Текст книги "Назад на Землю. Что мне открыла жизнь в космосе о нашей родной планете и о миссии по защите Земли"

С внешней стороны на МКС установлено научное оборудование под названием Гиперспектральный визуализатор прибрежного океана (HICO)[17]17
  Michael Johnson, “Keeping an Eye on Algae from Space,” NASA, December 11, 2019, www.nasa.gov/mission_pages/station/research/news /b4h-3rd/eds-keeping-eye-on-algae.


[Закрыть]. Благодаря высоте и наклону орбиты космическая станция пересекает около 80 % поверхности Земли, в том числе все тропические и большую часть умеренных прибрежных районов, где цветение вредных водорослей представляет серьезную угрозу. В силу этого МКС – идеальная платформа для прибора типа HICO и для изучения цветения в прибрежных водах водорослей, вроде «красного прилива» (с чем хорошо знакомы жители Флориды). Другие датчики на борту станции использовались для мониторинга растительности, условий на поверхности океанов, наводнений, состояния коралловых рифов, погодных систем и климатических моделей, воздействия природных и антропогенных катастроф на окружающую среду, выбросов углерода и роста городов, что помогает решать широкий спектр гуманитарных, экологических и коммерческих задач.

Следя за развитием науки на борту МКС и оценивая ее важность для улучшения жизни здесь, на Земле, я вспоминаю слова Серены о том, как лучше всего донести до слушателей эту ценность. Оборудование типа HICO отслеживает условия окружающей среды, как у меня во дворе, так и везде на планете, где есть теплые прибрежные воды. То, что я воспринимаю как нечто локальное, на самом деле глобально: это происходит в планетарном масштабе.

Ценность МКС, с точки зрения работы «Вдали от Земли, на благо Земли», не ограничивается результатами научных исследований или успешным международным сотрудничеством. Она также связана с тем, как мы строили космическую станцию, чтобы решить проблемы проживающих на ней людей. Те же механические системы, которые мы используем для поддержания жизни на МКС, позволили нам иначе взглянуть на возможность применения аналогичной технологии на земле. Системы, разработанные для преобразования солнечной энергии, производства и очистки воды, управления качеством воздуха и связи в космосе, – примеры технологий, которые вернулись с орбиты на благо жизни на Земле.

* * *

Глядя на планету с МКС, мы ясно понимаем, как изобретатель и провидец Бакминстер Фуллер пришел к продвижению метафоры «космический корабль “Земля”». В 1968 году – том самом, когда совершил свой полет «Аполлон-8» и был сделан снимок «Восход Земли», – вышла книга Фуллера «Практическое руководство по управлению космическим кораблем „Земля”». Хотя восприятие Земли, как космического корабля, восходит к 1879 году, когда Генри Джордж написал в работе «Прогресс и бедность», что Земля – «хорошо планированный корабль, на котором мы плывем сквозь пространство», другие с тех пор также использовали этот образ, в том числе и представитель США в ООН Эдлай Стивенсон, который в 1965 заявил в своей речи: «Мы путешествуем вместе, мы – пассажиры на маленьком космическом корабле, мы зависим от его уязвимого запаса воздуха и почвы; всех нас заботит собственная безопасность и мир; от уничтожения нас спасают только общая забота, работа и, я бы сказал, любовь, с которой мы относимся к нашему хрупкому кораблю. Мы не можем допустить, чтобы половина пассажиров в нем была счастлива, а половина несчастна; половина уверена в себе, а половина отчаивалась; половина была рабами древних врагов человека, а половина свободна в использовании ресурсов, о которых до сих пор и не мечтали. Ни один корабль, ни одна команда не могут безопасно путешествовать при наличии столь громадных противоречий. От их разрешения зависит выживание всех нас»[18]18
  Henry George, “The Unbounded Savannah,” in Progress and Poverty (1879); Adlai Stevenson, “Strengthening the International Development Institutions,” speech before the United Nations Economic and Social Council, Geneva, July 9, 1965.


