Текст книги "Чёрные цветы"

Глава 9

– Ты сегодня выглядишь намного лучше. – Дэвид наклонил в мою сторону бутылку вина, но я покачала головой. – Разве я неправ, Керри? Смотри, у неё вернулись краски на лицо. Адди, океанский бриз тебе явно на пользу!

Я заставила себя залпом проглотить стакан воды, чтобы утопить слова о том, что в Дахабе я могла бы получить ещё больше океанского бриза, если бы по случайности не утонула. Я подавила желание спросить маму, стали бы они хоронить меня в земле или сожгли бы в крематории, потому что не смела испортить ужин.

– Спасибо, – вместо этого сказала я. – Мне правда немного лучше.

Мама не спускала с меня глаз, и я испугалась: вдруг она догадается обо всех ужасающих и невероятных вещах, что приключились со мной за день. Но в следующий миг она улыбнулась:

– Да, у тебя на лице явно прибавилось красок, детка!

– Типа того. – Я кивнула. В её глазах читалась такая надежда, что у меня не хватило духа признаться, что никакие практики не помогают – сколько бы я ими ни занималась. И уж конечно я не собиралась рассказывать о галлюцинации, когда я увидела на ступеньке растение-вампира. – Ты правда напрасно из-за меня так переживаешь, – добавила я. – Я чувствую себя хорошо, и Билли нормальный парень, так что я могу побыть в его компании, если вы захотите заняться чем-то своим.

– А ты не теряешь времени даром! – Дэвид выразительно пошевелил густыми бровями.

– Хм, вот уж нет, – буркнула я, разозлившись и на Билли, и на себя. – Ему едва пятнадцать исполнилось.

Дэвид так расхохотался, что кусок салата вылетел у него изо рта на футболку:

– Где мои семнадцать лет?

– Ох, да ладно тебе, – сказала мама, но я уже встала и принялась собирать тарелки. Я была слишком разбита после бессонной ночи и сегодняшнего бесконечного списка странных событий, чтобы сносить хамские шуточки Дэвида.

– Пойду-ка почитаю, – сказала я. – Спасибо за ужин, мама. Очень вкусная рыба.

– Кен обещал завтра отвезти нас на лодке на рыбалку, чтобы мы наловили её сами, – просияла мама.

– Это без меня, – сказала я. – Не бойтесь, со мной ничего не случится.

– Мы подумаем. – Мама погрустнела. – Ах да, Мелинда принесла свою книгу по истории острова, если тебе интересно. Она в гостиной на журнальном столике.

– Спасибо, – сказала я. – Спокойной ночи.

Хотя веки мои так отяжелели, что я опасалась, что не смогу прочесть ни строчки, я все же прихватила с собой книгу. «Краткая истории острова Евлалии». На мягкой обложке был изображён полумесяц песчаного пляжа в обрамлении зелёных пальм. В центре пляжа – фигурка девушки в зелёном платье и с белокурыми локонами до пояса. Я напрасно всматривалась в картинку, рассмотреть черты её лица мне не удалось.

Зевая так, что ломило челюсть, я положила книгу на тумбочку у кровати. Почитаю про остров завтра. А сейчас надо спать – хотя и без привычного видео, сегодня я надеялась заснуть быстро. Может, к концу поездки я даже научусь справляться с искушением крутить его снова и снова. Может, я больше не буду одержима желанием понять, где же я находилась те восемь с половиной минут – хотя особой надежды на это не было.

Где-то на половине второго цикла дыхательных упражнений я заметила, что с цветочного венка над изножьем кровати на одеяло капает сок. Осторожно взяв его кончиками пальцев, я вынесла его наружу и кинула подальше в кусты. Возвращаясь к себе, я невольно прислушалась: не играет ли арфа? – но до меня доносилось лишь стрекотание насекомых, плеск волн и шорох крон деревьев.

* * *

Мне приснилось, что я сижу в вёсельной лодке, дрейфующей по тёмному морю под ночным небом. Напротив меня сидела темноволосая девочка в длинном белом платье. Её лицо было белым как мел. Она склонила голову к воде, где из глубины поднимались какие-то силуэты. Лица – сотни лиц, белые и скользкие, как рыбы, с закрытыми глазами.

Тела.

Девочка потянулась к ним, и лодка накренилась.

– Не надо! – Я схватила её за руку, и оказалось, что это голые кости – ни кожи, ни мышц. Её зубы блестели, как осколки стекла. И она была обвязана толстой верёвкой за талию. Тела легонько ударялись о борта лодки.

