Текст книги "Червь"

– Скажи, как бы ты описал меня, – доносился до меня ее голос сквозь танцевальную музыку с сигаретным дымом. – В своем сценарии…

– Длинноногая сирена, сладкий дух ночи, теплое наваждение… – перечислял я эмоции, которые ощущал.

– О, как поэтично! – Вирсавия с удовольствием затянулась тонкой сигаретой. – Можно теперь я?

– Валяй, – икнул я, переходя за свою грань опьянения.

– Тощий жилистый интеллектуал с тонкими чертами лицами и затейливым рисунком морщин, которые делают его старше своих лет. Любит носить шляпы и одеваться, как детектив из замшелых нуарных романов, которые читают в поездах….

Я хотел было ей возразить, что морщин у меня не так уж и много, но тут в наш странно-обволакивающий тет-а-тет вмешался грубый посторонний голос.

– Вирсавия! – гаркнул здоровенный мужик в майке, обтягивающей накаченный торс. Он хозяйски жестикулировал сигарой, зажатой между пальцами, и умудрялся между фразами пускать облака дыма. – Хватит надираться на рабочем месте! Третья кабинка ждет приватный танец! Шустро двигай булками!

Я заметил на открытых бицепсах татуировку то ли китайского дракона, то ли хищной сколопендры. Судя по отсутствию родных зубов и обилию золотых, бугай никогда не отказывался от драки, если на нее напрашивались.

– Эй, мужик! – из меня рвалась алкогольная храбрость. – Тебя не учили, как нужно обращаться с дамами!?

Я спрыгнул с высокого табурета и с каким-то диким желанием быть забитым до смерти толкнул эту гору мышц в клубы сигарного тумана под красными потоками интимного освещения. Гора, однако, ничуть не сдвинулась с места. Я услышал крик Вирсавии, что-то вроде того, чтобы меня не трогали и что у меня умерла жена и прочие просьбы не наносить мне увечья…

За пару секунд до мордобоя я снова увидел лицо Марго. Она смеялась над моим мужицким самовыражением альфа-самца. Через несколько вспышек света и тьмы я понял, что стою на улице перед неоновой стриптизершей и вижу перед собой грубое шрамированное лицо, которое исторгает вместе со слюной нецензурную брань. Первый же удар унес меня в глубокий нокаут…

***

Я очнулся от голоса Марго. Она звала меня:

– Вставай, Крейг! Время, милый! Спеши! У нас мало времени!

Сознание вернулось как раз вовремя потому, что как только я открыл глаза, в окровавленную скулу мне вцепилось нечто острое, мохнатое и мерзкое. Жирная крыса на моей груди привстала на задних лапах и деловито приступила к позднему ужину. Исторгнув черное матерное слово, я одним ударом сшиб грызуна в темный провал между мусорными баками. Бока адски болели от свежих ударов. Лицо кровоточило ссадинами и порезами. Один глаз почти полностью заплыл от ужасной гематомы…

Ее голос до сих пор звенел в ушах и я не сразу понял, была ли это слуховая галлюцинация или просто сон из тех, какие мгновенно забываются. Вспоминать на все еще пьяную голову, что Марго мертва, оказалось невыносимой мукой… но тут ее голос зазвучал с еще большей ясностью:

– Крейг! Вставай, милый! Мы должны быть вместе!

Теперь я знал точно, что это не сон и вряд ли галлюцинация, ведь она стояла в грязном темном переулке между мусорными баками в пышном голубом платье и тянула ко мне белую ладонь. От нее исходила странная аура, делавшая ее невероятно живой и желанной, особенно во мраке ночи, который сжимался по сторонам от ее свечения.

– Марго!

Я быстро встал на колени, потянулся в ответ, но так и не смог коснуться ее пальцев. Марго попятилась назад, к тусклому свету фонарей на улице Кракен, понуждая меня подняться на ноги и идти за ней.

– Что с тобой произошло? Зачем ты прыгнула!? Ты же знаешь, я не смогу без тебя жить!

Я шагал вслед за ней, шатался как медведь, громыхал баками и вот, наконец, вышел к фасаду доходного дома, который сейчас под звездами бездонного космоса еще больше походил на мрачный замок. Марго уже стояла на подъездной лестнице. Рыжие локоны на ее белых щеках колыхались на легком ветру.

