Текст книги "Девочка со шрамами. Истории, которые помогают жить"

После развода Аня пошла к психологу. Начались панические атаки, она в буквальном смысле задыхалась, казалось, что сердце останавливается. Много слез, много сложных вопросов, много маленьких шагов к новой жизни понадобилось, чтобы чернота начала рассеиваться.

Через год я позволила себе начать знакомиться. Знаешь, по уровню переживаний развод и потеря ребенка дались мне одинаково. Расставание с Марком было не менее болезненным, чем утрата малыша. Кстати, именно в терапии я смогла признать, что замершая беременность – это утрата, это переживание смерти. Смерти того, с кем ты не познакомилась, но кого уже очень-очень любила.

Развод – тоже своего рода смерть. Одного общего «мы». У нас было хорошее «мы». Оно мне невероятно нравилось. Я очень сожалею, что ни у меня, ни у Марка не хватило сил и опыта, чтобы справиться с потрясением вместе, не отвернувшись друг от друга, не разойдясь по норам. Сейчас, конечно, я бы вела себя совсем по-другому и вместо поиска ответов на магических форумах обратила внимание на свой брак. Но в тот момент я не умела, не знала, не могла.

Аня вышла замуж второй раз через три с половиной года после потери ребенка. И она, и ее новый супруг хотят детей. Но пока дальше обсуждений дело не идет.

Это мой текущий запрос в терапии. Я хочу позволить себе забеременеть еще раз. Но пока я ужасно боюсь. Сережа понимает, не торопит. Он видит, что я не просто трясусь в углу, а решаю эту проблему, хотя, признаюсь, дается это решение довольно непросто.

Мой нынешний брак не похож на прошлый. Мы очень близки. Духовно. Много разговариваем, делимся эмоциями, обсуждаем происходящее с каждым из нас. Это новый для меня опыт. И я очень ценю, что Сережа так бережно относится к тому, что произошло в моей первой семье.

Хотела бы я отказаться от этого опыта?

От утраты ребенка – да. От развода – нет. Думаю, что он неизбежно случился бы, просто с другим стресс-фактором. Я люблю свое прошлое, но настоящее нравится мне больше.

Глава 3
Наташа

– Эта сцена казалась настолько кинематографичной, что, если бы я сама не принимала в ней участия, не поверила бы, что такое бывает в реальной жизни. Декабрь, на поребрике у бара сидит женщина в блестящем красном платье, пьет шампанское прямо из бутылки и рыдает. Фото для паблика «Разбитые сердца», кадр для фильма «Она больше не верит в любовь».

Вот так живешь с человеком десять лет, у вас вроде бы все хорошо, а потом оказывается, что не просто не хорошо, а кошмарно. И вскрывается это «кошмарно» на глазах у незнакомых людей.

До сих пор остается загадкой, чем руководствовался мой бывший муж, пригласив меня на корпоративную вечеринку, где находилась его коллега и по совместительству любовница. Хотя мне она представилась как вторая жена. То ли он хотел, чтобы все вот так «само» вскрылось и разрулилось. То ли не ожидал, что она пойдет ва-банк и решится рассказать мне об их связи, еще и в глаза. То ли он просто идиот.

С того дня красные платья я не люблю. И корпоративные вечеринки тоже.

Наташа с Игорем познакомились на работе. Его компания делала проект для ее фирмы, и ребята были назначены контактными лицами для курирования. Симпатия появилась после первого же телефонного разговора. Как говорят, «пробежала искра». Да, оказывается, не обязательно видеть человека, чтобы почувствовать к нему интерес.

Личная встреча только подкрепила взаимное очарование. Случилось свидание, потом второе, затем третье. Роман развивался стремительно и бурно. До встречи с Игорем Наташа уже была замужем. Первый брак, практически детский, продлился недолго: в восемнадцать лет поженились, в двадцать развелись, оставшись добрыми друзьями.

После этого опыта Наташа посвятила себя карьере. Отношения тоже были, и длительные, стабильные, но без огня, что ли. Вроде и симпатия, и любовь, но не так, чтобы «мое, хочу с ним всю жизнь».