– Где же вёсла? – прошептала я.

Она протянула руку назад и что-то вытащила. Но это оказалось не весло, а якорь, привязанный к той самой верёвке, что стянула её пояс. И не успела я опомниться, девочка кинула якорь в воду. Пока разматывались петли верёвки, она пристально смотрела мне в глаза, неслышно произнеся единственное слово:

– Помоги!

И тут якорь утянул её за борт.

Глава 10

Я проснулась не у себя в кровати, а в лесной чаще: под босыми ногами проминалась влажная земля на тропинке. Прошло уже немало лет с тех пор, как я в панике просыпалась не у себя в спальне или не помнила, что со мной случилось. Руки машинально потянулись к образку, гоняя его вдоль цепочки, пока я старалась смириться с пребыванием в тёмных, таинственно шепчущих зарослях.

«Ааа-ди-ди-ди!» – заливалась птица, хотя ночью ей полагалось спать, и звук был каким-то глухим и потусторонним.

В лунном свете тени зияли чёрными провалами между ярко освещёнными деревьями. Воздух был таким же душным, как днём, и я вся обливалась потом. Джунгли обдавали меня своим гнилостным цветочным дыханием, и вдруг что-то коснулось моего колена. Я с визгом оттолкнула это от себя. Жирный жук, недовольно жужжа, шлёпнулся на землю и зарылся в листву, синевато блеснув надкрыльями.

От ужаса мои внутренности сжались в тугой комок. Я понятия не имела, в какой стороне дом и как туда попасть.

«Не кашляй. Просто дыши!»

Я не впервые испытывала панику, ведь это совершенно естественная человеческая реакция на опасность, а фридайвинг – чрезвычайно опасный спорт. Но с годами я научилась жить с этим страхом, отстраняться от него в момент погружения. Чтобы двигаться вперёд, несмотря на него, но вместе с ним. «Оседлай свой страх», – как-то посоветовала мне Миа, и сейчас этот совет был очень кстати.

В кустах замелькали новые вспышки голубого света: их мерцание складывалось в размеренный ритм.

– Адди, – шёпот донесся с порывом ветра.

– Кто здесь? – Я двинулась было на звук, но остановилась, когда заметила, что голубые жуки-светляки следуют за мной.

При безопасном свете дня я нисколько не сомневалась, что Билли разыгрывает меня, старается заставить поверить в призраков, но сейчас моя уверенность поколебалась. В этом потустороннем лунном сиянии казалось возможным что угодно. Я старалась не углубляться в размышления о том, почему семья Билли не рискует гулять по ночам и что из этого следует. Содрогнувшись так, что клацнули зубы, я резко сменила направление, и жуки сменили его следом за мной. Скрестив руки на горевшей груди, я понеслась по тропинке, и жуки вились роем надо мной и вокруг меня, путаясь у меня в волосах, задевая голые руки и плечи своими жёсткими маленькими телами.

Тропинка пошла вверх, и что-то массивное замаячило впереди – хоть бы это оказалась лестница к нашему дому! Я не смела поверить в такую удачу. Отмахиваясь от жуков, я ринулась вперёд, но споткнулась о корень и упала. Колени впечатались в гравий и землю. Жжение в груди сделалось нестерпимым, грозя закончиться взрывом, но я уже вскочила на ноги. Я не могла позволить себе остановиться. Мне нужно было двигаться дальше, невзирая на страх. Сияние луны стало ещё ярче, ещё белее. И еле различимо где-то вдалеке запели струны арфы.

То, к чему я бежала, оказалось не лестницей – просто над лесом торчала ещё одна скала. И это не была дорога домой. Жуки все разом опустились на землю и поползли по скале, выстроившись в цепочку. Я никогда не видела, чтобы жуки так себя вели, и в памяти зазвучали слова Билли о том, что на острове Евлалии нет ничего нормального. Ни жуков, ни растений – я могла лишь надеяться, что последние не тянутся ко мне своими жадными побегами, пока я не вижу их в темноте.

«Дыши, Адди. Просто дыши».

У меня было два варианта: следовать за этими ненормальными голубыми светляками или развернуться и отправиться в лес, наполненный пением сломанной арфы. В общем, особой разницы тут не было. Остров не такой уж большой: если мне удастся долго идти по прямой, я рано или поздно доберусь до океана, а потом по берегу вернусь домой.

