Текст книги "Лилия"

Глава 6. Ты словно ветер

Первое, что утром вспомнила, едва разлепив глаза, – граф уплыл. Затем навалилась головная боль. Стало так тошно, что места для обиды на жениха просто не осталось. Провалялась в кровати до обеда. Пока няня Шногл не догадалась сварить острый куриный бульон. А там вдруг доставили письмо, подписанное красивым ровным почерком «Августос Стольмский», и маленькую бархатную коробочку, которую я сразу же открыла.

И да! В ней лежало золотое кольцо, увенчанное сверкающим камешком!

Я поражённо выдохнула, вглядываясь в переливающиеся грани. Затем поспешно вскрыла конверт. Письмо гласило следующее:

«…Моя маленькая леди, вы, наверное, будете злиться и, возможно, снова отправитесь гулять с распущенными волосами и в лёгком ситцевом платье, которое с трудом скрывает все прелести вашей юной фигуры. От одной только мысли об этом я начинаю сомневаться, что приказ короля – такая уж важная штука, стоящая того, чтобы оставлять свою невесту одну в суматохе предсвадебной подготовки. Но, леди Лилия, к сожалению, я вынужден торопиться. Поэтому пишу вам из капитанской каюты «Отважного». Ваш отец, господин Трауф Мищетцкий, любезно предложил мне воспользоваться этим прекрасным кораблём. И я не смог отказаться. Очень надеюсь, что дела не задержат меня слишком долго в Дэверрахе. Обещаю вам заглянуть в королевскую библиотеку и привезти что-нибудь захватывающее. А что касается кольца… Наденьте его. Я лишь надеюсь, что его наличие на вашем пальце предостережёт многие мужские взгляды.

Ваш граф,

Августос Стольмский»

Боже… Как это… ми-и-и-и-ило-о-о-о-о!

Я, конечно, надела кольцо. Оно легко прохладным металлом скользнуло на безымянный палец и осталось там поблёскивать маленьким напоминанием о нашем договоре с графом.

После я прочитала письмо, наверное, ещё раз двадцать. Крутилась на кровати, переворачиваясь с живота на спину и обратно. То прижимала бумагу, вкусно пахнущую табаком и нагретой на солнце сосной, к груди, то вытягивала руки вверх и вглядывалась в завитки букв, которые говорили со мной голосом графа.

Стало гораздо лучше. Настолько, что я встала, оделась и приняла, на мой взгляд, очень взрослое решение – пока граф в отъезде, я со своей стороны сделаю всё от себя зависящее, чтобы подготовка к свадьбе шла по плану!

– Мадам Шногл! – закричала я, бегом спускаясь по лестнице в гостиную.

– Боже! Мисс Лили! Что-то случилось? Вам плохо? – выбежала из кухни перемазанная мукой няня.

– Собирайтесь! Заглянем к портному, – лучезарно улыбнувшись, объявила я.

Но, видят небеса, я и наполовину не догадывалась о том, насколько это утомительно! Почему существует так много видов тюля?! Причём если особо не вглядываться, все эти виды почти ничем не отличаются… А ведь кроме платья ещё нужно обсудить меню с поваром, решить, какими цветами оформлять залы, с цветочником, посетить городскую конюшню, чтобы выбрать коней и карету. Также необходимо обговорить со священником время венчания, псалмы, которые будет исполнять церковный хор, определиться с количеством голубей, которых выпустят из окон церквушки, когда таинство свершится…

Прошло дней десять. Или больше? Я потерялась. А ещё и половины дел не было сделано! Наоборот, чем глубже я погружалась в заботы, тем больше их становилось.

Я стояла на рынке возле какой-то лавки, рассеянно слушая монотонный стрёкот мадам Шногл по поводу недостаточного изящества серебряных подсвечников.

Я очень устала от этих бесконечных разговоров на темы, которые по большей части мне были абсолютно безразличны. Не отдавая себе отчёта в том, я пошла прочь от няни, надеясь, видимо, хоть ненадолго затеряться среди толпящихся покупателей, побыть наедине с собой и перевести дух.

Я была настолько рассеянной, что не заметила банановую кожуру, лежащую на мостовой. Нога моя поскользнулась, а я, вскрикнув, словно раненая чайка, начала заваливаться назад, зажмурившись, обречённо ожидая неизбежного удара о каменную мостовую.

