Текст книги "Назад на Землю. Что мне открыла жизнь в космосе о нашей родной планете и о миссии по защите Земли"

Простейший способ объяснить, что общего между металлическим корпусом МКС и атмосферой Земли, – сказать о том, что в их пределах находится все хорошее. Недостаток в том, что и корпус, и атмосфера могут содержать и вредные составляющие, и, если в них появляется что-то достаточно опасное, то жизнь, которую они должны поддерживать, будет невозможна, и тонкий защитный слой может быть поврежден.

На космической станции металлический корпус удерживает воздух и поддерживает внутри давление, которое позволяет нам дышать. Трещина в корпусе, через которую воздух выходил бы в космический вакуум, нанесла бы критический вред экипажу, хотя сама станция не обязательно была бы при этом серьезно повреждена. Без давления воздуха мы бы не только задохнулись, наши тела начали бы расширяться, и вода, составляющая большую часть организма, начала бы испаряться. Тела в конце концов замерзли бы, но мы бы этого не узнали, так как были бы уже мертвы. Да уж, это был бы не лучший день в космосе.

* * *

Разве на земле нам могут показаться угрозой самому существованию ароматизированная свеча или частица облупившейся краски? А вот на МКС такие угрозы очень даже реальны. Мы прилагаем все усилия, чтобы снизить риск чрезвычайной ситуации: для этого активно управляем системой жизнеобеспечения как изнутри, так и снаружи. Жизнь на МКС зависит от хрупкого равновесия окружающей среды, которое надо постоянно поддерживать, следя, как бы внутри не возникла угроза качеству воздуха, а снаружи – целостности корпуса нашего космического корабля. Эти угрозы усугубляются отсутствием в пределах досягаемости воздуха, кроме того, что вырабатывает оборудование, являющееся частью самой МКС; за границами ее тонкого металлического корпуса – лишь смертельно опасный вакуум космоса.

Мы постоянно отравляем свои жилища здесь, на земле, используя предметы, обработанные химикатами, способные причинить нам вред. Мы зажигаем ароматические свечи, расстилаем новый ковер, красим стены и распыляем дезодоранты, от чего возникает явление, известное как газовыделение. Это выброс в атмосферу твердых частиц или химических веществ, летучих органических соединений (ЛОС), но мне кажется более понятным самое простое определение: газовыделение происходит, «когда какой-то продукт выделяет в воздух потенциально вредное химическое вещество [ЛОС]».

Хотя в аббревиатуре ЛОС присутствует слово «органические», это вовсе не означает, что ЛОС полезны для нас; это только значит, что они содержат углерод. Самая большая проблема связана со словом «летучие», оно описывает, как легко эти соединения испаряются при нормальной температуре. ЛОС варьируются от безвредных до частично раздражающих и канцерогенных; они также бывают без запаха и с сильным неприятным ароматом, но присутствие такового еще не означает токсичности ЛОС. Воздействие ЛОС на людей различно и зависит от типа ЛОС, концентрации в воздухе и продолжительности контакта.

На космической станции газовыделение – одна из основных причин, по которой многие виды материалов либо запрещены либо допустимы с минимальным использованием. Для контроля качества воздуха надо ограничивать газовыделение, чтобы предотвратить возникновение на станции так называемого «синдрома больного здания». Почти все используемые на космической станции предметы ничем не пахнут. Единственные реальные ароматы, с которыми астронавты сталкиваются, исходят от них самих, их товарищей по экипажу, от еды, мусора… и есть еще «запах космоса».

Конечно, поскольку это опасно для жизни, что вполне очевидно, по-настоящему «понюхать» космос не получится, но материалы, доставляемые на станцию, имеют после воздействия космического вакуума отчетливый запах. Точно так же, как никто не предупреждал меня, что падающие звезды можно будет увидеть под собой, до полетов никто не рассказывал мне об этом необычном аромате. Я всегда подмечала его, когда кто-нибудь из членов экипажа возвращался в шлюз после выхода в открытый космос или когда мы впервые приближались к люку только что пристыковавшегося космического корабля. Этот запах немного напоминает сладковатый, металлический аромат перегретого радиатора автомобиля.

