за что так с нами! – мама в истерике начала плакать.

– Успокойся, мама! Пойдём за мной! – спокойным голосом сказал я, чтобы хоть как-то приободрить её.

Мы направились в сарай позади двора, там было всё завалено хламом, сеном и навозом. Не знаю, почему я пошёл именно туда, но ноги сами повели в это место. Хотя больше и некуда было идти. У нас всего было минут пятнадцать на всё. Саша побежал за нами.

– Быстро все ложитесь вон в ту яму в земле! Я вас накрою всем, чем можно! – дрожащим голосом сказал я.

Мама уложила братьев в сырую холодную яму, сама легла рядом с ними, обняв их с двух сторон, чтобы не боялись, и, едва сдерживая слёзы, тихо сказала:

– Амир, Ансар! Мы сейчас с дядей Сашей немного поиграем в прятки, хорошо? Только вы ничего не бойтесь! Мама с вами рядом! Я вас очень крепко прижму к себе, и мы ненадолго здесь спрячемся, хорошо? Лежите тихо, очень вас прошу!

– Ма-ма, ма-ма, мы не бо-и-мся! – заикаясь, произнесли они. Их большие карие глаза были полны слёз и страха. До этого дня они никогда не заикались.

Затем я быстро накрыл их старыми вещами, всем, что попадалось под руку: банки, железки, лопаты и даже остатки навоза, оставив лишь маленькие щели именно там, где они могли дышать. Потом подошёл к Саше и сказал:

– Александр, ты настоящий друг! Всегда оставайся человеком! Я всегда верил, что на войне есть настоящие люди, есть друзья! Спасибо Всевышнему, что встретил тебя! Если останемся в живых, я обязательно найду тебя и отблагодарю! А теперь быстро закопай и меня!

– Эрзу, мы ещё встретимся! Только прошу вас, лежите тихо. Ни звука, пока они не уйдут, – ответил Саша.

Я лёг рядом с Амиром, крепко взял его за руку. Затем Саша быстро стал накрывать меня остатками вещей, всего не хватило на мой высокий рост. Тогда он накрыл мои ноги оставшимся сеном. Я не мог дышать. В тот момент меня как будто парализовало. Я начал читать молитвы, от холода зуб на зуб не попадал. Мама и мальчики не шевелились. Мы все молча лежали и молились.

Саша быстро ушёл, я слышал его шаги. В тот момент что-то ужасное творилось в моей пятнадцатилетней голове: это наши последние минуты жизни или же судьба сжалится над нами, и мы будем жить дальше? Постоянно крутилась одна мысль: лишь бы мама и братья остались в живых! О Всевышний! Прошу тебя! Пусть они живут! Во имя всего доброго, что ты сотворил в человеке!

На улице было примерно минус шесть градусов. В сарае было очень сыро, запах сена и навоза ещё больше помутил наш разум.

Некоторое время не было ни звука. Казалось, оглушающая тишина длилась целую вечность. Затем внезапно тишину нарушила стрельба… женские крики… плач детей… я боялся даже представить, что там происходит… по ту сторону нашего дома.

Затем опять пугающая тишина. Я начал прислушиваться к звукам на улице. Вдруг внезапно услышал доносившиеся с улицы голоса и шаги во дворе, и через пару минут кто-то вошёл в сарай: их было несколько человек, резко запахло спиртным, от этого запаха моя голова ещё более одурманилась, и потемнело в глазах. Начался громкий разговор между двумя людьми, сквозь маленькую щель я увидел Сашу и военного лет пятидесяти, еле стоящего на ногах и размахивающего автоматом.

– Ну что? Где ты их спрятал? Признавайся! Я всё равно найду и пристрелю этих бандитов! Подвал мы уже подожгли! Оттуда им не выбраться живыми! – сказал военный с ухмылкой на лице.

– Ну что вы, командир, здесь нет никого. Все уехали из города, в подвале тоже никого не было, один хлам, – ответил спокойно Саша.

– Не рассказывай мне сказки! Уехали они! Прячутся где-нибудь! Выходите, трусы! Может, на крыше?! Я вас всех поубиваю! Я вам устрою здесь ад! – крикнул командир и начал стрелять в разные стороны, по стенам и по крыше сарая.

– Командир, успокойтесь! Не надо! Вы сейчас в себя ещё попадете! Не будем тратить здесь время, я же говорил вам, когда ещё шли сюда, что в этом доме никого нет! – повторял Саша, пытаясь забрать у него автомат.

– Если ты врешь, то я и тебя вместе с ними закопаю здесь! Попробуй мне! Они все с пелёнок бандиты! – яростно воскликнул военный.

– Зачем мне это, мы ведь на войне. А на войне как на войне, враг есть враг, – спокойно ответил Саша.

– Ладно, на этот раз поверю тебе, держи мой автомат и вот тебе спички, здесь и сено искать не надо, всё уже приготовлено, и давай разнеси всё вдребезги и подожги сарай к чёрту! Пусть один пепел останется! И хоронить нечего будет! – засмеявшись громко, сказал военный.

– Хорошо, командир, вы не стойте здесь, холодно, я всё сделаю, идите к своему бэтээру, а я сейчас выполню свой военный долг и приду, – ответил Саша.

– Ну, давай, школьник! Я тебя научу правильно воевать! А вы идите за мной, – злорадно сказал военный ещё двоим солдатам лет восемнадцати.