[Закрыть].

Для меня, однако, никто не сумел выразить эту мысль лучше Фуллера. По сей день его работа – возможно, самое полное описание Земли как летящего космического корабля с ограниченным количеством ресурсов. Он написал, что «часто слышал, как люди говорят: “Интересно, на что это похоже – находиться на борту космического корабля”, и ответ очень прост. На что похоже? Да именно на то, что все мы постоянно испытываем. Мы все – астронавты… и находимся на борту фантастически реального космического корабля – нашего космического корабля-сферы “Земля”»[19]19
  Buckminster Fuller, Operating Manual for Spaceship Earth (Carbondale: Southern Illinois University Press, 1969), 54–55.


[Закрыть].

Мы путешествуем по планете, которая вращается со скоростью почти 1700 км в час, делая полный оборот вокруг своей оси за сутки, и одновременно Земля обращается вокруг Солнца с почти невообразимой скоростью, почти 108 000 км в час, и все же мы воспринимаем ее как свой родной дом.

Эта концепция космического корабля «Земля» всегда интриговала меня, и она стала реальностью во время моего пребывания на шаттле и МКС. Жизнь за пределами нашей планеты представляет собой сложную задачу. Все, что позволяет нам выживать на космическом корабле, создается с помощью механических систем, функционирование которых зависит от способности пассажиров работать вместе как один экипаж. Я бы сказала, что наша планета – одна из самых удивительных загадок природы, но нам было бы очень полезно начать воспринимать Землю и как механическое средство передвижения, с тем основным отличием, что на ней, в отличие от обычного средства передвижения, все устроено для процветания. Возможно, больше, чем в техническом обслуживании, наша планета нуждается в заботе.

Система жизнеобеспечения Земли состоит из четырех основных взаимосвязанных элементов: атмосферы (воздуха), гидросферы (воды), геосферы (горных пород, почвы и осадочных пород) и биосферы (живых организмов). Жизнь на планете зависит от трех факторов: энергии, получаемой от Солнца; круговорота материи или питательных веществ, необходимых для выживания; от гравитации, позволяющей планете удерживать свою атмосферу и вызывающей нисходящее движение химических веществ в круговоротах материи[20]20
  “Learn About Earth’s Spheres,” Generation Genius, www.genera tiongenius.com/earths-spheres-for-kids/.


[Закрыть].

Космический корабль имитирует Землю в том смысле, что он должен функционировать как целостная система жизнеобеспечения. Основные компоненты этой системы на корабле повторяют земные в силу необходимости; на космической станции мы называем ее Системой экологического контроля и жизнеобеспечения (ECLSS). В нее входят сложные механические подсистемы, которые управляют подачей воздуха и воды, следят за их составом и контролируют чистоту; которые поддерживают и мониторят атмосферное давление, температуру и влажность и которые даже помогают обнаруживать и тушить возгорания. Энергия для всего этого преобразуется из солнечной энергии, и всю спасительную атмосферу удерживает лишь тонкий металлический корпус.

В обычной повседневной жизни здесь, на Земле, мало кто из нас задумывается о том, откуда берется чистый воздух, которым мы дышим, или вода, которую мы пьем. Еще менее вероятно, что кто-либо раздумывает, насколько важна для нашего выживания защитная окружающая атмосфера. И еще меньше тех, кто знает, что все необходимое нам для выживания, взаимосвязано. Я по-настоящему осознала это, когда жила в космосе.

Земля буквально загипнотизировала меня, и всякий раз, как появлялась возможность, я подплывала к иллюминатору, чтобы еще раз изумиться открывающимся видам. Особенно меня завораживали виды из иллюминатора, когда мы проплывали над ночной стороной нашей планеты. Мерцающие огни внизу показывали, где живут люди, и контрастировали с глубокой чернотой океанов, покрывающих большую часть земли. Постоянно меняющаяся погода выглядела особенно эффектной. Молния во время грозы во Флориде чертила огненные зигзаги, и ее вспышки напоминали то, как изображают бег нервных импульсов по нейронам к мозгу.