А вот с Игорем случилось именно «мое, сто процентов мое».

Наташа буквально летала от счастья. Они съехались, потом завели кота, потом поженились, через три года родилась Алина, а сразу следом за ней Сема.

Образцовая семья с картинки: счастливые, красивые, в выходные все вместе на лыжах или на велосипедах, вечерами за играми, никаких склок, да и ссоры крайне редкие, так, по мелочи, на пару минут.

До рождения Семы Наташа еще ухитрялась совмещать заботу о дочери и работу. Но после появления второго ребенка стало совсем сложно, тем более Семушка в раннем детстве довольно сложно болел. Игорь, видя, как жена мечется, твердо сказал: «Все! Уходи! Занимайся детьми, собой, домом, заработок – мое дело».

С одной стороны, Наташа понимала, что не вытягивает, превращается в загнанную лошадь. С другой – работа всегда была для героини не просто работой, а важной частью жизни, где она получала общение, развивалась, чувствовала себя профессиональной, значимой. Так что решение далось непросто. И Наташа скрепя сердце согласилась.

А дальше… Дальше затянуло. Сначала решали проблемы с Семиным здоровьем. Потом, когда все, слава богу, благополучно стабилизировалось, пошли развивашки, садики, кружки, одну в бассейн, второго на ранний английский. А самой-то тоже хочется: и в спортзал, и красоту навести, и с подружкой повидаться, и уют дома организовать. Возвращение на работу откладывалось и откладывалось. Но чем дальше, тем меньше Наташа переживала об этом. Игорь действительно взял на себя ответственность за всю семью, без каких-либо вопросов обеспечивал и нужды детей, и Наташины запросы. Отношения их тоже не страдали, скорее даже наоборот. Муж все время восхищался тем, как Наташа здорово обустраивает их быт, как внимательна к детям, как держит себя в форме.

Недавно я плыла на корабле из Италии в Грецию. Были довольно сильные волны, нас качало из стороны в сторону. Я сильно боялась и буквально прилипла к окну, ища там какую-то надежду. И вот вижу вдалеке силуэты гор. Это меня здорово успокоило. Земля – вон, есть, видна, значит, мы не совсем где-то в середине бездны морской. Если что – доплывем туда, ну или люди оттуда быстро доберутся до нас. Плыли мы, плыли, я все смотрела на эти «горы». А потом, где-то через пару часов, поняла, что это облака.

Правда, волны к тому времени уже утихли, и было не страшно.

Вот так и в жизни происходит: мы видим то, что там очень нужно видеть в данный момент. И это есть правда для нас.

#ЗАМЕТКИНАПОЛЯХ

– Я всегда чувствовала себя любимой. Всегда. И слова, и поступки, и то, как Игорь любил проводить время с нами, говорил о том, что ему хорошо, что он на своем месте. Я же много потом читала про измены, про то, как люди себя ведут, что с ними происходит. И у нас был не тот вариант, где человек мечется или так и норовит куда-то улизнуть. Нет, он стремился домой, он радовался времени с нами, со мной. И свидания были на двоих до самого финала отношений, и секс.

Я понимаю, что звучу, словно безумная, и, наверное, кажется, мол, ходила дура в розовых очках, но для меня наш мир выглядел именно так. И я очень любила этот мир.

Любила наши долгие завтраки по выходным. Любила гулять с Игорем вечером по набережной. Любила семейные «бесиловки» с детьми. Путешествия. Дурацкие сериалы до утра, когда мы отправляли мелких к бабушке. Нам было хорошо. Мне было хорошо.

Задержки Игоря на работе, начавшиеся где-то за год-полтора до того, как все вскрылось, не вызывали у Наташи вопросов, так как она понимала: муж фактически работает за двоих, и ему нужно брать бо́льший объем, чем раньше. Поэтому сообщения «Натусь, сегодня буду позже, но ты дождись, если можешь, хочу поцеловать» не вызывали ни подозрений, ни тревоги, ни обиды. Она спокойно готовила ужин, укладывала детей и ждала Игоря, коротая вечера за книжкой. Он приходил, говорил, как соскучился, как здорово наконец-то быть дома, рассказывал про день. Все а-б-с-о-л-ю-т-н-о нормально, спокойно, нежно.

