Текст книги "Где живет счастье"

Где живет счастье
Ника Кошар

Иллюстратор Анна Павич

Корректор Елизавета Богдан

© Ника Кошар, 2017

© Анна Павич, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4483-1502-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эта книга – моя жизнь и мой опыт. Мое мировоззрение и восприятие. И такой же мой ребенок, как и прекрасная девочка Лизавета, которую я родила 17 лет назад. Роман «Где живет счастье» я писала ровно девять месяцев – символично, правда? А ведь это получилось совершенно случайно. Впрочем, как и многое другое в жизни, которую я так люблю.

Я очень благодарна своим родителям, дочери, сестре, друзьям, учителям и всем тем, кто поддерживал и был рядом со мной на этом, таком непростом и таком удивительно интересном пути. Тем, кто вдохновлял и подставлял плечо в нужный момент, и тем, кто мог просто выслушать, когда это было необходимо.

Кто-то, наверное, узнает в этом романе себя, а кто-то, возможно, будет искать и не найдет. В этом месте я хотела было оправдаться заранее, а потом передумала. Потому что, всякая история пишет и рассказывает себя сама, а я всего лишь проводник, умеющий складывать слова в предложения. Сказочник, если вам будет угодно.

А теперь пришло время рассказать историю…

Пролог. В котором мы знакомимся с тем, «кто вечно хочет зла»

– Вы правда думаете, что быть клоуном так просто? Веселить, развлекать всех этих идиотов, постоянно дурачится и прятать плохое настроение? Вы правда так думаете? Что же, вы чертовски правы. Это действительно просто. Особенно если у тебя постоянно хорошее настроение.

Наркотики? Ха! Нет, я не употребляю наркотики. Признаться, в юности баловался, но нет, не мое. Слишком много тумана в голове. Алкоголь? Ну как же много у вас вопросов! И такие все каверзные, надо же! Было дело, употреблял. Даже любил. Все эти посиделки с друзьями, разговоры, бесконечные признания в любви и уважении друг другу. В какой-то момент все это мне сильно наскучило. Поэтому бокал вина за ужином – да, возможно. Белого, пожалуйста. Но этого достаточно.

Слушай, ты откуда взялась, такая вся любопытная? Конечно, я не всегда был клоуном. Когда-то, как и все нормальные люди, я был самым обычным клерком. Ой, ну ладно, приврал. Не был я никогда клерком. Точнее, как-то был, но недолго. Окей, я снова немного слукавил. Работал. Когда-то давным-давно я даже о карьере мечтал. Как все, не побоюсь этого слова, нормальные люди.

Черт побери, да кто ты такая? Смотришь, не отрываясь, слушаешь, открыв рот, жадно глотаешь каждое слово… Ты вообще в курсе, что это заводит? Кто вы, о прекрасная незнакомка?

– Напрасно ты паясничаешь, Трикстер. Пропал человек и случилось это после вашей встречи. О чем вы говорили с Корой? Ты несколько появлялся у нее в Элизиуме, возвращался туда снова и снова – это ты помог ей сбежать? – аккуратно обрезанные красные коготки нетерпеливо забарабанили по столу. Черные глаза пронзительно впились в лицо собеседника, словно намеревались, во что бы это не стало, узнать его самую «страшную» тайну. Тщетно.

– Гера, моя дорогая, ну снова ты о своем, – вытянув перед собой ноги, Трикс «растекся» по неудобному стулу, служившему ему прибежищем в течение трех последних часов. – Я рассказал тебе о своей жизни, теперь ты единственный человек в мире, кто мог бы написать мою биографию, но тебе и этого мало, да, куколка? Тебе подавай много больше, сладкая… А ведь этот источник когда-нибудь иссякнет, не боишься? Да и Зевс может все узнать, ненасытная моя… И ему это вряд ли понравится…

– Размурлыкался, кот, посмотрите-ка на него, – жена верховного бога улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой, зло сверкнув глазами, при этом, и тут же зашипела. – Где Кора, мерзавец? И куда, интересно, подевалась эта ваша ненаглядная Ева?

