Текст книги "Лингвокультурология. Ценностно-смысловое пространство языка. Учебное пособие"

1.2. Лингвокультурология как учебная дисциплина

Начиная с конца ХХ века, лингвокультурология постепенно вытесняет страноведение и в дидактическом плане. Об этом свидетельствуют работы по методике преподавания русского языка как иностранного В. В. Воробьева, Ю. Е. Прохорова, В. М. Шаклеина, И. Б. Игнатовой, Д. И. Башуриной и публикации по методике преподавания русского языка как родного Т. Ф. Новикова, Л. П. Сычуговой и др.

С последних двух десятилетий XX века термин лингвокультурология все чаще употребляется в сопряжении с термином лингвострановедение. Это, как справедливо отмечает Д. И. Башурина, требует видоизменения системы дидактических координат: вместо системы «обучение языку – ознакомление с культурой» в центре внимания оказывается взаимоотношение между коммуникативной компетенцией, лингвокультурологией и лингвострановедением в системе «обучение языку – ознакомление с культурой – обучение языку». При таком дидактическом подходе, считает Ю. Е. Прохоров, культура страны рассматривается как составная часть коммуникативных потребностей учащихся, экстралингвистическая основа речевых ситуаций и реализуемых в них интенций. Иными словами, культура здесь понимается не как предмет соизучения, а как составная часть учебной дисциплины «Русский язык», «целью преподавания которого и является обеспечение коммуникативной компетенции учащихся» (Прохоров, 2009: 96).

В последнее время в поле зрения ученых оказалась проблема лингвокультурной и межкультурной компетентности личности. Такая компетентность проявляется в формах письменной и устной коммуникации: (а) во владении несколькими жанрами дискурса, обладающими высокой степенью лингвокультурной маркированности, (б) во владении ритуализованными[1]1
  Ритуал – порядок обрядовых действий.


[Закрыть] формами дискурса, нарушения которых воспринимаются представителями данной лингвокультуры как неадекватное коммуникативное поведение (см.: Городецкая, 2007).

Под лингвокультурной компетенцией понимается способность к распознаванию и адекватному восприятию культурной коннотации, т. е. соотнесению смыслового содержания языкового знака с ассоциативно-образной мотивацией, лежащей в основе выбора того или иного слова сквозь призму ценностных установок своей этно-культуры (ср.: Блинова, 2007; Юрина, 2005).

Как и лингвострановедение, лингвокультурология изучает взаимоотношение языка и культуры, однако, в отличие от лингвострановедения, основное внимание акцентирует на лингвистическом аспекте. Лингвокультурология сопряжена с лингвострановедением как системой руководящих принципов решения общеобразовательных и гуманистических задач, но вместе с тем лингвокультурология имеет ряд специфических признаков:

• она является дисциплиной синтезирующего типа, занимающей пограничное положение между науками, изучающими культуру и филологию;

• основным объектом лингвокультурологии является взаимосвязь языка и культуры и интерпретация этого взаимодействия;

• предметом исследования лингвокультурологии служит духовная и материальная культура, вербализованные артефакты, формирующие «языковую картину мира»;

• лингвокультурология ориентируется на новую систему культурных ценностей, выдвинутую современной жизнью общества, на объективную информацию о культурной жизни страны (Воробьев, 1997: 32).

Предметом лингвистической культурологии является язык как реализация творческого начала человеческого духа, как отражение культурных ценностей этнического сообщества, а центральной проблемой – проблема изучения языковой картины мира, специфической для каждого языкового коллектива (Воробьев, 1997: 45). Как утверждает В. В. Воробьев, углубление семантики до «предметной синтагматики» обеспечивает способность анализировать вербализованный объект культуры как единство языковой и внеязыковой сущности. Следовательно, лингвокультурология направлена и на анализ внеязыкового содержания культуры, и на лингводидактическое описание взаимосвязи языка и культуры, причем с акцентом на последнюю.

