Текст книги "Да будет праздник"

19

Какая женщина! Просто львица!

Саверио Монета всегда знал, что его жена не робкого десятка, но такого не ожидал. Она готова была сражаться, даже рискуя жизнью. Именно за это он и решил взять ее в жены. Отец, мать и все родные (даже родня из Кампании, видевшая ее всего один раз) предупреждали его, что она ему не пара. Избалованная девица, она оседлает его, будет вить из него веревки, низведет до ранга филиппинской прислуги. Но он никого не послушал и женился.

Он коснулся ее шеи мечом.

– Значит, не боишься?

– Нет! Меня от тебя тошнит! – Серена плюнула в него.

Саверио вытер щеку, ухмыляясь.

– Ага, тебя от меня тошнит. – Он опустил острие Дюрандаля в вырез ночной рубашки и решительным движением срезал верхнюю пуговицу.

Серена вся напряглась, алые коготки готовы были впиться в него.

– Я убью тебя. – Саверио срезал вторую пуговицу. Груди, большущие как дыни, с маленькими, скукожившимися от страха темными сосками, явились во всей своей искусственной красе.

– Что ты делаешь? Мразь! Не смей, – прошипела Серена, сузив глаза в две злобные щелки.

Саверио приставил лезвие к горлу и прижал жену к изголовью кровати.

– Молчать! Молчать, я говорю. Не желаю тебя слышать.

– Подонок.

Он схватил жену за волосы и откинул ее голову на подушку. Бросив оружие, он стиснул правой рукой ей, как ядовитой змее, шею, потом навалился на нее всем весом.

– А теперь ты что будешь делать? А? Ни шевельнуться не можешь, ни пикнуть. Испугалась, а? Скажи, что боишься.

Серена не сдавалась:

– Я никого не боюсь.

Саверио почувствовал бурную эрекцию и жгучее желание.

– Сейчас я тебе покажу… – Он сорвал с нее трусики и куснул в ягодицу. – Я покажу тебе, кто тут главный.

Из подушки раздался сдавленный крик.

– Только попробуй, клянусь нашими детьми, я тебя убью.

– Давай, убивай! Мне все равно наплевать на эту дерьмовую жизнь. – Он развел ей ноги и просунул между ними руку. Нащупав проход, он резким движением проник в нее. Член пронзил ее до самой пылающей утробы.

Как обезумевшая кошка, она высвободила руку и полоснула его острыми коготками, оставив на груди четыре кровавых следа.

– Ты меня насилуешь, свинья. Ненавижу тебя… Как же я тебя ненавижу…

Саверио, подстегиваемый болью, продолжал самозабвенно насаживать ее. Голова кружилась, кровь шумела в ушах.

Серена сумела поднять голову от подушки и что-то возмущенно мычала.

– Хватит! Меня тошнит… Меня… – Не закончив фразу, она выгнула спину, впуская его глубже в себя.

Саверио понял, что сработало. Шлюха завелась. Это был его день!

Однако нарисовалась проблема. В таком лихорадочном темпе он долго не продержится. Он чувствовал, как оргазм поднимается по сухожилиям, пощипывает мышцы бедер и, не слушаясь его воли, подкатывает прямо к анусу и яйцам. Мантос подумал о Стинге. О сукином сыне Стинге, который может трахаться, не кончая, по четыре часа кряду. Как ему это удается? Он вспомнил, что в одном из интервью английский музыкант объяснял, что освоил технику тибетских монахов… Или что-то в этом духе. В любом случае вся хитрость в дыхании.

Саверио, одной рукой опираясь о лопатку жены, другой о стену, начал вдыхать и выдыхать как лодочный насос, стараясь немного замедлить ритм.

Серена извивалась под ним, как отрубленный хвост ящерицы.

Он снова схватил ее за волосы и смял ей грудь.

– Тебе нравится. Признайся!

– Нет. Нет. Мне не нравится. Мне противно. – Однако не похоже было, что ей так уж противно. – Ублюдок. Ты мерзкий ублюдок! – Она хватила рукой по матрасу и попала по радиобудильнику, который очнулся от спячки и запел She’s always a Woman Билли Джоэла.

Еще один несомненный знак того, что Сатана на его стороне. Саверио говорил ученикам, что любит “Сепультуру” и “Металлику”, но в душе по-прежнему обожал старину Джоэла. Никто не писал таких романтических песен.