Я была напугана, но нам с моим страхом удалось подняться на скалу. Она оказалась сухой и пыльной, и мелкие камешки крошились у меня под руками. Воздух стал прохладнее, и я с жадностью наполняла им лёгкие, несмотря на боль. За вершиной скалы стал слышен негромкий плеск, и когда я туда поднялась, луна вышла из-за облаков.

Я стояла над сенотом, гладким как зеркало и излучавшим загадочный сине-зелёный внутренний свет. Звуки арфы внезапно пропали. Ноги сами понесли меня вперёд, я застыла, буквально цепляясь пальцами ног за край скалы. Здесь было совсем неглубоко, от силы пятнадцать футов. Но если я нырну, то могу просто не захотеть вернуться на поверхность. От пота защипало в уголках глаз, и когда я зажмурилась, словно наяву ощутила нежные поцелуи этой волшебной воды на своей коже.

«Ааа-ди-ди-ди!»

Даже птицы хотели, чтобы я нырнула.

Но я не должна была этого делать.

«Ааа-ди-ди-ди!»

Я раскинула руки, как крылья, и прыгнула.

Лес остался позади, и лунный свет смазался, когда я пробила поверхность воды в сеноте. Я стремительно опускалась, и пузырьки воздуха щекотали кожу и волосы, и всё кругом стало синим, синим, синим, и от чувства, что я вернулась домой, сладко защемило сердце. На втором метре глубины погружение замедлилось, и меня мало-помалу стало выталкивать на поверхность, но я сопротивлялась, работая руками: мне совершенно необходимо было задержаться хотя бы ненадолго. И пузырьки устремились к поверхности без меня.

Ещё полминуты, и я поднимусь. Потревоженная поверхность воды пошла серебристой рябью. И то ритмичное биение, которое я почувствовала этим днём, сохранилось – оно даже казалось сильнее теперь, когда я погрузилась в воду, – и я представила себе, что это должно быть похоже на утробу. Слегка пошевелив челюстью, я выровняла давление. Это было так просто. Ни малейшей боли. Я в безопасности.

Ещё полминуты.

Я не хотела возвращаться в липкий воздух, где меня терзали боль в склеившихся лёгких и издержки маминого медового месяца, но мне следовало бережно обходиться со своим телом, чтобы выздороветь. Я расслабила руки и позволила миру вернуть меня наверх.

Сделанный мною вдох был первым свободным вдохом за все последние недели. Это могло быть случайностью, но я вдохнула опять – и снова не ощутила боли. Оказывается, я уже забыла это ощущение, это простое действие, бессознательно совершаемое нами тысячи раз за день, но едва не стоившее мне жизни. Баламутя воду, я дышала и дышала без конца, заново открыв это чудо, пока не расхохоталась.

Кто-то откашлялся у меня за спиной, и я резко обернулась. У кромки воды стоял высокий парень с пепельными волосами и искренней, немного смущённой улыбкой. На Шоне были надеты те же самые тёмные шорты, и лунный свет выгодно подчёркивал ширину его плеч, что я старалась не замечать.

– Как водичка? – спросил он.

– Невероятно! – Моя кожа пошла мурашками после этой купели с её волшебной пульсацией и совершенства тропической ночи.

– А я искал тебя на пляже, – голос Шона звучал спокойно, в нём не было ни капли грусти, свидетельницей которой я стала накануне. Он шагнул в воду, и я ничего не смогла с собой поделать: улыбнулась до ушей. Он снова хотел меня увидеть!

– Я вообще-то забрёл сюда случайно, – добавил он.

И кивнул так, словно это самое обычное дело – такие встречи среди ночи. Сверкающая вода поднялась до его плоского живота, и я не в силах была заставить себя не пялиться на него. Пришлось лечь на спину и любоваться звёздами. Может, в итоге эти две недели окажутся не настолько отстойными, как я боялась.

– Ты чувствуешь, как в воде что-то… пульсирует? – спросила я и положила на поверхность ладонь, чтобы лучше ощутить странное биение. Шон кивнул:

– Да, это ещё одна странность этого острова. И мне она нравится.

– Мне тоже, – призналась я.

– Билли тебе рассказал, что это за место?

– Он привёл меня сюда днём. – Я помолчала и добавила: – Понимаю, что здесь не положено нырять, но я опустилась всего на пару секунд. Не больше минуты. Ну ладно, полторы минуты максимум.

– Не бойся, я тебя не заложу, – рассмеялся Шон.