По мнению Е. Ю. Прохорова, в лингвокультурологии задается более высокий и абстрактный уровень описания проблемы соотношения языка и культуры. Хотя автор ставит на первое место обучение культуре, он все же указывает на необходимость комплексного учета трех критериев: 1) языкового, включающего в себя частотность употребления языковых единиц с учетом заданных границ; 2) ознакомительного, реализующегося в понятии учебно-методической целесообразности; 3) культурологического, предполагающего учет степени важности и первоочередности информации с позиции данной отрасли знания.

В связи с этим становится важным использование лингвокультурологического подхода в иностранной аудитории при обучении русскому языку, поскольку лингвокультурологические сведения являются необходимой составляющей коммуникативной компетенции иностранного студента, особым образом воплощенными в семантике языковых единиц. Лингвокультурологические знания вызывают необходимость формирования лингвокультурологической компетенции как части коммуникативной.

Анализ методической литературы позволил определить лингвокультурологический подход как один из наиболее эффективных, нацеленных на формирование и совершенствование навыков и умений осуществления межкультурного общения путем изучения языка как феномена культуры. Результатом формирования у студентов вторичного когнитивного сознания посредством овладения иностранным языком является обретение ими способности к межкультурной коммуникации. Наряду с языком при таком подходе культура составляет основное содержание обучения, что отвечает психологическим особенностям изучения иностранного языка. Лингвокультурологический подход дает возможность уйти от упрощенного фактологически-фрагментарного ознакомления обучаемых с определенными аспектами культуры и позволяет учащимся сформировать достаточно полную картину «иноязычной действительности» посредством исследования как языкового, так и внеязыкового содержания избранных для изучения сфер.

Поскольку в дидактической интерпретации лингвокультурология представляет собой теоретическое обоснование формирования вторичной языковой личности, тех коммуникативных умений, которые необходимы для обучения носителей разных национальных картин мира и предупреждения межкультурной интерференции, то лингвокультурологический подход в обучении русскому языку как иностранному является одним из условий овладения лексикой, обеспечивающей межкультурную коммуникацию. Изучение иноязычной лексики и овладение ею в лингвокультурологическом аспекте способствует переходу на другую знаковую систему, необходимую для формирования вторичной языковой личности. Владение языком в современной методике понимается как способность на нем общаться – свободно, корректно и адекватно (В. Г. Костомаров, О. Д. Митрофанова).

Очевидно, что коммуникативная деятельность представляет собой сложное явление. С точки зрения теории общения и речевой деятельности, психо– и социолингвистики, лингвистики и теории коммуникации, владение языками требует сформированности следующих компетенций: языковой, речевой и коммуникативной (понимаемой как умение оценивать ситуацию с учетом темы и задач общения и т. д.).

Говоря о целях обучения русскому языку как иностранному в рамках лингвокультурологического подхода, считаем необходимым ввести понятие лингвокультурологической компетенции как знания идеальным говорящим – слушающим всей системы культурных ценностей, выраженных в языке. В. В. Воробьев определяет лингвокультурологическую компетенцию как систему знаний о культуре, воплощенную в определенном национальном языке (Воробьев, 1997: 56). Описывая взаимосвязь языка и культуры и говоря о лингвокультурологической компетенции, он подчеркивает, что данная концепция в методическом плане имеет своей целью обучение языку.

Следовательно, когда культура рассматривается как объект обучения, представление материала строится по принципу «от культурной единицы», а не от языковой. Лингвокультурологическая компетенция принимает форму языковой, но оказывается содержательно более глубокой. Мы считаем, что формирование лингвокультурологической компетенции может быть определено как цель обучения иностранному языку уже на начальном этапе, поскольку именно она предполагает проникновение в природу культурного смысла, закрепленного за определенным языковым знаком.

Таким образом, языковая картина мира углубляется до лингвокультурологической картины мира как системы знаний о культуре, воплощенной в определенном национальном языке, а индивидуальное употребление лингвокультурем сменяется лингвокультурологической компетенцией как социально значимой системой.