Оказывается, «запах космоса», на самом деле вовсе не то, чем пахнет космос – это результат газовыделения, вызванного окислением. В космосе атомарный кислород (отдельные атомы) может задерживаться на таких материалах, как ткань скафандра, инструменты и люк стыковочного узла корабля. Когда эти одиночные атомы кислорода соединяются внутри с кислородом атмосферы (O₂), получается озон (O₃), который, как говорят, и вызывает запах.

С самых первых космических полетов NASA занималось разработкой защиты астронавтов от материалов, которые выделяют газ. В отличие от построек на Земле, космические корабли не имеют возможности впускать снаружи свежий воздух. МКС также спроектирована герметичной, поэтому в космосе, в отличие от наших земных домов, нельзя проветрить помещение, открыв окно.

Любые материалы, применяющиеся для создания интерьера космической станции, все компоненты, используемые в научных экспериментах, и все, что отправляют в космос для экипажа (включая одежду и средства гигиены и даже мой набор для акварели), оценивают не только на горючесть, но и на способность выделять газы и потенциальную токсичность для экипажа.

Помимо того, что для предотвращения попадания в атмосферу станции токсичных веществ, для чего строго ограничены виды материалов, разрешенных для использования в ней, система обеспечения космической станции воздухом непрестанно фильтрует и очищает его, поддерживая чистоту. Кроме того, постоянно ведется контроль состава воздуха (поддерживается концентрация не только необходимых для дыхания азота и кислорода, контролируется содержание вредных химических веществ типа бензола, метанола и толуола), чтобы он был безопасен для экипажа. Если какой-либо из компонентов выходит за пределы безопасного для здоровья диапазона, звучит сигнал тревоги.

Те же проблемы существуют и у нас дома, на земле, и технология, разработанная для мониторинга качества воздуха в космосе, и работы систем фильтрации, теперь адаптированы для дома. Эти системы, которые только начинают набирать популярность, помогут нам легче понимать и управлять качеством воздуха в наших жилищах и на рабочих местах. Несмотря на то, что обычно мы можем открыть окно, чтобы подышать свежим воздухом, присутствие ЛОС представляет для нас на земле не меньшую угрозу, чем в космосе. И точно так же, как на космических кораблях, нам надо тщательно выбирать материалы, которые мы приносим домой.

Еще один интересный результат разработки космических технологий, улучшающих качество воздуха в помещениях на земле, косвенно связан с изучением выращивания сельскохозяйственных культур на космической станции. Эти растения культивируют, проверяя, что пригодится нам однажды, когда мы отправимся на Марс и будем жить там. Ученые, работающие над этим исследованием, заметили, что накопление природного гормона этилена уничтожает растения в ограниченном пространстве камер для выращивания. Чтобы решить эту проблему, они разработали и успешно протестировали в космосе систему удаления этилена, которая также устраняла вирусы, бактерии и плесень. Затем коммерческие компании адаптировали систему очистки воздуха для применения на Земле. Технологию теперь используют по всему миру в больницах и других медицинских учреждениях с целью повышения качества воздуха для пациентов и удаления вредных микробов и бактерий, а также на грузовиках, перевозящих продовольствие, в продуктовых магазинах, чтобы продлить срок хранения товаров, и в винных погребах для подавления плесени. Методика в целом эффективна для очистки воздуха от плесени, грибка, микробов и нежелательных запахов в повседневной жизни, в том числе и в наших домах[22]22
  Michael Johnson, “Plant Growth on the International Space Station Has Global Impacts on Earth,” NASA, March 10, 2020, www.nasa.gov/mission_pages/station/research/news/b4h-3rd/hh-plant-growth-in-iss-global-impacts.


[Закрыть].

