Текст книги "Отряд"

13

МАКС ЗАМЕТИЛ это первым. Из разреза на животе незнакомца вылезал какой-то белый обрубок.

Выглядел он безобидно. И напоминал воздушный шарик. Длинный и узкий, из таких клоуны скручивают животных на ярмарке округа Кавендиш. В прошлом году Макс купил одного – жирафа. Клоун, который его сделал, подошел к Максу возле загона шетлендских пони. Клоун был невысоким и коренастым, в шлепающих красных ботинках с расплющенными носами, будто по ним слон прошелся. Из-под жирного грима на лице проглядывала щетина; красные круги вокруг глаз подтаяли от жары, отчего он походил на больного бигля. Костюм на нем был грязным, под мышками расползались желтые пятна. Клоун улыбнулся, и Макс заметил коричневый налет на его зубах. А когда клоун надувал шарик, Макс почувствовал запах пота с примесью чего-то еще более странного, пугающего, с ноткой железной стружки. Клоун безжалостно скручивал шарик похожими на наросты дерева пальцами, а тот визжал, точно от боли. Жираф получился сплошной шеей – голова-луковичка, ноги как большие пальцы. Макс представил, как бедняжка тащит свою шею через Серенгети по грязи…

Существо, выглядывающее из желудка мужчины, напомнило Максу о том жирафе.

Воздушный шарик. Или забавный мыльный пузырь. Разве что пузырь был плотным – Макс сразу это понял, – плотным и странно мускулистым.

Что бы это ни было, оно расслабилось и втянулось обратно внутрь. И все-таки что это? То ли баллон, то ли кабель, то ли шланг. Да, возможно, это ближе всего к истине. Толстый блестящий шланг, похожий на камеру колеса, но белый, а не черный, и наполненный не воздухом, а какой-то густой пульсирующей жижей. Парализованные страхом Тим и Макс наблюдали, как он исчез в разрезе. Свернувшись в животе, шланг походил на комок разнородных частей и напоминал Максу клубок змей, который сегодня днем нашел Иф. Несколько десятков змей, которые занимались сексом.

Спаривались, как говорила учительница по гигиене миссис Фитцхью, растягивая это слово: «С-с-с-па-а-а-ри-и-и-ва-а-а-ясь».

Тварь извивалась и сокращалась, а вместе с ней изгибался мужчина, как будто существо обвилось вокруг его позвоночника. Мысль о том, что оно способно проникнуть в каждый уголок человеческого тела, наводила жуть.

– Скаут-мастер Тим. – Слова Макса прозвучали шелестящим шепотом, от ужаса мальчик совсем растерялся. – Что это…

Тим не ответил. В тишине раздавался лишь скрип половиц под телом незнакомца. Несколько прижженных вен лопнули; темная артериальная кровь потекла по бледной коже.

Странное существо, чудовищно раздувшись, внезапно взметнулось вверх. Оно вырвалось из податливого разреза невероятно быстро. От натяжения его кожа стала почти прозрачной. Тим и Макс инстинктивно прикрыли лица, опасаясь, что тварь взорвется и забрызгает их. Кто знает, что у нее внутри? Бешеные судороги и фантомная пульсация внутренностей просматривались через соединительные ткани – Макс будто смотрел сквозь залитое жиром окно… Господи, куда смотрел? Его страх до того обострился, что стал осязаем: в животе словно шевелился клубок детских пальчиков. Так вот что такое смертельный ужас, понял мальчик. Крошечные пальчики, которые щекочут тебя изнутри.

Шланг на мгновение втянулся в живот мужчины, раздулся еще сильнее и снова сдулся – эти движения подражали вдохам и выдохам огромного легкого. Часы успели отсчитать всего несколько секунд, но Максу почудилось, что прошла целая вечность. Все происходило как в замедленной съемке…

Затем, словно по щелчку, мир ускорился.