– Не время задавать глупые вопросы, милый. Ты должен успеть вернуться до трех. Спеши! Иначе мы не будем вместе!

Я вытянул запястье из рукава плаща. Швейцарские часы… ее подарок на мое сорокапятилетие. Без четырех минут три. Когда я снова поднял взор, Марго уже не было. В попытке вернуть ее образ, я как мог быстро, по пьяной синусоиде, поднялся по лестнице и ввалился в мраморный вестибюль.

Мои старания оправдались. Марго ждала меня посреди зеленого ковра в неистовом мигании круглых плафонов на розовых стенах. Она протянула ко мне руки, то ли прощаясь, то ли ожидая, когда я обниму ее. И тут за ее спиной со скрежетом раскрылись створки древнего лифта, словно пасть чудовища, готовая заглотить наживку.

«Никогда не пользуйтесь лифтом» – зазвучали в голове слова Клема, странного мальчика, с которым не нужно болтать.

Марго же пятилась прямо в него, в эту пасть, а я шел за ней, как очарованный. Мне хотелось обнять ее и утонуть в нашей бездонной любви, которую мы нашли в песках на берегу океана, но когда я захотел войти в лифт, она выставила вперед ладонь и я ощутил толчок в грудь.

– Нет, – Марго мотнула головой и грустной улыбнулась. – Лифт не для тебя. По лестнице. Спеши!

Лифт захлопнулся, проглотил Марго в один присест, я в отчаянии крикнул «Стой!», ударил по створкам и в мигании теней поспешил в конец коридора к дверям, за которыми скрывались лестничные марши.

На ходу я успел еще раз взглянуть на часы. Без двух минут три.

Воздух вокруг изменился на запах и вкус, стал более тяжелым, спертым, с привкусом железа. На лестничной площадке первого этажа я с разбегу уткнулся в перила, привыкая глазами к мигающему сумраку. Я замер на несколько мгновений и невольно приковался к арочной подвальной двери, за которой происходило нечто странное и немыслимое. Всего в пяти метрах от меня внизу, из-под дощатых щелей струились мутно-желтые испарения. Сама же дверь вибрировала, будто кто-то с той стороны дергал ее за ручку и пытался открыть….

«Быстрее! – услышал я крик сверху.

Марго! Она уже поднялась на мой этаж. Я кинулся вверх, перепрыгивая через три ступени, врезаясь в стены и перила, спотыкаясь и снова поднимаясь…. Наконец, третий…

Я ворвался в розовый коридор и снова увидел свою Марго. В мельтешении света и тени она казалась гостьей потустороннего мира, но даже если и так, я готов был отдать все, только бы больше не расставаться с ней.

– Время, милый! – она столь же грациозно по-кошачьи пятилась назад, приманивая меня загнутым пальцем. – Быстрее! Мы должны быть вместе!

– Да, милая! Да, я уже!

За двадцать секунд до трех часов ночи мигание плафонов в коридоре третьего этажа участилось настолько, что на сетчатке глаз стали взрываться радужные образы….Из глубоких розовых теней в глубине коридора мне чудились отвратительные длиннорукие-длинноногие создания, что тянулись по стенам, полу и потолку прямо ко мне. Воздух наполнился туманом и к запаху железа явственно прибавился смрад серы…..

Наконец я нашел дверь с номером «19», а рядом, под мигающим плафоном ….Марго.

– Заходи! – строго велела она и распахнула дверь холостяцких покоев.

– А ты? – я потянулся к ней, но она сделала шаг в сторону и моя рука упала на стену, где мгновение назад была ее щека.

– Нет, – покачала она указательным пальцем. – Я не могу.

– Не можешь? Но как мы будем вместе!?

– Ты найдешь меня. Там! – теперь ее палец указывал в квартиру.

– Я не войду без тебя!

– У тебя нет времени!

Доброе милое лицо Марго исказила гримаса гнева и за мгновение до трех ночи она яростно толкнула меня за порог.