Основная внешняя угроза тонкому металлическому корпусу космической станции, в котором находится вся необходимая нам для жизни среда, – микрометеороиды и орбитальный мусор[23]23
  Mark Garcia, “Space Debris and Human Spacecraft,” NASA, September 26, 2013, www.nasa.gov/mission_pages/station/news/orbital_debris.html; Maya Wei-Haas, “Space Junk Is a Huge Problem – and It’s Only Getting Bigger,” National Geographic, April 25, 2019, www.nationalgeographic.com/science/space/reference/space-junk/.


[Закрыть]. В NASA любят аббревиатуры, обозначая ими даже то, что способно повредить нашу космическую станцию, поэтому мы называем все это ММОМ (микрометеороиды и орбитальный мусор).

Как видно из названия, ММОМ состоит из миллионов частиц межпланетной пыли и искусственного мусора в космосе. С одной стороны, микрометеороиды кажутся довольно интересными, ведь они имеют внеземное происхождение, а это означает, что попадают к нам из космоса, где движутся по орбите вокруг Солнца. Если их орбита пересекается с земной, они попадают в нашу атмосферу и не сгорают в ней, а падают на Землю в качестве микрометеоритов. С другой стороны, микрометеороиды не так уж хороши, потому что, как в случае падающей звездой, которую я видела из иллюминатора МКС, всегда есть риск, что они повредят космический корабль.

Кроме того, растет угроза со стороны техногенного мусора в космосе, обычно его называют «космическим мусором». Он варьируется от крупных предметов, вроде фрагментов ракет, космических кораблей и спутников, до очень мелких обломков, типа частиц краски с космических кораблей. Всему этому мусору предстоит приблизиться к планете и сгореть в атмосфере Земли, но пока он вращается вокруг планеты вместе с нами и нашим космическим кораблем. Если орбиты совпадут, части мусора могут попасть в нас. При движении со скоростью более 28 000 км/ч даже крупинка краски может быть опасна.

Здесь, на земле, обнаружением, отслеживанием и учетом космического мусора заняты несколько научных и военных организаций. В Соединенных Штатах это в основном осуществляет Сеть космического наблюдения США, входящая в состав Космических сил страны. Подобные организации также отслеживают все, что может представлять угрозу для нашего космического корабля. Под их наблюдением более 23 тыс. известных искусственных объектов размером более 10 см, вращающихся вокруг нашей планеты. Размер этих объектов позволяет отслеживать их; однако, по оценкам, в космосе насчитывается более 500 тыс. объектов размером от 1 до 10 см, недоступных наблюдению сегодня. К счастью, объекты размером всего 3 мм могут быть идентифицированы наземными радарами, что позволяет ученым хотя бы с точки зрения статистики оценить количество более мелких фрагментов, пусть даже отследить их невозможно. Большая часть мусора находится на расстоянии 2 тыс. км от поверхности земли на так называемой низкой околоземной орбите (НОО), в районе, где находится множество спутников, включая МКС. (Орбита МКС проходит на высоте примерно от 320 до 480 км.)

Учитывая, что планета окружена орбитальным мусором, для безопасного запуска ракеты сквозь него в космос требуется тщательное просчитывать оптимальное место и время пуска. В NASA за создание «окна запуска», которое определяет безопасное время для запусков, отвечает группа инженеров – сотрудников по динамике полета. Они высчитывают «окно» времени по двум основным критериям: куда именно ракета должна попасть в космосе (например, для стыковки с космической станцией или для посадки марсохода на Марс) и какие отслеживаемые фрагменты или другие космические аппараты могут встретиться на ее пути.

Помимо систем отслеживания ММОМ, металлический корпус МКС имеет специальную защиту и, основываясь на получаемых с земли данных, мы можем изменять высоту орбиты станции, чтобы избежать потенциального столкновения. В худшем случае мы можем укрыться на корабле «Союз» (это русский модуль, который может использоваться как спускаемый аппарат) и вернуться на землю, если угроза столкновения окажется весьма вероятной. (NASA и наши международные партнеры специально согласовали критерии, в соответствии с которыми угроза считается «весьма вероятной».)