Серией яростных пульсаций, или перистальтических сокращений, как сказал бы учитель естествознания мистер Лоури, шланг вырвался из тела мужчины. Раздался тихий хлюпающий звук, словно раскисшую глину сжали в кулаке.

Воздушный шарик, или шланг, или что это было, перекрутился и расщепился, превратившись в толстую белую петлю – та немного напоминала изогнутые магниты, которыми Макс пользовался, чтобы двигать железные опилки на уроках мистера Лоури.

Может, это грыжа? У дяди Макса, Фрэнка, была такая. Как-то на семейном пикнике дядя снял бандаж и показал ее. Она походила на кулак, выпиравший из плоского живота. «Я пытался поднять два мешка цемента, Максимилиан. Один-то мешок – уже тяжело. Из-за давления крошечный кусочек моих кишок протиснулся прямо сквозь мышцы. – Дядя Фрэнк издал неприличный пукающий звук. – Вон она, скользкая, как гусиный помет! Торчит как клоунский нос, да? Видишь его? Ку-ку, Макси, я тебя вижу! – Он слегка сдавил грыжу. – Бип-бип! О! Я чувствую, как продвигается мой обед… Ага, вот и кукурузный хлеб». В следующем году дядю Фрэнка на пикник не пригласили.

Но это явно не грыжа. Так подсказывала Максу логика. Просто его мозг лихорадочно подсовывал такой ответ, пытаясь объяснить увиденное. Только вот грыжа не шевелится. Грыжа не пульсирует.

Эта штука…

Эта штука…

Петля превратилась в бледную, слегка сужающуюся на конце ребристую трубку примерно семи дюймов в длину. Толще садового шланга. Казалось, она состоит из колец шириной в миллиметр. Каждое кольцо аккуратно закруглялось по краям. На поверхности выступали перламутровые бусинки, которые липли к ней, точно песчинки к влажной коже.

– Отойди, – выдохнул Тим, – Макс, отойди сейчас же!

Труба замерла. У Макса возникло странное ощущение, что та красуется. Будто самая ослепительная красавица на балу дебютанток. От основного ствола начали расходиться отростки. Макс вспомнил, как наткнулся на вылупляющегося птенца, который пытался расправить крылья, покрытые спутанными нитями слизи. Вот на что это было похоже. Или на швейцарский нож, у которого раскрыли все лезвия и примочки. Маленькие отростки отделялись с медленной и показной грацией, извивались в тусклом свете хижины, издавая причмокивающие звуки. Они походили на мясистые листья пустынных растений. Суккуленты – так их называют. О них Макс тоже узнал на уроках естествознания. Кончики отростков раскололись пополам и вывернулись. Макс увидел, что это рты, усеянные крошечными и тонкими, как рыбьи косточки, зубами. Они были омерзительно совершенны.

«Ку-ку, Макси, я тебя вижу».

Есть эмоция, которая существует за пределами чистого ужаса. Ее слышат псы в недоступных человеческому слуху трелях собачьего свистка. Узнать о ней уже жутко. Все равно что покрутить глухой ночью ручку радиоприемника и наткнуться на волну инопланетян – мрачный шепот, едва различимый за помехами, голоса, которые бормочут что-то на нечеловеческом языке. На языке, которого людям никогда не постичь.

Увидев, как гибкая трубка, словно слепая змея, нацелилась на скаут-мастера, Макс испытал тот самый запредельный ужас и пронзительно завопил:

– Тим-Тим-ТИМ.

ЗА ГОДЫ ВРАЧЕБНОЙ ПРАКТИКИ Тим доставал много разного из человеческих желудков. Резиновые пробки для ванн, игрушечные машинки, монеты и обручальные кольца. Большинство из этого можно было вывести с помощью простого рвотного или солевого слабительного. Человеческое тело больше не таило для Тима сюрпризов.

Но когда белая трубка высунулась из разреза и потянулась к нему, словно взбираясь по воображаемой лестнице, Тим ошарашенно, по-поросячьи взвизгнул. Он не мог совладать со своим неожиданным испугом: тот проникал – червем проскальзывал – сквозь защитные барьеры в потаенные закоулки разума, где зрели кошмары.

