Текст книги "Пересдать и выжить. Гордыныч"

– Да, я ему доказала, что хозяюшка.

– Показала все, на что ты способна? – продолжала воодушевленно допытываться Рита.

Я присела на краешек своего письменного стол, предварительно сдвинув в сторону раскрытый конспект. А потом нервно смахнула со стола в урну стопочку фантиков от конфет, хвостик яблока и даже корочку хлеба.

– Показала, – ответила, хмурясь.

– И крепость по имени Эрвикс пала? – улыбнулась Рита.

– Ну…

Собравшись с духом, я в красках рассказала все, что произошло за сегодняшний день. Пока говорила, поднялась и заправила собственную постель. Не знаю, зачем сделала это на ночь глядя. Просто стало как-то дико неудобно.

На периферии сознания мелькнула первая мыслишка о том, что педант и зануда Эрвикс ни в коем случае не должен узнать, какой беспорядок царит дома у его феи чистоты… Ни-ког-да.

– Вот так, – закончила я свой рассказ.

– В целом на стихийную магию плевать. Главное, что согласился принять пересдачу. Гордыныч уже дал слабину! – радостно потерла ладони Ритка.

– Он кивнул, и этим все сказано! – поддержала я подругу.

А та расхохоталась с претензией на злорадство:

– Все, что вы кивнете, профессор, будет использовано против вас, вот!

Рита почти сразу перестала изображать из себя местечковое зло, упала рядом со мной на кровать и задумчиво добавила:

– Тактика с великой любовью оказалась на удивление действенной.

Я покосилась на подругу и не удержалась от замечания:

– Мне кажется, тактика призыва стихии оказалась намного полезней. После признаний в любви он стал нервным!

– Он и не нужен был нам спокойным, – хихикнула подружка, перевернулась на живот и, подперев щеку ладонью, пояснила: – Когда человек выведен на эмоции, он раскрывается, понимаешь? Показывает свою суть и дает слабину.

– Давай сильно его не раскрывать? – попросила я. – Мне его суть как-то вообще не интересна. Только экзамен.

– Трусишка, – покачала головой Рита. – Ладно, с этим ясно. Но у нас на повестке дня второй вопрос: ты теперь станешь стихийным магом. И что думаешь делать?

– Ничего, – удивилась я.

– В смысле? У тебя же огромный потенциал, и все такое.

– Рита, я зельевар. К счастью, уже практически дипломированный. – Я мечтательно улыбнулась. – И не собираюсь тратить еще пять лет на получение нового образования.

– Ну, скорее три года… все же первые два – это обучение предметам общего профиля, – резонно парировала подруга, а после живо поинтересовалась: – То есть у тебя действительно нет интереса на эту тему? Вообще никакого?

– Может, и есть, – со вздохом отозвалась я. – Но сидеть на шее у родителей еще несколько лет? Нет уж! Сначала открою собственную зельеварную практику, встану на ноги, отдам родителям деньги за свое обучение и только после этого можно думать о всяких стихиях.

– А Эрвикс в курсе?

– А ему-то что? Он только контролю меня обучит, посмотрит на то, как расширится резерв в итоге, и все.

Подруга покачала головой, демонстрируя свои сомнения, а потом вдруг улыбнулась:

– Все же идея с любовью была просто отличной! Я вот что думаю, может, мне это с Гробыней использовать?..

Я припомнила сегодняшнее столкновение с профессором Алоисом Нортом и поморщилась: черные глаза этого типа смотрели, кажется, в самую душу. И обещали муки, если мы столкнемся снова.

– Признаюсь Гробыне в любви, оденусь ярко, позаигрываю немного. Я классно стреляю глазами.

В подтверждение она быстро глянула вниз, в сторону и на меня. И снова. Я покачала головой:

– Зачем тебе это?!

– У меня в конце недели последний экзамен. Как раз по некромантии.

– А у тебя с ней проблемы?

Рита кивнула:

– По сути, от серебряного диплома, где отметки только «хорошо» и «отлично», меня отделяет лишь предмет Гробыни. И если честно, то я оцениваю свои навыки как «ниже среднего», – со вздохом ответила подруга. – А если мне все же выдадут диплом хорошистки, то я смогу претендовать на более высокую должность в Страже. Или на элитный отряд!