Нельзя отрицать, что эти угрозы очень реальны и что нам необходимо активно бороться с ними. Тем не менее все эти и другие меры борьбы с угрозами жизнедеятельности экипажа, будь то из-за присутствия в воздухе токсичных примесей или пробоины в корпусе, оценивают с использованием самой точной информации и передовых технологий.

* * *

Применим упомянутую аналогию к тонкой синей линии земной атмосферы. Как и корпус МКС, наша атмосфера удерживает кислород и другие полезные вещества и блокирует опасную радиацию. Если бы эта линия оказалась серьезно нарушена, Земля не исчезла бы, но на ней стало бы невозможно поддерживать существование жизни.

В верхних слоях атмосферы находится прозрачный защитный слой озона. Озон (O₃) – высокореактивный газ, в молекулах которого три атома кислорода. Озон бывает как продуктом деятельности человека, так и природным образованием, молекулы которого обнаружены в стратосфере (верхних слоях атмосферы) и тропосфере (нижних слоях атмосферы). То, в каком слое атмосферы находится озон, определяет очень многое для жизни на планете. Газ, локализованный в верхних слоях атмосферы, крайне важен для выживания и нас, и других видов, живущих на освещенной солнцем Земле, тогда как в нижних слоях атмосферы он токсичен и вреден.

Озон в стратосфере является для нас и планеты подобием природного слоя солнцезащитного средства. Без него нас настиг бы смертельный уровень ультрафиолетового излучения солнца, вызывающего рак. В середине 1980-х годов этот прозрачный защитный слой, за которым ученые наблюдали над Антарктидой, стал истончаться, что вызвало тревогу. Вскоре после этого с помощью красочных спутниковых снимков NASA мы смогли получить изображение, которое четко показало явление, получившее известность как «озоновая дыра» – разрыв в тонкой синей линии «атмосферного корпуса» нашего планетарного космического корабля.

Научные открытия, в результате которых было обнаружено повреждение озонового слоя, привели к подписанию Монреальского протокола, который на момент создания этой книги является самым успешным за всю историю примером международного сотрудничества по защите жизни на планете. Работы в области химии атмосферы, особенно в части образования и разрушения озонового слоя, получили высшие научные награды, включая Нобелевскую премию по химии, лауреатами которой в 1995 стали доктор Дж. Пауль Крутцен, Марио Молина и Шервуд Роуланд. Их труды предоставили непосредственные доказательства вредного воздействия деятельности человека на целостность нашей атмосферы: ученые убедительно показали, что использование хлорфторуглеродов (ХФУ) (фреон и аэрозоли, широкого применяющиеся в быту, например в холодильниках) приводит к истончению защитного озонового слоя в верхней части атмосферы и что загрязнения вследствие использования моторных транспортных средств и других двигателей внутреннего сгорания создают в нижних слоях атмосферы токсичный озон.

Доктор Марио Молина, химик из Мексики и один из лауреатов Нобелевской премии 1995 года, скончался в октябре 2020 года, прожив жизнь, полную научных открытий и поиска решения проблем, стоящих перед нашей планетой. В 2004 году он открыл Центр Марио Молины по стратегическим исследованиям энергетики и окружающей среды в своем родном Мехико (а в 2005 году – в Калифорнийском университете в Сан-Диего), организацию, которая служит связующим звеном между наукой, государственной политикой и секторами бизнеса для решения проблем экологии и энергетики.

В последние годы жизни доктор Молина все больше занимался чрезвычайным состоянием климата на планете, а также связанными с этим проблемами качества и загрязнения воздуха. Молина продолжил исследование, удостоенное Нобелевской премии, уделяя внимание некоторым альтернативам ХФУ, которые также являются мощными парниковыми газами: некоторые из них, в том числе гидрофторуглероды (ГФУ) и фреон, способны разогреть планету во много тысяч раз быстрее, чем углекислый газ[24]24
  Elizabeth Bourguet, “Despite International Efforts, Scientists See Increase in HFC-23, a Potent Greenhouse Gas,” Yale Environment Review, August 4, 2020, https://environment-review.yale.edu/despite-international – efforts-scientists-see-increase-hfc-23-potent– greenhouse-gas.