Дополняя данное В. В. Воробьевым определение в методических целях, Д. И. Башурина под лингвокультурологической компетенцией понимает систему знаний о культуре, воплощенную в определенном национальном языке, и комплекс умений по оперированию этими знаниями. Автор доказывает, что способность к межкультурной коммуникации является результатом формирования у учащихся вторичного когнитивного сознания посредством овладения каким-либо языком как иностранным, что может быть достигнуто в процессе лингвокультурологического изучения репрезентативных фрагментов культуры. Таким образом, при лингвокультурологическом подходе культура становится объектом познания и обучения.

1.3. Место лингвокультурологии в системе других наук

Культура – объект изучения многих наук. Какое же место среди них занимает лингвокультурология?

Можно выделить два понимания дисциплинарного статуса лингвокультурологии: (а) культурологический и (б) лингвистический. Согласно первому подходу, лингвокультурология – раздел культурологии и в этом плане должна рассматриваться в тесной связи с этнографией (этнологией), культурной антропологией, философией культуры, исторической культурологией.

1. Этнография и этнология представляют огромный интерес и для лингвокультурологии, потому что изучают историю возникновения этносов, их культуру и быт. Это, как правило, описательные науки, основанные на сборе и анализе эмпирических данных, необходимых в числе других наук и лингвокультурологии.

2. Такой же описательный характер носит и культурная антропология, изучающая, прежде всего, культуры примитивных, традиционных сообществ, что, несомненно, ценно для этимологии – важнейшего аспекта лингвокультурологических исследований.

3. Философия культуры, изучающая наиболее общие подходы к исследованию сущности, целей и ценностей культуры, условий существования и форм их проявления, представляет собой методологическое основание лингвокультурологии, особенно в той ее части, которая интересуется закономерностями развертывания и выражения смысла культуры.

4. Социология культуры, изучая структуру и функционирование культуры в связи с социальными институтами, помогает осмыслить общественно-исторические условия формирования лингвокультуры.

5. Историческая культурология изучает результаты культурной деятельности человечества, воплощенные в «текстах» (произведения искусства, трактаты). Ее интересуют главным образом отдельные факты культуры. Культурология же изучает культуру как целостность, в центре ее интересов оказывается не столько сам факт или событие, сколько культурный, человеческий, ценностно-смысловой статус этого факта. Названные объекты настолько близки лингвокультурологии, что без обращения к ним она теряет свои категориальные признаки. И все же лингвокультурология изучает не только и не столько факты культуры, сколько механизмы вербализации культурно маркированного человеческого смысла. История изучает выдающиеся достижения человеческой культуры; культурология изучает культуру как духовное состояние человека и общества (культура повседневности).

Лингвокультурология сосредоточивает внимание на отображении в языке духовного состояния человека и общества. И в этом смысле лингвокультурология по отношению к названным выше смежным наукам выступает как научная дисциплина, обобщающая их данные, определяющая общие закономерности развития лингвокультуры и тем самым создающая для них теоретическую и эмпирическую платформу. Никто не осмелится отрицать обратное влияние: данные лингвокультурологии оказываются весьма ценными и для этнографии (этнологии), и для культурной антропологии, и для философии культуры, и для исторической культурологии.

Согласно первому подходу, лингвокультурная компетентность, изучаемая лингвокультурологией, – феномен культуры, а не феномен языка, следовательно, лингвокультурология есть раздел культурологии, а не раздел лингвистики.

Сторонники лингвистического подхода к пониманию дисциплинарного статуса лингвокультурологии демонстрируют ее общие генетические корни с лингвистикой, связывая ее возникновение с лингвистическими доктринами В. фон Гумбольдта, В. Вундта, Г. Шухардта, А. А. Потебни и др.

В первом случае основными методами лингвокультурологических исследований оказываются методы культурологии; во втором – методы лингвистические. Надо полагать, становление лингвокультурологии как самостоятельной научной дисциплины связано с поиском собственных методологических установок и методов исследования.