Глава первая. О том, что случилось шесть или семь лет назад

Мир Богов

Афина, Афродита и Артемида валялись под забором где-то на окраине Олимпа. Ночка выдалась та еще – тихие домашние посиделки в Мире Людей, о которых так давно мечтали богини, каким-то странным образом трансформировались в ночной клуб с танцами и мужчинами, наперебой угощающими алкоголем и соревнующимися за право воспользоваться состоянием опьянения, завладевшим барышнями. Шансов у бедолаг, правда, не было никаких. Эти три фурии никем посторонним особо не интересовались, поэтому заканчивалось их веселье всегда одинаково. Нет, девицы не просыпались в чужих постелях, хотя вполне могли себе позволить такую шалость. Они предпочитали отсыпаться на свежем воздухе.

Мимо авторитетно продефилировали Деметра и Гера. Мать Коры ухмыльнулась, покачала головой и обняла дочь, идущую рядом. Что до Геры, та своих эмоций скрывать не стала.

– Вот дряни! – громко возмутилась Зевсова жена. – Нажрались как свиньи, а еще барышни. Как не стыдно!

– Да ладно тебе, – Деметра попыталась быть понимающей. – устали девчонки. Одна в путешествиях и на охоте все время пропадает, вторая в военное дело погрузилась, третья… Вот ты бы попробовала столько любовников иметь одновременно, я бы на тебя посмотрела! – Деметра подмигнула Коре, и та радостно захихикала.

«Чирик-чирик», – звонко поздоровался приземлившийся на плечо Коры пересмешник. Начирикав что-то ужасно секретное на ухо юной богине, он упорхнул по своим птичьим делам дальше.

– Мамуль, тетя Гера, простите, мне надо отлучиться на часок, – отчего-то смутившись, сказала Кора. – Я скоро вернусь. «Опять кого-то спасать надумала, пока эти трое спят», – вздохнула Деметра, с любовью глядя вслед дочери…

В это же время в Мире Людей

Нахмуренная не по погоде Белка сидела на окне, курила и пронзительно горевала. Ева стояла рядом, смотрела, как к Большой Никитской приближается рассвет, и пыталась не обращать внимания на головную боль.

– А вот возьму и выброшусь! – решительно заявила подруга. – Р-раз – и нет больше Белки!

– Ну-ну. Валяй. И мозги по асфальту. Красота и эстетика. Впрочем, ненадолго. Полпятого, поливалки проснулись, сейчас начнут Москву умывать. И следа от мозгов не останется, – философствовала Ева, сдерживая порыв самой сбросить подругу вниз и закончить свои мучения.

– Зачем же он так? Ну зачем? Я же его так… Люблю! А он! Ну как так? Ну что я сделала не так? – слезы струились по ее красивому лицу, а голос все больше усиливался, отражаясь тысячами противных вибраций в голове у Евы.

– Ну. Потому что он… музыкант. Творческий человек. Они все такие. Хотя нет. Мужики вообще все такие. Ну посмотри на моего. Такой же мудак – не звонит, не пишет, но я же выбрасываться не собираюсь, – продемонстрировала Ева свое превосходство.

«Еваааа, Ева, мы ждиом толко вас!» – с другой части зала зазывал какой-то с немецким акцентом, указывая на стакан с виски.

– Блин. И этот туда же, надоели, все, не могу. Белка, хорош херней страдать, пойдем выпьем, а?

Белка отчаянно замотала головой, размахивая слезы в разные стороны.

– Ну, как знаешь.

Нетвердой, но вполне себе, походкой Ева зашагала к столику с виски и бесполыми существами, как вдруг заметила одиноко выпивающего мужчину.

– Ээээ, простите пожалуйста, что я так беспардонно, но, кажется, я вас знаю. Вы, случайно, не Семен? Семен Рублев, да? Нас представляли друг другу, помните? В Юрмале пару лет назад. На какой-то ужасно пафосной вечеринке. У вас еще барышня была. Такая… блондинка с губами.

Похоже, выпив Ева осмелела и потому решила вытараторить всю информацию разом, чтобы не дать собеседнику опомниться.

– Конечно помню, ты – Ева, – грустно улыбнулся Семен. – Такие… формы… Тебя разве забудешь?