Как-то раз гостившая у Наташи подружка, спросила: «А ты не боишься, что он вот так постоянно где-то задерживается, приходит совсем поздно? Как-то странно это…» Наташа сначала было попробовала отшутиться, а потом разозлилась:

– Зачем ты говоришь такие вещи? Я Игорю доверяю. У нас прекрасные отношения. Он заботится обо мне, о детях, дает возможность мне проводить с ними время, не перегружаться и тянет всю семью. Когда ему, Вик?

– Наташ, я тебя обидеть не хотела. Просто уже год, как я постоянно слышу, что он там по работе, тут по работе, как ни приду вечером, его нет. Я бы запереживала.

– Ну вот ты и переживай. Про своего мужа. А про моего не надо.

– Хорошо. Это, конечно, было грубо. Но я тебя услышала. Давай я пойду сегодня, пожалуй, вряд ли уже получится этот вечер позитивно провести.

Нельзя сказать, что Наташа прямо вот поверила Викиным сомнениям, но все же немного заразилась ими. Какое-то время она присматривалась, принюхивалась к мужу. Стала внимательнее наблюдать за его поведением, за графиком задержек, прислушиваться к редким разговорам по телефону. Но ничего странного, настораживающего и оправдывавшего подозрения не было.

– В телефон я, конечно, к нему не лезла. На работу с «сюрпризами» тоже не приходила. Возникали такие мысли, но это настолько противоречило нашей семейной атмосфере, нашему укладу, правилам, по которым мы всегда общались, что идея как промелькнула, так я ее и отогнала. Мне кажется, что ты либо веришь человеку, либо нет. И если нет, тогда какой смысл проверять, узнавать. Уходи тогда сразу, без вот этого цирка.

Я Игорю верила. Поэтому период повышенной бдительности прошел, и как-то Викины слова забылись.

Мы с ней потом, кстати, стали реже общаться. Хотя по сути она была права. Но, знаешь, форма, в которой она тогда это сказала. Ни с того ни с сего. Ладно бы я делилась какими-то сомнениями, страхами, так ведь нет. Сидели, обсуждали какую-то выставку, и тут на тебе.

Несмотря на все, что случилось, я придерживаюсь мнения, что друзья не должны лезть в отношения двоих. Если, конечно, их не пригласили, не спросили. Например, у меня есть подруга, назовем ее Маша. И Маша мне сказала, как узнала мою историю: «Наташ, если ты когда-нибудь вдруг узнаешь, что мой муж изменяет, скажи мне об этом, пожалуйста».

Поэтому, конечно, случись подобное, я Машу оповещу.

Но если вдруг у меня будут какие-то сомнения, мои собственные, о верности Машиного супруга, я не стану ими делиться.

– А если представить, что Маша тебя не просила в случае чего рассказать, а ты узнала, что ее муж изменяет? То есть это не просто какие-то твои догадки и мысли, а факт. Что тогда?

– Это правда сложно. Тогда… А я как-то у тебя читала, кстати, мне понравилось, что ты ответила. Тогда я заведу непринужденный разговор из серии: видела фильм, слышала историю и между делом спрошу: а ты о подобной ситуации хотела бы знать? Дальше действовала бы в зависимости от ответа.

Тот декабрь выдался теплым и суматошным. Детские елки, бытовые заботы, но главным образом – подготовка к большому семейному новогоднему путешествию. Наташа и Игорь решили впервые встретить Новый год в другой атмосфере: с солнцем, пальмами и приключениями. Долго выбирали страну, остановились на Доминикане. Организацией занималась Наташа. Ей хотелось запланировать небанальную, интересную программу, поэтому она бесконечно перезванивалась, переписывалась с турагентом, с представителями местных event компаний, согласовывая детали. Игорю было строго-настрого запрещено пытаться узнать какие-то детали.