Но меня поймали, ловко подхватив под поясницу. Облегчённо выдохнув, открыла глаза, собираясь поблагодарить спасителя, а вместо этого лишь поражённо уставилась в невозможно зелёные глаза.

Ветер раздувал белёсые сухие волосы, трепал ворот расстёгнутой рубашки. Я жадно разглядывала вытатуированные на мужской шее три тонкие синие полосы. Они начинались почти под мочкой уха и спускались вниз, пересекая ключицу, а дальше… А дальше не видно было за рубашкой. Интересно, что там? Никогда не видела метку пути вживую, только на страницах книг. Боже! Неужели он действительно пересекал Грань?

С трудом заставила себя прекратить попытки заглянуть за ворот рубашки, взглядом вернулась к лицу мужчины. Тот, в свою очередь, с интересом смотрел на меня, хмурился и еле заметно улыбался, но почему-то одними губами. Во взгляде плескалась тоска. Только осознала, что мужские руки всё ещё обнимают меня, а я стою непозволительно близко к мужчине и мои ладони совершенно бессовестно лежат на его груди.

– Отпустите, – буркнула я, пытаясь выбраться из кольца рук.

– Что это? – явно не торопясь подчиняться моей просьбе, спросил он.

Я отстранённо отметила, что блондин говорит уже почти без акцента, а сама попыталась понять, о чём он. Впрочем, это не составило труда, очень уж красноречиво зелёные глаза прожигали кольцо на моей руке, всё ещё прижатой к его груди.

– Я выхожу замуж, – с вызовом, испытав некое подобие ликования, бросила я. И снова попыталась высвободиться. Но вместо того чтобы отпустить, блондин тихо произнёс:

– Не смеши.

– Что?! – возмутилась я. – Я люблю его…

– Кого?

– Графа…

– Ой ли? – даже не пытаясь скрыть усмешку, усомнился он.

– Это не ваше дело, – обиженно выпалила я.

Пришелец нахмурился, слова потекли медленно, хрипло, так, будто причиняли ему боль:

– Так глупо идти против своего сердца. Кому и что ты хочешь доказать?

– Пусти! – уже не сдерживаясь, зло шикнула я.

Вокруг было слишком жарко, пыльно, душно. Хотела вдохнуть полной грудью, но у меня не получалось. Перед глазами всё размылось, только бледное лицо незнакомца и его словно горящие изнутри призрачным невиданным доселе светом глаза сохраняли чёткость в этом вдруг утратившем чёткие границы мире. Нужно от него сбежать, как можно быстрее сбежать…

– Сама звала, а теперь гонишь? Ты словно ветер, Лили, – медленно, едва слышно произносит он.

– Никого я не звала, – выкрикиваю я, а сама отстранённо понимаю: он знает моё имя?

Меж тем руки мужчины ослабевают, разжимаются, опадают. Я, обретя наконец столь желанную свободу, отступаю на шаг и вижу эти его руки, безвольно висящие вдоль тела. На правом запястье кроваво-красная атласная ленточка… В груди что-то щемит. Невыносимо смотреть. Отворачиваюсь, чтобы сбежать, и снова слышу это его:

– До первых осенних листьев…

Да какая кому разница?! Какая кому разница…

Забыв про оставленную на рынке няню Тафиту, прибегаю домой. Закрываюсь в комнате. Почему-то хочется плакать. Прижимаю тыльную сторону ладони к губам. Дышу, но дышать больно. И всё-таки срываюсь в плач. Уже не в силах сдерживаться, бросаюсь на кровать и вою в подушку как тяжело, нет, пожалуй, даже смертельно раненное животное.

Глава 7. Зелёные глаза

Утро наваливается бескомпромиссно, протискивается в открытые окна, вдавливается в закрытые веки, горит красным у самого зрачка и наконец врывается в мою голову, взрывая вялую мешанину мыслей и остатков тревожных снов фейерверком звуков, запахов и красок.

Проснулась. Тяжело вздохнув, как после долгих рыданий, открыла глаза. И, не предпринимая попыток встать или хотя бы двинуться, осталась смотреть в абсолютно белый потолок.

Сейчас на относительно свежую голову было абсолютно непонятно, что именно меня так взволновало в этой вчерашней случайной встрече. От этого становилось тревожно. Нужно было выяснить, в чём дело. На ум приходил только один человек, который смог бы выслушать и дать совет, – Бони.

