Текст книги "КаZантип"

Глава 4

– Прочтите, госпожа Понамарева, и, если все изложено верно, подпишите бумагу внизу.

Старший следователь районной прокуратуры Андрей Богославский протянул Лене шариковую ручку и развернул лист бумаги так, чтобы она могла прочесть написанное. При этом чисто машинально он не в первый раз уже отметил, насколько плачевно выглядит потерпевшая. Рука перебинтована, голова тоже, на лице характерные ссадины. Богославский невольно проникся чисто человеческим сочувствием к девушке, и в душе поднялась новая волна гнева, направленная против подонка, который совершил этот низкий поступок. Хорошо еще, что виновник задержан и водворен в камеру предварительного заключения. Андрей повернул голову вправо и обменялся многозначительными взглядами с сидящим в глубоком кресле у окна подполковником Щипачевым. Начальник местного РОВД был пузат, грузен, и его редкие волосы практически полностью окрасились сединой. А ведь Богославский знал, что Роман Данилович всего на десять лет старше его самого. То есть едва пересек пятидесятилетний рубеж.

Лена молча пробегала глазами по тексту, написанному Богославским от руки.

«Находясь на берегу озера, я подверглась… Приметы – мотоциклист на «Днепре» модели 8-157-022, в черной кожанке, таких же штанах… Лица не видела из-за опущенного забрала мотоциклетного шлема, однако сам шлем…»

Девушка подняла глаза на следователя, затем осторожно скосила их в сторону сидящей рядом с ней матери, затем на мрачного и молчаливого Томилина, присутствовавшего здесь же, в кабинете райотдела. Тренер Виктора до сих пор не произнес ни слова, хотя Лена знала, что он явился к Щипачеву с прошением. Плечи девушки поникли. У нее в голове не укладывалось, как такое вообще могло произойти. Что-то не так… Здесь явно какая-то ошибка. Они с Витей встречались уже второй год, и за все это время он не то что руку на нее ни разу не поднял, но и не сказал ни единого грубого слова в ее адрес. А тут вдруг такое… Зачем? Почему? Этого не могло быть. Это не Виктор. Он не мог. А одежда, шлем и мотоцикл… Все это не более чем случайное совпадение.

Но у сотрудников правоохранительных органов уже сложилось совершенно иное мнение на этот счет. Виновен!

– Что-то не так? – участливо спросил Богославский.

– Нет… Все верно…

Каждое слово давалось Лене с большим трудом. Она будто насильно выдавливала их из себя. Сказывались и растерянность, и далеко не лучшее физическое самочувствие.

– Тогда напишите внизу: «Мною прочитано и с моих слов записано верно», – посоветовал Богославский. – А также число и подпись.

Лена не торопилась следовать его указаниям.

– Послушайте, – отважилась-таки она. – Может, лучше это не вносить… Мало ли…

– Но вы же так сказали, – Богославский склонил голову набок. – Так пусть остается.

– Андрей Сергеевич, я не верю, что это сделал Виктор. Это какое-то недоразумение. А приметы… Таких множество.

– Я так не думаю, – откашлявшись, вмешался в их диалог Щипачев. – Все сошлось просто идеально, Елена… Александровна. – Подполковник пристроил во рту сигарету, тяжело поднялся с кресла и приблизился к столу, по разные стороны от которого размещались Богославский и Лена. Взял в руки лист с показаниями потерпевшей. Пожевал фильтр неприкуренной сигареты. – И вы напрасно думаете, что таких примет множество. Может, в большом городе это и было бы именно так, но только не у нас. Вы же не думаете, что мы не провели никаких проверок? Шлем с такими приметами в Серпухове принадлежит одному-единственному человеку. И этот человек – Виктор Громов. К приметам также можно добавить и еще кое-что. Полное отсутствие алиби у Громова. Вчера вечером его не видел никто, и, соответственно, никто не может подтвердить того факта, что на берегу Оки с вами… эээ… встречался не он…

– Но зачем? – Лена едва не плакала. – Если вы, как утверждаете, проверили все, то скажите мне ради бога, зачем он это сделал. Мы не ссорились, у нас не было в последнее время даже ни одного мелкого конфликта. Должен же существовать какой-то мотив?

Теперь она полностью апеллировала к подполковнику Щипачеву, выпустив из поля зрения Богославского. Роман Данилович вынул изо рта сигарету и снова откашлялся.