И как только дверь за спиной захлопнулась, весь дом сотрясся от чего-то невероятно массивного, что явно выбралось из подвала и теперь заполнило этажи своим грузным существом. Весь в испарине от животного страха, на грани нервного срыва, я прижался к дверному глазку, чтобы узреть загадочное явление, в котором нельзя участвовать жителям с трех до четырех ночи…. Но я не смог увидеть ничего, кроме густого грязно-желтого смрада, а когда дверь завибрировала, я отпрянул назад…..

Тот вой, что я слышал несколькими часами ранее, теперь усилился до предела. Все трубы в доме гудели, словно призывая к Великому судилищу всех грешников на Земле. Стоны, смешанные с клокотанием, заполнили все мое нутро. Я заткнул уши, но это не помогло.

– Какого черта…..

Я упал на колени, словно внизу мог найти тишину, а после на четвереньках пополз в ванную. Там я нашел силы снова встать, включил свет, запер за защелку дверь, а после еще с минуту стоял и смотрел на шпингалет, ожидая, когда он оторвется и за мной придет чудовище.

Однако никто сюда не ломился, да и звуки здесь заметно стихли….

– Найди меня там…. – произнес я вслух слова Марго и обернулся к отражению в зеркале. Боже, ну и отделали меня….

Я подошел к раковине и, глядя на опухшее лицо, повторил:

– Найди меня. Там….

Не знаю, что на меня подействовало больше: ее слова или странный желтый туман, просочившийся из коридора в квартиру – но до меня вдруг дошло, что единственный способ воссоединится, это смерть. Словно сомнамбула я скинул с себя всю одежду на белый кафель, порылся в шкафчике над раковиной в поисках лезвия, но нашел лишь маленькие острые ножницы… Что ж, сойдет.

Спустя еще минуту я лежал в эмалированной ванной, изучая цветные наклейки на белых кафельных квадратах. Здесь были: оранжевые машинки, синие паровозики, мультяшные топлес блондинки, немультяшные топлесс брюнетки, очеловеченные цветы с глазами и улыбками, яркий Московский кремль, романтичная Эйфелева башня, мистические Египетские пирамиды……

Забавные следы путешественников-постояльцев или работа ребенка, что жил здесь с родителями и мечтал о том, как вырастет и завоюет весь мир?

Теплая вода нежно лизала ноги в синяках и вздутых венах….Я попытался расслабиться под водопадный аккомпанемент струи из крана и наслаждался медленным обволакиванием усталых мышц приятным мокрым жаром, который снимал напряжение и погружал в утробную невесомость. Я где-то слышал, что мы подсознательно стремимся вернуться в жидкую среду, ведь в ней мы созревали зародышами, а если копнуть глубже, за сотни миллионов лет, то из нее и вышло все живое….

Голова опустилась на закругленную эмаль бортика, глаза закрылись. Марго… Я уж и забыл, когда видел ее такой живой и энергичной….Если это был ее призрак, то скоро нас станет двое…..

Я нащупал ножницы на левом борту ванной, сжал их в кулак, собрался с духом и резко открыл глаза, чтобы покончить со всем раз и навсегда… Но то, что я увидел наверху, остановило мою решимость. На серо-белом потолке влажными следами неровных букв нависали слова:

НАЙДИ МЕНЯ

Сверху был чердак, поэтому вряд ли меня подтопляли соседи. Да и разве может потолок промокнуть в столь осмысленное послание.

Обескураженный и удивленный я сел посреди ванной и внимательно всмотрелся в буквы. На моих глазах штукатурка под словами «найди меня» промокла в длинную стрелку, указывающую к изножью ванны или точнее к кафельной стене напротив.

– Марго!? – произнес я вслух, взволнованный до предела. – Это ты?

В ответ лишь журчание воды. Я поднялся на ноги, расплескивая воду, шагнул к стене, куда указывала стрелка, и приложил ладони к белому кафелю. Надавил, постучал по ним костяшками пальцев….Ничего, просто стена….

Тогда я стал простукивать каждый ряд плиток от самого верха, двигаясь вниз. Восемь квадратов в одном ряду, восемь в следующим, и так все ниже и ниже….пока я не добрался до третьего ряда над бортиком ванной.