– Все еще не понимаю, как именно тебе поможет гипотетическая влюбленность в нашего некромансера.

– Ну как… прихожу и говорю: чувства отключают мне мозги на ваших практикумах, о прекрасный… некромансер. – Ритка вскочила, прижала руки к груди и продолжила с лицом, полным решимости: – Могу лишь на вас смотреть, руки дрожат, пентаграммы ровными не выходят, формулы упокоения нежити сами собой на романтические стишки в голове меняются. Поставьте, пожалуйста, четыре!

Представив как вытянется лицо преподавателя в ответ на этот спич, я расхохоталась, но, покачав головой, осторожно заметила:

– К сожалению, скорее всего, это не подействует.

– Конечно, – легко согласилась Рита. – Но могу же я помечтать? О томных признаниях в склепе!

Я покивала и, закатив глазки, вообразила чудесную картинку.

– Ночь, луна, зомби хрипят, вурдалаки завывают, Рита носится по кладбищу за Гробыней с лунными ромашками в руках.

– Почему это ромашками? Моя некромансерская ягодка достойна самого лучшего! Это будет синяя роза смерти и никак иначе!

Еще немного перебрав варианты ухаживаний за профессором Нортом, я почувствовала сонливость. Все же день был долгий, весьма нервный и энергозатратный.

Время уже было позднее, потому Рита осталась с ночевкой у нас, заняв свободную гостевую комнату на втором этаже.

А с утра, за завтраком, подруга дождалась, пока моя мама выйдет из кухни, и спросила:

– Ты сразу на работу пойдешь или еще какие-то планы?

И тут, подавившись яблочным оладушком, я осознала страшное. За всеми этими проблемами с пересдачей я напрочь забыла, что стихии стихиями, экзамены экзаменами, а долги долгами.

Я еще не расплатилась с папой подружки за помощь! И сегодня у меня дневная смена.

– Рит… – С трудом прожевала мамину выпечку, восхитительный вкус которой не помешал ей встать у меня поперек горла. – Спаси меня.

– Что, опять?!

Я кивнула:

– Замени меня, пожалуйста, – прошептала с мольбой и уставилась умоляющим взглядом. – Я вчера согласилась начать отработку у Эрвикса в любое время дня и ночи. Счастье от его согласия затмило память, и я не сообразила, что смена и отработка накладываются друг на друга!

– Ладно, – махнул рукой подруга и уже более серьезно спросила: – А как ты намерена совмещать на будущее? У меня экзамен послезавтра.

– Как-нибудь отмажусь! Не будет же Гордыныч меня до последних фонарей дни напролет мучить, правильно?

Глава 3

После завтрака мы с Ритой разбежались в разные стороны. Она в заведение отца, помогать мне отрабатывать долг, а я к Эрвиксу – со всей силы намекать на то, что теперь, когда мы обо всем договорились, можно и оценочку в ведомость поставить.

Профессор встречал меня прямо у ворот академии.

Выглядел он, как всегда, великолепно до унылости. Ну правда: модная рубашка белая настолько, что многие свадебные платья стыдливо стоят в сторонке. Выглаженные черные брюки с идеальными стрелками. Безупречная прическа, волосок к волоску. Строгий взгляд, заставляющий вспомнить, что платье я нацепила первое попавшееся, да и причесалась без энтузиазма.

Я взглянула на Эрвикса в отчаянной попытке отыскать хоть какие-то недостатки: морщины там, нездоровый цвет кожи, щетину на худой конец. Но увы, профессор стоял настолько чисто выбритый и гладкий, будто в его родословной не однажды пробегали эльфы, щедро отсыпая потомку идеальной внешности, чистоплюйства и занудства.

– Добрейшего утречка! – Я радостно помахала рукой.

Идеал окинул меня скорбным взглядом, вздохнул и ответил:

– Здравствуйте, студентка Винир. Прошу следовать за мной.

И мы пошли. К учебному корпусу, через холл, потом по коридорам, а в заключение по лестнице – в подвалы.