– Ты весь год впахивал как безумный. Поэтому твоя задача: сказать, в чем ты хочешь ходить, и выехать с нами в назначенное время в аэропорт. Все.

– Есть, босс. Люблю тебя.

К середине декабря все было готово: билеты куплены, программа согласована, все много раз проинструктированы. Оставалось завершить дела, дважды сходить на утренники, порадоваться визиту Деда Мороза, загрузиться в большую летающую машину и забыть обо всех заботах на целых три недели.

Вообще Наташа и не думала о том, чтобы пойти на корпоративную вечеринку к мужу. Это была его идея. От которой она поначалу отказалась. Зачем? Что там делать? Люди незнакомые, за исключением пары коллег, которые приходили к Игорю на день рождения. Муж не настаивал. Просто сказал, что, если Наташа передумает, он будет рад провести этот вечер вместе с ней.

Накануне вечеринки Наташа разбирала вещи в шкафу.

Дошла до вечерних платьев и помню, как, перебирая их, подумала: «Дура, что ты отказываешься-то? Вон сколько красивых шмоток, когда ты в последний раз их выгуливала? Ну не знаешь никого, познакомишься, делов-то».

Познакомилась вот…

В тот день никаких предчувствий, уколов интуиции или чего-либо подобного у Наташи не было. Она развезла детей по занятиями, проинструктировала изредка приходящую на подмогу няню, кого, во сколько и где забирать, забежала на укладку, макияж, потом домой переодеться и отправилась в ресторан, где проходила вечеринка.

То самое платье из кинематографичной сцены действительно было очень красивое. Красный атлас, открытая спина, идеальная посадка по фигуре. Довольная собой, выбором образа и решением все же выйти из дома, Наташа впорхнула в ресторан.

Игорь тепло встретил ее, восхитился тем, как чудесно выглядит его супруга, помог раздеться, провел в зал.

Мероприятие оформили с большим вкусом. Хороший ведущий, стильная музыкальная подборка, оригинальная сервировка столов с использованием аккуратных рождественских венков на европейский манер и больших, круглых свечей.

Единственное, что показалось Наташе странным, так это то, как на нее смотрели те самые общие знакомые, двое коллег Игоря. Ребята были словно расстроены, смущены и, казалось, аккуратно избегали контакта с ней.

– Игорь, а что с Ваней и Вадиком? Почему они как-то необычно на меня реагируют?

– Необычно? Я ничего такого не заметил. Натусь, не обращай внимания. Конец года, все запаренные, они просто переработали, наверное. Пойдем лучше присядем, ты же голодная?

Вечер шел своим чередом. Тосты, поздравления, речи глав отделов, развлекательные номера, интерактив. Наташа познакомилась с соседями по столу, и, пока Игорь отходил пообщаться с разными людьми, она поддерживала непринужденную беседу о том о сем. Все были милы, приветливы и дружелюбны.

Как водится, по завершении основной части программы началась танцевальная. Хотя… наверное, именно она-то и является основной. Люди постепенно стягивались на танцпол, джаз сменился танцевальными ритмами. Игорь закончил «обход» столов, вернулся к Наташе, они о чем-то смеялись, как вдруг к ним подошла девушка. Невысокая брюнетка, с острыми чертами лица, в сверкающем лазурно-голубом платье.

– Вы позволите похитить вашего спутника на танец? – обратилась незнакомка к Наташе.

– Конечно… – начала было с улыбкой отвечать Наташа, как увидела, что Игорь стремительно поменялся в лице. Он быстро взял себя в руки, но и этих нескольких секунд оказалось достаточно, чтобы стало ясно: происходит нечто очень-очень плохое.

Я не сразу сообразила, что к чему. Когда она подошла, я совершенно искренне восприняла это обращение как милую шутку, может, коллега, может, вообще начальница. Но то, что произошло с Игорем, с его выражением лица, говорило, да что там говорило, кричало об обратном.

Все случилось очень быстро. Я сразу не сориентировалась. Они пошли танцевать, и он ей что-то выговаривал, не прямо так, чтобы орал, но было видно, что человек сильно недоволен происходящим. Она что-то ему отвечала, тоже явно резко. И в какой-то момент она вдруг легко оттолкнула Игоря и двинулась ко мне.