На простукивании второго квадрата отозвалась пустота, которая продолжала отдаваться гулким звуком и на последующих плитках вплоть до угла комнаты и во всех нижних рядах.

Весь в испарине от волнения и жара я резко оглянулся на потолок. Надпись со стрелкой исчезла, но за кафелем определенно что-то было…

Я выскочил из ванны, опустился на колени и под чугунной чашей нашел монтировку. Без всяких раздумий я вдарил железякой с размаху по самому центру обнаруженной пустоты. Кафель разбивался на куски, булькал осколками в воду, а я продолжал бить стену, как сбрендивший вандал, пока не разбил все квадраты, за которыми обнажилась тонкая медно-проволочная решетка.

Я вновь забрался в ванную и резко присел, вглядываясь сквозь прутья в темный провал, выдолбленный прямо в стене. Там в метровой глубине лежало что-то черное, угловатое и массивное, размером с телек, что висел в комнате. Одним мощным рывком я выдрал решетку из кафельной кладки и протянул руку в бетонно-кирпичную нору….

Пальцы ухватились за металлический край и я сразу понял, что это…..Через мгновение я вытащил на свет старинную пишущую машинку…..Ундервуд….5-ой модели. Выпуска 1900 года. Я невольно восхитился увесистым устройством, от которого исходила дикая энергетика ушедшей эпохи.

Будь я инопланетным существом, который знакомится с культурой землян, то посчитал бы эту штуку чем-то вроде механизма телепортации или генератором кротовых нор.

Я перенес бандуру на крышку стиральной машины рядом с изголовьем ванны и, не выбираясь из воды, вернулся к тайнику, как сделал бы любой кладоискатель в надежде вынести все сокровища. Предчувствия меня не обманули. Кроме массивного раритета я обнаружил в тайнике стопку чистых белых листов и небольшую жестяную коробочку сплошь в сложно-цветочной гравировке, похожую на футляр для очков.

Вдруг из недр канализационных труб раздался жуткий вой. Я замер от страха, вцепился взглядом на дверную защелку, словно обнаруженный вор в пещере Алладина…, а когда жуткий звук стих, вернулся к пишущей машинке, сел мокрым задом на эмалированный бортик ванны перед стиралкой и, отираясь от испарины, открыл жестяную коробочку. Внутри была сложенная записка, а под ней с полдюжины фармацевтических капсул в оранжевой оболочке с белым порошком.

Дрожащими пальцами я раскрыл листок с запиской и прочел следующее:

«Это твой конец. Сегодня последняя ночь твоей жизни. Но тебе повезло, счастливчик. Эту ночь ты сможешь проживать снова и снова так, как тебе угодно. Возьми лист и заправь его в машинку. Ты не можешь изменить всю историю мира, но ты можешь изменить локальные линии. Например, свою судьбу или жизни тех, кого ты знаешь или думаешь, что знаешь. Не советую выдумывать сущности из ничего, ибо их история будет иметь последствия, которые ты не сможешь предвидеть. Впрочем, у тебя все равно будет только одна ночь.

Каждый твой рассказ должен начинаться со слов:

Вечером семнадцатого августа я поднялся на лифте на третий этаж старого доходного дома на улице Кракен 23, прошел по грязно-зеленому ковру тускло освещенного коридора и остановился напротив обшарпанной двери с отходящей голубой краской и медным номером «19» прямо перед глазами. Я оглянулся по сторонам, прислушался к тоскливому завыванию труб, нажал на затейливую ручку в форме дракона и шагнул навстречу темноте.

С этого момента ты может творить, но прежде прими капсулу, а после создай свою историю сам. Каждое твое слово отзовется эхом во вселенной, изменит её под тебя и сотворит реальность такой, какой ты её напишешь. Но помни, история должна иметь начало, середину и конец. В каждом рассказе ты главный герой.

Всегда помни о том, что Мир не любит неопределенности. Любая недосказанность самозаполнится по усмотрению машинки. Помни, что неопределенность рождает новые сущности, над которыми ты будешь не властен. Капсула, которую ты примешь – это ключ к следующей ночи. Без неё история не начнется. После принятия капсулы у тебя будет от шестисот до семисот секунд, в зависимости от особенностей восприимчивости твоего мозга к снотворному. Все, что ты не успеешь написать, за тебя сотворит машинка. Старайся довести историю до конца своей рукой.