1.4. Методология и методы лингвокультурологии

Методологические основания исследования проблемы взаимодействия языка и культуры только закладываются. Их источниками служат труды В. В. Воробьева, В. М. Шаклеина, В. Н. Телия, В. А. Масловой и др. Так, для В. Н. Телия методологической основой лингвокультурологии служит «семиотическая презентация данных этого взаимодействия, рассматриваемого с учетом когнитивного содержания ментальных процедур, результатом которых и являются культурно оязыковленные ментальные структуры» (Телия, 1999: 17). Поддерживая эту точку зрения, все же нужно отметить, что такое видение объекта лингвокультурологии недостаточно рельефно отличает ее от смежных научных дисциплин. Что же все-таки следует считать объектом лингвокультурологии: язык как средство репрезентации культуры или культуру, рассматриваемую сквозь призму языка?

Отсутствие в лингвокультурологии четких собственных методологических установок приводит к тому, что ее предмет нередко «растворяется» в смежной научной дисциплине – когнитивной лингвистике, в основу которой кладется аналитическая объективность «научности».

И все же, несмотря на их очевидное «родство», когнитивную лингвокультурологию следует отличать от когнитивной лингвистики. В отличие от «чистой» когнитивистики, культурология, как и другие науки, изучающие гуманитарное знание, «не может развиваться под сенью идеалов «научности» и объективности естественно-научного и тем более формализованного знания» (Микешина, 2002: 499). Однако лингвокультурология – это наука! И как таковая не может обходиться без принципов научного познания мира. Видимо, нужно предположить, что есть иные, не формализованные, «бастионы» научности, где «определенная доля методологизма и аналитики успешно сочетается с нарративностью, «рассказом» как свободным размышлением, и происходит это на пересечении различных «горизонтов» культуры, науки и искусства» (Микешина, 2002: 500). Для лингвокультурологии такой подход вполне естествен, так как, по утверждению Рикера, «бытие в мире, с точки зрения нарративности, это бытие в мире, уже маркированном языковой практикой, связанной с этим предпониманием» (Рикер, 2000: 99).

Необходимость комбинаторного подхода к объектам культуры, при котором органически сополагаются нарративность, художественное мышление и элементы глубокого методологического анализа, обусловливается потребностью лингвокультурологии в неопределенном дискурсивно-мыслительном пространстве: между строгой научностью и вольной фантазией. Первая неприемлема по своей отвлеченности и по причине заключенного в ней методологического насилия над продуктами дискурсивного познания, вторая как абсолютно ничем неограниченное воображение – в чистом виде также неприемлема (А. В. Михайлов). Последним образцом гармоничного сочетания названных подходов считается знаменитая «Осень средневековья» Й. Хейзинги, содержащая в себе не только стилистику «рассказа», поэзии, но и элементы глубокого методологического анализа. При этом сам Хейзинга не приветствовал «беллетризованные исторические труды». И все же его стремление к свободному и творческому мышлению может служить для лингвокультурологии неким образцом взаимодополнительности науки и нарратива.

Сама природа гуманитарного знания предполагает особого рода «культурологическую» методологию, включающую многообразие «языковых игр» с обязательным наличием нарративных элементов. Примечательно, что в такой методологии не совсем обычны и сами понятийные средства. Это – не логические понятия, а своего рода «понятия-ключи» (термин Э. Ауэрбаха), не абстрактные или взятые по аналогии, а скорее конкретно-образные и точно не определяющие, но схватывающие своеобразие предмета или события. Такие обыденные понятия близки к современным культурным «концептам», способным актуализироваться в различных «контекстах».

В основании лингвокультурологической методологии лежат обыденные понятия особого рода: «концепты-словообразы», которые не превращаются в абстрактные понятия, а обогащаются (благодаря живому, не «теоретизированному» повествованию) поиском в фактах культуры смысла жизни.