Скальпель яростно полоснул, отрезав дюйм мерцающей белой трубки. Ампутированный комочек упал у ног Тима, извиваясь и сочась коричневой жидкостью. На отростках странной твари открывалось и закрывалось множество крошечных ртов.

Бешено размахивая руками, Тим опрокинулся и неуклюже приземлился на задницу. Уцелевшая часть трубки дергалась, щелкала и разбрызгивала вонючие коричневые сгустки, а затем втянулась в разрез, как спагетти в рот ненасытного ребенка.

– Прикрой рот! – закричал Тим. – Не позволяй этому коснуться тебя!

В дверь колотили с такой силой, что со стропил сыпалась пыль. Голос Кента звучал громче других:

– Тим! Макс! Что происходит? Откройте дверь!

Тело незнакомца качнулось из стороны в сторону. Ноги соскользнули с дивана и с грохотом ударились об пол.

На сей раз трубка вырвалась из раны прямо вверх, вытягиваясь и чудовищно пульсируя. Фут. Два фута. Три фута. Словно обезглавленная кобра-альбинос из корзины факира, маслянистая трубка вылезла из человека. «Мертвого человека, – уповал Тим. – Господи, пожалуйста, пусть он ничего не чувствует». Она хлестала воздух, будто грязный кнут, и истекала коричневатой жидкостью. Долго возвышалась, покачиваясь и словно пробуя воздух на вкус или выискивая мелких и слабых созданий, до которых могла бы дотянуться.

И тут незнакомец очнулся.

Веки затрепетали, глаза распахнулись невообразимо широко. Мужчина будто пробудился от страшного сна и обнаружил, что реальность затмевала любые кошмары. Он несколько раз пронзительно вскрикнул – вопли походили на вой испуганной собаки.

– Держись подальше, Макс! – заорал Тим. – Не подходи!

Рука незнакомца дернулась к торчащей из него твари, но, не успев коснуться, ослабла, пальцы ласково дотронулись до существа. В выпученных от шока и ужаса глазах было отчетливое понимание происходящего. У несчастного был взгляд маленького мальчика, который лицом к лицу столкнулся с безымянным кошмаром, спрятавшимся под кроватью.

– Уг… – примитивный возглас отвращения сорвался с губ мужчины. – Угх… уг…

– Тим! – кричал Кент. – Немедленно открой чертову дверь!

Макушка одного из мальчишек мелькнула в единственном окне хижины, пара рук вцепилась в карниз – должно быть, это Эфраим старался подтянуться и заглянуть внутрь.

Тим понял, что наблюдает чужую смерть.

Он, конечно, видел подобное и раньше, но Макс-то нет. Перед ними оказался человек, о котором они ничего не знали. А теперь Максу придется стать свидетелем самого сокровенного момента, который только может случиться с человеком, – момента смерти.

Глаза мужчины закатились. Он выдохнул. Веки его, к счастью, закрылись.

Трубка куском веревки упала ему на грудь. Мгновение она лежала, свернувшись в клубок, затем дернулась и заползла под рубашку. Тим представил, как она ползет по шее мужчины и забирается ему в рот. Продвигается вниз по гортани в желудок, чтобы соединиться с остальными своими частями. Заглатывает собственный хвост… Или голову?

Краем глаза скаут-мастер увидел, что Макс потянулся к паяльнику…

– Нет! – рявкнул Тим. – Макс, черт возьми, не смей!

Трубка обвилась вокруг по-птичьи тонкой шеи мужчины. Тварь чуть удлинилась, бесчисленные кольца ее тела напряглись.

«Господи, да она ведь сжимается, – пронеслось в голове у Тима, – она его душит».

Он попытался встать, но внезапный выброс молочной кислоты сковал судорогой ноги. Тим изо всех сил подался вперед. Рука скользнула по отрезанному куску твари, и он расплющился под ладонью, будто гнилой банан.