Да, и еще одно. В своей новой истории Ты ничего не будешь помнить об этой ночи. И ты умрешь, если до четырех часов следующей ночи не найдешь машинку».

– Что!? – взревел я на грани паники и гнева, сворачивая записку в яростный кулак. – Вы издеваетесь!?!

Не знаю, почему я сказал «Вы», а после еще долго смотрел по сторонам, словно ожидая автора строк в жестяной коробочке.

В ответ на мое негодование канализационные трубы вновь наполнились звериным воем, а шпингалет на двери ванной комнаты задрожал….

– Ладно, понял, – произнес я вслух, продолжая говорить сам с собой.– Я все сделаю. Ваша взяла….

Я заправил лист под прижимной валик, отодвинул каретку к началу строки и нажал для пробы на круглую клавишу. Рычаг с тяжелой металлической литерой отозвался резким убойным щелчком… Будто выстрел в тихую звездную ночь. На белом листе отпечаталась черная «Г». Не знаю, зачем я выбрал именно эту букву, а после набарабанил еще три, получив слово «ГУГА».

Не прошло и двух секунд, как литерные следы исчезли, будто их и не было.

Капсула, вспомнил я. Без нее история не начнется….

Я снова развернул искомканную записку с инструкцией, расправил ее рядом на стиралке, а после не без содрогания схватил оранжевую капсулу и закинул ее в рот. Закрыл глаза и проглотил, как глупый зверь глотает наживку….

Я открыл глаза, полный решимости, сердце мое застучало в голове бешенным пульсом, а я уже строчил в две руки начало своей истории:

Вечером семнадцатого августа….

Глава 2. Ночь 836. Кролик

Вечером семнадцатого августа я поднялся на лифте на третий этаж старого доходного дома на улице Кракен 23, прошел по грязно-зеленому ковру тускло освещенного коридора и остановился напротив обшарпанной двери с отходящей голубой краской и медным номером «19» прямо перед глазами. Я оглянулся по сторонам, прислушался к тоскливому завыванию труб, нажал на затейливую ручку в форме дракона и шагнул навстречу темноте.

Я сразу услышал ее мирное дыхание. Эти звуки всегда успокаивали и вливали в сердце теплого счастья. Я мог часами слушать тихое посапывание, гадая, каких сказочных созданий она видит во сне, но сегодня ее ждал сюрприз.

Из высокого окна в комнату едва пробивался тусклый свет фонарей на дальней стороне улицы. Спустя пару мгновений глаза привыкли к комнатной черноте, я различил ее силуэт и на цыпочках подошел к изголовью, а после включил красный ночник.

Марго в розовом пеньюаре спала на боку, свернувшись в клубочек, как маленькая девочка. Отогнутое легкое одеяло оголяло ее белые хрупкие плечи и красивую грудь. Рыжие спиральные локоны рассыпались на подушке полукругом, делая ее похожей на принцессу с полотен Веласкеса. Я осторожно присел рядом и положил к ее умиротворенному лицу плюшевого кролика из антикварной лавки Талиса. Не знаю, откуда у нее возникла страсть к мягким ушастым игрушкам. Возможно, корни прорастали из книжек, которые ей читали перед сном в детстве. Куда бы мы не заселялись, все жилье вскоре превращалось в сплошной плюшевый крольчатник.

Этого серого кролика Ушастика с зелеными пуговичными глазами (имя почти стерлось на фабричной бирке на задней лапе) фирмы Битси Тойс, сшитого полвека назад, я искал несколько месяцев по всему злачному Сай-Сити и вот, наконец, мои поиски увенчались успехом.

Мягкие лапки коснулись ее прямого греческого носа и Марго внезапно открыла глаза, а после сразу села и расплылась в улыбке, загребая игрушку обеими руками.

– Ты все-таки нашел его!? – она мгновенно обвила меня в объятиях и одарила благодарным поцелуем.

– Ты меня знаешь, нет вещей, которые я не смог бы найти для тебя.