Итак, поиск методологических оснований лингвокультурологии осуществляется путем использования элементов концептологии, герменевтики и общей филологии. В соответствии с таким методологическим вектором на современном этапе развития лингвокультурологии предпринимается попытка интегрировать в лингвистические методы приемы и методики культурологии: общефилософские, идеографические (описывающие) – метод В. Виндельбанда, интуитивистские (М. Шелер, Н. Гартман), феноменологические (Э. Гуссерль), герменевтические (Г. Г. Гадамер), структурно-функциональный анализ (К. Леви-Строс и др.).

В этом плане можно выделить несколько методов лингвокультурологии:

1. Диахронический метод, основанный на сравнительном анализе различных лингвокультурных единиц во времени.

2. Синхронический метод, сравнивающий одновременно существующие лингвокультурные единицы.

3. Структурно-функциональный метод, предполагающий разделение объекта культуры на части и выявление связей между частями.

4. Историко-генетический метод, ориентированный на изучение лингвокультурного факта с точки зрения его возникновения, развития и всей дальнейшей судьбы.

5. Типологический метод, предназначенный для выявления типологической близости различных лингвокультурных единиц историко-культурного процесса.

6. В основе сравнительно-исторического метода лежит сравнение самобытных лингвокультурных единиц во времени и проникновение в их сущность.

В последнее время по способам репрезентации концептов разрабатываются и собственно лингвокультурологические методы. При этом исходят из того, что способы объективации концептов, протекающей по герменевтическому кругу, обеспечивают лингвокультурологу возможность создания речемыслительного «портрета предмета познания» (Е. Бартминский). В процессе создания такого «портрета», когда прорисовываются отдельные фрагменты (элементы) образа предмета, происходит лингвокогнитивный отбор и интерпретация отдельных культурно значимых смыслов (по происхождению, качеству, внешнему виду, функции, переживаниям) и их знаковое кодирование в виде сем семантической структуры слова (фразеологизма). Таким образом, создание речевого портрета того или иного предмета, по Е. Бартминскому, является средством организации минимальных смысловых элементов внутри языкового значения. Сами смысловые элементы являются производными, возникающими в процессе фиксации интерпретируемых человеком признаков, примет, свойств, качеств и функций познаваемого объекта. Их мы рассматриваем как результат прототипной семантики. Отобранные таким образом признаки Е. Бартминский называет профилем. «Разные профили являются не разными значениями, а способами организации смысловой структуры того или иного значения. …Можно понятие прототипа рассматривать как своего рода профилирование, принимая факт существования прототипного профиля и его производных» (Bartminski J., 1980: 220).

Итак, результатом процесса создания речевого портрета предмета (профилирования) Е. Бартминский считает профиль. В этом главное отличие его подхода от концепции Р. Лангакера. Профилирование у Е. Бартминского является «сечением», поиском граней общественного сознания (Bartminski, 1980: 33). Иными словами, в концепциях Е. Бартминского и Р. Лангакера различаются основания профилирования: общественное, этнокультурное сознание у первого и сознание субъективное, индивидуальное – у второго. В отличие от Р. Лангакера, ограничивающего профилирование рамками наблюдения (Langacker, 1991: 28–33), Е. Бартминский считает, что опытную рамку формируют различные коды (вербальный, поведенческий, мифолого-идеологический, предметно-символический).

Итак, имеет смысл говорить не столько о разных приемах концептуального анализа, сколько о целесообразности их комплексного использования. Доминирование в этом тандеме того или иного приема определяет специфику соответствующей методики:

• «визуальной» методики Р. Лангакера;

• методики «профилирования» Е. Бартминского и его школы (Bartminski, 1980);

• описания по предикатным связям и моделированию «диагностических контекстов»;

• описания концепта по его ассоциативному полю;

• анализа значения по словарным дефинициям;

• этимологического анализа;

• методики изучения концепта через лексико-грамматическое поле лексемы, его репрезентирующей.

Поиск оптимальных методов лингвокультурологии остается в науке актуальным.