И тут в мою голову закралось подозрение:

– Профессор, мы что, идем в лабораторию профессора Норта? Вы же стихийник, мы только на полигонах занимались. Зачем нам сюда?

Ну правда! Ладно тренировочный зал, но мы же явно не в него идем.

– Вы не совсем верно поняли, – спокойно сказал профессор и покосившись на меня, с легкой улыбкой добавил: – Я задолжал коллеге услугу, а тут вы с предложением помощи. Очень кстати. Профессор Алоис Норт был очень рад вашему трудовому рвению. У него как раз есть… фронт работ, где очень нужен голый энтузиазм и бесстрашие.

– Насколько много бесстрашия? – уточнила я, сбавляя шаг.

– А насколько вам нужна пересдача? – не останавливаясь спросил Эрвикс.

Опять он со мной на «вы»…

Я вздохнула и догнала его, уточняя:

– Где же помощники самого профессора Норта? У него много должников в студентах. Мог бы их попросить.

– О, их тоже не оставили без внимания, – с очень нехорошей интонацией заверил Эрвикс. – Они как раз отмывают морг. Хотите поменяться?

Я не хотела. Совсем. И даже перегнала профессора, быстрее желая оказаться в лаборатории некромантов.

Там было… жутко. Холодно, темно, много стекла. Стерильно. И пахло спиртом. По черным стенам, между стендами с пробирками и ретортами, развешаны схемы каких-то плетений и пентаграмм. Всюду, между железными тонкими столами и по стенам, поблескивала серая магическая нить, образующая схемы стационарных магических щитов, вплетенных в конкретные квадраты и завязанная на центре помещения.

Я обернулась к Эрвиксу, не понимая, что конкретно мы собирались здесь делать. Какие могут быть замеры и тесты моего резерва здесь? Эрвикс, поймав мой взгляд, улыбнулся кончиками губ и широким жестом указал в сторону жестяных раковин у противоположной стены. Там переливались-поблескивали в сумраке испачканные стекляшки. На железном столике с колесиками, неподалеку, лежали вчерашние ящички, которые из-за меня понесли урон.

Я с трудом сглотнула, вспоминая содержимое побитых пробирок. Вряд ли в этих оставалось нечто другое, более безопасное. Приближаться к ним совсем не хотелось, мыть – тем более.

– Работать только в ультразащищенных перчатках, – добавил страхов Эрвикс. – И максимально внимательно. Мойте.

Я грустно двинулась вперед, обходя и переступая подсвеченные серые линии. Добравшись до раковины, взяла с железного столика перчатки, произнесла заклинание защиты и какое-то время смотрела на две колбы, лежащие сверху. К сожалению, сами они мыться не хотели. Пришлось потянуться к кристаллу-вентилю, который должен был включить воду. Но тут коварный Эрвикс перехватил мою руку и вкрадчиво сказал:

– Так воду каждый дурак включить сможет. А вы силой попробуйте, студентка Винир.

Я во все глаза уставилась на раковину. Она, если бы могла, несомненно уставилась бы в ответ, с ужасом от перспектив. Ей бы еще служить и служить, а тут я пришла и собираюсь совершить нечто практически противоестественное!

– Профессор, как вы себе это представляете? Вентиль же…

– Эла. – В три буквы моего имени господин Эрвикс умудрился вложить все свое честное мнение о моих умственных способностях. Мне даже послышались сомнения в том, что стоит такую нерадивую студентку допускать к пересдаче! – Скажите, пожалуйста, что вы знаете об этом… вентиле?

Очень хотелось заорать, что я не сантехник. Но вместо этого я послушно напрягла мозги.

– Он активирует стихийный артефакт, который призывает воду из подземного резервуара.

– Прекрасно! – Восхищение в голосе профессора было слишком уж чистым, чтобы быть искренним. – Вы понимаете, что вам нужно сделать?

Вожделенная пересдача блекла и блекла, с каждым его словом и с каждой секундой моего молчания в ответ…

Параллельно с этим всем я начинала злиться, чувствуя себя как первокурсница, которая случайно забрела на занятие к целителям-выпускникам! То есть в принципе что-то знакомое там говорят, но в целом ни демона не понятно.