– Мотив всегда есть, – со знанием дела произнес он, щелкая зажигалкой и подпаливая кончик сигареты. – Его не может не быть. Если только, конечно, преступник не полный психопат…

– Вот именно, – неожиданно визгливо вскрикнула мать Лены, полная рыжеволосая женщина с двойным подбородком. – А он и есть полный психопат. Неужели, кроме меня, этого до сих пор никто не понял?

– Мама! – одернула ее Лена.

Богославский и Щипачев одновременно повернули головы к визгливой особе.

– А что мама? Разве я не права? Я всегда говорила, что только сумасшедший может найти к двадцати с лишним годам увлекательным гоняться на мотоцикле за дурацким мячиком, вместо того чтобы заниматься чем-нибудь полезным.

– Витя учится!

– Другие в его возрасте и учатся, и еще на двух работах работают! А он, кроме своего дурацкого мотоцикла, ничего не видит! Придурок, самый настоящий!

– Я бы вас попросил… – вмешался Томилин, но женщина будто и не слышала его.

– А что, я не права? Говорю же – люди в это время уже работают, на ноги становятся. Думают о семье, о будущем… А здесь что? Полная деградация личности. Да и была ли, вообще, эта личность? Избить палкой девушку…

– Мама! – вновь воскликнула Лена, а затем резко и уже куда более уверенно, чем прежде, обратилась к Богославскому: – А я могу забрать заявление обратно?

– Ты с ума сошла?! – Мать всплеснула руками. – Хочешь, чтобы он еще раз избил тебя? Мало показалось?

– Я уверена, что он этого не делал, – твердо сказала Лена. – Витя не мог. Мы с ним и не ссорились-то ни разу!

– А кто делал? Его двойник? Ты совсем ополоумела, Ленка! Милиция никогда не ошибается, и если тебе говорят, что вина доказана…

– Успокойтесь, Тамара Николаевна, – мягко осадил разбушевавшуюся фурию Щипачев. Он присел на краешек стола и поставил пепельницу себе на колено. – Ваша дочь ни в чем не виновата. И ее чувства тоже можно понять. Любовь, молодость…

– Так я могу забрать заявление? – упрямо повторила свой вопрос Лена.

Богославский тяжело вздохнул. Будучи человеком некурящим, он раздраженно разогнал рукой дым от чадившей сигареты Щипачева и откинулся на спинку стула. Дело, которое, по его твердому убеждению, уже смело можно считать закрытым, отнимало теперь столько эмоциональной энергии и сил, что Андрей чувствовал себя окончательно измотанным.

– Боюсь, что нет, госпожа Понамарева. – Богославский скрестил руки на груди. – Вот если бы вас, прошу прощения, изнасиловали, – негромко и тактично произнес он. – Тогда да. Тогда вы могли бы отозвать заявление. Изнасилование относится к обвинениям частного характера. А здесь же у нас совершенно иная картина. Преступление, совершенное общеопасным способом… Бейсбольная бита может быть квалифицирована как холодное оружие. И… В общем, вы должны понять, что от вашего желания или нежелания теперь уже ничего не зависит. Громов отправится под суд. Как потенциально опасный преступник.

– Слава тебе, господи! – торжественно провозгласила Тамара Николаевна и зачем-то перекрестилась.

– Вы так говорите, словно расследование уже завершено, – впервые за все время своего присутствия в кабинете начальника РОВД вполне осмысленно подал голос Томилин.

– Фактически, Игорь Васильевич. – Следователь покачал курчавой головой. – Фактически завершено. Остались только тонкости. Нюансы, так сказать. Бумажная рутинная работа.

Тренера мотобольной команды «Дьяволы Локки» в Серпухове прекрасно знали, и Богославский не являлся исключением из правил.

– Ясно, – спокойно парировал Томилин. – Но дело в том, что… Не поймите меня неправильно, Андрей Степанович. Я не знаю всех тонкостей вашей работы и разбираюсь в этом, прямо скажем, слабо. Меня волнует другое… Я считаю, что еще неизвестно, как там все обернется в итоге, а у нас тренировки, сборы… Мы метим в четвертьфинал. Понимаете? И я лишь хотел узнать, так ли уж необходимо Громову находиться в ИВС, пока дело не дошло до суда. Открытого обвинения, насколько мне известно, еще не выдвинуто…

– Это вопрос времени, Игорь Васильевич. Не сегодня так завтра его обязательно выдвинут.