– Знаете, Наташа, я давно хотела с вами познакомиться. Все же мы, так сказать, коллеги. Странно скрывать это друг от друга.

– Простите?..

– Нина. Меня зовут Нина. И я, можно сказать, вторая жена вашего мужа. Вот уже полтора года как он живет на две семьи. Недавно у нас родился ребенок.

Что я почувствовала – не описать словами. Я никогда не бывала в урагане, но мне кажется, что это именно так. Тебя вдруг подхватывает нечто невероятной силы, мощи и начинает кружить, вертеть, кидать из стороны в сторону. А ты не может дышать, не можешь сопротивляться, даже позвать на помощь не можешь.

Потом резко затошнило. Просто ужасно. И я кинулась в туалет. Там меня несколько раз вырвало. Ноги тряслись, руки тряслись, все тело было как не мое вообще. Бросало то в холод, то в жар. Или вообще все одновременно: щеки горят, а в животе будто камень ледяной, вот здесь, в солнечном сплетении.

Не знаю, сколько времени прошло. Может, двадцать минут, может сорок. В соседние кабинки заходили люди, у раковины кто-то смеялся, о чем-то разговаривал. Я мучительно прислушивалась, мне казалось, что теперь все всё знают и говорят только обо мне. Дождавшись, когда все ушли, я выскользнула из кабинки, умылась, кое-как припудрилась, и, пошатываясь, вышла из уборной.

Игорь стоял прямо у дверей.

– Игорь, это правда? Эта женщина сказала правду? У вас с ней отношения и ребенок?

– Наташа, милая, пожалуйста, давай поедем домой. Прямо сейчас. И там поговорим.

– Нет. Скажи мне. Просто ответь одно слово. Да или нет?

– Наташ…

Тут все стало ясно. Конечно, я отчаянно надеялась на «нет». Конечно, я хотела услышать, что это просто безумная сталкерша, что угодно, только не вот это «Наташ…».

Меня понесло. Я прошла мимо мужа. Двинулась в сторону гардероба, прихватив по пути с пустующего стола открытую бутылку шампанского. Оделась, вышла на улицу. Сделала глоток и поняла, что вообще не знаю, как дальше жить. В голове вакуум, пустота, только ритмично и очень быстро бьется пульс.

Наташа опустилась на поребрик, оперлась на колесо какой-то машины и начала рыдать. Через несколько минут из ресторана выбежал Игорь, наскоро натягивая пальто.

– Пожалуйста, я прошу тебя, поедем домой. Пожалуйста, Наташа.

Сопротивляться не было сил. Больше всего на свете хотелось прижаться к кому-то сильному, к тому, кто является скалой, глыбой, абсолютным оазисом покоя и доверия в твоей жизни. Ирония в том, что для Наташи таким человеком был именно Игорь. К нему она приходила, когда плохо, к нему она обращалась, когда становилось страшно, ему она доверяла на все сто процентов, больше, чем кому-либо другому.

Муж аккуратно поднял ее, обнял за плечи, довел до машины, усадил, укрыв детским пледом с заднего сидения. Они тронулись в сторону дома.

Традиционные декабрьские пробки долго не отпускали. Наташа смотрела на нарядный город, сверкающие елки, людей, снующих туда-сюда, и не понимала – почему и как они с Игорем оказались в этой точке. Вроде нужно было что-то говорить, выяснять, спрашивать. А вроде и ответы слышать страшно. Да и энергии ноль.

Дети не спали. Наташа, сославшись на головную боль, попросила Игоря уложить их, а сама ушла в спальню. Конечно же, расслабиться и уж тем более отключиться не получалось. Ее вновь начало трясти. Сначала мелкой дрожью, потом все сильнее. Такое чувство, когда тебе срочно нужно получить все ответы, невыносимое нетерпение, смешанное с тревогой, надеждой.

Наташа то ходила по комнате, то сворачивалась клубочком на кровати, то опускалась на пол в углу, то начинала нервно перебирать какие-то вещи в комоде. Ее швыряло, как щепку на ветру.