Я – зельевар! Дайте мне котел, и я сварю зелье хоть для бодрости, хоть от расстройства желудка; да хоть удобрение для поля, чтобы урожай пшеницы был хорошим!

Вот зачем мне эта стихия? Зачем воду вызывать, если вся система давно уже налажена? Все, что я должна была знать о предмете Эрвикса, так это как пользоваться стихийными артефактами. И вот тут я прекрасно понимала, куда нужно ткнуть, как поток отрегулировать и даже как выставить температуру. Стихийные артефакты все же – это нечто. Славься, синергия наук!

А тут – сама. Силой, которую я мало того, что не контролирую, так еще и практически не ощущаю.

– Прекрасно, Винир, – в мои злобные мысли ворвался довольный голос этого педантичного злодея. – А теперь чуть сбавьте накал. Все же вам нужно помыть пробирки, а не…

Закончить он не успел. В кране зловеще загрохотало, и он выплюнул порцию воды. Судя по взвившемуся к потолку пару – кипятка.

В раковине немедленно что-то жалобно хрустнуло…

– Остудите? – почему-то вопросительно предложил Даниэль Эрвикс.

– Попробую? – с теми же интонациями отозвалась я.

Собственно, пробовала.

Но не получалось. Злость все еще клокотала во мне, и я не могла сосредоточиться на тонкой ниточке силы, связывавшей меня с источником через тот поток воды, что извергался из крана.

К счастью, никакие склянки больше не трескались. Видимо, в смерти той, первой, был виноват перепад температур, когда вода только прибыла.

– Не получается, – почти с отчаянием сказала я, переплетя пальцы.

И тут профессор сделал кое-что странное. Переместился за мою спину, положил ладони на плечи и стал мягким, успокаивающим голосом говорить:

– Вдох и вы-ы-ыдох, Эла. Вода – это лишь вода. Поток, который послушен тебе и твоим мыслям. Нужно лишь замедлиться самой.

– З-замедлиться? – прошептала я, вообще ничего не понимая.

Руки на моих плечах сжались крепче, а потом расслабились и скользнули до локтей ласкающим движением. То есть успокаивающим, конечно, но мне казалось, что не только!

– Вдох и вы-ы-ыдох…

И я задышала.

Если честно, всегда считала медитацию полной ерундой. У меня не получалось сидеть и ни о чем не думать по часу, как это могла делать та же мама. Она пыталась меня научить, но вместо того, чтобы возноситься куда-то там в чертоги спокойствия, я так и норовила улечься на коврик и спокойненько отойти в те чертоги, где есть прекрасные сновидения.

Но дышать меня маменька все же научила.

Потому, когда профессор стал тихим, монотонно-успокаивающим голосом говорить на какой счет делать вдох и выдох, я послушно последовала его инструкциям.

И да, связь с реальностью действительно стала возвращаться. Медленно и четко. Оказывается, раньше шум воды настолько сильно грохотал в моих ушах, что затмевал практически все звуки окружающего мира. Теперь же, спустя бездну моих вдохов, я прислушалась и поняла: она… журчит все тише. И словно успокаивается вместе со мной. А поток становится все меньше и меньше.

– Прекрасно, – удовлетворенно заявил Эрвикс, отнял от меня руки и, подойдя к раковине, сунул ладонь под поток. – Да, и температура тоже упала.

– Это же хорошо? – Я вытянула шею, с удивлением глядя на воду и понимая, что я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО смогла вызвать ее сама. Без стихийного артефакта.

– Отлично, – едва заметно улыбнулся профессор и достал из кармана белоснежный (конечно же) платочек, которым вытер влажные пальцы. – А теперь приступайте к мытью.

И отошел на другой конец лаборатории.

А я грустно заглянула в недра раковины. Эх, жаль, что я не до такой степени владею бытовой магией, чтобы перемыть столь хрупкую посуду одним заклинанием. Хотя тут разве что какой-нибудь магистр бы справился! Все же колбы тонкие, горлышки у них узкие. Да и как реагируют на магию составы, что в них были, – тоже большой вопрос.

А потому – все сама!

Со вздохом взяв один из узких ершиков, я приступила к работе.