Он стиснул зубы и с новой силой взялся вгонять в нее член.

– Я протараню тебя насквозь… Клянусь! Держи вот это! – И он вогнал палец ей в зад.

Серена замерла, распластала ноги и руки и подняла на него искаженное от боли лицо, после чего сдалась, простонав:

– Я кончаю… Кончаю, мать твою. Чтоб тебе пусто было, проклятый.

Саверио наконец перестал сдерживаться, отпустил мышцы и кончил, оскалив зубы. Обессиленный, мокрый от пота, он опустил лицо на шею Серены, уткнулся губами в ее волосы и прошептал:

– Теперь скажи, что любишь меня!

– Да. Люблю. Но сейчас дай мне уснуть.

20

Фабрицио Чиба отчаялся поймать такси на проспекте Витторио-Эммануэле. На длинном бульваре было столпотворение машин. Басы сабвуферов заставляли дрожать корпуса стоящих автомобилей. На углу светился вывесками бар. Он ринулся туда.

Удушающая жара. От запаха пота идет кругом голова. В тесное помещение набилась толпа народу. И все танцуют. На барной стойке. На столах. Ямайская группа выводила тошнотворную сальсу так громко, что лопались барабанные перепонки.

Перед ним вырос низкорослый тип со светлой челкой и в майке. На поясе у него был своего рода ковбойский ремень со стопками вместо пуль. В руке он держал бутылку.

– Ну и видок у тебя! Выпей-ка стаканчик доброй текилы бум-бум. Полегчает.

Фабрицио залпом опрокинул шот-дринк. Алкоголь согрел продрогшие внутренности.

– Еще.

Тип налил еще стопку.

Она тоже была осушена одним глотком.

– Ахххх! Уже лучше. Еще!

– Уверен?

Фабрицио кивнул и положил на стойку отсыревшую пятидесятиевровую бумажку.

– Наливай, не бухти.

Бармен покачал головой, но выполнил требование.

Он, морщась, опорожнил стопку. Потом посмотрел на парня.

– Слушай, я Фабрицио Чиба и у мен… – Писатель запнулся. В глазах коротышки было пусто, как в межзвездном пространстве. Он не имел ни малейшего понятия о том, кто такой Фабрицио Чиба, и смотрел на него, как смотрят на пьяных бомжей. – Есть тут откуда позвонить?

– Нет. На площади Венеции вроде есть кабинка.

Ну хорошо, сказал себе писатель, придется прибегнуть к обычному методу, которым он пользовался в общении с подобными идиотами.

– Слушай, я дам тебе еще сто евро, если ты отвезешь меня на улицу Меченате. Это недалеко, напротив Колизея.

Чубатый развел руками:

– Я бы рад. Но работы по горло.

– Не гадствуй! Блин, я же тебя не луну достать прошу!

Бармен налил стопку и, не скрывая раздражения, поставил ее перед Чибой.

– Вот, это от меня, но после этой ты уйдешь. По-хорошему.

Фабрицио выпил текилу одним глотком и вытер губы рукавом.

– Когда ты в дерьме, никто тебе руки не подаст, а? – Он подался назад и наступил кому-то на ногу.

Потревоженная девица тут же заверещала:

– Ой, больно! Этот идиот отдавил мне большой палец!

Фабрицио попытался посмотреть ей в лицо, но глаза слепили светильники над барной стойкой. Он поднял было руку, собираясь извиниться, но на него вскинулся еще какой-то тип:

– Слушай, ты всех достал. Смотри, что ты учинил!

– Да что такого? Не понимаю… Она же каракатица… Разве у моллюсков не высокий болевой порог? – Он прикрыл веки, заметил, что музыка стихла. – Надеюсь, никто из почтенных господ… – Продолжать не было сил. Надо было срочно сесть. Фабрицио открыл глаза, и заведение вместе с пятнами лиц поплыло у него перед глазами. – Как гнусен ваш мир… – промямлил он и попытался ухватиться за коротышку, но рухнул на землю под ноги людям.

– Выставьте его отсюда! И хватит уже! Каждый раз одно и то же.

– Ладно… – Не без чужой помощи он поднялся.

И, сам не понимая как, снова очутился на улице под проливным дождем. От холода и мокроты прояснилось в голове. Он одолеет полтора километра пешком, несмотря на дождь.