Видеть тридцатидевятилетнюю Марго, прижимающую к груди потасканную игрушку, будто долгожданное сокровище – зрелище несколько необычное, даже если ты прожил с ней уже почти двадцать лет. Однако ради этой редкой улыбки стоило идти на любые жертвы. Наша любовь никогда не остывала потому, что я никогда не понимал жену до конца. Она оставалась для меня тайником, полным сюрпризов. Именно эти заскоки делали Марго столь обаятельной и вечно молодой, однако не все они вызывали одно лишь умиление….

– Марго, – я коснулся ее плеча, мое сердце замерло. – Я нашел прекрасного врача, она приедет с минуты на минуту…

– Что? – ее улыбки как не бывало, теперь она смотрела на меня, как на предателя. – Врача!?

– Ты мне обещала, что согласишься хотя бы на один сеанс. Мне было не так просто с ней договориться, но она лучшая в своем деле. Просто поговори с ней, милая. Хуже ведь точно не будет.

Мы договорились, что никогда не будем относиться к ее капризу, как к патологии, но порой правду не скроешь никакой словесной оберткой. Семь лет назад, когда мы въехали в 19-ую квартиру на Кракен 23, никто из нас не планировал оставаться здесь больше, чем на две недели. Мне нужно было пожить в Сай-Сити, чтобы изучить локации и погрузиться в атмосферу местных улиц для нового криминального романа. Аутентичный дом с фигурками купидонов на крыше нам обоим понравился с первого взгляда, вот только любовь эта оказалась страшной ловушкой.

Когда время аренды подошло к концу и я собирался заказать билеты на поезд обратно в Шервшиль, Марго решительно остановила меня, а после убедила, что здесь нам будет лучше… Сначала я воспринял это за очередной каприз, но шли месяцы, а мы продолжали жить на Кракен 23, а спустя еще полгода жена поделилась со мной истиной причиной, открыла мне свою тайну. Марго призналась, что как только мы въехали, она почувствовала Нечто, обитающее в доме. Нечто, живущее глубоко в подвале. Нечто, что завладело нашими судьбами, связало нас с собой страшными нитями. Марго была убеждена, что как только мы съедем из этой квартиры, эти нити порвутся и вскоре наша жизнь развалится. Мы непременно расстанемся, а после и вовсе потеряемся навсегда. Она часто твердила про какой-то лабиринт, в который я попаду, как только потеряю ее. В лабиринт, который убьет меня потому, что из него невозможно выбраться….Со временем ее фобия разрослась. Если раньше она могла себе позволить прогулки по местным кварталам, то последние шесть лет Марго наотрез отказывалась покидать квартиру и часами просто спала, а когда просыпалась, то просила читать ей мои романы или надиктовывала мне собственные сны…..Почти все они были про лабиринты, которые ведут в бесконечные разветвления путей, откуда нет возврата потому, что в них ты забываешь, кем был и становишься другим существом…. Любому постороннему ее слова показались бы бредом, но я то знал, что в них есть правда. И я убедился в этом еще сильнее, когда три года назад нарушил данную ей клятву: Никогда, ни при каких обстоятельствах не спускаться в подвал…..

– Ты сказал это она? – Марго вонзила в меня кинжальный взгляд, который просвечивал все мысли.

– Да, женщина доктор, – отвечал я, не отводя взгляда, опасаясь любых подозрений. – Ее зовут Вирсавия. Она специализируется на подобных случаях. Она считает у тебя редкая форма агорафобии и готова вытащить тебя из этой ловушки.

– У меня нет никакой агорафорбии! – взорвалась Марго и швырнула кролика за десять тысяч долларов через всю комнату прямо на кухонную плиту. – Я говорила тебе сотни раз! Это все ради нас! Ради тебя!

Я знал, что наступил на мину, поэтому как обычно дал ей выпустить пар. Пока она продолжала на меня кричать и бить по подушке, я со спокойствием дзен-буддиста прошел к кухонному уголку, по пути включил люстру на потолке, поднял припечатанного к газовой плите кролика, а после сделал нам чая.

Когда она закончила, я протянул ей горячую кружку. Марго в коротком пеньюаре была растрепанной, взволнованной на адреналине, и от этого еще прекрасней.