– Это какое-то чудо, – сказала я. – Я чувствую себя здесь чудесно. У меня были… поражены лёгкие, и мне запретили задерживать дыхание даже на минуту. Но я просто нырнула и не собиралась погружаться, но ничего не болело, и я задержалась под водой, совсем чуть-чуть. А когда вынырнула – словно заново родилась. Словно выздоровела. Это всё кажется нереальным, вроде как такого вообще не должно быть. Прости, я, наверное, несу полную чушь?

– Вовсе нет, – сказал он.

– Ну, по крайней мере мне так кажется. – Я набрала полную грудь воздуха и с наслаждением выдохнула. – Я уже не помню, когда могла так сделать.

Шон подплыл ближе. Его руки двигались в воде вокруг меня.

– Знаешь, почему здесь запрещено нырять?

– Билли рассказал мне о подводных пещерах и туннелях, – сказала я. – Я не очень разбираюсь в дайвинге в пещерах, но это опасно, потому что человек может заблудиться или застрять. И ещё сам воздух в пещере может оказаться ядовитым.

– Это только часть причин. Другая часть заключается в том, что в этой воде люди вообще не чувствуют боли.

– Что? – Сперва я подумала, что это ерунда, но пощупала ссадину на колене и убедилась, что он прав. Ссадина никуда не делась, но боли не причиняла. Я снова почувствовала себя как во сне, но теперь даже щипать себя за руку было бессмысленно: боли-то я не почувствую!

– Этот остров полон тайн, которые никто не может объяснить. – Лицо Шона на миг помрачнело.

– Похоже на то. – Я подплыла ближе. – Сегодня я так раскашлялась, что капли крови упали на ступеньку, и могу поспорить, что именно на этом месте за каких-то три секунды выросла лоза.

Я почувствовала себя глупо, едва слова сорвались с моих губ. Это было на грани безумия: признаться кому-то в том, с чем я столкнулась. Но Шон лишь ухмыльнулся уголком рта и сказал:

– Похоже, остров принял тебя за свою.

И этот его ответ на грани безумия породил новую волну мурашек у меня на коже.

– По крайней мере, – продолжал он, – теперь ты понимаешь, почему здесь запрещено нырять. Опасность заключается в том, что человек может не почувствовать, что задыхается.

– Кое-кто хорошо знает свои возможности, – буркнула я.

– Я тут ныряю с тех самых пор, как мы сюда переехали, – рассмеялся Шон, – и ничего не случилось.

– Билли не говорил, что ты, оказывается, фридайвер, – заметила я, гадая про себя, почему тот утаил от меня столь важные сведения о брате.

– Вряд ли я могу считаться фридайвером, – возразил Шон. – Я занимался подводной охотой, но до тебя мне, конечно, далеко.

Я бы могла показаться слишком наглой, если бы согласилась, но, скорее всего, это правда. По крайней мере, когда-то было правдой.

– Ну и как там, внизу? – стоило большого труда не выдать терзавшее меня волнение.

– Чудесно, – тёмные глаза Шона блеснули восторгом, – абсолютная видимость. Как в другом мире.

Я всмотрелась в мерцающие глубины и поняла, что он прав.

– Может, я погружусь ещё на минутку.

Врачи в один голос твердили, что пока не прекратятся кровотечения, мне опасно задерживать дыхание надолго, но разве минута для меня – это долго? И даже если они правы, я готова была отвечать за свои поступки, если это цена за пребывание в прозрачной сияющей глубине.

– Хочешь, чтобы я тебя страховал? – Улыбка Шона стала шире. – Я сумею сделать тебе искусственное дыхание, если потребуется скорая помощь.

При одной мысли о том, как его рот накрывает мой, мне сделалось жарко.

– Ни о какой помощи речь не идёт, ведь я погружусь всего на минуту.

– Конечно. – Он подплыл ко мне вплотную. – Минута – это ничто.

Мне не следовало этого делать. Действительно, мне не следовало нырять, даже если я не чувствовала боли и всё моё тело звенело от красоты этого потустороннего места. Я должна была попрощаться с Шоном и вернуться домой, но наши пальцы соприкоснулись под водой, и моя кожа запылала, несмотря на окружавшую прохладу.

– Ладно, – сказала я. – Тогда вперёд!

Глава 11

Вода пульсировала в неизменном ритме, пока мы опускались всё глубже в сияние синевы. Мои руки и ноги двигались слаженно и плавно, медленнее, чем обычно, но я нарочно старалась не напрягаться и к тому же не знала, сможет ли Шон выдержать мою скорость. И хотя на глубине свет должен был слабеть, вместо этого он делался ярче, и лучистое сияние выхватывало перед глазами уходившие вверх стены сенота.