После этих слов я мысленно распрощался с жизнью и закрыл глаза для встречи со смертью. Командир, пошатываясь, вышел из сарая, а Александр смотрел вслед за ним, чтобы убедиться, что он наверняка вышел за калитку дома. Затем он пустил автоматную очередь по потолку и стенам, подбежал к месту, где я лежал, и тихо сказал:

– Я сейчас подожгу это сено, чтобы он ничего не заподозрил, вы должны быстро выбраться отсюда. Подожгу и снаружи, чтобы он уже обратно войти сюда не смог, и увезу их всех в военную часть. Я сделал для вас всё, что мог! Как только я уйду, бегите!

После этого он сначала поджёг сено снаружи у двери, затем зашёл вовнутрь и поджёг то сено, которым накрыл мои ноги. После этого он быстро встал, прикрыл дверь сарая и вышел за калитку, громко хлопнув ей, тем самым подавая мне знак, что они ушли. Затем я как бешеный вскочил из-под всего, что было поверх меня, откинул горящее сено со своих ног, быстро начал убирать весь хлам с мамы и братьев и начал приводить их в чувство. Я не мог понять, почему они молчали, почему не шевелились? Почему не было слышно ни звука за этот час? Неужели в них попали пули? Опять наступила оглушающая тишина.

В панике я начал судорожно тормошить братьев, маму, но они, мне казалось, не дышали. Лица их были синие, а руки холодные. Времени у меня было очень мало, так как дым уже заполнил почти весь сарай, огонь распространялся очень быстро. Когда я понял, что задыхаюсь и начинаю терять сознание, я быстро взвалил маму на плечо, братьев взял на руки и побежал к двери сарая. Не знаю, откуда в тот момент у меня взялись силы даже встать на ноги. Выглянув из-за двери, я убедился, что калитка во дворе закрыта, и быстро направился в дом. Сарай уже полыхал огнём. Всё сгорело за считанные минуты.

Затем зайдя в дом, я положил маму и мальчиков в самую отдаленную комнату на пол, рядом с кроватью, чтобы в случае чего спрятать их под неё. Накрыл одеялами и начал растирать их лица, руки, ноги… минута… пять… десять… пятнадцать… и уже обессиленный я сел на колени перед ними, закрыл лицо руками, и слёзы ручьём покатились из моих глаз. Мужчины не плачут, да, но тогда я был ребёнком, которого чуть не расстреляли и не сожгли заживо с матерью и братьями. Я не знал, в чём моя вина, в чём вина моих братьев, моей мамы, в чём была вина невинных людей, в чём вина Саши, которого заставили делать такие ужасные вещи.

В самый отчаянный момент, когда мне уже было всё равно, жив я или мёртв, мама открыла глаза и посмотрела на меня, она не могла пошевелиться, лишь тихо промолвила:

– Мы живы, Эрзу! Мы живы! Слава Всевышнему! Мальчики тоже живы, я знаю! Они просто уснули от страха и холода!

– Конечно, мама! Сейчас я их приведу в чувство! – вытирая слёзы на её лице, я начал снова тормошить Амира и Ансара.

– Ну что? Они открыли глаза? Открыли? Они дышат?

– Да, мама! Всё хорошо! Сейчас они откроют глаза, не плачь!

– Я знаю! Иначе и быть не может, они у меня сильные, настоящие мужчины!

И через пару минут оба брата открыли глаза, и я крепко обнял их. Мы все плакали, время вновь остановилось. Не знаю, сколько мы просидели на полу вот так, рыдая от пережитого ужаса и одновременно от счастья, что остались в живых. И опять наступила оглушающая тишина.

Смерть на этот раз прошла мимо нашего сарая, нашим спасителем был простой паренёк по имени Александр. Это был пример мужества и благородства, поступок настоящего человека.

Неизвестно, сколько ещё людей он спас, рискуя своей собственной жизнью. Полагаю, немало. Ведь добродетель всегда живёт в человеке, она его сопровождает повсюду, оберегает на протяжении всей его жизни и проявляется по отношению ко всем, независимо от национальности и вероисповедания.

Прошло несколько лет, я нашёл Александра, мы встретились тёплым летним деньком уже в спокойном и красивом городе Грозном, и с тех пор дружим семьями и стараемся не вспоминать тот ужасный день.

Спустя несколько лет Саша переехал с семьёй в Грозный, нашёл работу и влюбился в наш народ и город, в Чеченскую Республику, в наши обычаи и традиции, в нашу прекрасную культуру, в красивые водопады и величественные горы.

Грозный – это любовь с первого взгляда!

Приехав сюда однажды, ты будешь возвращаться в этот сказочный город вновь и вновь, а на расстоянии сердце будет тосковать по нему в любой точке мира!

Спасибо Всевышнему за всё! – сказал мне однажды Александр.

Султан подъехал чуть ближе, медленно вышел из машины, сел на мокрую, холодную землю и застыл, глаза его были пусты, взгляд остановился на свежей могиле рядом. Айшат подошла к нему, положила руку на плечо и сказала:

– Здесь наше последнее пристанище! Не печалься! Слава Всевышнему, у всего есть конец! Все мы сотворены из земли и в неё будем возвращены! А теперь пора, вставай!

Он молча встал, взял из машины лопату и начал копать. Похоронил всех рядом, четыре могилы.

⠀

Марьям Нашхоева