– Если бы тебя в тот момент спросили, чего тебе хочется, что бы ты ответила?

– Чтобы это прекратилось. Это состояние.

Первая версия истории, которую рассказал Игорь, звучала так: да, один раз у них с Ниной случился секс, это была ошибка, к сожалению, вышло так, что из-за этой ошибки появился ребенок.

– Ну а как я тебе мог о таком рассказать? Ты и дети – самое дорогое, самое важное, самое ценное, что у меня есть. Прийти и сказать: «Дорогая, у нас такой прекрасный мир, но знаешь, я мужик, мужик-идиот, не уследил за своими инстинктами, и вот, познакомься, это мой сын от другой женщины»? Поэтому я скрывал. Конечно, я помогаю ребенку и буду ему помогать. Но отношений ни с ним, ни с Ниной у меня нет. Там я финансовый отец. А здесь – настоящий.

Нина просто никак не может простить мне, что я не стал развивать отношения с ней. Ее можно понять, она рассчитывала на большее. Видимо, решила не мытьем, так катаньем.

Я умоляю тебя, не разрушай то, что у нас есть. Посмотри на нашу прекрасную семью, на наших детей, на наш дом, на нас с тобой. Это ведь такая ценность. Ничего лучшего ни у тебя, ни у меня быть не может. Дай мне второй шанс, я обещаю, что не подведу тебя. Я обещаю, что ты никогда об этом не пожалеешь.

Неделю, как раз до отлета в отпуск, Наташа жила в этой реальности. В реальности, где муж совершил ошибку один раз, где у этой ошибки есть последствия, но можно попробовать справиться. Игорь взял за свой счет дополнительные выходные и половину последней рабочей недели провел дома, помогая со сборами. Он ни на шаг не отходил от Наташи, постоянно был на виду и неустанно напоминал, как сильно любит жену и детей.

В назначенный день они вылетели в отпуск, и там Наташу накрыло.

Я поняла, что мне нужны доказательства. Что если там действительно такая история, одноразовая, то, о’кей, мы попытаемся с этим справиться. Что-то придумаем.

Первой мыслью было поговорить с этой Ниной. Я же ее тогда толком не выслушала, точнее, вообще не выслушала. Пусть расскажет, как и что там.

Но если Игорь не соврал и она действительно просто мстит, тогда, получается, правды ожидать не стоит.

Поэтому я решила провести расследование. Благо, в наше время это не так сложно. Нашла ее страницы в социальных сетях, они оказались открыты. Я думаю, что специально.

Ну а там картина, опровергающая теорию Игоря. Нет, конечно, целиком его не было ни на одной фотографии. Но уж руки собственного мужа после десяти лет совместной жизни я узнать могу. Так же, как и рубашки, которые ношу в химчистку, как и места, которые он очень любит, как блюда, которые он предпочитает.

Все было как на ладони. Постоянные встречи, «семейные» ужины втроем и даже поездки – те несколько «командировок» оказались и не командировками вовсе.

Думала, может, дождаться возвращения домой и там уже все предъявить, не портить отпуск, попробовать отключиться, типа, не брать в голову. Но как тут не брать в голову. Может быть, кто-то так умеет, но у меня выдержки не хватило.

Предъявив Игорю доказательства его лжи, Наташа получила в ответ сначала нелепые и довольно сбивчивые объяснения, а следом и… обвинения. В недоверии, в отсутствии готовности идти ему навстречу, в том, что никакую семью она сохранять не хочет, а хочет его наказывать и искать поводы, чтобы уйти. Муж занял позицию: «Думай, как считаешь нужным, я прощения попросил, я готов ради семьи на все, разводиться не собираюсь, а ты – хочешь искать поводы для расстройства, пожалуйста».

Это было очень несправедливо, обидно и создавало ощущение какой-то двойной реальности. Ведь вот, факты говорят, что человек поступил плохо. А он, вместо того чтобы признать вину, обвиняет тебя, выкручивает все так, что с его-то стороны готовность сражаться за терпящий крушение брак есть, а с твоей – нет. Королевство кривых зеркал.