Когда я была девочкой и росла во Флориде, я была уверена, что грозы случаются только над моим городком и что, раз у нас гроза закончилась, значит, она совсем закончилась. Мне никогда не приходило в голову, что гроза движется, огибая нашу планету.

Из космоса я видела, что молния никогда не бьет только в одном месте. Она постоянно движется. Это откровение помогло мне воочию убедиться в преобразующей жизнь истине: осознаем мы это или нет, но происходящее в одной части планеты влияет на все остальные.

Однажды, в самом начале своего первого космического полета, я подумала о том, как я далеко от Земли, пожалуй, дальше, чем буду когда-либо. Однако, по сравнению с физической разлукой, тогда я ощущала более сильную связь со всеми и всем внизу, чем когда-либо раньше, живя на Земле. Как так получилось, что я оказалась настолько далеко и в то же время испытывала такую близость? Потом до меня дошло. Дело было не только в огромном впечатлении, которое произвел на меня вид Земли из иллюминатора.

Время, проведенное на МКС, позволило мне завязать отношения с людьми из разных стран, причем некоторые из них серьезно конфликтовали на земле. И все же на МКС мы все прекрасно ладили. Пусть не всегда во всем соглашались, но общая цель нашей миссии служила основой разрешения разногласий. Жизнь в космосе, с членами экипажа из разных стран, в замкнутой среде, научила меня, что, если уж мы сможем мирно и успешно жить вместе на космической станции, со всеми ее сложностями и трудностями, мы абсолютно сможем мирно и успешно жить вместе на космическом корабле «Земля». Тесные связи и дружеские отношения, которые у нас сложились за время, проведенное вместе, заставили каждого осознать, как много у всех нас общего. Это помогло признать, насколько мы близки друг с другом не только в космосе, но и дома, на нашей планете. Мы осознали, что нет «нас» и «их»; нет границ – все это придуманные человеком иллюзии. По правде говоря, что на МКС, что на Земле, есть только «мы», все мы, путешествующие в космосе вместе.

Большинство людей сегодня, образно говоря, держат весь мир в своих руках благодаря дополнительному придатку, мобильному телефону. Он предоставил доступ к тому, что кажется неограниченной информацией. Физическое расстояние между людьми сейчас значит меньше, чем когда-либо прежде, и все дело в доступной нам информации друг о друге. Мы знаем гораздо больше об условиях и проблемах, с которыми сталкиваются люди в различных областях по всей планете. Данные и информация, доступные сейчас буквально одним прикосновением пальца, должны помешать нам игнорировать тот факт, что не все имеют доступ к одним и тем же ресурсам или обладают одной и той же возможностью процветания.

Такое изобилие информации, компактно предлагаемой нам на ладошке, должно подкреплять реальность того, что все мы едины, живем в одном доме – на нашей планете посреди космоса, что глобальное локально, а локальное глобально: все на свете локально. Тем не менее независимо от всех наших связей мы по-прежнему склонны думать о том, кто мы такие, отдельно от понимания существующих проблем.

С учетом всей доступной нам информацией и возможностями подключения, я верю, что, повышая осведомленность об очень позитивных событиях, происходящих на МКС, пока она облетает нашу планету каждые полтора часа, и о том, что происходит тут, на земле, мы сможем преодолеть разрыв между связью и взаимосвязью. Готовность признать нашу взаимосвязь позволяет нам испытать настоящий момент откровения, подобный зрелищу восхода Земли – постичь уникальность нашей среды обитания здесь, уникальную настройку наших тел на жизнь на Земле и настоятельную потребность для всех нас трудиться как одна команда, чтобы выжить на космическом корабле «Земля». Потому что все происходит рядом. И все, что мы делаем, влияет на всех повсеместно. С точки зрения политики, технологии, общества, экологии, куда ни глянь, все взаимосвязано. Все на свете. Все – все.