– Ой, кааак это мило, – смутившись, раскокетничалась нетрезвая Ева. – А почему вы один? А можно на «ты»? А ты запиваешь этим виски какое-то горе? А у меня вон Белка на окне рыдает, собирается сигануть вниз, ее музыкант бросил. Какое-то странное утро – все грустят. А у меня голова болит, умираю просто. Ну хочешь, я попробую тебя рассмешить?

– Виски выпей и голова пройдет, – Семен протянул Еве свой стакан и тут же подал знак официанту принести еще. – Грущу, да. Меня барышня сегодня бросила. Та самая. С губами. Сказала, что уходит от меня к другой… телке.

– О! Пфффффф.. Ну ни фига себе! Извините, – Ева сделала большой глоток. Для храбрости. Потом кинула в стакан пару кубиков льда – и еще глоток. Снова для храбрости. – Ой, Семен. А я даже не знаю, что вам, в смысле, тебе, сказать. И вообще, что в таких случаях говорят. У меня ни у кого из знакомых еще ни разу девочка к девочке не уходила. Вот ведь…

– А пойдем завтракать? Что-то здесь тоскливо совсем стало, – взял себя в руки Семен

– Я что, повод дала? – оскалилась Ева.

– Нет, Ева, ты не поняла. Пойдем завтракать. В ресторан. Просто завтракать.

– Просто завтракать и ничего такого? – недоверчиво переспросила девушка.

– Вообще ничего. Не то настроение. Ну, хочешь, возьми подругу для смелости, пока она не выбросилась из окна, – засмеялся Семен и добавил что-то еще, но Ева его уже не слушала – пришло время срочно спасать Белку.

– Белка, а Белка, завтракать пойдем?

– Куда? – грустно и надменно спросила подруга.

– В ресторан какой-то, – Ева старалась быть многозначительной. – Сеня зовет!

– Сеня? А кто это?

– Ну, сползай с окна и приходи, я вас познакомлю.

Белка мигом спрыгнула с широкого подоконника, поправила юбку, улыбнулась, словно слез вовсе и не было (так умеют только всамделишние девочки) и подошла к внезапно случившейся паре.

– Я Белка, – протянула руку, выражая дружелюбие.

– Семен, – неожиданно официально отчеканил «Евкин», ответив на рукопожатие. – Ну, что? Поехали, водитель ждет. И наша троица весело шагнула в летнее московское утро.

Мир Богов. За несколько дней до описанных событий

– Кора! Коооора! Доченька, где ты? Куда же запропастилась эта несносная девчонка?! – Деметра нервничала, на сердце у нее было неспокойно, а в горле застрял какой-то странный комок. «Надо отвлечься, – пульсировало в голове. – Ну что с ней может случиться? Она же как… пустодомок какой-то. Дома почти не бывает, все на улице, с подружками никак не нагуляется».

Богиня Плодородия посмотрела в окно и увидела приближающихся к дому закадычных подруг Афину, Артемиду и Афродиту. «Ох, с недобрыми вестями троица пожаловала», – подумала Деметра, а вслух громко сказала:

– Девочки, что происходит, где Кора? Почему она не с вами?

– Мы были на лугу, разговаривали о всяком. Коре, как всегда, стало скучно, она пошла погулять и пропала, – начала было Артемида.

– Афродита все видела, пусть она рассказывает, – перебила Афина.

– Допустим, видела, – Богиня Любви улыбалась, словно ничего не произошло. – Рассказывать нечего. Гадес уже давно засматривался на Кору и мечтал ее… Ты же понимаешь, о чем я, Деметрушка.

– Ктооооо? Гадес? Это чудовище? – Деметра схватилась за сердце. – Но… Если ты все видела, почему ничего не сделала, не остановила, не позвала на помощь?

– Ну, милая моя, а как же любовь, разве я могу ей препятствовать? Разве могу противиться счастью? Возможно, пришло время Коре избавиться от невинности. С мужчиной. Мало тебе этих двоих… Оберегающих непонятно от кого непонятно чью честь. Она мотнула головой в сторону подруг.

У Деметры подкосились ноги. Ком, который с самого утра подкатывал к горлу, казалось, превратился там в булыжник.