* * *

Спустя некоторое время на столе выстроился ряд сверкающего чистотой лабораторного инвентаря. Я вытерла руки, сняла фартук и, отступив, с удовлетворением оглядел проделанную работу.

Из-за спины опять подкрался педантичный злодей.

– Я смотрю, труд действительно облагораживает магов, – заметил он.

Без понятия, в чем я стала благороднее, но на всякий случай кивнула.

– Чаю? – все с той же королевской невозмутимостью предложил Эрвикс.

Я еще раз кивнула.

Меня пригласили в тот уголок, где профессор коротал несомненно грустные минуты в ожидании, пока я справлюсь с посудой. Там уже стояли термос, две небольшие кружки и бумажный пакетик. Я потянула носом и сглотнула, ощущая сладкий запах корицы.

Мне галантно налили травяной сбор и широким жестом предложили угоститься печеньем. Я на все согласилась. Ели мы молча, с удовольствием. И, примерно после третьей печенюхи, я покосилась на профессора, с удивлением осознавая, каким на диво приятным человеком он способен быть.

Может, и зря считала его злобным педантом?

– Как понимаю, на сегодня все? – спросила я с улыбкой, проникаясь все большей симпатией к кормильцу.

– Неправильно понимаете, – с загадочной полуулыбочкой ответил Эрвикс.

В смысле?!

– Уважаемый профессор, не сочтите за назойливость… – Я откашлялась в кулак и выдержала некоторую паузу, чтобы в голос вдруг не просочилась злость. Демонстративно потеребила манжет, надеясь, что выгляжу достаточно робко, чтобы впечатлить черствое сердце этого зануды, и уточнила: – Значит, будет еще задание?

– Да, – сказал профессор.

– А когда пересдавать будем? – решительно спросила я.

Стихии – это, конечно, прекрасно, но диплом еще прекраснее! И стихии, в отличие от диплома, могут подождать! И я, несомненно, всему научусь. Потом. Если будет время, желание, возможность, силы… Но сначала оценочка.

Как говорит мой папа, дайте денег – потом заказ!

– В смысле пересдавать? – одной фразой вверг меня в ворох очередных сомнений профессор.

– Как же… ну вы же сказали, что «да»!

– Что именно «да»? – Он посмотрел на меня ясными карими глазами. Такими, какими смотрят, когда не хотят идти навстречу, но слишком вежливы, чтобы откровенно послать.

– Вы кивнули! – напомнила ему я, погрозив указательным пальцем. – Вот так.

И я кивнула. А потом вперилась в профессора не мигая. Как бы тоже говоря ему, что могу снова изображать любовь и вообще готова на многие пакости!

– Это значило «посмотрим», – спокойно ответил этот непрошибаемый тип.

– Ну так и посмотрели? – с надеждой спросила я. – Вот как хорошо все сделала! – Я обвела широким жестом помещение. Затем подумала и ткнула в сторону раковин, где блестели отмытые колбы с ретортами. – Я же очень полезная! От меня сплошные плюсы!

– Вообще-то от вас уже минус мензурка. И не отводите глаза, я прекрасно видел, как вы спрятали ту, с трещиной! А еще не далее как вчера вы, студентка Винир, разрушили люстру из кирейского хрусталя, которую мне подарила дорогая матушка. Возможно, в душе я вам и благодарен, однако сути это не меняет.

– Но…

– Никаких «но». И вообще, вас продолжают ждать остальные великие дела. Перекусили-отдохнули? Двигаемся дальше!

Двинулись мы ровно до соседнего помещения. В нем рядами стояли котлы. Большие-пребольшие. Грязные-прегрязные.

– Отмыть, – с чувством глубокого удовлетворения проговорил стихийник, скрещивая руки на груди.

– Как?!

– Вы правда задаете мне этот вопрос? – Профессор склонил голову. – Эла, вы заставляете меня сомневаться, в том, что действительно достойны пересдачи!

– Да знаю я, знаю… нужно сварить состав абсолютной очистки, – моментально припомнила я.

Приблизившись к одному котлу, глянула внутрь и поморщилась:

– М-да… их весь год не трогали, что ли? Идейно? Чтобы зелья наваристее получались на остатках предыдущих?