Подруга встретила меня на летней веранде их небольшого, но уютного дома. Она сидела в плетёном кресле и лучезарно улыбалась, протягивая мне навстречу бледные руки. При виде неё у меня внутри вдруг зашевелилось беспокойство.

– Бони, милая Бони, ты не заболела? – подбежав к девушке, обняв и поцеловав её в тёплую щёку, спросила я.

– Лилия, – протяжно произнесла она моё имя, тепло улыбаясь. В её глазах искрился лукавый огонёк. Она поцеловала меня в ответ и попросила: – Сядь, дорогая. У меня есть что тебе рассказать.

Подруга жестом подозвала молодую служанку. Та разлила чай по тонким фарфоровым чашкам. Солнечные блики радостно заискрились на позолоченных краях, когда Бони принялась отливать горячий чай в блюдце.

– В последнее время мы так мало видимся с тобой, – вздохнула девушка, поднесла блюдце к губам и громко втянула в себя пахнущий апельсином напиток.

– И правда. – Я смутилась, осознав вдруг, что за своими любовными переживаниями совсем забыла про лучшую подругу.

– Лили, я всё понимаю. Предсвадебные хлопоты. – Многозначительно вздохнув, Бони усмехнулась своим мыслям. – Как ваши отношения с графом? Я слышала, он уехал? – Спрашивая это, Бони перестала улыбаться и обеспокоенно взглянула на меня.

– Да, но он обещал вскоре вернуться. – Желая спрятать свои истинные чувства, я поспешила поднести к лицу чашку. Обожглась.

Бони вскочила с кресла, подала мне платок и стакан прохладной воды. Она неловко пошатнулась, а я разглядела выпирающий из-под пышного украшенного рюшами платья заметно округлившийся живот.

– Бони?? – поражённо воскликнула я, не в силах отвести глаз от своего открытия.

– Да. Мы поэтому и спешим с венчанием, – накрыв живот рукой, просто призналась девушка.

– Но… как? – пытаясь справиться с эмоциями, продолжала удивляться я.

– Лили, ну неужели ты думаешь, что дети появляются строго после того, как парень и девушка заключат священный союз и подпишут бумаги у нотариуса? – снисходительно усмехнулась Бони, смотря на меня сейчас, как смотрят на неразумного ребёнка, только узнавшего, что хлеб не растёт на деревьях.

– Да нет. Про процесс я знаю, но… Как вы могли? Почему не подождали? – накинулась я на подругу чуть ли не с обвинениями в несоблюдении целомудренности.

– Боже, Лилия, – Бони закатила глаза и уселась обратно в кресло. – Ну как тебе объяснить… – Она пожала плечами. – Мы не смогли удержаться. Слишком велико было наше чувство.

– То есть если люди друг друга любят, то они не могут удержаться? – Задумавшись, я попыталась выстроить причинно-следственную связь. – А у нас с графом такого не было. То есть, ну… – Я замолчала, силясь подобрать слова, и направила беспомощный взгляд на подругу. – Это значит, что мы друг друга не любим?

Подруга внимательно посмотрела на меня.

– А что ты к нему чувствуешь?

– Я… – Я представила высокую фигуру графа, его чёрные, словно свод неба в безлунную полночь, волосы и глаза, пристально смотрящие на меня… Неуловимо словно подул ветер, песчинки моих мыслей перемешались, и глаза вдруг стали зелёными. Я тряхнула головой, пытаясь отогнать наваждение. – Слушай, – решительно произнесла я, – я как раз пришла поговорить об этом. Вот смотри. – Врезавшись глазами в излишне внимательный взгляд подруги, я нахмурилась. Но отступать было некуда. Кто ещё мог помочь мне понять, что происходит? – Мы с графом скоро поженимся. – выдала я.

– Так, – кивнула Бони.

– Я жду этот день с нетерпением и волнуюсь, – испытывая неловкость, призналась я.

– Так, – кивнула подруга.

– Но вчера мне кое-кто сказал… – Тут светлая бровь Бони поползла вверх. Я внимательно проследила за ней и закончила предложение: – Что я на самом деле не люблю графа и замуж выхожу лишь потому, что от меня этого ждут…

– И? – протянула Бони.