2
Уважайте тонкую синюю линию

На МКС у меня сложился вечерний ритуал: перед тем как лечь спать, я парила перед иллюминатором в одиночестве, наслаждаясь видом. Однажды вечером, когда на Земле тоже была ночь, я глядела на мерцающие огни и облака внизу, высматривая, не блеснет ли где потрясающе эффектная молния, которую иногда можно было заметить, или не растянется ли красочный полог северного сияния. Затем возникло изумление: внизу подо мной, между космической станцией и Землей в направлении тонкой синей линии атмосферы, окружающей планету, быстро пронеслась полоска света.

Это еще что такое, – подумала я.

Я перелетела в другой отсек станции, чтобы отыскать одного из товарищей по экипажу, Майка Барратта, который еще не лег спать. Я спросила его, что это было, и он очень небрежно ответил: «Это падающая звезда».

Возвращаясь к иллюминатору, я сказала: «Ну, неплохо было бы знать заранее, что я могу увидеть что-то подобное».

Падающая звезда подо мной. Я была потрясена, потому что не сразу поняла, что это означает. Пришлось свыкнуться с мыслью о том, что я видела ее именно под собой. Всю свою жизнь я знала, что шанс увидеть звездопад выпадет, если долго смотреть с Земли в небо, да и то, если повезет. Падающая звезда была прекрасна и удивительна. Я немного задержалась, паря перед иллюминатором в надежде увидеть еще одну, но не тут-то было. Затем сообразила, что мне снова повезло, и подумала: «Ух ты, надо радоваться, что я ее видела, ведь это означает, что она не ударилась в тонкий металлический корпус моего космического корабля».

* * *

Если смотреть с поверхности земли, небо кажется бесконечным. В любой день, когда вы выходите на улицу, светит ли солнце, или пасмурно и дождливо, или ночью, когда видны только темнота или звезды, сияющие над головой, если на мгновение закрыть глаза и посмотреть в небо, оно может показаться безграничным, словно окружающий нас воздух бесконечен. Правда в том, что толщина нашей атмосферы всего около 100 км. Чтобы понять, насколько все сложно, представьте, что отправились с семьей во Флориду: там от Космического центра имени Кеннеди до Диснейленда как раз приблизительно 100 км. Так вот, если бы вы проехали это расстояние не по горизонтали, а по вертикали, вы достигли бы верхней границы нашей атмосферы раньше, чем добрались бы до волшебного королевства Диснея. Такая аналогия может быть полезна, однако для меня самой лучшей возможностью понять, до чего тонок слой атмосферы, стал вид на Землю из космоса.

Мы воспринимаем как должное наличие атмосферы, которая выполняет ради нас свою задачу – блокирует опасную солнечную радиацию, поддерживает температуру в комфортном диапазоне и содержит пригодный для дыхания воздух, представляющий собой смесь азота, кислорода, углекислого газа и других элементов, необходимых для жизни нам и другим живым существам. Земля – единственная планета нашей Солнечной системы, имеющая атмосферу, способную поддерживать жизнь в том виде, в каком мы ее знаем.

Толщина, или, скорее, тонкость, атмосферы – результат равновесия между гравитацией Земли, удерживающей ее на планете, и энергией молекул, которые стремятся подняться и движутся в сторону космоса. Если бы планета была размером с баскетбольный мяч, толщина атмосферы была бы эквивалентна небольшому слою обернутой вокруг него пищевой пленки. Этот чрезвычайно тонкий, защищающий жизнь покров состоит из слоев, которые накладываются друг на друга от земной поверхности вверх и становятся все менее и менее плотными, пока совсем не растворяется в космосе.