– Я не хочу, чтобы ты провела всю жизнь в этих стенах, милая, – я убрал ее локон за ухо. – Ты же видишь, этот дом вцепился в тебя зубами и не отпускает.

– Я думала, ты счастлив здесь….со мной… – она схватила кружку и отложила ее на чайный столик.

– Я счастлив с тобой в любом месте, Марго, поэтому я готов на все ради тебя.

– Но… – она ехидно наклонила голову, ожидая подвоха.

– Но я не могу видеть, как ты заперла себя в клетке.

– Ясно, – Марго поникла, волосы скрыли ее лицо. – Ты мне не веришь. Ты не веришь моим предчувствиям.

Я поставил свою кружку рядом и обнял жену, прижал к груди.

– Я знаю, где-то в глубине души ты понимаешь, что поступаешь неразумно. Неужели ты не хочешь вернуться в нашу квартиру в Шершвиле? Не хочешь снова увидеть океан?

Она что-то прошмыгала носом мне в рубашку.

– Пойдем, – я взял ее за руку и под пристальные пуговичные взоры шести десятков плюшевых кроликов, привалившихся к старым полосатым обоях, сидящих на столах, стульях и книжных полках, подвел к высокому окну за рабочим столом.

После поднял раму вверх, впустил свежего воздуха. Вдалеке мигала неоновая вывеска стрип-бара «Круглая попка» – объект бесчисленных шуток моей жены на протяжении последних семи лет. Высоко над черепичными крышами старых кварталов Сай-Сити в черноте космоса сверкали звезды.

– Смотри, как огромен мир, – кивнул я на небо, а после заглянул в ее глубокие серые глаза. – А мы застряли с тобой здесь, как какие-то древние греки на острове у сирен. Я устал, милая. Устал каждую ночь слушать эти звуки в трубах, устал думать об этих шагах в коридоре. Каждую ночь я чувствую, как ты дрожишь от страха и не смыкаешь глаз, а после спишь до самого заката, словно мараканская вампирша…..Давай пошлем этот дом со всеми его звуками куда подальше и свалим отсюда утром, с первыми же лучами солнца.

– Хорошо, – она сжала мои пальцы. – Я поговорю с твоей докторшей, но не думаю, что она чем-то поможет. Ты и сам лучше меня знаешь, что дело не во мне. Ты знаешь это. Ведь ты чувствуешь Его в подвале….ведь так?

Я отвел взгляд, пытаясь не выдать страха.

– Чтобы там не обитало, оно не властно над нами. Мы вольны уехать в любое время!

– Нет! – твердо возразила жена. – Оно властно! И ты прекрасно это знаешь.

– Давай оставим этот дом! – взмолился я.

– Как только мы его оставим, мы больше никогда не будем вместе. Либо так, либо никак. Я тебя не держу, Крейг. Если хочешь уйти, уходи. Так ты откроешь клетку, но меня больше не увидишь.

Я не мог понять, почему меня так пугали ее слова. Всякий раз, когда мы заводили речь о переезде, она говорила о фатальности выбора с такой ледяной уверенностью, что я сам начинал верить в ее жуткие пророчества.

Стук в дверь вывел нас из общего оцепенения. Пока я шел открывать, Марго успела накинуть махровый банный халат, закусила губу и сжала себя в собственных объятиях, явно сильно нервничая. Гостей, если не считать соседнего мальчишку Клема, у нас тут практически не бывало.

Мы не виделись с доктором лично, поэтому, когда на пороге возникла эффектная брюнетка в приталенном брючном костюме и с длинной русской косой, я, признаюсь, несколько растерялся.

– Здравствуйте. Я Вирсавия Гануш. – женщина протянула ладонь. – Мы говорили с вами по телефону. Я не вовремя?

– Нет, нет, вы очень даже вовремя, – я пожал ее руку и отступил, пропуская доктора в кроличью квартиру.

Марго бросила на меня недоуменный взгляд, который, как и мой, говорил «ты уверен, что она доктор?», но после все же поздоровалась и с вежливой улыбкой предложила занять наше лучшее кресло из обглоданного плюша у низкого столика под свисающим телевизором.