– Возможно, – не стал спорить со следователем Томилин. – Но пока… Пока можно было бы ограничиться мерой пресечения в виде подписки о невыезде. Войдите в мое положение. – Он переводил взгляд с Богославского на Щипачева и обратно. – Громов никуда не денется. Заверяю вас. Пока еще идет расследование, его реально выпустить на свободу? Под мою личную ответственность?

Тамара Николаевна гневно обернулась в его сторону, но ничего не сказала. В глазах Лены вспыхнула надежда. Богославский и Щипачев переглянулись. Авторитет Томилина в Серпухове был достаточно высок, и не доверять ему у сотрудников правопорядка оснований не было. Однако Андрей продолжал колебаться.

– А если за это время он еще кого-нибудь изобьет? – спросил он, сводя брови к переносице. – Или того хуже. Мало ли, что может произойти…

– Ничего такого не произойдет, – ответил Томилин. – Уверяю вас.

Начальник РОВД и следователь вновь обменялись многозначительными взглядами, и подполковник едва заметно кивнул.

– Хорошо, – подвел черту под дискуссией Богославский. – Если вы за него ручаетесь, Игорь Васильевич?..

– Ручаюсь.

– Мы можем пока отпустить его из-под ареста, взяв подписку…

– Как же так? – не выдержала-таки Тамара Николаевна.

Ее двойной подбородок нервно затрясся, она хотела добавить еще что-то, но не успела. На столе зазвонил телефон, и Богославский машинально снял трубку с аппарата. Щипачев перехватил его руку.

– Это все-таки мой кабинет, Андрей, – напомнил он с улыбкой.

– Да… Извините. Я чисто автоматически. – Богославский передал трубку подполковнику.

Щипачев спрыгнул со стола и ткнул окурок в пепельницу. Приложил телефонную трубку к левому уху.

– Да? Я слушаю… Что? – Лицо подполковника изменилось. Казалось, напрягся каждый мускул. – Когда, говоришь?.. Хорошо. Я понял. Мы их накроем…

Трубка вернулась на рычаги старенького допотопного аппарата.

Глава 5

Приземистый черный «Триумф» Крученого практически бесшумно на малой скорости выкатился из зарослей кустарника и по небольшому пологому склону спустился к берегу. Крученый погасил фару байка, и его крупногабаритная фигура вместе с фигурой сидящей на багажнике «Триумфа» позади него Гюрзой погрузились во мрак. Только серповидная половинка луны на темном небе освещала теперь заброшенную строительную площадку, на которой египетскими пирамидами высились громадные конусы песка.

Гюрза первой спрыгнула на землю. Крученый не торопился покидать седалище «Триумфа». Он настороженно огляделся по сторонам, замер, прислушался. С того момента, как городок и его окрестности погрузились в вечерние сумерки, Сибагатурина не оставляло чувство незримой опасности. Он всегда слыл человеком предусмотрительным и осторожным.

Сунув в рот сигарету, Крученый закурил, с неудовольствием отметив, что у него слегка подрагивают кончики пальцев. Благо, что Гюрза не могла этого видеть, иначе в силу своего характера непременно подняла бы бойфренда на смех. Крученый поспешил взять себя в руки.

Гюрза прошла на несколько шагов вперед и остановилась у одной из высоких насыпей. Ее пронзительный взгляд, способный, казалось, так же превосходно видеть во мраке, как и при дневном свете, невольно фиксировал в памяти каждую мелочь. Застывший на воде старый ржавый земснаряд, ленты транспортеров, при помощи которых строители добывали песок со дна реки, котлован с торчащими сваями, мертвая бетонная коробка в отдалении, ржавая техника, трухлявые строительные вагончики… Стройка выглядела как миниатюрный город, в спешке покинутый аборигенами по неизвестным причинам. Присутствия кого-то еще, кроме них с Крученым, на пустынном берегу Оки девушка не обнаружила. Если человек, с которым она договорилась о стрелке по телефону, и присутствовал где-то неподалеку, то он никоим образом не торопился себя обнаруживать. Луна отражалась в неподвижной глади реки.

Гюрза до половины расстегнула куртку и обернулась на оставшегося позади Крученого. Огонек его сигареты мерцал во мраке.