Толщина тропосферы – самого важного и самого тонкого слоя атмосферы, расположенного ближе всего к земле, варьируется от 8 до 16 км, в зависимости от того, какую часть планеты вы рассматриваете. Тоньше всего тропосфера в самых холодных районах, таких как Северный и Южный полюса. Tropos означает «изменение», и в этом слое происходит непрерывное смешивание газов, которое обуславливает изменения погоды, регулирует температуру, круговорот воды и прочие факторы, важные для жизни. Собственно говоря, все погодные явления происходят именно в тропосфере, и, поскольку почти весь водяной пар и пыль в атмосфере находятся тоже в этом слое, в нем могут образовываться облака. Примечательно, что на этот слой приходятся почти три четверти плотности атмосферы, кроме того, первые 16 км атмосферы от поверхности земли выполняют также самые важные функции жизнеобеспечения и защиты. Тропосфера содержит 78 % азота, 21 % кислорода и 1 % смеси аргона, водяного пара и двуокиси углерода. А вследствие наклона своей оси, вращения вокруг Солнца и расстояния от него в разных районах на земле существуют различия климата, который варьируется от экстремального холода на полюсах до тропической жары на экваторе. Именно это разнообразие позволяет планете поддерживать чрезвычайное многообразие живых существ. Поскольку солнечное тепло легко проникает в тропосферу, этот нижний слой нашей атмосферы также поглощает тепло, которое отражается от поверхности в процессе, который называют «парниковым эффектом».

Парниковый эффект – естественный процесс нагрева поверхности земли. Когда энергия солнца достигает атмосферы нашей планеты, часть ее отражается обратно в космос, остальная поглощается, а затем повторно излучается парниковыми газами. Этот процесс необходим для поддержания жизни на земле, но он также является одним из важнейших для планеты факторов равновесия. Самые распространенные парниковые газы в атмосфере – углекислый газ, водяной пар и метан. Когда их содержание сбалансировано, они поддерживают жизнь, но стоит только равновесию нарушиться, и они становятся угрозой для жизни.

Вся эта деятельность, направленная на жизнеобеспечение, происходит в пределах тонкой голубой линии. Хотя это место, где присутствует воздух, которым мы дышим, где меняется погода, которая на нас влияет, этот слой по сути – всего лишь контейнер, в котором мы живем и благодаря которому мы вообще можем существовать.

* * *

Одно из самых ярких воспоминаний об астронавтике у меня связано, скорее, с дорогой в космос, чем с полетами в нем – это запуск. В течение десяти дней перед запуском весь экипаж находится в карантине в относительно изолированном здании под названием «Помещение для экипажей астронавтов» в Космическом центре имени Кеннеди (KSC) во Флориде. Основная задача карантина – ограничить число людей, с которыми мы контактируем, чтобы снизить риск заражения инфекционными заболеваниями; если один или несколько членов экипажа заболеют до или после запуска, это может поставить под угрозу всю миссию. Даже обыкновенная простуда может негативно повлиять на выполнение программы полета, так как иммунная система ослабевает в условиях микрогравитации. Проблема заложенности ушей вследствие простуды может усугубиться застоем в носовых пазухах, возникающим в космосе, когда жидкости организма из-за невесомости устремляются вверх, и застойные явления в пазухах особенно болезненны при изменениях давления, необходимых для выхода в открытый космос.

В карантине единственными, кто регулярно контактируют с нами, остаются команда медиков, некоторые старшие должностные лица NASA и персонал помещения для экипажей; наше общение с семьями ограничено. За всеми, с кем мы контактируем, ведется медицинское наблюдение. Однако неприятнее всего для меня оказалось правило, что астронавтам разрешается видеться со своими детьми, которые не моложе 14 лет. (По-видимому, начиная с этого возраста люди переносят меньше микробов.) Мой сын накануне обеих моих командировок был слишком мал, чтобы его пустили ко мне: перед первым стартом ему было 7 лет, а перед вторым – 9. Мне до сих пор не слишком нравится это правило.