К площади Венеции он подошел с закрытыми глазами и дрожащими от холода и усталости ногами. Он пересек ее вслепую, машины скрипели тормозами и гудели ему вслед. Вот и улица Фори-Империали. Казалось, ей нет конца и края. Вдали, как мираж, плыл в водном мареве Колизей. Дождь хлестал брусчатку, блестевшую под фарами автомобилей.

Надо было просто опустить голову и идти.

“Тошнит, однако”.

Он продолжал думать о подлеце Джанни, который воткнул ему нож в спину, о шлюхе агентше, не впустившей его к себе, об уродах в баре.

“Завтра… я поищу себе… нового агента… и пошлю крепкий мейл… “Мартинелли”.

Колизей стал ближе. Он походил на огромный панеттоне с подсветкой.

Фабрицио был измучен, но, собрав последние силы, ускорил шаг.

“Ухожу от “Мартинелли”.

Вдруг стало нечем дышать, а ледяной коготь вонзился в сердце.

“О боже…”

Он поднял глаза к небу, протянул руку, словно пытаясь за что-то ухватиться, запнулся, и тротуар вдруг поднялся и стремительно обрушился на него, ударив в скулу.

Он чувствовал, что лежит на земле и теряет сознание. Боль охватила левую руку. Его вывернуло, кисло-алкогольная блевота растеклась пятном по луже.

“Инфаркт”.

Голова превратилась в пылающее ядро. В ушах гудел реактор. Колизей, улица, фонари, струи дождя закружились как в карусели, слившись в одну светящуюся ленту.

Фабрицио попытался встать, но ноги не держали его, и он снова упал. Тогда он пополз по асфальту в сторону проезжей части. Машины проезжали мимо, даже не замедляя хода. Он поднял руку и простонал:

– На помощь! На помощь! Прошу вас… Помогите!

Фабрицио Чиба, автор мирового бестселлера “Львиный ров”, ведущий популярной программы “Преступление и наказание”, третий по счету в рейтинге самых сексуальных мужчин Италии согласно еженедельнику Yes, понял, что никто так и не остановится и он умрет, захлебнувшись блевотой, у ограды Императорских форумов. Он увидел фото своего тела, распластанного на земле. На фоне римских развалин.

“Это будет во всех газетах. И что напишут? Как Дженис Джоплин”.

Рука бессильно упала на асфальт. Он лежал, спрашивая себя, почему – почему все это выпало именно на его долю.

“Я ничего плохого не сделал”.

Все расплывалось. Остались только фиолетовые точки.

Фабрицио опустил голову на асфальт и закрыл глаза.

21

Супруги Монета лежали на кровати. Гроза за окном начала стихать.

Саверио поглядел на жену. Она спала, повернувшись к нему спиной, в маске на глазах.

Сразу после оргазма Серена сказала, что любит его. Только верить этому не следовало. Серена коварна, как скорпион. Чтобы услышать эти слова, ему пришлось брать ее силой.

“Но в итоге она и сама получила удовольствие”.

Серена проявила слабость, которая ему дорого станет.

“Утром, обдумав вчерашнее, она взбесится. Покажет себя бесчувственной эгоисткой и самодуркой пуще обычного. С нее станется рассказать обо всем отцу”.

Несмотря на это, в нем не было ненависти. Тогда он едва удержался от того, чтобы произнести: “Я тоже. Ты даже не знаешь, как сильно. Больше всего на свете”.

Но теперь, на холодную голову, он чувствовал себя иначе. Это “нет” продолжало вертеться в голове. Прошло время “дохлого таракана”. Метаморфоза завершилась, и ему оставалось только взлететь и исчезнуть.

Он дал Зверям слово и собирался его сдержать. Они принесут Лариту в жертву Сатане и станут самой известной сектой в мире. Саверио Монета всем покажет, какой он недоумок.

Полиция их вычислит. Это как пить дать. Идея провести остаток жизни за решеткой вселяла в него ужас. В тюрьме полно выродков. Убийцы, мафиози, всякие психопаты.

Конечно, если он войдет в тюрьму как Мантос, повелитель Зла, злодей, обезглавивший певицу Лариту и искупавшийся в ее крови, может, его будут побаиваться. И оставят в покое.