Впрочем, мне не ответили. Видимо, решили, что вопрос риторический или что я сама получу удовольствие в попытке докопаться до истины сквозь слой налета. Профессор просто уставился куда-то в стену и словно «ушел в себя».

Начала я с того, что проинспектировала ящик с ингредиентами. Нашла все необходимое, с грехом пополам подтащила к котлу шланг и даже раза с пятого призвала воду. Правда в этот раз она, видимо откликаясь на внутреннее уныние, была ледяной. Но ладно, в данном случае я всегда могла поправить дело огоньком!

Встав на четвереньки, собралась активировать очередной стихийный артефакт. Тихо радуясь тому, что он огненный, улыбнулась в предвкушении похвалы. И халявы.

У меня только вода и ветер, так что огонь призову «ленивым» способом. Выкусите, профессор!

Только артефакта на месте не оказалось…

– А где? – Я оглянулась и осеклась.

Довольный Эрвикс протягивал мне стальную коробку. Там лежало несколько брикетов угля, в одном из которых искрилось пламя. Сверху демонстративно покоились щипцы.

– Это что?

– Призовите огонь своей стихией, – спокойно ответил Эрвикс.

– Вы серьезно?

– Более чем.

– Профессор, это уже ни в какие рамки! – возмутилась я. – У нас что, пещерные времена, когда надо добывать огонь трением?!

– Мисс Винир, – в голосе вновь появилось предупреждение. – Складывайте материалы под котел и применяйте стихию.

– Да я тут или все или подожгу, или вообще не смогу! – высказалась в ответ.

– Вы должны учиться, – настаивал профессор.

– Но я могу себе навредить! И вам тоже.

– Ветер – наша стихия. Так что не можете.

– А огонь?!

– Вы как-никак пятикурсница и должны уметь защищать себя и партнера. Это элементарные азы. Так ведь?

– Так, – прошипела я в ответ.

Вновь вспыхнула бессильная злость.

«А-а-а! В гробу я видела эту стихийную магию! Она мне не нужна!»

Я вообще думала, что это все по другому будет выглядеть. Как обычно на занятиях. А это что? Смесь магического самосовершенствования с облагораживающим трудом?!

– Эла? – напомнил о себе мерзкий Эрвикс.

– Профессор, – в тон ему ответила я и, улыбнувшись, забрала инвентарь.

Несколько минут приготовлений я старалась растянуть в вечность. Но увы, все же пришлось встать на колени перед котлом и, бросив полный презрения взгляд на профессора, начать соображать, как дунуть ветром так, чтобы все удалось? И чтобы ничего лишнего не подожглось.

После вчерашней грозы было страшно, очень страшно. Ведь мы уже знаем, что это такое… Если бы мы не знали, что это такое, но мы знаем, что это такое…

– Эла, – вновь позвал профессор.

Я вздохнула и медленно выплыла из состояния апатичной паники.

В этот раз сила откликнулась быстро. Настолько быстро, что брикеты с искрами отлетели в одну сторону, я в другую.

Плечо отозвалось болью. В колене стрельнуло.

– Перестарались, – флегматично прокомментировал случившееся Эрвикс, щелчком пальцев сбивая на пол огонек с собственной рубашки.

– Я так и поняла, – пробормотала, вставая с пола и сдувая челку со лба.

– Это хорошо, что вы все поняли, – глубокомысленно ответил Эрвикс. – Редко, когда так вот сразу понимают.

Издевается!

Что ж, я еще ему докажу!

Пробежалась по помещению, собрала обратно брикеты и попробовала заново. Уже гораздо медленнее подавая энергию и гораздо осторожнее взаимодействуя ею с огнем.

И стало получаться!

Искорок становилось все больше, они превращались в маленькие язычки пламени, а те уже становились более крупными лепестками и начинали с радостью облизывать дно котелка.

Я довольно (и немного недоверчиво) оглядела получившийся результат и повернулась к профессору. Как раз чтобы застать на его породистом лице очень сложное выражение. Он с прищуром глядел на огонь, и, судя по всему, напряженно о чем-то размышлял. Или высчитывал.

А пламя тем временем уже касалось боков котла.