Предполагается, что мы будем проводить большую часть карантина в помещениях для экипажей. Так оно и выходит, мы готовим и изучаем списки последних дел перед запуском, помогаем с логистикой в связи с прибытием на запуск наших семей и гостей, а также стараемся немного расслабиться, просматривая фильмы или занимаясь спортом. Мы также пользуемся возможностью выбираться на свежий воздух для ежедневной пробежки или совместного катания на велосипедах. Мы знаем, что во время космического полета доступа к свежему воздуху у нас не будет, поэтому время, которое можно провести на улице, поистине бесценно. Во время одной из таких велопрогулок я была приятно удивлена, когда одна из моих лучших подруг Дженни Лайонс проехала мимо меня на машине по дороге на работу. (мы с Дженни вместе начинали работать NASA в KSC целых 20 лет назад.) Мы соблюдали правила: я стояла на обочине дороги со своим велосипедом, а она припарковала машину на другой стороне. Мы поболтали на расстоянии и виртуально обнялись. (Это подготовило меня к «социальному дистанцированию», которое стало частью нашей жизни в 2020 году во время пандемии COVID-19.)

В последние несколько дней перед запуском у команд NASA есть традиция устраивать «барбекю в доме на пляже» (оказывается, на пляже KSC есть для этого отдельный дом), куда каждый член экипажа приглашает самых близких членов семьи и четырех человек по своему выбору. Нам также разрешают 2–3 раза поужинать с супругами в помещениях для экипажей или посетить дом на пляже, а за день до запуска наши супруги отправляются на экскурсию к стартовой площадке, где им можно будет «помахать нам на прощанье через ров».

Перед обоими полетами я считала настоящим благословением любую возможность провести немного времени с мужем и семьей. Однако я посмеиваюсь, вспоминая эти времена, потому что уверена, что у мужа были совсем иные планы на это время, весьма отличные от того, что было на самом деле. Реальность такова, что во время всех этих запланированных встреч присутствует невысказанная мысль: «Все мы знаем, что это, возможно, наша последняя встреча, если вдруг что-то пойдет не так во время запуска или пребывания в космосе, но мы просто не хотим об этом говорить».

Традиция «помахать на прощанье через ров» также хорошо запомнилась мне. Этот ритуал возник еще во времена «Аполлона», когда по периметру стартовой площадки, где теперь идет дорога, был ров. За день до старта астронавты традиционно махали своим семьям и близким друзьям, которые собирались у дальней стороны рва. Такой способ прощания был для меня единственной возможностью увидеть сына. Должна признаться, оба раза я нарушала правила: перебегала дорогу, смотрела сыну в глаза и быстро хватала его за руку. Оба раза он очень нежно смотрел на меня, а я тайком передавала ему маленькую морскую раковину с буквами «млР» (что означало «мама любит Романа») внутри.

Пребывание в карантине также помогло всему экипажу лучше подготовиться в последние дни перед запуском, когда мы жили в комфортной, спокойной обстановке, с отличным питанием, с доступом к спортивному инвентарю и личным тренером; к тому же, освещение там было специально продумало, чтобы синхронизировать наши суточные биоритмы перед запуском и полетом. Мой первый запуск был первоначально запланирован на 4:00 утра, но его несколько раз переносили, так что в итоге мы стартовали за минуту до полуночи; второй запуск состоялся в 16:53. Жизнь астронавтов совершенно не вписывается в нормальный график рабочего дня с 9:00 до 17:00.

Мы всегда прибываем на стартовую площадку за несколько часов до запланированного запуска. Перед вторым полетом во время одной из остановок по дороге на площадку я высунула голову из двери и помахала в ответ людям, желавшим нам удачи по пути. Я видела столько знакомых лиц, включая тех, с кем работала в Космическом центре имени Кеннеди в течение 10 лет, помогая готовить других астронавтов перед их отправкой в космос. А в тот день они махали мне и переживали за меня. Это одно из самых дорогих воспоминаний.