“Может… А может, и нет… Может, они все там фанаты Лариты. И прикончат меня, как беднягу Джеффри Дамера”[9]9
  Джеффри Дамер (1960–1994), известный как “милуокский каннибал” – серийный убийца, гомосексуалист и некрофил, убитый своим сокамерником на втором году пожизненного тюремного заключения на почве расовой неприязни (он был чернокожим, как и подавляющее большинство жертв Дамера).


[Закрыть].

Тюремная перспектива заманчивой не казалась.

“Разве что…”

Он улыбнулся в темноте. Есть выход.

Мантос встал с постели. Открыл шкаф. Достал черный спортивный костюм, который купил когда-то, думая заняться джоггингом, да так и не начал. Натянул штаны и кофту и надел капюшон. Уже выходя из комнаты, он услышал бурчание Серены: – Ты куда?

– Спи.

22

– Вам помочь?

“…Что? ”

– Вы слышите меня? Слышите?

“…Что? Кого?”

– Что с вами?

“Голос. Женский”.

Фабрицио Чиба с усилием приоткрыл глаза.

– Мне плохо… Помогите… Прошу вас. – Он коснулся лодыжки стоящей над ним темной фигуры.

– О боже, да вы… Вы же писатель… Ну конечно, вы Фабрицио Чиба! Что вы делаете тут на земле? Как удивительно встретить вас вживую.

– Да… Чиба… Это я… Я Фабрицио Чиба! Прошу вас, помогите мне, отвезите…

– В больницу?

Хотя в голове помутнело, Фабрицио все же успел сообразить, что, окажись он в больнице, эту новость растрезвонят все газеты. И напишут, что он был в состоянии алкогольного опьянения или того хуже.

– Нет. Домой. Отвезите меня домой… Улица Меченате…

– Конечно, конечно. Я сейчас вас отвезу. Знаете, вы мой любимый писатель, вы мне нравитесь гораздо больше Сапорелли. Я прочла все ваши книги. От “Львиного рва” я просто без ума. Будет нескромно с моей стороны попросить у вас автограф? Только книги у меня с собой нет.

Фабрицио улыбнулся. Как же он любит своих читателей.

– Сейчас я посажу вас в машину.

Он почувствовал, как его подхватили под мышки. Увидел автомобиль с открытыми дверцами. Женщина подтащила его ближе и помогла сесть на заднее сиденье.

“Пока еще я самый сильный, я не выдохся…” – сказал себе писатель, теряя сознание.

23

Зомби, Мердер и Сильвиетта говорили о кино.

Развалившись на диване, они передавали друг другу самопальный кальян, сооруженный из бутылки от минеральной воды. На дне покачивалась сероватая смесь водки и дыма. В бутылку был воткнут корпус ручки Bic, из которого торчал двойной косяк. Они недавно закончили просмотр фильма “Черная вода. Изгнание нечистой силы”. Всем троим лента понравилась, и они единодушно оценили ее выше столь воспеваемого “Изгоняющего дьявола”. Во-первых, фильм снят по реальным событиям, а по их понятиям реальные истории стоят больше выдуманных. Потом эта потрясная начальная сцена: Изабель, дочь бедных техасских крестьян, живьем поедает кролика. Что и говорить, настоящий, свежий фильм, и видно, что режиссер и актеры выложились по полной, несмотря на низкий бюджет.

Сильвиетта принялась сворачивать новый косяк. Она была официальной крутильщицей группы.

– А ты что скажешь, Зомби, “Черная вода” круче “Омена” или нет?

Зомби зевнул.

– Хороший вопрос… Не знаю.

Сильвиетта зевнула вслед.

– Чего-то я уморилась. Этот марокканский здорово вставляет.

Мердер оторвал спину от дивана и потянулся.

– Может, на боковую?

Весталка лизнула край бумажки, выверенным движением заклеила самокрутку и закурила.

– Ну тогда пыхнем последнюю и бай-бай. – Она ста ла прибирать раскиданные по полу компакт-диски с хеви-метал, журналы татуировок и масляные пакеты от цветков тыквы в кляре и маслин по-асколански. На обкуренную голову в Сильвиетте вдруг просыпалась любовь к порядку. – Зомби, хочешь, заночуй у нас?

– Ну… Не знаю… Пожалуй, нет, – ответил Зомби, разыскивая свои армейские ботинки. – Мне завтра утром везти мать на анализы в Формелло.