Наташу кидало из вины в ненависть, из ненависти в жалость, из жалости в любовь, и так по кругу: вина, ненависть, жалость, любовь, вина…

А порой и все вместе.

Она честно продержалась до конца отпуска, а вернувшись домой, начала готовиться к уходу от Игоря.

Когда я поняла, что на самом деле там реально история в полтора года, что это полноценная семья на стороне и обман масштаба, который мне даже охватить не удается, потому что это за гранью моего понимания, вопроса о сохранении брака для меня больше не существовало. Я совершенно точно понимала, что не смогу. Никак не смогу.

Состояние было ужасное. До сих пор, когда вижу слово «Доминикана», меня начинает трясти. Там я пережила, пожалуй, самый невыносимый эмоциональный кризис в своей жизни. Тебя буквально разрывает на части, ты видишь своего любимого человека, вот он рядом, но ты не можешь с ним быть, и не потому, что он не хочет, и не потому, что ты не хочешь, очень хочешь, но не можешь. Даже сидеть рядом спокойно не получается, потому что трясет, выворачивает.

При этом рядом дети. У которых праздник, отпуск, приключения, и очень не хочется, чтобы их зацепило. Приходилось постоянно держать себя в руках, изображать радость, счастье, иллюзию семьи.

Когда вернулись, стало полегче. Во-первых, Игоря не было уже 24/7 рядом. Во-вторых, дети тоже расходились по делам, и у меня появилась возможность немного расклеиться. Почему немного? Потому что пришлось искать работу, думать о том, как все обставить с жильем, ну и готовиться к разговору с Игорем, который, казалось, и не помышлял о разводе.

Я бы никогда в жизни больше не хотела переживать подобное. И дело не в самом факте измены. А в том, что за этим всем следует. Склеивание жизни заново, когда ты шевелишься-то с трудом.

Разговор с Игорем был сложным. Хотя подобные разговоры легкими вообще не бывают, невозможно это. Он то просил не горячиться, то переходил в агрессивное наступление, обвиняя Наташу в том, что она и не планировала вовсе сохранять их брак, то вновь молил о прощении. Понадобилось довольно солидное количество времени, несколько месяцев, чтобы Игорь перестал вести себя так, будто ничего не происходит, и подключился к вопросу о подготовке к разводу, разделу и, главным образом, к разговору с детьми.

Как и ожидалось, отреагировали они плохо. Дочь перестала спать, просыпалась посреди ночи в слезах, с криками, звала на помощь. Сын стал проявлять агрессию к сестре и маме.

– Кроме как адом, я назвать этот период не могу. Казалось, что все против нашего расставания. Ну прямо вот все: работа не ищется, с ремонтом во второй квартире, которую мы все время сдавали и куда собралась переехать я с детьми, случается то одно, то второе, то третье, дети сходят с ума, а я… А я мучаюсь чувством вины. За то что не могу простить, не могу сохранить, не могу оставить все как прежде. И это какой-то сюр, потому что виновата-то не я в этой ситуации, сломала все не я, завела семью на стороне не я.

Очень постепенно, маленькими шагами, Наташа, хоть и шатаясь, но выруливала. Пришлось согласиться на должность поменьше, чем та, с которой она уходила несколько лез назад. В ремонте тоже снизить ожидания. Оставить иллюзию того, что развод будет легким и безболезненным для детей, с трудом, но пережить первые, самые сложные, раздельные месяцы, привыкая к одиночеству, новым правилам общения и маневрируя между острыми углами.

Постепенно все выстраивалось. Новый график жизни, новая ежедневная рутина, самостоятельный быт. Наташа просто шла, шла по этой незнакомой дороге, делала шаг, другой, третий, и как-то все устаканивалось. Стресс отступал, но вместо него подступала депрессия. Слишком сильным было потрясение, чтобы пройти без последствий для эмоциональной сферы.

– Я стала как робот: завтрак, в школу, на работу, с работы, уроки, ужин, спать, завтрак, в школу, на работу… Сперва обратила внимание на то, что все начало невыносимо раздражать. А потом это раздражение куда-то исчезло и пришло безразличие. И такое состояние, будто все, ничего уже не будет. И я ужасная, и жизнь ужасная.

