Текст книги "Инкубатор Twitter. Подлинная история денег, власти, дружбы и предательства"

III
#Джек

Кровавая баня

По щеке Джека, пересекая рот, растянутый в пьяной улыбке, текла струйка крови. На пересечении с черной футболкой она поворачивала влево и образовывала небольшие красные пятна на больничной простыне. В воздухе стоял густой запах алкоголя.

Потолок в комнате слегка покачивался из стороны в сторону, как на корабле в сильную качку. Только это были волны водки и «Ред Булла», выпитых за время вечеринки.

Не так виделся конец первого публичного запуска Twitter: Джек в два часа ночи лежит в палате в луже крови, а Ноа, Рэй и еще несколько друзей танцуют рейв в нескольких кварталах от больницы. Но ретроспективно кажется, что подобное окончание публичного дебюта стартапа небольшой социальной сети неизбежно, как закат солнца.

Все началось еще до того, как уволили Ноа. Однажды вечером, между выпивкой и танцами, Джек и Ноа пытались объяснить суть Twitter одному диджею, приятелю Кристал.

– Им можно пользоваться в клубах, чтобы узнать, кто из твоих друзей готов пойти или что они слушают. На Коучелле это было отлично, – говорили они, потягивая саке в темном сан-францисском баре.

– О, парни, тогда это нужно обязательно запустить на Love Parade в сентябре, – отреагировал тот, радуясь собственной догадке. – Я там устраиваю вечеринку, вы сможете поставить киоск.

Ноа с Джеком и раньше планировали сходить на Love Parade, набирающий силу фестиваль техномузыки, в том году проводившийся в Сан-Франциско. Правда, Джек выражал скепсис относительно того, насколько рейв-вечеринка – правильный водоем для забрасывания приманки на Twitter в социальной среде, не связанной с IT-индустрией.

– Именно ради этого мы ее и создавали, – убеждал Джека Ноа. – Для концертов и танцевальных вечеринок.

А что может быть лучше самой крупной рейв-пати в Сан-Франциско?

Дело происходило летом 2006 года, и Twitter был еще пылинкой на часах истории, крохотным кварталом в мегаполисе куда более крупных стартапов. С момента объявления Ноа на фестивале ходоун несколькими месяцами ранее на сайте зарегистрировались всего 4500 человек, и лишь небольшая часть регулярно писала твиты. С точки зрения организации он тоже был пока неполноценным – держался на полудюжине сохранившихся сотрудников Odeo.

Но, даже не выделившись в отдельную компанию, тем летом Twitter уже начал расти, набрав много позиций «впервые в истории». Первый в истории твит об автомобильной аварии (не волнуйтесь, все остались живы). Один блогер объявил, что его уволили с работы (вскоре он нашел новое место). В августе Эв поместил твит, что предложил Саре выйти за него замуж (и она сказала «Да»!). Среди твиттерян было много таких эгоистичных постов. Одни описывали свои завтраки, обеды и ужины. Капучино, саке, вино. Неуклюжие первые твиты о сексе, мастурбации, график мытья, пьяные откровения и подобные сюжеты чаще всего поступали из телефонов пользователей в мировую паутину.

И все-таки пока Twitter охватывал только любителей гаджетов. Поэтому Джек согласился с предложением Ноа, решив, что Lovу Parade вправду станет идеальной площадкой для несения Twitter в массы любителей музыкального мейнстрима. Группа быстро приступила к работе.

Рэй, молодой дизайнер Odeo, уцелевший в период увольнений, сделал флаер с инструкциями по подключению к Twitter. Его планировалось раздавать рейверам. Джереми и Блейн подготовили серверы, чтобы справиться с бурным потоком новых пользователей. В день праздника Джек раздобыл большой пластиковый стол и поставил его у входа в «Билл Грэм Сивик Аудиториум» – там шли танцы. С наступлением сумерек Рэй, добавивший по такому поводу к традиционной белой футболке черную шляпу, подключил свой ноутбук к тусклому, увы, экрану, на котором должны были появляться твиты пользователей. Джек несколько раз сбегал в магазин на углу – за бутылками водки и пластиковыми стаканчиками.

Ноа уже не работал ни в Twitter, ни в том, что осталось от Odeo, но по-прежнему дружил с бывшими коллегами и с радостью помогал им, чем мог. В тот вечер он пришел не столько ради Twitter, сколько ради дискотеки и поэтому оделся соответствующим образом. Он выглядел так, словно только что сбежал из дома с привидениями: розовые ленты на запястьях и шее, нарисованные черные полосы поперек рта.