Это была неправда, но диван, на котором его укладывали, был совершенно продавленный, и потом – ему осточертело, что его считают одиноким парнем без девушки (хотя именно таким он и был). Эти двое твердят, что ненавидят розовые сопли, приторные парочки и романтическую чепуху типа святого Валентина, однако при первой возможности начинают ворковать, словно он пустое место.

Чего бы им не разместиться всем втроем на большой кровати? Не то чтобы ему хотелось группового секса (хотя, по правде сказать, он был бы не прочь) – но разве они не принесли клятву сатанистского братства? И потом, он никак не мог понять, что находит Сильвиетта такого интересного в этом брюхане Мердере. Он, Зомби, в тысячу раз лучше. Положим, у него есть проблема со спазмами, но благодаря лекарствам они почти сошли на нет.

Зомби поднял ботинок с пола.

– Не… Я поехал. Мне лучше домой.

Мердер оторвал от дивана свои стокилограммовые телеса и открыл холодильник.

– Ну как знаешь.

Сильвиетта распахнула окно, чтобы проветрить комнату от курева. Дождь почти кончился. Она постояла немного, смотря в темноту, потом обернулась к приятелям.

– Ну а вы как думаете, что за акцию собирается предложить нам Мантос?

Мердер достал старую банку с майонезом и принялся изучать ее.

– По-моему, он сам не знает, нету у него идей, выдохся. Видели, какой он был за ужином? Весь на нервах… Я вам говорил, что нам тоже надо было сваливать вместе с Паоло к Сынам Апокалипсиса. Сейчас бы мы… оргии там, жертвоприношения.

Зомби завязал шнурки.

– Они в Павии. Это же у черта на рогах. А у меня работа.

Мердер сунул палец в желтый майонез и облизал его.

– Вот видишь, ты ни черта не знаешь. Сыны Апокалипсиса организуют рейды по выходным. Выезжаешь в пятницу, а в воскресенье вечером преспокойно возвращаешься на поезде домой. И в понедельник ты на работе.

Сильвиетта тряхнула волосами.

– Верно… Правда, дорога влетает в копеечку.

Зомби почесал подбородок.

– Я вот вам что скажу. У Саверио нет харизмы Куртца Минетти или, не знаю, Чарльза Мэнсона. Звери Абаддона мертвы, признаем это.

– Они и не рождались, – поправил его Мердер.

– Нет! Неправда. – Сильвиетта налила в раковину моющее средство для посуды. – Просто период такой. Вы же знаете, что у Саверио куча семейных проблем. Я ему полностью доверяю и никогда его не брошу. Если бы не он, я бы не попала в секту и не познакомилась с вами. К тому же мы договорились дать ему еще один шанс.

– Да… Точно. Обещали, – не слишком убежденно отозвался Зомби.

В этот момент зазвонил домофон.

Мердер посмотрел на друзей.

– Это еще кто ломится?

Сильвиетта фыркнула.

– Небось старушенция снизу.

– Чего ей надо?

– Говорит, что, когда мы разговариваем, все слышно. На собрании жильцов в прошлый раз она устроила дикую сцену.

Мердер понизил голос.

– И что нам делать? Молчать?

– Нет. Но, Мердер, солнце мое, я тебя тысячу раз просила, чтобы ты говорил потише.

– Вообще-то если кто и говорит здесь громко, так это он.

Зомби прижал ладонь ко лбу.

– Ну разумеется. Вечно я во всем виноват.

Снова зазвонил домофон.

Сильвиетта подошла к аппарату.

– Что мне делать? Ответить? И что ей сказать?

Мердер пожал плечами.

– Скажи ей, что задолбала.

Девушка перевела дух и подняла трубку.

– Да? – Услышав ответ, она нажала на кнопку. – Хорошо. Открываю.

Мердер бросился к кальяну, чтобы убрать его с глаз.

– Ты с ума сошла? Она идет сюда?

Сильвиетта открыла входную дверь.

– Это Саверио.

* * *

Через минуту показался предводитель Зверей Абаддона. Одетый во все черное. В темных очках. И с бритым черепом.

Зомби подошел к нему:

– Саверио, что с тобой стря…?

Мантос знаком велел ему замолчать, потом театральным жестом снял очки и пристально посмотрел на каждого.

– Я знаю, вы думаете, что великий Мантос вышел в тираж. Что он загнулся, погрязши в семейных проблемах и в работе.