[Закрыть]. Ученый был инициатором принятия ряда поправок к Монреальскому протоколу, наметивших постепенное сокращение применения альтернативных химических веществ и обеспечивших более эффективную защиту нашей планетарной системы жизнеобеспечения.

По словам доктора Молины, «мы решили сообщить о проблеме ХФУ/озона не только другим ученым, но также тем, кто руководит политикой и СМИ; мы поняли, что это единственный способ заставить общество принять некоторые меры для решения проблемы. Я ощущаю большую ответственность и считаю честью для себя тот факт, что я сумел сделать нечто, не только способствующее нашему пониманию химии атмосферы, но и способное оказать глубокое влияние на окружающую среду во всем мире»[25]25
  Mario Molina, “The Nobel Prize in Chemistry 1995, Mario J. Molina– Biographical,” The Nobel Prize, November 2007, www.nobelprize.org/prizes /chemistry/1995/molina/biographical/.


[Закрыть].

В ответ на известие о смерти доктора Молины Дурвуд Зельке, президент Американского Института управления и устойчивого развития, который также призывал правительства принять меры в связи с изменениями климата, заявил: «Монреальский протокол стал решением первой большой угрозы для глобальной атмосферы и сделал для устранения следующей угрозы – климатической – больше, чем любое другое соглашение, включая Парижское. Постепенное сокращение применения ХФУ и сходных с ними фторированных газов позволило избежать резкого потепления климата, что вызывает сегодня двуокись углерода. Марио до последних дней занимался этими вопросами»[26]26
  Fiona Harvey, “Mario Molina Obituary,” The Guardian, October 12, 2020, www.theguardian.com/environment/2020/oct/12/mario-molina-obituary.


[Закрыть].

Молине, химику из Мексики, и Роуланду, заведующему кафедрой химии Калифорнийского университета в Ирвине, потребовалось мужество, чтобы рассказать о своих выводах. Отрасли промышленности, производившие и использовавшие ХФУ, в ответ развернули ожесточенную кампанию, и даже некоторые представители научного сообщества предпочли держаться на расстоянии, опасаясь противоречить.

С момента открытия ХФУ в конце 1920-х годов они широко применялись по всему миру в производстве потребительских товаров типа аэрозольных баллончиков, а также в качестве хладагентов. Являясь легковоспламеняющимися и нетоксичными для человека, ХФУ приобрели широкое распространение. Но, как обнаружили Молина и Роуланд, после высвобождения ХФУ поднимаются на многие километры в атмосферу земли и, оказавшись в стратосфере, расщепляются под воздействием солнечного света, образуя атомы хлора, разрушающие защитный слой молекул озона. (Всего один атом хлора способен уничтожить 100 тыс. молекул озона.)

Потребовалось 13 лет активной борьбы Молины, Роуланда и многих других их сторонников в научном сообществе, в неправительственных организациях, а также в СМИ и среди общественности, прежде чем мир, наконец, отреагировал. Принятый 15 сентября 1987 года Монреальский протокол, международный договор, цель которого – запрещение искусственных ХФУ, на сегодняшний день является единственным договором ООН, когда-либо ратифицированным всеми 197 государствами-членами этой организации. В результате 97 % всех химических веществ, разрушающих озоновый слой, запрещены во всем мире. Наметились значительные улучшения, и, хотя озоновая дыра по-прежнему появляется над Антарктидой каждый год в сентябре, ожидают, что примерно к 2050 году она исчезнет.

Бывший генеральный секретарь ООН Кофи Аннан охарактеризовал Монреальский протокол как «единственное наиболее успешное международное соглашение на сегодняшний день»[27]27
  US Department of State, “The Montreal Protocol on Substances That Deplete the Ozone,” https://2009-2017.state.gov/e/oes/eqt/chemical pollution/83007.htm.