– Ты собрался уезжать? – В голосе девушке звучало привычное ехидство.

– Нет, – откликнулся Крученый. – С чего ты взяла?

– А чего ты сидишь тогда, как пенек? Приклеился, что ли? Или ты думаешь, что мне одной больше всех надо? А ты вроде как и не при делах…

– Не пыли. – Он неохотно слез с мотоцикла. – Я просто перекуривал. Никого же еще нет.

– А никто и не появится. – Гюрза заложила руки в карманы. – Ты же не ожидал, Крученый, что они будут встречать нас тут с оркестром?

– Нет, такого я не ожидал…

– Надо позвонить. – Девушка сняла с пояса мобильный телефон.

– Так чего же ты тянешь? – недовольно огрызнулся Крученый, желая отыграться за нападки в его адрес. – Мы же не будем здесь ночевать. Давай сделаем дело – и валим отсюда.

– Дай мне тоже сигарету.

Он протянул ей раскрытую пачку, но Гюрза, вместо того чтобы ограничиться одной сигаретой, забрала ее целиком. Только после этого выудила сигарету и вставила ее в рот. Прикурила. Пачку сунула в карман собственной кожанки. Крученый не стал возражать.

– Звонить будешь? – только и спросил он.

– Уже звоню. Расслабься.

Указательный палец Гюрзы защелкал по светящимся кнопкам компактного телефона. Вызываемый абонент ответил после первого длинного гудка.

– Да? Это ты? – Голос звучал с кавказским акцентом, но Гюрза с ходу определила, насколько он был нарочитым и неестественным. Так только в КВНе говорят, когда пытаются изобразить «лицо кавказской национальности». Собеседник явно переигрывал.

– Да, я. Мы приехали… Как договаривались.

– Хорошо. Очень хорошо. Приятно иметь дело с пунктуальными людьми. Видишь бетономешалку?

Гюрза повела глазами по сторонам и заметила то, о чем говорил оппонент, рядом с бетонной коробкой.

– Вижу.

– Подойди к ней и достань из-под куска бетона коробку из-под обуви.

Девушка сухо усмехнулась. Человек, с которым она разговаривала, кем бы он ни был, предпочитал до конца играть роль великого конспиратора. Гюрза не могла понять и оправдать для себя подобного поведения. К чему все эти дикие и неоправданные шифровки? Шпионские игры какие-то идиотские получаются.

– Хорошо, – ответила она и подала Крученому знак рукой, чтобы он следовал за ней.

Сибагатурин был вынужден повиноваться, хотя ему явно было не по себе. В отличие от Гюрзы Крученый отчаянно трусил. Он очень старался этого не показывать, но все равно было заметно. Они вместе дошли до заветной бетономешалки. Гюрза не убирала мобильный телефон, продолжая слушать инструкции оппонента. Молча указала Крученому на относительно весомый кусок бетона. Байкер присел на корточки, подцепил его пальцами и с трудом сдвинул в сторону. На лбу выступила испарина, и Крученый отер ее тыльной стороной ладони, сместив свою немецкую каску немного на затылок. Коробка действительно оказалась на месте. Гюрза подняла ее и сбросила картонную крышку. На дне лежал небольшой полиэтиленовый пакет. Она взяла его и тут же спрятала под курткой.

– Порядок, – произнесла в трубку. – Что дальше?

– А теперь посмотри направо… Видишь транспортер?

Гюрза повернула голову в нужном направлении. Транспортер для доставки песка от штабеля к бетономешалке располагался всего в трех метрах от нее.

– Ну?

– Клади туда деньги… – В голосе невидимого собеседника появилось напряжение. – Только прежде чем положить их в сумку, поднимай над головой по одной купюре. И не спрашивай, зачем…

– Как скажешь.

Невысокого роста мужчина лет тридцати пяти с черными как смоль волосами и смуглым азиатского типа лицом, расположившись на крыше недостроенного дома, внимательно наблюдал в портативный прибор ночного видения за тем, как Гюрза послушно поднимает деньги по одной купюре у себя над головой, а затем кладет их в сумку. Весь процесс занял по меньшей мере минут десять, но мужчина предпочитал не спешить и не торопить девушку внизу. Он прервал связь, убедившись в том, что его инструкции приняты к сведению, вынул из своего мобильника сим-карту и выбросил ее в темный оконный проем. Убрал аппарат в карман спортивной олимпийки.