– Как же так, девочки? Вы же старше, опытнее, вы же ее подруги! Афина, ты должна была научить ее мудрости, Артемида, ты – уметь постоять за себя, а ты, – Деметра пристально посмотрела на Афродиту, – ты должна была научить ее искусству любви, а вместо этого что сделала? Бросила в пасть к чудовищу и посмеялась?

– Любовь не выбирает, – парировала Афродита. Никогда не выбирала и никогда не станет этого делать. Тебе ли этого не знать?

Слова Богини Любви отозвались болью у самого сердца, но одновременно заставили взять себя в руки.

– Не представляю, что я буду делать, но в самое ближайшее время Кора окажется дома. А вы… только попробуйте после этого отнестись к своим обязанностям безответственно! Обещаю, мало не покажется.

Мир Людей

– Ева, подъем, – Семен коснулся плеча девушки.

– Сеня, я не хочу подъем, я хочу с тобой. Ты снова пропадешь, и сколько я тебя не увижу? Неделю? Две? Месяц?

– Дорогая, у меня через три часа самолет в Пекин. Ну, хочешь, полетели вместе.

– У меня нет визы. Когда ты вернешься?

– Я позвоню. Тебе понравился вчера ресторан?

– Понравился, но это не то, что меня сейчас волнует.

– А что тебя волнует, дорогая?

– Меня волнуют мои чувства к тебе. Я влюблена, я тебя жду, а ты пропадаешь месяцами.

– Ева. Я женат, ты же знаешь. У меня бизнес. И вообще, я тебя предупреждал – не влюбляйся.

Мир Богов

– Зевс, я не шучу. Либо ты что-нибудь предпримешь, либо я за себя не ручаюсь. Все, что я смогу сжечь, будет сожжено. Я использую не только свои силы, но и возможности этих… троих… – Деметра махнула головой в сторону Афины, Артемиды и Афродиты. Она все еще злилась.

– Хорошо, – главный, как всегда, был немногословен. – Я поговорю с Гадесом. Обещаю, я решу этот вопрос.

Через три дня Кора вернулась. Другая. Измененная. Как будто она узнала какую-то тайну. Зевс с Гадесом договорились, что девять месяцев Кора будет жить с Деметрой, а оставшееся время – у своего, теперь уже законного, мужа. Богиня-мать смирилась, а Кора и вовсе не сопротивлялась – в Царстве Мертвых было что-то такое, что слишком сильно ее влекло туда.

Что до Мира Людей, там Кору, когда пришло время, назначили ангелом-хранителем девочки по имени Ева. Взбалмошная и внезапная, среди друзей Ева слыла немного странной, впечатлительной, тонкой, чувственной, романтичной и чересчур наивной. Однако же Кора, поскольку Ева была ее «первым заданием», вместо того, чтобы оберегать подопечную, как могла, помогала Еве преуспеть в ее заблуждениях.

«Ты никто, пока кто-то не полюбит тебя», – нашептывала она на ухо юному созданию, не задумываясь о последствиях. Ведь богами ей было поручено сделать Еву счастливой, а это возможно лишь тогда, была уверена Кора, когда у тебя в жизни есть любовь.

«Ты слишком часто влюбляешься, Евка», – сам того не ведая, пытался противостоять Коре с ее богическими замашками закадычный друг Евы – Егор, в очередной раз помогая «зализать» очередную сердечную рану подруги.

«Ну Егор, но ведь без любви тааак скучно», – щебетала в ответ Ева, а затем, снова и снова расправляла свои чуть обожженные крылья, чтобы полететь навстречу новой любви и броситься в новую зависимость, как в омут с головой.

Мир Людей

В тот вечер Ева приехала домой зареванная. Еще по дороге, в такси, она стерла из памяти телефона номер Сени и твердо решила никогда и никому больше не позволять так обращаться с ее чувствами.

– Ну что, Кора, ты довольна, звезда моя? Нравится, когда о тебя ноги вытирают в очередной раз? Круто? Миром правит любовь, говоришь? Только она делает людей счастливыми? Интересно, как?

Кора притихла, ответить ей было нечего. Ева же продолжала неистовствовать. На полке с кухонной утварью она обнаружила сигару, раскурила ее и металась по квартире, как по клетке, извергая страшные проклятия в адрес Сени. Она снова и снова затягиваясь чудодейственным дымом в надежде, что он навсегда изменит ее сознание и заставит забыть о боли.