Когда все было готово, Джек достал из кармана телефон и отправил твит: «На афтепати Love Parade устанавливаем твиттер-будку».

План состоял в том, чтобы бесплатно наливать выпивку и раздавать вместе с ней флаеры для подключения к Twitter. Как предполагалось, первыми твитами должны стать возгласы о выступлениях Massive Attack, Junkie XL и DJ Shadow – как раз о том, для чего изначально и задумывался Twitter. Но замысел оказался провальным.

Странно одетые полуобнаженные рейверы под воздействием различных веществ – травы, грибов, экстази, кислоты – крутились около киоска Twitter, хватали бесплатные коктейли, смешанные Джеком, и уходили, сжимая в руке флаер компании. Но на этом сделка и заканчивалась. Лишь немногие из зрителей могли похвастаться хоть какой-то одеждой, куда можно было положить флаер. Большинство его просто потеряли. Их отдавали другим, кому было куда спрятать. В результате флаеры усыпали пол в концертном зале, словно осколки метеорита.

Джек постоянно смотрел в ноутбук, чтобы понять, многие ли разместили свой первый твит, и видел, что движение очень слабое. Вечер пошел не так, как планировалось. Но он продолжал смешивать коктейли, вручать флаеры и смотреть на экран.

Пока Джек исполнял роль бармена, один из рейверов засмотрелся на компьютер Рэя, на танцы и анимацию на большом экране и воткнулся в столик. Полный стакан выпивки, естественно, опрокинулся на клавиатуру. Монитор погас. Компьютер погиб. Рэй расстроился, его пытались утешить, он отошел в сторону, чтобы остыть, – и тут же узнал, что украли его новый модный велосипед.

Ситуация из неудачной превращалась в кошмарную. Бо́льшую часть дня Джек пробегал, чтобы установить киоск Twitter. Он все делал в одиночку и дико устал, как физически, так и психологически. Чтобы успокоиться, пил один за другим коктейль из водки с «Ред Буллом». Когда поздно вечером приехал Джереми, чтобы помочь с раздачей флаеров, Джек оказался пьян настолько, что его шатало.

Вручив последние квиточки в руки посетителей, выдавив последнюю каплю из бутылок водки, Джек в компании преданных рейверов отправился вглубь зала. Покончив с тяжелой работой, они танцевали под монотонный техно-бит, воздевали руки к небу в надежде дотянуться до лазерных огней, метавшихся над ними, как пьяные звезды. Еще водки, еще «Ред Булла» – компьютерная музыка отбивала ритм каждого глотка. Джек пьянел. Он не напивался так никогда в жизни.

Посреди танца к Джеку вдруг подошла какая-то девушка и обняла его. Ничего не поняв, он обнял ее в ответ. И так, сцепившись, они повалились на пол. Джек разбил голову о бетонный пол. Когда ему наконец удалось подняться, из брови хлестала кровь. Все смотрели на него, разинув рот, а он смеялся. Коллеги никогда не видели, чтобы Джек уходил в такой отрыв. Джек продолжал улыбаться, пока Рэй снимал красивое пятно крови на его щеке.

Немедленно подбежал Ноа, также напившийся до почти полной несознанки.

– Ложись! Ты должен лечь! – кричал он. – Ты наверняка ударился головой!

Ноа побежал за врачом. Через несколько минут Джеку надели жесткий воротник. Его поместили на носилки, быстро вывезли из зала, положили в машину «скорой помощи» и отправили в больницу. Красные огни светофоров мелькали в окнах, как лазерные огни на стенах танцевального зала.

Если бы за первым выходом Twitter в свет присматривал чуть более опытный менеджер, все могло бы сложиться иначе. Но это делали Джек, Рэй и пара совсем юных сотрудников компании.

Биз совсем не фанател от музыки в стиле техно, поэтому решил остаться дома в Беркли с женой Ливией и многочисленными домашними питомцами. Они сидели на мели. Долг на кредитной карте снова начал расти, что заставляло их залезать в копилку, созданную из кофейной банки, куда они складывали сдачу после походов в магазин. Флориан задержался в Германии из-за проблем с рабочей визой. Кристал отправилась на свадьбу, где с цветами в руках исполняла роль подружки невесты. Большинство из тех, кто когда-то работал на Odeo, были к тому моменту уже уволены.

Эв наконец решил отдохнуть от работы и отправился с Сарой в небольшой отпуск. К тому же Twitter был у него сейчас далеко не на первом месте. Он находился в процессе реализации оставшихся акций Google: деньги должны были помочь выкупить Odeo у инвесторов. Переговоры о продаже компании MySpace или Real-Networks давно сошли с хайвея и попали в тупик. В конце концов Эв решил выкупить стартап у инвесторов на деньги, полученные от продажи Blogger, – в первую очередь надеясь спасти свою репутацию.