Наконец последняя купюра оказалась в сумке, и Гюрза поставила ее на транспортер. Отступила на два шага назад. Крученый топтался рядом, беспокойно оглядываясь назад, туда, где без надлежащего присмотра остался дорогой его сердцу «Триумф».

Мужчина нажал кнопку на пульте дистанционного управления, и транспортер с тихим урчанием пришел в действие. Заветная сумка поползла вверх. Но тут неожиданно лента транспортера конвульсивно дернулась и замерла, позволив деньгам преодолеть лишь половину намеченного пути. Палец мужчины надавил на кнопку еще раз. Затем еще… Но ничего не менялось. Транспортер не приходил в движение. Механизм заклинило. Мужчина негромко выругался на родном языке. Ни ему со своей позиции на крыше, ни стоящим у основания транспортера Гюрзе и Крученому не было видно вставленного кем-то между валиками металлического лома.

Мужчина на крыше лихорадочно искал выход из сложившейся тупиковой ситуации, когда его слух отчетливо уловил снизу странный шум. Он нервно дернулся и заскрежетал зубами, когда вдруг до него дошло происхождение шума.

В ту же секунду все стало понятным и Гюрзе. Она резко дернула Крученого за руку. Тот едва устоял на ногах.

– К мотоциклу! Быстро!

– Какого хрена? – Сибагатурин испуганно замотал из стороны в сторону своей огромной головой. – Что?..

– Менты! Сваливаем, Крученый! Да шевелись же!

Паники не было ни в голосе, ни в поведении Гюрзы. Только холодная расчетливость и привычка принимать быстрые верные решения в непростой ситуации. Без суеты, без нервозности. Крученый мог бы только позавидовать такому олимпийскому спокойствию и внутренней выдержке подельницы. Повинуясь отданному Гюрзой недвусмысленному приказу, байкер метнулся к своему «Триумфу» в тот же момент, когда тишину заброшенной стройки прорезал звук милицейской сирены и загорелась лампа-искатель, выхватив из темноты большую часть пространства. Гюрза кувыркнулась через голову, уходя из светового пятна. Крученый споткнулся на ровном месте и плашмя растянулся на песке лицом вниз. Отчаянно оттолкнулся руками, вновь поднимаясь на ноги.

– Всем лежать! – Зычная команда старшего группы захвата раскатистым эхом пронеслась над побережьем. – Лицом вниз! Руки за голову, суки! Это – ОМОН!

Для пущей убедительности то ли он сам, то ли кто-то из его подчиненных несколько раз для острастки выстрелил в воздух. На стенах недостроенных сооружений замелькали чудовищные тени автоматчиков. Оцепление стягивалось со всех сторон. Ни Гюрзе, ни даже Крученому не нужного было обладать повышенной долей смекалки, чтобы понять, в каком положении они оказались. ОМОН занял круговую позицию, замкнув место событий в кольцо.

Выстрелы и характерное клацанье автоматных затворов не только не остановили Крученого, но напротив – заставили его собрать остатки всех своих сил и с диким рычанием смертельно раненного зверя рвануть вперед.

– Стоять! – ударил в спину Сибагатурину очередной жесткий окрик. Воздух снова прорезала очередь – омоновцы стреляли по-прежнему поверх голов, но уже существенно ниже.

В лицо ударил луч света, на пару секунд ослепив байкера, но он тут же проворно нырнул вниз и запетлял, как заяц. Гюрза уже прыгнула в седло «Триумфа» и двумя руками ухватилась за изогнутый коромыслом руль. Шлем уже был у нее на голове, забрало упало со лба и скрыло лицо девушки. Взревел двигатель.

– Подожди!.. Черт! Подожди!

Рыжая борода Крученого развевалась на ветру. Он сделал завершающий стремительный прыжок вперед, ухватился пальцами за багажник байка и в последнюю секунду успел примоститься за спиной боевой подруги. По щекам мужчины струился пот, он тяжело дышал. Нервно оглянулся через плечо и увидел, как в темноте запульсировало желто-красное пламя. Несколько пуль ударили в землю буквально в паре сантиметров от колес байка.

– Я сказал стоять, суки! Стоять, бля!