– Я сказала, что это не так, а после прорыдала полночи, – тяжко выдохнула я.

– Так почему ты рыдала? – вкрадчиво спросила подруга.

– Потому что… – Мимо легко пролетела бабочка, а я решила говорить правду, но это было так сложно. – Я боялась, что это может оказаться правдой.

– Почему это может оказаться правдой? – В некоторых моментах Бони бывает безжалостна. – Ты не любишь графа? Не хочешь выходить за него замуж?

– Я… Всё не так. – вскинулась я, снова пытаясь опровергнуть немыслимое предположение. – Мы с графом взрослые люди и договорились, что и к браку отнесёмся по-взрослому…

– Вот оно как, – удивлённо выдохнула девушка – Я знала, что графу нужны деньги, и не питала никаких иллюзий относительно его чувств ко мне, – произнесла Бони. А я в красках припомнила устроенную ею истерику в моей комнате и размазанные по одеялу сопли. – Но я думала, к тебе-то он не мог остаться равнодушным. Тем более тогда на балконе он почти поцеловал тебя…

– Ты следила за мной?? – возмущённо пискнула я, неудержимо краснея.

– Ну-у-у, не только я, – едва сдерживая улыбку, ответила Бони. – Почти добрая половина гостей. Но твой отец тогда всех успокоил, мол, помолвка не за горами…

– Боже. – Я тяжко выдохнула и прижала ладони к пылающим щекам.

– Да ладно, Лили. Всё будет хорошо. Всё наладится. Вот только обвенчаетесь. Кстати, когда у вас свадьба?

– Первого сентября. – буркнула я.

– Ну вот, всего-то месяц подождать… – улыбнулась мне Бони и погладила свой живот.

В тот день, возвращаясь от подруги, я всё думала почему-то о вчерашнем случае. Злилась на наглого чужестранца, про себя называя его ослом. Но когда поняла, что ноги меня принесли на крайние улочки города, за которыми шумело море, остановилась, прижав руки к груди и взволнованно покусывая губы. Поняла вдруг, что отчаянно хочется проверить, не сидит ли блондин на камне, рассказывая свои вымышленные истории притихшим детям.

Глупая! Отчаянно злясь на себя, запустила руки в распущенные волосы. Возможно, со стороны я могла сойти за городскую сумасшедшую, не знаю. Но именно в этот момент меня окликнул мой отец.

– Дочурка моя милая! – радостно воскликнул он и, сграбастав, обнял. – Как здорово, что ты здесь! Гуляешь? Это хорошо. Для молодой девушки крайне полезны прогулки на свежем воздухе. И так здорово, что я тебя встретил! Нам с тобой нужно заглянуть к нотариусу. – Осторожно, но настойчиво подталкивая меня в спину, отец направился в сторону улочки, на которой были расположены все нотариальные конторы Шторма, а заодно и суды и отделы взыскания по долгам. – Граф Стольмский мне порекомендовал отличного знающего нотариуса. Не так давно отучился в известной столичной академии. Молод, но гениален! Теперь все сделки буду оформлять у него. Идём же! – поторопил отец.

– Ну зачем это? – вяло запротестовала я.

– Это сюрприз! – улыбнулся отец и ускорил шаг.

– Ты оформляешь «Отважный» на меня?! – не веря своим ушам, переспросила я.

Отец, довольный произведённым эффектом, важно кивнул:

– Это мой свадебный подарок. Корабль должен был стать частью приданого, обещанного графу за тебя. Но я хочу, чтобы его владелицей была именно ты. – Отец посмотрел на меня и почему-то виновато улыбнулся. – Я знаю, насколько тебе дорог «Отважный», насколько ты любишь свободу, которую он дарит. Твоя мама, она была такой же… – Отец замолчал, взгляд его подёрнулся дымкой воспоминаний.

– Ты никогда не говорил, – грустно произнесла я. Радость от мысли, что у меня теперь есть свой собственный корабль, быстро ушла на второй план.

– Прости, Лилия. Просто мне больно вспоминать, – тихо произнёс отец. – Когда её не стало, словно половина мира сгинула в небытие. Только благодаря тебе я смог вновь вернуться на борт «Отважного» и выйти в море. Ведь без её зелёных глаз море словно утратило цвет. Всё стало блёклым…

– У мамы были зелёные глаза? – насторожилась я. Кого-то мне это напомнило…

– Да. – Отец стёр тыльной стороной руки сбежавшую по щеке нечаянную слезинку. – У тебя глаза мои – синие. А у твоей матери были изумрудные, сказочные… – Он тяжело вздохнул.