Еще раньше, на одной конференции, посвященной интернету, Эв публично признал, что Odeo был чудовищной ошибкой, что он поддался искушению поднять свой имидж раскруткой подкастиноговой компании, включая предложение выступить на TED – одной из самых престижных конференций по новейшим технологиям, а также попасть на обложку бизнес-приложения к New York Times. «Я влез в это по многим причинам, но в том числе из самолюбия», – писал он в блоге.

Он отмечал, что собирается выкупать Odeo не ради раскрутки Twitter. Вместо этого он планировал создать фабрику стартапов под названием Obvious Corporation – инкубатор идей для тех, у кого их слишком много. Как он говорил, ему не нужны деньги инвесторов. Он считает, что в условиях, когда сырые идеи проходят проверку практикой, инвесторы могут стать помехой.

«Возможно, это глупо. Возможно, наивно. Возможно, эгоистично и непродуманно. И, честно говоря, может не сработать, – писал Эв в блоге. – Но я знаю, что сейчас мне так интересно работать, как не бывало очень давно. Из любопытства и глупости иногда рождаются великие проекты».

Но «любопытство» отвлекало его от проекта, который уже двигался навстречу грандиозному успеху. Именно поэтому за Twitter стал отвечать юный Джек Дорси, не обладавший ни опытом менеджера, ни качествами лидера. Тот самый Джек Дорси, который сейчас лежал на больничной койке с пятью швами на разбитой брови. Кровь стекала по лицу на казенные простыни.

Около двух часов ночи Джек вышел из отделения «скорой помощи» в спящий Сан-Франциско. Голова сильно гудела. Алкоголь уже начал выветриваться, но кофеин, поглощенный с «Ред Буллом», оставался в организме, и сердце, перекачанное адреналином, интенсивно стучало. Он направился обратно к Билл Грэм Сивик Аудиториум и прошел в зал мимо развороченной палатки Twitter, которую сам устанавливал несколькими часами ранее.

За это время на вечеринке уже появилась Кристал, сменившая платье подружки невесты на открывающий почти всё рейверский наряд.

– Что с тобой? – спросила она Джека. Все подбежали, чтобы обнять его. Джек начал излагать свою версию событий, когда подскочил Ноа, у которого, конечно, имелся свой взгляд на вещи. Вскоре они уже яростно спорили, где, как и почему упал Джек.

– Мальчики, мальчики, хватит! – взывала Кристал.

Постепенно все собрались и, побитые, окровавленные, ослабевшие и по-прежнему пьяные, выбрались на улицу. Большой запуск Twitter оказался пустышкой.

В понедельник утром, когда у Джека еще всё болело после бурных выходных, все собрались в офисе, чтобы обсудить провальный вечер.

– И сколько пользователей мы на этом получили? – спросил Биз, выслушав про погибший компьютер Рэя, неудачливого бармена и зашитую голову.

– Давай проверим, – откликнулся Джек, подключаясь к серверу. Пальцы забегали по клавиатуре. Спустя несколько секунд, развернувшись от монитора, он увидел улыбающиеся лица Рэя, Джереми и Биза. – Меньше сотни. – Джек был глубоко разочарован. – Меньше сотни новых пользователей.

И снова хаос…

За стенкой палатки потрескивал костер. Биз и Джейсон Голдмэн, тот самый сотрудник Blogger с 2002 года, которого ранее выгнали из колледжей (кстати, он учился на астрофизика), лежали в спальниках и хихикали, как подростки. Они болтали и шутили уже несколько часов, а все остальные спали в соседних палатках. И тут Голдмэн прервал Биза и задал вопрос, который мучил его уже несколько недель:

– А как дела с Twitter? Мне бы хотелось с ним поработать.

Биз на секунду замолчал.

Дело происходило в субботу вечером. Эв и Сара организовали небольшой поход по Центральной Калифорнии, району Биг Сур, среди гигантских секвой.

Голдмэн, так же как и Биз годом ранее, тосковал по работе с Эвом. Дело не только в удовольствии работать с другом, но и в том, что как начальник Эв заметно отличался от всех остальных. Он всегда давал людям возможность проявить свои таланты.

Голдмэн уже не впервые интересовался Twitter. Он уже забрасывал удочку в мае, во время краткого путешествия в Лас-Вегас с Эвом и группой приятелей. Поездка включала встречу рассвета в пустыне Невада. Затем он пару раз спрашивал о том же Биза и Эва на дружеских встречах в Сан-Франциско, и вот теперь – тут.