В этом голубом сиянии хорошо было видно обращённое вниз безмятежное лицо Шона. Он улыбнулся и показал мне «О’кей», и я ответила тем же, хотя сердце сжималось при мысли о том, что скоро придётся возвращаться. Теперь биение воды всё больше напоминало мне сердечный ритм, отдававшийся в костях черепа.

Внезапно стены сенота раздвинулись, так что мы оказались у входа в подводную пещеру, во власти отрицательной плавучести. Песчаное дно придвинулось, так что стало видно широкое отверстие в самом центре. Ил стекал по его стенкам и пропадал в темноте, как песчаный водопад. И ничего в жизни я не желала больше, чем заплыть в эту вторую пещеру, чей медленный пульс привораживал и тянул к себе.

Но пора было подниматься. Если я собиралась когда-нибудь сюда вернуться, мне следовало поберечь лёгкие. Шон тоже замедлил спуск, как будто почувствовал мою нерешительность. Мы свободно спускались ещё несколько секунд, прежде чем я не дала сигнал «стоп», подняв раскрытую ладонь. Он в ответ поднял большой палец – сигнал о подъёме к поверхности. Мы синхронно развернулись и медленно поплыли вверх.

Гребок, толчок, гребок, толчок. Подниматься всегда труднее, и при виде того, как исчезает дно сенота, в груди разрасталось ощущение утраты. Ближе к поверхности ритмичный пульс почти не чувствовался, и я чуть не разрыдалась, что само по себе было странным: я должна сейчас быть в восторге от того, что у меня получилось. Я и была в восторге – точнее, попросту в экстазе. Я бы навсегда осталась в этом мгновении.

Наконец мы вынырнули, и лёгкие наполнил ночной воздух, поразив лёгкостью простого вдоха. Вместо того чтобы давиться кровавым кашлем, я наслаждалась ласковым воздухом, касавшимся языка и горла. Это было чистое волшебство. Иного объяснения не находилось. И в голове не укладывалось, что я попала сюда благодаря Дэвиду Доновану.

– Что скажешь? – поинтересовался Шон, поднявшись следом за мной и вытирая воду с глаз.

Мой смех разлетелся над водой и скалами. Ему вторила птица.

– Скажу, что я, наверное, всё ещё сплю.

– И это будет неправдой. – От его взгляда я растаяла.

Я посмотрела на небо: чернота уже уступала место бархатной синеве. Близился рассвет, и мне пора было возвращаться, но я хотела провести ещё несколько минут в воде, с ним.

– Ты когда-нибудь думал о том, чтобы стать фридайвером? При хорошем тренере ты мог бы многого добиться.

– Это просто хобби. – Шон отплыл в сторону, хмуря брови. – И я не мог бы нырять достаточно глубоко где-то кроме этого сенота. Это намного легче, если ты не чувствуешь боли.

– Мы опустились по меньшей мере метров на пятнадцать, – прикинула я, – а ты даже не запыхался. Кроме шуток, подумай об этом, когда вернёшься в колледж. Где-то поблизости обязательно найдётся подходящая школа. Хочешь, я сама поинтересуюсь?

Он снова помрачнел, и я не понимала, отчего ему так не понравилась моя идея.

«Ааа-ди-ди-ди!» – позвала птица, и взгляд Шона сделался рассеянным, прежде чем смягчиться. Он вернулся ко мне и пальцем стёр с моей щеки каплю воды. В голове у меня снова застучал барабаном странный ритм. Надеюсь, в лунном свете не было видно, как я краснею.

– Скорее всего, Билли не рассказывал обо мне, потому что не хотел, чтобы мы общались, – сказал он.

И я была вполне с этим согласна – с учётом того, что чувствовала сейчас сама. В лесу проснулась ещё одна птица, и её прерывистая трель была приветствием светлеющему небосводу. Я опустила голову в воду на прощанье: гулкий ритм не прекращался, тихий, но настойчивый.

– Мне пора, – неохотно вымолвила я. – Мы можем повторить это завтра… то есть сегодня ночью?

Шон так опустился в воду, что оставались видны только глаза, и я вдруг испугалась: а если он откажется? Если он понял, что на суше я ещё более неуклюжая, чем тюлень, и готова на что угодно ради его общества? Но уже через секунду он улыбнулся.

– Конечно.