– Хотите чаю? – предложила моя взволнованная жена.

– Пожалуй, – докторша дружелюбно огляделась. – А у вас тут очень уютно. Любите кроликов?

Марго прыснула смешком и зашлепала тапочками в кухонный уголок, где вскоре зазвенели кружки из нового сервиса. Она давно не общалась с чужими людьми, поэтому вела себя, как ребенок, которого заставляют выйти из комнаты и поздороваться с дальними родственниками.

– Да, это моя слабость, – говорила она, пока наливала чай. – Кому-то нравится заводить собак, а я вот люблю плюшевых кроликов.

На стеклянном столике звякнула чашка чая. Однако докторша протянула руки не к напитку, а к Ушастику, который лежал тут же, у сахарницы после не справедливого броска через всю студию.

– Он очень красивый.

– Да, – с умилением и некоторой опаской Марго смотрела, как ее игрушку лапают чужие пальцы с красным маникюром. – Это Ушастик Битси Тойс пятьдесят восьмого года. Моя давняя мечта.

– Вот как? Может быть, вы присядете и расскажите мне о том, что вас беспокоит. Вы не против, если я буду записывать наш разговор? – докторша достала из сумочки диктофон.

– Наверное, нет, – отозвалась Марго, ища в моих глазах помощи.

– Итак, – брюнетка жестом предложила начать, – расскажите мне вашу историю, Марго.

– Да, хорошо… сейчас… я … – Марго опустилась на старый диванчик напротив гостьи и закуталась в халат сильнее, словно замерзла. – Вот же… мне так неловко, я даже не знаю, с чего начать. Простите, а что..что Крейг вам рассказал про меня?

Я опустился на краешек кровати неподалеку, решив, что должен оставить жену и докторшу тет-а-тет, но все же быть неподалеку, дабы успокаивать Марго близким присутствием.

– Ну, – Вирсавия взглянула на меня. – Он сказал, что вам страшно….И вы не можете оставить эту квартиру… этот дом? Это так?

– Страшно не только мне одной! – слегка уязвленная Марго отобрала Ушастика из рук гостьи и усадила его на диванчике рядом. – Попробуйте провести ночь в этих стенах и вы поймете, что дело не в моем личном страхе.

– Простите, я не хотела вас задеть, – докторша явно растерялась. – А что не так с домом?

– А Крейг вам разве не рассказал? – я поймал саркастичный взгляд жены.

– Это все довольно трудно объяснить словами, – начал я оправдываться. – Просто здесь по ночам всем слышатся разные звуки, знаете… как будто ветер гудит в трубах…

– Никакой это не ветер! – строго осекла меня Марго. – Зачем ты вводишь ее в заблуждение!? Вы разве сами не чувствуете, что с этим домом что-то не так?

– Да, – Вирсавия снова оглядела стены и потолок и батарею кроликов, которые внимательно глазели на нас со всех сторон. – Дом действительно показался мне несколько странным…

– Странным… – усмехнулась Марго. – Я вас умаляю. Это слово тут совершенно не подходит.

– А какое, по-вашему, подходит?

– Пропащий.

– Пропащий?

– Именно так, доктор, – у Марго как-то не по-доброму заблестели глаза – Этот дом пропащий. Потому что из него нельзя выбраться. Он забирает всех, кто попадает в эти стены, а после постепенно пожирает….И готова поспорить на всех своих кроликов, что желудок у этой гадины живет в подвале.

– Марго, – я попытался успокоить жену и с извинительной улыбкой обратился к докторше: – Она просто слишком впечатлительная.

– Хватит со мной сюсюкаться! – я решил, что она снова запустит в меня кроликом, но вместо этого Марго как-то подозрительно взглянула на Вирсавию. – Простите, а как мой муж вас нашел?

– Ну… – Вирсавия захлопала ресницами. – Полагаю, он нашел меня по рекомендациям коллег. Я специализируюсь на психопатологиях, связанных с самоизоляцией и трудностями социальных коммуникаций.

– Полагаете или знаете?

– Он мне просто позвонил, рассказал о вашем случае и попросил помощи. Я согласилась.