– А волосы – белые, – тихо произнесла я, внимательно наблюдая за реакцией отца.

– Да, удивительные белоснежные… – Отец запнулся, нахмурился, взволнованно выдохнул: – А ты откуда знаешь? Я же приказал убрать все её портреты…

– Ты прав, я не видела ни одного маминого портрета, просто… случайно угадала, – поспешно кивнула я, не желая отвлекаться от своей догадки, – Слушай, папа, а ведь мама была нездешняя, да? И не из Светлого Королевства… Откуда она родом?

Он взглянул на меня как-то испуганно. Потом заторопился, складывая документы.

– Патрик, это всё? – спросил он у суетящегося вокруг него нотариуса.

– Да, господин Мищетцкий. «Отважный» теперь целиком и полностью принадлежит молодой мисс. Поздравляю! – Нескладный, невысокий, в нахлобученном слишком громоздком белом парике парень приветливо улыбнулся мне.

Но мне было не до улыбок.

– Папа, ты не ответил, – потянула я отца за рукав камзола.

– Ничего подобного, – нетерпеливо произнёс он, избегая смотреть мне в глаза, и, достав из кармана кружевной платок, вытер пот со лба. Парик ожидаемо съехал набок. – Конечно, из Светлого Королевства. Откуда ещё?! – Он нетерпеливо отмахнулся. – Всё. Всё. Всё. Идём домой. Пора ужинать.

Вернувшись домой, отец сказался больным и прежде, чем скрыться в своём кабинете, вручил мне конверт.

– Вот. Доставили сегодня на шхуне Увинтора. Корабль как раз возвращался из Дэверраха.

На конверте уже знакомо значилось «Августос Стольмский».

Я тоже не стала ужинать, аппетита не было. Так что заботливо накрытый няней Тафитой стол остался нетронутым. Под справедливые возмущения женщины я поднялась по лестнице и скрылась в своей комнате.

Мне было не до письма. Прижавшись спиной к закрытой двери, я напряжённо раздумывала над своим невольным открытием. Неужели моя мама была не из этого мира? Из какого тогда? А разве законно заключать брак с иномирцем? Если это так, то я… полукровка?? Что будет, если об этом узнает граф? Нет, не то. Что делать мне, если я…

Нужно было убедиться. Я должна была знать наверняка.

Дождавшись ночи, я выскользнула из своей комнаты в заполненный мраком и тишиной коридор.

Пытаясь не шуметь, прикрыла за собой дверь и на цыпочках направилась к лестнице. Спустившись в гостиную, повернула к кухне. Пройдя её насквозь, остановилась у двери, ведущей в ту часть дома, где были расположены комнаты слуг и вход в подвал, в котором я надеялась найти спрятанные по приказу отца мамины портреты. В детстве я несколько раз бывала там, но ничего такого не видела. Но тогда я и не знала, что искать. А сейчас я взрослая и…

Я вздрогнула, когда по коридору эхом разнёсся храп няни Тафиты. Уж не знаю, как храпят тролли, но мне кажется, что очень похоже.

– Блин, – выдохнула я и перекрестилась. Нет, я не была особо набожной особой, но, согласитесь, в некоторых случаях не повредит перестраховаться.

Пройдя по тёмному коридору, я остановилась у ещё одной двери, за которой и была расположена лестница в подвал. С замиранием сердца (вдруг заперта?) я осторожно повернула прохладную металлическую ручку. На мою удачу, та сразу поддалась, и я беспрепятственно прошмыгнула внутрь.

Спустившись вниз, зажгла обнаруженную на старом пыльном комоде свечу. Огляделась. Долго искать не пришлось. Картина была просто огромная, стояла, прислонённая к стене.