[Закрыть]. Это впечатляющий пример международного сотрудничества в ответ на глобальную угрозу; в отличие от других недавних соглашений, он не только обязывает страны действовать, но и предусматривает меры финансовой помощи в этом. Как научная платформа и пример интернационального взаимодействия, которое мы наблюдаем с МКС, Монреальский протокол доказывает, что результативное сотрудничество в глобальном масштабе возможно. В Соединенных Штатах президент Рональд Рейган сыграл ведущую роль в пропаганде Монреальского протокола и запрета ХФУ, он также имел решающее значение, способствуя участию NASA в строительстве МКС[28]28
  Lee Thomas, “Clearing the Air About Reagan and Ozone,” Wall Street Journal, October 9, 2015, www.wsj.com/articles/clearing-the-air-about-reagan-and-ozone-1444338641; Space Center Houston, “Mission Monday: Reagan Launches NASA’s Mission to Build a Space Station,” Space History Houston, January 20, 2020, https://spacecenter.org/mission-monday-reagan-launches-nasas-mission-to-build-a-space-station/.


[Закрыть].

Результаты запрета ХФУ были многообещающими, но и временами озадачивающими. Многообещающими, потому что Монреальский протокол, несомненно, означал общий успех, что привело к значительному прогрессу в широкомасштабном сокращении применения ХФУ в сторону полного отказа от их использования к концу этого столетия. Однако они же и озадачивали, ибо ученым становится ясно, что, несмотря на явное улучшение состояния озонового слоя, общий состав атмосферы по-прежнему под угрозой.

Узнав о влиянии искусственных химических веществ типа ХФУ и их взаимодействии с нашей атмосферой, мы сможем лучше понять, как другие элементы и поведение человека влияют на окружающую среду в целом. Мы живем в тропосфере, нижних слоях атмосферы Земли, именно там, где озон превращается из защитного барьера (каким служит в верхних слоях атмосферы) в угрозу. Озон в тропосфере – вредный загрязнитель воздуха: один из шести распространенных элементов, перечисленных в Законе о чистом воздухе, негативно влияющий на все типы клеток. Озон – основной ингредиент смога. При вдыхании этот газ способен повреждать легочные ткани, и это одна из причин, по которой в большинстве развитых стран ведется ежедневный мониторинг качества воздуха в режиме реального времени (и публикуются данные)[29]29
  World Air Quality Index, “World’s Air Pollution: Real-Time Air Quality Index,” https://waqi.info/#/c/10.047/27.706/2.1z.


[Закрыть]. Озон образуется, когда загрязняющие вещества, выделяемые автомобилями, электростанциями, промышленными котлами, нефтеперерабатывающими и химическими заводами и прочими объектами, попадают под влияние солнечного света. Эти же загрязнители в первую очередь ответственны за изменение климата.

Истощение озонового слоя влияет на климат, а его изменение влияет на образование озона. Успешная реализация Монреальского протокола заметно улучшила состояние климата. История о связи применения ХФУ с озоном и Монреальский протокол доказывают возможность принятия на международном уровне эффективных мер в сфере экологии с целью решения стоящих перед нами крупнейших экологических проблем.

Воздух, море, земля и пространство взаимосвязаны, как и вся жизнь, населяющая эти среды. И все это защищает и ограничивает тонкая синяя линия. Точно также, как нарушение содержания ХФУ в атмосфере над одной частью планеты имеет глобальные последствия, все, что негативно влияет на целостность и здоровье любой точки на нашей планете, негативно влияет на все в целом. И тот факт, что мы не способны «видеть» этот эффект, вовсе не означает, что этого не происходит.

* * *

С тех пор как взаимосвязь воздуха, моря, суши и космоса стала очевидна для меня, после того как я взглянула на планету с космической станции, я рада ощущать то же самое чувство взаимосвязи благодаря пережитому на Земле.

В 2019 году мы с семьей отправились в одно из путешествий на остров Мэн – небольшой красивый остров с округлыми зелеными холмами и средневековыми замками, что расположен посреди Ирландского моря между Англией и Ирландией. Если вы что-то слышали об этом местечке, вероятно, это связано с проводимыми там мотогонками, с бесхвостыми кошками или с тем, что Мэн имеет репутацию ведущего мирового финансового центра. Я понятия не имела об этом острове, пока в середине 1990-х годов не повстречала своего мужа, и с тех пор Мэн для меня – одно их самых любимых мест на планете, которое родственники моего мужа (два человека, которых я больше всего люблю) до сих пор называют домом.