Взгляд на Кору упал с последней затяжкой.

– Пошла вон, – сказала Ева с ледяной ноткой в голосе. – Ты мне больше не нужна. Вместе со своей любовью. Вон отсюда. Вон из моей жизни.

– Куда же мне? Как же? – Кора оторопела. За какие-то несколько минут она вся осунулась и как будто постарела. Но сопротивляться сил не нашлось – ей было слишком больно. Любимая подруга и слышать о ней не хочет, не верит в целительную силу любви.

Много позже, став законной владелицей всех богатств Гадеса, повидав многое и познав мудрость, Кора сообразит, что должна была остаться, несмотря ни на что. Должна была попытаться спасти, заставить почувствовать вопреки, снова и снова научить доверять и любить. Но это случится позже, а в тот вечер Кора сделала так, как велела «хозяйка» – самоустранилась.

А Ева, через несколько дней, помирилась с Семеном, смирившись с ролью его любовницы. И больше о любви они никогда не говорили.

Глава вторая. Которая объясняет, почему «разговоры по душам» чреваты последствиями

Мир Людей. Три года спустя

– Впервые я с ним встретился где-то в конце 70-х, – предавался воспоминаниям Трикс. – Иду однажды по улице и встречаю Сеню. Слово за слово, разговорились, ну я ему зачем-то сообщил, что у меня есть пять рублей. А тот, постарше и посообразительнее, возьми, да и предложи: «Слушай, Трикс, а поехали со мной на Соловки. У моей жены связи – она поможет попасть на военный корабль. Только выпить надо по стопочке перед этим делом».

Я, дерзкий и любознательный, согласился моментом, даже не подумав о том, что из одежды на мне только рубашка и брюки, в кармане всего пять рублей, а документов и вовсе нет. Сначала мы выпили в каком-то кабаке, а потом пошли на корабль, там еще с моряками добавили. Да так приложились, что память у меня в какой-то момент отшибло, и я заснул крепким сном. Просыпаюсь в трюме, голова раскалывается, откуда-то сверху на меня благим матом орет капитан. Мол, что я, штатский, здесь делаю. И, конечно же, гонит прочь. Денег – ноль, на острове – холод и промозглый ветер, а Семен затеявший всю эту авантюру, испарился. Ну я и решил, раз такая оказия случилась, пойду хоть, на монастырь их знаменитый посмотрю.

Ближе к вечеру добрел до монастыря, оголодавший и продрогший. Обошел вокруг, увидел рядом какую-то халупу. Заглянул в окно, а там тьма бомжей спят прямо на полу. «Зайду-ка я туда, может согреюсь и прикорну», – подумал. Вошел, осмотрелся, все дрыхнут, никто и ухом не повел. «И тут, смотрю, а у одного мужика 25-рублевая из кармана торчит. Ну я ее и украл. Впервые в жизни.

Ева подняла на Трикса глаза. «Бог ты мой, я знала Сеню столько лет, а ничегошеньки о нем толком и не поняла. В отличие от этого… урода», – подумала зло.

Меж тем, «урод» продолжил свое повествование. О том, как наутро он встретил человека, который пожалев отчаянного парня, предложил ему работу. «Что тебе делать там, на материке? – спросил, смакуя купленную Триксом водку. – Оставайся, я тебя куда надо пристрою». И слово свое сдержал. Пристроил без документов и лишних расспросов. Тогда на Соловках промышляли водорослями. Выходили в море, собирали и сдавали на завод. Так Трикс остался в Белом море на полгода.

– С тех пор, как только менялся ветер и начинало пахнуть весной, я непременно должен был куда-то ехать. Словно меня кто-то ждал. Всю страну объездил», – продолжал рассказчик.

– А потом? – вдруг спросила Ева.

– А потом… Не важно… Я встретил… одного человека… И понял, что ветер больше никогда не изменится. Потому что я нашел то, что искал.

– А Сеня?

– А он так и испарился тогда.

– А кого ты встретил? Женщину? Расскажи мне о ней.

– Как-нибудь в другой раз. Когда придет время.