Причем на моем фоне Игорь просто цвел. Он отлично выглядел, из него так и перла энергия, и я ненавидела его за это. Что он, тот, кто заварил эту кашу, вот, сияет, радуется, пока я хочу лечь и умереть.

– Как ты вытащила себя?

– Подружка у меня есть, она тогда давно уже ходила к психологу. У меня возможности не было, но Инга подарила мне несколько сессий. Чтобы хотя бы понять, что со мной, диагностику какую-то получить. Специалист оказался очень хорошим, мне диагностировали депрессию, выписали таблетки и перевели под наблюдение к обычному бесплатному психотерапевту в ПНД. И тут тоже повезло, мне попался прекрасный, внимательный, чуткий доктор.

Медикаменты, правда, через какое-то время пришлось поменять, не подошел первый вариант, это нормально, обычная практика.

Где-то через месяц после врачебного вмешательства мне стало ощутимо лучше. Появились силы, желания. Я начала много читать, интересоваться своим состоянием, искать, как можно себе еще помогать. Делала всякие практики, вводила приятные ритуалы, вернула в жизнь спорт, постепенно возвращалась к общению с людьми.

Когда меня повысили и появились свободные средства, я начала ходить к психологу, помимо наблюдения у психотерапевта, которая курировала медикаментозное лечение. Это очень поддерживает.

Можно простить человека, но не хотеть быть с ним вместе. А можно хотеть быть вместе, но не находить в себе прощения.

У предательства нет пола. Нет возраста. Нет социального статуса. Люди нарушают договоренности не потому, что они – мужчины или женщины, не потому, что они богатые или бедные, не потому, что они имеют или не имеют возможности. Люди предают исключительно из собственных внутренних, личностных побуждений. Упрощая: человек предает, потому что он предатель. А не потому, что он мужик.

#ЗАМЕТКИНАПОЛЯХ

Через полтора года после развода Наташа первый раз поехала в путешествие. Это был ее подарок самой себе. Одна, сама с собой, она провела несколько прекрасных дней в весенней Испании. Гуляла, ходила в музеи, лениво бродила по винтажным лавкам, обедала в уличных кафе, вдыхала воздух свободы. Тогда у нее впервые появилось ощущение, что жизнь действительно продолжается, что это не дежурная фраза, а вот, вполне осязаемая реальность.

У нее много планов. И для себя, и для детей. Смотреть мир, изучать интересные ей вещи, открывать новых людей. Правда, пока не в романтическом смысле.

Отношений я боюсь. Осознанно избегаю их. Я отпустила Игоря. Мне неинтересно, как там у него, что там у него, и неинтересно больше, почему так произошло. Какой-то период я бесконечно, просто одержимо пыталась разобраться, почему он так поступил. Это и загнало меня в яму. Так что я перестала анализировать его. И начала анализировать себя, свои чувства, свою жизнь, что его поведение сделало со мной и как я могу это разрулить. Даже если предположить, что в нашей семье был кризис, которого я не замечала, Игорь мог прийти и сказать об этом. Но он не пришел. Более того, он ни разу не упоминал, что в наших отношениях его что-то не устраивало, наоборот, давил на то, какая мы прекрасная пара.

Что ж, значит, понятия о прекрасных парах у нас полярно разные.

Я хочу еще раз полюбить. И быть с кем-то хочу. Но пока боюсь. Думаю, это можно исправить. Раз я уже столько всего смогла пройти.

Просто не хочется начинать отношения, пока у меня еще есть проблемы с доверием. А они есть, я подспудно жду, что меня обманут, что человек окажется вообще не тем, за кого себя выдает.

Но я не сдаюсь (смеется).

– Будь у тебя возможность, ты бы отменила эту ситуацию?

– Конечно. Я любила Игоря. Очень. Я хотела прожить с ним всю жизнь. Было бы здорово, если бы он не делал всего этого. Но история не знает сослагательного наклонения.