Помимо потрясающих пейзажей остров Мэн может похвастаться историей прогресса и стабильности. В 2020 году его жители отметили 1041 год непрерывного правления своего парламента – Тинвальда, главного законодательного органа. Девиз острова – Quocunque Jeceris Stabit (Как ни брось, будет стоять) – датируют 979 годом, эпохой викингов. Именно остров Мэн первым в мире предоставил женщинам право голоса, на 37 лет опередив Соединенное Королевство и на 32 года – Соединенные Штаты.

Во время этой поездки на остров я познакомилась с Роуэн Хентхорн, океанологом и защитницей океанов, которая 27 лет прожила на острове и работала на его правительство в качестве исследователя изменения климата и сотрудника по вопросам экосистем. В 2018 году она была членом экипажа первой экспедиции в Северную часть Тихого океана, известную как Большое Тихоокеанское мусорное пятно[30]30
  EXXpedition, “About Us,” https://exxpedition.com/about/about-us/.


[Закрыть]. Цель непрерывно проходящих женских парусных экспедиций, за которыми я следила через соцсети, – «повысить осведомленность населения и найти возможность уменьшить разрушительное воздействие на экологию и здоровье одноразовой посуды и токсичных веществ в мировом океане. Сделать невидимое видимым».

Как и большинство людей, впервые услышав об этом месте под названием Большое Тихоокеанское мусорное пятно, я представила себе на поверхности океана огромный плавучий остров мусора, возможно, размером с Мэн. Мое воображение оказалось недостаточно богатым, потому что, пусть это и не настоящий остров, но пятно мусора, по оценкам, в два раза больше Техаса – примерно в 2500 раз больше, чем остров Мэн! Несмотря на это, я подумала, не могла ли видеть его из космоса (нет, не могла). На самом деле эти пятна в основном невидимы. Пролетая прямо над ним или проплывая сквозь него, вы вообще не увидите загрязнений, только заметите некоторую непрозрачность воды и небольшие скопления плавающего мусора. Вот почему уместнее называть его океаническим смогом, а не островом. Эти пятна мусора невидимы посреди Тихого океана, о них часто не думают, однако от этого они не становятся менее проблематичными.

Задача выяснить, сколько там на самом деле пластика и как его собрать, осложняется еще и тем, что большая часть фрагментов имеет очень малые размеры: это так называемый «микропластик». Триллионы частиц микропластика перемешаны с более крупными кусками мусора, типа выброшенных рыболовных сетей и тому подобного. Все это движется по океану, и круговорот течений закручивает потоки мусора. Так что загрязнения не только находятся на поверхности океана, но и распределяются по всей толще воды. Частицы микропластика, как стало известно, засоряют даже самые глубокие из исследованных районов океана (и вершины высочайших гор).

Мне было трудно осознать, сколько же микропластика попадает в наши океаны. Я видела множество созданных учеными моделей, показывающих, сколько спутников и космического мусора вращается вокруг нашей планеты, и мне непросто было в это поверить, однако эти модели бледнеют по сравнению огромным количеством пластика в океане – оно в миллионы раз больше. Мне это кажется просто невероятным.

Мы с Роуэн беседовали о ее желании поделиться впечатлениями о плавании посреди этого пластика и рассказать об этом ее соотечественникам, жителям острова. Она усердно работает как на правительственном, так и на низовом уровнях над разработкой политики острова в области использования пластика и реакции на изменение климата, а также над тем, как повысить осведомленность и поощрять устойчивое улучшение качества жизни на острове и за его пределами. Она также помогла мне узнать об удивительном множестве позитивных инициатив на острове Мэн в области охраны окружающей среды и устойчивого развития.

Я спросила Роуэн, не считает ли она, что люди будут более склонны действовать, если бы пятно мусора в реальности было массивным плавучим островом из пластика на поверхности океана.