«Хорошо получилось!» – подумала я, в тот же самый миг замечая, как огонь рывком устремился к краям. Все выше, и выше… Мне бы гордиться дальше, но я решила проверить реакцию профессора.

Тот округлил глаза (видимо, закончил мысленные вычисления) и рванул ко мне. Сбил с ног, но успел бросить левитационную прослойку между мной и полом, потому упали мы мягко. И где-то там, за спиной Эрвикса, которая перекрывала мне обзор, вдруг многократно усилилось гудение пламени и раскрылся огненный цветок. Большой, прекрасный, жу-у-ткий.

Я нервно икнула. А потом еще раз.

Эрвикс отстранился и мягко, как у психически нездорового человека, спросил:

– Винир, вам что-то известно о том, как пламя реагирует на чрезмерно насыщенный кислородом воздух?

– Э-э-э…

– Теперь известно, – коротко резюмировал он.

Встал. Отряхнулся.

С самой непроницаемой миной сбил тлеющий огонек с некогда белой рубашки.

– Ох, – прошептала я, понимая, от чего меня спасли. И какой ценой…

– Прошу прощения, буквально на минуту отлучусь, – перебил меня Эрвикс все с той же безупречной вежливостью. А после щелкнул пальцами, и вокруг него заискрился купол. Судя по проступающим на нем знакам и полному отсутствию звука – профессор изолировал мои нежные уши от своего честного мнения на тему всего происходящего.

Я видела, как шевелились его губы, но предпочла не читать по ним даже наиболее четко произнесенные слова. Вот после первых двух ругательств и предпочла. Профессор вышел в другое помещение, но дверь за собой не закрыл. Потому я последовала за ним. Вдруг понадобится помощь?

Так я невольно стала свидетелем совершенно неожиданного зрелища: Эрвикс резкими, порывистыми движениями стянул с себя остатки рубашки. Стоя ко мне спиной, он потянулся к аккуратно повешенной на стул мантии, которую надел на голое тело. А я стояла и впечатлялась. Удивительно, но спина, плечи и руки этого книжного зануды оказались невероятно красивыми. Мужественными. Притягательными. Рельефными… В общем, такими, от которых не хотелось отворачиваться.

Вообще, красивой спиной меня не удивить! В академии как-никак целый боевой факультет бегает, состоящий на восемьдесят процентов из молодых и весьма фактурных парней. А они очень любят на совмещенной спортивной подготовке картинно стянуть тренировочные майки. Мешают они им очень, угу.

Да и декан боевиков – профессор Кайстер Гибс – тоже периодически этим грешит. Он очень хорош, но очень суров…

Пока я размышляла, Эрвикс как раз застегнул мантию, натянул любезную улыбку, щелчком пальцев снял щит и заявил:

– Вы немного перестарались, но ничего страшного, Эла. Попробуем еще раз.

В этот момент я почувствовала не только ужас, но и некоторое восхищение. Какой же профессор терпеливый! Даже голос не повысил ни разу.

Продолжать эксперименты мне не очень хотелось, так как теперь опаски к своему дару у меня стало еще больше. Но присутствие профессора давало уверенность, да и вариантов, разумеется, мне не предоставили.

Спустя полчаса, после многочисленных попыток и еще нескольких уже более осторожных полетов с Эрвиксом, я все же освоила технику мягкого дуновения ветром в конкретную точку. И если честно, то даже испытала некоторый стыд. Потому что все получилось лишь после того, как я перестала воспринимать наш эксперимент как помеху на пути к цели. Стоило всего-то отнестись к работе серьезно, посчитать, прикинуть вектор и силу приложения… в общем, нормально заняться задачей, а не спустя рукава!

Зелье варить было просто. После нескольких лет практики оно казалось мне элементарным: единовременно закинул ингредиенты, довел до кипения, помешал нужное время, прочел заклинание, и все. Главное, голыми руками в него не лезть, а так отлично.

В общем, спустя какое-то время я наконец гордо продемонстрировала Гордынычу чистый котел:

– Вот!

– Отлично, – невозмутимо кивнул он. – А теперь еще пятнадцать.

Сколько?!