– Twitter’ом сейчас занимается Джек, – ответил Биз, – но ты утром поговори с Эвом.

На следующий день они проснулись поздно. Эв и Голдмэн стояли, перемешивая нарезанный тофу (кстати, Эв был убежденным веганом) на походной плитке. Биз валялся на разноцветном кресле-мешке, украденном из офиса Google. Голдмэн снова задал сакраментальный вопрос. Ответ, правда, оказался совсем не таким, какой он хотел бы услышать.

– Приходи, пообщайся с Джеком, а там посмотрим, – сказал Эв.

Голдмэн так и сделал – начал обхаживать Джека. Приехал в офис Twitter, чтобы обсудить, как ему прийти работать в компанию. Джек ответил, что у него нет полномочий нанимать кого-нибудь:

– Всё зависит от Эва. Тебе надо поговорить с ним.

Как вскоре убедился Голдмэн, такой пинг-понг типичен для Twitter. Спрашивал ли о чем-нибудь разработчик, надо ли было подписать контракт или принять кого-нибудь на работу, как сейчас Голдмэна, процесс решения уходил в бесконечность.

Когда Ноа окончательно официально покинул компанию, вакуум власти остался незаполненным. Решений не принимал никто. И некому было отменить несколько уже принятых неудачных распоряжений.

Успешно вернув инвесторам Odeo 5 миллионов долларов от продажи акций Google, Эв переключился на другие дела. Он сосредоточился на Obvious Corporation и занимался там просеиванием идей. Он по-прежнему оставался связан с Twitter, был его единственным инвестором, вложил собственный миллион долларов, чтобы компания росла, но при этом старался сделать так, чтобы всем управляли Биз и Джек. Это еще не было бизнесом. Сайт рос очень медленно, насчитывал всего несколько тысяч пользователей. Голдмэн, как и все уже работавшие с Эвом, влюбился в идею, как только услышал о ней, и очень хотел поработать в проекте.

Постепенно, после нескольких месяцев переговоров, Эв согласился взять Голдмэна в компанию, но при одном условии: он будет частично работать на Obvious, частично на Twitter. Этакий гибридный сотрудник без четко очерченной роли.

Голдмэн уже оказывался в подобной ситуации, работая с Эвом, пять лет назад, в 2002 году, когда впервые пришел в Blogger и был занят на полставки до продажи проекта Google.

В Blogger Голдмэн чем только не занимался. Он отвечал на электронные письма в службу поддержки, где люди жаловались на возмутительный контент блогов, чинил текущие трубы, искал новое помещение под офис, управлял счетами, помогал Эву с бумажной работой во время сделки с Google.

Пять лет спустя, в феврале 2007 года, в его первый день работы в Twitter, перечень его обязанностей выглядел примерно так же: всего понемногу. И снова сплошная путаница.

Вроде бы Джек возглавлял Twitter, но было ясно, что никто ни за что не отвечает. Компании часто приобретают черты своих владельцев и ведущих сотрудников. Так и Twitter, выросший из Odeo, питавшегося хаотическим мозгом Ноа, до сих пор функционировал в анархистско-программистском режиме без устойчивых правил.

Многие сотрудники занимались тем, чем хотели и где хотели. Если они вообще хотели делать что-то связанное с текущими рабочими обязанностями. Вместо того чтобы чинить сервер, они могли сочинять какие-то приложения, украшавшие Twitter. Джеку не удавалось сформировать единую для всех цель. Между ним и его сотрудниками шло постоянное соперничество, потому что еще несколько месяцев, в рамках Odeo, он занимал положение ниже большинства.

Голдмэна немедленно затянуло в вакуум власти в стиле «Повелителя мух». Технически в рамках Twitter он подчинялся Джеку, но одновременно в рамках Obvious – только Эву и, возможно, стоял в иерархии выше Джека, потому что Obvious владел Twitter.

Поэтому, как и в первые дни работы в Blogger, Голдмэн погрузился в новые разнообразные обязанности, пытаясь создать какое-то ощущение порядка среди всеобщего хаоса.

Одной из его первых задач в рамках работы с Джеком было сделать Twitter более удобным для новичков. Сервис позволял совершать разные действия при помощи текстовых сообщений, в частности устанавливать или отменять дружбу с другими пользователями. Но на сайте имелось еще несколько слов, которые запутывали неопытных. Началась чистка: «Клятва» гарантировала, что человек получает каждое обновление того, за кем следит (ушло). «Сон» позволял сделать паузу в получаемых обновлениях (слишком непонятно). Был также отменен длинный список разнообразных опций.