Синеющее лицо незнакомца напоминало выгоревший на солнце парковочный талон. Тима потрясло, что у этой штуки…

«Это червь, – произнес нашептывающий голос. – Гребаный ЧЕРВЯК, вот что это за хрень, и тебе лучше врубиться поскорее, при-я-тель».

…хватило силы на то, что она вытворяла.

Тим сунул руку под диван, стараясь нащупать отлетевший скальпель. Пальцы шарили среди комков пыли и трупиков насекомых, а в горле нарастал глухой безнадежный стон…

Кент колотил кулаками в дверь, но грохот звучал теперь словно издалека – из сна, не связанного с реальным миром. Трубка резко напряглась. Шея мужчины изогнулась под неестественным углом. Тело дернулось, а после обмякло.

«О нет», – подумал Тим. Следующей его мыслью было: «Слава богу».

Трубка отпустила горло мужчины и снова вернулась в живот. Тим успел схватить ее через ткань рубашки. Мысль прикоснуться к самой твари вызывала отупляющее отвращение. Тим представил, как просмоленный кусок каната обжигает ему пальцы. Но когда пальцы сомкнулась вокруг трубки, та оказалась теплой, пульсирующей и ужасно гладкой. Ее бьющееся тело обмякло, как будто из него высосали силы. Тим рассек скальпелем рубашку вместе с тварью. Особых усилий не понадобилось – все равно что разрезать зрелый сыр.

Тим заглянул внутрь отсеченной части. Там ничего не оказалось. Ни позвоночника, ни органов. Только коричневатая жижа. Тварь была огромной плотоядной пиявкой. Остальная ее часть медленно скользнула обратно в рану. Кожа твари продолжала исходить жемчужными пустулами.

Желудок незнакомца опал. Коричневое месиво, пузырясь, хлынуло через края разреза. На поверхности покачивались полупереваренные кусочки диванной набивки.

Макс прищурился и разглядел внутри два предмета. Длинных и блестящих, явно несъедобных.

Тяжело дыша, Тим и Макс стояли в полумраке хижины. Отсеченная часть трубки выскользнула из прорези в рубашке мужчины, шмякнулась на пол и сжалась в комок, словно огромный гольф. Коричневая слизь расползлась по пальцам Тима и водянистой патокой стекала по костяшкам. Поборов инстинктивное отвращение, он вытер ладонь о штаны, но даже такая близость показалась ему невыносимой, поэтому Тим сдернул брюки, вытер о них руки и зашвырнул в угол. Он стоял, дрожа, в одном нижнем белье. Бедра у него были невообразимо худыми, как сучковатые палки на моховой подстилке леса.

– Господи, – тихо произнес скаут-мастер, а затем пристально посмотрел на Макса: – Ты ведь не наглотался этой дряни? Что-нибудь попало тебе в рот или в глаза?

– Кажется, нет.

– Подумай еще раз.

– Нет, – уверенно ответил Мак. – На меня ничего не попало.

– Ты все время прикрывал рот марлей?

– Да.

– Хорошо… Ладно, хорошо.

Пошатываясь, Тим подошел к столу и глотнул виски прямо из бутылки.

– Если будешь пить виски, в тебе никогда не заведутся черви, Макс.

Кент без остановки молотил в дверь:

– Тим! Ти-и-и-и-им!

Скаут-мастер, спотыкаясь, добрался до раковины и вымыл руки. На это ушло время – мыло совсем не пенилось в жесткой воде. Ноги Тима тряслись, будто у новорожденного жеребенка, а когда он закончил отмываться, то обнаружил, что руки покрыты ссадинами и царапинами. Имело ли это теперь значение? Не сказав ни слова Максу, Тим потащился в спальню и вернулся оттуда в свежих брюках.

Он пинком отшвырнул стул – пришлось сделать три попытки, у него как будто не осталось сил на хороший удар, – распахнул дверь и поймал раскрасневшегося и кипящего от злости Кента с поднятой для очередного удара рукой.