Когда мы, наконец, прибыли на стартовую площадку и вышли из фургона, все с благоговением посмотрели в небо и подумали, что нам придется испытать, вместе отрываясь от Земли и устремляясь в космос; мы также посмотрели на космический корабль, который возвышался перед нами метров на шестьдесят. Он казался живым, из него то и дело вырывался пар от прогрева активных систем, пока их готовили к обратному отсчету перед запуском. Все вместе мы поднялись на лифте на высоту 58 м к люку космического шаттла. Прежде чем забраться в люк, мы по очереди в последний раз посетили специально оборудованный там туалет (еще одна традиция перед запуском).

Как вы можете себе представить, не слишком-то просто двигаться в оранжевом скафандре в тесном туалете, но я была рада возможности облегчиться, прежде чем пристегнуться. Нам также дали минуту на последний быстрый телефонный звонок семье, а затем мы прошли по огражденной металлическими перилами решетке к люку космического корабля. Потом мы прошли в так называемую белую комнату и встретились с «командой закрытия». Они помогли нам облачиться в оставшиеся части скафандров и хлопнули каждого из нас по спине, желая удачи. Поскольку за нами уже следили камеры, мы могли передавать семьям только безмолвные послания. Мы с сыном специально для этого придумали секретную серию жестов. Наконец, один за другим мы забрались внутрь, и нам помогли занять места. Лежа на спине, мы были плотно пристегнуты.

Когда все последние контрольные пункты были выполнены, а необходимые процедуры проведены, прошла финальная проверка связи с командой управления запуском, у нас выдалось время немного расслабиться, так что я даже вздремнула.

Я начала осознавать, что и правда отправляюсь в космос, примерно минут за двадцать до запуска, когда экипаж стал активно участвовать в обратном отсчете. И лишь, когда мы дошли до знаменитых «десять, девять, восемь…», я подумала: Поехали!

За 6 секунд до запуска космического шаттла из большого оранжевого внешнего бака в три основных двигателя на задней части орбитального корабля начинается подача топлива. Эти двигатели разом потребляют столько жидкого топлива, что бассейна, рассчитанного в объеме для средней семьи, нам хватило бы менее чем на 25 секунд. Шаттл состоит четырех различных частей: орбитер, или орбитальный ракетоплан (космический корабль), оранжевый внешний топливный бак и два белых твердотопливных ракетных ускорителя по бокам от бака. Когда включились три основных двигателя орбитера, мы услышали рев. Поскольку двигатели расположены под углом к задней части орбитера, а мы находились сверху, возникло ощущение, что вся конструкция шаттла провернулась примерно на 2 метра. Стойка вернулась на место, и мы снова заняли вертикальное положение, когда обратный отсчет дошел до нуля. NASA использует высокотехничный термин для описания этого движения: twang[21]21
  Twang – междометие в английском языке, которым обозначают звук выстрела из лука или арбалета, нечто вроде нашего «дзыньк», «звеньк» и проч. (Прим. пер.).


[Закрыть]. Благодаря безупречной синхронизации, как только стойка стала вертикальной, включились твердотопливные ракетные ускорители, и я почувствовала, как нас подбросило со стартовой площадки.

В мыслях у меня промелькнули все годы подготовки, которые понадобились, чтобы пристегнуться к креслу перед запуском. Затем я вспомнила, что семья наблюдает сейчас за пуском, и подумала, каково это для них. Поразило, до чего быстро мы оторвались от стартовой площадки и оказались уже на пути в космос. В тот момент я знала лишь, что мы движемся очень-очень быстро. Всего за 8,5 минут после старта мы разогнались до скорости 28 163 км/ч, чтобы выйти на околоземную орбиту (это в девять раз больше средней скорости пули). Меня до сих пор изумляет, какую сильную тряску за эти 8,5 минут может выдерживать тело и оставаться целым.