Разумеется, помимо проблем с использованием разнообразных слов, существовали и более значимые. В свое время сайт был создан за две недели на относительно новом языке программирования Ruby on Rails, поэтому хватало проблем с кодом и ярлыками. Представьте, что вы строите небоскреб и в условиях недостатка времени решили вместо гвоздей, дерева и бетона использовать картон, клей и липкую ленту. Более того, строители не успели заменить временные материалы на настоящие, а жильцы уже ходят по дому.

Но самая главная проблема – объяснить людям, зачем, собственно, существует Twitter. У каждого имелся собственный ответ: «социальная сеть», «замена СМС», «новая электронная почта», «микроблогинг», «обновление статуса».

В результате новички, появлявшиеся на сайте, не понимали, что там можно делать. Люди регистрировались и отправляли первый твит, который зачастую и свидетельствовал о непонимании: «Как этим пользоваться?», «Что за фигня?», «Twitter – глупость», «Чепуха».

Это был один из главных вопросов, на которые Эв и Джек смотрели по-разному. Джек видел Twitter местом для рассказа о том, «чем я занимаюсь в данный момент», тогда как Эв – скорее сервисом микроблогов. Оба считали, что ключом к будущему облику Twitter должно стать то, как его использовали во время небольшого землетрясения летом 2006 года.

Оно произошло в конце августа, около восьми часов вечера. У Джека на столе завибрировал телефон. Он подошел и увидел твит, присланный Эвом. Он начал читать: «Кто-нибудь почувствовал земле…» – как вдруг ощутил, как под ним трясется стул. Джек оторвал взгляд от телефона и увидел, как на него по столу едет горшок с цветком, а листья колышутся в воздухе, словно кто-то зовет приятеля.

– Вау, – воскликнул Джек, когда его стол затрясся мелкой дрожью, словно желатиновые мармеладки. – Чувствуете? – спросил он, повернувшись ко всем остальным сидевшим в комнате.

Телефон завибрировал снова. Он перевел взгляд обратно и продолжил читать сообщение Эва: «Кто-нибудь почувствовал землетрясение?» А за ним сообщение от кого-то еще: «Интересно, это было землетрясение?»

Резкий вброс адреналина, и Джек моментально набрал: «Я почувствовал. Все остальные – нет». В тот момент, когда он нажимал кнопку «отправить», целый поток сообщений хлынул в его телефон, словно письма высыпались на пол из почтового ящика. «Ух ты, землетрясение», – писал один. «Да, тряхануло», – другой. И куча других твитов на ту же тему. «Я ощутил землетрясение, но Ливия не поверила мне, пока не начали сыпаться твиты», – это Биз. В конце концов кто-то сообщил: «Магнитуда 4,72 балла».

Землетрясение не причинило никакого ущерба, разве что слегка потрепало нервы и покосившиеся картинки на стенах. Но для небольшой группы людей, переживших его вместе с Twitter, это был совершенно новый опыт. В тот день сервисом пользовались всего несколько сотен человек. Из 15 тысяч твитов, посланных в сеть к тому моменту, почти все так или иначе представляли собой ответ на вопрос «Каков твой статус?» – вопрос, который зачастую провоцировал нарциссические ответы.

Обмен сообщениями по поводу землетрясения через Twitter показал: личный статус может выражать нечто большее, чем индивидуальность владельца аккаунта. Пользователи сайта находились в совершенно разных местах, но время и пространство чудесным образом уплотнилось. Словно кто-то потянул концы висящих нитей свитера, заставив материю плотнее сжаться. Как и предвидел Ноа, опередив всех на несколько месяцев, Twitter пригодился, помогая людям чувствовать себя не так одиноко.

Для Эва эта история стала еще одним знаком того, что Twitter следует развивать в сторону обмена новостями, а не просто статусами. Он понимал Twitter как коммуникативную, а не только социальную сеть. Он говорил об этом Джеку, но тот не соглашался с начальником, усматривая в истории с землетрясением прежде всего пример скорости работы Twitter. Он сосредоточился на том факте, что телефон у него на столе завибрировал за несколько секунд до того, как стол превратился в дрожащую марионетку на ниточках, только без кукловода. Джек продолжал видеть в Twitter способ рассказать, что происходит именно с ним. Эв начинал видеть в сервисе способ рассказывать, что происходит в мире.

Однако подобные мелкие разногласия оставались неизвестны широкой публике, хотя философию Twitter Джек и Эв понимали совершенно по-разному.