Трикс и Ева познакомились на похоронах Семена. В тот день, ранней весной, моросил дождь, а город окутал туман, превративший урбанистический пейзаж в апокалиптический. Ева приехала на кладбище через пять минут после того, как здесь прошла похоронная процессия. Тайная любовница, Ева, естественно, не была приглашена ни на отпевание, ни на прощание с ныне покойным Семеном Рублевым. Хотя «прожила» с ним несколько лет. До того самого момента, когда однажды Сеня вдруг не перестал с ней общаться.

«Как он мог? Каак?» – выла Ева, жалуясь на судьбу Белке. Подруга понимающе кивала, все бормотала какие-то подбадривающие слова, но легче не становилось. Позвонила коллеге по работе – Офелии. Мол, ты представляешь, подруга, Рублев перестал за квартиру платить, на связь не выходит. А та и выдала: «А ты что же думала, красавица моя? Что он до пенсии тебя содержать будет? Он все-таки женат».

В своем стиле Офелиюшка. Разумная, слов нет. От остальных подруг Евы, она отличалась, пожалуй, самым острым умом и сообразительностью. Это, правда, не мешало ей быть ядовитой, желчной и часто чересчур резкой по отношению к людям. Пышная женщина с большой грудью и пухлыми губами, своей клокочущей энергией она умудрялась иной раз буквально снести все вокруг. Как тайфун или ураган. Особенно когда садилась на своего любимого конька – нравоучительного, и рассуждала на темы «а я тебе говорила», «пора повзрослеть и остепениться», «ответственность – вот что главное в этой жизни» и «зато у меня есть квартира в Мытищах».

Афина – ее покровительница из Мира Богов – пыталась передать подопечной ту мудрость, которой обладала сама, и, кажется, иной раз у нее это даже получалось. Загвоздка была в том, что Офелия искренне верила, что счастливым человек может стать только при наличии стабильной (пусть и нелюбимой) работы и успешной карьеры. Она наивно полагала, что желчь, приправленная интеллектом, – основное ее достоинство и при каждом удобном случае об этом заявляла.

Офелия служила ведущим юристом в крупном издательском доме, выиграла массу дел и больше всего любила рассказы о том, как много от нее в этой жизни зависит. Комплекс всеобщей благодетельности, правда, порой играл с ней злые шутки – Офелия вдруг начинала вести себя так, как будто на сама деле она и есть Афина. Последняя же, хоть и покровительствовала, но подобной наглости не терпела и периодически «хозяйку» наказывала, лишая то стабильной работы и заработка, то привлекательности, которой у Офелии итак было «в обрез», а то и вовсе возможности мыслить здраво. Сложные у барышень отношения были, надрывные.

Тогда, после отповеди на тему «а ты думала он будет содержать тебя до пенсии?» Ева на Офелию обиделась. Все думала: «Ну как же так, ты ведь подруга мне, а не черт с горы? А как же сострадание и участие?» Дамы на какое-то время даже прекратили общаться, пока однажды Офелия позвонила подруге посреди ночи, и, захлебываясь слезами, не рассказала, что ее собственный отец пытается отсудить у нее какую-то там квартиру в городе, где она родилась и выросла, любовник непонятно почему променял ее на «тупую малолетку» и вообще жизнь – говно. Лепетала что-то невнятное, злилась, кричала, рыдала в трубку, шумно запивая свое горе виски.

Ева сквозь сон выслушала подругу, посочувствовала, а после того, как положила трубку, вдруг поняла, какая та бедолага, и как много теплого и человеческого ей приходится прятать за бесконечными устремлениями, ответственностью, «выдающимся» умом, попытками что-то постоянно доказывать и прочей чепухой. Несчастная была прощена, и Ева на ее «проявления» внимания больше не обращала. Хотя общаться стала реже.

Что Сени, на тему их отношений Ева рефлексировала где-то около полугода. Все никак не могла взять в толк, почему он так поступил. Бросил, не сказав ни слова, буквально растворился в загазованном московском воздухе, словно и не было его никогда. И кто знает, как все сложилось бы дальше, но однажды через знакомую знакомых Ева узнала, что Сеня умер. Похороны, мол, завтра. «И это пройдет…», – подумала в тот момент Ева и тут же себя укорила за бесчувственность. И сразу же оправдала тем, что так говорил некогда великий царь Соломон, и вообще люди в стрессе чего только не скажут.