Мердер виновато понурил голову.

Саверио с горечью взглянул на него.

– Мердер, а ведь именно тебе я первому дал прочесть Скрижали Зла. Ты даже не мог назвать свиту Сатаны. Ты не предан своему учителю. Это секта, объединенная верой в Дьявола. Помни, в нее очень трудно попасть и очень легко из нее вылететь.

Мердер пробурчал:

– Да ну, Саверио. Я не из-за тебя. То есть… Ну ты знаешь…

Предводитель Зверей Абаддона посмотрел за окно и снова перевел на них взгляд.

– Отныне нет больше Саверио Монеты. Он умер этой ночью во время грозы. Теперь есть только Мантос, верховный наставник. Какое сегодня число?

– Двадцать восьмое апреля, если не ошибаюсь, – сказала Сильвиетта.

– Запомните эту дату. Сегодня совершается великий переворот. Звери выходят из тени, чтобы покорить свет. Этот день войдет в сатанинский календарь и будет с ужасом поминаться христианским миром. – Предводитель Зверей возвел руки к потолку. – Я ваш духовный отец. Я волк, несущий смерть в стадо Доброго Пастыря. Я тот, кто имеет План!

– Я знала, что он титан! – восторженно взвизгнула Сильвиетта. – Видите? Я вам говорила.

– Расскажи, Мантос! – Мердер простер ладони к вновь обретенному духовному отцу.

Тот опустил руки и, вытащив из кармана компакт-диск, бросил его на журнальный столик.

Зомби отскочил назад, словно увидев тарантула.

– Боже, зачем тебе диск этой стервы Лариты?

Мантос махнул рукой на диск.

– Знаете, где она записала этот концерт? В Лурде. И знаете, что ее King Karol, посвященный Войтыле, уже полгода входит в лучшую песенную десятку?

Мердер презрительно поморщился.

– Предательница! Она обратилась в христианство. Она враг Сатаны.

Сильвиетта села приятелю на колени.

– Надо и ее понять. Я читала в “Дженте” интервью, она там объясняет, почему ушла от Lord of Flies. У нее был роман с Ротко, солистом Remy Martin, и они на пару подсели на наркотики. Он так и остался наркоманом, а она сумела выбраться из этого тупика благодаря дону Тониоло. В группе реабилитации ее посетило озарение, и она обратилась к поп-музыке.

Мантос перебил ее:

– Ларита умрет от руки Зверей Абаддона. Вот наша миссия.

В комнате воцарилось тягостное молчание. Где-то вдалеке завыла собака.

Зомби принялся чесать в голове, Сильвиетта – грызть ногти. Мердер протер очки краем футболки, потом выдохнул:

– Это круто! Действительно круто. Таких делов я не ожидал.

– И как мы это сделаем? У тебя есть план? – пролепетал Зомби.

Мантос опустил руки.

– Разумеется. Завтра в Риме будет прием, на который приглашены все вип-персоны Италии. Ларита будет на нем выступать. Мы попадем туда под видом подсобных рабочих. Улучив момент, мы похитим Лариту и обагрим землю кровью изменницы.

– Только сначала мы ее трахнем, верно? – спросил Зомби в явном возбуждении.

– Само собой, вначале сатанинская оргия. На следующий день о Зверях Абаддона будут греметь все телеканалы мира. Тут дела серьезные, не то что слухи о снесенной у монашки голове. Каждый из вас станет героем в сатанинской среде и врагом для остального мира.

Зомби поглаживал себе шею.

– Но нас железно вычислят, Саверио. Я не хочу в тюрьму.

Мантос покачал головой.

– Тебе она и не грозит.

– То есть как это?

– Элементарно. – Предводитель Зверей Абаддона медленно обернулся вокруг себя и упер руки в бока. – Нас никогда не вычислят. Потому что мы покончим с собой.

Звери молча переглянулись.

Первым заговорил Мердер:

– Эй-эй, минутку! Ты это серьезно, Саверио? Ты не перегнул?

– Во-первых, не зовите меня больше Саверио. Во-вторых, не бойтесь, смерть станет для нас сладким нектаром. Мы сядем одесную Люцифера. – Мантос поднял руки.

– Теперь преклоните колена и воздайте почести своему духовному отцу.

Все трое пали ниц.

Мантос наклонился, коснулся голов учеников и, расширив глаза, расхохотался.