Продолжавший работать все это время заклиненный транспортер еще несколько раз дернулся, и лом, всунутый между валиками, все же не выдержал толчков механизма и вывалился на песок. Лента транспортера вновь пришла в движение, и сумка с деньгами, как и было задумано изначально, продолжила свое восхождение. Гюрза бросила короткий взгляд в сторону ожившего механизма.

– Ты собиралась бросить меня, мать твою! – Голос Крученого сорвался на фальцет. Он почти уткнулся носом в спину девушки. – Какого хрена, вообще, здесь происходит. Ты же говорила?..

– Заткнись! – жестко оборвала его Гюрза. – Не мешай!

Несколько крепких, облаченных в камуфляжную форму омоновцев с автоматами наперевес уже неслись в их сторону, на ходу перескакивая через выбоины. Старший группы слегка отстал. Его внимание тоже привлек заработавший транспортер и ускользающая по нему холщовая спортивная сумка с деньгами. Гюрза уверенно отжала сцепление, не испытывая колебаний по поводу мгновенно принятого ею решения, и вместо того чтобы отправить приземистый маневренный байк в прорыв между ментами, она развернула его на месте, набрала скорость и взлетела на движущуюся ленту транспортера.

– Стой, бля! – в очередной раз проорал омоновец.

Он добавил к этому еще что-то, но ни Гюрза, ни сидящий позади нее Крученый не смогли расслышать слов в общем шуме. Скорее всего, старший отдал команду ударить шквальным огнем на поражение. Застрекотали автоматы, выплевывая пули в направлении летящего вверх по транспортеру черного байка. Крученый втянул голову в плечи. Поза Гюрзы не изменилась, хотя одна из пуль по касательной чиркнула по ее блестящему байкерскому шлему.

«Триумф» поравнялся с деньгами, девушка слегка наклонилась и, практически не сбавляя скорости, подхватила с ленты заветную сумку. Мотоцикл пронесся по транспортеру до самой его верхней точки, взмыл с него, как профессиональный лыжник с трамплина и, вращая колесами, перелетел через оцепление. Автоматные очереди не смолкали ни на секунду, сопровождаемые отборной матерной бранью. Голос старшего группы гремел громче остальных.

Байк мягко, как кошка, приземлился на ровную поверхность и, искусно маневрируя между песчаными пирамидами, котлованом и брошенной техникой, устремился в сторону темных густых лесопосадок. Пули уже не достигали его.

– Догнать!

Пятеро бойцов прыгнули в компактный микроавтобус. Старший группы майор Платонов, среднего роста крепкий мужчина с волевым обветренным лицом, решительно зашагал к стоящей чуть в отдалении «десятке». Дверца открылась, и навстречу майору вышел подполковник Щипачев в стального оттенка строгом костюме. Выражение лица Щипачева было мрачным и сосредоточенным. Он смотрел вслед устремившемуся в погоню микроавтобусу. Байк с двумя седоками уже скрылся из виду.

– Бесполезно, майор… – В голосе Щипачева звучала неприкрытая досада.

Мужчина на крыше опустил бинокль. Пока ему удалось не привлечь внимания к своей персоне со стороны нагрянувших ментов. Но это было слабым утешением. Нахальная девица прихватила с собой не только товар, но и деньги за него. И в итоге выходило, что его просто-напросто кинули. Сделку можно было считать провалившейся, а за такие расклады по головке его, естественно, не погладят. Приложив к глазам прибор ночного видения, мужчина не больше минуты внимательно приглядывался к стоящим возле светлой «десятки» Щипачеву и Платонову, затем убрал прибор в сумку на поясе. Не воспользоваться возникшим внизу замешательством, вызванным действиями отчаянной девицы, было бы по меньшей мере неразумно. Мужчина подхватил с пола согнутую коленом стальную трубу, набросил ее на трос подъемника стройматериалов и, не теряя драгоценного времени, съехал по нему прямо на палубу поджидавшего его приземления земснаряда.

Звук заводимого двигателя со стороны реки заставил Платонова обернуться. На речной простор вылетела моторка и мгновенно растворилась в тумане. Щипачев только хмыкнул.

– Отлично, майор. Поздравляю. Мы упустили всех, кого только возможно было упустить. И ту и другую сторону. Как по-вашему? Это называется блестяще проведенной операцией?

Платонов проигнорировал сарказм собеседника.