Мой первый запуск состоялся ночью, и я находилась на средней палубе (на нижнем уровне кабины шаттла), где нет иллюминаторов, поэтому у меня не было возможности смотреть наружу. А вот второй полет начался днем, и я находилась на полетной палубе, откуда уже могла смотреть в иллюминаторы: голубизна неба при дневном свете сияла в них, пока не исчезла. Ничто не подготовило меня к физической и эмоциональной динамике запуска в космос, в том числе к тому, как быстро синева в иллюминаторе сменится чернотой. Эта мгновенная перемена помогла мне понять, до чего на самом деле тонка синяя линия нашей атмосферы.

Я поражалась не только красоте, но и силе этой невероятно хрупкой защиты. Столь же сильным был восторг от мощности космического шаттла, ведь он выдержал огромное напряжение, необходимое, чтобы преодолеть земное притяжение, намного превосходящее плотность атмосферы, и безопасно добраться до черной бездны. Там наше выживание и защита стали полностью зависеть от тонкого металлического корпуса космического корабля и окружающей среды, созданной для нас внутри него.

* * *

Я была бы рада, если бы все, кто хочет полететь в космос, сумели это сделать и полюбовались видом из иллюминатора. Вы бы узнали, что одно из многих чудес вращения вокруг земли каждые 1,5 часа состоит в том, что всякий раз, как корабль проходит половину орбиты, то есть каждые 45 минут или около того, мы наблюдаем прекрасный восход или закат солнца. Если вам посчастливится пересечь линию, где ночь вот-вот сменится днем или день – ночью, вы сможете увидеть, как по всей планете появляется грань между тьмой и светом; в то же время вы сможете наблюдать, как свет, очерчивающий горизонт, окрашивается во все цвета радуги, прежде чем солнце появится в поле зрения или уйдет во тьму.

Независимо от того, наблюдаете вы восход или закат, единственное, что всегда становится видно прежде всего – свечение тонкой синей линии атмосферы Земли. Я была потрясена, впервые увидев контраст между огромной планетой и ее покровом. Атмосфера кажется изысканной вуалью, окутывающей планету.

Увидев это из космоса, я сразу же поняла сходство между тонкой синей линией земной атмосферы и тонким металлическим корпусом космического корабля. На Земле или на МКС, эта защита – единственное, что отделяет нас от смертоносного космического вакуума.

Мы построили систему жизнеобеспечения в космосе, чтобы люди могли жить там и работать. Ничто – ни наука, ни техническое обслуживание, ни обычные ежедневные действия – нельзя будет выполнять, если экипаж на сможет выжить. Кроме того, системы также должны быть надежными, чтобы экипаж мог успешно трудиться. Подобно космической станции, Земля – замкнутая система жизнеобеспечения. Если ей суждено продолжать выполнять свою работу, мы должны действовать в пределах содержащихся на ней ресурсов, и нам надо надлежащим образом поддерживать эти ресурсы, как в качественном, так и в количественном соотношении, если мы хотим выжить.

Тонкая синяя линия земной атмосферы – идеальный аналог тонкого металлического корпуса нашего космического корабля, и то, как мы сохраняем среду обитания на МКС, – простой пример того, как мы должны делать то же самое на своей планете. Здесь, на земле, мы склонны воспринимать естественные системы жизнеобеспечения как данность, забывая, что наша планета похожа на космический корабль. Однако, чтобы пережить космические полеты, нам приходится имитировать каждую из систем, которые обеспечивают нас чистой водой, чистым воздухом, комфортной температурой, давлением воздуха, создавая сходные механические системы.

Таким образом, на МКС мы особенно хорошо осознаем, как значим для нашего выживания тонкий металлический корпус. Каждое мгновение каждого дня мы помним, что для выживания следует разумно распоряжаться всеми ресурсами на борту корабля, а также следить за целостью его корпуса. Каждый день мы отслеживаем количество углекислого газа и кислорода в автономной атмосфере и проверяем, не появится ли что-то токсичное в драгоценном запасе воздуха нашей станции; все это время команда управления полетами на Земле помогает следить за состоянием этих ресурсов, а также мониторит появление в космосе объектов, которые могут повредить корпус (а еще известно, что удар может нанести и нечто, пока нам неведомое).