– Все за сегодня? – спросила вслух.

– Я надеюсь, справитесь быстрее, чем с первым, – кивнул Эрвикс.

Мне очень не хватало его звуконепроницаемой сферы, так что пришлось просто ругаться про себя. Но своих ошибок я уже не повторяла.

И действительно, дело спорилось и продвигалось гораздо энергичнее, но не все так, как хотелось бы. Часто приходилось переделывать начатое снова. Когда последний котел оказался чист и прекрасен, я была вымотана так, как даже после смены в таверне не уставала.

– Прекрасно. – Эрвикс осмотрел помещение. – Вы неплохо справились, Эла.

– Неплохо? – уточнила я.

Он кивнул. У меня дернулось веко. Хотелось ругаться. И спать. Но портить отношения с этим педантом я не могла. Потому лишь спросила:

– Профессор, почему такая странная методика? Где обычные тестирования, занятия на концентрацию? Проверки резерва…

– Вам не пятнадцать лет, Эла, – ответил Гордыня. – Обычные методики с вами не пройдут. Нужно что-то более весомое и, так сказать, прикладное. Все должно быть тут же проверено на практике.

– М-м-м, – неопределенно вздохнула я.

Из подвала мы поднимались в тишине. Лишь на выходе из здания Эрвикс сказал:

– Завтра подходите сразу ко мне домой.

– Что? – опешила я. – Не в деканат?

– Нет.

– Не к вам в кабинет? – продолжила «прощупывать» профессора я.

– Нет, – чеканил он.

– А как же экзамен? – решила спросить «в лоб».

– Вы помните, я кивнул? – спросил профессор.

– Да.

– Ну так вот, это уже хорошо. Так ведь? – Он заломил бровь.

Я уныло пожала плечами.

– Завтра будете помогать мне с картотекой по книгам. Приходите пораньше, Эла, работы много.

– Хорошо, профессор, – буркнула я, чувствуя себя настолько выжатой, что сил не оставалось даже на злость.

* * *

Домой в столь унылом состоянии идти не хотелось, потому, немного подумав, я направилась к таверне Хьюго Флиса.

Настроение было самым мрачным. Его не спас даже вкусный пирожок с повидлом, который я купила у уличной торговки и сжевала на ходу. Обычно еда помогала немного расслабиться и чувствовать себя лучше, но сегодня пирожок не справился. Горечь внутри разрасталась с каждым шагом, приправленная сомнениями и страхами.

Что, если профессор все же откажет мне?

Таверна встретила знакомым гулом голосов, мягким светом и ароматами, от которых немедленно проснулся волчий аппетит.

Повар мистера Флиса не готовил изысков и разносолов, напротив – специализировался на простых блюдах. Но благодаря тому, что хозяин таверны не экономил на продуктах и специях, кухня тут была просто потрясающей. Настолько, что в таверну отца Ритки не гнушались заходить даже аристократы.

Я пару раз обслуживала их, кстати. Странные эти благородные: считают, что если нацепить простой плащ и снять родовые перстни, то сразу становится непонятно, кто перед тобой. Но осанка, аккуратные, ухоженные руки, обращение со столовыми приборами, посадка головы – все это не спрячешь. А лучшим свидетельством их богатства являлась вязь защитных символов на той же рубашке. Это они не прятали, считая, что простой человек не поймет, что это.

В целом, может, и правильно думали. Я бы тоже могла не замечать магической защиты, если б не факультатив «магическая клинопись». Именно этот язык до сих пор использовали старые роды в своих заклинаниях. Впрочем, сами формулы нам, разумеется, никто не говорил, так как они являлись родовым достоянием и были записаны в фамильных гримуарах, но отличить их я могла.

– Эла! – Из мыслей меня выдернул звонкий голос подруги, она налетела и обняла меня за плечи.

– Привет! – Я обхватила ее руками в ответ, а потом жалобно посмотрела и попросила: – Накорми меня, пожалуйста.

– Конечно, сейчас. – Рита кивнула в сторону углового столика у окна, который обычно занимали или сами хозяева, или друзья семьи. – Сегодня на ужин медовое мясо с морковкой. Язык проглотишь. Или ты уже?