– Девушка, с вами все в порядке? – кто-то легонько тронул Еву за плечо

– Да… Да… Все хорошо, – промямлила та, шмыгнув носом и смахнув слезу.

– Нахлынули воспоминания? – как-то странно прищурился новый знакомый. – А что это вы предаетесь воспоминаниям так скромно, в сторонке?

– Этой семье на сегодня горя достаточно. Только меня им не хватало.

– Любовница стало быть? И долго это продолжалось?

Ева посмотрела на собеседника с любопытством.

«Да кто ты такой!?» – подумала, с трудом сдерживая гнев. В ответ «Наглец» посмотрел на девушку с нескрываемым вызовом, как будто прочитал ее мысли. Синие глаза, взъерошенные, цвета вороного крыла, волосы, среднего роста, лет примерно… на похоронах он ей показался Сениным ровесником, мужчиной лет сорока пяти.

Тогда же, в довесок к «наглецу», он получил определение «урод». С которым, кстати, вполне себе можно было поспорить. Трикс все же был привлекательным мужчиной, из тех, кого называют «в самом рассвете сил». Подтянутый, спортивный, он был как будто человеком без возраста и производил, тем самым, на людей довольно странное впечатление. Которое усугублялось другими его странными и мало принятыми в нашем политкорректном обществе привычками: задавать собеседнику неудобные вопросы, провоцировать, откровенно говорить об интимном и постоянно подшучивать.

Стоило Триксу появиться в компании, и людей в ней словно подменяли: из них начинало буквально изливаться все то, что долго сидело внутри, за семью замками. Люди злились, не понимали, что происходит и отчего вдруг им так хочется «обнажать» души, являя себя миру во всей красе, но остановиться было невозможно. Сыворотку правды он им подливал что ли… Трикс же наблюдал и, чего уж там скрывать, наслаждался своей «властью» над душами и человеческим несовершенством.

Как правило, интуитивно все догадывались, что виновник этой «правдивой феерии» находится здесь, среди прочих. Однажды кто-то даже подметил, что в определенные моменты глаза Трикса становились ярко-синими, словно напивались живой водой. Кажется, именно в них была сконцентрирована вся та сила, которая заставляла людей говорить. И как бы сильно он их не щурил, пытаясь это скрыть, – у него это не слишком хорошо получалось.

Так же, как и стереть с лица наглую ухмылку, которая словно говорила «не останавливайся, продолжай веселить меня, открывая страшную правду своей жизни». Вот и сейчас, его глаза стали превращаться в два глубоких синих озера. Не догадываясь об этой особенности собеседника, Ева, удивившись самой себе, вдруг поняла, что вовсе и не обижается на него за дурацкий вопрос про любовницу. В конце концов, это же правда. А после того, как самое печальное мероприятие в жизни девушки закончилось, она запросто пригласила Трикса выпить кофе. В ту минуту ей казалось, что она знает его если не двести, то сто лет совершенно точно.

– Я всю жизнь была сильной и крутой. Кажется, я такой родилась – чтобы кому-то что-то доказывать. Я так боялась показаться идиоткой. Глупой, смешной, неумной. Ей богу, не представляю, откуда это взялось. И только теперь, когда Сеня умер, вдруг поняла, что все из-за страха. В моей жизни были взлеты и падения, разделенные и неразделенные чувства. Но именно Сеня помог мне заглянуть в себя, он заставил меня измениться, понимаешь?

Время уже давно перешагнуло за полночь, а Ева и Трикс не собирались расходиться. Говорила все больше она. Он – внимательно слушал. Ева даже подметила: «Это же надо, какой внимательный собеседник, слушать умеет. Обычно это делаю я».

Шесть или семь лет назад я встретила и полюбила Сеню. Полюбила страстно, несмотря ни на его семейное положение, ни, уж тем более, на деньги. Упивалась своей любовью, прыгала от радости, как девочка. Пока однажды он не сказал: «Ты не должна меня любить, Евуся», мол, глупости это все. Такая вот тупая мужская прихоть. Сказал в тот момент, когда, уже было поздно, я была по уши влюблена.