– Отойди от этой чертовой двери, Кент. – Тим говорил голосом восставшего из могилы мертвеца. – И уноси свой зад подальше.

14

ТИМ СИДЕЛ у костра и объяснял то, что мог объяснить. По большей части, в произошедшем он вообще не находил смысла.

– Червь?

– Да, Ньютон, червь. Не дождевой или один из тех, что можно откопать в мамином саду. Солитер.

Тим имел опыт общения с ленточными червями. Как и любой врач общей практики. Недуг довольно распространенный. Подхватить его можно где угодно и так же легко, как погладить собаку. При условии, что пес чуть раньше извалялся – как это водится у собак, – в куче дерьма. Его микроскопические частицы оказались теперь у вас на пальцах, хотя вы об этом даже не подозреваете. Тысяча яиц глистов забились между бороздками кожи. Погладили вы старину Спота и, скажем, съели горсть попкорна, а потом слизали соль с пальцев. Бинго-Банго-Бонго. У вас черви.

По крайней мере раз в месяц Тим, видя в приемной какого-нибудь мальчишку, почесывающего ягодицы через задний карман брюк, говорил себе: «Глисты». Однажды мать такого пациента протянула Тиму стаканчик из-под мороженого с бледными какашками своего отпрыска. «Я подумала, вам понадобится образец, – торжественно произнесла она. – Для подтверждения».

Тим назначал таблетки, которые за несколько дней уничтожали колонию ленточных червей. Так что они были не более чем досадным неудобством.

– Тот человек умер, – просто сказал Тим.

– Из-за червей? – спросил Эфраим.

– Нет, Иф, из-за червя.

– Как, черт возьми, солитер может кого-то убить? В восемь лет у меня были глисты. Я избавился от этих мелких засранцев.

– Знаю, – ответил Тим. – Я тебе лекарство и выписывал.

«Эта тварь была гораздо больше обычного червя», – подумал Тим. Он слышал, что бычьи цепни – те, которых можно заработать, съев испорченное мясо, – способны вырастать до двадцати-тридцати футов. Ему вспомнился случай из практики, когда врач вытащил одного такого из ноги заводчика скота. Цепень свернулся клубком в слоях мышц. Шишка была размером с бейсбольный мяч. Доктор сделал надрез и извлекал паразита так, словно разматывал катушку ниток. Червь был невероятно тонким. Как спагетти. И оборвался. Оставшаяся в теле часть отмерла и начала гнить. Фермер едва не потерял ногу.

Но даже среди самых длинных червей не встречалось таких толстых.

– И что червь с ним сделал? – спросил Эфраим.

Что мог ответить Тим? Правду? Правда – которой даже он не хотел смотреть в глаза – заключалась в том, что солитер поступил так, как и поступают солитеры: сожрал все, чем питался человек. Представьте, что внутри вас на полную мощь пылает печь – что ни брось в нее, сгорит без остатка. Но для вас топлива не остается. Тим подумал об обескровленной до белизны плоти незнакомца и понял, что червь, возможно, съел кое-что еще. Кровь и ферменты. Из-за этого отказали почки, печень и прочие органы… Некая разновидность вампиризма.

Но сказать такое он не мог. Это напугало бы мальчишек. Однако кое-чем он все же поделился – это виделось ему единственным способом хотя бы отчасти снять напряжение. Только вот мальчишки были всего лишь детьми. Именно сейчас, когда родной остров, больницы и помощь казались такими далекими, Тим осознавал свой долг перед этими ребятами и их родителями. Он должен оберегать их. Честь скаута.

– А вы в порядке? – спросил Ньютон, – Вы с Максом? Что-нибудь… Ну, понимаете, что-нибудь к вам прикоснулось?