– У нас было слишком мало времени на подготовку, – буркнул он. – Когда вы позвонили…

– То есть это я во всем виноват? – Щипачев уже не скрывал раздражения. – А вы и ваши парни – невинные жертвы обстоятельств? Все верно?

– Ну, зачем вы так, Роман Данилович? – Майор пошел на попятную. – Никто никого ни в чем не обвиняет. Вы и сами не хуже меня знаете, что в нашей работе… Ну… Случаются, так сказать, определенные накладки… Предвидеть все невозможно.

Щипачев ничего не ответил. Вступать с собеседником в ненужную и бесполезную полемику казалось ему сейчас занятием, мягко говоря, совершенно бесперспективным. Что толку? От переливания из пустого в порожнее и выяснения, кто и где допустил в операции фатальную ошибку, ситуация не изменится.

Трое широкоплечих омоновцев, не принявших участия в погоне на микроавтобусе, с опущенными дулом вниз автоматами переминались с ноги на ногу и ожидали приказов от своего непосредственного шефа. Платонов перевел взгляд на стелющийся над рекой туман.

– Водного транспорта у нас нет, – сказал он. – Это тоже серьезный просчет. Но тех двоих на мотоцикле еще можно догнать… – Его словам недоставало необходимой уверенности. – Черт! Лихие оказались ребята, Роман Данилович. И мне показалось, что это была девушка. До того, как она надела шлем. За рулем байка…

Щипачев прищурился.

– Девушка? Вы уверены?

– Нет. Честно говоря, нет. Не уверен. Но мне так показалось…

– Запомнили ее внешность? Описать сможете? – Подполковник хватался за соломинку.

Платонов покачал головой.

– Было слишком темно, а она, если это была «она»…

– Тогда какого дьявола вы решили, что это девка? – взорвался Щипачев. – Интуиция, майор?

– Ну, не совсем… Движения, пластика…

Щипачев отмахнулся от собеседника, как от назойливой мухи. Затем и вовсе повернулся к нему спиной и потянул на себя ручку передней дверцы «десятки». Однако забираться обратно в салон подполковник не торопился.

– Мы уже почти полгода гоняемся за призраками, майор, – чеканя каждое слово, произнес он, облокотившись на раскрытую дверцу и обращаясь скорее к самому себе, чем к стоящему позади Платонову. – Я получил наколку на этот канал в январе. И с тех пор никаких сдвигов. Что скажут в Москве?

Платонов молчал.

– Не знаете? Так я скажу вам, – продолжил Щипачев, повышая голос. – Ни хрена они не скажут. Они просто возьмут и натянут мне глаз на жопу, если я не перекрою этот героиновый канал. На подобный исход мне уже намекали пару недель назад. И никто не станет брать в расчет ни ваших непредвиденных обстоятельств, ни изречений о движении и пластике… Все это вилами на воде писано.

– Так, может, проще было бы спихнуть это дело на УБНОН, – внес радикальное предложение Платонов. – Это их епархия, пусть сами и разгребаются. Я до сих пор не могу взять в толк, на фига вам понадобилась эта лишняя головная боль. Логичнее было…

– Нет! – сурово отрезал Щипачев и развернулся к майору лицом.

Сейчас перед Платоновым стоял уже не раздавленной неудачей начальник Серпуховского РОВД, а опытный матерый оперативник, на счету которого имелась не одна блестяще проведенная разработка. Таким Щипачева помнили те, кто начинал с ним работать еще в молодости. Про такого и ходили в Подмосковье различные легенды, одна другой краше. И переубедить в чем-либо такого человека не представлялось возможным. Платонов и пытаться больше не стал, благоразумно прикусив язык.

– Это мое дело! Это моя оперативная разработка! – запальчиво продолжил подполковник, хотя никому уже ничего не требовалось доказывать. – За всю свою жизнь я никогда не пасовал перед трудностями. Не спасую и сейчас. Мы накроем их.

Подполковник захлопнул дверцу, так и не сев на переднее сиденье автомобиля. Обогнув крепкую фигуру Платонова, он двинулся к транспортеру. Майор молча смотрел ему вслед. В правом верхнем кармане комбинезона ожила рация. Майор достал ее и нажал кнопку связи.

– Слушаю!

– Мы упустили их, товарищ майор.

Платонов скрипнул зубами.

– Возвращайтесь…