Я попыталась выяснять отношения, истерила, стучала в стены, в дверь, в окно. Глухо. Мы расставались и сходились. Снова расставались и снова сходились. И в какой-то момент, из-за страха потерять, я замолчала. Перестала говорить о любви, перестала в нее верить. Закрыла душу и решила довольствоваться тем, что имею.

Длилось все это несколько лет. Недосказанные слова, надуманные мысли, невысказанные обиды, романы на стороне и манипуляции – они были бесконечными. «Зато бодрит, – подумала я в какой-то момент, – обязательств ноль, встречаемся раз в месяц, весело проводим время, заботиться и нести ответственность ни за кого не нужно. Я путешествую, Сеня с его деньгами позволяет мне жить красиво. Каждый живет своей прекрасной жизнью, но, при этом, у нас полная гармония и понимание». Мы – как две половинки одного целого. Просто так сложилось, что мы не живем вместе, бывает. Зато ни одной скучной встречи и нас всегда тянет друг к другу – об этом же только мечтать можно! В какой-то момент я поняла, что мне стала нравится такая жизнь.

«Ева, ты ведешь себя как социопат», – как-то справедливо подметила Белка, когда я рассказала ей очередную историю. Но я не прислушалась. Я упивалась своей внезапной властью. Тем, как умею доставлять ему удовольствие. Знала, что он вернется ко мне, потому что я умею то, что умею и при этом не доставляю ему особых хлопот. Цинично, но правда. А главное – всем удобно.

В придачу ко всему, во мне открылась какая-то тяга к знаниям. В школе этого не было – я всегда хватала на лету и слишком ленилась, чтобы учиться и, уж тем более, зубрить. А тут – словно целого мира мне было мало. Я читала книги, штудировала учебники, смотрела научно-популярные программы. Рокси, одна из подруг, даже подметила: «Это же надо, Ева, вот ты себе профессию выбрала, с которой каждый день самообразованием заниматься приходится. И этого тебе мало, ты вдобавок все что-то штудируешь, изучаешь». Признаться честно, я и сама офигевала от того, сколько всего я знаю и как легко с помощью всех этих знаний управлять людьми. А главное – Сеней. Я жгла, заставляла собой восхищаться, срывала аплодисменты. Ловила кайф по полной.

А потом случилось непоправимое – у Сени обнаружили онкологию. Рак простаты. И через некоторое время человека, мужчины ближе которого у меня никого в этом городе и которого я любила всей душой – не стало. А мы так мало говорили о любви за все эти наши годы, никогда не просили друг у друга прощения, не признавались в сокровенном. Но все это было уже неважно.

Потому что после его смерти единственное, о чем я думала, это то, как много этого чертового времени мы, я в частности, потратила на свои тупые страхи, на боязнь открыться, по-настоящему открыться, показаться глупой и смешной. Хотя, по сути за это люди не едят людей… Трикс, ты спишь?

– Нет, нет продолжай, я тебя внимательно слушаю, – сообщил новый приятель Евы и затянулся сигаретой. Воспоминания девушки, словно диафильмы из его советского прошлого, на миг проявились и тут же растаяли в сигаретном дыму… Ева продолжила говорить.

– У каждой семьи есть свои истории и легенды, и у моей тоже. Я, например, сильно люблю историю про бабушку-цыганку, в которую незадолго до войны влюбился дедушка. Увел из табора, родил троих детей, а потом началась война. Дед ушел на фронт, и уже в 41-м пришла похоронка. Бабушка ее прочитала, сложила куда-то в комод и отказалась поверить в то, что это правда. Она продолжала жить, словно ничего не произошло. Растила и воспитывала троих детей, работала, как все другие. Но по вечерам, закончив работу по дому и по хозяйству, она выходила во двор, садилась на лавочку, смотрела на дорогу и ждала своего Викентия. Каждый день, каждую минуту, всю жизнь. Никогда не жаловалась ни на судьбу, ни на бога, ни на кого-то там еще. Просто тихо ждала. Бабушка Мария дожила до ста лет и больше ни одного мужчины в ее жизни так и не появилось. Кроме сыновей, конечно же. Просто она очень сильно верила в то, что однажды Викентий появится на дороге.