Мальчишки уставились на скаут-мастера, гадая, вероятно, о том же. Тим же недоумевал, зачем он вообще это затеял. Не саму операцию. Зачем было втягивать Макса? Он твердил себе, что нуждается в помощи – ни один хирург не оперирует в одиночку. Но теперь его уверенность пошатнулась.

– Тим? – В глазах Кента появился вороватый блеск. – Что-нибудь. К тебе. Прикоснулось?

«Отвали, нахальный ублюдок», – презрительно бросил нашептывающий голос.

– Не думаю, – ответил Тим. – Все произошло очень быстро.

Кент повернулся к Максу:

– А ты в порядке, чувак?

Макс кивнул, не отрывая взгляда от земли. Тим заметил это и почувствовал холодную тяжесть в груди.

«Ты совершил ошибку, Тим, – произнес HAL 9000.– Не усугубляй ситуацию».

– Что же случилось? – спросил Эфраим. – Расскажите нам.

Тим судорожно прикусил губу, словно неосознанно желая съесть собственную плоть. Спохватившись, он криво улыбнулся – в свете костра глаза его блестели, а кожа туго обтягивала глазницы – и ответил:

– Я сделал надрез на животе. Внутри оказался червь. Угнездился там. Он выбрался через разрез. Пополз вверх по груди мужчины и обвился вокруг шеи. А после… – Он не мог перестать сглатывать. – Убил его.

– Ты разрезал человека? – скептически переспросил Кент.

– Я ведь сказал, что все произошло слишком быстро. – Во рту у Тима пересохло – ни капли слюны не осталось. – Как во сне.

– Поразительно, – с очевидной насмешкой произнес Кент. Он очень походил на своего отца-полицейского.

– Я испугался, – произнес Тим.

Слова эти прозвучали почти шепотом. Скаут-мастер проследил за лицами сгрудившихся вокруг костра ребят, увидел во взглядах угасавшее уважение и пожалел, что не может взять назад свое честное признание.

– Ага, ну, теперь не время для страха, Тим, – сказал Кент.

Скаут-мастеру захотелось отвесить оплеуху мелкому болтливому выродку, но силы окончательно покинули его.

Вокруг кружили комары. «Почему они на меня не садятся?» – удивился Тим. Хоть он и отмыл руки, те по-прежнему казались липкими от слизи. Неприятным, пронизывающим зудом она ощущалась в складках на пальцах, под кутикулой. Закрыв глаза, Тим представил слизь, вытекающую из рассеченного тела червя. Отсветы костра падали на веки, подсвечивая переплетение капилляров под кожей.

– Значит, червь умер? – спросил Ньютон.

Макс кивнул:

– Скаут-мастер Тим разрезал его пополам.

– Тогда он уже фактически был мертв, – уточнил Тим. – Паразит гибнет, как только умирает носитель.

– А зачем ему было это делать? – поинтересовался Ньютон. – Обвиваться вокруг шеи того человека и убивать его? Это же все равно что ребенку задушить свою маму или типа того.

Тим беспомощно пожал плечами:

– У червей нет мозгов. И черви не должны вырастать до подобных размеров. Но именно это и произошло. Мы его видели. Собственным глазам стоит доверять.

– Мы хотя бы знаем имя этого парня?

Слова Ньютона прозвучали громом среди ясного неба. Внезапно имя мужчины показалось им крайне важным. Мысль о том, что можно умереть вот так, среди незнакомцев, поразила ребят своей трагичностью.

– Я хочу домой, – тихо произнес Шелли. – Отвезите нас домой, скаут-мастер. Пожалуйста.

В свете костра лицо Шелли приняло умоляющее выражение. Притворное? Оно было неискренним, неестественным и каким-то неуклюжим. Словно человека изображало какое-то животное. Медведь на велосипеде или обезьяна, играющая на картонной укулеле. Воспаленному сознанию Тима почудилось, что мальчик нарочно нагнетает страх, прося о том, что взрослый не в силах выполнить.