От истины меня отделяла лишь пыльная ткань, которой был накрыт портрет. Я замерла напротив, не зная, хочу ли узнать правду. Для чего мне это вообще нужно и что это изменит? Мне казалось, что я ищу повод, но повод для чего? Уронив плечи, я затушила свечу и, развернувшись, пошла обратно в комнату. Нельзя быть слабой. Я уже пообещала. Я же взрослая…

Вернувшись в комнату, откупорила прихваченную с кухни бутылку королевского, привычно уселась на подоконнике. Ночной воздух был приятен и свеж, пах цветущими кустами рубирозы, рассаженными вдоль забора и тропинок. Но даже он не мог выдуть из моей головы терзающие меня мысли.

Чёртов осёл! Какого ты вообще решил припереться именно в наш город?!

Уговорив бутылку, провалилась в забытье. Всю ночь качалась на изумрудных волнах убаюкивающего моря, а вокруг в воздухе парили золотые фонарики… и так всю ночь, до самого утра.

А утро началось с головной боли, куриного бульона и прочтения письма, которое мне прислал граф.

«Моя милая маленькая леди, я понимаю, что неоправданно задержался и нет мне прощения. Прошло уже три недели…»

Тут я оторвала взгляд от витиеватого почерка и удивлённо уставилась за окно. Неужели уже три недели? Хмыкнув, вернулась к письму.

«Все эти недели я вспоминал тёмные завитки твоих распущенных волос и то, как рыжим пламенем играют на них отблески солнца. В своих грёзах я видел тебя такой, какой ты предстала предо мной в тот день в порту – растрёпанной и живой, словно пламя. Я ещё тогда отчаянно захотел заключить тебя в свои объятья и поцеловать. Прости мне эти вольности в письме, но, кажется, я бы не смог сейчас сдержаться, если бы даже попытался. Я понимаю, ты невинна и чиста, и я бы ни за что не хотел напугать тебя. Поэтому просто знай, что я очень скучаю по тебе. Боюсь, что мне придётся ещё на какое-то время задержаться здесь. Конфликт с кохэйро набирает обороты. Король нездоров. Придворные утверждают, что без тёмной магии здесь не обошлось. Но как бы то ни было, я обязательно вернусь до назначенной даты, и мы обвенчаемся. Мечтаю увидеть тебя в подвенечном платье и снять его с тебя.

Навсегда твой граф,

Августос Стольмский»

– Боже. – Я прижала тыльную сторону ладони к губам. – Навсегда мой…

Я улыбнулась, чувствуя, как ко мне неудержимо возвращается вера в светлое будущее.

– Ладно, что там на очереди? Выбор десертов? Мадам Шногл! – завопила я, вскакивая с постели.

Следующие несколько недель пролетели, можно сказать, незаметно. За разнообразными заботами я почти не вспоминала о своих сомнениях. Лишь пару раз на рынке я ловила на себе взгляд зелёных глаз, но тут же отворачивалась, не позволяя себе остановиться даже на мгновение.

Я постоянно что-то делала, с кем-то говорила, что-то решала. А вечером, вернувшись в свою комнату, без сил падала на кровать и тут же отключалась. Так я протянула вплоть до возвращения графа. Встреча наша вопреки моим ожиданиям, подогреваемым пылкими письмами, получилась весьма сдержанной.

Августос улыбнулся, пожал мне руку. Ну как пожал – подержал меня за самые кончики пальцев и, улыбнувшись, слегка кивнул.

Я удостоилась нескольких вопросов о самочувствии, одного замечания о том, что до венчания осталось всего несколько дней, после чего граф откланялся, сославшись на массу важных дел. Сдержанное поведение мужчины настолько отличалось от его будоражащих писем, что я ненадолго впала в ступор. Но вскоре успокоила себя тем, что мы ведь ещё не женаты, а значит, должны придерживаться определённых границ. Да и терпеть-то оставалось всего несколько дней.

Я уж было решила вернуться к привычным делам, но дела неожиданно закончились. Няня Тафита заявила, что остались сущие мелочи, с которыми она сама справится, а невеста может отдохнуть и мысленно подготовиться к будущей семейной жизни.

На немой вопрос, застывший в моих глазах, она пояснила:

– Подумайте о том, какой дом вы хотите, какую мебель поставите в спальне, какие цветы прикажете посадить садовнику в саду, наконец, сколько детей захотите завести. Хотя, как по мне, тут и думать нечего. Чем больше – тем лучше. – Она захохотала и, вытирая руки передником, удалилась в кухню, оставив меня в одиночестве осознавать, что это всё неожиданно взаправду.