«Они уже так считают, поэтому я не уверена, что они отреагировали бы больше, вот если бы мусор оказался во дворе их собственного дома… – Затем с волнением в голосе она добавила – Когда находишься в середине, смотришь на голубую гладь воды, и она действительно голубая, насколько видит глаз. Да, мимо яхты проплывает много узнаваемого пластика, но в основном вода голубая. Лишь спустив в воду сетку, сознаешь, что нас окружают триллионы крохотных, микроскопических частиц пластика. Меня это пугает куда сильнее, чем плавучий остров из пластика. Он кажется в некотором смысле управляемым – страшным, но все же управляемым. Вот почему так важно сделать невидимое видимым. Надеюсь, это поможет людям осознать, что решения подобных проблем начинаются на суше, с наших действий. Нельзя в один раз взять и вычерпать весь пластик из океана. Нам надо изменить свое поведение – пора завернуть кран!».

Можно подумать, полет в космос или плавание за 5 тыс. км по океану дают шанс на-настоящему «сбежать», но это не так.

Как выразилась Роуэн, «бежать» некуда.

Нам некуда «бежать», потому что, куда бы мы ни отправились, даже в самые отдаленные места, мы все равно испытываем влияние собственного поведения, и его улики – материал, который не исчезает, а остается, как пластик в океанах. Все это взаимосвязано. Мы живем на планете, которую окружает невидимый ММОМ и защищает тонкая синяя линия атмосферы, окружающей нас и содержащей воздух, сушу, море и всю жизнь, что населяет планету, и даже микропластик, которым полны наши океаны. Все взаимосвязано, и все так или иначе влияет на способность планеты поддерживать жизнь.

Точно также, как наблюдение Земли из космоса позволило мне по-новому увидеть, кто мы такие и где находимся (а находимся мы все вместе на нашей общей планете), плавание с острова Мэн в дальние уголки Тихого океана позволило Роуэн взглянуть на проблему под другим углом. Это обрадовало меня по многим причинам, в том числе и потому, что подтвердило идею о том, что не нужно улетать с планеты на космическом корабле, чтобы сохранить землян на ней. Мы говорили, как потрясло нас влияние возможности оказаться в необыкновенных местах и испытать ощущения, расширяющие восприятие и усиливающие любовь к дому. Это напоминание, что мы живем вместе на одной планете.

Я спросила ее, стал ли то факт, что мы живем на планете, более реальным для нее после пребывания на парусном корабле посреди океана. Вот ее ответ.

«Да, думаю, я особенно ясно ощутила это, лежа ночью на своей койке, потому что именно тогда я размышляла над тем, где нахожусь. Звезды казались совершенно невероятными, и то, что вокруг меня был космос, действительно заставляло задуматься о планете, по которой мы плыли. Я часто лежала у себя на койке и старалась уменьшить масштаб перед мысленным взором, поднимаясь все выше и выше, чтобы представить себе, как мало́ суденышко с девушками, плывущими через океан. Он казался огромным в том смысле, что мы плыли по нему и постоянно двигались с приличной скоростью, сутки напролет. А мой мир казался мне совсем маленьким в том смысле, что можно ведь находиться посреди океана, когда весь твой «мир» ограничен лишь пятью метрами воды вокруг. На самом деле, живя в столь тесно взаимосвязанном мире в целом, ощущаешь себя совсем маленькой, чувствуя, что можешь установить связь с людьми по всему миру, и это здорово!»

Слова Роуэн напомнили мне об МКС, где отношения, которые мы наладили со странами-партнерами, принесли такой успех, и где я так много получила от взаимодействия с товарищами по экипажу. По ее словам, та экспедиция стала «самым невероятным приключением. Но на самом деле одной из настоящих особенностей (если не самой главной) было знакомство с женщинами со всего мира и налаживание связи с ними, исследование проблемы, совместное обдумывание и обсуждение решений и выяснение того, как ты сама как личность вписываешься в эту головоломку. И результаты этого были реальными и по-настоящему прекрасными».