– Завтра, Шелли. Мы сможем уехать…

– Почему не сегодня, Тим? – произнес Шелли, подражая насмешливому тону Кента. – Почему ты не можешь отвезти нас домой сегодня вечером?

«Потому что я чертовски устал, мелкое ты дерьмо. Устал и адски проголодался».

– Завтра. Я обещаю.

Шелли уставился на скаут-мастера: в его взгляде было что-то от насекомого. Порыв ветра раздул пламя, и в этот миг Тиму показалось, что лицо мальчика расплавилось, словно горячий воск, кожа потекла, кости сдвинулись и раскололись, будто тектонические плиты, чтобы сложиться в нечто бесконечно более ужасное.

– Я хочу на него посмотреть, – заявил Кент.

– На него? – переспросил Тим.

– На червя, Тим. Я хочу увидеть червя.

– Нет.

Кент покосился на скаут-мастера, глядя на кончик его ястребиного носа, точно снайпер в прицел винтовки. Затем, не говоря больше ни слова, встал и направился к хижине. Тим с ужасом обнаружил, что ему недостает голоса остановить парня.

* * *

ЖУРНАЛ ВЕЩЕСТВЕННЫХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ, ДЕЛО 518С

РАЗДЕЛ А-13 (личные вещи)

Лабораторный журнал доктора Клайва Эджертона

Изъято из УЧАСТКА А (Остров Принца Эдуарда, Саммерсайд, Мейкпис-роуд, 220) офицером Брайаном Скелли, значок № 908

СТРАНИЦЫ 122–126:

Испытуемый 4. Бета-серия.

МОРСКАЯ СВИНКА (Zoologix, Inc; партия EE-76-2)

Вес испытуемого до начала теста: 1350 граммов

/Дата: 19.07/

07:00 Посредством инъекции введен модифицированный эхинококк (генетическая рекомбинация м3-11). От 100 до 250 яиц постэмбриональной стадии введены через липосомный транспортер. Испытуемый бдителен и энергичен. Глаза ясные. Никаких явных признаков страдания или боли.

08:00 Без изменений.

09:00 Без изменений.

10:00 Без изменений.

10:13 Испытуемый издал серию визгов.

10:47 Испытуемый выглядит дезориентированным. Натыкается на прутья вольера. Испускает огорченные визги значительно более высокого диапазона и с возросшей частотой.

11:07 Испытуемый жует прутья вольера.

11:09 Испытуемый поедает кедровую стружку, устилающую вольер.

11:15 Испытуемый потребляет собственные фекалии.

11:22 Вывод значительной части эхинококка в личиночной стадии через экскреторный тракт.

11:41 Испытуемый испускает долгий пронзительный визг, затем утихает. Посттестовое примечание: испытуемый больше не издавал звуков.

11:56 Испытуемый поедает части левой передней лапы. Глаза остекленевшие. Дыхание учащенное. Общее оцепенение тела. Визуально испытуемый либо не осознает своих действий, либо не испытывает боли. Кровотечение минимальное.

12:03 Замечен первый разрыв желудочно-кишечного тракта. Проходит вдоль трансмедиальной расщелины. Наблюдаемая расщелина составляет ¹/₈ дюйма. Наблюдается выход из тела объекта значительного количества эхинококковых червей второго возраста.

12:08 У испытуемого признаки поздней стадии заболевания. Заметное окоченение суставов, затрудненное дыхание, глаза покрывает молочная пленка. Рот испытуемого открывается и закрывается. Предположительно, он жует воздух.

12:16 Замечен второй разрыв желудочно-кишечного тракта. На ¹/₂ дюйма ниже первоначальной трещины. Наблюдается выделение большого количества эхинококков второго возраста из желудочной полости объекта.

12:19 Испытуемый/носитель не подает признаков жизни.

12:22 Оставшиеся эхинококки не подают признаков жизни. Тест завершен.

Продолжительность теста: 5 часов 22 минуты.

Вес испытуемого по завершении теста: 490 граммов.

Общая потеря веса: 860 граммов.

* * *